CC BY
6УДК - 342 ИЛЬЯГУЕВА Алина Александровна,
ББК - 67.1 кандидат юридических наук, доцент
кафедры правового обеспечения национальной безопасности Московского технологического университета e-mail: [email protected]
12.00.01 — теория и история права и государства; история учений о праве и государстве
ОСОБЕННОСТИ ПРАВОВОГО ПОЛОЖЕНИЯ ЗАКЛЮЧЕННЫХ ПОД ВЛИЯНИЕМ КАРАТЕЛЬНОЙ ПОЛИТИКИ (1937-1943 гг.)
Аннотация. Настоящая статья посвящена вопросам функционирования исправительно-трудовых лагерей, в которых контингент содержавшихся в этих специфических учреждениях пополнялся новыми категориями осужденных, чей статус не совпадал с теми, кто отбывал наказание (немецко-фашистские пособники, заключенные особых лагерей и
др.).
Проведенный анализ архивных документов позволяет сделать вывод о том, что возникло определенное противоречие между ярко выраженной политикой репрессий и условиями исполнения наказаний.
Ключевые слова: перебежчики, эсеры, лагпункт, антисоветская агитация, культорга-низатор, исправительно-трудовой лагерь, меры поощрения заключенных, коммунально-бытовое отделение, премиальное вознаграждение, апробация.
ILYAGUEVA Alina Aleksandrovna,
candidate of legal Sciences, associate Professor of legal support of national security of the Moscow technological University
e-mail: [email protected]
PECULIARITIES OF LEGAL STATUS OF PRISONERS UNDER THE IMPACT OF PUNITIVE POLICY (1937-1943)
Abstract. The present article is devoted to the functioning of the labor camps in which the contingent contained in these specific institutions were supplemented by new categories of convicted persons whose status did not coincide with those who were serving sentences (Nazi collaborators, prisoners of special camps, etc.).
The analysis of archival documents allows us to conclude that there was a certain contradiction between a strong policy of repression and conditions of execution of punishments.
Key words: defectors, SRS, camp division, anti-Soviet agitation, kultorganizator, forced labor camp, the incentives of prisoners, municipal office, commissions, testing.
Деформированное правосознание современного общества [5, с. 229] обращает наше внимание на ис-ие уроки прошлого, в том числе советского периода. Современные ценности правового государства, в частности принцип исполнимости судебного решения [8, с. 37], позволяют соотнести правовые реалии разных эпох. В свою очередь, проблемы, с которыми сталкивается пенитенциарная система [9, с. 140-144], следует рассматривать ретроспективно и в совре-
менном ключе как в нашей стране, так и за рубежом, что до сих пор обусловливает актуальность изучения тематики правового положения заключенных под влиянием карательной политики.
В предвоенные годы во Временной инструкции особенно тщательно регулировался порядок допуска заключенных на административно-технические должности. В статье 97 содержался исчерпывающий перечень заключенных, которых запрещалось использовать в аппарате уп-
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 1 • 2018
равления исправительно-трудового лагеря на какой бы то ни было работе. Среди них: осужденные по ст. 58 УК РСФСР и соответствующим статьям уголовных кодексов союзных республик (контрреволюционные преступления), перебежчики, члены антисоветских партий (меньшевики, эсеры и др.), иноподданные, независимо от состава преступления, а также осужденные за бандитизм и разбой.
