CC BY
113
э3 Amberg L. Kirche, Liturgie und Frommigkeit im Schaffen von N.V. Gogol. (Slavica Helvetica. Bd. 24). Bern; Frankfurt am Main; New York; Paris, 1986. См. также: Амберг Л. Литургия и храм у Гоголя // Dissertationes Slavicae. Slavistische Mitteilungen. Материалы и сообщения по славяноведению. Sectio Historiae Litterarum. XVI. Szeged, 1984. С. 51-63.
'4 Гоголь H.B, Размышления о Божественной Литургии. Copenhagen, 1991. С. 5. Издание осуществлено при содействии священника русского храма в Копенгагене отца Андрея Бирона. Текст печатается по изданию Н.С. Тихонравова, но с некоторыми редакторскими изменениями (устранен, например, повтор второго причащения мирян).
" См. «Дневник Государыни Императрицы Александры Федоровны» за декабрь 1917 и январь - март 1918 года (ГА РФ. Ф. 640. On. 1. Д. 333 и 326).
Сигматический презеис и аорист у Гомера
К.Г. Красухин
Несмотря на обилие суффиксов и сложность семантики, индоевропейская система показателей глагольного аспекта и времени выводится из простых морфонологических моделей. Как показал Ф. Кейпер1, древнейший индоевропейский корень имел структуру СУС- (С - согласный, V - гласный), а большинство суффиксов - -УС-. При присоединении суффикса к корню ударение переходило на последний, в результате чего основа приобретала вид ССУС-. По аналогии с простыми основами могло меняться полногласие: ССУС-—> СУСС-. При этом следует учесть, что в простых корнях и суффиксах ударение могло переходить и за последний согласный; в этом случае реализовался вокальный ауслаут, получивший наименование тематического гласного: СУСе—> СуСё- и т.д. Значение правостороннего передвижения акцента подробно описано2. Благодаря этому процессу появлялись основы со структурой СУССе-, ССУСе-, CR.Ce- и т.д. Они и составили морфологическую базу для аспектно-временной системы индоевропейского глагола3. Её цельное описание составило бы предмет монографии; ограничимся лишь одним небольшим фрагментом.
Сигматический глагольный суффикс отличается широким распространением в большинстве индоевропейских языков: индо-иранских, греческом, италийских, кельтских, славянских, балтийских. Он может маркировать презенс, аорист, футурум, конъюнктив, дезидератив. Эти различные времена и наклонения, оформленные данным суффиксом, могут обнаруживать морфологическое сходство: лат. /ах/>-
Красухин К.Г. - доктор филологических наук, профессор, ведущий научный сотрудник Института языкознания РАН, профессор ПСТБИ.
конъюнктив и футурум II4 (в архаических надписях, впрочем, может быть равен простому перфекту); греч. Зйсгето, /Зцсгето, скр. aruksat, adhuksat, akruksat- аорист индикатива; др.-инд. nesat, греч. - аорист конъюнктива; лат. emero и т. д., греч. каХеасо, ваиои^ш (Оаи-ёи-о/хаО и др. - футурум. Приведенные примеры показывают, что формы на -es/s могут иметь модальное значение и терять его, что соответствует тенденциям развития семантики тематической основы. Футурум же связан с одной стороны с аористом, с другой -с конъюнктивом, его семантика близка модальной. В данном случае действие может рассматриваться как футураль-ное или дезидеративное, иными словами, как ожидаемое или желаемое, т. е. лежащее вне временной сферы момента речи. Такая же форма могла указывать на действие, совершенное в прошедшем, т.е. быть аористом, для которого также устанавливается базовое значение: действие вне сферы настоящего. Аорист чаще является атематическим; однако и для фу туру ма необязательно наличие именно суффикса -se /-so. Так, в италийских языках наличествуют формы ате-матического сигматического футурума: оск. ferest ‘он принесет’, fust ‘он будет’, pertempest ‘он уничтожит’, умбр. facurent Члти сделают’, facust‘oti сделает’ (футурум П)\ Такие формы очень близки восстановленному Ф. Кейпером атематическому сигматическому презенсу типа *tr-es-mi6. Существует иная точка зрения7: италийские формы суть конъюнктива аориста, у которых в 3-м лице произошла синкопа; нет сомнения в том, что лат. futurum exactum представляет собой именно такую форму. Однако синкопа конечного гласного перед флексией в италийских неизвестна; видо-временная морфология в латыни может существенно отличаться от оско-умбрской; в оско-умбрской неизвестен перфект на u-, -V-, в лат. - дентальный претерит (оск. dedikatted — лат. dedicavit). Отсутствие атематического футурума в лат. не доказывает отсутствия той же формы в оскско-умбрском. Сопоставление умбр, facust и лат. faxit позволяет выявить различную морфонологическую структуру
обеих форм: facust < *dhok-os-1 vs. faxit < *dhQk-se-t. Ате-матический футурум известен и в других индоевропейских языках; совпадение оскского fust с литовским bus практически пофонемно. Правда, литовские формы находят параллель в индо-иранском йотовом футуруме: скр. bhavisyami, bhavisyati- лит. busiu, bus, dasyami, dasyati- duosiu, duds, и в единственной форме исконного будущего времени в славян-
о
ском - футуральном причастии выш/мрек < *bhu-sye-nt- . С вторичными окончаниями форма на -sye приобретает аористическое значение: древне-индийский dasat ‘пусть даст’ (аорист оптатива). Однако литовские bus/duos могут восходить как к *bhusieti/ *dosieti, так и к *bhusti/ *dosti Эти соображения позволяют предположить, что оск. fust может восходить к атематическому сигматическому презенсу *bhusti.
Следует, правда, отметить, что формы латинского футу-рума II, греческого на -ест- сопоставляются и с формами древнеиндийского дезидератива - особого наклонения, обозначающего желание совершить действие: pibati ‘пить’ -pipisati"жаждать’, yudhyate ‘воевать’ -yuyutsati'стремиться в бой’. В ряде дезидеративов обнаруживается корневой гласный -I-: Ipsati ‘стремиться’ (apnoti ‘достигать’), dlpsati ‘стараться разрушить’ {dabhnoti ‘ломать’) и т.д. Некоторые считают, что долгота корневого обусловлена ларингалом в составе суффикса; следовательно, дезидеративный суффикс следует восстанавливать как *-Hse- и отделять от простого сигматического. В частности, дезидератив от корня dha-‘ставить’ - didhisati- как будто соответствует такой пра-форме. Но против этой гипотезы выступили Ману Лойман и Стенли Инслер9. Действительно, формы типа cikitsati ‘стремиться узнать’, yuyutsatiне дают основания для реконструкции ларингала. Изменение же вокализма корня в конечном итоге обусловлено его исконно слабой ступенью. Инслер показал, в каких условиях развивается -i- вместо -а- (корневой ларингал, взаимодействие ‘сильных’ и ‘слабых’ форм в глагольной парадигме). Таким образом, древнеиндийский дезидератив - это, по сути, конъюнктив сигматического гла-
гола со слабой ступенью корневого вокализма, т.е. весьма архаичная форма с суффиксом *-se-/-so-.
Однако семантика сигматических форм не сводится к одной ирреальности. В ряде языков они участвуют в образовании презенса; сигматический аорист также широко распространен. Рассмотрим сперва древнеиндийские и древнегреческие сигматические презенсы.
