CC BY
15УДК - 342 ИЛЬЯГУЕВА Алина Александровна,
ББК - 67.1 кандидат юридических наук, доцент
кафедры правового обеспечения национальной безопасности Московского технологического университета e-mail: alina.ilyagueva@mail.ru
12.00.01 — теория и история права и государства; история учений о праве и государстве
ИЗМЕНЕНИЯ ПРАВОВОГО СТАТУСА ЗАКЛЮЧЕННЫХ В ПРЕДВОЕННЫЕ И ВОЕННЫЕ ГОДЫ
Аннотация. Настоящая статья посвящена существенным изменениям правового положения заключенных в начале войны. Правовой статус заключенных в предвоенные годы был закреплен в ведомственном нормативно-правовом акте - Временной инструкции по режиму содержания заключенных в исправительно-трудовых лагерях НКВД СССР 1939 г., что создает объективные возможности для соблюдения законности при исполнении уголовных наказаний.
Ключевые слова: исправительно-трудовые лагеря, заключенные, расконвоирование, контрреволюционные преступления, немецко-фашистские оккупанты, каторжные работы, антисоветская деятельность.
ILYAGUEVA Alina Aleksandrovna,
candidate of legal Sciences, associate Professor of legal support of national security of the Moscow technological University
e-mail: alina.ilyagueva@mail.ru
CHANGES IN THE LEGAL STATUS OF PRISONERS IN THE PREWAR AND WAR YEARS
Abstract. This article is devoted to significant changes in the legal status of prisoners since the beginning of the war. The legal status of prisoners in the prewar years was fixed in the departmental regulatory legal act-a Temporary instruction on the regime of detention in the correctional labor camps of the NKVD of the USSR in 1939. that creates objective opportunities for observance of legality at execution of criminal punishments.
Key words: labor camp prisoners, be released from escort either, the counter-revolutionary crimes of the German fascist invaders, forced labor, anti-Soviet activities.
В вопросах исследования современного правосознания [7, с. 5660] представляется важным обращение к опыту прошлых лет, в частности, интересен в этом отношении период Великой Отечественной войны. Соотнося современную действительность функционирования судебной системы [5, с. 97-100] с ее предшествующим аналогом, можем сделать множество полезных для развития исполнительной и судебной системы выводов. Кроме того, не менее актуально сопоставление зарубежной действительности в отношении проблемы переполненности пенитенциарных учреждений [6, с. 144-150] с
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 2 • 2018
ретроспективной ситуацией в местах лишения свободы в нашей стране. Специфика судебных решений [8, с. 36-40], обусловленная особенностями периода войны и советской действительности, требует скрупулезности в анализе правового статуса заключенных в предвоенные и военные годы.
С началом войны существенно изменилось правовое положение заключенных. Архивные документы свидетельствуют о том, что руководство исправительно-трудовых лагерей получило от ГУЛАГа НКВД СССР ряд указаний и распоряжений (от 26 июня 1941 г. № 347, от 4 июля 1941 г. № 16-01801, от 8 июля 1941 г.), направлен-
ных на более жестокую изоляцию заключенных посредством усиления охраны, изъятия репродукторов, запрещения выдавать газеты, прекращения свиданий, переписки с родственниками и перевода им денег, увеличения до двенадцати часов рабочего дня и нормы выработки на 20%, прекращения освобождения отдельных категорий заключенных, сосредоточения особого контингента на специальных лагерных пунктах и т.д.
В первые дни Великой Отечественной войны был изменен режим отбывания наказания как в исправительно-трудовых лагерях, так и в колониях. Независимо от характера совершенного преступления для всех устанавливался единый режим отбывания наказания — строгий. Осужденные за контрреволюционные преступления, бандитизм, разбой и побеги, а также заключенные, являвшиеся гражданами иностранных государств, и рецидивисты были взяты под усиленную охрану. Максимально сократилось количество лиц, пользовавшихся до этого правом передвижения без конвоя. Впоследствии, 15 июня 1942 г., Особым совещанием при НКВД СССР (протокол № 47 м) было осуждено и задержано до конца войны 17 000 тысяч человек [1].
Для усиления охраны контингента администрация исправительно-трудовых лагерей получила право подбирать в самоохрану заключенных из числа осужденных за малозначительные преступления, но не более 20% от количества личного состава подразделений охраны. Заключенные, зачисленные в самоохрану, хотя и несли службу без оружия, назначались во все караулы и конвои. С октября 1941 г. руководству исправительно-трудовых лагерей рекомендовалось максимально расконвоировать и использовать бывших работников органов НКВД, милиции, военизированной охраны, осужденных за маловажные преступления, совершенные до 22 июня 1941 г., в качестве трактористов, шоферов, слесарей, автотехников, врачей; на административно-хозяйственной работе в качестве заведующих фермами, прорабов, десятников, комендантов лагпунктов и т.д.; в военизированной пожарной охране на должностях рядовых и младшего начсостава; в учетно-распределительных частях на
должностях инспекторов, заведующих учетно-распределительных бюро (только бывших чекистов).
