CC BY
13УДК - 343 ИЛЬЯГУЕВА Алина Александровна,
ББК - 67 кандидат юридических наук,
доцент кафедры правового обеспечения национальной безопасности
Московского технологического университета, e-mail: [email protected]
12.00.01 — теория и история права и государства; история учений о праве и государстве
НЕКОТОРЫЕ АСПЕКТЫ ПРАВОВОГО ПОЛОЖЕНИЯ ЗАКЛЮЧЕННЫХ (1939-1943 гг.)
Аннотация. В научной статье рассматриваются нормы нормативного акта, который регламентировал правовое положение всех категорий заключенных во время Великой Отечественной войны, - Временной инструкции о режиме содержания заключенных в исправительно-трудовых лагерях НКВД СССР 1939 г., в частности: отмена зачетов рабочих дней и условно-досрочного освобождения; регулирование вопросов перевода заработанных денег заключенными, а также покупка товаров по определенному перечню и др.
В вышеуказанном нормативном акте рассматривалось содержание запретов и ограничений на свидания с родственниками, лишение или возможность получать дополнительные посылки (передачи) в качестве поощрения и др.
Ключевые слова: освобождение заключенных, Временная инструкция, нормативный акт, контрреволюционные преступления, социальная связь, законный интерес, штрафной лагерный пункт, штрафной изолятор, исправительно-трудовой лагерь.
ILYAGUEVA Alina Aleksandrovna,
candidate of legal Sciences, associate Professor of legal support of national security of the Moscow technological University
SOME ASPECTS OF THE LEGAL STATUS OF PRISONERS
(1939-1943)
Abstract. This article deals with the norms of a normative act which regulated the legal status of all categories of prisoners during the great Patriotic war - time regulations on the regime for prisoners in corrective-labour camps of the NKVD of the USSR of 1939 In particular, the abolition of the working days of tests and parole; regulations concerning transfer of money earned by prisoners, as well as the purchase of goods from a specified list.
In the above-mentioned normative act was considered the content of the prohibitions and restrictions on family visits; denial or opportunity to obtain additional parcel (transfer) as a reward.
Key words: release of prisoners, Temporary instruction, regulation, counter-revolutionary crimes, social relationship, legal interest, penalty sub-camp, solitary confinement, forced labor camp.
Деформационные тенденции современного правосознания [3, с. 244-246] требуют объективной оценки исторической действительности. Переориентация правосознания [6, с. 107111] в адекватное русло не может состояться без тщательного юридического исследования исторических процессов, произошедших в нашей стране. В свете этого
представляется целесообразным обращение к проблематике пенитенциарной системы как современности [5, с. 103-106], так и советского периода нашей страны.
С началом Великой Отечественной войны правовое положение заключенных резко изменилось в худшую сторону в силу объективных условий, связанных с трудностями военного периода. В феврале
ОБРАЗОВАНИЕИ ПРАВО № 3 • 2018
1942 г. правовое положение всех категорий заключенных регулировалось Инструкцией о режиме содержания и охране заключенных в исправительно-трудовых лагерях и колониях НКВД СССР в военное время в 1942 г.
В 1939 г. было отменено условно-досрочное освобождение для всех категорий заключенных, а также зачеты рабочих дней. Поводом для отмены зачетов послужили, с одной стороны, мнение И.В. Сталина об этой практике в местах лишения свободы [1, л. 5], а с другой стороны, доклад начальника лагерей железнодорожного строительства Л.П. Берии о недостатках в этой области, в результате чего сроки заключенным сокращались в полтора-два раза [4, с. 11, 12].
Отменив зачеты рабочих дней и условно-досрочное освобождение, НКВД СССР и ГУЛАГ были вынуждены сделать некоторые уступки заключенным. Отменялось действие директивы НКВД СССР от 1 октября 1937 г. № 1 164320. Заключенным разъяснялось, что, согласно директиве НКВД СССР от 22 февраля 1939 г. № 685264, заявление о пересмотре дел и освобождении, поступившие от судимых «тройками» НКВД, будут приниматься и направляться в соответствующие органы.
В развитие этого указания приказом по Управлению строительства Сталинградской водопроводной станции заключенные информировались о том, что в опечатанные ящики для жалоб и заявлений может отпускаться корреспонденция в адрес: народного комиссара внутренних дел СССР, начальника ГУЛАГа НКВД СССР, прокурора Московской области, начальника строительства. Ящики подлежали вскрытию один раз в шесть дней специальными участковыми комиссиями, и корреспонденция подлежала отправлению по назначению в пятидневный срок [2, л. 121].
