CC BY
173
ПРОБЛЕМЫ уКРЕПЛЕНИЯ ЗАКОННОСТИ И ПРАВОПОРЯДКА
А. С. Курманов ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА ВОСПРЕПЯТСТВОВАНИЕ
проведению публичных мероприятий.
ВОПРОСЫ совершенствования ДИСПОЗИЦИИ СТ. 149 ук Рф
Рассматриваются вопросы уголовной ответственности за незаконное воспрепятствование проведению публичных мероприятий или участию в нем. Приведен комплексный анализ общепризнанных норм и принципов международного права, действующего отечественного и зарубежного уголовного законодательства по теме исследования, на основании которых вносятся предложения по совершенствованию нормы, предусмотренной ст. 149 УК РФ.
Ключевые слова: воспрепятствование проведению публичных мероприятий, массовые мероприятия, мирные собрания, митинги, демонстрации.
За правом на массовые мероприятия в общепризнанных нормах и принципах международного права признается особое значение, поскольку его реализация позволяет различным социальным группам выражать свое мнение по тем проблемам, которые происходят в обществе. «Каждый человек имеет право на свободу мирных собраний», в таком виде свое отражение рассматриваемое право нашло во Всеобщей декларации прав человека.
Позже право на мирные собрания было провозглашено Международным пактом о гражданских и политических правах. При этом акцент в нем сделан на то, что пользование этим правом не подлежит никаким ограничениям, кроме предусмотренных законом для обеспечения государственной или общественной безопасности, общественного порядка, охраны здоровья и нравственности населения или защиты прав и свобод других лиц. Конвенция о защите прав человека и основных свобод в этот перечень дополнительно добавила еще одно ограничивающее обстоятельство — предотвращение беспорядков и преступлений.
В Конституции РФ право собираться мирно закреплено в числе основных и отражено в ст. 31 Основного Закона. Причем явно положительным моментом следует признать тот факт, что Конституция РФ под мирными собраниями понимает довольно обширный перечень публичных мероприятий: собрания, митинги, демонстрации, шествия и пикетирование. Однако обращает на себя внимание и другое: если международные правовые акты закрепляют данное право за каждым человеком, то Конституция РФ только за гражданами России1. Представляется, что такой подход нельзя признать обоснованным и демократичным, поскольку в самой Конституция РФ провозглашено всеобщее равенство. Так, в ст. 62 Конституции РФ подчеркнуто, что иностранные граждане и лица без гражданства имеют равные права с россиянами. По нашему мнению, нет никакой угрозы для обороны страны, конституционного строя, общественной безопасности и правопорядка, если указанная категория лиц (законно находящихся на территории РФ) сможет проводить, например, собрания, на которых будут приняты предложения и коллективные обращения в органы государственной власти, или пикетирование, если имеют место случаи нарушения их законных прав и интересов, а также наравне с гражданами
России участвовать в других массовых мероприятиях. Более того, нельзя забывать, что последним предоставлено право создавать общественные и религиозные объединения, которые подразумевают проведение различных публичных мероприятий.
Таким образом, в ст. 31 Конституции РФ предлагаем закрепить право «каждого» собираться мирно, проводить собрания, митинги и демонстрации, шествия и пикетирования. Соответствующие изменения напрямую коснутся и уголовного законодательства, поскольку диспозиция ст. 149 УК РФ является бланкетной и отсылает нас к нормативным актам, в том числе и Конституции РФ, которые регламентируют процедуру реализации данного права и защищают в этом смысле интересы только граждан России. Получается, что поскольку иностранные граждане и лица без гражданства не имеют юридически закрепленного права на самостоятельное проведение публичных мероприятий, то и уголовная ответственность за воспрепятствование проведению таких мероприятий не предусмотрена, поскольку подобные действия сами изначально незаконны. Например, пикетирование, проводимое одним лицом, не требует предварительной подачи уведомления, следовательно, гражданин РФ может самостоятельно провести такое мероприятие, если при этом он не нарушает иных требований законодательства. Однако если пикетирование в знак протеста против проводимой политики органов государственной власти будет проводить иностранный гражданин, используя при этом наглядную агитацию, то его действия сразу будут пресечены, в том числе с применением физической силы в случае отказа добровольно выполнить требования о прекращении незаконных действий. Такая ситуация возможна по той простой причине, что любые инициированные и проводимые иностранными гражданами или лицами без гражданства публичные акции не являются митингом, демонстрацией, шествием и т. п., поскольку ни Конституция РФ, ни Федеральный закон от 19 июня 2004 г. № 54-ФЗ «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях»2 не признают за последними права проводить публичные мероприятия, что никак нельзя признать соответствующим духу и букве общепризнанных норм и принципов международного права.
