CC BY
214
Б.Я. Гаврилов
Гаврилов Борис Яковлевич — доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист Российской Федерации, профессор кафедры управления органами расследования преступлений Академия управления МВД России
Коллизии в уголовно-процессуальном праве России: законодательные меры по их преодолению
Внесение, особенно в последнее десятилетие, многочисленных (около 200 федеральных законов) изменений в уголовно-процессуальное законодательство, не всегда носящих системный характер, а в ряде случаев — противоречащих как конституционным основам, так и нормам действующего законодательства, поставило перед законодателем, представителями юридической науки и практикующими юристами задачу выработки концепции развития уголовной политики и ее составляющих, определяющих потребность совершенствования, в том числе, уголовно- процессуального законодательства, как основополагающих факторов повышения эффективности деятельности правоохранительных органов России, чему были посвящены Парламентские слушания в Совете Федерации Федерального Собрания Российской Федерации 18 ноября 2013 года1 с участием Председателя Совета Федерации В.И. Матвиенко, руководителей основных комитетов Совета Федерации и Государственной Думы РФ, Генерального прокурора РФ Ю.Я. Чайки, руководителей правоохранительных и судебных органов, а также российских ученых, где была предпринята попытка сформулировать основные направления совершенствования законодательства уголовно-правового комплекса для последующей выработки указанной концепции, в которой одной из задач было поставлено законодательное устранение имеющихся коллизий в российском уголовно- процессуальном законодательстве.
О необходимости разработки концепции развития уголовного судопроизводства, в том числе его досудебной части, активная научная дискуссия имела место 24 июня 2014 г. на заседании «круглого» стола в Совете Федерации, на Бабаевских чтениях, организованных в мае 2015 г. Нижегородской Академией МВД и Нижегородской правовой академией, Кутафинских чтениях в апреле 2016 г. и ряде других научных форумов.
Рассматривая вопросы коллизионности в уголовно-процессуальном праве автор их наличие в числе других причин обуславливает непосредственно и тем обстоятельством, что, несмотря на произошедшие в России за три последних десятилетия экономические и социально-правовые изменения, современное уголовное судопроизводство, в том числе его досудебная часть содержит в своей основе отдельные положения УПК РСФСР 1922 и 1960 гг., являющиеся сегодня чрезвычайно забюрократизированными и сущностно затратными при их недостаточной эффективности. На эти же обстоятельства в Доктринальной модели уголовно-процессуального доказательственного права в Российской Федерации указывает и профессор А.С. Александров2.
Одновременно законодатель вследствие оказываемого на него «давления» со стороны правоохранительных и судебных органов, в том числе названной профессором В.П. Божьевым «тихой революцией» Конституционного Суда Российской Федерации3, неоднократно допускал принятие в УПК РФ РФ поправок, носящих характер контрреформ (например, фактическое возвращение в УПК РФ положений ст.205 УПК РСФСР, регламентирующей правила изложения в обвинительном заключении доказательств; расширение оснований возвращения судом уголовного дела прокурору4 (фактически, на дополнительное расследование — выделено Б. Г.) и ряд других.
В силу указанных и ряда других причин досудебное производство не способно в полной мере обеспечить реализацию задач, сформулированных в ст.6 УПК РФ, как назначение уголовного судопроизводства, основной из которых является борьба с преступностью, кризисное состояние которой налицо как в уголовно- правовом, так и уголовно- процессуальном законодательстве5.
1 Стенограмма выступления Генерального прокурора Российской Федерации Чайки Ю.Я. на парламентских слушаниях на тему «Уголовная политика в Российской Федерации: проблемы и решения» 18.11.2013. иВ1_: http://genproc.gov.ru/genprokuror/appearances/document-85492/ (дата обращения: 03.11.2016).
2 Доктринальная модель уголовно-процессуального доказательственного права Российской Федерации и комментарий к ней / под ред. А.С. Александрова. М.: Юрлитинформ, 2015. С. 304.
3 Божьев В. П. «Тихая революция» Конституционного суда в уголовном процессе Российской Федерации // Избранные труды. М.: Юрайт, 2010. С. 303—415.
4 О внесении изменений в статьи 236 и 237 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации: федеральный закон от 21 июля 2014 г. №269-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 2014. № 30, ст. 4270.
5 Гаврилов Б.Я. Современная уголовная политика России: цифры и факты: монография. М., 2008. С. 7—8; 5, 21—24 и др.
Среди актуальных проблем правоприменения в последние годы следует выделить процессуальные сроки расследования. В связи с введением Федеральным законом от 30.04.2010 № 69-ФЗ1 в УПК РФ нормы-принципа (ст.61) о разумном сроке уголовного судопроизводства и с учетом его фактического установления Постановлением Пленума Верховного Суда от 29.03.2016 № 112 в 4 года представляется явно коллизионным указанным правовым факторам предусмотренный ч. 1 ст.162 УПК РФ двухмесячный срок предварительного следствия, воспроизводящий аналогичные положения ст. 119 УПК РСФСР 1922 г., несмотря на существенное усложнение как самого предварительного следствия, так и расследуемых уголовных дел.