При сопоставлении санскритских сигматических и асиг-матических основ первые можно разделить на следующие категории. 1. Экспрессивный презенс: аг- ‘приводить в движение’, г- ‘идти’ (rchati)- arsati, rsati‘сокрушать’, girati ‘есть’ - grasati ‘пожирать’; *yahati ‘бежать’ (глагол не зафиксирован, но известно отглагольное прилагательное yahu ‘быстрый’) - yaksati ‘преследовать’, rusati ‘разрушать’ (сл. роушнтн) - ravati ‘рвать’ (ср. лат. гио, слав. ръ!тн, ръватн, лит. raujii, латыш, raut); bhavati ‘быть, становиться’ - Ын1-sati ‘прислуживать; давать силу’; hrnlte ‘сердиться’ -hrayati, harsati ‘быть возбужденным’; hasati ‘оставлять’ -jahati ‘стремительно идти’; tarati ‘идти’ - trasate ‘дрожать’ (ср. слав, трлсм - объединение и.-е. *tres- ‘двигать’ и *trem~). 2. Каузативный презенс: isnati ‘с силой бросать’ (греч. iuudcS), isyati ‘бросать’ - eti, ayati ‘идти’, к тому же корню, по-видимому, относится Isate, isati, esati ‘разделять, отправлять’, медий - ‘лететь’; mrsyati, marsati ‘забывать’ (*‘губить’?) - marati ‘умирать’ (лат. morior и т. д.). 3. Дези-деративный презенс: iksate, -te ‘видеть’ - asnoti
‘достигать’; esati, isyati 'искать, желать’ - *ei/i 'идти'; заметим, что ряд вариантов этого корня имеет суффикс -sk др.-инд. ichati, англ. ask, слав, нсклтн. Чередование -s и -sk-весьма распространено, ср. лат. pasco, слав, пасм, хетт. pahs-; об этом - см. ниже. Сюда же относится bhiksati ‘просить’ - bhajati ‘разделять’, dhrsnoti, dharsati ‘отваживаться, сметь’ - adharan ‘они держались’; hinasti ‘оскорблять’ - hanti ‘ударять’; dlksate ‘быть посвященным’ (презенс в Ведах часто имеет дезидеративное значение, ср. Narten, 1963)- dasati ‘почитать’. 4. Результативный пре-
звнс: акШ ‘он достигал’ - а/а Г/ ‘вести’; каг§аЫ ‘тащить’ -Игай ‘разбрасывать’, 1ак§аи ‘отмечать’ - /а^аГ/ ‘прикрепляться’. Разумеется, между установленными классами значений нет непроходимой пропасти: ЫгщаЫ, отнесенное нами к экстрессивам, может являться и каузативом: ‘давать силу’; 1заи, 18паи экспрессивны в такой же мере, в какой и каузативны, дезидеративное с//'Ала7е может являться и тер-минативом. Это обстоятельство позволяет говорить о возможности нахождения общей семантики суффикса -8-, которая проявляется и в тех случаях, когда сигматические формы равнозначны асигматическим или же - когда асигмати-ческие формы вообще отсутствуют. Такие глаголы могут быть терминативны; надо заметить, что терминативная семантика связана с дуративной; дуратив может означать то состояние, к достижению которого стремится субъект, снабженный терминативным предикатом; иногда различие между стативом и терминативом может быть оформлено морфологически: лат. а!Ьео- статив, а1Ье8со- терминатив, в других случаях - нет: белею может означать ‘являюсь белым’ и ‘становлюсь белым’. Ослабление же терминативной семантики, видимо, явилось причиной существования сигматических и асигматических вариантов корня: ]щаЫ ‘наслаждаться’ - уеиш ‘вкушать’; пи'пи'кьай, лит. ота/луГ/' греч. с
суфф. -$к- - лат. т/'ъсео ( ^т/^-ясею), греч. ^1ауш (*[иу-сгкш), д.-норв. те/'яка ‘смесь’ - греч. ^ууи^г, ик^агП ‘они увеличивали’, аик§а1 ‘он увеличивал’, греч. аё^ш ‘увеличивать’ -лат. augeo ‘расти’ (со стативным суффиксом -е-), мшап ‘они слушали(бы)’ - этпой ‘слушать’. Экспрессивные глаголы: ЬНуаяаС ‘он боялся’ - ЫЫтсЧ/' ‘бояться’ (сигматическую форму см. в отглагольных именах: лит. Ьашаз ‘страх’, Ьа/'яйя ‘страшный’, с другим детерминативом - лат. /оесЛ/л ‘ужасный’, слав. Бгксъ (Бгкд с ), возможно - греч. тОщо^ ‘обезьяна’); Мала Г/ 'сиять' - Май'(то же самое); ёуе§Ы ‘бояться’ -греч. 8е18ш (*8Гес8Гсо) ‘бояться’; /Уе,<>/у 'быть взбудораженным’ - ср. греч. аессо (сигматическое) ‘потрясать’. Группа глаголов обозначающих активное воздействие на предмет:
ик$аН‘увлажнять‘ - греч. иурд^ ‘влажный’, возможно, и лат. и\'ео ‘быть влажным’ (со стативным суффиксом); с1ак§аи ‘принимать’, греч. 8ёхорас, ион. Зёкораь - лат. с1есео ‘быть угодным’ (с тем же суффиксом); /аАт>а/у' ЩЫ ‘мастерить’ -греч. т1ктш, ётекои ‘рожать’ (сигматическая форма здесь указывает на более активное действие); пакки/' ‘добиваться, достигать’ - пабаЫ (греч. -циеукои) - то же; гак§аЫ ‘защищать’ - греч. аХё^ш - то же.
Обратимся к сигматическим презенсам в греческом. Следует заметить, что здесь не удается обнаружить таких резких оппозиций сигматических и асигматических форм, как в древнеиндийском. Однако функционирование сигматического суффикса и здесь демонстрирует некоторое его существенные черты. Он маркирует прежде всего корни, у которых может быть терминативное и/или экспрессивное значение: аё£а) ‘растить’, уеХаш ‘смеяться’, уеисо ‘вкушать’, Сёш ‘кипеть’, териаСш ‘сушить’, тёраоцса ‘сохнуть’; глаголы, обозначающие активное воздействие на предмет: аХё^ш ‘защищать’, &ёш ‘точить’, ‘обрабатывать’, аеСсо ‘потрясать’, 8ёфа) ‘мять кожу’, ёфсо ‘варить’. Любопытно заметить, что глагол 8г}со ‘достигать’ (=др.-инд. с/ала Г/ ‘преследовать’) употребляется обычно в футуральном значении. Трудно сказать, является ли в данном случае ауслаут -в аффиксом или составной частью корня; для решения этого вопроса можно предложить следующую этимологию: сигматическое образование от корня ;!с/оЬ-, причем надо учесть, что в большинстве индо-европейских языков этот корень означает ‘давать’, и только в хетт, с/а/7/7/- ‘брать’. Как полагают Гам-крелидзе и Иванов10, этот глагол первоначально мог иметь амбивалентное значение и относиться к сфере торговли. Возможно, изолированная форма в греч. и др.-инд. сохранила архаическое значение. Таким образом, греч. 8т]со, др.-инд. с/ала Г/- терминатив-дезидератив к указанному корню в его значении ‘брать’.
Рассмотрим функционирование некоторых сигматических глаголов в тексте.
’Ае^со. Показательно, что у Гомера нет ни специального презентного av^aua), ни аориста rjv^rjcra, а присутствует только презенс без -av и имперфект. В зависимости от контекста эта единая сигматическая форма может иметь терми-нативное или дуративное значение, иногда приближаясь к аористу. /3 815 тгтЮаиорса, ка1 8ё pot аё^етш evSoOi 0 и род-‘я это узнаю и дух у меня в глубине возмущается’ (говорит Телемах женихам). Здесь речь идет о свершенном действии, т. к. Телемах уже разгневан, узнав о бесчинствах женихов, однако эти действия выражены презенсами, имеющими в данном контексте терминативную семантику, переходящую в аористическую (узнаю и узнал, дух возмущается и возмущен), презенс же подчеркивает отнесение этих действий к сфере настоящего.
В значении глаголов nui'Oai'opai и ae^erai присутствует одновременно актуальность и завершенность.
