CC BY
86
Маятниковое развитие национальной экономики России не могло не оказывать влияния на характер и уровень развития коррупции по сравнению с другими странами, обусловленные необходимостью усиления мер государственного протекционизма, непоследовательной активной позицией государства, отсутствием политической стабильности в обществе.
На наш взгляд, общество излечить от коррупции может только конкуренция. Конкуренция политических партий - за право делегировать своих представителей во власть, за право воплощать свои программы, за право занять должность. Конкурентная борьба должна быть открытой для общества - через СМИ, через доступность информации
о работе всех ветвей власти, о ее результатах. Коррупция - это не результат отсутствия государственного принуждения или репрессий, а прямое следствие ограничения экономических свобод, жесткой государственной регламентации. Любые административные барьеры могут преодолеваться взятками. Главными принципами борьбы с коррупцией должны стать прозрачность принимаемых решений и правовая стабильность.
Власть и бизнес должны выработать систему взаимной ответственности друг перед другом. Бизнесу от власти нужны политическая стабильность и гарантии прав собственности. Власти от бизнеса -экономический рост и преодоление бедности населения.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Проект федерального закона о борьбе с коррупцией. http://www.duma.gov.ru www.rg.ru/2005/07/20/duma-corrupciya-anons.html
2. Федоров В. Красть у государства «выгоднее», чем у граждан // Красное знамя. - 2004. - 25 февраля. - С. 2.
3. Попов Н. И дать, и взять // Новое время. - 2005. - № 33. -С. 16-18.
4. Российская газета. - 2002. - 5 декабря. - С. 2.
5. Градов А.П. Национальная экономика. - СПб.: Специальная литература, 1997. - С. 30.
6. Кредов С. С чиновников снимут порчу // Российская газета. -2004. - 2 марта. - С. 12.
7. Драгунский Д. Чувствительный коррупционер // Новое время. - 2005. - № 33. - С. 21.
УДК 343.9
ОСНОВНЫЕ ТЕНДЕНЦИИ МИГРАЦИОННОЙ ПРЕСТУПНОСТИ И ОСОБЕННОСТИ ЕЕ ПРОЯВЛЕНИЯ В СИБИРСКОМ ФЕДЕРАЛЬНОМ ОКРУГЕ
В.В. Собольников
Сибирская академия государственной службы. г. Новосибирск E-mail: [email protected]
Для миграционной преступности в Сибирском федеральном округе, как и в целом по России, характерна тенденция к абсолютному и относительному росту. Правовой режим при этом не обеспечивает ее эффективного предупреждения. Актуальность проблемы требует проведения глубокого анализа особенностей проявления данного вида преступности в Сибирском округе, которые проявляются в установлении преступных связей между транснациональной, трансграничной преступностью и этнопресту-пными группировками и разделе ими сфер влияния. Другой особенностью является повышенная криминальная активность граждан КНР на территории Сибирского федерального округа. Усиление общественной опасности и высоколатентность миграционной преступности, интенсивное распространение коррупции и ряд других тенденций обусловливают необходимость проведения мониторинга и разработки системы предупреждения данного вида преступности.
Глобальный характер миграции определяется тем, что миграционный процесс охватил большинство стран современного мира и оказал значительное влияние на происходящие в них политические, правовые, экономические, демографические и другие процессы. В свою очередь, современная глобализация характеризуется универсализацией политических, правовых и экономических институтов, что накладывает свой отпечаток на миграционные процессы. Будучи полимотивным общественным явлением потребностного характера, миграция благодаря мобильности мигрантов реализуется как в физическом, так и в социальном
пространстве. Параметры обозначенных пространств характеризуют миграционный процесс, поскольку в них просматривается успешность/не-успешность адаптации мигранта, степень его удовлетворенности/неудовлетворенности жизнью, что, в сущности, и определяет природу их поведения, в том числе и преступного.
Происходящее в России реформирование привело к глубоким изменениям всех сторон жизнедеятельности государства и общества. Вхождение Российской Федерации в Европейский рынок товаров и услуг, несомненно, усилит миграционные процессы. Анализ динамики современной мигра-
ции за прошлые годы показывает, что если в 1997 г. в России начитывалось 1,2 млн официально зарегистрированных вынужденных мигрантов, то в 2001 г. на постоянное место жительства въехало 190 тыс., из них 108 тыс. из стран СНГ, и общее количество мигрантов, официально проживающих в России, стало 1 млн 800 тыс. человек. Однако за последние три года их число возросло вдвое. По оценкам различных экспертов, в настоящее время, с учетом нелегальной миграции, в России проживает от 7 до 15 млн мигрантов. По сути, миграция становится неотъемлемой характеристикой образа жизни российского общества, органичной частью его экономики. Пребывание мигрантов на территории России оказывает во многом негативное воздействие на сложную криминогенную обстановку и создает реальную угрозу региональной безопасности [1-8].
