CC BY
30
К. Акерманн
Особенности преобразования праиндоевропейской
ВИДО-ВРЕМЕННОЙ СИСТЕМЫ В ПРАСЛАВЯНСКОМ И ПРАИТАЛИЙСКОМ ЯЗЫКАХ.
Структурные и семантические параллели
Резюме. В статье рассматривается развитие индоевропейской видовременной системы на основании контрастивного анализа праславянских и праиталийских данных. Автор подчеркивает важность принципов дополнительной дистрибуции в преобразовании глагольных парадигм.
Ключевые слова: видо-временная система, вид (Aspekt), способ действия (Aktionsart), презенс (атематический, корневой, тематический), аорист (асигматический, корневой, редуплицированный, сигматический,тематический), перфект (редуплицированный, сигматический, «сильный», u-Zv-перфект), дополнительная и взаимоисключающая дистрибуция.
Обоснование выбора языков
Морфологическая структура глагола так называемых греко-арийских языков, а также языков, очень рано засвидетельствованных в письменных источниках, например, таких, как языки анатолийской группы или тохарский, явилась предметом многочисленных исследований, дающих представление как о праязыке, так и о динамике развития отдельных ветвей в период обособления индоевропейских диалектов. (См. Narten 1964; Got5 1987; VIA; Kellens 1984; Ringe 1990; Rix 1992; Jasanoff 2002; Oettinger 2002; Meiser 1998: 38-46; Meiser 2003 и др)
Первые письменные памятники старославянского, позволяющие судить о грамматическом строе языка в его наиболее древнем состоянии, известны только с IX века, а в основной своей массе - с XI века. Тем не менее генетическая связь старославянского с праиндоевропейским совершенно очевидна не только в лексике, но и на различных уровнях грамматики. Особенности развития первичных глагольных основ в старославянском демонстрируют мно-
гочисленные структурные параллели с другими языковыми ветвями, а также наличие определенной внутренней логики в образовании парадигм. При этом большую роль наравне с другими играл семантический фактор (подробнее см. ниже). Очень ценными для сравнительного анализа этого явления в праиндоевропейском контексте явились замечания Г. Майзера к моему докладу о результатах этого исследования на заседании Индоевропейского общества в 2008 году в Зальцбурге. Г. Майзер исследовал италийскую глагольную систему под этим же углом зрения и выявил, опираясь на языковой материал древнеиталийских диалектов, действие сходных принципов в основе преобразования видо-временной системы праязыка. Данные других индоевропейских языков в этой плоскости пока, насколько мне известно, исследованы недостаточно хорошо.
Предпочтение глаголом определенной парадигмы -явление не случайное, а достаточно закономерное, обусловленное рядом взаимосвязанных факторов. С синхронической точки зрения очевидны изменения места отдельных глаголов в системе: объединение в классы и поляризация последних, происходящие, как правило, либо по аналогии, либо вследствие исторически закономерного изменения фонологического или просодического контекста, что, на самом деле, - явление внешнее и вторичное. С диахронической точки зрения интерес представляет исходный материал таких словоформ. Вышесказанное необходимо коротко пояснить.
В основе исследования любого естественного процесса, будь-то в сфере истории языка или эволюции человека, лежат с одной стороны - принцип генетической преемственности, обеспечивающий, выражаясь математическим языком, «константы» предпринимаемого анализа, с другой - принцип естественных мутаций, поставляющий «переменные». Сочетание первого со вторым дает формулу, описывающую состояние объекта/явления, в нашем случае - языка на определенном этапе развития.
Принцип генетической преемственности действует на всех уровнях языка. В исследовательской практике индоевропеистики большое внимание уделялось «константам»
в лексическом составе языка, в линейном развитии морфологических категорий и фонологических единиц. Сравнительно новыми и еще не многочисленными являются исследования, направленные на выявление унаследованных семантических и синтаксических взаимосвязей. Такие исследования имеют большую важность1. Так, например, доказательство существования определенных семантических обусловленностей глагольных корней и вторичных основ в праязыке позволяет установить связь с первичным распределяющим фактором в парадигматической системе праславянского глагола, который в свою очередь, обнаруживается только опосредованно, т. е. через свое выражение на морфологическом уровне. Этот тезис будет подробно рассмотрен ниже.
Принцип естественных мутаций. На уровне звукового строя языка значимыми являются, с одной стороны, ограничения по месту и способу артикуляции на стыке морфем (по принципу «естественной допустимости», характерной для данной этнической общности), с другой -закономерные фонологические преобразования в дочернем языке (как, например, метатеза плавных согласных на конце основы в старославянском, или праиталийския со-норизация основообразующего суффикса ^- с последующим латинским ротацизмом). Долгое время этот (морфо-нологический) фактор считался ведущим и чуть ли не единственным движущим механизмом в образовании глагольных парадигм (с учетом преобразования по аналогии).
Упомянутые замены по аналогии - это второй фактор, существенно влияющий на парадигматическую принадлежность глагольных основ. Как правило, его действие вступает в силу в рамках уже существующего парадигматического каркаса, а не только на базе звуковых параллелей, т. е. для этого необходим как минимум морфологический, а иногда и лексико-семантический
1 Как, например, проект, объединяющий исследователей нескольких европейских стран (Австрии, Швейцарии, Германии), по реконструкции синтаксической структуры праязыка.
контекст (как например, перенос по аналогии в лексемах одного семантического поля) 2.
Исходные данные
Одной из категорий в системе праиндоевропейского глагола является вид (аспект) и способ действия (= Акйош-аг^ как более узкая семантическая категория, образующий семантическую оппозицию в западной терминологии: telic/atelic (др.-гр. теЯо<^) - собственно говоря, как бы «целенаправленное, имеющее естественный конец» и «бесцельное, бесконечное» действие; на самом же деле рассматривается законченность действия, во-первых, исходя из лексического значения глагольного корня, и, во-вторых, учитывая вторичные морфологические преобразования, изменяющие вид или способ действия, каким его воспринимает говорящий. На морфологическом уровне эта оппозиция проявляется в образовании первичного корневого презен-са (действие как процесс) или корневого аориста (одномоментное действие). Исходя из семантики корня, одно исключает другое. Для носителя языка решающим было именно лексическое значение. Для современного исследователя же, поскольку морфологическая маркировка обоих образований: огласовка корня и нулевой суффикс совершенно идентичны, отнесение глагольного корня к той или иной категории возможно при сопоставлении дериватов в нескольких дочерних языках, т. к. морфологические средства вторичного презенса и аориста почти всегда различны. Из вторичных основ праиндоевропейского аориста наибольший интерес для данного исследования представляет Б-аорист (СёС/СеС-Б-)3, в меньшей степени - редуплици-
2 Например, в рамках одного семантического поля наблюдается перенос парадигматической принадлежности латинского глагола strepo, strepui 'шуметь, реветь' вслед за crepo, сгерт 'трещать, грохотать'.