Еще более неоднозначная для органов предварительного следствия ситуация сложилась с первоначальным двухмесячным сроком содержания обвиняемых под стражей, в который сегодня включены от 10 до 30 суток для принятия прокурором по поступившему к нему уголовному делу с обвинительным заключением решения о дальнейшем движении дела (ч. 1 и ч. 1.1. ст. 221 УПК РФ) (по УПК РФ, редакции 2001 г. — до 5-ти суток) и еще 14 суток для принятия судом (судьей) решения в соответствии с ч. 1 ст. 227 УПК РФ. Вследствие чего сроки содержания обвиняемых под стражей в 2015 г. продлевались по каждому второму уголовному делу.
Не способствует решению проблемы процессуальных сроков предварительного расследования и нормы принятого с целью обеспечения причиненного потерпевшему преступлением вреда Федерального закона от 21.07.2014 № 273-ФЗ3, допускающего продолжительность срока досудебного производства по уголовному делу, по которому лицо, подлежащее привлечению в качестве обвиняемого, не установлено в 4 года, признавая данный срок разумным. Налицо явная коллизия положений указанного федерального закона и нормы- принципа ст. 61 УПК РФ, реализованной на сегодняшнем этапе развития уголовно-процессуального законодательства в указанном Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 29.03.2016 № 11 и ряде решений Европейского суда по правам человека4 по обращениям российских граждан, в которых разумный срок по уголовным делам в 4 года установлен суммарно для досудебного производства и судебного разбирательства. Указанная коллизия требует внесения изменений в названный Федеральный закон № 273 — 2014 г.
Изложенное позволяет констатировать необходимость срочной корректировки норм УПК РФ, регламентирующих первоначальные сроки расследования и содержания подозреваемых, обвиняемых под стражей в сторону их увеличения до 4-х месяцев, а также сокращения срока досудебного производства по уголовным делам, по которому подозреваемый, обвиняемый не установлен, с 4- х лет до 2- х лет. В противном случае есть все основания считать, что введенная в УПК РФ норма-принцип (ст. 61 УПК РФ) является чисто декларативной, ибо после ее принятия законодатель фактически не счел возможным изменить ни одной процессуальной нормы, на что справедливо указывает и С.С. Безруков5.
Явным противоречием как в России, так и в ряде стран бывшего постсоветского пространства современным процессуальным реалиям является процессуальный порядок предъявления обвинения. Необходимо отметить, что Устав уголовного судопроизводства 1864 г. не предусматривал института привлечения лица в качестве обвиняемого. Его потребность на протяжении многих десятилетий обуславливалась тем, что предъявление обвинения являлось правовым основанием допуска защитника к участию в уголовном деле. Однако сегодня участие защитника в уголовном процессе предусмотрено в соответствии с нормами Федерального закона от 04.03.2013 №23-ФЗ6 — с момента начала осуществления процессуальных действий с лицом, в отношении которого проводится проверка сообщения
1 О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с принятием Федерального закона «О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок»: федеральный закон от 30 апреля 2010 г. № 69-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 2010. № 18, ст. 2145.
2 О некоторых вопросах, возникших при рассмотрении дел о присуждении компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок: постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 29 марта 2016 г. №11 // Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2016. № 5.
3 О внесении изменений в статью 3 Федерального закона «О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок» и отдельные законодательные акты Российской Федерации: федеральный закон от 21 июля 2014 г. № 273-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 2014. № 30, ч. I, ст. 4274.
4 Бурдов портив Российской Федерации № 2: постановление Европейского Суда по правам человека от 15 января 2009 г. // Российская хроника Европейского Суда. Приложение к «Бюллетеню Европейского Суда по правам человека». Специальный выпуск. 2009. № 4.
5 Безруков С.С. Глава 2 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации пополнилась очередной декларацией // Вестник Пермского университета. Юридические науки. 2010. № 4. С. 193.
6 О внесении изменений в статьи 62 и 303 Уголовного кодекса Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации: федеральный закон от 4 марта 2013 г. № 23-ФЗ (ред. от 28.12.2013 № 432-ФЗ) // Собрание законодательства рФ. 2013. № 9, ст. 875.
о преступлении. Кстати впервые об этом было заявлено в Постановлении Конституционного Суда РФ по делу Маслова1, но на устранение коллизии в части обеспечения права указанного лица на защиту в УПК РФ потребовалась 13 лет.
В обоснование коллизионности сохранения в УПК РФ института предъявления обвинения автор отмечает, что законодатель в УПК РФ сегодня по сути нивелировал разницу в правовом статусе подозреваемого (ст. 46 УПК РФ) и обвиняемого (ст. 47 УПК РФ). Более того, системный анализ УПК РФ (ст.237 и др.) в совокупности с решением Конституционного Суда РФ от 16.05.2007 №6-П2 о том, что «пределы судебного разбирательства должны определяться обвинением, сформулированным в обвинительном заключении (обвинительном акте)», а не предъявленным в ходе предварительного расследования обвинением (выделено автором) позволяют предположить о возможности исключения из УПК РФ института предъявления обвинения (ст.171 -175 УПК РФ).