Д 195-7: еив ’ о уе кеХт ’ ахёыи ’ рёуа 8е фрео1 Wei/Bos’ ae^ei aov тогой тговёал/ x&Xewdi/ 8 ’ iwl yfjpas’ Хкаиеи ovtoj kcll eycb oXoprju Kai тготрои ётгёотгои.
‘Так он лежит, стеная; жаждучи твоего возвращения, великая в его душе поднимается скорбь, тяжелая старость пришла (к нему). Так и я погибла, судьбу перенеся ’.
Здесь терминативное значение презенса ae£ei подчеркнуто тем, что в следующих строках стоят аористы dXoprjv, ёттёаттои бесспорно аористическое значение и имперфекта iKdvev (‘старость пришла’). Терминативное значение можно видеть в Р 226: иретёрыи 8ё ёкаатои Ov/idy аё^ш ‘я укрепляюсь (стремлюсь укрепить) дух каждого из вас Напротив, в ^ 261 этот глагол дуративен: auSpi 8ё кекрг/шть pei'og-рёуа olp’os' аё^еь ‘усталому человеку вино (всегда) поднимает дух аналогично- г 111: Kai афш Aids’ др/Зрод- аё£ес ‘для них дождь Зевса (все это) выращивает Сосуществование терминативного и дуративного значения этого корня можно видеть в £65-6:
о$ о1 тгоЛЛа карг}аь, вед? 8’ёт ёруои аё£г] а)? ка1 ёро1 то8е ёруои аё^етаь, ы ётпрьриы.
‘так как он много сделай, бог его имущество увеличил /, так и у меня то имущество увеличивается, с которым я остаюсь
Конъюнктив аё£г] сочетается с аористным конъюнктивом кацусп, в свою очередь, аё£етш - с презенсом ётр[р-иш, что подчеркивает его длительность. Наконец, в некоторых случаях имперфект может иметь значение, в котором сочетаются и длительность, и завершенность: р 487-90
(Ь$ ар’ ёфаи риг^отцред', о 8’ от ёртга£ето ривал/ Тт)\ёрахо$• 8’ ёи кра81г) рёуа шивод ае£еи /ЗЛт]рё1/ои ои8 ’ ара 8акри х^рас /ЗаЛеи ёк (ЗЛефарош/ аЛЛ ’ акёыи к'и^ие карт]...
‘...Так сказачи женихи, а тот не стач обращать внимание, Телемах же в душе вырастил великую скорбь об упавшем; но не уронич на глаз ни слезинки, но молча поник головой ’.
Здесь имперфект ёц тга£ето имеет дуративный (с инхоативным оттенком) характер: не стал обращать внимание (в течении всей речи); ему противостоят аористы с пунктуальным значением: (ЗаХеи; к1иг]ае. Имперфект ае£еи связан и с предыдущим имперфектом, и с последующим аористом; думается, это отвечает его семантике: длительное действие, имеющее определенный (фиксируемый говорящим) результат. Такое значение можно сравнить с перфектным. Таким образом, в семантике глагола аё£со удается установить дура-тивные и терминативно-аористные черты; первые структурированы общим грамматическим значением презенса и имперфекта, вторые - сигматическим суффиксом.
’ АХе^и. Этот глагол, в общем, ни семантикой, ни управлением не отличается от синонимичного аруиш. Однако и здесь можно отметить одну характерную черту: для этого глагола характерен сигматический презенс при асигматиче-
ском аористе -цХаХкои (более новый, производный от сигматического. презенса- аХё£т]аа). В одном случае для этого аориста удается установить дуративное значение: Ф 185-7:
аЛХа куш^ аЛаЛке Аьс^ 6ьуатт)р ’АфровХтг]
гцю.та ка1 иштад, роВоёить 8ё кр1еи ёЛа'ш ар/Зрота)...
‘...но от собак защшцача (тело) дочь Зевса Афродита дни и ночи, смазывача розовым маслом ’.
Здесь обстоятельства црата ка1 ииктад- подчеркивают длительность и неопределенность действия, обозначенного глаголом аХаХке, и его можно определить не как аорист, а как имперфект. Таким образом, у асигматической основы аористное значение может быть неустойчиво.
Еесо. Единственный известный у Гомера имперфект засвидетельствован в следующем контексте: ф 196-9:
корр.61/ ёк рьСт}^ ттротарш арфё^еооа ха^кФ еь ка1 ётитарёуыд ка1 ётг1 атаврт]!/ 1вьш ёррГш’ аокцоатётрт^ш 8ё тгаита терётры ёк 8ё той архореиод Дёхо$ ё^еои, бфра тёЛеооа
‘пень от корня отрезав, я обтесач его медью хорошо и основательно; протянул отвес, изготович ножки кровати, все пробуравив сверлом; с этого начав, я сделач кровать, затем завершич... ’
Здесь сигматический имперфект весьма схож с аористом по значению, что подтверждается и их однородностью, и окружением других аористов. Нет сомнения в том, что аорист ё^еааа - сравнительно поздняя форма: присоединение к сигматическому корню *к.че.ч- (*кея + е.ч) аористного суффикса -& Форма же ё^еои есть тематизированный формантный имперфект, сохраняющий древний вокализм и акцент на втором (детерминативном) слоге. В некоторых рукописях вместо ё^еои стоит ё1:еа, в таком случае перед нами еще более архаический атематический претерит формантного глагола "е-кяея-/р. Аорист ё£:еааа отличается от такого пре-
терита только удвоением -ста-, возникшим по аналогии с ётёХеасга (-s-sm ) и функционирует metri causa. Но если все же правильнее читать ё^еои, то и такая форма противостоит ё^еааа не как презентная аористной, а скорее как тематическая атематической. Контекст показывает, что у сигматических глаголов не было резкой оппозиции аориста и презен-са, так как сигматический суффикс нес аористное (пунктуальное) значение.
Выше мы отмечали на примере скр. isati- ichati, лат. pasco, слав, пасм параллелизм суффиксов -s- и -sk-. Следует отметить, что и тот, и другой могут выступать в качестве как терминативных, так и дуративных. С одной стороны, рассмотренные выше сигматические презенсы и сигматический аорист, а также армянский так называемый цойный аорист типа berik’< *bher-isk-, с другой - хеттские фреквента-тивы на -sk- и соответствующие им лувийские на -ss-; аналогичная картина в тохарских языках: каузативы в тох. В на -sk- соответствуют фреквентативам в тох. А на -ss-. Вяч. Вс. Иванов справедливо заметил, что здесь можно проследить возникновение новой оппозиции аористических и длительных (на -s-, -sk-) корней11. Такая оппозиция отчасти сформировалась в греч.; здесь существует класс глаголов с презенсом на -ак-; у ряда этих глаголов асигматический аорист: SiSdcjKOj - гом. eSciev, /ЗХшакш — ёроХои, вршакш — ёОорои, SiSpdcjKOj - ё8раи, yt у v акт к со — ёуиеои. Следует заметить, что суффикс -sk- мог придавать глагольной форме и инхоативный оттенок (лат. albesco ‘начинать белеть’ и другие глаголы того же типа). Наконец, в некоторых случаях суффикс -sk- придавал презентной форме терминативность: согласно Грассману, вед. gachati отличается от gamanti, jigati тем, что требует непременного уточнения: либо аблатива, указывающего на исхождение действия, либо акузатива, обозначающего направление. Любопытно также, что в хеттском кроме сигматических фреквентативов есть пример сигматической основы с терминативным значением: kissari ‘делаться’ при kittari, ‘лежать’. Таким образом, формы на -svl -sk-
тесно связаны между собой морфологически и семантически. Это подтверждает точку зрения К. Бругманна, считавшего суффикс -як- расширением простого -л-12.