3 Здесь и далее используемые условные символы: V - корень, С -согласный, е - краткий гласный, ё - долгий гласный, Н - ларин-гальный, И - резонант, Е - окончание, 0 - нулевая огласовка корня.
рованный аорист (Ce-CoC-E/ Ce-C0C-E4 или Ce-C0C-e/o-E), неоднозначен статус тематического аориста.
Важно заметить, что категории презенса, аориста, а также перфекта (исходно перфект «состояния») в праязыке не описывали действие с точки зрения времени. Грамматическое время и наклонение, принадлежащие одной плоскости (как это еще наблюдается в древнегреческом), выражались категориями индикатива (для описания действия, протекающего в данный момент), претерита (для описания действия в прошлом), инъюнктива (для констатации или упоминания действия безотносительно ко времени), конъюнктива (в двух семантических вариантах: выражающих либо волю [волюнтативный], либо ожидание [проспективный]), оптатива (для выражения желания [купитивный] или возможности [потенциальный]), а также императива. (Подробно см. Hoffmann 1976: 523 - 540; Risch 1974; Rix 1986; Rix 1992: 190-194; LIV2 : 1-25; Meiser 1998: 38-46; Meiser 2003: 37-38). Таким образом, по всем пяти названным категориям возможно было построение глагольной основы (презенса, аориста или перфекта) в зависимости от вида действия, кроме основы аориста для выражения в данный момент протекающего времени, что исключалось с семантической точки зрения. Особой категории для выражения будущего времени в праиндоевро-пейском, как известно, не имелось. Эту функцию выполнял частично проспективный конъюнктив, частично дезиде-ратив5.
Системные преобразования в праиталийском (латинофалискском и сабельском)
Для праиталийского языка характерно, согласно Май-зеру, сохранение категорий вида (=аспекта), залога, време-
4 Шх (ЦУ: 21) и некоторые другие исследователи (см. библиографию) относят этот тип к эпохе после разделения индоевропейских диалектов.
5 Вторичное образование глагольной основы в системе семантической дифференциации по способу действия (= ЛкИопБаг!). См. выше.
ни и повелительного наклонения, как с точки зрения семантической нагрузки, так и ее морфологического выражения.
Основное изменение праиталийского заключается в семантическом разделении категории времени и наклонения и их взаимосочетание. В разной степени и на протяжении разного периода времени такое распадение происходило и в других языках: так например, кельтские языки различают конъюнктив настоящего и конъюнктив прошедшего времени.
В праиталийском формы инъюнктива как самостоятельной категории уже не различаются. К этому же времени относят синкретизм конъюнктива и оптатива, появление проспектива и превентива, как новых самостоятельных категорий наклонения, а также категории будущего времени. В дальнейшем в системе категорий глагола происходили множественные перестройки, замены и нововведения, описание которых не является задачей этой статьи. Далее внимание будет уделено судьбе праиндо-европейских типов аориста в конкуренции с перфектом в праиталийских диалектах, и сопоставление тенденций их развития с типологически идентичными процессами в праславянском. Сосуществование в праиталийском аориста и перфекта подтверждается сопоставлением латинских перфектных основ, например, ven- 'приходить', em- 'брать', и сабельских основ аориста: ben-, em- и наоборот лат. основ аориста, например, fek- 'делать', finx- 'формировать' с сабельскими fefak-, fifig-.
Таким образом, в центре внимания оказывается процесс синкретизма праиталийских категорий аориста и перфекта. Последний в ходе развития в праиталийском, как и во многих других дочерних языках, потерял семантический оттенок «состояния» в пользу «результативности» и стал функционально близок аористу, хотя с морфологической точки зрения в италийской группе в большинстве случаев оказался более предпочитаем6.
6 В древнегреческом же вследствие такого же семантического развития перфекта, напротив, предпочтение было отдано аорис-
Из вторичных основ аориста в праиталийском был наиболее продуктивен сигматический аорист, пока он не оказался преобразован в сигматический перфект (около 100 латинских глаголов, из них 75 первичных7) или в один из новых типов перфекта по правилам фонотактики латинского языка (ср. Meiser 2003: 240). На определенной стадии развития перфекта в италийском наблюдается взаимоисключаемость сигматического и нового u-/v-перфекта (Meiser 2003: 108, 224-225) и замена первого вторым у глаголов с основой на гласный, полугласный и плавный согласный: например, molo, molui < *mela-s- к *melh.2- 'молоть' (Meiser 2003: 130).
Реконструкция редуплицированного аориста в праиталийском весьма затруднительна. Формы праиталийского перфекта из-за утраты огласовки корня и исчезновения различий в окончаниях с соответствующими личными формами аориста (в латинском в пользу перфекта, в сабельском в пользу аориста) стали им в большой степени омонимичны.
Возможность сосуществования нескольких типов пра-италийского аориста от одного корня, исходя из данных современных исследований (Meiser 2003: 90), исключается. Основная масса глаголов либо образовывала в праиталий-ском корневой аорист, который в латинском был преобразован в «сильный» (бессуффиксальный) перфект, либо сигматический аорист, перешедший в латинском в сигматический перфект, построение которого было возможно, в том числе, и для вторичных глаголов, образованных от других глагольных основ или основ существительного. «Сильный» перфект, образовывался только от первичных
ту, что, в конце концов, привело к утрате активного перфекта и его замене перифрастическим в новогреческом.
7 Из-за высокой продуктивности сигматического перфекта и, следовательно, неоднородного состава глагольных основ, его образующих, определить, каким из них предшествовал праита-лийский сигматический аорист, не всегда представляется возможным (Мєібєг 2003: 107-118, 128-129).