Возможность такого решения обусловлена и практикой расследования в форме дознания без предъявления обвинения и последующего судебного разбирательства более 4 млн. уголовных дел за 14 лет действия УПК РФ. Этим фактически подтверждена конституционность положений УПК РФ об обвинении в форме обвинительного акта (обвинительного постановления).
Таким образом, налицо противоречие уголовно-процессуального закона, просуществовавшего более 90- х лет, с современной правовой позицией Конституционного Суда Российской Федерации, Европейского Суда по правам человека и непосредственно законодателя. Однако в силу догматизма мышления представителей последнего коллизия продолжает существовать, несмотря на мнения представителей научной общественности и практикующих юристов3 о необходимости ее разрешения.
Кроме того, в соответствии с решениями Европейского Суда по правам человека, например, гр. Экле против Германии4 термину «обвинение» должно придаваться содержательное, а не формальное (как в настоящее время по УПК РФ) значение. Понятие «обвинение» может быть определено как официальное уведомление лица компетентным органом государственной власти о наличии предположения о том, что этим лицом совершено уголовно-наказуемое правонарушение. Весьма подробно данная проблема была обсуждена на круглом столе Академии управления МВД России5.
Достаточно неоднозначно среди правоприменителей и научной общественности, несмотря на прошедшее почти десятилетие, воспринимается Федеральный закон от 05. 06. 2007 № 87-ФЗ6, которым органы предварительного следствия были выведены из подчинения органов прокуратуры, а также внесены принципиальные изменения в процессуальный статус прокурора в досудебном производстве. Органы прокуратуры указанные изменения относят к коллизии процессуального положения прокурора, на которого в досудебном производстве возложено уголовное преследование с его правовым статусом в целом в российском уголовном судопроизводстве, и международно-правовыми нормами о положении прокурора в уголовном процессе, на что обратил внимание Генеральный прокурор Ю.Я. Чайка в своем докладе на Парламентских слушаниях в Совете Федерации 18 ноября 2013 г.
Однако с такой позицией автор согласится не может, поскольку эти изменения никакой коллизией закона не являются, а наоборот способствовали формированию динамики улучшения показателей качества следствия, сокращения числа лиц, незаконно, необоснованно привлеченных к уголовной ответственности, в том числе содержащихся под стражей, особенно по уголовным делам, ранее расследованным следователями органов прокуратуры, а сегодня — следователями Следственного комитета РФ, что подтверждается приведенными ниже сравнительными статистическими данными о результатах работы следователей в период действия УПК РСФСР и УПК РФ, в том числе до и после внесения в УПК РФ изменений указанным Законом, хотя реальность отдельных цифр из них вызывает сомнение не только у правозащитников, но и у автора.
1 По делу о проверке конституционности положений части первой статьи 47 и части второй статьи 51 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина В.И. Маслова: постановление Конституционного Суда РФ от 27.06.2000 № 11-П // Собрание законодательства РФ. 2000. № 27, ст. 2882.
2 По делу о проверке конституционности положений ст.237, 413 и 418 УПК РФ в связи с запросом президиума Курганского областного суда: постановление Конституционного суда РФ от 16.05.2007 №6-П // Собрание законодательства РФ. 2007. № 24, ст. 2830.
3 Колбеева М.Ю. Институт привлечения лица в качестве обвиняемого в условиях реформирования уголовно-процессуального законодательства: дис. ... канд. юрид. наук. М.: Академия управления МВД России. 2013.
4 Решение от 15 августа 1982 г. по делу «Экле (Eckle) против Федеративной Республики Германии» (жалоба № 8130/78) // Европейский Суд по правам человека. Избранные решения: в 2 т. М.: НОРМА, 2000.
5 Материалы круглого стола: Предъявление обвинения в уголовном судопроизводстве будет отменено? // Юридический консультант. 2010. № 3. С. 9—16.
6 О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации и федеральный закон «О прокуратуре Российской Федерации»: федеральный закон от 5 июня 2007 г. № 87-ФЗ // Собрание законодательства РФ. 2007. № 24, ст. 2830.