Затрагивая вопросы уголовной ответственности за воспрепятствование проведению массовых мероприятий, отметим, что хотя данное деяние и значится последним в списке преступлений против конституционных прав и свобод, однако это не означает, что вопросам защиты этого права уделяется меньше внимания как в России, так и за рубежом.
О высокой значимости права на публичные мероприятия свидетельствует, например, тот факт, что оно введено в качестве объекта уголовно-правовой охраны в большинство уголовных кодексов зарубежных стран.
Аналогичными по содержанию положениям ст. 149 УК РФ являются нормы, закрепленные в уголовном праве Грузии, Кыргызской Республики, Республики Армения, Республики Беларусь, Республики Молдова, Республики Таджикистан и некоторых других республик постсоветского пространства. Вместе с тем речь не идет о полном копировании положений российского уголовного закона, в каждом из них наблюдаются свойственные только им особенности, которые, например, могут выражаться: в дополнительно выделяемом альтернативном признаке общего состава преступления — совершение деяния двумя или более лицами (ст. 184 УК Республики Молдова); в отсутствии ссылки на должностное лицо как субъект ненасильственного воспрепятствования (ст. 196 УК Республики Беларусь) и т. д.
Положительным, на наш взгляд, следует признать и тот факт, что в нормах уголовных кодексов зарубежных стран выделяется целый ряд квалифицирующих признаков: использование служебного положения (ст. 159 УК Республики Таджикистан); совершение
деяния с применением оружия или других предметов, используемых в качестве оружия либо специально приспособленных для причинения телесных повреждений или иного вреда здоровью; совершение деяния, сопряженного с насилием, опасным для жизни или здоровья, повлекшего причинение ущерба в крупных размерах либо иные тяжкие последствия (ст. 184 УК Республики Молдова).
Присутствие подобных квалифицирующих признаков, предусматривающих более строгое наказание, на наш взгляд, делает рассматриваемые уголовно-правовые нормы, во-первых, более выверенными по содержанию, поскольку, в отличие от подобных российских норм, их наличие в кодексе позволяет учитывать обстоятельства совершения преступления, которые повышают общественную опасность содеянного, и, во-вторых, более удобными в их правоприменении, т. к. в этом случае не требуется квалификации деяния по совокупности с другими преступлениями, например, в случае причинения вреда здоровью в процессе воспрепятствования, наступления тяжких последствий и т. д.
Необходимо отметить также, что в смежных нормах зарубежного уголовного законодательства, направленных на охрану анализируемого права, далеко не всегда выделяется такой альтернативный субъект преступления, как должностное лицо. И это правильно, потому что в действительности подобная ссылка, присущая российской уголовно-правовой норме, в случае ненасильственного воспрепятствования искусственно снижает ее охранительный потенциал, существенно ограничивает сферу ее действия, и, как следствие, не позволяет выступить надежной гарантией права на проведение массовых мероприятий. На наш взгляд, причина для критики диспозиции ст. 149 УК РФ в этой части состоит в том, что, как показывает практика, в последнее время распространенным стало явление, когда руководители предприятий и организаций различных форм собственности стали принуждать своих сотрудников к принятию участия в различных политических акциях (митингах, демонстрациях и пр.). Однако если данные организации не являются государственными или муниципальными, то их руководители не признаются должностными лицами, и, следовательно, не несут ответственности по ст. 149 УК РФ. Устранить данный правовой пробел можно за счет расширения признаков специального субъекта, включив в это число лиц, выполняющих управленческие функции в коммерческих или иных организациях.