корней, отражая тем самым свою древность8 и в зависимости от фонологического строения корня подразделялся на несколько подтипов:
1. редуплицированный перфект9 в корнях, где редупликация с точки зрения носителей языка была артикуля-ционно возможной, а именно в корнях, начинающихся со смычных согласных, *m, а также *sp-, *st- и *sk-: например, cado - cecedi (ср. вед. sasada)'падать' (LIV2: 318), mordeo -momordi 'нанести вред' (LIV2: 280) или spondeo - spopondi 'жертвовать' (LIV2: 577);
2. перфект с долгим корневым гласным (в результате различных фонологических процессов):10
a. В глаголах от корней, начинающихся в и.-е. с ларингального по схеме HeHC ^ eC11, например, лат. edi < *hie-hid- (LIV2: 230-231), лат. emi < *hie- him- (LIV2: 236-237);
b. Образованный в глаголах от корней на смычный согласный или *-m по схеме Cie-CiC2 ^ CieC2 , напр. лат. feci, fugi, fudi.
Строгое разграничение двух парадигматических классов - 1) глаголов с праиталийским (а значит и праиндоев-ропейским)12 корневым аористом и 2) глаголов с праита-лийским сигматическим аористом - свидетельствует о существовавшей в праиталийском дополнительной (взаимодополняющей или взаимоисключающей) дистрибуции глагольных основ, обусловленной семантически, а в
8 Те же тенденции наблюдаются и при образовании асигмати-ческого аориста в старославянском.
9 Теоретичести возможна также субституция более древнего редуплицированного аориста.
10 В зависимости от структуры корня и как следствие происхождения долготы корневого гласного Майзер (2003: 152-158) различает несколько более мелких типов.
11 Примеры этого явления в других языках см. в Kellens 1984 : 400, Rix 19922 : 204, Oettinger 1979: 403-404.
12 Для глаголов, образующих в латинском 'сильный' перфект, как правило, легко находятся соответствующие глагольные образования в других дочерних языках, что свидетельствует об их древности (ср. Meiser 2003: 128), в то время как языковые параллели для таких вторичных образований, как сигматический аорист, менее многочисленны.
некоторых случаях и лексическим значением корня, в зависимости от выражаемого глаголом способа действия (ср. М^Бег 2003: 76) и по способности образовывать первичный корневой аорист или корневой презенс.
В ходе преобразования праиталийской глагольной системы развиваются четкие парадигматические корреляции, фиксирующие взаимную соотнесенность основ презенса, аориста и перфекта, характерную как для латинского, так и для сабельского диалектов (Meiser 2003: 110-115, 254-255).
Системные преобразования в праславянском 13
Ко времени своей исторической фиксации старославянский сохранил только временную категорию индикатива, описывающего протекающее действие (презенс), используя его также в функции утерянного (или синтезированного) инъюнктива; категорию претерита, описывающего моментальное действие в прошлом (аорист), а также лексикализованные или грамматически перестроенные остатки перфекта. Под вопросом остаётся роль праиндоевропейского презенса в прошедшем времени (действие, протекавшее определенное время в прошлом). Категории наклонения в старославянском (условное и повелительное) не являются непосредственными потомками их праиндоевропейских предшественников. Условное наклонение славянского - это новое перифрастическое образование, становление и фиксация которого происходили уже в историческую эпоху. Славянский императив является формальным (но не функциональным) продолжением праиндоевропейского (купитивного) оптатива.
Учитывая достижения и ошибки предшествующих исследований, наиболее целесообразным представляется описание старославянской морфологической системы глагола исходя из системы аориста. Типы индоевропейского презенса нивелировались в старославянском в значительно большей степени по причине почти полной темати-
13 В данной статье не затрагивается развитие новой славянской категории вида (соверш. /несоверш.).
зации14. Тем не менее, в современных славянских языках сохранились рефлексы различной огласовки корня и акцентуационные различия, что немаловажно для определения направления процесса деривации.
На материале старославянского, как языка с наиболее ранней фиксацией в форме древнецерковнославянского, и современных славянских языков, дающих важные сведения о просодии древнеславянского, было возможно установить
5 типов праславянского аориста и проследить историю их развития из праиндоевропейского.
Традиционно выделяются 3 типа ст.-сл. аориста: тематический, старый сигматический и новый сигматический, которые автоматически приписывают и праславянскому. При более подробном рассмотрении морфологического состава глагольных основ, а так же их просодики (с привлечением материала сербско-хорватского, болгарского и частично старочешского) стало необходимым преобразовать эту классификацию и выделить следующие типы:
•асигматический (с 2 просодическими подтипами а и р), •сигматический (с 3 'старыми' и 1 новым подтипами а - £)
Асигматический аорист возможен от глаголов с основой на согласный.
Асигматический аорист а образуют праславянские глаголы с акутированным ударным корневым гласным, напр.:
Аорист 1 л. ед. ч. дцсл. вейъ; 2-3. л. ед. ч. дцсл.-вейе, с.-х. в]ёйе (хав]ейе) < праслав. *'вёй-(е)- < *вё-вй-(е)- (Klingenschmitt 1982: 130, ср. LIV2: 513-514) от и.-е. *вей-1вей-15;
14 До сих пор предпринимались попытки описания системы старославянского глагола на основании классификации основ настоящего времени или же основ инфинитива, что имеет смысл лишь для синхронного, а не диахронного анализа, т.к. вторичные образования выносятся на один уровень с первичным.
15 См. ЫУ2, 513-514, КИ^епБсИтШ 1982, 129-131; 1966, 345.
Ср. лит. зёйы 'сесть', атемат. 1 л. ед. ч. *$ешї, 3 л.ед.ч. $>ё$1\ латв. 5ЙЇ, а также. старолатв. в^вї; древнепр. вїйопв (Endzelїns 1971: 207. § 339, ТгаШтапп 1923: 258. Ср. Smoczynski 2005, 332-333). В сабельск. сигмат. перфект вевв- < сигмат. аор. (далее см.
Meiser 2003: 127).
Презенс 1 л. ед. ч. дцсл. s§dQ, с.-х. sjedem, словен. sedem< *si-n-d-e- < *sid-e- < праиндоевропейский редуплицированный презенс *si-sd-e-.
