Особенности квалификации преступлений в сфере организациии проведения публичных массовых мероприятий Текст научной статьи по специальности «Право»

Рассмотрение оснований уголовной ответственности за преступления в сфере организации и проведения публичных массовых мероприятий обнажает ряд проблем применения соответствующих норм. Их исследование выступит предпосылкой для формулирования рекомендаций по квалификации данных преступлений, а также определения направлений совершенствования отечественного уголовного законодательства об ответственности за преступления в сфере организации и проведения публичных массовых мероприятий.

Итак, обратимся к анализу актуальных вопросов квалификации воспрепятствования проведению собрания, митинга, демонстрации, шествия, пикетирования или участию в них. Стоит отметить, что за время действия УК РФ были зарегистрированы лишь единицы случаев совершения преступления, предусмотренного ст. 149 УК РФ. Так, по данным ГИАЦ МВД России в 2012 г., не было официально зарегистрировано ни одного такого факта. Однако результаты проведенного нами исследования позволяют утверждать, что сложившаяся ситуация является следствием как имеющихся квалификационных ошибок, так и несовершенства законодательной конструкции данного нормативного предписания.

В уголовно-правовой науке высказываются различные предложения, ориентированные на повышение эффективности применения ст. 149 УК РФ. Например, анализируется вопрос о разграничении воспрепятствования проведению публичного массового мероприятия и должностных преступлений. Так, А. В. Серебренникова считает, что воспрепятствование проведению публичной акции, совершенное должностным лицом с использованием своего служебного положения и с применением насилия, подлежит квалификации по совокупности преступлений, предусмотренных ст. 149 и 286 УК РФ [1, с. 335].

С одной стороны, признаки использования должностным лицом своего служебного положения и применения насилия включены в диспозицию ст. 149 УК РФ, что может послужить предпосылкой для квалификации содеянного только по ст. 149 УК РФ. Стоит отметить, что уголовно-правовая норма об ответственности за воспрепятствование проведению публичного массового мероприятия является специальной по отношению к нормам о должностных преступлениях (ст. 285 и 286 УК РФ). Такое утверждение основывается на том, что деяние, описанное в ст. 149 УК РФ, при его совершении должностным лицом является специальной разновидностью злоупотребления должностными полномочиями, а равно превышения должностных полномочий. Поэтому, по общему правилу, конкуренция общей и специальной норм исключает квалификацию содеянного как совокупности преступлений (ч. 3 ст. 17 УК РФ).

С другой стороны, изложенную А. В. Серебренниковой ситуацию можно рассмотреть как совокупность преступлений. Но это было бы возможным только в том случае, когда виновное должностное лицо использовало лишь один из способов воспрепятствования проведению собрания, митинга, демонстрации, шествия, пикетирования или участию в них, то есть либо использовало свое служебное положение, либо применяло насилие или угрозу. В такой ситуации можно было бы усмотреть признаки двух преступлений: предусмотренного ст. 149 УК РФ и соответствующего должностного преступления.

Однако, на наш взгляд, подобную картину сложно представить даже теоретически. Если должностное лицо использует свое служебное положение для воспрепятствования проведению публичного массового мероприятия и при этом применяет насилие, то очевидно, что насилие также является способом воспрепятствования. Следовательно, содеянное с полнотой охватывается ст. 149 УК РФ и не требует дополнительной квалификации по нормам о должностных преступлениях.

На основании изложенного необходимо сделать вывод о том, что совершение должностным лицом воспрепятствования проведению собрания, митинга, демонстрации, шествия, пикетирования или участию в них подлежит квалификации по ст. 149 УК РФ без совокупности с нормами о должностных преступлениях.

Ввиду присутствия в диспозиции ст. 149 УК РФ признаков «насилие» и «угроза применения насилия» перед правоприменителем возникает вопрос об объеме фактически причиненного вреда здоровью, не требующего дополнительной квалификации. На основе понимания данных признаков их наличие констатируется в случаях причинения любого вреда жизни и здоровью человека, а равно

соответствующих угроз. Вместе с тем, не вызывает сомнений тот факт, что, например, убийство либо умышленное причинение тяжкого вреда здоровью не может охватываться рамками ст. 149 УК РФ.

Традиционно критерием определения тяжести вреда здоровью, не требующего дополнительной квалификации, признается уровень наказуемости, установленный санкциями соответствующих норм уголовного закона. Максимально возможное наказание по ст. 149 УК РФ составляет лишение свободы на срок до трех лет с лишением права замещать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет. А максимально предусмотренное наказание за умышленное причинение хотя бы средней тяжести вреда здоровью - это лишение свободы на срок до трех лет. Следовательно, ст. 149 УК РФ охватывается фактическое причинение только побоев и легкого вреда здоровью. Причинение большего по тяжести вреда здоровью образует совокупность преступлений.