Рассматриваемый нормативный акт содержал ряд условий порой ограничительного характера, касавшихся использования в трудовых процессах заключенных-специалистов различных категорий:
- в управлениях лагерей в качестве консультантов по отдельным отраслям работы или на работе в специально организованных проектных бюро могли, с согласия III отдела, использоваться высококвалифицированные специалисты независимо от состава преступления;
- в аппарате лагерных подразделений (районов, отделений лагпунктов) запрещалось использовать осужденных по всем пунктам ст. 58 УК РСФСР, за исключением осужденных за вредительство, антисоветскую агитацию, недоносительство, саботаж (п. 7, 10, 12, 14 ст. 58 УК РСФСР);
- использование на инженерно-технических должностях заключенных, перечисленных в п. «а» ст. 65, разрешалось только с согласия начальника лагеря по согласованию с III отделом;
- заключенных из числа медицинского персонала разрешалось использовать по специальности, но осужденные за измену Родине, шпионаж, диверсию, террор и участие в антисоветских организациях, могли работать в больницах, амбулаториях только внутри зоны;
- на работах, связанных с выдачей, хранением и учетом материальных ценностей, не могли использоваться осужденные за растрату, подлог, взятку, мошенничество и по Закону от 7 августа 1932 г.;
- запрещалось, вне зависимости от характера совершенного преступления, назначать осужденных на должности начальников отделов и частей в управлении исправительно-трудового лагеря и лагпод-
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 1 • 2018
разделениях, начальников лагпунктов и отдельных командировок;
- категорически запрещалось использование заключенных на какой бы то ни было работе в охране, в аппаратах отдела режима, отдела кадров, учетно-распреде-лительного, культурно-воспитательного, общеадминистративного в управлении и в подразделениях, за исключением нарядчиков и культорганизаторов;
- в качестве культорганизаторов не могли использоваться осужденные по всем пунктам ст. 58, п. 3 ст. 59 (бандитизм), ст. 82 (побег), ст. 117, 118 (взятка), ст. 151-155 (половые преступления), ст. 167 (разбой) УК РСФСР и соответствующим статьям уголовных кодексов союзных республик;
- вторично осужденные за преступления в лагере, как правило, подлежали использованию на общих работах.
Статья 13 Временной инструкции предусматривала поощрение заключенных, хорошо зарекомендовавших себя на производстве и перевыполнявших установленную норму выработки. Требование к соблюдению режима также являлось условием для применения поощрения.
Правом поощрять заключенных наделялись представители администрации исправительно-трудового лагеря и должностные лица из числа вольнонаемного состава: начальник управления лагеря, начальник отделения, начальник района, начальник отдельного лагерного пункта (участка). Кроме того, в качестве субъектов, наделенных полномочиями поощрять заключенных, выступали главный инженер, начальник работ, прораб, причем их полномочия уравнивались соответственно вышеуказанным категориям сотрудников лагеря. Правом поощрять или ходатайствовать перед руководством исправительно-трудового лагеря о поощрении хорошо работавших заключенных наделялись десятники. Институт десятников в исправительно-трудовых лагерях состоял из заключенных, и поэтому наделять их правами применения мер поощрения, на наш взгляд, вряд ли было целесообразно.
Объем полномочий при применении мер поощрения ставился в зависимость от должностного положения лиц, наделенных
такими правами. Например, начальник управления исправительно-трудового лагеря мог предоставить заключенному право перевода денег родственникам в сумме, не превышавшей 100 рублей в месяц, в то время как начальник отделения или лагерного пункта мог разрешить перевести сумму только в пределах 50 рублей.
Предусматривалось также применение к заключенным, работающим по-стахановски, льгот, не изменявших их правового положения. Комплекс льгот был направлен на улучшение коммунально-бытовых условий тех, кто отбывал наказание. В частности, для этой категории заключенных предусматривалось размещение в лучших, благоустроенных и радиофицированных бараках, обеспеченных топчанами или кроватями, с комплектом постельных принадлежностей. Для них выделялась столовая или столы в общей столовой, но с первоочередным обслуживанием. Им выдавались постоянные билеты с закрепленным местом для просмотра кинофильмов, художественных постановок и литературных вечеров. Вещевое довольствие получали в первую очередь и первого срока носки, без очереди получали книги, газеты и журналы в библиотеке, направлялись на курсы в пределах лагеря для получения или повышения квалификации шофёра, тракториста, машиниста и т.д.
В отношении особо отличившихся заключенных начальник исправительно-трудового лагеря и начальник политотдела могли возбудить ходатайство перед Коллегией или Особым совещанием при НКВД СССР об условно-досрочном освобождении, хотя эта поощрительная норма была отменена в июне 1939 г.