Как же терминативное действие могло перейти в дура-тивное? На этот вопрос может дать ответ теория А. Эрхарта. По мнению чешского ученого, большинство единичных формантов в праиндоевропейском языковом состоянии носило перфективирующий характер (т.е. придавало глаголу значение совершенного вида). Но когда в глагольной основе накапливалось два суффикса, она приобретала значение многократного действия. Таким образом, сформировалась тернарная оппозиция: чистая глагольная основа (нейтральное значение без указания на характер протекания действия) - основа с одним суффиксом (перфективная, обозначает однократность действия) - основа с двумя суффиксами
I 3
(итеративная, многократное действие) . Второй член оппозиции производен по отношению к первому, третий - по отношению к второму. Следовательно, оппозиция могла нейтрализоваться по немаркированному члену. И сам Эрхарт отмечает, что большинство глаголов с двойным суффиксом утратив итеративное значение, превратились в простой дуратив. Добавим, что ослабление указанной оппозиции в глаголах с суффиксом можно расматривать как ступенчатое: итеративное значение в хеттском и тохарском, а также в гомеровских имперфектах - дуративное значение в греческом VI классе глаголов (нейтрализация оппозиции между первым и третьим членом) - терминативное значение у латинских глаголов на - ёьс- - аорист в армянском (нейтрализация оппозиции между вторым и третьим членом).
Сигматические формы относятся к древнейшим формантным глагольным формам, которые в дальнейшем могли образовывать новые морфологические типы по аналогии с корневыми (в частности, назальные и йотовые презенсы). Италийский футурум типа feгestv^ т. д., для которого характерна полная ступень суффикса и атематизм, сохранил
древнюю структуру, а лат. не менее древнюю струк-
туру основы с суффиксом *-5,о-/5,е, как и древнеиндийские дезидеративы. На этом основании X. Педерсен пришел к выводу о том, что древнейшей функцией сигматического глагола было обозначение будущего времени. Но дело в том. что упомянутые футурумы и дезидеративы использует первичные окончания; глаголы с вторичными окончаниями не имеют отношения к сфере футурума. Такое положение напоминает славянскую видовую систему, где терминатив-ный суффикс может обозначать совершенный вид, настоящее же время совершенного вида указывает на событие будущего времени: сохнуть (герминативный несов. в.) - сохну (наст, вр.), толкнуть (сов. вид) - толкну (буд. вр.). Следует отметить, что футуральное значение презенса совершенного вида было еще не устоявшимся в древнецерковнославянском языке евангельских текстов, ср. в Мариинском Евангелии (Мк 8, 2) Ткко юже трн дьнн прис'Ъджтъ (сов. вид) мънгЬ ‘те, кто уже три дня усаживается вокруг меня Здесь настоящее время совершенного вида указывает на становление события, т.е. на терминативное действие. Очевидно, это и есть первичное значение перфективной основы, отнесенной в будущее время.
Другой вывод X. Педерсена принципиально верен: сигматический аорист есть по сути претерит сигматического презенса; тем самым он является морфологическим новшеством по сравнению с корневым аористом. Существенное различие между презенсом и аористом, как уже отмечалось, заключается в перегласовке вокализма: первичный формантный презенс имеет структуру ССеС, аорист- СеСС (иногда - СёСС, о чем см. ниже).
Мнение о вторичности сигматического аориста первым высказал А. Мейе14. Его поддержали К. Уоткинс, Вяч. Вс. Иванов, В.Н. Топоров, Ю.В. Откупщиков. Против выступали Г. Хирт, Э. Швицер, в последнее время - Б.Б. Ходорковская. Швицерь указывал на достаточно широкое распространение этой категории по отдельным индо-европей-
ским языкам (о чем говорили еще младограмматики), Г. Хирт считал архаической чертой сигматического аориста его акцентуацию (полная ступень в активе, 0 - в медии)16. Е. Курилович вообще считал аорист наиболее древним слоем индоевропейской аспектно-временной системы17. По
18
мнению же Б.Б. Ходорковской , сигматический суффикс имел значение предшествования. Этот вывод можно признать справедливым для италийских языков. Здесь суффикс -s- известен в ряде перфектов (предшествование по отношению к презенсу), с помощью его вариантов образуются имперфект конъюнктива (то же) плюсквамперфект (предшествование в претерите) и футурум II (предшествование в пре-зенсе). Но, как мы убедились, с тем же аффиксом могут образоваться и презенсы, и простые футурумы. Поэтому едва ли предшествование было первичным значением суффикса.
В древнеиндийском периода Ригведы сигматический аорист не имел большого удельного веса. В Ригведе известно
32 корня, образующие активный сигматический аорист, 7 из них имеют активные и медиальные формы, 32 корня - только медиальный. Ряд этих аористов обнаруживает несомненную связь с корневым аористом. Так, наряду с имеющим индоевропейские параллели корневым adhat (ср. беот. eveQrj) в РВ известны сигматические 2 мн. числа dhasatha (конъюнктив) и 3 мн. ч. dhasur в более поздней вед. литературе - и пассивный аорист adhisr, архаическая форма adhat строго соответствует нередуплицированному dhati, отличаясь от него только вторичными окончаниями (и аугментом), поэтому сигматические формы следует признать вторичными. На примере этого корня можно наблюдать экспансию сигматического суффикса в древнеиндийском и других индоевропейских языках.
Сигматический аорист здесь также имеет индоевропейские аналоги: венет, vhagsto, фриг. edaes, может быть, и хет. dais. Аналогичный случай: apat и apas (РВ, V, 29, 8), ср. ао-ристное греч. ttoj-Ol. Корень рга, соответствующий по структуре корню dha (ср. греч. т/птАгци и тЮгци) имеет вариан-
ты apras и aprat; gam, gach, - корневой аорист agamam, agat (ср. греч. e/3rj) - agamsmahi (PB, I, 23, 23), agista, agisata\ в PB и AB от этого корня с 0 ступенью, отраженной как -i-, образованы новые конъюнктивы gesam и индикатив gesma.
Корень bhr обычно не считается аористическим: в ряде языков претерит и аорист от него образуется супплетивным образом: лат. tuli, греч. циеукои. В РВ известен продуктивный аорист abharsam являющийся, видимо, индоиранской (или индийской) инновацией. В вед. этот аорист весьма продуктивен: как считает И. Нартен, под его влиянием образован аорист asparsam (при корневом aspar); ср. также yati ‘идти’ - аор. ayasam; dadati, datiтак же относятся к корневому adat, как dadhati, dhfitiK корневому adhat, и здесь известна сигматическая форма в PB: dasat, dasatha. Чисто фонетическое развитие сигматического аориста- adista (a-dig-ta), под его влиянием - 1 ед. ч. adisi. Аористы adharsam, ayasam образованы от глаголов, корневой аорист которых не сохранился уже в РВ; поэтому они могли оказывать влияние на другие корни.
Большой интерес представляют сигматические аористы от сигматических презенсов. Выше на примере ё^еои / ё£еа~ аа была показана их близость, об этом же свидетельствует и др.-инд. материал. Глагол bhis образует корневой аорист abhes, сигматический abhais, сигматический презенс bhyasati (асигматический - bibheti, bibhayati, bhayate). Иными словами, сигматический презенс представляет собой состояние II (по Бенвенисту) или первично формантное (по Кейперу); от него закономерно образуется аорист *bheis-, закономерно удлинивший корневую гласную. Сигматические же корни с перегласовкой еще меньше отличаются от аористных: bhajati- bhaksati- аор. abhak (*abhaj-s-t), rati-resati-aop. aresma.
