CC BY
72
УДК 316.347 (=511.152)
ОСОБЕННОСТИ ЭТНИЧЕСКОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ СТУДЕНТОВ-МОРДВЫ
С. И. Баляев (Мордовский государственный университет им. Н. П. Огарева)
В статье по данным эмпирического исследования анализируются психологические особенности этнической идентичности эрзян и мокшан — студентов МГУ им. Н. П. Огарева. Особое внимание уделяется проблеме оценки этнических стереотипов.
Ключевыге слова: студенты; эрзя; мокша; этническая идентичность; стереотипы; этноаффилиация.
В настоящее время проблема этнической идентичности, в частности финно-угорских народов, закономерно представляет большой интерес как для этнографов, историков, так и для этносоцио-логов, этнопсихологов. Особенно актуальным является применение принципов междисциплинарного подхода к этой проблеме.
Объектом проведенного нами исследования послужила этническая идентичность мордвы, предметом — особенности этнической идентичности студентов-мордвы в сравнении с татарами и русскими. Цель исследования заключалась в изучении психологической специфики этнической идентичности студентов-мор-двы (на примере МГУ им. Н. П. Огарева). Цель конкретизировалась в следующих задачах: провести анализ понятий «этническое самосознание» и «этническая идентичность» в контексте изучения мордвы; осуществить сравнительный эмпирический анализ выявленных особенностей этнической идентичности студентов — мокшан, эрзян, татар, русских.
Этническая идентичность как основной вид социальной идентичности и ключевой компонент этнического самосознания является главным регулятором межэтнического (межсубэтнического) взаимодействия. На личностном уровне этничность характеризуется как когнитивно-эмоциональное образование, выражающее пристрастное, глубоко личностное отношение человека к своему этническому статусу, наделение его личностным смыслом. Г. У. Солдатова, синтезируя различные точки зрения на природу этничности, выделяет следу-
ющие ее особенности: консервативность, высокий мобилизационный потенциал, обращенность к образам прошлого, потенциальная конфликтность, эмоциональность [4].
В отечественной традиции изучения этноса закрепилось понятие «этническое самосознание», а не «этническая идентичность». На Западе в научном обороте использовался только термин «идентичность», о термине «самосознание» речь не шла, хотя смысл их нередко совпадал.
Различные аспекты проблемы этнического самосознания эрзян и мокшан стали разрабатываться исследователями в течение последних десятилетий. Краеугольной в рассмотрении теоретических вопросов этнического самосознания признается проблема его структуры. Наиболее устоявшейся к данному моменту можно считать концепцию Н. Ф. Мокшина, которая характеризует мордовское этническое самосознание как многоступенчатое, обусловленное наличием в этноструктуре мордвы двух субэтносов — мокши и эрзи. По мнению ученого, с одной стороны, наблюдается устойчивость собственного мокшанского и эрзянского самосознания. С другой — те же мокшане и эрзяне претендуют на приоритет именоваться мордвой, поскольку все более осознают, что являются двумя составными частями единого мордовского народа [3].
Точка зрения А. И. Сухарева [5] и ряда других авторов, выдвинувших в конце 1970-х— начале 1980-х гг. тезис о безусловном наличии однородного национального самосознания у мордвы,
© Баляев С. И., 2012
111!111Й1И1!Ш № 2,
оказалась научно не состоятельной. Утверждение, что «эрзяне и мокшане осознают себя единым этническим целым — мордовским народом», не было подкреплено данными этносоциологичес-ких исследований. Проведенные в разные годы крупные этносоциологические исследования продемонстрировали устойчивые показатели иной этнической самоидентификации. Так, в 1959 г., согласно переписи населения, лишь несколько процентов от всей численности эрзян и мокшан, проживавших в Мордовии, назвали себя мордвой; большинство опрошенных отнесли себя к эрзе или мокше. По результатам этносоциологического исследования 1973—1974 гг., более половины всех респондентов причислили эрзян и мокшан к разным народам. Осуществленное в 1985—1986 гг. под руководством В. И. Козлова исследование в районах Мордовии продемонстрировало сходные результаты: большинство опрошенных эрзян и мокшан, отвечая на вопрос о национальной принадлежности, также отнесли себя к эрзе или мокше [2, с. 17]. Сегодня мы можем говорить о постепенном снижении этой тенденции. В силу разных причин эрзянская и мокшанская идентичность отступает на второстепенный план по сравнению с общемордовской.