По сравнению с другими категориями заключенных, в лучшую сторону частично изменялось их правовое положение: они подлежали расконвоированию без ограничения маршрута передвижения, выводились для проживания за зоной без охраны, для них создавались улучшенные жилищно-бы-товые условия, разрешалась переписка и получение посылок без ограничения.
Задача обеспечения государственной безопасности в лагерях и колониях, как об этом пишет А.С. Смыкалин, с самого начала войны потребовала усиления вербовки среди заключенных и вольнонаемных сотрудников лагерей агентурно-осведоми-тельной сети и систематического проведения оперативно-профилактических мероприятий, направленных на недопущение антисоветских выступлений среди заключенных [4, с. 144]. Однако избежать таких эксцессов все же не удалось. В частности, в январе 1942 г. в одном из лагпунктов Вор-кутинского исправительно-трудового лагеря произошло вооруженное выступление заключенных с многочисленными жертвами со стороны и заключенных, и военизированной охраны. Возглавил это выступление начальник лагерного пункта, ранее отбывавший десятилетний срок наказания за бандитизм [3]. Реакцией на это чрезвычайное происшествие стало утверждение приказом НКВД СССР от 2 февраля 1942 г. Инструкции о режиме содержания и охраны заключенных в исправительно-трудовых лагерях и колониях НКВД СССР в военное время. Этот ведомственный нормативный акт существенно ограничивал права заключенных: максимально сокращалось число расконвоированных, не допускалось проживание вне зоны, запрещалось назначать на должности начальников отдельных лагерных подразделений и колоний бывших заключенных.
Военизированная охрана наделялась широкими полномочиями. При групповом неповиновении, если оно перерастало в выступление, которое могло угрожать жизни состава караула (конвоя) или создать опасность разоружения, применя-
ОБРАЗОВАНИЕИ ПРАВО № 2 • 2018
лось оружие. При нападении на охраняемый объект караул (конвой) обязывался захватить или уничтожить нападающих. При побеге организовывалось преследование до полного задержания или уничтожения всех бежавших преступников.
В данной Инструкции (п. 14) регламентировался порядок применения оружия оперативно-служебным нарядом охраны (конвоем, караулом, маневренной группой, подразделением охраны). В отношении заключенных оно применялось:
а) при побеге и преследований заключенных - без предупреждения;
б) при отражении нападения на конвой, караул, охраняемый объект - без предупреждения;
в) при открытом, злостном сопротивлении заключенных охране, администрации исправительно-трудового лагеря, если это сопротивление грозило серьезными последствиями и не могло быть ликвидировано иными мерами, - после двукратного предупреждения;
г) при открытом демонстративном отказе заключенных от работы - после двукратного словесного предупреждения и предупредительного выстрела вверх.
В исключительных случаях, когда это вызывалось особыми условиями и характером производства, Инструкция допускала бесконвойное передвижение заключенных. Однако категорически запрещалось расконвоирование осужденных за террор, шпионаж, измену Родине, диверсию, участие в контрреволюционных троцкистских, зино-вьевских, правых организациях, а также в других антисоветских организациях, участников фашистских и националистических организаций, перебежчиков, членов антисоветских партий, иноподданных, военнопленных и других социально опасных преступников независимо от состава их преступления, а также осужденных за бандитизм, вооруженный разбой и побеги.
Расконвоирование остальных категорий заключенных разрешалось только по списку при условии, если эти заключенные не были замечены в антисоветской или дезорганизаторской деятельности в лагере и если они выполняли работу, связанную с необходимостью бесконвойного передвижения.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 2 • 2018
Применение этого приказа от 2 февраля 1942 г. в годы Великой Отечественной войны способствовало тому, что на протяжении всего периода в местах лишения свободы удалось избежать массовых беспорядков среди заключенных и иных антисоветских выступлений.
По мере освобождения временно оккупированной немецко- фашистскими захватчиками территории страны органы НКГБ - НКВД СССР проводили работу по выявлению лиц, служивших в специальных воинских формированиях (власовцев), в полиции, пособничавших немецко-фашистским оккупантам. Эта категория граждан привлекалась к ответственности в соответствии с Указом Президиума Верховного Совета СССР «О мерах наказания для немецко-фашистских злодеев, виновных в убийствах и истязаниях советского гражданского населения и пленных красноармейцев, для шпионов, изменников Родины из числа советских граждан и их пособников» от 19 апреля 1943 г. [2, с. 149], предусматривавшим их содержание в лагерях для осужденных на каторжные работы.
На лиц, отбывавших наказание на каторжных работах, распространялось особое правовое положение. Для них устанавливался двенадцатичасовой рабочий день на тяжелых физических работах. Премиальное вознаграждение не выплачивалось. Запрещалось ношение собственной одежды. На одежду нашивался специальный номер, соответствующий номеру личного дела. Номера личных дел исчислялись сериями, с 1 по 999 включительно. Каждой серии, в свою очередь, присваивалась буква алфавита, проставляемая перед номером дела. Нумерация начиналась с № 1 и первой буквы алфавита. По использовании 999 номеров отчет начинался снова с № 1 и второй буквы алфавита и т.д.