Рассмотрим еще несколько типов древнеиндийского сигматического аориста, имеющих параллель в древнегреческом. Аорист на -sa- образуется в РВ от семи корней: akruksat (kruc ‘кричать’), aghuksat {guh ‘прятаться’),
adhuksata (2 мн. числа акт. и 3 ед. числа мед; duh ‘доить’), amrksat (mrj ‘вытирать’), aruksat (ruh ‘подниматься’), avrksat (vrh ‘рвать’); в позднейший период сюда прибавилось еще 10 корней: dis, vis, dvis, pis, dih, mih, lih, sprg, krs. E. Курилович и К. Уоткинс считают, что &з-аорист также относится к тематическому аористу, как ^-аорист - к корневому: aruksat- aruhat. Интерес представляет также аорист dasat{РВ, VIII, 1, 33). Большинство исследователей (Грасс-манн, Людвиг, Гельднер) трактуют его как простой претерит; И. Нартен полагает, что это - конъюнктив19. В качестве компромисса можно предположить здесь эвентуальное значение, которое, как указывал Л. Рену, может развиться и в конъюнктив, и в индикатив. Таким образом, эвентуальные формы s-аориста также могли быть истоком &з-аориста.
/^аорист большинство исследователей считает др.-инд. инновацией, возникшей из сочетания корней set с сигматическим суффиксом: akarisam- akarit, под его влиянием формируется acisam. Такой аорист сравнивается с греч. ест-, ост-аористом типа ёбарааа, ёаторесгсГ1). Однако существенная разница этих типов состоит в том, что греч. ест-, аа-аорист не выходит за пределы корней на е-, а- (или исторически -ест- -аа-), ср. ёуёХааа *уеЛаа-аа, ётёХеааа < *тёЛеа-аа). Кроме того, is -аорист имеет параллели. Во-первых, это - авест. xsnovisa, covisa, при том, что индо-иранское -/- < *-ei в авестийском, выпадает в середине слова: авест. mraoti — скр. braviti. Однако Е. Курилович полагал, что здесь налицо графическая вариация, поэтому следует читать как
v 91
xsnaosa . Отсутствие в иранском /^аориста у корней set, по мнению Е. Куриловича и К. Уоткинса, подтверждает эту гипотезу. Однако с нашей точки зрения это может служить скорее основанием для выделения самостоятельной морфемы -is-. Ее следы отчетливо видны в латыни. Следует учесть, что в латыни интервокальное -s- переходит в -г-, /-перед ним превращается в е-: certus- греч. кр1то$. Соответственно -is- перед гласной превращается в -ег-. Такой суффикс исследователи видят в 3 мн. числа -erunt< *-isont, фу-
туруме II -его, перфекте конъюнктива -erim, плюсквамперфекте -егат, неизменным он остается в плюсквамперфекте конъюнктива -issem, и, может быть, в 2 ед. числа перф. -isti. Впрочем, формы 2 ед. числа и 3 мн. числа перфекта могут быть объяснены и иначе22; футурум II и т. д. X. Педерсен считал содержащими суффикс *-es. Однако plusquamperfec-tum coniunctivi невозможно вывести из этого суффикса; его происхождение не объяснил удовлетворительно ни один исследователь, отрицавший его связь с древне-индийским 1S-аористом. Этот формант, с нашей точки зрения следует объяснить так: суффикс -is + -se-m; кумуляция двух дезидера-тивных суффиксов сопровождается усилением их дезидера-тивного значения. Такая форма имеет древнее конъюнктивное образование, приобретшее значение будущего времени: древне-латинском futurum exactum типа dilapidassint ‘они бы разбросали камни’. Существование морфемы -is-, отличной от -es-, хотя и близкой ей по семантике, следует, по-видимому, проецировать на индоевропейский уровень. В древне-индийском, начиная с Ригведы, /s -аорист конкурировал с s-аористом: abharisam, abharsam. Видимо, под влиянием is-аориста, а также имперфекта корней set (типа abravit) сформировалось окончание -sit, о котором уже была речь.
Перейдем к рассмотрению сигматических аористов в греческом. Надо заметить, что здесь корневые аористы были значительно менее распространены, чем в ведическом, поэтому дублетов (корневой аорист- сигматический аорист) здесь немного: йреиш - aaai, ё/Зг/аа — е(3г}и, ёатг/сга-ёатг/и, ёктеша— ёкта, ёа/Зг/аа- ёа/Зг/и, ёфг/ш- ёфг]1' ёф~ Ос-аа - фОСетаи (конъюнктив часто со значением футурума); послегом. ёфвааа- гом. ёфОг}и\ ёфиаа - ёфии. Засвидетельствовано сосуществование тематического и сигматического аористов (причем тематический аорист может иметь 0 ступень и противостоять в этом сигматическому): а.рае- fjpape, ёктеша— ёктаиои, ётгёХг/аеи - ёХавои, ХёХавои, сорае- шроре, ётгеьаа- ётвоито, ётгераа- ёттравои, ётрефа- ётраттои, ёбрефа- ётрафои, ёфбсаа- ёфбшу, е)(аааато кёкаЗои. В
послегомеровскую эпоху прибавились т)реи1:ар rju fjpuyou, eSi)l:a - ёВакои, ттерсате^ад- - ёстпхои. Заметим, что попытки на основании этих и некоторых других сопоставлений установить семантику сигматического суффикса приводили
от
нередко к противоположным результатам: П. Кречмер считал основной функцией его транзитивность, таким образом сигматический аорист репрезентировал индоевропейское объектное спряжение. Точку зрения П. Кречмера поддерживал Г. Кронассер24, у нас - М.Н. Славятинская23. Напротив, Т.Я. Елизаренкова26, К. Уоткинс27, Вяч. Вс. Ива-
98 90
нов и Б.Б. Ходорковская считают данный суффикс показателем непереходности глагола, относящимся к сфере ме-дия. Как справедливо заметил И.А. Перельмутер30, одно сосуществование этих гипотез заставляет усомниться в связи сигматического аориста с категорией переходности.
Мнение о связи сигматического аориста с медием основано на том, что в Ригведе медиальные формы количественно преобладают (46 активных форм на 57 медиальных); однако с нашей точки зрения эти цифры недостаточно показательны. К. Уоткинс приводит также ряд гомеровских меди-ев, где суффикс -и- выпал: ар ре и од-, ттаХто, аХто, сорт о, ёХеХькто, Хёкто, epLKTO, катётгцкто, ёфОьто, ёктато, Хирг/и, ерттиито, Зёкто, ёхуто, ёаауто. В ряде этих аористов действительно можно реконструировать пропавший суффикс: ар ре иод- < *а.р<7-реио$, ттаХто < *ттаХато, ср. аХёктсор из *аХёкатсорг,{. Разумеется, нет сомнения в том, что ёхуто, ёааито представляют собой чистый корневой медий с закономерной 0 ступенью, тогда как актив ёхеиа, ёааеиа так же закономерно имеют полную ступень (Уоткинс думает, что здесь сигматический суффикс выпал между гласными, но кеХеисо у Гомера имеет аорист ёкёХеиаа, это говорит о том, что неслоговое здесь трактовалось как согласный); для других медиальных аористов есть активные параллели: арае, сЬрае, ёщХа, ёХёХс^а, ёХе^а, ёттг/^а, также Зё^ато (ср.. микен. dekasato и dekoto)-, к аор. аХто параллели нет, но этот глагол относится к media tantum. Медиальное значение
у таких аористов несет медиальная флексия; в целом преимущественная связь сигматического аориста с медием остается недоказанной.
Сторонники теории транзитивного ^суффикса опираются на следующие параллели: ё/Зг/сга ‘я отправил ’ - ё/Зг/и ‘я пошел’ (ср. Л 756: бфр ’ ёт Воитгратои тгоАитгирои ftijaapev lttttous' ‘так мы пустили лошадей прочь от богатого пшеницей Бупрасия’), ёфиаа ‘я вырастил, вдохнул’ - ёфии ‘я вырос’ {к 193-4: rplx^S’ ёрреои, ag- npiu ёфуаеи фарракои~ \vypov. ‘волосы выпали, которые раньше вырастило губительное зелье’), ёатг/ста ‘я поставил’ - ёатг]и ‘я стал’. Обращает внимание малая распространенность таких аористов: несколько ё/Зг/ста, - десятки ё(3гц\ девять ёатг/ста - десятки ёатт)и, два ёфиае — 14 ёфу. Ср. еще ёа/Зг/ае- ёа/Зчу. ‘погасил- погас’ {оирод-- у 182, тгир- 1478). Здесь преобладает сигматический аорист (7 на 2 корневых); объяснение этому можно видеть в том, что сигматический аорист соотносится по значению с презенсом, тогда как в вышеприведенных примерах с презенсом соотнесен корневой аорист фашш -ё/Згцл ё/Зг/аа- отклонение; фиох фиораь - ёфии, ёфыаа - отклонение, от него образован новый презенс фиааш ‘я надуваю’). Для lar-qpi, как показывают индоевропейские параллели, переходное значение скорее вторично. Таким образом, частотность употребления той или иной формы в тексте может быть связана со степенью ее развития.