Этническая самоидентификация проявляется в первую очередь в широком межэтническом контексте общения, т. е. когда речь идет о сопоставлении себя с другими народами. В этой связи справедливо замечание Ю. В. Бромлея о том, что нередко сознание этнической принадлежности многозначно [1]. Одна из возможных причин — проявление иерархичности этнической структуры. В зависимости от уровня межгруппово-го (межэтнического, субэтнического) взаимодействия на передний план выступает та или иная форма этнической идентичности.
Вышеприведенные данные являются доказательством иерархичности этнической идентичности эрзян и мокшан. Однако утверждать то же самое в отношении всего этнического самосознания
возможно только в результате междисциплинарного исследования всех его компонентов в контексте комплекса меж-групповых отношений, чего в исследованиях эрзян и мокшан пока сделано не было. Рассмотрим опыт практического применения этнопсихологического подхода к данной проблеме.
Объектом нашего эмпирического исследования стали студенты Историкосоциологического института и филологического факультета Мордовского государственного университета в количестве 140 чел. разных национальностей: 80 чел. — мордва (40 чел. — мокша, 40 — эрзя), 40 — русские, 20 чел. — татары. Материал исследования собирался в течение сентября 2010 — мая 2011 г. В работе применялся комплекс методик.
Методика ДТО. Диагностический тест отношений (ДТО) был разработан и впервые апробирован Г. У. Солдатовой [4]. Данный метод предназначен для исследования эмоционально-оценочного компонента этнических стереотипов. Это оригинальная модификация метода семантического дифференциала. Главным методическим принципом, положенным в основу ДТО, служит учет особенностей механизма восприятия этнических групп, которое работает по шкале «нравится — не нравится». Одно и то же качество может интерпретироваться либо позитивно, либо негативно в зависимости от этнического контекста объекта оценки. С целью выявления наличия таких противоречий и последующего определения их выраженности как эмпирического индикатора эмоционально-оценочного компонента этнического стереотипа используются шкалированные пары качеств: «осторожный — трусливый»; «бесхарактерный — покладистый (мягкий)»; «любезный — льстивый»; «остроумный — ехидный»; «сдержанный — равнодушный» и др. Выделенные качества размещаются на пяти карточках по восемь качеств на каждой. Карточка включает четыре пары свойств.
Первой процедурой ДТО стали самооценка по предложенным качествам и
оценка «идеала», проводимые по 4-балльной шкале. Далее следовала оценка респондентами абстрактного «типичного» представителя собственной общности и «типичных» представителей других этнических групп (в контексте объекта нашего исследования).
Методики «Типы этнической идентичности» и «Этническая аффилиа-ция». Главная задача методики «Типы этнической идентичности» — определение тенденций трансформации этнического самосознания, этнической идентичности. В ходе исследования испытуемые должны были выразить свое согласие (полное или частичное) или несогласие (полное или частичное) с фразами, которые отражают отношение к собственной и другим этническим группам в различных ситуациях межэтнического взаимодействия. В результате рассматривались следующие типы этнической идентичности: этнонигилизм, этническая индиффе-
рентность, норма (позитивная этническая идентичность), этноэгоизм, этноизоляци-онизм, национальный фанатизм.
Цель проведения методики «Этническая аффилиация» — исследование этнических аффилиативных тенденций. В качестве эмпирических оснований изучения выраженности мотива этнической аффилиации использовались три критерия: подчинение индивидуальных целей групповым, выраженная идентификация со своей этнической группой, восприятие самого себя.
Анализ результатов исследования носил сравнительный характер и проводился по четырем группам: русской, эрзянской, мокшанской, татарской (таблица). Во всех группах оценка «идеала» отличалась наибольшей позитивной направленностью и определенностью. В этой связи оценку «идеала» можно рассматривать в качестве нормативной точки отсчета.