Сегодня на территории России идет интенсивный процесс образования мест компактного проживания мигрантов, формирования обособленной этноэкономики, с преобладанием в ней криминальной оставляющей. Хронический социальноэкономический и демографический кризис в странах исхода исключает добровольный возврат мигрантов на историческую родину.
Анализ миграционных процессов убеждает, что в результате расселения мигрантов на территории России сформировались две составные части миграционного потока, которые могут быть представлены двумя типами диаспор. Первая составная — белорусы, молдаване, украинцы, активно интегрируемые в российское общество. В случае получения гражданства Российской Федерации возможна их бесконфликтная ассимиляция в течение 1-2 поколений. Вторая составная связана с массовым переселением в Россию представителей различных этносов из Китая, Кореи, Вьетнама, республик Средней Азии и Закавказья. Мигрировав, они компактно расселяются, сохраняя при этом этноконфес-сиональную идентичность, этническую солидарность и тесную связь с метрополией. Для таких сообществ характерны диаспорное сознание, этнокультурные и цивилизационные отличия от населения России, а также высокая рождаемость.
Выявленная рядом исследователей [1, 4, 8] закономерная связь миграции и преступности оказалась в центре внимания ученых и практиков и обусловила необходимость выделения миграционной преступности как самостоятельного вида [8].
В настоящее время в криминологии отсутствует единый подход к определению термина «миграционная преступность». Исходя из изучения научной и юридической литературы в качестве рабочего определения можно предложить следующее: миграционная преступность - это общественно опасное, относительно массовое социально-правовое явление, состоящее из совокупности преступлений, совершаемых мигрантами в сферах: экономики; безопасности жизни граждан; общественной
безопасности и общественного порядка; государственной власти; мира и безопасности человечества. Такое понимание позволяет рассматривать миграционную преступность как социально-правовую систему, системообразующим и видовым признаком которой является миграция.
Природа любого социально-правового явления, в том числе и преступлений, совершаемых мигрантами, связана с его общественной ролью, причинами возникновения и установления взаимосвязи с другими социальными явлениями. Очевидно, что постоянно развивающиеся и изменяющиеся общественные отношения составляют определенную совокупность причин, оказывающих влияние на миграционную преступность. Закономерно возникающие связи миграционной преступности с российской организованной преступностью, коррумпированными чиновниками и другими криминальными слоями общества выступают основой появления новых элементов в структуре и содержании данного социально-правового явления. С приобретением собственных характеристик миграционная преступность активно проявляется вовне, трансформируя многие другие социально-правовые явления.
В основе миграционной преступности лежит стремление мигрантов к достижению целей, сформированных особым социальным интересом, ценностями и ценностными ориентациями (стремлением к захвату материальных и других благ и т.д.). Наличие же возможности их перемещения сохраняет устойчивость сложившегося феномена и, по сути, становится системообразующим признаком миграционной преступности, который в совокупности с другими элементами этой структуры значительно усиливает ее общественную опасность и предопределяет сложности ее предупреждения.
Рассмотрение миграционной преступности как особого вида преступности позволяет обнаружить определяющую роль в этом процессе национальных диаспор, члены которых могут быть вовлечены и использованы в различных, в том числе и преступных, целях. При этом настораживает отмечаемое правоохранительными органами усиление криминальной деятельности сильных и склонных к агрессии этноорганизованных преступных группировок. В определенной степени подтверждением изложенного может выступить тот факт, что около 50 % всей приобретаемой в российских банках наличной валюты востребовано по документам иностранных граждан - только за 2001 г. подобным образом было получено около 8 млрд долларов США [8. С. 139].
Одновременно фиксируется проникновение на территорию России транснациональных преступных сообществ. Все активнее этноорганизован-ные преступные группировки принимают участие в разделе территории на сферы влияния. В этой связи, по мнению экспертов Англии и США, можно говорить об использовании террористическими
организациями миграционных каналов, а также о формировании особой «организованной миграционной преступности», ежегодный доход которой достигает 12 млрд долларов США [8. С. 116].
В результате глобальной криминализации кардинально меняется характер преступности мигрантов - ширится масштаб деятельности, растет численность, проявляются региональные особенности распространения и интенсивности. Специфика сфер преступных интересов, высокая активность и латентность мигрантов, совершающих преступления, обусловлены уровнем организованности, материально-технического и финансового обеспечения, транснациональным характером их деятельности.