В других случаях оппозиция сигматических и асигмати-ческих форм менее выражена:
’'Ацетон - астаи Единственный пример инфинитива d[ieyai имеет непереходное значение: Ф 69-70 ёухеХт] ... ёатт] lepevrj хР0^ аре vat ‘копье... остановилось, алчущее насытиться кровью мужа’. Почти на формульном уровне с этим стихом соотносится А 574 ёи yaiij ёатаито \i\aiopemi Xpodg- acrai, где непереходное значение выражено сигматической формой. Аналогично- Ф 157: yoolo рёу ёап ка1 acrai ‘можно насытиться плачем’. Напротив, инфинитив acrai переходен в Ф77-8: тои уар ... Ovpds avcoyei / al'parog-
aaai "Арг/а raXavpiuou лоАерштгц; ‘дух его побуждает насытить кровью Ареса, щитоносного (неуязвимого) воина ’, а также в Е 289: ouS ’ ош / npiu аттоттаиааавш rj ётерои 8е пёаоита at paros а аса "Арг/а. Ср. еще Q 208-11: роХра ... ёттёиг/ае ... dpjnroSas’ Kuuas ааш ‘судьба ... велела насытить борзых собак’. Древность транзитивного значения сигматической формы подтверждает крито-микен. PY Cm 608 jo asesosi siaro II opidamijo — ш ааёаоиаь aiaXops omSapioi ‘так откормят свиней жители’. Таким образом, форма aaat в отличие от ape vat несет сложный комплекс значений; видимо, этим объясняется его большая употребительность (у Гомера - восемь на одну асигматическую форму).
У остальных дублетов, напротив, сигматический аорист транзитивен, асигматический - амбивалентен:
’'Арсте - фаре. Аорист а.рае почти всегда употребляется с объектом (атаОроид- - ф 45, Ovpas 167, 339, ufjas 180), исключение- А 136 a.paaures’ ката, вирдр ‘установили по желанию’ (Агамемнон говорит об ахейцах, распределяющих добычу), но и здесь активное значение глагола очевидно. В большинстве случаев переходен аорист fjpape', в 8111 он безобъективен: теХёшреи/рдвои о8е ка1 пааш eui фре~ al rjpapev ирХи ‘исполним решение (буквально - ‘слово’), которое в душах у всех нас укрепилось (или укрепило?)’. Здесь трудно сказать, к какой диатезе следует отнести глагол - к активной или самонаправленной. В другом примере диатеза четко разграничена: /7212-14
os’ S оте toXxoi's dui)p арарт] wvkli/olol XlQolol cos' apapov KopvQes те kccl aomSes дрфаХоеаааь
'подобно тому, как муж скрепляет стену крепкими камнями, так соединичисъ шлемы и щиты, усеянные бляхами ’.
Этот контекст показывает, что творец Илиады хорошо чувствовал амбивалентность аориста fjpape и мог создавать на основе этой многозначительности синтаксические конструкции. Поэтому можно предположить, что в 8111 глагол
сознательно амбивалентен, он обнаруживает архаическое неразличение диатезы, которое было установлено для категории протопредикатива. Показательно, что такой недифференцированный глагол относится к сфере действия субъекта pvOos’ ‘слово, решение’. Возможно, здесь мы имеем дело с отголоском древнего мифологического представления о слове как одновременно о субъекте и объекте сакрального действия; понятие ‘исполнить решение’ близко правовой, а также сакральной сфере.
TQpae - сороре - сорето, сото. Сигматический аорист всегда имеет значение ‘поднял’; тематический аорист обычно равнозначен медию, но в 5712- он переходен: ош о1 S’ rj tls1 pip Beds' copope ‘не знаю, бог ли какой-нибудь его поднял... ’.
"ЕОрефа - ётрафоу. Первая форма означает ‘я выкормил’, вторая - ‘я вырос’, но в IP 89-90 она означает то же, что сигматическая: ёива ре... ЩХеиу / ётрафе т' ёрЗикёш? ‘там меня Пелей заботливо выкормил Можно сказать, что здесь нейтрализована диатезная оппозиция обоих аористов.
’ Етте\г|стеу - ёХаОоу, ХеХаОоу. Активный презенс этого глагола означает ‘я скрыт’, медиальный ‘я позабыл’. С этими значениями соотносятся тематические аористы ёХавои, ёХаОбрци и их редуплицированные варианты. У Гомера зафиксирован сигматический гапакс ёттёХг/аеи в и 85-86: д jap ёттёХг/аеи аттаитоои / ёабХбои г/8ё какоои ‘он скрыл (и скрывает) все: и хорошее, и дурное Уемногочисленные же редуплицированные тематические аористы демонстрируют различную диатезу: непереходную в В 600 ai... dotSrju... афёХоито ка1 ёкХёХавои киварсат'си ‘они же ... пение прекратили и скрылись от кифариста’, переходную в О 60: аи_ ti<? ёртгиешт]01 рёио^, ХеХавг] S’ dSvvaoov ‘пусть (Аполлон Гектору) тут же вдохнет силы, прекратит страдания ’.
Третью группу сигматических аористов составляют изо-семантические корневым и тематическим: ёктеша =
ёктаиои, ёкта, ёврефа = ётраттои, ёфрааа = ттёфрадои,
т^реи^ар ци = -црууои, ёфОсаа = ёфвюи. Сигматический суффикс и в дальнейшем не стал обозначением транзитивности,
о чем свидетельствуют послегом. ё8т]1:а = ёдакои,
ттерСатес^ад' = ёапхои, ёфвааа = ёфвг]и, ёкСхцаа = ёшхои (у Гомера - сигматический медий /ахпсгато).
Таким образом, транзитивность вовсе не является основной функцией сигматического суффикса. В свете проведенного исследования сигматических презенсов трудно представить, чтобы это была древнейшая (отчасти элиминированная в дальнейшем) семантика указанной морфемы. В частности, в ведическом известен только один транзитивный сигматический аорист противостоящий интразитивному тематическому: asramsisata ‘они бросили (для себя)’, азгаза! ‘он упал’. Этот тематический аорист образован от сигматического корня, в сигматическом же аористе присутствует назальный инфикс, что бесспорно указывает на его позднее происхождение. В других же случаях сигматический аорист мог быть амбивалентным в диатезном отношении. Так, аорист с/а/:<>аГ (с/г ‘держать’) переходен в Р X, 74, 7 (‘держал бы’), непереходен в РВ, X, 27, 7 (‘держался бы’).
Любопытная закономерность наблюдается в латинском перфекте: здесь корневой перфект у префиксированных глаголов нередко переходит в сигматический: рериИ-
сотриЫ, тотогсИ- ргаетог8/\ рирщ1- сотригш (есть и простое ригш). К. Уоткинс полагал, что при потере редупликации перфектная основа теряет свои характерные признаки; сигматизация способствует размежеванию ее и пре-зентной основы. Однако данный процесс захватывает и нередуплицированные перфекты: е/77/'- с/етр*/\ яитря/', Iegi— эпигр. е!ех1, позднее со!1ех1, 1еЫ- роггех1. Наиболее вероятное объяснение этому феномену таково: префикс так или иначе уточняет и ограничивает сферу действия глагола, благодаря этому префиксированная форма приобретает более терминативный характер. В славянских и (в меньшей степени) балтийских языках префиксация служит одним из способов образования совершенного вида, глаголы же несовер-
шейного вида нередко противостоят беспрефиксальным как терминативы, ср. кидаю - покидаю. В латыни способом выразить терминативность префиксального перфекта являлась сигматизация корня.