Немало правовых норм, закрепленных во Временной инструкции, затрудняли решение многих жизненно важных вопросов функционирования исправительно-трудовых лагерей, поэтому начальникам управлений приходилось обращаться к руководству НКВД для решения принципиально важных вопросов. Так, начальник Воркутинского ИТЛ Тарханов был вынужден обратиться к руководству НКВД СССР, поскольку интересы производственно-хозяйственной деятельности лагеря
требовали использования инженерно-технических работников из числа осужденных, так как другой возможности найти специалистов не было.
Учитывая негативный опыт использования заключенных на должностях, связанных с несением конвойно-караульной службы в предшествующие годы [7, с. 26], составители Временной инструкции ввели запрет на использование заключенных на работе в охране. Однако через месяц после издания Временной инструкции циркуляром Главного управления исправительно-трудовых лагерей и колоний НКВД СССР от 11 сентября 1939 г. «О замене вольнонаемных стрелков ВОХР» [3, л. 30] предусматривалось формирование в лагерях команд из числа заключенных, способных нести службу по обеспечению охраны, на случай замены стрелков военизированной охраны, призываемых в армию. Циркуляр содержал требования к отбору кандидатов в эти команды: не допускать зачисления в число стрелков лиц, склонных к побегу, высказывающих антисоветские взгляды и настроения, нарушающих режим содержания, и др. Преимущество следовало отдавать заключенным, осужденным за бытовые преступления.
Следует отметить, что и после вступления в силу Временной инструкции заключенные или бывшие заключенные продолжали использоваться на должностях начальников лагерных пунктов. Несоблюдение этого требования привело к тому, что в январе 1942 г. отбывавший ранее десятилетний срок за бандитизм М.М. Ретюнин в должности начальника лагерного пункта организовал и возглавил вооруженное выступление заключенных в Воркутин-ском исправительно-трудовом лагере [2, л. 67, 68].
Во Временной инструкции о режиме содержания заключенных в исправительно-трудовых лагерях НКВД СССР ужесточение требований к заключенным, допускавшим нарушения установленного режима содержания, получило развитие. Так, ст. 35 требовала переводить на штрафной режим тех, кто отказывался от работы, а злостных отказчиков, разлагавших своими действиями трудовую дисцип-
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 1 • 2018
лину, привлекать к уголовной ответственности.
Для заключенных, направленных на штрафной режим, устанавливались значительные ограничения в реализации их прав, по сравнению с теми, кто содержался на общелагерном режиме. Им не разрешались свидания с родственниками, передачи, переписка. Они не могли использоваться на административно-хозяйственной работе, а лица, водворявшиеся в Центральном штрафном лагерном пункте в одиночную камеру, лишались прогулок, права пользования курительными принадлежностями, спичками, существенно ограничивались в питании.
Рассматриваемый ведомственный нормативный акт предоставлял заключенным право на подачу жалоб и заявлений в устной и письменной форме. На администрацию исправительно-трудового лагеря возлагался контроль над своевременной (в течение трех дней) отправкой жалоб и заявлений адресату. Был определен круг субъектов, уполномоченных принимать решения по жалобам и заявлениям заключенных, направленным, в том числе, в центральные партийные и советские органы. К жалобе требовалось приложить справку со сведениями о заключенном: фамилия, имя, отчество, год рождения, когда, кем и на какой срок осужден. К заявлению заключенного о помиловании, адресованному в Президиум Верховного Совета СССР и союзных республик, обязательно прилагалась характеристика, содержавшая данные об отношении заключенного к труду, о соблюдении установленного в лагере режима, о наличии административных взысканий и поощрений. О результатах рассмотрения жалоб или заявлений заключенному сообщалось под расписку, которая приобщалась к личному делу заявителя.