В 1940 г. по указанию ГУЛАГа НКВД СССР № 38/92875 восстанавливались льготы в виде сокращения срока наказания, утвержденные ЦИК СССР, бывшей Коллегией ОГГТУ и Особым совещанием НКВД, за участие в строительстве Беломоро-Бал-тийского канала и канала Москва — Волга.
В августе 1939 г. НКВД СССР ввел в дей-
ОБРАЗОВАНИЕИ ПРАВО № 3 • 2018
ствие Временную инструкцию о режиме содержания заключенных в исправительно-трудовых лагерях НКВД СССР, в которой закреплялось правовое положение заключенных. Этим ведомственным нормативным актом заключенные подразделялись на две категории — судимые по составу контрреволюционных преступлений и все остальные. Для первых устанавливался усиленный режим содержания в исправительно-трудовых лагерях, дислоцированных, как правило, в отдаленных местностях.
Временная инструкция допускала содержание несовершеннолетних заключенных на отдельных участках, изолированно от взрослых. Несовершеннолетние рецидивисты, а также осужденные за контрреволюционные преступления подлежали размещению в отдельных бараках, изолированно от других несовершеннолетних заключенных.
На лагерных пунктах заключенные наделялись правом свободного передвижения по территории до сигнала отхода ко сну. В отличие от других заключенных, осужденные за контрреволюционные преступления были лишены права проживания за зоной лагерного пункта.
Временная инструкция обязывала каждого заключенного работать по усмотрению администрации, содержать в чистоте помещения, где они находились, бережно относиться к инвентарю, оборудованию и вещам личного пользования, следить за сохранностью вещей и не допускать их порчи. За порчу инвентаря и оборудования, а также за причиненный материальный ущерб (хищение, сбыт на сторону находящихся в личном пользовании вещей) заключенные подлежали материальной, дисциплинарной или уголовной ответственности.
Заключенные, согласно ст. 42 Временной инструкции, наделялись правом хранить и пользоваться продуктами питания, носильными вещами по норме, постельными принадлежностями, металлической посудой (ложки, чашки, миски), шахматами, шашками, книгами, журналами и газетами, спичками, папиросами, «починочным» материалом, принадлежностями для письма и туалетными принадлежностями.
В этом документе сохранялось установленное в начале 1930-х гг. право пользования деньгами только работающим заключенным, а также временно нетрудоспособным, больным, инвалидам, беременным.
Все поступавшие на имя заключенных деньги, в том числе и премиальное вознаграждение, подлежали зачислению на личный счет заключенного. Со времени организации лагерей и до сентября 1939 г. денежные средства заключенных хранились на лицевых счетах в сберегательных кассах, и по ним начислялись проценты. Однако с вступлением в силу директивы ГУЛАГа НКВД СССР от 1 сентября 1939 г. № 5683/2 существовавший порядок изменился. Для хранения денег заключенных в сберкассах были открыты беспроцентные технические счета. Если раньше проценты по вкладу принадлежали заключенным, то теперь их права ущемлялись, так как проценты по вкладу стали поступать в доход государства.
Работавшие заключенные пользовались деньгами в сумме, не превышавшей месячного премиального вознаграждения. Возможность получения личных денег в сумме, не превышавшей 100 рублей в месяц, помимо премиального вознаграждения, ставилась в зависимость от поведения заключенных на производстве и в быту. Причем в обоих случаях деньги могли выдаваться только по частям с таким расчетом, чтобы на руках у заключенных сумма не превышала 50 рублей.
Обнаруженные в письмах деньги в сумме до 25 рублей после удержания в двойном размере страхового сбора, взимаемого за пересылку этой суммы, зачислялись на лицевой счет заключенного, о чем он ставился в известность. Если сумма денег в письме превышала 25 рублей, то 25% от нее подлежали конфискации в доход государства, о чем составлялся акт.
Временная инструкция также содержала ряд запретительных норм (ст. 47). Так, заключенным запрещались:
а) выход без разрешения за пределы отведенной для свободного хождения территории;
б) азартные игры;
в) распитие спиртных напитков;
г) хранение запрещенных предметов, спиртных напитков, наркотиков и т. п.;
д) отправка корреспонденции неустановленным порядком.