Сведения о числе оправданных судами
Период Число оправданных судом лиц, в том числе на 1000 обвиняемых по направленным в суд делам, из них незаконно, необоснованно содержавшихся под стражей
След. МВД Из них содержа- Следователи Из них содержа
лось под стражей прокуратуры и СК РФ лось под стражей
2006 1372 — 2,0 524 1885 — 18,0 954
2008 954 — 1,5 316 966 — 8,0 595
2014 378 — 1,0 163 446 — 3,9 321
2015 34 — 092 126 399 — 4,4 230
1 пол.2016 169 — 0,84 41 239 — 3,9 77
Сведения о количестве возвращенных уголовных дел
Возвращено прокурором уголовных дел для дополнительного расследования Возвращено дел судом для доследования и судом прокурору в порядке ст. 237 УПК РФ
След. МВД Удельн. Вес (в %) След. прокурат. и СК РФ Удельный вес (в %) Всем органам расследования В том числе, следователям/ Удел. вес (в %)
1999 21249 2,7 1102 1,4 41340 34209 — 4,0%
2006 18373 3,3 1286 0,8 35930 —
2014 14412 4,3 3559 3,4 5979 4582-1,06%
2015 13892 4,1 3459 3,2 6063 4417-1,01%
1 пол.2016 7227 3,9 1789 3,0 2754 1891 — 0,6%
Значительная роль в совершенствовании российского досудебного производства и устранения коллизии, но уже не в праве, а в связи с затратами на уголовное судопроизводство и его эффективностью, что в настоящих экономических условиях является весьма актуальным, придается сегодня дифференциации расследования путем введения, в первую очередь, «дознания в сокращенной форме». Установленный указанным выше Федеральным законом от 04.03.2013 №23-ФЗ данный порядок расследования вызвал у правоприменителей и ученых ряд существенных вопросов в связи с его несовершенством и противоречивостью с позиции публичности уголовного процесса (см. публикации А.С. Александрова1, Гаврилова Б.Я.2, С.И. Гирько3, Н.Н. Ков-туна4 и др.). Как следствие, в 2014 г. окончено расследованием с направлением в суд всего 31,7 31,7 тыс. и в 2015 г. — 60,2 тыс. уголовных дел, хотя под указанную форму расследования и тем более при введении уголовного проступка, о необходимости чего в России говорят не только ученые, но и заявил Председатель Верховного Суда РФ В.М. Лебедев, подпадают порядка 250300 тыс. преступлений.
Изложенные обстоятельства и особо — возможное дополнение УК РФ уголовным проступком позволяют автору предложить вариант возвращения в уголовно- процессуальное законодательство протокольной формы расследования, которая будет существенно отличаться от протокольной формы досудебной подготовки материалов, существовавшей в УПК РСФСР, но с такой же эффективностью направления материалов уголовного дела в суд (порядка 300-350 указанных протоколов в год). Предлагаются следующие процессуальные компоненты реально сокращенного дознания и судебного разбирательства уголовных дел:
1) расширение перечня преступлений отнесенных к компетенции органов дознания, в том числе, через введение в УК РФ уголовного проступка;
2) должны быть предусмотрены следующие основания производства дознания в сокращенной форме: начало производства расследования в отношении конкретного лица по признакам преступления, отнесенного к подследственности органа дознания; признание подозреваемым факта совершенного деяния, характера и размера причиненного вреда и согласие с правовой оценкой противо-
1 Александров А.С., Сафин Р.Р., Юнусов А.А. К вопросу о сокращенной форме досудебного производства по уголовному делу // Актуальные проблемы экономики и права. 2012. № 4.
2 Гаврилов Б.Я. Протокольная форма досудебной подготовки материалов и сокращенное дознание: сравнительно-правовой анализ // Труды Академии управления МВД России. 2014. № 2. С. 15.
3 Гирько С.И. Производство по уголовному делу дознания в сокращенной форме: прогнозы и суждения 2013. № 21. С. 2—5.
4 Ковтун Н.Н. Дознание в сокращенной форме: коллизии и лакуны нормативного регулирования // Российская юстиция. 2013. № 12. С. 47—49.
правного деяния; учет обстоятельств, исключающих производство дознания в сокращенной форме, предусмотренных сегодня п.п. 1-5 ч. 1 ст. 226.2 УПК РФ (при определенных обстоятельствах этот перечень может быть сокращен);
3) должна быть принципиально изменена форма расследования преступлений указанной категории. Необходим переход на протокольную форму и, как вариант в целях ее реализации дознавателями — введение формализованного бланка протокола, в котором предлагается предусмотреть необходимые виды следственных действий: осмотр места происшествия, допрос подозреваемого, потерпевшего и разъяснение им процессуальных прав, изъятие вещественных доказательств и приобщение их к уголовному делу, назначение судебной экспертизы только в случае обязательного (ст.196 УПК РФ) ее производства;
4) УПК РФ должен содержать правовую норму, не допускающую производство иных, кроме указанных выше, следственных действий, о чем автором впервые заявлено на конференции в Академии управления МВД России 26 мая 2011 г., и одновременно уточняющую, что к протоколу должна быть приложена справка с указанием свидетелей, которые могут быть вызваны в судебное заседание, и справка о судимости, и возможно иные документы, необходимые, по мнению органа расследования, в судебном разбирательстве;
5) срок производства по такому уголовному делу ограничивается двумя сутками, что в условиях очевидности совершенного преступления и, исходя из реальной практики расследования большинства противоправных деяний (в будущем — уголовных проступков), является вполне достаточным;
6) в целях расследования уголовного дела в указанный выше срок и для обеспечения исполнения приговора подозреваемое лицо (около 200 тыс. в год дополнительно к числу задерживаемых сегодня 130 тыс. подозреваемых) в обязательном случае задерживается (за исключениями, связанными с возрастом, тяжелым заболеванием и возможно другими обстоятельствами) в порядке ст.ст. 91, 92 УПК РФ на срок до 48 часов, что также должно способствовать резкому сокращению числа лиц, находящихся в федеральном розыске (сегодня 150 тыс.), в основном, за указанные преступления;
7) после направления прокурором уголовного дела в суд последний незамедлительно назначает судебное заседание и одновременно в соответствии с п.3 ч.7 ст.108 УПК РФ, с учетом внесения в данную норму незначительных изменений, продлевает задержание подозреваемого на срок не более 72 часов, в течение которого рассматривает уголовное дело;
8) по причинам, указанным выше, расследование по протокольной форме производства должны производить, наряду с дознавателями, иные должностные лица органа дознания, например, участковые уполномоченные полиции.