Вышесказанное позволяет утверждать, что наиболее важной тенденцией миграционной преступности является интенсивное усиление ее общественной опасности. В качестве субъекта преступления выступает мигрант, мотивированный на разрешение ситуации криминальными способами и средствами. При этом движущей силой становится не бедность, а возможность захвата крупных и доходных сфер в экономике, в том числе и «теневой». Очевидно, малодоходная трудовая миграция быстро исчерпывая свои возможности и предлагая стабильно низкий уровень существования, формирует у этноорганизованных преступных сообществ и определенной части этнических диаспор постоянно прогрессирующие экономический, политический и иные стимулы к активизации криминальной деятельности. Происходит дальнейший процесс криминализации диаспор, установление устойчивых преступных связей, а в отдельных случаях и слияние с транснациональной, российской, трансграничной преступностью, что обеспечивает их количественный и качественный рост и закрепление в стране пребывания.
На протяжении последних 10-15 лет наблюдается устойчивый рост миграционной преступности. По данным МВД России, доля преступлений, совершенных только иностранцами и лицами без гражданства, в общем числе раскрытых преступлений выросла с 0,7 % в 1992 г. до 1,6 % 2000 г. и 13,6 %
2003 г. При этом экспертами и учеными отмечается высоколатентность данного вида преступности (не-заявленная, неучтенная, неустановленная). Удельный вес традиционно выделяемых преступлений (убийство, грабеж, разбой, вымогательство, изнасилование), совершенных мигрантами, составляет 11 % всей миграционной преступности [8. С. 109].
В то же время наибольшая криминальная активность этнопреступных формирований проявляется в тех сферах, где востребованными являются профессиональные криминальные умения (контрабанда, сфера высоких технологий, незаконный оборот наркотиков, оружия и т.д.). При этом ни государственные границы, ни, тем более, административные не являются для них непреодолимой проблемой. Так, подготовку к совершению преступления они могут осуществлять на территории од-
ной страны, а покушение или реализацию — на территории другой. Высокий профессионализм, организованность, технико-информационная оснащенность и ряд других причин становятся серьезным препятствием на пути раскрытия преступлений, установления личности преступника, его задержания. Латентность миграционной преступности оценивается экспертами в соотношении
1 : 5 и 1 : 7, т. е. на одно зарегистрированное 5-7 (и более) реально совершенных, но не раскрытых, не учтенных, не заявленных преступлений.
Все эти факты позволяют говорить о формировании тенденции развития и усиления структур организованной миграционной преступности. Очевидно, что любому государству в своей внутренней и внешней политике и мировому сообществу в целом следует учитывать данное обстоятельство. Снижение степени суверенности большинства стран по мере усиления наднациональных образований и супердержав, несомненно, приведет к усилению обозначенной тенденции. Следовательно, в условиях глобализирующегося мира настоятельно требуется разработка и внедрение системы эффективных мер предупреждения миграционной преступности на межгосударственном, федеральном и региональном уровнях.
Важным фактором, стимулирующим рост миграционной преступности, является усиливающаяся криминализация и коррупция политической, экономической и властной элиты. Криминальная миграция, используя корруптеров, занимающих высокое социальное положение в различных сферах - кредитно-денежных отношений и банковской деятельности; рынка ценных бумаг; внешнеэкономической деятельности; потребительского рынка; приватизации государственного и муниципального имущества; налогообложения и т.д., в целях совершения преступлений прибегает к легальным экономическим и социальным институтам, институциональной среде легальной деятельности, финансовым инструментам. По данным экспертов, общая оценка суммы, выплачиваемой ежегодно предпринимателями (в том числе и мигрантами) чиновникам, составляет более 33 млрд долларов [3. С. 21-22]. Многочисленные попытки борьбы с коррупцией не дают устойчивого положительного результата. Более того, будучи одной из основных тенденций миграционной преступности, она, по мнению экспертов, может усиливаться.
Перечисленные выше тенденции свидетельствуют о становлении миграционной преступности в качестве фактора, оказывающего глобальное влияние на безопасность, с которым приходится считаться любому государству. Очевидно, что и в России существует реальная угроза государственной безопасности, исходящая от данного вида преступности.
Сибирский федеральный округ является одним из наиболее сложных суперрегионов России, в котором тенденции миграционной преступности на-
ходят свое отчетливое проявление. Миграционная ситуация характеризуется интенсивностью потоков мигрантов, что обусловлено «прозрачностью» российско-казахстанской границы, недостаточно эффективной защитой государственной границы с Китаем и Монголией [7, 9].