Данный нормативный акт предусматривал в исключительных случаях, когда это вызывалось производственной необходимостью, бесконвойное передвижение заключенных. При этом абсолютный запрет на расконвоирование (п. «а» ст. 65) распространялся на осужденных за террор, шпионаж, измену Родине, диверсию, участие в контрреволюционных троцкистских, зино-вьевских, правых организациях, а также в других антисоветских организациях, на участников фашистских и националистических организаций, перебежчиков, членов антисоветских партий (меньшевики, эсеры и др.) и иностранных подданных, независимо от состава преступлений, а также осужденных за бандитизм и вооруженный разбой.
Менее опасные из числа осужденных за контрреволюционные преступления (не перечисленные в п. «а» ст. 65) могли рас-конвоироваться с разрешения начальника исправительно-трудового лагеря, согласованного с начальником III отдела, но только в том случае, если они выполняли работу, связанную с необходимостью бесконвойного передвижения за зоной и не были замечены в антисоветской или дезорганизаторской деятельности.
Все остальные заключенные могли рас-конвоироваться с учетом состава совершенного преступления и поведения в лагере. Расконвоирование требовалось согласовать с сотрудниками III отдела.
В рассматриваемом нормативном акте содержались запреты и ограничения на свидания с родственниками. Свидания не предоставлялись при отбывании дисциплинарного взыскания в виде водворения в Центральный штрафной лагерный пункт или штрафной изолятор.
Всем заключенным свидания могли предоставляться один раз в шесть месяцев в порядке поощрения лучшим производственникам до одного раза в три месяца. Заключенные, осужденные за преступления, перечисленные в п. «а» ст. 65, могли получать свидания только с разрешения
ОБРАЗОВАНИЕИ ПРАВО № 3 • 2018
начальника ГУЛАГа НКВД СССР. Лицам, осужденным за преступления, перечень которых содержался в п. «б» ст. 65, свидания допускались только с разрешения начальника лагеря по обязательному согласованию с III отделом.
Заключенные могли воспользоваться двумя видами свиданий. В присутствии охраны свидание допускалось с разрешения начальника района (отделения) или отдельного лагерного пункта на срок до восьми часов, но не более двух часов в сутки. Личные свидания санкционировались начальником управления лагеря только с прямыми родственниками заключенных (женой, мужем, родителями, детьми) на срок не более пяти суток. Находившимся на излечении в стационарах и больницах свидание разрешалось только при условии, если они до болезни выполняли производственные нормы и соблюдали режим в лагере.
Таким образом, следует констатировать, что для заключенных получение свидания являлось не правом, а выступало в качестве законного интереса. Его реализация находилась в прямой зависимости от таких факторов, как:
— наличие социальных связей с родственниками;
— способность по своему физическому состоянию выполнять производственные нормы;
— место отбывания наказания, так как исправительно-трудовые лагеря в основном дислоцировались в отдаленных областях, а это требовало больших затрат средств и времени для проезда на свидание;
— наличие средств на лицевых счетах заключенных, поскольку их отсутствие не позволяло оказывать материальную помощь родственникам, в том числе для поездки на свидание.
Сравнение содержавшихся во Временной инструкции правовых норм, регулировавших предоставление заключенным свиданий, с нормативными актами, относившимися к периоду становления лагерной системы (1929 — 1936 гг.), показывает, что при сохранении сроков и количества предоставляемых дней и часов свиданий, не сохранилась норма, позволявшая отдель-
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 3 • 2018
ным должностным лицам лагерей продлевать срок личных свиданий.
Тот факт, что заключенные исправительно-трудовых лагерей, как правило, отбывали наказания не по месту проживания или осуждения, существенно затруднял для них реализацию законного интереса на свидание с родственниками. Это приводило к ослаблению социально полезных связей заключенных и нередко создавало для них большие проблемы после освобождения.
В статье 81 Временной инструкции количество посылок и передач, получаемых заключенными, ставилось в зависимость от состава совершенного преступления. Осужденным за контрреволюционные преступления посылка или передача разрешалась один раз в три месяца, в то время как остальные заключенные могли их получать один раз в месяц, за исключением содержавшихся в штрафном лагерном пункте.
