CC BY
38
лизации и декриминализации следует четче формулировать позицию законодателя относительно приоритета тех или иных позиций: что на сегодняшний день является экономическим преступлением и в связи с чем, а что должно находиться в сфере регулирования иных федеральных законов. Нужно отходить от практики механического регулирования ведомственной статистики.
А.В. Федулов, начальник кафедры уголовного процесса Нижегородской академии МВД России, кандидат юридических наук, доцент
Основные проблемы уголовно-процессуальной политики государства в Отчете Федерального собрания Российской Федерации о 20-летнем развитии законодательства
В 2014 году исполняется двенадцать лет, как в России начали применять нормы нового уголовно-процессуального закона. За это сравнительно непродолжительное время произошли существенные изменения в сфере государственной власти и обществе, что потребовало внесения в УПК РФ более четырехсот поправок. В уголовно-процессуальной политике сегодня мало что осталось от романтических идей начала 90-х годов, связанных с концепцией самоограничения государства. Можно долго полемизировать по поводу соотношения достоинств и недостатков УПК РФ, но этот закон у нас есть, он прагматичен и работоспособен. Более того, Уголовно-процессуальный кодекс не законодательный памятник. Он развивается и совершенствуется вместе с государством и обществом.
Однако заметим, что после принятия нового уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации в 2001 году эпоха открытой разработки концепций последующих законов и их обсуждения «с ноля» ушла в прошлое. Все изменения и дополнения в УПК РФ появляются неожиданно из недр законодательных органов и в виде уже готовых проектов предлагаются к обсуждению.
В этой связи оценка современного состояния законотворчества, в том числе и в сфере уголовно-процессуальной деятельности, прозвучавшая в докладе Председателя Комитета Совета Федерации по конституционному законодательству, правовым и судебным вопросам, развитию гражданского общества заслуженного юриста Российской Федерации, доктора юридических наук, профессора Андрея Александровича Клишаса на тему «Отчет Федерального Собрания о 20-летнем развитии законодательства как стратегический, тактический и технико-юридический вектор социально-экономической, политической и юридической модернизации России» вызвала большой интерес в научном сообществе.
Вместе с тем, в представленном Отчете есть и не совсем ясные места, что, по нашему мнению, требует более детального обсуждения.
Во-первых, из Отчета не понятно, насколько велик государственный интерес к расширению подследственности Следственного комитета Российской Федерации и ликвидации следственных аппаратов органов внутренних дел, ФСКН и ФСБ РФ. Дискуссия по этому вопросу идет уже продолжительное время. Споры то усиливаются, то стихают. Судьба решения нас интересует, прежде всего, с точки зрения дальнейшего развития полицейского дознания и совершенствования уголовно-процессуальной формы. В соответствии с Федеральным законом от 7 февраля 2011 года № З-ФЗ «О полиции»1 у полиции нет функций по производству предварительного следствия. В то же время уголовно-процессуальное законодательство Российской Федерации последовательно развивается по пути дифференциации досудебных форм производства по уголовным делам (главы 22, 32 и 321 УПК РФ). Однако и здесь не обходится без трудностей.
Законодательные изменения затронули процессуальные сроки расследования, а также формы окончания уголовных дел, подследственных дознанию. Все это практически сравняло дознание и предварительное следствие. Законодатель, по сути, исключив идею быстроты расследования, которая была заложена в самой первой редакции УПК РФ в основу расследования в форме дознания, не достиг намеченной цели — подразделения дознания продолжают оставаться перегруженными уголовными делами. Производство дознания в сокращенной форме проходит апробацию в органах внутренних дел и существенного влияния на решение этой проблемы пока не оказывает.
Это обстоятельство позволит, в случае упразднения следственного аппарата органов внутренних дел, возложить производство по наиболее распространенным тяжким преступлениям на подразделения дознания.
Во-вторых, на протяжении всех этих лет законодатель проявляет непоследовательность в конструировании уголовно-процессуальной формы стадии возбуждения уголовного дела. Он то сокращал их до осмотра места происшествия, то снова расширял этот перечень.
Увеличение числа проверочных действий (как процессуальных, так и вне процессуальных) в стадии возбуждения уголовного дела — ответ на постоянно усложняющиеся условия выявления и раскрытия преступлений, которые становятся все более замаскированными и изощренными.
1 Собрание законодательства РФ. 2011. № 7, ст. 900.
