CC BY
17
известия вгпу. филологические науки
С.И. КЛЕЦКАЯ (Ростов-на-Дону)
окказиональная лексикализация «дыр бул щыл» а. крученых
Анализируется окказиональная лексикализация начальной строки стихотворения А.Е. Крученых «Дыр бул щыл» в результате ее интеграции в поэтические, прозаические, публицистические, философские тексты вне контекста непосредственного цитирования, выявляются смысловые и формально-грамматические (морфолого-синтаксические) эффекты.
Ключевые слова: дыр бул щыл, Крученых, окказионализм, неологизм, лексикализация.
Судьба многих окказиональных образований, особенно построенных нестандартными способами, сводится к тому, что они остаются достоянием высказывания или текста, в которых были употреблены, и лишь некоторые из них становятся языковыми единицами, т. е. начинают воспроизводиться в других контекстах и тем самым становятся достоянием языка. Где-то между этими двумя крайними случаями находятся окказиональные единицы, которые закрепляются в сознании представителей языковой культуры благодаря значимому тексту, в котором они фигурируют, но самостоятельности, характерной для лексемы, не приобретают. Если текст является «знаковым» или просто достаточно ярким, то этот окказионализм может воспроизводиться вместе с ним или его фрагментами, а также становиться элементом, который репрезентирует текст в целом. Как правило, в этом случае окказиональное образование фигурирует в контексте непосредственной или неявной цитации, т. е. сохраняет свою связь с текстом или высказыванием, в котором оно возникло. В качестве примеров окказионализмов, выполняющих подобные функции, можно привести слово абырвалг из «Собачьего сердца» М.М. Булгакова (слово главрыба, прочитанное наоборот), пуськи бятые Л.С. Петрушевской или название игры Quidditch из романов Дж. Ро-улинг о Гарри Поттере. Необходимости, целесообразности и/или возможности в использовании данных образований вне исходного контекста нет за исключением ограниченного числа случаев, когда по различным при-
чинам (включая потребность коммуникации по поводу художественных миров произведений или яркость, выделенность таких единиц) подобные окказиональные образования более или менее систематически реактуализируют-ся в речи.
Такие процессы довольно характерны для текстов художественной литературы русского литературного авангарда. Одним из наиболее ярких и цитируемых в различных контекстах произведений русского футуризма является стихотворение А.Е. Крученых «Дыр бул щыл...». Это стихотворение стало притчей во языцех, и у этого имеется множество причин. Во-первых, это одно из самых скандальных, ярких, репрезентативных и характерных высказываний русского футуризма и, шире, русского литературного авангарда. Во-вторых, в этом стихотворении достигается очень высокая степень отрыва от конвенционального языка - вплоть до того, что возникает сомнение, можем ли мы вообще говорить в данном случае о языке или речи. После Крученых предпринимались и более радикальные поэтические эксперименты (вспомним поэзию Э.Э. Каммингса или визуальную поэзию), но именно Крученых по праву считается одним из основоположников «беспредметной» поэзии. Стихотворение Крученых постоянно цитируют, особенно в контексте литературоведческих и культурологических исследований. «Знаковый» характер стихотворения Крученых находит выражение, например, в суждениях вроде высказываний поэта С. Красовиц-кого в интервью по поводу столетнего юбилея первой публикации знаменитых стихов: «"Дыр-бул-щыл-убешщур" - это его формула русской поэзии»; «.вся русская поэзия - это "дыр-бул-щыл-убешщур"» [12].
Необходимо отметить сопутствующее явление - «сворачивание» стихотворения А. Крученых в языковом сознании. Само по себе стихотворение состоит из пяти строк (дыр бул щыл /убеш щур / скум / вы со бу / р л эз), однако наибольшей известностью пользуется именно первая строка, включающая три фонетико-графических «слова». Именно этот комплекс постоянно актуализируется как в теоретических исследованиях, так и в других контекстах. В редких случаях цитируется не три, а четыре-пять первых «слов», ср. у Г.В. Иванова в «Распаде атома»: «На холмы Грузии легла ночная мгла» - хочет она звонко, торжественно произнести, славя Творца и себя. И,
О Клецкая С.И., 2021
язы1кознание
с отвращением, похожим на наслаждение, бормочет матерную брань с метафизического забора, какое-то «дыр бущылубещур» [5, с. 18]. Модель сворачивания более чем тради-ционна: по сути, это модель создания заглавия для стихотворения, у которого изначально заглавие отсутствует, на основе его первой строки; эта модель легко расширяется до модели формирования прецедентных высказываний, которая может опираться также на конечные предложения и заголовки [8, с. 74].