Характеризуя субъект рассматриваемого преступления, мы специально отказались от общепринятой формулировки «лицо, использующее свое служебное положение», поскольку специфика совершения данного деяния отличается от других преступлений анализируемой группы, когда служебное положение может использовать, к примеру, рядовой работник почтовой службы в случае ознакомления с содержимым чужого письма или вахтер общежития при проникновении в чужое жилое помещение с помощью ключей, переданных на хранение, и т. п. В рассматриваемом нами случае осуществить принуждение других лиц или, напротив, воспрепятствовать им в участии в массовом мероприятии представляется возможным при использовании именно властных либо административно-управленческих полномочий, например, под угрозой увольнения, лишения премиальных выплат, понижения в должности и т. д. Применительно к должностным лицам, как пишет Н. К. Семернева, властные полномочия могут выражаться дополнительно в запрете проводить массовые мероприятия, в даче указаний на выставление милицейских заслонов и т. п.3 Именно поэтому мы предлагаем определять субъект преступления не просто как лицо, использующее служебные возможности для облегчения совершения преступления, а как обладающее определенными властными полномочиями в отношении принуждаемых им лиц.
Еще одной отличительной особенностью зарубежного законодательства является то, что в рассматриваемых нормах наряду с насилием предусматриваются и иные способы воспрепятствования при совершении деяния общим субъектом преступления. Например, согласно ст. 42.05. УК штата Техас воспрепятствование проведению собрания, шествия, сбора людей осуществляется с применением физической силы или словесно. Следовательно, способы совершения этого преступления допускают широкую трактовку, поскольку если применение физической силы подразумевает насильственные действия, то, характеризуя фразу «словесно», можно предположить, что речь может идти не только об угрозе применения насилия.
Уголовное законодательство Франции в качестве способов воспрепятствования проведению публичных мероприятий в ст. 431-1 УК наряду с ударами, побоями, насильственными действиями называет уничтожение или повреждение имущества.
Дополнительный способ нарушения анализируемого права выделяет ст. 160 УК Аргентины, согласно которой наказывается физическое воспрепятствование проведению публичных мероприятий или создание помех проведению законного собрания путем угроз или оскорблений.
Согласно ст. 174а УК Болгарии воспрепятствование проведению публичных мероприятий, кроме насилия и угроз, может осуществляться путем обмана или иными способами.
Законодатели Испании и Германии, несмотря на своеобразное решение вопроса об уголовной ответственности за совершение анализируемого преступления (отличие состоит в том, что уголовно наказуемо принуждение человека к любому действию или бездействию), в качестве способов его совершения наряду с насилием также выделяют иное принуждение (ст. 172 УК Испании), угрозу причинения значительного вреда (§ 240 УК Германии).
Думается, что такой подход зарубежных законодателей, когда помимо насильственных действий допускаются и иные способы совершения анализируемого преступления, вполне оправдан, поскольку оказать давление на потерпевшего можно и иными действиями или угрозой их совершения. В то же время следует учитывать, что попытки сорвать публичное мероприятие, совершаемые общим субъектом, как правило, характеризуются как применением насилия, так и повреждением чужого имущества либо угрозой совершения таких действий. Причем данный способ (порча имущества) вполне может выступать как в качестве дополнительного, так и основного. Более того, полагаем, что воздействовать на массовое скопление людей общему субъекту иным образом, кроме как с применением насилия или путем уничтожения чужого имущества, в принципе невозможно (например, трудно представить, что кому-то удастся разогнать митинг, в котором участвует несколько сотен или тысяч человек путем шантажа или угрозы увольнения и т. п.). В связи с этим мы предлагаем в основной состав преступления включить в качестве альтернативного признака объективной стороны деяния, предусмотренного ст. 149 УК РФ, уничтожение или повреждение чужого имущества либо угрозу таких действий как способ воспрепятствования проведению публичных мероприятий или принуждения к их проведению.