Вестник Нижегородской академии МВД России, 2014, № 1 (25)
Межвузовский научно-практический круглый стол «Отчет Федерального Собрания о 20-летнем развитии законодательства как стратегический, тактический...
Межвузовский научно-практический круглый стол «Отчет Федерального Собрания о 20-летнем развитии законодательства как стратегический, тактический...
Однако все это «размывает» стадию возбуждения уголовного дела, стирает отличия между этой стадией и стадией предварительного расследования. Дает повод говорить об эрзацрасследовании при проверке поступившего сообщения о преступлении.
В этой связи, по мнению некоторых ученых, объективно назрела необходимость ее упразднения. Ликвидация стадии возбуждения уголовного дела потребует одновременно разработку новой методики оценки деятельности правоохранительных органов в сфере борьбы с преступностью, что продолжает оставаться одним из нереализованных положений Концепции судебной реформы1.
В-третьих, в представленном Отчете указано, что индикатором, показывающим, что в досудебных стадиях уголовного процесса отсутствует принцип состязательности, «...является анализ норм, регламентирующих представление доказательств стороной защиты».
Авторы отчета связывают принцип состязательности и равноправия сторон в судопроизводстве (ст. 123 Конституции РФ) с возможностью стороны защиты напрямую, а не через следователя (дознавателя), собирать и представлять доказательства на досудебных стадиях уголовного процесса. Ярким примером может служить предполагаемая возможность стороны защиты по собственному усмотрению провести любое экспертное исследование. Результаты этого экспертного исследования могли бы быть положены в систему доказательств.
По сути, в Отчете речь идет о необходимости формирования новой концепции доказательственного права в уголовном судопроизводстве. Учитывая, что вопрос доказательств и доказывания является в уголовно-процессуальном законодательстве ключевым, можно предположить, что этот тезис свидетельствует о том, что где-то в недрах государственных или «около государственных» структур разрабатывается новый уголовно-процессуальный кодекс? Если это так, то научная общественность должна принять самое активное участие в разработке этого документа не на стадии обсуждения уже готового варианта, а на этапе формирования его концепции.
В-четвертых, назрела необходимость поговорить и об альтернативных формах разрешения уголовноправовых конфликтов, не только в рамках научных исследований, но и на законодательном уровне.
Речь в первую очередь должна идти о дальнейшем совершенствовании правовых институтов освобождения от уголовной ответственности; процессуальных институтов досудебных и судебных соглашений о сотрудничестве между обвиняемым и органами уголовного преследования; о разработке внесудебного порядка разрешения уголовных дел при совершении преступлений лицами, не достигшими шестнадцати лет, и т. д.
В целом, как следует из Отчета и доклада, вектор уголовно-процессуальной политики государства ориентирован на дальнейшее совершенствование правовых норм по повышению эффективности уголовного преследования. Одновременно законодатель не упускает из поля зрения и проблемы, связанные с созданием надежных правовых механизмов, гарантирующих соблюдение прав, свобод и законных интересов граждан, вовлеченных в уголовный процесс.
А.В. Петрянин, профессор кафедры уголовного и уголовноисполнительного права Нижегородской академии МВД России, кандидат юридических наук, доцент
Конституция Российской Федерации 1993 года как правовая основа противодействия экстремизму
Ключевым документом, устанавливающим основы противодействия экстремизму, является Конституция Российской Федерации от 12 декабря 1993 года. Данный документ, обладающий высшей юридической силой на территории России, содержит в себе ряд концептуальных норм, устанавливающих меры по борьбе с рассматриваемым явлением.
Во- первых, даже в преамбуле к Основному закону государства указывается на неприятие борьбы, основанной на неравенстве2.
Во-вторых, статья 13 Конституции РФ включает в себя нормы, запрещающие какое-либо политическое или идеологическое доминирование. В соответствии с частью 5 данной статьи также запрещаются создание и деятельность общественных объединений, цели и действия которых направлены на насильственное изменение основ конституционного строя и нарушение целостности Российской Федерации, подрыв безопасности государства, создание вооруженных формирований, разжигание социальной, расовой, национальной и религиозной розни.
В-третьих, согласно статье 17 Основного закона «осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать прав и свобод других лиц».
В-четвертых, в соответствии со статьей 19 Конституции России «государство гарантирует равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения,
1 О Концепции судебной реформы в РСФСР: постановление Верховного Совета РСФСР от 24 октября 1991 года № 1801-1.
2 Собрание законодательства РФ. 2009. № 4, ст. 445.
318
Юридическая наука и практика