Что касается угрозы применения насилия, то единственной нормой, устанавливающей самостоятельную ответственность за угрозу насилием (не считая специальных норм), является ст. 119 УК РФ (угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью). Санкция ч. 1 ст. 119 УК РФ закрепляет в качестве максимального наказания лишение свободы сроком до двух лет. В этой связи имеются основания полагать, что составом воспрепятствования проведению публичного массового мероприятия охватываются угрозы любым насилием.

Таким образом, в состав преступления, предусмотренного ст. 149 УК РФ, входит фактическое причинение побоев, легкого вреда здоровью, а также угрозы любым насилием. Фактическое причинение средней тяжести или тяжкого вреда здоровью требует применения по совокупности соответствующих норм уголовного закона об ответственности за причинение вреда здоровью.

Результаты проведенного нами исследования обусловливают необходимость рассмотрения вопроса о квалификации случаев незаконного воспрепятствования проведению публичного массового мероприятия незаконными способами, например, когда способы воспрепятствования образуют признаки хулиганства.

На наш взгляд, в подобных ситуациях может иметь место совокупность преступлений. Причем, возможна как реальная совокупность, так и идеальная. В тех случаях, когда воспрепятствование проведению публичного массового мероприятия сопровождалось какими-либо действиями, грубо нарушающими общественный порядок, выражающими явное неуважение к обществу, и было совершено:

а) с применением оружия или предметов, используемых в качестве оружия;

б) по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы, содеянное может быть квалифицировано по совокупности ст. 149 и ст. 213 УК РФ.

В то же время, несколько более сложная с позиции квалификации преступлений ситуация может наблюдаться в случаях, когда грубое нарушение общественного порядка, выражающее явное неуважение к обществу, совершенное способами, указанными в ст. 213 УК РФ, одновременно воспрепятствовало проведению собрания, митинга, демонстрации, шествия, пикетирования или участию в них. По нашему мнению, идеальная совокупность в этом случае возможна, поскольку ни одна из указанных норм с достаточной полнотой не охватывает содеянное. Признаки состава хулиганства не включают в себя факт воспрепятствования проведению публичного массового мероприятия. В свою очередь, состав преступления, предусмотренный ст. 149 УК РФ, не подразумевает грубое нарушение общественного порядка способами, обозначенными в ч. 1 ст. 213 УК РФ. Тем не менее, одновременное наличие признаков обоих составов преступления не исключено.

Таким образом, в случае, если воспрепятствование проведению собрания, митинга, демонстрации, шествия, пикетирования или участию в них сопровождалось грубым нарушением общественного порядка, выражающим явное неуважение к обществу, совершенным способами, указанными в ч. 1 ст. 213 УК РФ, содеянное подлежит квалификации по совокупности ст. 149 и 213 УК РФ.

Далее проанализируем особенности квалификации массовых беспорядков. Прежде всего, отметим, что взаимосвязь преступлений, регламентированных ст. 149 и ст. 212 УК РФ, может проявиться в том числе в применении названных норм по совокупности. Дело в том, что воспрепятствование проведению публичных массовых беспорядков может сопровождаться массовыми беспорядками. В

этом случае квалификацию данных преступлений следует осуществлять по правилам, описанным относительно применения по совокупности ст. 149 и 213 УК РФ.

Вследствие сложносоставного характера общественно опасного деяния в виде массовых беспорядков одним из узловых вопросов квалификации данного преступления является проблема уголовно-правовой оценки способов совершения массовых беспорядков. Способы совершения массовых беспорядков, взятые в отдельности, могут образовывать самостоятельные составы преступлений.

Насилие, погромы, поджоги, уничтожение имущества, применение огнестрельного оружия, взрывчатых веществ или взрывных устройств, а также оказание вооруженного сопротивления представителю власти признаны в УК РФ криминальными деяниями. В этой связи перед правоприменителем стоит задача определения достаточности квалификации содеянного только по ст. 212 УК РФ, либо необходимости применения по совокупности соответствующих норм уголовного закона.

В юридической литературе высказана позиция, согласно которой составом массовых беспорядков охватываются без дополнительной квалификации преступления, предусмотренные ст. 116, 115, 112, ч. 1 ст. 111, ч. 1 ст. 131, ч. 1 ст. 132, ч. 1 ст. 318 УК РФ [2, с. 37].

Результаты проведенного нами исследования позволяют высказать определенные возражения. В первую очередь, обратим внимание на нормы о половых преступлениях. Конечно же, в ходе массовых беспорядков могут совершаться изнасилования, насильственные действия сексуального характера. Однако какие-либо основания для неприменения в этих случаях ст. 131 либо 132 УК РФ отсутствуют. Составом массовых беспорядков данные преступления не охватываются, поскольку они не упоминаются в диспозиции ч. 1 ст. 212 УК РФ. Изнасилование и насильственные действия сексуального характера не подпадают под признаки насилия. Последнее выступает не более чем способом совершения названных половых преступлений.