Для каторжан устанавливался годичный испытательный срок, по истечении которого могла разрешаться переписка с родственниками и получение посылок. Распоряжение начальника исправительно-трудового лагеря об этом в письменной форме приобщалось к личному делу и служило основанием для отправки поступающих от каторжан писем и вручения им по-
ступивших от родственников посылок и писем.
В период Великой Отечественной войны был реализован ряд мер, направленных на обеспечение законных интересов заключенных. Среди них представляется необходимым выделить разрешение всем заключенным переводить 60% от денежной суммы с лицевого счета родственникам, утвержденное распоряжением заместителя наркома внутренних дел от 7 января 1944 г. При этом у них к моменту освобождения должна оставаться сумма, достаточная на первое время.
С марта 1944 г. от всех граждан и организаций стали приниматься в адрес заключенных продовольственные и вещевые посылки во все пункты СССР, кроме городов: Архангельска, Горького, Саратова, Сталинграда, Куйбышева, Москвы, Мурманска, Ленинграда. В адрес исправительно-трудовых лагерей, дислоцированных в Архангельской, Свердловской, Новосибирской, Кемеровской областях, Красноярском, Хабаровском и Приморском краях, а также в Коми ССР, Казахской и Узбекской ССР, посылки подлежали беспрепятственному приему, о чем свидетельствуют распоряжения наркома связи от 29 января 1944 г. № 1637 и ГУЛАГа НКВД СССР от 9 марта 1944 г.
Спустя месяц ГУЛАГ НКВД СССР издал директивное указание от 28 апреля 1944 г. № 4-91816, в соответствии с которым заключенные могли получать посылки и передачи не только от родственников, но и от знакомых в целях улучшения снабжения контингента питанием, одеждой и обувью.
Исследование правового положения заключенных в предвоенные и военные годы позволяет сделать следующий вывод. В конце 1930-х гг. правовой статус заключенных, осужденных за уголовные преступления и по составу контрреволюционных преступлений, получил четкое закрепление в ведомственном нормативном правовом акте — Временной инструкции по режиму содержания заключенных в исправительно-трудовых лагерях НКВД СССР 1939 г. Это создало объективные возможности для соблюдения законности при исполнении уголовных наказаний.
После коренного перелома в 1943 г. в ходе войны и до ее окончания в пользу Советского Союза в связи с изданием правовых нормативных актов НКВД СССР и ГУЛАГа правовое положение заключенных, как об этом свидетельствуют архивные документы, начало постепенно улучшаться.
Список литературы:
[1] ГАРФ. Ф. 9414. Оп. 1. Д. 328. Л. 56.
[2] Исправительно-трудовое право. М., 1971.
[3] Кузьмин С.И. Лагерники: ГУЛАГ без ретуши // Молодая гвардия. 1993. № 3, 4, 5, 6.
[4] Смыкалин А.С. Колонии и тюрьмы в Советской России. Екатеринбург, 1997.
[5] Соловьев А.А., Шеяфетдинова Н.А. Некоторые рассуждения о праве на справедливое судебное разбирательство // Современное право. 2015. № 4.
[6] Соловьев А.А., Шеяфетдинова Н.А. Проблема переполненности пенитенциарных учреждений и альтернативы лишению свободы: зарубежные подходы // Современное право. 2016. № 7.
[7] Шеяфетдинова Н.А. Некоторые аспекты современного правосознания // Нравственные императивы в праве. 2015. № 2.
[8] Шеяфетдинова Н.А., Соловьев А.А. Принцип исполнимости судебного решения // Мировой судья. 2017. № 1.
Spisok literatury':
[1] GARF. F. 9414. Op. 1. D. 328. L. 56.
[2] Ispravitel'no-trudovoe pravo. M., 1971.
[3] Kuz'min S.I. Lagerniki: GULAG bez retushi // Molodaya gvardiya. 1993. № 3, 4, 5, 6.
[4] Smy'kalin A.S. Kolonii i tyur'my' v Sovetskoj Rossii. Ekaterinburg, 1997.
[5] Solov'ev A.A., Sheyafetdinova N.A. Nekotory'e rassuzhdeniya o prave na spra-vedlivoe sudebnoe razbiratel'stvo // Sovre-mennoe pravo. 2015. № 4.
[6] Solov'ev A.A., Sheyafetdinova N.A. Problema perepolnennosti penitenciarny'x uchrezh-denij i al'ternativy' lisheniyu svobody': zarubezhny'e podxody' // Sovremennoe pravo. 2016. № 7.
[7] Sheyafetdinova N.A. Nekotory'e aspekty' sovremennogo pravosoznaniya // Nravstvenny'e imperativy' v prave. 2015. № 2.
[8] Sheyafetdinova N.A., Solov'ev A.A. Prin-cip ispolnimosti sudebnogo resheniya // Mirovoj sud'ya. 2017. № 1.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 2 • 2018