К примеру, на практике вполне возможна ситуация, когда, для того чтобы не допустить участия определенных лиц в массовом мероприятии, повреждают автотранспорт, на котором они намеревались выехать к месту его проведения, либо поджигают помещение, где предполагалось провести данное мероприятие. Возможно также уничтожение оборудования или наглядной агитации, специально приготовленных для проведения
массового мероприятия. Могут быть уничтожены, к примеру, смонтированная сцена, громкоговорящие устройства, флаги, растяжки, транспаранты, листовки и другие агитационные материалы, а также палатки, спальники и прочее оборудование, подготовленные для такой формы пикетирования, как палаточные лагеря (стоимость указанных предметов может достигать десятки, а в некоторых случаях и сотни тысяч рублей). В конце концов, на пути следования колонны людей могут быть созданы препятствия для ее движения в виде горящих автомашин или строений, находящихся у обочины, перевернутого транспорта или каких-либо сооружений, поваленных деревьев, столбов городского освещения. Причем подобные действия напрямую могут совершаться не только в целях воспрепятствования проведению публичных мероприятий, но и для принуждения лица участвовать в них. Как способ совершения преступлений в целях понуждения потерпевшего совершить определенные действия, требуемые от него преступником, порча имущества или ее угроза встречается во многих статьях УК РФ (например, ст. 133, 142, 163, 309 УК РФ).
Думается, что социальная обусловленность в криминализации таких деяний, не просто нацеленных на создание препятствий в проведении массового мероприятия, а способных реально сорвать его, очевидна. Объяснение этому заключается в том, что указанные действия обладают таким необходимым признаком для признания деяния преступным, как общественная опасность, поскольку посягательство направлено против одного из основных политических прав и свобод человека, присущих любому демократическому обществу, к построению которого стремится Россия. Кроме того, необходимо учитывать, что такие действия, как правило, всегда сопряжены с причинением значительного имущественного ущерба, что само по себе является преступным, но ввиду того что повреждение или уничтожение чужого имущества выступает не как самоцель и отношениям собственности отводится в этом случае роль дополнительного объекта, полагаем, что было бы целесообразным предусмотреть ответственность по направленности умысла в специальной норме, сосредоточенной на охране анализируемого конституционного права, но с учетом обстоятельств, повышающих степень общественной опасности содеянного.
Еще одним принципиальным отличием зарубежных норм от российских является то, что, к примеру, в соответствии с УК Республики Таджикистан ответственности подлежат не только лица, препятствующие проведению массовых мероприятий, но и его организаторы и участники в случае, если последними будет нарушен порядок их организации и проведения, при условии, что указанные лица ранее подвергались административному взысканию за такие деяния. Схожее положение закреплено в ст. 169 УК Азербайджанской Республики, согласно которой уголовно наказуемы организация, проведение или участие в собраниях, запрещенных законом, если это повлекло существенное нарушение прав и законных интересов граждан. В российском уголовном праве отдельной нормы за нарушение порядка проведения массовых мероприятий в главе 19 УК РФ не содержится, однако такие действия при определенных условиях подпадают под признаки ст. 212, 213 и ряда других статей УК РФ. Мы согласны с таким подходом законодателя, поскольку в этом случае преступление посягает не на гарантированные Конституцией РФ права человека, подлежащие включению в объект главы 19 УК РФ, а на иные общественные отношения, которые выступают в качестве непосредственных объектов преступлений (здоровье человека, имущество, общественный порядок, общественная безопасность и т. д.).
Кроме изменений основного состава преступления, предусмотренного ст. 149 УК РФ, полагаем, было бы вполне оправданным включить в нее часть вторую, в которой был
бы предусмотрен ряд признаков, повышающих опасность такого деяния. Это касается, в частности, умышленного причинения тяжкого вреда здоровью потерпевшего в процессе воспрепятствования проведению массовых мероприятий. Вряд ли у кого-то вызовет сомнение тот факт, что ответственность в подобных случаях должна быть более строгой. Выделение данного квалифицирующего признака мы можем встретить в других составах насильственных преступлений, например, предусмотренных ст. 162, 163 УК РФ. По этим же мотивам в ч. 2 ст. 149 УК РФ следует закрепить такой признак деяния, как «деяние, повлекшее тяжкие последствия», которым будут охватываться, например, те случаи, когда деянием причиняется крупный материальный ущерб, провоцируются массовые беспорядки, вызываются осложнения межнациональных или межгосударственных отношений и т. д.