Асигматический аорист р - с циркумфлектированным безударным корневым гласным, например:
Презенс 1 л.ед.ч. дцсл. idQ, с.-х. idem (dtidem), < праслав.
*jb'de- < *hii-dh-e- на основе праиндоевропейского корневого презенса *hiei/hii- 'идти' (LIV2: 232-233);
Аорист 1 л. ед. ч. дцсл.-id^ 'я шел' < предпраслав.*;^-om; 2-3. л. ед. ч. дцсл. ide, с.-х. ide (iz-ide) < *jb'de- от новой основы презенса *jbd- < *hii- + -dh- 16;
Сигматический аорист а образуют праславянские глаголы с основой на согласный и циркумфлексом во 2-3 л. ед. ч.17, напр.:
Презенс 1 л. ед. ч. дцсл. *vezQ, с.-х. vezem (2. Sg. vezes) < праслав. *vez-'e- < и.-е. *uegh -e- 18 < конъюнктив корневого аориста uegh / ugh - 19;
Аор. 1 л. ед. ч. дцсл. *vesb < праслав. *vez-s- < праиндо-европейскихй s-аорист *uegh-s-f uegh-s-;20 2-3 л.ед.ч. дцсл.
*veze, с.-х. veze (doveze) < праслав. * vez-(s)-e- (транспон.).
16 В умбрском имеется так называемый 'слабый' перфект, образованный при помощи суффикса -f- от основы презенса *ei-. Латинская парадигма перфекта имеет три основы: i-, Ї- и к-, происхождение которых объясняет Майзер (200З: 217-218).
17 Интонацию в личных формах за исключением 2-З л.ед.ч. установить невозможно, так как в современных славянских языках они были заменены формами нового сигматического аориста.
18 Также в балтийских языках: лит. 1 л.ед.ч. vezU, З л.ед.ч. veza к vёzti 'ехать' (перех.) (Trautmann 192З: З56; Endzelins 1971: 45). Далее сюда относятся др.-инд. vahati, мл.-авест. vazaiti, лат. veho (в значении 'ехать'), памф. Fex£tu> 'должен принести' и алб. vjedh 'крадет' < *rngh-e-.
19 Ср. вед. императив акт. 2 л. дв.ч. volham, или оптатив мед. З л. ед.ч. uhita.
20 LIV2: 661-662, см. также Strunk 1985: 505. Индоеропейские соответствия: др.-инд. 1 л. ед. ч. акт. s-аорист avaksam 'ехал' (также и в др. лицах) (Goto 1987: 6З; Narten 1964: 240-241; Mayrhofer I: 522; Mayrhofer II: 5З5-5З7; VIA: З98-З99); мл.-ав. З л. ед. ч. конъюнкт. uz-vazat (Яшт 1З, 100) параллельно др.-инд. З л. ед. ч. конъюнкт. аор. на -sa- vaksat (ср. однако Kellens 1984: З68); а также кипр. e'Fe^e, памф. laFe^e.
Лат. перфекту 1 л. ед. ч. vexi также предшествует s-аорист (Meiser 2003: 110-111, 130).
Переход в сигмат. класс а можно проиллюстрировать на следующем примере:
Аорист 3 л. мн. ч. дцсл. '-секли' < праслав. *sek-s- < ?
1) поздний праиндоевропейский s-аорист *sёkH-s-IsёkH-s^;
2) субститут праиндоевропейского корневого аориста *sёkH-ISekH- параллельно латинскому secrn 'отрезал', который продолжает новый праиталийский s-аорист, заменивший индоевропейский корневой аорист: *seke-s < *seka-s < *seka-uai (LIV2: 524 прим. 2; ср. Meiser 2003: 137, 138) или 3) преобразование Нартен-презенса с *е в корне (Eichner 1979: 43); 2-3 л. ед. ч. дцсл. ^ё& с.-х. sijece, sёce < праслав. *sek-(s)-e-(транспонат).
Презенс 1 л. ед. ч. дцсл. ^kQ, с.-х. sёcёm < праслав.*sek-'e-
< Нартен-презенс *sёkH-IsёkH- от корня *sekH- 'отделять, резать, разделять' (LIV2: 524; Meillet / Vaillant 1934: 220).
Сигматический аорист типов р, у и 5 образуется от глаголов с основой на гласный. Основы сигматического аориста типа р имеют акутированные корневые гласные. Морфологические показатели: нулевая флексия во 2-3 л. ед. ч., образование страдательного причастия прошедшего времени и отглагольного существительного с помощью суффикса -n-21:
Презенс 1 л. ед.ч. ст.-сл. meljQ, с.-х. mёliёm, < праслав.
*mel-j-e- < праи.-е. корневой презенс *mёlh2-Imlh2-
Аорист 1 л. ед. ч. дцсл. mUxb, с.-х. mljeh; 2-3 л.ед.ч. дцсл. mU, с.-х. mi < праслав. *'mel-s- < *melh2-s- - праиндоевропейский s-аорист от корня *melh2- (LIV2: 432-433; Klingen-schmitt 1982: 145-146; Jasanoff 2003: 49-50, 53, 77; Rix 1999: 517, 529 Прим. 11, 12)
Ср. лат. molui (новый u-перфект) < праиталийский сигматический перфект (< сигмат. аорист) *mela-s-, уже рассмотренный выше.
Для сигматических аористов типа у характерны цир-кумфлектированные корневые гласные, отчасти являющиеся результатом метатонии, а также окончание -tb во 2-3 л.
21 Напр. дцсл. -bbjenb к biti.
ед. ч. и образование страдательных причастий прошедшего времени и отглагольных существительных с помощью суффикса t-22:
Аорист 1 л. ед. ч. дцсл. i$sb, с.-х. dt^h < праслав.* 'i^-s-й < предпраслав. *iёm-s-om (транспонат) ^*iёm-m; 2-3 л. ед. ч. дцсл. i^tb; с.-х. dt-ё < праслав. * i + Ш < индоевропейский корневой аорист * h^m-Ihim- + tu23.