Необходимо отметить, что заключенные осуществляли свое право на подачу жалоб и заявлений и активно им пользовались, что подтверждается архивными документами. Так, в феврале 1941 г. прокурор Карагандинского исправительно-трудового лагеря направил в адрес руководителей подразделений письмо, в котором указывалось, что при проверке в ряде отделений
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 1 • 2018
было установлено незаконное лишение заключенных премиального вознаграждения за тот или иной проступок. В связи с этим разъяснялось: лишение премиального вознаграждения без причинения материального ущерба незаконно. Согласно Инструкции № 00889 от 2 августа 1939 г., начальнику отделения предоставляется право взыскать стоимость причиненного ущерба. Об этом в ст. 39 Инструкции говорится: «...возместить ущерб», однако данная норма не означает, что можно лишать премиального вознаграждения. Ущерб возмещается только при условии, если своим действием или бездействием заключенный причинил материальный ущерб хозяйству. В этом случае разрешается (ст. 4) снятие денег с текущего счета виновного и удержание из сумм премиального вознаграждения. За нарушение лагерного распорядка, пререкания, уклонение от развода, грубость, сожительство и т.д. нельзя лишать премиального вознаграждения [1, л. 6].
Применение положений Временной инструкции на практике вызывало определенные затруднения. В связи с этим руководители ряда исправительно-трудовых лагерей обратились с запросами относительно порядка применения некоторых пунктов ее разделов «Передачи (посылки)» и «Переписка». Заместитель начальника ГУЛАГа НКВД СССР и начальник отдела по надзору за местами заключения прокуратуры Союза ССР вынуждены были дать необходимые разъяснения.
Так, раздел «Передачи (посылки)» они прокомментировали следующим образом.
Получение передач (посылок) разрешалось всем заключенным, независимо от характера совершенного преступления, без ограничений. Это право распространялось и на заключенных, содержавшихся в Центральном штрафном лагерном пункте (кроме одиночной камеры), если на них не наложено было административного взыскания в виде лишения права получения передач (посылок).
Когда заключенный, лишенный в административном порядке права на получение передачи (посылки), в момент присылки ее оказывался больным или слабосильным, ему могли по справке вольнонаемного вра-
ча или лекпома выдавать содержащиеся в передаче (посылке) продукты.
В любом случае поступившая в лагерь посылка не возвращалась отправителю. При лишении права на получение посылки на срок до 30 суток в административном порядке или в случае содержания осужденного в штрафном изоляторе посылка не вскрывалась до момента вручения ее заключенному. При лишении права получения передачи (посылки) на срок свыше месяца она немедленно подлежала вскрытию, вырученные деньги зачислялись на лицевой счет получателя, продукты, подлежащие длительному хранению, выдавались по истечении срока взыскания [6, с. 174, 175].
Что касается почтовой корреспонденции, то ее получение разрешалось всем заключенным, независимо от характера совершенных ими преступлений, без ограничений, за исключением заключенных, содержавшихся в штрафных изоляторах и в Центральном штрафном лагпункте. Лицам, содержавшимся в штрафном изоляторе, корреспонденция вручалась после отбытия наказания.
Из содержавшихся в Центральном штрафном лагерном пункте корреспонденция выдавалась только тем, которые здесь не менее месяца выполняли установленные производственные нормы. Если в последующий период без уважительных причин они не выполняли производственных норм, то лишались права на получение корреспонденции.
Заключенные штрафного лагпункта могли лишаться на два месяца права на получение корреспонденции, а отправлять корреспонденцию им не разрешалось. На заключенных, перечисленных в п. «а» и «б» ст. 65, отправка корреспонденции регулировалась ст. 86 Временной инструкции. Без ограничений отправка корреспонденции разрешалась всем остальным заключенным, содержавшимся на общелагерном режиме, если они не были лишены этого права в административном порядке.
В октябре 1940 г. было внесено частичное изменение в ст. 84 Временной инструкции о режиме содержания заключенных в исправительно-трудовых лагерях НКВД СССР. Обнаруженные в посылках деньги
свыше 25 рублей подлежали конфискации в доход государства, а сумма до 25 рублей зачислялась на лицевой счет заключенного без удержания и в том и другом случае стоимости пересылки денег, что ранее предусматривалось данным нормативным актом [4, л. 359].