В 2002 г. на территории Сибирского федерального округа (СФО) органами МВД выдано разрешение более 500 организациям на привлечение иностранной рабочей силы, что свидетельствует о доступности проникновения и последующей легализации мигрантов на территории России. Свыше 15 тыс. иностранцев получили подтверждение на право трудовой деятельности. Однако реальное количество иностранной рабочей силы, по мнению экспертов, исчисляется в 3-7 раз больше и насчитывает до 100 тыс. человек. Особое внимание заслуживает деятельность более 2000 совместных предприятий, из которых 55 % — с участием китайского капитала. По итогам первого полугодия
2004 г. в федеральном округе было зарегистрировано 175920 иностранцев. При этом к административной ответственности привлечено только в 2003 г. 212525 иностранных граждан и лиц без гражданства (в том числе 204181 человек за нарушение правил регистрации и учета). На 5,5 тыс. человек вынесено заключение на выдворение, около 5 тыс. иностранцев за нарушение правил пребывания выдворено из России. За первое полугодие 2004 г. иностранцами и лицами без гражданства на территории округа совершено 1542 преступления, что на 19,7 % больше, чем за аналогичный период прошлого года.
Значительное увеличение показателей роста миграционной преступности в СФО обусловлено специфичностью округа (географическая характеристика, народонаселение и т.д.). Анализ миграционной преступности на территории СФО позволяет выделить некоторые особенности:
а) криминальная активность мигрантов чаще всего связана с такими преступлениями, как перевозка и сбыт наркотических веществ (28,5 %); контрабанда (7,2 %); подделка документов и их использование (15,6 %); кража чужого имущества (33,4 %); грабежи (12,4 %); посягательство на личность и хулиганство (9,2 %);
б) пространственная распространенность миграционной преступности в СФО обладает своеобразием и позволяет определить территорию их противозаконной деятельности. В частности:
• транснациональная преступность, осуществляющая преступную деятельность с территории стран Средней Азии, Закавказья, Китая, Монголии и Афганистана;
• трансграничная преступность, обеспечивающая контрабандные и иные каналы проникновения через границу;
• этнопреступные сообщества, осуществляющие противоправную деятельность на тер-
ритории России, преследующие корыстные цели (контрабанда, неконтролируемый вывоз из России валютных средств, драгметаллов и т.д.);
в) повышенная криминальная активность граждан Китая, которая проявляется в:
• систематическом пересечении российско-китайской границы в безвизовом порядке либо по визам, оформленным на основании недействительных документов с последующим переходом на нелегальное положение;
• создании ими на территории СФО различного рода коммерческих структур, специализирующихся на извлечении незаконной прибыли, использовании несуществующих российских фирм и т.д.;
• нелегальном вывозе капитала за рубеж и, как следствие, непоступлении значительных финансовых средств в бюджеты федерального и регионального уровней;
• наличии устойчивого канала миграции в Россию граждан КНР — уйгуров из Син-цзян-Уйгурского автономного района через территорию государств Средней Азии.
Активные криминогенные процессы, происходящие в мире, в свое время привели к тому, что транснациональная преступность стала реальностью. В частности, в Сибирском суперрегионе начиная с 80-х годов прошлого столетия зафиксирована деятельность одной из азиатских групп организованного транснационального преступного сообщества «Триады» — «Голубой Лотос». Проявление фактов их противоправной деятельности имело место во многих городах Сибири. В настоящее время, по мнению экспертов, китайские триады контролируют деятельность около 8... 10 тыс. китайских предпринимателей, работающих на территории СФО, ими же создано и успешно функционирует несколько подпольных китайских банков, которые обеспечивают китайским предпринимателям вывоз капитала за границу в обход таможенных и налоговых органов. Ежемесячный оборот таких банков составляет более 500 тыс. долларов США. Эксперты также утверждают о предполагаемом значительном увеличении китайского криминала в Сибири в ближайшие годы. Подтверждением этого также является установление китайской криминальной миграционной структурой контактов с этнической и российской преступностью с целью раздела сфер влияния.
Одновременно достаточно активно проявляют себя и другие этнопреступные группировки. Только за 2003 г. на территории СФО зарегистрировано 237 преступлений, совершенных преступными группами, сформированными по этническому признаку, что на 13 % выше показателя предыдущего года. Например, только на территории Омской области зафиксирована деятельность 28 этно-преступных формирований (6 чеченских; 6 азер-
байджанских; 4 цыганских; 3 армянских; 3 казахских; 2 таджикистанских; 1 киргизской; 1 дагестанской; 1 грузинской; 1 курдской). Подобная ситуация имеет место и в других субъектах СФО. Наиболее активное влияние на преступность оказывают азербайджанские, грузинские, армянские и таджикские этнические преступные сообщества.