Непосредственно от основы индоевропейского корневого аориста образован латинский императив em 'бери!' и оскск. em- 'брать' (Meiser 2003: 199)
Презенс 1 л. ед. ч. дцсл. imQ, с.-х. дt-mёm, (2 л. ед. ч. dt-mёs) <*ibm-Q < *^т-ё-24
Сигматический аорист типа 5 образуют 3 глагола (из 5) с атематическим презенсом. Морфологические признаки этого типа: окончание -stb во 2-3 л. ед. ч. при страдательном причастии прошедшего времени (и отглагольном существительном) с суффиксом -n-.
Аор. 1 л. ед. ч. дцсл. daxb; с.-х. dah, iz-dah < праслав. *ddxb
< предпраслав. *do-s-m25 (транспонат) заменивший основу *dёhз-2Ь индоеропейского корневого аориста *dёhз-Idhз-27.
22 Например дцсл. -pitb к piti.
23 Индоевропейский^ корневой аорист лежит в основе образования лит. З л. ед. ч. ёmё 'взял' (возможна и реконструкция перфекта; относительно корневого гласного см. Stang 1966: З81) и хетт. w-emiyezzi < *^em- со вторичным уе-суффиком (см. Melchert 1994: 66). Древнеирландский -t-претерит -et ' взял' представляет собой преобразование более раннего кельтского s-аориста, который в свою очередь заменил индоевропейский корневой аорист (McCone 1991: 68; Ср. Schumacher 2004: 290-292).
24 Тематический презенс *hiem-e, продолжающий, судя по его семантике, индоевропейский конъюнктив аориста, непосредственно представлен в лит. диал. emй, латв. диал. jpmu, jemt с прош. временем jemu (в литературном языке nemu, nemt, прош. вр. nemu Endzelins 192З: 56З), а также в лат. emo- 'беру' (LiV2: 2З6, Meiser 1998: 208-209; Meiser 200З: 199) и др.-ирл. -eim (Schumacher l.c.). Основу презенса с нулевой огласовкой корня (помимо праслав.
*bm-'g сюда относится лит. тй, imti, прош. вр. 1 л. ед. ч. ёmiaй) скорее представляют собой тематизированные слабые основы индоевропейского корневого аориста.
25 Корневая гласная -о- праславянского аориста была заимствована из дередуплицированного презенса.
2-3 л. ед. ч. ст.-сл. dastb,28 с.-х. da, iz-da < *dd + *^й Презенс29 1 л. ед. ч. дцсл. damь; с.-х. dam, daiem < праслав. *'da-mi < балтослав. *d6d-mi30 < *de-doh3- из и.-е. редуплицированного презенса *dё-dohз-/dhз- (Ср. LIV2: 105-106)
Сигматический аорист є представляет собой новый морфологический тип, распространение которого легко проследить по письменным источникам. Он имеет прозрачную морфологическую структуру и заменяет старые формы аориста31 от глаголов на согласный (асигматичес-кого и сигматического а) кроме форм 2-3 л. ед. ч. (подробнее в A^ermann 1).
26 Уже в древнеиндийском происходит замена некоторых личных форм формами s-аориста (Narten 1964: 1З5-1З6). Единичные случаи встречаются уже в вед.: adisi (AV I. 14,1; VII. 56,5; XIII. 1, З0), adisata (SB XI. 4,З,4)
27 Засвидетельствован в хетт. dai 'берет'; вед. adat 'дал', ст.-авест. императиве data 'давайте!' (ср. LIV:106. прим. З); арм. et 'он дал; др.-гр. s5o^v 'мы дали'; венет. doto 'дал'; фалискск. por-ded 'schenkte'; лат. ce-do 'дай!' (Meiser 200З: 105-106, 182-18З), ageg. /bam/ 'мы дали'. См. также LIV2 105-106; Klingenschmitt 1981: 97, 12З; Klingenschmitt 1982: 200-202; Eichner 1975: 9З-94; Stang 1965: 125-126; Schumacher 2004: 265-267; Schumacher 2007: 221-22З.
28 Проблему сегментации морфем подробно рассматривает Кох (Koch 1990: 110-112). Открытым остается вопрос о сосуществовании омонимичных форм 2.-З л. ед.ч. аориста и З л. ед.ч. презенса на °stb. X. Станг (Stang 1942: 70-71), следуя Мейе, выводит З л. ед. ч. аориста из старого праславянского имперфекта *dad-tb > *праслав. dastb.
29 Атематическое спряжение (иначе LIV2: 105, прим. 18, 19), как и старолит. 1 л. ед. ч. dmmi, 2 л. ед. ч. dmsi и т.д. (Endzelins 1971: 205-206)
30 Существует несколько точек зрения на процесс преобразования *dedo—> *do(d). Ср. Stang 1942: 21-22; LIV2: 106 Fn. 18.
31 В результате многочисленных фонетических изменений в старославянский период (ассимиляции, чередования, упрощения групп согласных и др.) и благодаря отчасти еще сохранившимся рефлексам огласовки корня парадигма аориста имела слишком большое количество алломорфов, что повлекло за собой возникновение форм нового сигматического аориста с суффихом -ox^
Диахронический анализ конкретных славянских глагольных основ показал, что ядру каждого типа аориста32 соответствует определенный способ образования основы в праязыке, и подтвердил, что вышеназванная классификация, основанная на синхроническом анализе просодических и морфонологических данных славянских языков, не случайна, а отражает процесс становления парадигматической системы праславянского глагола, протекавший по определенным принципам. Очевидна становится также связь с образованием основы презенса в каждой конкретной группе. Логика в выборе определенной парадигматической модели наглядно представлена в следующей таблице:
и.-е. V СеС# и.-е. V СеН, Се(Н)И#
праиндоевропейский корневой аорист 1 1
праслав. асигмат. аорист ^е-Е (а) - презенс с корневым ударением ^ё-Е праслав. сигмат. аорист Vё-s-E (у) с циркумфлексом во 2.-3. л.ед.ч. - презенс с безударным корнем V0-Е
праиндоевропейский Б-аорист, (или др. не корневой праиндоевропейский аорист - засвидетельствованный праиндоевропейский презенс) 1 1
праслав. сигмат. аорист ^ё-Б-Е (а) - презенс с безударным корнем ^е-Е (позднепраслав.) праслав. сигмат. аорист Ve/ё-s-E (р) без метатонии во 2.-3. л.ед.ч - презенс с корневым ударением ^-Е
От индоеропейских глаголов с основой на согласный (левая колонка), образующих корневой аорист, в пра-славянском засвидетельствован (кроме нескольких исключений) асигматический аорист типа а, а от индоеропей-
32 Кроме 3 глаголов аориста типа 5, которые скорее являются исключением, и, безусловно, нового сигматического аориста.