Сомнительным представляется и утверждение о том, что применение насилия в отношении представителя власти в ходе массовых беспорядков не требует дополнительной квалификации по ст. 318 УК РФ. В диспозиции ч. 1 ст. 212 УК РФ имеется ссылка на оказание вооруженного сопротивления представителю власти, но это не означает, что фактическое применение насилия в отношении таких лиц не нуждается в дополнительной квалификации.

Подтверждением сказанному может служить и разъяснение Пленума Верховного суда РФ, данное применительно к подобной ситуации при совершении хулиганства. Высшей судебной инстанцией РФ указано, что хулиганские действия, связанные с сопротивлением представителю власти, в ходе которого применено насилие, как неопасное, так и опасное для жизни и здоровья, надлежит квалифицировать по совокупности преступлений, предусмотренных ч. 2 ст. 213 УК РФ и соответствующей частью ст. 318 УК РФ [3].

О необходимости использования ст. 318 УК РФ в случае применения насилия в отношении представителя власти в ходе массовых беспорядков свидетельствуют и данные проведенного нами опроса практикующих юристов. Такое мнение высказало 74 % респондентов.

Таким образом, составом массовых беспорядков не охватываются факты совершенных в ходе такого преступления общественно опасных деяний в виде изнасилования, насильственных действий сексуального характера, а также применения насилия в отношении представителя власти. Наличие признаков последних требует квалификации по совокупности ст. 212 и ст. 131, 132 либо 318 УК РФ соответственно.

Что же касается преступлений против здоровья человека, то здесь необходимо руководствоваться результатами сопоставительного анализа санкций, предусмотренных за совершение соответствующих преступлений. При этом таковой показывает, что составами преступлений, предусмотренными ч. 1 и 2 ст. 212 УК РФ, охватывается умышленно причиненный средней тяжести, легкий вред здоровью и побои. Причинение тяжкого вреда здоровью требует дополнительной квалификации по ст. 111 УК РФ.

Следует отметить, что уничтожение и повреждение имущества в ходе массовых беспорядков также входит в состав массовых беспорядков. Данный вывод основывается на сравнении санкций уголовно-правовых норм, закрепленных ст. 167, 168 и 212 УК РФ. Подтверждением этому служат и результаты

анализа материалов правоприменительной практики. В качестве иллюстрации приведем выдержку из приговора по уголовному делу. Ф. и Н. осуждены по ч. 1 ст. 212 УК РФ. Преступление совершено ими при следующих обстоятельствах. Реализуя свое намерение похитить имущество, используя силовое обеспечение совершения мошенничества, Ф. и Н. организовали массовые беспорядки. Ведя подготовку к хищению, захвату предприятия, осужденные предусматривали возможность нарушения общественной безопасности. Оба знали, что территория, где они намеревались проводить свои действия с участием многих людей, являлась как производственным, так и торговым комплексом, на котором было сосредоточено большое количество людей. Объектом действий Ф. и Н. являлись здоровье граждан, собственность. Участники захвата были экипированы спецсредствами, оружием, предметами, предназначенными для использования в качестве оружия. Умыслом осужденных охватывалось уничтожение и повреждение чужого имущества, оказание сопротивления представителям власти, причинение телесных повреждений людям.

При захвате предприятия гражданам были причинены побои и телесные повреждения, уничтожено и повреждено имущество, на восстановление которого потрачено около 11 млн руб., повреждено, уничтожено и похищено имущество граждан, индивидуальных предпринимателей. На несколько часов была парализована деятельность «О.», индивидуальных предпринимателей.

Из протоколов осмотров административного здания видно, что первый этаж был завален сломанной мебелью, в кабинетах мебель также поломана, на полу обнаружены деревянные палки, бронежилеты, каски, взломаны сейфы и кассы, телефонные провода отсоединены, повреждены камеры видеонаблюдения.

Ф. организовал совершение массовых беспорядков, поручив участникам организованной группы выполнять действия для достижения поставленной им задачи, финансировал подготовку совершения преступлений. Для доставки людей в количестве 250-300 человек по распоряжению Ф. были заказаны автобусы, привезена форма СОБРа, каски, бронежилеты, щиты, чтобы ворваться на «О.» под видом милиции, указание на это также дал Ф., он же для этого выделил 100 тыс. руб.

Что касается действий Н., то он принимал непосредственное участие на всех этапах массовых беспорядков: приобретал в этих целях обмундирование, предметы для погромов, привлекал людей, инструктировал старших по группам, обеспечивал доставку участников массовых беспорядков к месту сбора и на территорию «О.», направлял действия групп на территории предприятия при его захвате, руководил людьми непосредственно в ходе массовых беспорядков, используя средства связи. Информировал обо всем Ф., получал от него указания и передавал их исполнителям.