В рассматриваемом нормативном акте содержались нормы, позволявшие лишать или предусматривавшие возможность получать дополнительные посылки (передачи) в качестве поощрения. За нарушение правил внутреннего распорядка, недобросовестное отношение к труду или отказ от работы лишить права получать передачи на срок до шести месяцев мог начальник управления исправительно-трудового лагеря, на срок до трех месяцев - начальник отделения (района), на срок до двух месяцев - начальник лагерного пункта.
Тем из заключенных, кто соблюдал режим, с хорошей стороны проявлял себя на производстве, перевыполнял установленную норму, начальник управления лагеря мог предоставить право получения посылок и передач без ограничения, начальники района (отделения), лагерного пункта имели право разрешить получение внеочередной посылки (передачи).
На наш взгляд, законный интерес на получение посылок (передач) не могла реализовать большая группа заключенных, среди которых:
- допускавшие нарушение установленного лагерного режима и не выполнявшие установленных норм выработки;
- утратившие социальные связи с родственниками.
Отсутствие социальных связей заключенные могли бы компенсировать переводом денег с лицевого счета иным лицам, которые могли бы высылать посылки заключенным, но норма ст. 113 Временной инструкции предусматривала предоставление права заключенным на перевод денег только родственникам.
В норме ст. 86 в качестве законного интереса разрешалось ведение переписки без ограничения, за исключением двух категорий заключенных. Осужденные за контрреволюционные преступления, перечисленные в п. «а» ст. 65, могли отправлять письмо один раз в три месяца, а перечисленные в п. «б» ст. 65 — один раз в месяц. В качестве административного взыскания заключенным могла запрещаться переписка на срок от двух до шести месяцев. Дополнительное отправление писем, как это предусматривалось ведомственными нормативными актами в начале 1930-х гг., в качестве поощрения не предусматривалось.
В конце войны на все категории заключенных было распространено право перевода части заработанных денег родственникам, активно использовалось восстановление сил в карантине с последующим медицинским освидетельствованием и установлением категории труда. Во всех исправительно-трудовых лагерях и колониях осужденные получили право покупать за наличные деньги два раза в декаду овощи, мясо, жиры, молоко, яйца, табак на ближайших колхозных и местных рынках через специально выделенных вольнонаемных сотрудников и заключенных, отбывавших наказания за бытовые преступления.
Список литературы:
[1] ГАРФ. Ф. 7523. Оп. 67. Д. 1. Л. 5.
[2] ГАРФ. Ф. 9489. Оп. 2. Д. 135. Л. 121.
[3] Глобенко О.А., Ильягуева А.А., Портная Е.Б., Шеяфетдинова Н.А. Деформированное правосознание как угроза юридической безопасности // Научное и образовательное пространство: перспективы развития: Материалы IV Междунар. науч.-практ. конф. (Чебоксары, 29 янв. 2017 г.). Чебоксары: ЦНС «Интерактив плюс», 2017.
[4] Жусенин Н. Берия // Неделя. 1988. № 8.
[5] Соловьев А.А., Шеяфетдинова Н.А., Ильягуева А.А. Ресоциализация несовершеннолетних правонарушителей в условиях пенитенциарной системы // Современное право. 2017. № 2.
[6] Шеяфетдинова Н.А. Информационная составляющая в идеологической функции применительно к переориентации правового сознания // Право и образование. 2017. № 1.
Spisok literatury:
[1] GARF. F. 7523. Op. 67. D. 1. L. 5.
[2] GARF. F. 9489. Op. 2. D. 135. L. 121.
[3] Globenko O.A., Il'yagueva A.A., Portnaya E.B., Sheyafetdinova N.A. Deformirovannoe pravosoznanie kak ugroza yuridicheskoj bezopasnosti // Nauchnoe i obrazovatel'noe prostranstvo: perspektivy' razvitiya: Materialy' IV Mezhdunar. nauch.-prakt. konf. (Cheboksary', 29 yanv. 2017 g.). Cheboksary': CNS «Interaktiv plyus», 2017.
[4] Zhusenin N. Beriya // Nedelya. 1988. № 8.
[5] Solov'ev A.A., Sheyafetdinova N.A., Il'yagueva A.A. Resocializaciya nesovershennoletnix pravonarushitelej v usloviyax penitenciarnoj sistemy' // Sovremennoe pravo. 2017. № 2.
[6] Sheyafetdinova N.A. Informacionnaya sostavlyayushhaya v ideologicheskoj funkcii primenitel'no k pereorientacii pravovogo soznaniya // Pravo i obrazovanie. 2017. № 1.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 3 • 2018