Временная инструкция по режиму содержания заключенных в исправительно-трудовых лагерях НКВД СССР содержала обобщенный опыт правового регулирования исполнения уголовных наказаний в виде лишения свободы, накопленный и апробированный в 1930-х гг. Нормы Временной инструкции распространялись на всех заключенных, независимо от места отбывания наказания. Это существенно облегчало работу администрации исправительно-трудового лагеря, способствовало укреплению законности по отношению к заключенным. Все ранее изданные директивы и указания отменялись, в том числе Положение об исправительно-трудовых лагерях 1930 г.
Апробация Временной инструкции по режиму содержания заключенных в исправительно-трудовых лагерях НКВД СССР, определявшей правовое положение заключенных в процессе отбывания уголовного наказания в виде лишения свободы, показала, что ряд ее правовых норм требовали уточнения и дополнения. В связи с этим руководство ГУЛАГа НКВД СССР 17 мая 1941 г. издало приказ № 34, согласно которому было принято решение о создании специальных комиссий по разработке положений: о питании и вещевом довольствии; о режиме содержания; о премиальном вознаграждении; о бригаде, колонне, лагерном пункте и отделении в исправительно-трудовом лагере; о коммунально-бытовых отделениях исправительно-трудовых лагерей. Однако в связи с началом Великой Отечественной войны эта работа была приостановлена, а деятельность сформированных комиссий свернута.
Список литературы:
[1] Архив Карагандинского ИТЛ. 1941, д. 2, т. 1, л. 6.
[2] Архив МВД Республики Коми, ф. 16, оп. 1, д. 65, л. 67, 68.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 1 • 2018
[3] ГАРФ, ф. 9401, оп. 12, д. 51, л. 30.
[4] ГАРФ, ф. 9401, оп. 12, д. 316, л. 359.
[5] Глобенко О.А., Ильягуева А.А., Портная Е.Б., Шеяфетдинова Н.А. Деформированное правосознание как угроза юридической безопасности // Научное и образовательное пространство: перспективы развития: Материалы IV Междунар. науч.-практ. конф. (Чебоксары, 29 янв. 2017 г.). Чебоксары: ЦНС «Интерактив плюс», 2017.
[6] ГУЛАГ 1918-1960. Документы. М., 2002.
[7] Дедюхин В.В. Становление и развитие организации борьбы с преступностью в исправительно-трудовых учреждениях. М., 1984.
[8] Соловьев А.А., Шеяфетдинова Н.А. Принцип исполнимости судебного решения // Мировой судья. 2017. № 1.
[9] Шеяфетдинова Н.А., Соловьев А.А. Проблема переполненности пенитенциарных учреждений и альтернативы лишению свободы: зарубежные подходы // Современное право. 2016. № 7.
Spisok literatury:
[1]Arxiv Karagandinskogo ITL. 1941, d. 2, t. 1, l. 6.
[2] Arxiv MVD Respubliki Komi, f. 16, op. 1, d. 65, l. 67, 68.
[3] GARF, f. 9401, op. 12, d. 51, l. 30.
[4] GARF, f. 9401, op. 12, d. 316, l. 359.
[5] Globenko O.A., Il'yagueva A.A., Portnaya E.B., Sheyafetdinova N.A. Deformirovannoe pravosoznanie kak ugroza yuridicheskoj bezopasnosti // Nauchnoe i obrazovatel'noe prostranstvo: perspektivy' razvitiya: Materialy' IV Mezhdunar. nauch.-prakt. konf. (Cheboksary', 29 yanv. 2017 g.). Cheboksary': CNS «Interaktiv plyus», 2017.
[6] GULAG 1918-1960. Dokumenty'. M., 2002.
[7] Dedyuxin V.V. Stanovlenie i razvitie organizacii bor'by' s prestupnost'yu v ispravitel'no-trudovy'x uchrezhdeniyax. M., 1984.
[8] Solov'ev A.A., Sheyafetdinova N.A. Princip ispolnimosti sudebnogo resheniya // Mirovoj sud'ya. 2017. № 1.
[9] Sheyafetdinova N.A., Solov'ev A.A. Problema perepolnennosti penitenciarny'x uchrezhdenij i al'ternativy' lisheniyu svobody': zarubezhny'e podxody' // Sovremennoe pravo. 2016. № 7.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 1 • 2018