Коллизионность в правоприменении отмечается и в процессуальных правилах заключения под стражу подозреваемых, обвиняемых, скрывшихся от следствия и объявленных в федеральный розыск, число которых ежегодно весьма значительно. Действующий в России порядок избрания меры пресечения, не допускающий заочного вынесения судом решения о заключении под стражу, за исключением обвиняемого, объявленного в международный розыск (ч. 5 ст.108 УПК РФ), соответствует положениям Конституции РФ и Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод, предоставляющим задержанному лицу право предстать перед судом незамедлительно после задержания. Однако существующие во многих государствах процессуальные нормы позволяют заключить таких лиц под стражу заочно.
Для разрешения в России данной коллизии предлагается предоставить суду по месту расследования уголовного дела возможность заочного вынесения решения (с участием защитника) о заключении объявленных в федеральный розыск подозреваемых, обвиняемых под стражу. Одновременно в УПК РФ следует предусмотреть процессуальный механизм, который предоставляет лицу, объявленному в федеральный розыск и задержанному вне места производства предварительного расследования, в течение 48 час. с момента фактического задержания предстать перед федеральным судьей ближайшего районного суда по месту фактического задержания для допроса с целью установления личности задержанного и проверки не отменено ли ранее вынесенное решение суда о заключении его под стражу, а после доставления к месту производства предварительного расследования — в течение 48 час. предстать перед судом (судьей), избравшим меру пресечения, для решения вопроса о возможности ее сохранения или изменения (подобный порядок действует в Германии, Франции и др. странах).
Но наибольшую коллизионность в российском уголовном судопроизводстве представляет так называемая стадия возбуждения уголовного дела, научная составляющая которой заключается в том, что как в дореволюционной России, так и в период после Октябрьской (1917 г.) революции в российском уголовном процессе стадии возбуждения уголовного дела не существовало. С принятием УПК РСФСР 1960 г. развитие учения о стадиях уголовного судопроизводства пошло по пути общепризнанности возбуждения уголовного дела как самостоятельной стадии.
Как результат, значительная часть ученых- процессуалистов1 ратует за сохранение данной стадии в УПК РФ, обосновывая свою позицию возможностью нарушений прав и свобод участников уголовного процесса. Однако сегодня в научной среде2 и среди практикующих юристов3 усиливается позиция о необходимости исключения из российского уголовно-процессуального законодательства процессуальных норм о возбуждении уголовного дела и об отказе в этом, составляющих сущность стадии возбуждения уголовного дела. Одновременно ряд авторов занимает более нейтральную позицию4.
Говоря еще об одном факторе, обуславливающем коллизионность стадии возбуждения уголовного дела, автор обращается, во-первых, к положениям Концепции судебной реформы в Российской Федерации в той части, что: «будет обоснованным рассматривать всякое сообщение о преступлении, если на момент рассмотрения неочевидна его ложность, как бесспорный повод к возбуждению уголовного дела»5 и, во-вторых, к позиции российского законодателя о постоянном, начиная с момента вступления в действие УПК РФ, расширении, в первую очередь, под воздействием практикующих юристов и ряда ученых, перечня процессуальных действий и решений, допускаемых в ходе проверки сообщения о преступлении в стадии возбуждения уголовного дела. Особо в этом плане следует выделить указанный выше Федеральный закон от 04.03.2013 г. № 23- ФЗ.
Еще одну составляющую коллизионности существующей стадии возбуждения уголовного дела с правоприменительной практикой начала предварительного расследования автор видит в том, что в последние годы судебная практика под непосредственным воздействием позиции Верховного Суда РФ и, еще в большей степени, Конституционного Суда РФ пошла по пути обязательного возбуждения уголовного дела при установлении в ходе расследования новых эпизодов преступной деятельности лица, привлеченного к уголовной ответственности, или при установлении новых лиц, совершивших преступления совместно с лицом (лицами), в отношении которого ранее было возбуждено уголовное дело. И это несмотря на практическую неизменность в течение более 55 лет процессуальных норм, регламентирующих данную стадию уголовного процесса, и достаточную дискуссионность, о чем весьма наглядно свидетельствуют публикации К.Б. Калиновского6, го6, Б.Я. Гаврилова7 и др.
