CC BY
13О^ ЮРИДИЧЕСКИЙ АРХИВ
УДК - 343 ИЛЬЯГУЕВА Алина Александровна,
ББК - 67 кандидат юридических наук, доцент кафедры правового обеспечения
национальной безопасности Московского технологического университета
e-mail: [email protected]
12.00.09 — уголовный процесс, криминалистика; оперативно-розыскная деятельность
ОСОБЕННОСТИ ПРАВОВОГО ПОЛОЖЕНИЯ ЗАКЛЮЧЕННЫХ ПОД ВЛИЯНИЕМ КАРАТЕЛЬНОЙ ПОЛИТИКИ (1937-1943 гг.)
Аннотация. Настоящая статья посвящена вопросам функционирования исправительно-трудовых лагерей, в которых контингент содержавшихся в этих специфических учреждениях пополнялся новыми категориями осужденных, чей статус не совпадал со статусом тех, кто уже отбывал наказание (немецко-фашистские пособники, заключенные особых лагерей и др.).
Проведенный анализ архивных документов позволяет сделать вывод о том, что возникло определенное противоречие между ярко выраженной политикой репрессий и условиями исполнения наказаний.
Ключевые слова: исправительно-трудовые лагеря, заключенные, судебная «тройка», общий режим, усиленный режим, конвоирование, троцкисты, терроризм, бандитизм, штрафные изоляторы.
ILYAGUEVA Alina Aleksandrovna,
candidate of legal Sciences, associate Professor of legal support of national security of the Moscow technological University
PECULIARITIES OF LEGAL STATUS OF PRISONERS UNDER THE IMPACT OF PUNITIVE POLICY (1937-1943)
Abstract. The present article is devoted to the functioning of the labor camps in which the contingent contained in these specific institutions were supplemented by new categories of convicted persons, the status of which did not coincide with those who are already imprisoned (Nazi collaborators, prisoners of special camps, etc.).
The analysis of archival documents allows us to conclude that there was a certain contradiction between a strong policy of repression and conditions of execution of punishments.
Key words: labor camp, the prisoners, the judicial «troika», the General regime, reinforced regime, escort, trotskyists, terrorism, banditry, penalty isolators.
Усиление карательной политики в стране в конце 1930-х гг. непосредственно связано с реализацией с 5 августа 1937 г. оперативного приказа НКВД СССР № 00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов». Лица, подлежавшие аресту, подразделялись на две категории.
К первой категории относились все наиболее враждебные из перечисленных в
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 10 • 2017
названии приказа. Они подлежали немедленному аресту и, по рассмотрении их дел на «тройках», - расстрелу.
Во вторую категорию входили все остальные - менее активные, но все же враждебные элементы. Они подлежали аресту и заключению в исправительно-трудовые лагеря на срок от 8 до 10 лет, а наиболее злостные и социально опасные из них - заключению на те же сроки в тюрьмы по определению «тройки».
Оперативный приказ распространялся и на заключенных, находившихся под следствием или отбывавших наказание. О порядке его реализации в исправительно-трудовых лагерях свидетельствуют архивные документы. В связи с этим несомненный интерес для исследования представляет Инструкция по содержанию особо опасного контингента из заключенных Ух-топечлага НКВД на командировке «Новая Ухтарка», подписанная помощником начальника управления, начальником III отдела. В конце документа имеется запись: «Инструкция прочитана. Поставленная задача усвоена. Начальник командировки. Командир 3-го дивизиона».
В связи с изданием Инструкции по III отделу Ухтопечорского исправительно-трудового лагеря был подготовлен приказ «Об осуществлении усиленного режима по содержанию особо опасного контингента из заключенных на командировке «Новая Ухтарка»». От начальника военизированной охраны Ухтопечлага Медведева приказ потребовал обеспечить необходимое количество стрелков исключительно из вольнонаемного состава, передав их в распоряжение начальника командировки Лихолетова.
С целью обеспечения порядка, ввиду отдаленности командировки от лагерных пунктов, отсутствия должной связи (кроме пешей и конной), начальнику военизированной охраны Медведеву предписывалось выделить ручной пулемет системы Детярева с необходимым количеством дисков и боевых патронов [1].
Содержание вышеназванных Инструкции и приказа свидетельствует о том, что начальник управления исправительно-трудового лагеря фактически был отстранен не только от издания указанных локальных нормативных актов, но и от их реализации.
По сути, Инструкция была издана вразрез с действующим законодательством и ведомственными нормативными актами ГУЛАГа НКВД СССР. Заключенные лишались всех прав и законных интересов только потому, что состояли на учете как особо опасные. Эту категорию заключенных предписывалось содержать (п. 5) без вывода на работу, а свидания и переписка запрещались. Они были лишены права обра-
щаться с жалобами и заявлениями в партийные и советские органы, общаться с родственниками. На территорию лагерного пункта категорически воспрещалось допускать посторонних, кроме лиц, имевших разрешение III отдела [1].