ских глаголов с основой на согласный, образующих б-аорист - сигматический аорист типа а.
Ср.: праиндоеропейский корневой аорист *рёй-/рй-'упасть'33 соответствует
праславянскому асигматическому аористу а: 1 л. ед. ч.
*райй; 2-3 л. ед. ч. *райв; 3 л. мн. ч. *райд
праиндоеропейский Б-аорист: *иё£н-в-1 иё§;к-в- 'ехать' (см. выше) соответствует
праславянскому сигматическому аористу а 1 л. ед. ч.
*иёх-в-й-, 2-3 л. ед. ч. *уег-(в)-е; 3 л. мн. ч. *иёх-в-§
В позднедревнеславянском34 обнаруживается дополнительная оппозиция между этими двумя группами по типу образования презенса, с ударным и безударным корнем соответственно:
праслав. *рай-е- тематизация основы аориста -праслав. *уёг-ё- ^ предбалтослав.* ^е%-е- < **иё£н-е-
От праиндоеропейских глаголов с основой на гласный или резонант (правая колонка), образующих корневой аорист, в праславянском засвидетельствован сигматический аорист типа у (с циркумфлексом и окончанием °Ьъ во 2-3 л. ед. ч.), а от тех, что в праиндоевропейском образовывали Б-аорист (или же редуплицированный, но во всяком случае не корневой аорист) - сигматический аорист типа р (с акутом и нулевой флексией во 2-3 л. ед. ч.).
Ср.:
праиндоеропейский корневой аорист: *рёНз-/р1Нз-
'сделать глоток'35 соответствует
праславянскому сигматическому аористу у: 1 л. ед. ч. **ргвй > *ргхй; 2-3 л. ед. ч. *рШ —* рНй; 36
33 Ср. вед. медиопассивн. аорист мн.ч. apadran (РВ) 'упали'.
34 Сравнение этих основ презенса в индоевропейском контексте позволяет сделать заключение, что акцентуация тематической флексии - явление достаточно позднее (по-другому Koch 1990: 300, 567 и некоторые др.).
35 вед. apat '(вы)пил' и единичные случаи фиксации s-аориста (Narten 1964: 68).
36 хетт. pasi 'делает глоток' также является новым s-аористом (Oettinger 1979: 435-436), если не s-презенсом.
праиндоеропейский Б-аорист: *тёН1-в-/тёН1-в- 'изме-
рять'37 соответствует
праславянскому сигматическому аористу р: 1 л. ед. ч.* 'тё-в-й > * 'тёхй; 2-3 л. ед. ч. * 'mё-s-s/t > * 'тё.
Между этими группами, похоже, также существовала дополнительная оппозиция по месту ударения в пра-славянском презенсе. Презенс глаголов сигматического типа р в различных славянских языках подвергся значительным изменениям, что привело к существованию неоднозначных форм, особенно в сербско-хорватском. Поэтому в данном случае уместно говорить лишь о тенденции к такой акцентуационной оппозиции.
Ср.:
с ударной корнев. гласной: и.-е. *т1-тёЫ/тН1- дередупл. ^ *тёЫ-1е- > праслав. * 'тё-]-е с безударной корневой гласной: предпраслав.*р/Ъ-ё -> (?)*рь']етъ (или рь]е'тъ) > *рь'/р
Как видно из таблицы, из вторичных основ аориста большое распространение в славянском, как и во многих других дочерних языках, получил Б-аорист. Редуплицированный же аорист практически утратился. (На основании долгой корневой гласной в некоторых случаях можно предположить слияние 2 радикалов после упрощения групп согласных (см. ниже).
Как уже было упомянуто, выбор первичного образования (либо корневого аориста, либо корневого презенса) в индоевропейском был обусловлен лексическим значением глагола. Кроме этого основополагающего различия, которое стало отчасти трудно проследить, праславянский унаследовал набор парадигматических форм, состоявших в определенных деривационных отношениях друг с другом. Особенности развития некоторых глагольных основ, в частности тех, которые поменяли тип спряжения в результате морфологического преобразования в прасла-вянском, позволяют предположить, что именно такие унаследованные взаимосвязи при образовании основ презенса и аориста, как следует из таблицы и приведенных
37 АВ 1 л. ед. ч. медий атаэ1 '(я) измерил'.
примеров, собственно и были 'константами' в процессе становления праславянской глагольной системы.
Смена парадигматического класса
Общей тенденцией дочерних языков, в которых развилась категория сигматического аориста (с ее последующим преобразованием, например, в сигматический претерит в тохарском, ^претерит в кельтском, сигматический перфект в латинском), является перевод большой части глаголов с изначальным корневым аористом в сигматический класс. В каждой языковой группе этот процесс имел свои особенности, следуя в той или иной степени принципам фонологической допустимости и/или требованиям парадигматической структуры. Семантическая реинтерпретация же на парадигматическую дистрибуцию уже не влияла. Об этом свидетельствует не только переход глаголов с изначальной 'аористной' семантикой в сигматический класс, но и единичные переходы в обратном направлении, вызванные неоднозначностью фонологической или морфологической структуры корня.
Примером первого может служить праслав. *хШ от инд.-евр. корня *^геНз- 'жить', лексическое значение которого исключает существование корневого аориста в праязыке. Вследствие закономерных фонологических изменений основа ггу- потеряла последний согласный в позиции перед другим согласным. В результате этого на смену 2-3 л. ед. ч. гте приходит форма Ш(ъ), характерная для сигматического класса у от основ на гласный со вторичным (с праиндоевропейской точки зрения) презенсом, с короткой безударной корневой гласной, в котором в большинстве случаев собраны праславянские сигматические аористы, перестроенные из индоевропейских корневых аористов во всех лицах и числах кроме 2-3 л. ед. ч.