При изложении позиции Верховного Суда РФ автор отмечает, что как в период действия УПК РСФСР, так и УПК РФ суд последовательно в своих решениях утверждал, что нормы уголовно-процессуального законодательства не предусматривают обязанность органов предварительного расследования и органов дознания выносить постановление о возбуждении уголовного дела в каждом случае, когда по уголовному делу будет установлено, что к совершенному преступлению причастно и другое лицо8 или в процессе предварительного расследования выявлено совершение других престу-
1 Быков В.М. Проблемы стадии возбуждения уголовного дела // Журнал Российского права. 2006. № 7. С. 54; Хитро-ва О.В. Начало уголовного процесса: научные концепции и перспективы правого регулирования // Организация деятельности органов предварительного следствия и дознания в системе МВД России: управленческие и криминалистические проблемы: материалы всероссийской научно-практической конференции: в 3 ч. М., 2012. Ч. 2. С. 10—15; Шадрин В.С. Начальная фаза уголовного процесса: от Устава уголовного судопроизводства до действующего уголовно-процессуального закона // Актуальные проблемы российского права. 2014. № 4. С. 719—721.
2 Володина Л.М. Стадия возбуждения уголовного дела: материалы международной научно-практической конференции «Актуальные проблемы расследования преступлений» // Следственный комитет РФ. 2013. С. 212—217; Вицин С.Е. Институт возбуждения уголовного дела в уголовном судопроизводстве // Российская юстиция. 2003. № 6. С. 56; Гирько С.И. О некоторых проблемных вопросах процессуальной регламентации ускоренного досудебного производства // Российский следователь. 2010. № 15. С. 16.
3 Гордиенко В.В. (до 2006 г. — начальник Департамента уголовного розыска МВД России). Законодательные новеллы и их роль в повышении эффективности борьбы с преступностью // Российский следователь. 2011. № 6. С. 5; Гаврилов Б.Я. (до 2007 г. — заместитель начальника Следственного комитета при МВД России). Современное уголовно-процессуальное законодательство и реалии его правоприменения // Труды академии управления МВД России. 2016. № 1. С. 18—21; Кожокарь В. В. (помощник Министра внутренних дел Российской Федерации). Возбуждение уголовного дела: правовая позиция Конституционного суда и Верховного Суда РФ // Труды Академии управления МВД России. 2015. № 1. С. 20—22.
4 Марковичева Е.В., Васюков В.Ф. Проблемные вопросы возбуждения уголовных дел на современном этапе: монография. М.: Проспект, 2016.
5 Концепция судебной реформы в Российской Федерации / сост. С.А. Пашин. М., 1992. С. 88—89.
6 Калиновский К.Б. Всегда ли следует возбуждать уголовное дело при обнаружении нового преступления или нового лица? // Российский следователь. 2009. № 6, С. 5—8; Калиновский К.Б. Защита прав потерпевших от преступлений в стадии возбуждения уголовного дела российского уголовного процесса // Российский следователь. 2015. № 9. С. 10—14.
7 Гаврилов Б.Я. Стадия возбуждения уголовного дела: мнение практиков и ученых // Вестник Московского университета МВД России. 2016. № 4. С. 33—40.
8 Определение Верховного Суда РФ от 25 ноября 1998 г. по делу Б., осужденного по ч. 1 ст. 228, п. «в» ч. 3 ст. 228 УК РФ // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2000. № 3; Кассационное определение Военной коллегии Верховного суда РФ от 20 января 2004 г. по делу № 6-о73/03 // СПС «КонсультантПлюс».
плений лицом, в отношении которого возбуждено уголовное дело1. С указанной выше судебной практикой Верховного Суда РФ вполне сочеталась и позиция Конституционного Суда РФ2.
При принятии УПК РФ позиция законодателя в части порядка возбуждения уголовного дела и проведения расследования в указанных выше случаях принципиально не изменилась, что подтверждается содержанием ч. 1 ст. 448 УПК РФ, устанавливающей процессуальное правило о возможности привлечения лица в качестве обвиняемого по уголовному делу, возбужденному в отношении других лиц или по факту совершения деяния, содержащего признаки преступления.
Однако по истечении определенного периода времени в ряде решений Конституционного Суда РФ его позицию возможно оценить как противоположную, что создал очередную коллизию в реализации положений УПК РФ в процессе предварительного расследования. Так, из определения Конституционного Суда РФ от 18.07.2006 №343-О3 следует, что правовое содержание норм ч. 1 ст. 46, ч. 1 ст. 108 и ст. 171, 172 УПК РФ не предполагает наделение лица статусом подозреваемого и привлечения его в качестве обвиняемого, а также применение в отношении него меры пресечения в связи с подозрением (обвинением), уголовное дело по поводу которого не было возбуждено. О необходимости вынесения нового постановления о возбуждении уголовного дела Конституционный Суд РФ высказал свою позицию и в определении от 21.12.2006 № 533-04. Изложенные выше изменения позиции высших судебных инстанций обусловлено, по мнению автора, позицией Т.Г. Морщаковой, начиная с конца 90-х гг. ХХ века, о конституционно- правовом смысле в ее понимании возбуждения уголовного дела.