Таким образом, возможно более полный учет всех значений суффикса -8- позволяет определить его первичное значение как единичность и завершенность действия, а также его протекание вне момента речи. Именно поэтому различные производные сигматические глаголы столь разнообразны по своему значению. Они реализуют различные потенции первичной формы. Морфология сигматических глаголов указывает на их древность; об этом же свидетельствует широкая вариация их максимально общей семантики, в частности, развивается значение перехода и активного воздействия на объект. Поскольку неизвестно превращение сигматических глаголов из переходных в непереходные, транзитивность сигматического суффикса следует считать его скрытой валентностью.
Следует рассматривать еще несколько точек зрения на транзитивный сигматический аорист. В книге И.А. Перель-мутера этой проблеме посвящена отдельная глава. Подробно рассмотрев соотношение сигматических и асигматиче-ских форм, исследователь пришел к справедливому выводу
об отсутствии здесь связи с транзитивностью. Во многих случаях диатеза сигматического аориста совпадает с диатезой презенса, тогда как асигматический аорист отличается (трёфш- ёврефа- ётрафои). Правда, это еще не объясняет переходности ё/Зт/аа, ёатг/сга. В других случаях непереходному аористу соответствует непереходный же презенс. Причину же непереходности асигматического аориста И.А. Пе-рельмутер видит во влиянии перфекта. Сведя большинство указанных глаголов в таблицу, исследователь заключил: «.. .различие грамматической функции презенса и аориста... наблюдается там и только там, где глагол имел активный перфект, близкий по своему звуковому составу интразитив-ному корневому аористу» (с. 131). Исключение составляет
непереходный аорист -црскои ‘сломался’ при переходном ёреьксо ‘ломать’: здесь не зафиксирован перфект. Однако глагол этот малоупотребителен; перфект от него мог исчезнуть. Здесь возникает вопрос: как показал И.А. Перельму-тер в предшествующем изложении, первичное значение перфекта - инактивное, следовательно, транзитивное значение перфект мог приобрести под влиянием презенса и аориста. Иными словами, согласно И.А. Перельмутеру, презенс-аорист влиял на перфект, а перфект - на аорист, если был близок к нему по звуковому составу (заметим, что аорист ётрафои не так уж близок по звуковому составу к тётрофа, в первом случае представлена 0 ступень корня, во втором - о ступень; совсем не укладывается в эту схему ётеи^а Ф ётухои при перфекте тетеухсо? ‘сделанный’). Причины такого «перекрестного опыления» не вполне ясны. Следует обратить внимание на то, что все приведенное И.А. Перель-мутером в таблице корневые аористы - тематические. Тематический же аорист является производным от древнейшей тематической глагольной праформы, чье значение определяется как внутреннее, неконтролируемое состояние или потенция субъекта. В некоторых случаях оно может ослабевать. Некоторые аористы, колеблющиеся в значении, редуплицированы; может быть, это также сыграло роль в обретении ими переходного значения (усилительность - активность - транзитивность).
Связь перфекта и аориста И.А. Перельмутер видит также в функционировании различных типов аористного медия: ёхеиа ‘я насыпал’ - ёхеиато ‘он насыпал (для себя)’ - ёхуто ‘он был насыпан’ - рег£ - кёхутси ‘он сыпался’; ёАиста ‘я развязал’ - ёХиаато ‘он развязал себе’ - ёХито ‘он развязался’ - ХёХита1 ‘он развязывается’; ёттёХааа ‘я приблизил’ = ёттеХааато - ёттХг/то ‘он приблизился’ - ттеттХгцлёио^ ‘приблизившийся, приближенный’; ё/ЗаХе ‘он бросил’ - ё/ЗаХето ‘он набросил на себя’ - ё/ЗХг/то ‘он упал’ - /Зё/ЗХт]та1 ‘он падает’. С точки зрения И.А. Перельмутера, медиальный перфект оказал воздействие на сходный медиальный ао-
рист. Однако хорошо известно, что медиальный перфект -позднее новообразование; соединение перфектной основы и медиальных окончаний, поэтому трудно представить, чтобы он мог оказать влияние на достаточно древний медиальный аорист. Выше уже отмечалось, что ёХито можно восстановить как *ёХисгто, ёттХг/то < *ёттАг/сгто, а ёхуто- закономерный медий от корневого ёхеиа. Таким образом, формы ёХиаато, ёхеиато, ётгеХаиа^г/и являются поздними и сформированы под влиянием активного аориста. Их основа указывала на то, что действие исходит от субъекта, медиальные окончания - на заинтересованность субъекта в действии, тогда как у более древних медиев развивается значение непереходности и пассивности. Что же касается перфекта, то в силу его семантической структуры следует ожидать, что его медий будет именно непереходным.
И.А. Перельмутер придает очень большое значение функционированию перфекта в системе индоевропейского и греческого глагола. Перфект, по его мнению, есть не столько словоизменительная, сколько словообразовательная категория, образующаяся не от каждого глагольного корня, что, по мнению И.А. Перельмутера, есть характерная черта словообразования. Но надо заметить, что такая избирательность свойственна языкам с развитой флективной системой; для протоиндоевропейского, в частности, для глагольного спряжения, устанавливается глубокая связь словоизменения и словообразования. Обособленность перфекта от презенса весьма относительна: флексия объединяет его с дуративной серией, лежащей в основе тематического презенса; редупликация и о ступень могут быть свойственны презенсу и аористу32. И.А. Перельмутер под перфектом понимает именно древнюю окситонную глагольную основу. С моей же точки зрения, её черты отражаются не только в перфекте, но и в тематическом аористе, ряде тематических презенсов и окси-тонных отглагольных именах. Эта древняя основа не была еще полностью глагольной, и ей больше подходит термин «протопредикатив II», тогда как атематическая основа мо-
жет быть названа «протопредикатив I» . На праиндоевро-пейском уровне, по-видимому, противопоставлялись прежде всего окситонный и баритонный предикаты. С этими поправками можно принять теорию И.А. Перельмутера как весьма убедительную: перфект и аорист (тематический) могли развивать семантику самонаправленности, свойственную их общему истоку, или элиминировать ее, иными словами, противостоять активному презенсу или дополнять его. Совпадение перфекта и тематического аориста может быть почти полным: шроре и 6ршрє\ выбор той или иной формы определяется, по-видимому, метром.
А. Маргулис34 сравнил оппозицию еатг/аа - еатг/к е(3г]-сга- є/Зтїй с другими морфологическими типами, которые могут противостоять по транзитивности, например, глаголы на -саиох Гомер, тлцаїї'со в зависимости от контекста может быть переведен как ‘пасти’ и ‘пастись’; афра'шш ‘безумствовать’ (непереходный), єуфраіиш ‘веселить’ (переходный), еуфрашорш ‘веселиться’. Таким образом, непереходный медий может противостоять переходному активу с каузативным оттенком (веселю = заставляю веселиться). Интразитивный же актив мог усилить свое значение медиальными флексиями; по аналогии из такого медия может развиться новый актив с каузативным значением (єифра'шщ = еуфра'шорш —> еуфра'шш 2). Таким образом, терминативная семантика вкупе со сложной оппозицией актива (медия, сигматического аориста) корневого аориста, и перфекта могла развиться в транзитивную. Явление это, как уже отмечалось, не выходит за рамки греческого (за ничтожным исключением).