Примером реинтерпретации морфологической структуры основы служит праславянский глагол *Ьг$вН от инд.-евр. корня *Ьтев- 'трястись'. Засвидетельствованное в письменных источниках характерное для асигматического класса окончание 3л. мн. ч. -д (< *-о-П:) вместо -£ (< *-Ш), объясняется тем, что суффикс -б- сигматического аориста исчез в ходе фонологических процессов. Переосмысление
основы tr§s- по схеме tr§- + -s- с соответствующим спряжением по типу сигматического класса основ на гласный, очевидно не допускалось просодической и морфологической структурой основы аориста и презенса, а также образованием страдательного причастия прошедшего времени с помощью суффикса -n-.
Интересным представляется факт существования в определенных парадигматических классах старославянского и латинского языков типологически сходных дистрибутивных правил построения основ прошедшего времени (сигматический аорист основ на гласный в старославянском и сигматический или новый u-перфект глаголов 2го латинского спряжения), основанных на просодии корневого гласного. Речь идет о правиле Н. ван Вейка (van Wijk 1926) в славянском, различающем просодически и морфологически два парадигматических типа основ на гласный, и правиле А. Бургера (Burger 1928), обусловливающем переход некоторых сигматических перфектов в u-перфекты, если того требует просодия корня.
Краткое заключение
Выявленные таким образом структурные параллели, конечно же, не объясняются особой генетической близостью или же тесным языковым контактом славянских и италийских языков. Морфологические системы латинского и праславянского, зафиксированные в письменных памятниках, не сравнимы на синхронном уровне. Сходные тенденции подобного рода закономерно вытекают из принципов 'естественной морфологии' на базе общего исходного материала.
Результаты данного беглого сопоставительного ана-лиза38 еще раз подтверждают значимость логического компонента в развитии крупных структур языка, связанного со
38 В действительности, типологически или функционально сходных тенденций в процессах преобразования праязыковой системы глагола в италийском и славянском гораздо больше, чем позволяет описать объем данной статьи.
стремлением с одной стороны к экономии языковых
средств выражения, а с другой к их прозрачности.
Литература
Ackermann K. В печати 1. Kontinuitat und Innovation in der Genese des slavischen Verbums: Das System des urslavischen Aorists. Thomas Krisch et al. (eds.), Historischer Sprachvergleich und Linguistik: Indogermanistik und allgemeine Sprachwissenschaft im Dialog. Akten der XIII. Fachtagung der Indogermanischen Gesellschaft, Salzburg, 21.-27. September 2008. Wiesbaden, Dr. Ludwig Reichert Verlag.
Ackermann K. 2008. Diachrone Bemerkungen zu van Wijks Regel uber das participium praeteriti passiui auf -tb / -ta / -to und den Ausgang °tb der 2.-3. P. Sg. Aorist im Altslavischen. Доклад на 36ом австрийском съезде лингвистов (OLT) в Вене. 06.08.12.2008. http://www.linguistics.at/ images/ stories/ downloads/ Linguistiktagung/ abstractshistorischesektion.pdf
Ackermann K. В печати 2 On the Prosody of Slavic Continuants of Indo-European Verbal Adjectives in -to-, -no-, -lo-. Peter Kosta et al. (eds.), Материалы 5ого международного семинара по балто-славянской акцентологии (IWoBA 5) в Опаве 07.10.07.2009. Potsdamer Linguistische Untersuchungen, Peter Lang Publishing Group.
Bendahman J. 1993. Der reduplizierte Aorist in den Indogermanischen Sprachen. Egelsbach - Koln - New York.
Burger A. 1928. Etudes de phonetique et de morphologie latines. Neuchatel.
Cardona G. 1960. The Indo-European thematic aorists. Yale Dissertation.
Chantraine P. 1973. Morphologie historique du grec. Paris. = 2002 Repr.
Drinka B. 1995. The sigmatic Aorist in Indo-European: Evidence for the Space-Time Hypothesis. JIES Monograph, 13. Washington D.C.
Дыбо В. A. 2000. Морфонологизованные парадигматические системы. Типология и генезис. T.1. Институт Славяноведения РАН. Москва.
Eichner H. 1975. Die Vorgeschichte des hethitischen Verbalsystems. Flexion und Wortbildung. Akten der V. Fachtagung der Indogermanischen Gesellschaft in Regensburg 1973. Wiesbaden: 71-103.
Eichner H. 1979. Hethitisch genussus, ginussi, ginussin. Hethitisch und Indogermanisch. Vergleichende Studien zur historischen Grammatik und zur dialektgeographischen Stellung der indogermanischen Sprachgruppe Altkeinasiens. Ed. E. Neu, W. Meid. Innsbruck, IBS 25: 41-61.
Endzelins J. 1923. Lettische grammatik, Heidelberg.
Ernout A. 19272. Morphologie historique du latin. Paris.
Этерлей E. H. 1976. Соотносительное употребление форм аориста и имперфекта в сложноподчиненном предложении. Проблемы исторического языкознания. Выпуск 1. История русского языка в древнерусский период. Ред. Колесов В.В. Ленинград: 65-74.
Galton H. 1962. Aorist und Aspekt im Slavischen. Eine Studie zur funktionellen und historischen Syntax. Wiesbaden.
Goto T. 1987. Die "1.Prasensklasse" im Vedischen. Untersuchung der vollstufigen thematischen Wurzelprasentia. Wien. Diss.
Hackstein O. 1995. Untersuchungen zu den sigmatischen Prasens-stammbildungen des Tocharischen. Gottingen.
Hardarson J.A. 199З. Studien zum urindogermanischen wurzelaorist und dessen Vertretung im indoarischen und Griechischen, IBS 74. Innsbruck.
Hoffmann K. 1976. Das Kategoriensystem des Indogermanischen Verbums. Aufsatze zu Indoiranistik. B. II. Hrsg. von J. Narten. Wiesbaden: 52З - 540.
Jasanoff J. H. 1988. The Sigmatic Aorist in Tocharian and Indo-European. Tocharian and Indo-European Studies, 2: 52-76.
Jasanoff J. H. 200З. Hittite and the Indo-European verb. Oxford.
Kellens J. 1984. Le verbe avestique. Wiesbaden.
Klingenschmitt G. 1981. Albanisch und Indogermanisch. MSS 40: 9З-1З1.
Klingenschmitt G. 1982. Das altarmenische Verbum. Wiesbaden
Koch Ch. 1990. Das morphologische System des altkirchenslavischen Verbums. T.1-2. Munchen.
Leumann M. 1977. Lateinische Laut- und Formenlehre. Munchen. (Neuausgabe).