Действия лиц по захвату предприятия были пресечены сотрудниками милиции и ОМОНа [4].

Помимо того, что изложенный пример наглядно демонстрирует объем вреда, охватываемого составом массовых беспорядков, он обусловливает необходимость рассмотрения вопросов квалификации действий различных участников массовых беспорядков. Прежде всего, стоит подчеркнуть, что действия лица, организовавшего массовые беспорядки и непосредственно участвовавшего в них, подлежат квалификации только по ч. 1 ст. 212 УК РФ. В таком случае ч. 2 ст. 212 УК РФ применению не подлежит.

Вместе с тем, правоприменитель сталкивается и с проблемой уголовно-правовой оценки других соучастников преступления при совершении массовых беспорядков. По мнению А. З. Ильясова, «массовые беспорядки совершаются в форме соисполнительства, поэтому отсутствует столь значимое при квалификации действий разделение ролей на исполнителей, подстрекателей, пособников, организаторов» [5, с. 53]. Вместе с тем, автор отмечает, что «лица, которые непосредственно не участвовали в совершении погромов, разрушений, поджогов и других действий, но своими действиями способствовали их совершению (к примеру: предоставлением транспортных средств, укрытием предметов и орудий преступления, сообщением сведений об объектах посягательства и т. п.), либо склоняли отдельных граждан к участию в массовых беспорядках, должны признаваться пособниками либо подстрекателями массовых беспорядков» [5, с. 62]. По нашему мнению, данные разъяснения заслуживают поддержки.

Квалификация массовых беспорядков в ряде случаев предполагает разграничение этого преступления с составом хулиганства. Практике известны ситуации, когда содеянное лицом одновременно подпадает под признаки и массовых беспорядков, и хулиганства. Однако совокупность

преступлений здесь будет отсутствовать. Имеются основания утверждать, что уголовно-правовые нормы, предусмотренные ст. 212 и 213 УК РФ, находятся в отношениях конкуренции. При этом норма об ответственности за массовые беспорядки является специальной, поскольку с наибольшей полнотой охватывает содеянное. Специализация данной нормы основывается, главным образом, на признаках объективной стороны состава преступления. При совершении преступления, закрепленного ст. 212 УК РФ, общественный порядок нарушается совместными действиями значительного количества человек. Причем, это количество должно образовывать толпу, массу людей. Кроме того, в ст. 212 УК РФ уточнены, по сравнению со ст. 213 УК РФ, способы совершения преступления.

Определенной спецификой обладают вопросы квалификации призывов к насилию над гражданами (ч. 3 ст. 212 УК РФ). Дело в том, что действующим отечественным уголовным законодательством в ряде норм также предусматривается ответственность за подобные призывы. Так, ст. 2052 УК РФ установлена ответственность за публичные призывы к осуществлению террористической деятельности; ст. 280 УК РФ - за публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности. В обоих случаях могут подразумеваться в том числе призывы к насилию над гражданами.

Между тем, при квалификации содеянного в подобных ситуациях необходимо учитывать, что в ч. 3 ст. 212 УК РФ не конкретизировано, призывы к каким именно преступлениям могут быть квалифицированы по этой норме уголовного закона. В свою очередь, в нормах, закрепленных ст. 2052 и 280 УК РФ, прямо охарактеризована деятельность, которая может подразумевать в том числе применение насилия над гражданами, - террористическая и экстремистская деятельность. Данное обстоятельство позволяет утверждать, что в ситуациях, когда содеянное лицом одновременно подпадает под признаки составов преступлений, предусмотренных ч. 3 ст. 212 и ст. 2052 либо ст. 280 УК РФ, применению подлежат последние нормы как более специальные по отношению к ч. 3 ст. 212 УК РФ.

Литература

1. Серебренникова А. В. Уголовно-правовое обеспечение конституционных прав и свобод человека и гражданина по законодательству Российской Федерации и Германии: дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2008.

2. Багмет А. М., Бычков В. В. Уголовно-правовая характеристика массовых беспорядков. М., 2009.

3. Постановление Пленума Верховного суда РФ от 15 ноября 2007 г. № 45 «О судебной практике по уголовным делам о хулиганстве и иных преступлениях, совершенных из хулиганских побуждений» // Бюллетень Верховного суда РФ. 2008. № 1.

4. Определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда РФ от 4 августа 2008 г. № 45-О08-50 // Бюллетень Верховного суда РФ. 2009. № 11.

5. Ильясов А. З. Уголовно-правовые и криминологические проблемы массовых беспорядков: дис. ... канд. юрид. наук. Махачкала, 1999.