В обсуждаемом контексте значимым представляется тот факт, что в написаниях этих строк разными авторами наблюдается большой разнобой. На это указывает Дж. Янечек, который в своей книге о футуризме в примечаниях к главе, посвященной знаменитому стихотворению Крученых, приводит развернутый - и весьма впечатляющий - список неточных цитирований [17, р. 67-68]. Характерным примером может служить приведенная выше цитата из «Распада атома» Г. Иванова, в которой вместо бул используется усеченная форма бу, а два «слова» второй строки убешщур из оригинального стихотворения приводятся как одно «слово» с пропуском четвертой буквы (убещур). Хотя мотивация у подобных искажений разная (например, они могут быть намеренными вследствие ироничного дистанцирования по отношению к поэзии Крученых), многие из этих примеров свидетельствует о том, что данную строку воспроизводят по памяти, а следовательно, строка Крученых стала достоянием культуры. С этой точки зрения искажения обусловлены главным образом тем, что стихотворение Крученых лишено смысла и если соотносится с системой русского языка, то исключительно в плане фонетики, звукового «материала», - это отсутствие соотнесенности со знакомыми языковыми единицами затрудняет точное запоминание.
По большому счету все упомянутые явления представляют собой частный случай прецедентного высказывания. При этом нужно подчеркнуть два момента. Во-первых, прецедентное высказывание образуется в результате редукции некоторого прецедентного текста, т. е. осознается как часть этого текста и отсылает к этому тексту в целом [8], и прецедентными высказываниями называют не только предикативные, но и номинативные единицы [3]. Во-вторых, окказиональность с такой точки зрения оказывается частным признаком, который в строгом смысле не является обязательным, хотя способен сыграть роль дополни-
тельного фактора, способствующего закреплению единицы в лексиконе и, шире, памяти культуры.
Впрочем, в прямом цитировании, пусть даже неточном, вряд ли есть что-то необычное. Именно поэтому хотелось бы привлечь внимание к ряду фактов, которые можно интерпретировать как обособление поэтических строк А.Е. Крученых от исходного контекста и перенесение их в новые контексты, т. е. операцию, которая характерна для осваиваемых языком неологизмов. Сразу нужно подчеркнуть, что говорить о полноценной лексикали-зации в данном случае невозможно. С одной стороны, в новых контекстах, примеры которых будут рассмотрены далее, строка Крученых действительно функционирует как лексема, несущая определенный смысл и даже имеющая референцию, и становится полноценной синтаксической единицей, а следовательно, приобретает свойства, которые изначально ей не присущи. С другой стороны, попытка лексикализации не выходит за пределы нового контекста, т. е. комплекс дыр бул щыл не становится языковой единицей, более или менее регулярно воспроизводимой и обладающей более или менее стабильным, общепонятным смыслом. Подобный отрыв от контекста цитирования произведения можно рассматривать лишь как первый шаг в направлении лекси-кализации или несостоявшуюся лексикализа-цию. Именно поэтому для характеристики мы избираем выражение «окказиональная лекси-кализация», которое довольно полно выражает незавершенность процесса лексикализации.
Таким образом, объектом данного исследования являются окказионализмы, мотивирующей основой которых стали фрагменты стихотворения А.Е. Крученых «Дыр бул щыл...». Цель исследования состоит в выявлении языковых механизмов, задействованных в окказиональной лексикализации комплекса дыр бул щыл в поэтических, прозаических, публицистических и философских текстах. В процессе исследования использовались м е т о д ы грамматического, семантического, прагматического, фонетического и стилистического анализа.