Средние величины коэффициентов амбивалентности (А) и выраженности (8) самооценки, оценки «идеала», автостереотипов и гетеростереотипов в исследуемых группах
Вид оценки Русские Эрзяне Мокшане Татары
А1 81 А2 82 А3 83 А4 84
«Я-образ» 0,36 0,28 0,37 0,34 0,33 0,31 0,25 0,42
«Идеал» 0,21 0,54 0,30 0,47 0,29 0,52 0,19 0,66
Русский 0,30 0,35 0,42 0,22 0,32 0,24 0,27 0,31
Эрзя 0,27 0,13 0,35 0,24 0,71 0,07 0,39 0,26
Мокша 0,28 0,12 0,68 0,09 0,33 0,26 0,43 0,28
Татарин 0,32 0,19 0,39 0,15 0,41 0,17 0,21 0,40
Самооценки и стереотипы во всех группах получили близкую к «идеалу» позитивную эмоциональную определенность. Показательно сравнение коэффициентов амбивалентности (А), выраженности (8) автостереотипов. У татарских респондентов они выше в среднем в 1,5 раза соответствующих показателей у русских, эрзян и мокшан. Для всех групп характерно четкое позитивное отношение к собственному этносу (субэтносу — для эрзян и мокшан), но и в этом отношении татарские респонденты проявили наибольшую приверженность к собственной этнической общности по сравнению с остальными— в среднем в 1,27 раза. Опрошенные студенты — эрзяне и мок-
шане практически одинаково оценили свою приверженность как на уровне причисления себя к мокше или эрзе, так и на уровне причисления себя к мордве.
Сравнивая средние величины коэффициентов амбивалентности (А) гетеростереотипов, можно заметить, что самая высокая определенность в оценках образов других этнических общностей — у русских. Они несколько увереннее высказывали свое отношение к оцениваемым объектам, причем значения коэффициентов определенности их гетеростереотипов фактически идентичны: 0,27 — в оценке «типичного» эрзи, 0,28 — в оценке «типичного» мокши. Это означает, что русские не усматривают каких-либо осо-
№ 2, 2012
бых различий в соотношении характерологических качеств у представителей данных общностей. Уровень соотношения позитивных и негативных качеств в характере «типичного» эрзянина, по мнению русских респондентов, примерно равен соответствующему уровню у «типичного» мокшанина. Многие из них еще при ознакомлении со стимульным материалом методики ДТО и в ходе инструктажа выказывали свое затруднение именно в сравнительном оценивании абстрактных образов мокшан и эрзян. Как удалось выяснить, русские респонденты видят в них представителей безусловно единого народа (мордвы).
В то же время показатели позитивной направленности гетеростереотипов русских в отношении эрзян и мокшан несколько ниже, чем в отношении татар: соответственно 0,13; 0,12 и 0,19. Оценка большинством русских респондентов пар качеств «упрямый — настойчивый», «хитрый — находчивый», «общительный — навязчивый» у «типичного» мокшанина и «типичного» эрзянина носит выраженный негативный эмоциональный заряд. Оценка остальных качеств отличается большей позитивностью и нейтральностью. В сопоставлении с данными этнопсихологического опросника можно говорить о наличии у русских некоторой степени предубежденности к мордве: с высокой внутригрупповой согласованностью (около 75 % опрошенных) они характеризуют ее такими качествами, как «упрямые», «настырные», «хитрые», «неуступчивые» и др.
Эрзянские и мокшанские респонденты с несколько большей эмоциональной позитивностью относятся к русским, чем наоборот. Соответствующие коэффициенты гетеростереотипов — 0,22 и 0,24. Значение коэффициентов амбивалентности данных гетеростереотипов практически идентичны соответствующим значениям автостереотипов. Это означает, что в оценке «типичного» русского эрзя и мокша столь же определенны, как и в отношении собственной этнической общности. Создается впечатление, что мордовские респонденты относятся кри-
тичнее к своим образам, нежели к русскому. Они скорее уверены в присутствии того или иного положительного качества именно у «типичного» русского, чем у собирательного образа своей общности. Анализ в данном случае носит исключительно сравнительный характер. Важны относительные, а не абсолютные значения показателей.