Соответственно, принципиально изменилась и складывающаяся судебная практика. Так, из определения Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 19.12.2013 № 60-Д-13-3 по обвинению «Г.» следует, что уголовное дело было возбуждено по п. «б» ч.4 ст. 132 УК РФ, однако в постановлении о возбуждении следователь указал только гражданина «З». По мнению Верховного Суда РФ, в отношении «Г» в силу положений ст. 140 и 146 УПК РФ также необходимо было вынести постановление о возбуждении уголовного дела5, что противоречит не только сложившейся многолетней практике самого Верховного Суда РФ по этому вопросу, но и здравому смыслу об отсутствии необходимости возбуждения самостоятельного уголовного дела в отношении соучастника преступления.
Относительно обязанности (в понимании суда — выделено автором) целесообразности возбуждения самостоятельного уголовного дела по дополнительно выявленному эпизоду преступной деятельности автор обращается к апелляционному определению Московского областного суда от 26.06.2014 г. по делу №22-3724/2014, по которому Д. привлечен к уголовной ответственности за совершение 5 краж чужого имущества, в том числе за два преступления, уголовные дела о которых были возбуждены в отношении других лиц, входящих, как и Д. в состав организованной группы. Таким образом, Судебная коллегия пришла к выводу о незаконности осуждения Д. по этим двум эпизодам, поскольку уголовные дела в отношении Д. по ним не возбуждались6. Данное требование вряд ли является разумным особенно при расследовании многоэпизодных (до нескольких тысяч) мошеннических действий в виде «финансовой пирамиды», обманутых вкладчиков, по фактам чего уголовное дело возбуждается, как правило, в отношении организаторов мошеннической схемы изъятия у граждан денежных средств.
И, наконец-то, наличие в российском уголовно-процессуальном законодательстве стадии возбуждения уголовного дела оказывает крайне негативное влияние на складывающуюся криминогенную обстановку, осложнение которой обусловлено, в числе других причин, значительным увеличением (с 19,3 млн. в 2006 г. до 30,7 млн. в 2015 г.) количества зарегистрированных сообщений о преступлениях, административных правонарушений и иных происшествий и, соответственно, возрастанием в 2015 г. объема процессуальной деятельности органов внутренних дел до 2,2 млн. расследованных уголовных дел и 6,9 млн. процессуальных решений об отказе в возбуждении уголовного дела, а всего 9,1 млн. указанных решений (для сравнения, в 1992 г. количество «отказных» материалов составляло всего 1,3 млн. и возбужденных уголовных дел — 2,8 млн., а всего 4,1 млн. процессуальных производств).
Данное обстоятельство, наряду с изложенными выше факторами, обусловлено существующим порядком начала производства по поступившему заявлению, сообщению о преступлении. Наличие в УПК РФ его ст.148, предоставляющей правоприменителю право отказывать в возбуждении уголовно-
1 Кассационное определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ от 25 сентября 2006 г. по делу 14-о06-29 // СПС «КонсультантПлюс».
2 Определение Конституционного Суда РФ от 22 января 2004 г. № 79-0 // СПС «КонсультантПлюс».
3 Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 18 июля 2006 г. № 343-О // СПС «Консультант Плюс».
4 Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 21 декабря 2006 г. № 533-0 // СПС «Консультант Плюс».
5 Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2014. № 8.
6 Апелляционное определение Московского областного суда по уголовному делу № 22-3724/2014 от 26 июня 2014 г. // Архив Московского областного суда за 2014 г.
го дела, представляет наибольшую коллизионность в связи с отрицательным влиянием на обеспечение права граждан на доступ к правосудию. Это находит свое выражение в правоприменительной практике органов предварительного расследования и органов дознания, которым предоставлено право отказывать в возбуждении уголовного дела (в 2015 г. — по 6,9 млн. заявлений, сообщений о преступлениях). Эти решения не только ограничивают конституционное право граждан на доступ к правосудию, но и, зачастую, нарушают закон. Ежегодно от 20% до 30% таких решений прокурорами признаются незаконными или необоснованными и отменяются. Отмечается и нерациональность затрат, связанных с их принятием. В 2015 г. количество процессуальных решений об отказе в возбуждении уголовного дела вместе с отмененными (повторно вынесено 575 тыс. «отказных» материалов и отменено два и более раз более 465 тыс. таких решений) составило порядка 10 млн., что эквивалентно затратам (на государственном уровне нигде не учитываемым) труда более 20 тыс. сотрудников правоохранительных органов по подготовке указанных процессуальных решений и тысяч прокуроров по отмене этих незаконных решений (в 2015 г. отменено с повторными 2,6 млн. «отказных» материалов с возбуждением 210 тыс. уголовных дел), не считая десятков млн. руб. на бумагу, почтовые расходы и т. д.