Материалом для исследования послужили примеры окказиональной лексикализа-ции комплекса дыр бул щыл в текстах различной дискурсивной принадлежности, собранные автором и полученные из других источников. Хотя многие из рассматриваемых в статье фактов фиксируются в научной литерату-
ре [9; 16], всестороннего научного (а тем более лингвистического) осмысления они пока не получили. Именно этим обусловлена н о -в и з н а данной работы, в которой попытка такого анализа предпринимается впервые. А к -ту альность исследования связана как с необходимостью осмысления освоения культурой рецепции наследия русского литературного авангарда, так и с необходимостью более детального анализа судьбы окказионализмов и процессов семантизации бессмысленного.
Рассмотрим конкретный языковой материал, в котором наблюдается окказиональная лексикализация фонетико-графического комплекса дыр бул щыл. Анекдот приписывает 3. Гиппиус высказывание, выражающее ее оценку русской революции: «дыр бул щыл - это то, что случилось с Россией» [11, с. 279]. Хотя ассоциативная отсылка к тексту Крученых в этом случае вряд ли может быть элиминирована, цитатность остается в фоне, а на первый план выступают совершенно иные смыслы, что обусловлено появлением у фонетико-гра-фического комплекса дыр бул щыл референта - постреволюционной России. Прежде всего, в этой фразе возможна приблизительная синонимизация выражения дыр бул щыл, т. е. его замена другими словами и выражениями. Синтаксически на эту роль подходят существительные катастрофа, крушение, крах, слом и т. д.; тот же смысл может быть выражен и посредством устойчивого выражения черт знает что. Синонимизация вряд ли может быть однозначной, поскольку такое употребление выражения дыр бул щыл в качестве самостоятельного цельного слова актуализирует целый пучок разнородных смыслов. Основанием для такого переосмысления строки Крученых служат внутренне присущие ей качества: комплекс дыр бул щыл является, во-первых, бессмысленным, во-вторых, нарушающим любые законы и ожидания, в-третьих, не-понятным,«непостижимым», в-четвертых, грубым, «варварским», лишенным гармоничности и изящества, т. е. свойств, которые мы привычно ассоциируем с поэзией. Все эти признаки с точки зрения сознания русского эмигранта, воспринимающего революцию как трагедию, несомненно, могут быть спроецированы на постреволюционную Россию. В рассматриваемом контексте цитатный аспект выражения дыр бул щыл, пожалуй, заключается лишь в его интерпретации как пророчества или предвестника роковых событий, которые преобразили Россию до неузнаваемости.
Другая заслуживающая внимания черта этого примера состоит в том, что выражение дыр бул щыл приобретает синтаксическую функцию - функцию подлежащего. осмысление стихотворения Крученых в терминах синтаксиса едва ли возможно: в силу отсутствия морфологических показателей мы не можем определить синтаксические функции отдельных графико-фонетических «слов» стихотворения. Функция подлежащего, приписываемая всему комплексу в целом, задается аналитически, местом данного выражения в структуре предложения. И наличие синтаксической функции является побочным эффектом лекси-кализации, сближающей изначально бессмысленное выражение с полноценной лексемой.
Синтаксически противоположный пример мы находим в философском тексте: Обычно логический предикат - это то выражение, которое занимает в предложении место сказуемого и зависимых от него слов. Вот, например: «кот черен», «кот ходит на задних лапах», «кот вождебен», «кот дыр бул щыл» -тут носитель русского языка всюду может высказать уверенное предположение, где субъект, а где - предикат. Но чем «черен» отличается от «вождебен» или «дыр бул щыл»? «Черен» еще что-то сказывает о самом предмете, о коте, в то время как «вождебен» и «дыр бул щыл» просто занимают место сказуемого, играя грамматическую, но не семантическую роль [10, с. 33]. Строка дыр бул щыл в этом примере фигурирует в качестве цельного слова, выполняющего функцию предиката. В этом случае также актуализируется такое изначально заложенное в произведении Крученых свойство, как бессмысленность, что подчеркивается соседством с более конвенциональным с точки зрения фонетической и грамматической формы, но также лишенным смысла окказионализмом вождебен. И в смысловом отношении этот пример беднее, поскольку он актуализирует лишь отсутствие смысла, вытесняя остальные потенциально присутствующие в выражении дыр бул щыл коннотации, которые так ярко подчеркнуты в высказывании 3. Гиппиус. Дыр бул щыл в рассматриваемом примере «синонимичен» слову ЫШп, которое начиная со времен стоиков и на протяжении Средних веков использовали как пример слова, лишенного смысла (см., например: [1, с. 229]).