Ужесточение карательной политики в стране нашло отражение в лагерной системе, в частности в фактах ограничения правового положения заключенных. 3 сентября 1937 г., согласно директиве ГУЛАГа НКВД № Б/1158901, был установлен особый учет заключенных. Ему подлежали осужденные по следующим составам преступлений: измена Родине, шпионаж, совершение террористических актов, диверсия, военный шпионаж, иностранные подданные осужденные за контрреволюционные преступления, бывшие члены антисоветских политических партий, участники троцкис-тско-зиновьевских контрреволюционных групп, руководители контрреволюционных групп и организаций. В отношении этих категорий заключенных в соответствии с телеграммой ГУЛАГ НКВД № 37044 - 1937 г. отменялись зачеты за все время содержания в исправительно-трудовом лагере впредь до особого указания ГУЛАГа. И только в отдельных случаях (как об этом указывалось в примечании к п. 1), при наличии особо выдающихся производственных показателей, примерном поведении и строгом соблюдении лагерного режима, и только в отношении осужденного судебными «тройками» НКВД кулацкого и уголовного элемента, в порядке исключения, по особому ходатайству начальника отделения начальник исправительно-трудового лагеря лично мог в индивидуальном порядке произвести зачет рабочих дней.
Администрация лагерей обязывалась разъяснить всем заключенным, взятым на учет по директиве № Б/1158901, о том, что заявление от них об условно-досрочном освобождении по болезни, инвалидности, отбытии половины срока, а также ходатайства о пересмотре дела рассматриваться не будут.
От указанных категорий заключенных могли приниматься только заявления о помиловании, которые подлежали направлению в установленном порядке в Комиссию частных амнистий и Президиум Вер-
ОБРАЗОВАНИЕИ ПРАВО № 10 • 2017
ховного Совета Союза ССР. Все без исключения ходатайства этих заключенных о помиловании управлениями исправительно-трудовых лагерей не поддерживались.
Что касается жалоб и заявлений в адрес партийных и правительственных органов, членов правительства, народному комиссару внутренних дел и его заместителям, а также в органы прокуратуры, то от указанной категории заключенных они принимались без ограничения и подлежали направлению по принадлежности.
От идеологического воздействия на большинство заключенных отстранялись лица, которые по своим моральным качествам не вправе были занимать должности воспитателей, руководителей агитбригад, секретарей культурно-воспитательной части, инструкторов профтехобразования, радистов, библиотекарей, заведующих клубами. На эти должности не могли назначаться те, кто был осужден по следующим статьям УК РСФСР и аналогичным статьям кодексов союзных республик:
а) осужденные по всем пунктам ст. 58, п. 24 ст. 103, по всем пунктам ст. 59 по Закону от 7 августа 1932 г., за половые преступления, разбой, спекуляцию, а также специально вредные элементы, социально опасные элементы и нарушители закона о паспортах;
б) бывшие белогвардейцы, члены антисоветских политических партий, антипартийных и антисоветских групп, бывшие кулаки и сектанты, иностранные подданные;
в)имевшие две и более судимостей, осужденные в лагере;
г) нарушители лагерного режима [2, с. 38].
В феврале 1938 г. был отменен ранее установленный порядок оформления ходатайств о помиловании и об условно-досрочном освобождении. Вновь вводимый директивой ГУЛАГа НКВД СССР от 28 февраля 1938 г. № У/29/482 порядок обязывал начальников отделений, уполномоченных III отделов и инспекторов учет-но-распределительной части давать свое заключение о целесообразности принятия этих мер.
На основании анализа архивных документов правомерно сделать вывод о том,
ОБРАЗОВАНИЕИ ПРАВО № 10 • 2017
что права и законные интересы осужденных судебными «тройками» УНКВД и взятых на учет в порядке исполнения директивы ГУЛАГа № Б/1158901 были существенно ущемлены.
В 1938 г. интенсивно велась работа по подготовке Инструкции по режиму содержания заключенных в исправительно-трудовых лагерях, которая фактически регламентировала весь процесс исполнения уголовного наказания в этих специфических учреждениях. На основе обобщения накопленного опыта руководство ГУЛАГа стало издавать приказы, позволяющие апробировать отдельные режимные требования. В частности, 28 марта 1938 г. ГУЛАГ издал директивное указание № Б/1172067 о том, что до издания Инструкции заключенные наделялись правом: получать две посылки в месяц, снимать с лицевого счета не более 25 рублей в месяц на свои нужды, получать и отправлять два письма в месяц. При этом посылки, письма и деньги полагались только заключенным, соблюдавшим режим, выполнявшим нормы выработки и не имевшим взысканий.