В греческом почти не зафиксировано аналогов индоиранского &з-аориста. Исключение составляют формы виаето и /Зг}аєто. Эти аористы давно были призваны претеритами от дезидеративных сигматических презеттсов3'\ М.Н. Славятинская3 сделала попытку найти следы дезиде-ративности в семантике этих аористов. Для этого предлагается интерпретация: виаето 8 ’г/ёАюд- ‘вот солнце начало
спускаться’, /Зт^аето ‘вот он отправился’. Заметим, что такой перевод указывает не столько на дезидеративное, сколько на инхоативное действие. Инхоативность же есть одна из разновидностей терминативности. Таким образом, указанные претериты по-своему реализуют базовое значение окси-тонной основы. Инхоативность у Гомера связана и со сферой имперфекта, поэтому виаето и /Зцсгето могут выступать и как имперфекты.
В заключение - несколько слов о происхождении суф-
37 38
фикса -s. Г. Хирт и В.И. Георгиев видели в нем вспомогательный глагол *es ‘быть’, который присоединялся к чистой основе, придавая ей вместе с вторичными окончаниями значение завершенности. К. Уоткинс, основываясь на вед. agas, apras, считает, что это - «избыточный» суффикс (аналогичный -t), имевший первоначально связь только с 3 лицом. С аористом сравнивается др.-инд. прекатив, в котором, по мнению Т. Барроу, суффикс -s был поначалу только в 3 л. {bhuyas), затем распространился и на другие лица (bhuyasam). Аналогичный процесс можно наблюдать в польском, где jestem, jestes образованы не от чистой основы, а от 3 ед. ч. jest. С нашей точки зрения, целесообразно сопоставить глагольный сигматический суффикс с именным.
Сигматический суффикс в имени обозначает обобщение, абстрактное имя (не связанное с конкретной ситуацией, цельное, завершенное, указывающее на компактность действия: yews’, news, тёХодjanas, genus, tempus и многие другие; неслучайно же именно yews’, genus в отличие, скажем, от yoyos’, gens стали обозначениями терминов. В свете этого и значение сигматического суффикса как показателя
3 л. глагола может быть вовсе на «пустым»: он указывал на единичность деятеля. И значение сингулярности по-разному преломилось в различных морфологических подсистемах индоевропейских языков39.
Таким образом, сигматический суффикс - один из древнейших и продуктивных способов обозначения терминатив-ного, компактного действия. Он имеет большое количество
дериватов в большинстве индо-европейских языков, сильно отличающихся друг от друга по значению и морфологическому оформлению. Это - одно из доказательств его архаичности.
I Kuiper F.B.J. Die indogermanische Nasalprasentia. Amsterdam, 1937.
" Красухин КГ. Значение оппозиции атематических и тематических глагольных основ для индоевропейской реконструкции // Сравнительно-историческое изучение языков разных семей: Реконструкция на отдельных уровнях языковой структуры. М., 1989; Красухин КГ. Акцентология в предыстории индоевропейских языков // Вопросы языкознания. 1998. № 6.
3 См. еще Erhart A. Das indoeuropaische Verbalsystem. Brno, 1989.
4 Benveniste E. Les formes et subjonctifs sigmatique du latin archaTque // Bulletin de Societe de linguistique de Paris, vol. 23, 1922.
' Cp. Pedersen H. Les formes sigmatiques en latin. Copenhagen, 1921.
6 Kuiper F.B.J. Die sigmatische Prasentia im Indoiranischen 11 Acta orientalia, vol. 5, 1934.
7 Buck C.D. A Grammar of Oscan and Umbrian. Chicago, 1903.
8 Schmidt W.P. Studien zum baltischen und indogermanischen Verbum. Wiesbaden, 1968.
9 Insler St. Sanskrit ipsati and irtsati 11 Indogermanische Forschungen, Bd. 73, 1968.
10 Гамкрелидзе T.B., Иванов Вяч. Вс. Индоевропейский язык и индоевропейцы. Тбилиси, 1984. С. 528.
II Иванов Вяч. Вс. Славянский, балтийский и раннебалканский глагол: Индоевропейские истоки. М., 1981.
12 Brugmann К. [und Delbriick В.] GrundriB der vergleichenden Grammatik der indogermanischen Sprachen. Bd. 11. Tl. 2. StraBburg, 1913.
13 Erhart A. Das indoeuropaische Verbalsystem. Brno, 1989.
14 Meillet A. Le aoriste sigmatique 11 Melanges F. de Saussure. Paris, 1908.
b Schwyzer E. Griechische Grammatik. Miinchen, 1939.
H. Indogermanische Grammatik. Bd. IV: Das Verbum. Heidelberg, 1928.
17 Kurytowicz ./. The inflectional categories of Indo-European. Heidelberg, 1964. Ch. 111.
18 Ходорковская Б.Б. К проблеме корневого вокализма индоевропейского сигматического аориста (Вокализм сигматических образований глагола в латинском языке) // Вопросы языкознания. 1989. №6.
19 NartenJ. Die sigmatische Aoristen in Veda. Wiesbaden, 1964.
20 Pedersen H. Les formes sigmatiques en latin. Copenhagen, 1921.
21 Kurytowicz ./. The inflectional categories of Indo-European. Heidelberg, 1964, p. 150.
~ Bader F. Le flexion du parfait latin // Bulletin de Societe de linguistique de Paris, 1967. V. 72; Schmidt G. Lateinisch amavi amasti II Glotta, Bd. 62, 1984.
23 Kretschmer P. Die objektive Konjugation im Indogermanischen. Wien, 1949.
24 Kronasser H. Nasalprasentien und Kretschmer’s objektive Konjugation. Wiesbaden, 1955.
Славятинская M.H. Значение аористного суффикса -s- в греческом языке древнейшего периода // Вопросы классической филологии. Вып. 2. М., 1969.
26 Елизаренкова Т.Я. Аорист в Ригведе. М., 1960.
27 Watkins С. The Indo-European origin of Celtic verb. Dublin, 1962.
28 Иванов Вяч. Вс. Славянский, балтийский и раннебалканский глагол: Индоевропейские истоки. М., 1981. С. 44.
29 Ходорковская Б.Б. К проблеме корневого вокализма индоевропейского сигматического аориста (Вокализм сигматических образований глагола в латинском языке) // Вопросы языкознания. 1989. №6.
30 Перельмутер И.А. Общеиндоевропейский и греческий глагол. Л, 1977. С. 128.
31 Віегц’е R. Die griechisch-arische Sprachbeziehungen, besonders im Verbalsystem. Zwolle, 1956.
32 Hiersche R. Gab es im Indogermanischen der o-stufiger Praterit? // Indogermanische Forschungen, Bd. 68, 1963.
33 Базовые характеристики и взаимоотношения обоих предикативов см.: Krasuchin KG. Studien zur Beziehungen zwischen in-doeuropaischen Nomina und Verben // Indogermanische Forschungen, Bd. 101, 1996; Krasukhin K.G. The Indo-European Root *dheugh-\ Its morphology, etymology, meaning (with comparison to similar forms) // Journal of Indo-European Studies, vol. 28, 2000.
34 Margulies A. Verbale Stammbildung und Verbaldiathese I I Zeitschrift flir die vergleichende Sprachforschung auf dem Gebiete der indogermanischen Sprachen. Bd. 51, 1930.
3= Шантрен П. Историческая морфология греческого языка. М, 1953.
36 Славятинская МН. О гомеровских аористах диаето и /Зт^аето II Вопросы классической филологии. Вып. 3. М., 1971.
3 llirl Н. Indogermanische Grammatik: Bd. IV: Das Verbum. Heidelberg, 1928.
38 Georgiev V.I. Zur Ursprung der indoeuropaischen Verbal-flexion // Linguistique balcanique, vol. 18. 1975.
39 ErhartA. Das indoeuropaische Verbalsystem. Brno, 1989.