В следующем примере, который мы находим в романе 3. Прилепина «Обитель», выражение дыр бул щыл фигурирует в качестве це-
языкознание
лостной единицы - имени существительного, являющегося ядром номинативного предложения: Дитя века, да? Начитались всякой дряни в детстве, наверное? Дыр бул щыл в штанах, навьи чары на уме, Бог умер своей смертью, что-то такое, да? [14, с. 21]. Предметная интерпретация выражения дыр бул щыл в штанах довольно затруднительна, поскольку допускает целый ряд вариантов. Помимо буквалистских прочтений, объединенных абстрактной идеей предметности, для этого выражения можно предложить и его интертекстуальную интерпретацию как контаминации дыр бул щыл и названия поэмы В.В. Маяковского «Облако в штанах», «общим знаменателем» которой является принадлежность обоих авторов к русскому футуризму. В целом отсылка к первым десятилетиям XX в. в этом ряду довольно очевидна: «Навьи чары» - это первое название трилогии Ф.К. Сологуба «Творимая легенда», фраза Бог умер своей смертью - косвенная (хотя и вряд ли точная в смысловом отношении) отсылка к идеям Ф. Ницше, которые в начале XX в. начали обретать влияние.
Особую группу составляют поэтические и прозаические примеры, в которых выражение дыр бул щыл осмысляется как имя собственное. Два примера из стихотворений Михаила Безродного приводит Г.А. Левинтон [9, с. 32]: 1) аще забуду тя / дырбулщыл / не взыщи и 2) жил да был / дыр булщыл. В этих примерах обращает на себя внимание фонетический аспект: между выражением дыр бул щыл и его окружением обнаруживаются аллитерации и ассонансы, а также общность ритмики. Так, в первом примере очевидны аналогии с фонетикой древнерусской и церковнославянской речи, во втором - структурная и фонетическая аналогия со стандартным сказочным зачином. Отметим, что эти аналогии вполне перекликаются с одной из линий авторской интерпретации стихотворения «Дыр бул щыл.», в соответствии с которой данное стихотворение аккумулирует характерные черты фонетики русского языка [6, с. 154-155].
Подобные ассонансные и аллитерационные обыгрывания характерны и для других авторов. В частности, здесь можно упомянуть стихотворения Вс. Некрасова (дыр /бул/щыл // кто-нибудь /еще был) [13, с. 96] и М. Сухотина (- дыр булщыл, /где ты был? /- На Фонтанке / водку пил) (оба стихотворения упоминаются в статье И.С. Скоропановой [16, с. 65]).
В романе Е. Радова комплекс дыр бул щыл становится именем одной из субличностей персонажа: Ольга Викторовна Коваленко (в
прошлом - Константин Устинович Черненко, Леонид Ильич Брежнев, Анька Сопливая, Джон Иванов, Мирза Каку-Таку, Ааоуи, Уиоо-ааа, дыр Бул щыл, Эжен Вальжан, Аркадий Заяицкий, Толька Тен, Сашка Ленин, Аристотель, А. Коваленко и другие) [15, с. 108]. В целом внутренние свойства выражения дыр бул щыл в этом примере проявлены слабо. Прежде всего, важны узнаваемость этого выражения, его необычность, причудливость, а также его функция в составе однородного ряда -эти качества в полной мере работают в контексте постмодернистской поэтики. Данный ряд имен следует оценивать в целом, учитывая наличие в нем реальных и вымышленных, конвенциональных и необычных, нагруженных историко-культурными коннотациями и лишенных таких коннотаций имен, в комплексе создающих типичный для постмодернистского текста эффект соединения несоединимого (важные наблюдения о роли и особенностях паратаксиса в поэтике постмодернизма содержатся в статье A.A. Вердеш [2]).