Анализируя деятельность организованных преступных групп, сформировавшихся по этническому признаку на территории СФО, следует отметить увеличение их криминальной активности. Так, преступная деятельность граждан Китая возросла на 45 % (проституция, нелегальный вывоз цветных металлов, древесины и т.д.); Кореи — на 18 % (проституция, нелегальный вывоз цветных металлов, древесины и т.д.); Турции — на 4 % (проституция, нелегальный вывоз представителей фауны и т.д.); Таджикистана — на 13 % (наркобизнес); Азербайджана — на 8 % (наркобизнес); Казахстана — на 34 % (наркобизнес, вымогательство, реализация похищенного автотранспорта и т.д.); Армении — на 7 % (фальсификация алкогольной продукции и табачных изделий, медикаментов и т.д.); Грузии — на 1,5 % (мошенничество, кражи и т.д.).
Как уже отмечалось, в настоящее время идет процесс консолидации этнических преступных групп с российскими региональными преступными группировками. Интернациональная кооперация преступности обусловила большее распространение в СФО таких специфических преступлений, как контрабанда наркотиков, боеприпасов и оружия (атомного, химического, биологического и высокоточного), торговля малолетними детьми, вовлечение в проституцию женщин и детей по вывозе их за границу, распространение порнографии, кража и вывоз за рубеж исторических и культурных ценностей, терроризм и т.д.
Обозначенные тенденции миграционной преступности с неизбежностью подводят к выводу о
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Глобальные тенденции развития человечества до 2015 года / Пер. с англ. М. Леоновича; под ред. К. Жвакина. - Екатеринбург: У-Фактория, 2002. - 120 с.
2. Евланова О.А. Взаимосвязь миграционных процессов и организованная преступность / О.А. Евланова // Организованная преступность, миграция, политика. — М.: Российская криминологическая ассоциация, 2002. - С. 30-44.
3. Закономерности преступности, стратегия борьбы и закон / Под ред. А.И. Долговой. - М.: Российская криминологическая ассоциация, 2001. - 576 с.
4. Кашуба Ю.А. О связи незаконной миграции с организованной преступностью / Ю.А. Кашуба // Преступность в разных ее
том, что целесообразно разработать систему мониторинга этой проблемы на территории СФО и России в целом. Объектами проводимого мониторинга могут стать состояние миграционной преступности, организация деятельности правоохранительных органов по ее предупреждению, нормативноправовая основа реализации.
Стратегическое решение поставленных проблем следует считать базовым условием для практического осуществления системы предупреждения миграционной преступности. Мониторинг с точки зрения рассмотренных проблем должен представлять собой систему постоянного отслеживания процесса пребывания мигрантов на территории России и практики применения законодательства и деятельности правоохранительных органов по установленным параметрам [5, 6].
Целью мониторинга должно стать получение своевременной и полной оперативной информации для комплексного и системного анализа миграционной преступности и системы ее предупреждения, оценки эффективности функционирования нормативно-правовой основы деятельности правоохранительных структур, выработки предложений по ее совершенствованию. Концентрация информации в едином информационном массиве на федеральном и окружном уровне, очевидно, расширит возможности ее практического использования во всех аспектах деятельности правоохранительных органов.
Кроме того, в целях локализации выявленных угроз государственной безопасности, создания эффективного механизма предупреждения миграционной преступности необходимо проведение дальнейших научных исследований, связанных с изучением причинного комплекса и условий формирования миграционной преступности, разработкой системы ее предупреждения.
проявлениях и организованная преступность. — М.: ИВЦ «Маркетинг», 2004. - С. 12-21.
5. Кудрявцев В.Н. Стратегии борьбы с преступностью / В.Н. Кудрявцев. - М.: Юристъ, 2003. - 352 с.
6. Самарин В.И. Интерпол. Международная организация уголовной полиции / В.Н. Кудрявцев. - СПб.: Питер, 2004. - 202 с.
7. Собольников В.В. Юридический механизм управления миграционными процессами в России / В.В. Собольников. - Новосибирск: СибАГС, 2001. - 115 с.
8. Собольников В.В. Миграционная преступность: криминологический анализ и предупреждение / В.В. Собольников. - Новосибирск: Наука, 2004. - 278 с.