Хотя количество возбужденных уголовных дел после отмены процессуальных решений об отказе в возбуждении уголовного дела остается незначительным (менее 10%), однако за 20 лет оно возросло почти в 7 раз (с 32,5 тыс. в 1991 г. до 210,1 тыс. в 2015 г.), а в целом соотношение удельного веса процессуальных решений о возбуждении уголовного дела к числу решений об отказе в возбуждении уголовного дела за последние 20 лет сократилось в 8 раз.
Сведения о соотношении возбужденных уголовных дел и «отказных» материалов
Период Возбуждено уголовных Количество «отказных» Удельный вес к возбужденным
дел материалов делам (в %)
1992 2,8 млн. 1,3 млн. 47,7 %
2012 1,9 млн. 6,4 млн. 336,8 %
2015 1,92 млн. 6,9 млн. 360%
2013 1,8 млн. 6,7 млн. 380 %
2014 1,73 млн. 6,7 млн. 387%
2015 1.92 млн. 6.9 млн. 360%
Следует также учитывать то обстоятельство, что обусловленность по УПК РФ начала расследования по заявлению, сообщению о преступлении вынесением постановления о возбуждении уголовного дела заведомо влечет за собой снижение уровня уголовно-процессуального реагирования на сообщения о преступлении и, как отмечено выше, ограничение доступа граждан к правосудию. Об этом наглядно говорит сокращение почти в три раза (с 16,9% в 2006 г. до 6,2% за 2015 г.) количества принятых следователем, дознавателем, органом дознания таких решений.
Сведения о количестве зарегистрированных сообщений и возбужденных по ним уголовных дел
2006 2009 2010 2011 2012 2013 2014 2015
Всего зарегистрировано заявлений, сообщений о преступлениях, административных правонарушениях, происшествиях (млн.) 19,3 22,8 23,9 24,7 26,4 28,4 29,3 30.7
Возбуждено уголовных дел (млн.) 3,3 2,4 2,2 2,0 1,9 1,78 1,73 1.92
В том числе удельный вес к числу возбужденных уголовных дел 16,9 % 10,7 % 9,0 % 8,0 % 7,2 % 6,0 % 5,9 % 6,2%
Данное обстоятельство является, по мнению автора, одной из причин того, что показатель преступности в России ежегодно колеблется в зависимости от требований МВД России и Генеральной прокуратуры РФ к соблюдению учетно- регистрационной дисциплины (от +32,7% в 1989 г. до -14,9% в 2002 г.), на что автор в последние 15 лет обращал особое внимание1. Для сравнения, в Германии ежегодные изменения преступности при ее количественной составляющей 6,5 млн. в год не превышают 1—1,5%.
1 Гаврилов Б.Я. Латентная преступность: понятие, структура, факторы латентности и меры по обеспечению достоверности уголовной статистики: монография. М.: Проспект, 2007. С. 20—35; Гаврилов Б.Я. Институт возбуждения уголовного дела: генезис, современное состояние и пути совершенствования // Труды Академии управления МВД России. 2010. № 3. С. 28—32.
Коллизионность процессуальной нормы о возбуждении уголовного дела негативно влияет и на качество собираемых на первоначальном этапе расследования доказательств 1, ограничивает возможность использования в доказывании результатов оперативно-розыскной деятельности2и др. Не содержит в себе процессуальных норм о возбуждении уголовного дела, так и об отказе в этом уголовно-процессуальное законодательство Европейских государств и ряда стран бывшего СССР — Грузия, Казахстан, Молдова, Украина, страны Балтии.
С целью снижения уровня коллизионности современного российского уголовно-процессуального законодательства необходимы и другие изменения, в том числе, учитывая предложения профессора А.В. Смирнова о создании института следственных судей, депутата Государственной думы РФ А. Ремезкова об истине в уголовном процессе, а также изложенную профессором А.С. Александровым и его коллегами по Нижегородской школе уголовного процесса, как указано выше, доктриналь-ную модель уголовно-процессуального доказывания в РФ, многие положения которой (отказ от стадии возбуждения уголовного дела, изменение процессуальных сроков, исключение института предъявления обвинения, введение в УК РФ уголовного проступка) созвучны изложенным автором положениям о коллизионности в российском уголовном судопроизводстве и нашим предложениям о его совершенствовании. Тем более, что прецеденты для этого есть, в том числе в уголовно- процессуальном законодательстве Грузии, Казахстана, Украины, Молдовы, стран Балтии.
1 Гаврилов Б.Я. Реализация отдельных положений Устава уголовного судопроизводства в современном досудебном производстве России // Актуальные проблемы российского права. 2014. №5. С. 897—905.
2 Доля Е.А. Формирование доказательств на основе результатов оперативно-розыскной деятельности: монография. М.: Проспект.2009; Доля Е.А. Результаты оперативно-розыскной деятельности не могут стать содержанием доказательств в уголовном процессе // Государство и право. 2013. № 5. С. 24—39.