По поводу взаимных гетеростереотипов эрзян и мокшан следует сказать, что в этом случае показатели положительной направленности в среднем в 3,1 раза ниже, чем при оценке «типичного» русского: соответственно у эрзянских респондентов — 0,09, у мокшанских — 0,07. Нередко направленность данных гетеростереотипов выраженно негативная. Отрицательный эмоциональный заряд содержится во взаимных оценках таких пар качеств: «любознательный — лезет в чужие дела», «чувствительный — нервный», «непринужденный — наглый», «находчивый — хитрый» и др. Причем число пар качеств, имеющих отрицательный в минимальной степени эмоциональный заряд, превышает 30 % общего числа оцениваемых пар во взаимных этнических образах. Сравним: негативные оценки русскими эрзи и мокши составляют в среднем 10 % от числа всех пар качеств.
Наибольшее количество нейтральных и негативных оценок во взаимных гетеростереотипах получили следующие пары качеств: «осторожный — трусливый», «педантичный — пунктуальный», «смелый — безрассудный», «сдержанный — равнодушный». Например, эрзянскую общность мокшане ставят от себя даже дальше, чем татарскую, которая действительно в силу этнокультурных особенностей и по их психологическим универсалиям (поддержание брачно-семейной эндогамии, андроцентризм) естественным образом психологически несколько отдалена. Если очерчивание этнической социально-психологической границы в отношении татар и наоборот — норма этнопсихологических реалий, то психологическая дистанцированность в отношении взаимных представлений эр-
зян и мокшан гораздо больше, чем «положено» иметь родственным в этническом отношении общностям. Данный факт находится в рамках так называемого парадокса этнической дистанции, согласно которому близкие этнокультур-но и соседствующие территориально этнические группы (общности) в своих национальных представлениях взаимораз-личий находят всегда больше, чем в дистанцированных (этнокультурно, территориально) народах, группах. В нашем случае ситуация осложняется еще и неоднозначной этнической идентичностью большинства эрзян и мокшан. Здесь, вероятно, уместно будет упомянуть слова П. Н. Шихирева о том, что «не важно, истинно ли данное знание или ложно. Поскольку главное в стереотипе не сама истинность, а убежденность в ней... выраженность, интенсивность данного явления» [6, с. 120]. Поиск «объективного» критерия истинности или ложности данных гетеростереотипов может быстро перерасти в чисто субъективный процесс, продукт умозрений, что недопустимо в подобного рода исследованиях.
Следующая часть работы была связана с выяснением типа этнической идентичности у студентов и раскрытием содержания потребности в ней. В отношении мордовской выборки полученные результаты позволяют говорить об общем позитивном характере оценки своей этнической принадлежности: она не носит сверхпозитивной определенности, как это просматривается у татарских респондентов, однако вместе с тем не является значимой ценностью для опрошенных.
Среди татар как представителей более коллективистской культуры выраженность аффилиативных тенденций (например, «никогда не забываю о своей этнической принадлежности», «человеку необходимо ощущать себя частью своей национальной группы») оказалась существенно выше, чем среди эрзян, мокшан и русских. Соответственно среди русских и мордовских респондентов были популярны противоположные тенденции. «Не имеет значения национальность»,
«необязательно ощущать себя частью своего народа» — так считают 68 % опрошенных нами русских студентов и 47 % мордовских. Эти данные в целом подтверждаются последними этнопсихологическими и этносоциологическими опросами. В нашем исследовании более половины респондентов — русских и мордвы продемонстрировали отсутствие четкой приверженности только к своей национальной принадлежности. При выборе брачного партнера, друзей, соседей они руководствовались бы не этническими предпочтениями, а межличностными симпатиями-антипатиями.
В результате проведения методики «Типы этнической идентичности» было выявлено немалое количество индифферентно настроенных к своему этническому статусу как среди мордвы, так и среди русских (треть опрошенных). Еще более тревожный сигнал — наличие среди мокшан и эрзян этнонигилистов. В сравнении с мордовскими и русскими татарские респонденты продемонстрировали более уверенное позитивное отношение к своей национальной принадлежности.