LIV2 = Rix H. 20012. Et al. Lexikon der indogermanischen Verben. Wiesbaden.
Mathiassen T. 1969. On the Problem of the lengthened Ablaut Degree and the Slavic Sigmatic Aorist. ScSl XV: 201-214.
Mayrhofer M. 1992; 1996. Etymologisches worterbuch des
Altindoarischen I, II. Heidelberg.
Mayerthaler W. 1981. Morphologische Naturlichkeit. Wiesbaden.
McCone K. 1991. The Indo-European Origins of the Old Irisch Nasal Presents, Subjunctives and Futures. Innsbruck.
Meillet A. 1908. Sur l'aoriste sigmatique. Melanges de linguistique offerts a M. F. de Saussure. Paris: 81-106.
Meillet / Vaillant 19З42. Le slave commun. Paris.
Meiser G. 1998. Historische Laut- und Formenlehre der lateinischen Sprache. Darmstadt.
Meiser G. 200З. Veni vidi vici: die Vorgeschichte des lateinischen Perfektsystems. Munchen.
Melchert H. C. 1994. Anatolian Historical Phonology. Leiden Studies in Indo-European З. Amsterdam.
Melchert H. C. 1998. Traces of PIE Aspectual Contrast in Anatolian?
Incontri Linguistici 20: 8З-92.
Narten J. 1964. Die sigmatischen Aoriste im Veda. Wiesbaden. Oettinger N. 19791. Die Stammbildung des hethitischen verbums. 20022 Nachdruck mit einer kurzen Revision der hethitischen Verbalklassen. Dresden.
Перельмутер И. А. 1977. Общеиндоевропейский и греческий глагол. Видо-временные и залоговые категории. Ленинград. Rasmussen J. E. 1989. Studien zur Morphophonemik der Indogermanischen Grundsprache. Innsbruck.
Ringe, A. D. Jr. 1990. The Tocharian active s-preterite: a classical sigmatic aorist. MSS 51: 18З-242.
Risch E. 19742. Wortbildung der homerischen Sprache. Berlin.
Rix H. 1986. Zur Entstehung des urindogermanischen Modussystems. Innsbruck.
Rix H. 19922. Historische Grammatik des Griechischen. Darmstadt. 19761.
Rix H. 1999. Schwach charakterisierte lateinische Prasensstamme zu Set-Wurzeln mit Vollstufe I. Compositiones Indogermanicae in memoriam Jochem Schindler. Hrsg. von H. Eichner und H.C. Luschutzky. Praha: 515-5З5.
Roth C. P. 1990. "Mixed aorists" in Homeric Greek. New York [u.a.] = Harvard Univ. Diss. 1972.
Schumacher S. 2004. Die keltischen Primarverben. iBs 110. Innsbruck.
Schumacher S. 2007. Kontinuanten urindogermanischer Wurzel-aoriste im Albanischen. Teil 1: Wurzelaoriste mit fruhuralba-nischem Stamm auf Vokal oder auf *s. International Journal of Diachronic Linguistics and Linguistic Reconstruction 4: 207-280. Smoczynski W. 2005. Lexikon der Altpreussischen Verben. IBS 117. Innsbruck.
Stang Chr. S. 1942. Das slavische und baltische Verbum. Oslo.
Stang Chr. S. 19652. Slavonic Accentuation. Oslo.
Stang Chr. S. 1966. Vergleichende Grammatik der baltischen Sprachen. Oslo.
Strunk K. 1967. Nasalprasentien und Aoriste. Ein Beitrag zur Morphologie des Verbums im Indo-Iranischen und Griechischen. Heidelberg.
Strunk K. 1976. Lachmann's Regel fur das Lateinische, eine Revision.
KZ Erganzungsheft 26, Gottingen.
Strunk K. 1985. Flexionskategorien mit akrostatischem Akzent und die sigmatischen Aoriste. Grammatische Kategorien. Funktion und Geschichte. Akten der VII. Fachtagung der indogermanischen Gesellschaft. Wiesbaden: 490-514.
Trautmann R. 192З. Baltisch-Slavisches Worterbuch. Gottingen. Vaillant A. 1966.Grammaire comparee des langues slaves III. Paris van Wijk N. 1926. Die slavische Partizipia auf -to- und die Aoristformen auf -tb. IF 4З: 281-289.
VIA = Werba C. H. 1997. Verba Indoarica. Die primaren und
sekundaren Wurzeln der Sanskrit-Sprache. Wien.
Wurzel W. U. 1984. Flexionsmorphologie und Naturlichkeit. Berlin.
Summary
The present article offers a contrastive analysis of the structural and semantic developments of the I.-E. aspect system of the verb that should have taken place in the Proto-Italic (on the basis of the research of G. Meiser in historical morphology of the Latin verb) and Proto-Slavic (on the basis of my own work in the field of Slavic verbal historical morphology). The survey does not focus upon the paradigmatical correspondences as such, but investigates the treatment of the traces of the input aspectual oppositions and interdependences in both language groups from the point of view of natural morphology, adopting the experience of W. Mayerthaler and W.U. Wurzel. The presentation of the theoretical background has been simplified, so far as it seemed necessary. Both language groups diverge extensively as to the concrete morphological realization and subsequent paradigmatic reference of the inherited semantic opposition telic / atelic, rooted in the lexical meaning of primary verbs and supposed to have guided the primary stem-formation in the Protolanguage. Nevertheless, remarkable correspondences in preservation and consistent conveyance of certain oppositions (the oppositional members at times additionally marked) in both language groups have been stated, whereas Italic and Slavic could not be suspected of having close affinities through language contact. The analyses of guiding principles of paradigmatic rearrangement of the verbal stem-formations, undertaken independently by Meiser in Latin and me in Slavic gave grounds to see traces of former (lexical-) aspectual oppositions, morphologically realized through the reflexes in ablaut, in root prosody or type of the secondary stem-formation as one of the important distributional principles shaping in combination with external factors, such as sound change or analogy, the paradigmatic organization. The choice of and allegiance to a certain paradigmatic class in these daughter languages were thus, as argued in this paper, primarily predetermined by the morphological realizations of this core semantic opposition. The question arises whether (and to what extent) it is the case in other I.-E. daughter languages.