В последнее время в нашей стране прошли различные массовые акции протеста, проведенные сторонниками оппозиционных политических сил. К сожалению, органы власти на местах не во всех случаях показали себя с лучшей стороны. Для разгона участников митингов и демонстраций были задействованы сотрудники правоохранительных органов4, которыми применялись спецсредства, в результате чего были пострадавшие и раненые. Естественно, что применение указанных спецсредств может использоваться не только представителями власти, но и любыми другими лицами, что, безусловно, повышает общественную опасность содеянного, поскольку насилие в таких случаях, как правило, приобретает характер опасного для жизни или здоровья деяния. Например, подобный подход российским законодателем использован в ст. 126, 162, 205, 206, 286 УК РФ. В связи с этим полагаем закрепить более строгую ответственность за применение оружия, спецсредств или предметов, используемых в качестве оружия, в процессе незаконного воспрепятствования массовым мероприятиям.
Еще одним квалифицирующим признаком, повышающим общественную опасность любого преступления и характерным как для российского уголовного права в целом, так и для смежных составов преступлений, закрепленных законодательством ряда зарубежных стран, является «совершение деяния группой лиц по предварительному сговору или организованной группой». Совершение преступления по предварительному сговору группой лиц, не говоря об организованной преступной группе, позволяет правонарушителям легче преодолеть все возможные препятствия, которые могут встретиться на пути осуществления преступного замысла, распределить роли, функции каждого из них, нанести больший ущерб. К тому же сформировавшаяся преступная группа редко ограничивается единичным случаем совершения преступления. Следовательно, за преступления, совершенные в составе группы, виновному должно назначаться более строгое наказание. Полагаем, что в ч. 2 ст. 149 УК РФ данный квалифицирующий признак также должен найти свое отражение.
Думается, что сегодня, исходя из анализа сложившейся социально-политической ситуации в российском обществе, можно абсолютно точно говорить о мотивах преступления, предусмотренного ст. 149 УК РФ. В большинстве случаев эти мотивы основаны на конфликте интересов, проистекающих в политических, идеологических, национальных или религиозных сферах. Отсутствие подобной толерантности способно расколоть общество на множество противоборствующих групп, посеять в нем, с одной стороны, страх и смятение, неуверенность в завтрашнем дне, а с другой — жажду мщения, стремление решать все спорные социальные вопросы насильственным путем. Именно поэтому возникает острая необходимость включения в анализируемую норму еще одного видоизмененного квалифицирующего признака: «деяние, совершенное по мотивам
политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы», который недавно был введен во многие составы насильственных преступлений, предусмотренные отечественным уголовным правом (ст. 105, 111, 112, 115, 116, 117, 213 УК РФ).
Таким образом, части 1 и 2 ст. 149 УК РФ предлагаем изложить в следующей редакции:
«1. Незаконное воспрепятствование проведению собрания, митинга, демонстрации, шествия, пикетирования или участию в них либо принуждение к участию в них, если эти деяния совершены должностным лицом или лицом, выполняющим управленческие функции в коммерческой или иной организации с использованием своего служебного положения либо с применением насилия или с угрозой его применения, а равно сопряженное с уничтожением или повреждением чужого имущества либо угрозой его уничтожения или повреждения, наказывается...»;
«2. То же деяние, совершенное:
а) группой лиц по предварительному сговору или организованной группой;
б) с причинением тяжкого вреда здоровью потерпевшего;
в) с применением оружия, спецсредств или предметов, используемых в качестве оружия;
г) повлекшее тяжкие последствия;
д) по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы, наказывается.».
Примечания
1 Аналогичные положения, когда право на публичные мероприятия принадлежит гражданам государства, предусмотрено конституциями таких стран, как Австрия, Болгария, Германия, Греция, Дания, Ирландия, Италия, Испания и др. Однако есть и другой подход, закрепляющий анализируемое право не только за собственными гражданами, но и за всеми лицами, законно находящимися на территории страны.
2 Собрание законодательства РФ. 2004. № 25. Ст. 2485.
3 См.: Уголовное право. Особенная часть: Учеб. для вузов / Отв. ред. И. Я. Козаченко, З. А. Незнамова, Г. П. Новоселов. М., 1998. С. 151.
4 Комиссия Общественной палаты по информационной политике обратилась с соответствующим заявлением к руководству МВД России. В нем говорится, что во время массовых шествий и митингов в Москве и Санкт-Петербурге силами правопорядка были избиты и задержаны представители СМИ, некоторые из них получили серьезные телесные повреждения [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.echo.msk.ru/news/370103.html.