В целом для мордвы в большей степени характерно отсутствие четкой ак-центированности на этнической идентичности. Интересно проследить, как эти данные соотносятся с общероссийскими показателями в других национальных образованиях. В большинстве республик России доля этнически индифферентных колеблется в пределах 10—12 %. Поэтому можно сделать вывод, что полученные нами данные о количестве этнически индифферентных студентов дополняют общую картину установок молодых представителей финно-угорских народов на постепенное снижение роли этнического статуса в их самосознании. В основе усиления тенденций формирования этнической идентичности по типу индифферентности у финно-угорской молодежи лежат как психологические механизмы, так и объективные социально-экономические факторы.
Таким образом, в ходе эмпирического исследования были получены про-
№ 2, 2012
тиворечивые данные о состоянии этнической идентичности студентов — эрзян и мокшан. С одной стороны, выяснилось, что степень идентификации с собственной этнической общностью у представителей исследуемых групп достаточно высока, с другой — среди студентов-мордвы выраженность этноаффилиатив-ных тенденций оказалась незначительной. Это говорит о формальном, декларативном и малосодержательном характере этнической идентичности молодых эрзян и мокшан. Этнический фактор не играет большой роли в вопросах брака, семьи, бытовых контактов. На первое место все чаще выдвигаются исключительно личные симпатии-антипатии.
Важной особенностью этнической идентичности студентов-мордвы является существование социально-психологической субэтнической границы на различных уровнях взаимовосприятия и взаимодействия эрзян и мокшан, что подтверждается как данными этносоциологиче-ских опросов, так и результатами нашего исследования. Высокий уровень социально-культурной дистанцированности между эрзей и мокшей, четкость осознания взаимных различий на уровне гетеростереотипов, их эмоциональная насыщенность и существенная взаимная удаленность позволяют говорить о значительной роли такой границы в межсуб-этнических отношениях. Данную особенность межсубэтнической перцепции можно объяснить действием механизма так называемого парадокса этнокультурной дистанции, в результате которого субэт-нические общности (в нашем случае — эрзяне, мокшане), близкие этнокультур-но и соседствующие территориально, в своих взаимных представлениях различий находят всегда больше, чем у дистанцированных общностей. Этот механизм естественным образом выполняет
защитную функцию любой общности — этнической и даже субэтнической.
При общем «размывании» значимости этнической идентичности для молодых эрзян и мокшан упрочняется ее двухуровневый статус: во-первых, для большинства современных эрзян и мокшан характерен общеэтнический (мордовский) уровень, обнаруживаемый в актуальных межэтнических контактах (например, с русскими); во-вторых, субэт-нический уровень (эрзянский или мокшанский) проявляется в межсубэтниче-ских взаимодействиях эрзян и мокшан. Теоретические и эмпирические результаты исследования, раскрывающие глубинные психологические механизмы субэт-нических и межэтнических отношений в Республике Мордовия, могут быть использованы как в конструировании социально-этнических отношений, так и в практической работе общественных деятелей, социальных работников и психологов. Выводы следует учитывать при дальнейшей разработке этнопсихологической проблематики на материале как эрзян и мокшан, так и других этнических общностей.
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
1. Бромлей, Ю. В. Современные проблемы этнографии (Очерки теории и истории) / Ю. В. Бромлей. — Москва : Наука, 1991. — 392 с.
2. Гурьянов, С. К. Самосознание мордовского народа / С. К. Гурьянов. — Саранск : Изд-во общества «Знание», 1993. — 28 с.
3. Мокшин, Н. Ф. Мордовский этнос / Н. Ф. Мокшин. — Саранск : Морд. кн. изд-во, 1989. — 160 с.
4. Солдатова, Г. У. Психология межэтнической напряженности / Г. У. Солдатова. — Москва : Смысл, 1998. — 389 с.
5. Сухарев, А. И. Социальный облик Советской Мордовии / А. И. Сухарев. — Саранск : Морд. кн. изд-во, 1980. — С. 17—18.
6. Шихирев, П. Н. Современная социальная психология США / П. Н. Шихирев. — Москва : Наука, 1979. — 332 с.
Поступила 17.02.12.