Что касается осужденных за особо опасные преступления, на которых распространялось действие п. 1 директивы № 114892 от 27 июля 1937 г., то им разрешалось получать посылки и письма один раз в три месяца с предварительного разрешения начальника исправительно-трудового лагеря и при отсутствии возражений со стороны III отдела.
Существенно ограничивалось расконвоирование заключенных. Очередной приказ НКВД СССР от 28 сентября 1938 г. № 0042 потребовал немедленного закон-воирования следующих категорий заключенных: судимых за шпионаж, террор, взятых на учет по директиве ГУЛАГа № 1158901, всех иностранных подданных, осужденных за бандитизм и вооруженный разбой, отбывавших наказание в штрафных изоляторах, получивших вторую судимость в лагере, всех склонных к побегу, отказчиков от работы и «разложившихся».
Согласно директиве ГУЛАГа НКВД СССР от 9 сентября 1938 г. №У/29/101с, были внесены существенные изменения в ранее применявшуюся систему зачета рабочих дней. Прежде всего отменялся испы-
тательный срок, а зачеты подлежали начислению с момента прибытия в лагерь. С учетом принятой Конституции СССР 1936 г. отменялось деление на группы зачета по признакам социального положения до осуждения. Норма зачета ставилась в зависимость от состава преступления. Зачеты не могли начисляться лицам, отнесенным к третьей группе (осужденные за измену Родине, терроризм, троцкисты, членам контрреволюционных организаций).
Ко второй группе относились осужденные по Закону от 7 августа 1932 г., за бандитизм и разбой, а также за контрреволюционную деятельность, если по характеру совершенного деяния не относились к перечню преступлений, являвшихся основанием для отнесения к третьей группе.
В первую группу входили все осужденные к лишению свободы, если они не относились ко второй и третьей группам.
Зачеты по новой норме вводились со II квартала 1938 г. и выглядели следующим образом (табл. 1).
Начисление зачетов сопровождалось составлением характеристики со стороны производственной и воспитательной частей. В картах зачетов проставлялись процент выработки и количество отработанных рабочих дней.
Эти данные подлежали объявлению на общих собраниях заключенных производственных участков, отнесенных только к первой и второй группам. После обсуждения характеристики на каждого заключенного в отдельности аттестационная комиссия отделения определяла норму зачета и свое решение заносила в протокол. О начислении зачетов объявлялось после их утверждения Главной аттестационной комиссией исправительно-трудового лагеря.
В отношении заключенных, отнесенных к третьей группе, в картах зачета требовалось заполнять только производственные и воспитательные характеристики, но зачетов не начислять.
Анализ архивных документов позволяет сделать вывод о том, что возникло определенное противоречие между ярко выраженной политикой репрессий и условиями исполнения наказаний. С одной стороны, значительное число осужденных судами и внесудебны-
Таблица 1
Зачеты Группа За квартал при выполнении нормы, дн. При ударной работе, дн. При работе стахановскими методами, дн.
Первая 30 45 72
Вторая 23 30 72
ми органами в 1937—1938 гг. направлялись в места лишения свободы, а с другой стороны, шло массовое освобождение заключенных в связи с окончанием строительства канала Москва — Волга, по зачетам рабочих дней и в результате применения условно-досрочного освобождения. В связи с этим многие осужденные освобождались, отбыв одну треть или половину срока наказания. Наиболее высокие нормы зачета распространялись на уголовных преступников, в результате чего система досрочного освобождения и в отношении этой категории лиц снижала значение исправительно-трудовых мер, мало способствовала их исправлению. К тому же большое движение заключенных существенно затрудняло работу администрации исправительно-трудовых лагерей, особенно в части выполнения производственных заданий. Полагаем, что именно этим следует объяснять отмену в 1939 г. зачетов рабочих дней и условно-досрочного освобождения для всех категорий заключенных1.
Список литературы:
[1] Архив МВД Республики Коми, ф. 6, оп. 8, д. 14, лл. 35, 43-45.
[2] Кузьмин С.И. Деятельность исправительно-трудовых учреждений (1936-1960 гг.). М., 1989. - 94 с.
Spisok literatury':
[1] Arxiv MVD Respubliki Komi, f. 6, op. 8, d. 14, ll. 35, 43-45.
[2] Kuz'min S.I. Deyatel'nost' ispravitel'no-trudovy'x uchrezhdenij (1936-1960 gg.). M., 1989. - 94 s.
1 См.: Об отмене условно-досрочного освобождения для осужденных, отбывающих наказание в ИТЛ НКВД СССР: Указ Президиума Верх. Совета СССР от 15 июня 1939 г.; Об отмене условно-досрочного освобождения для осужденных, отбывающих наказание в ИТК и тюрьмах НКВД СССР: Указ Президиума Верх. Совета СССР от 20 июня 1939 г.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 10 • 2017