Особо следует упомянуть стихотворение Яна Сатуновского «Посещение A.E. Крученых» (цит. по: [9, с. 33]), в котором дыр бул щыл также преобразуется в имя собственное: Беленький, серенький дырбулщил: / - К Троцкому я не ходил, / к Сталину не ходил, / другие кадили... Особенность этого примера состоит в том, что в нем слово Дырбулщил выполняет функцию окказионального имени автора стихотворения, т. е. самого A.E. Крученых. По имеющимся данным, Ян Сатуновский был лично знаком с Крученых, бывал у него в гостях, а слова из стихотворения повторяют реальные слова поэта. С формальной точки зрения комплекс оценивается как существительное мужского рода, что можно мотивировать и его референциальной отнесенностью к самому Крученых, и его фонетической структурой (концевым твердым согласным, характерным именно для существительных мужского рода, ср.: тыл, посыл, настил и т. п.). Правда, формальная структура слова в этом случае вряд ли является основанием для использования комплекса дыр бул щыл в качестве имени. Это совпадение случайно, ассоциативная связь между самым известным стихотворением поэта и самим поэтом достаточно сильна, чтобы такое употребление было мотивированным независимо от формальных свойств звукового комплекса. Неточность воспроизведения оригинала в данном примере лишь отчасти объясняется стремлением следовать правилам русской орфографии (которые Крученых, несомнен-
но, целенаправленно нарушал), - по крайней мере, слитное написание и использование заглавной буквы в начале мотивированы его референцией к поэту и использованием комплекса в функции имени собственного.
Наконец, следует остановиться на примерах, в которых выражение дыр бул щыл переосмысляется по фонетической аналогии с существующими словами. Отличительная черта этих случаев состоит в том, что выражение дыр бул щыл, осмысляясь как слово, обретает грамматическую оформленность и даже способность к словоизменению.
В стихотворении Натальи Горбаневской (цит. по: [8, с. 30]) дыр бул щыл переосмысляется как дырбулщи, и семантика переосмысленного слова определяется созвучием его последнего слога со словом щи: Стихи мои, на-емшись дырбулщей, / захорошели, завелись, запели, / закапали, как капельки капели, / пронизывая существо вещей... В результате слово не только приобретает не свойственный ему смысл, но и используется как склоняемое существительное, парадигму которого можно без труда реконструировать. Стоит также обратить внимание на скрытую метафору, которая лежит в основе такого переосмысления. Название блюда щи служит основанием для метафорического переосмысления стихов как «пищи» для других стихов и их автора, т. е. репрезентирует вдохновение, которое в поэте рождает знакомство с произведениями другого поэта. Созвучие выходит за пределы формального, внешнего сходства, мотивируя семантику окказиональной лексемы.
В стихотворении А. Золотаревой [13, с. 38] дыр бул щыл также осмысляется как цельная изменяемая словоформа - глагол в форме прошедшего времени - на основании созвучия между конечными звуками -ыл и суффиксом прошедшего времени -ил/-ыл: Что я могу вообще обеща- / сутью скользящею дырбулща / смысл любой что твоя праща / речью раскручен... Такое чисто грамматическое переосмысление позволяет придать комплексу черты изменяемого слова и образовать форму деепричастия дырбулща и потенциально реконструировать остальные члены глагольной парадигмы (дырбулщить, дырбулщу, дырбулшишь и т. д.). Максимально близкими фонетически и морфологически получаемому таким образом «глаголу» являются глаголы тащить и лущить; менее близким в формальном плане, но, возможно, более близким в плане смысловом является глагол трепетать (трепеща, трепе-
щу и т. д.). В данном случае фонетическая аналогия также актуализирует некоторый смысл, хотя это явно смысл не лексический, а грам-магический: любые аналогии с другими глаголами в плане лексического значения вряд ли можно считать мотивированными, хотя глагольная функция и глагольная семантика очевидны.
Таким образом, мы можем выделить некоторые смысловые и формальные доминанты окказиональной лексикализации выражения дыр бул щыл. Изначальное отсутствие смысла у выражения дыр бул щыл является потенциальным условием для наделения его практически любым смыслом. Однако известный нам материал позволяет сделать вывод, что в семанти-зации данного выражения абсолютно преобладает опора на его внутренние свойства: изначальную асемантичность, разрушение языковых закономерностей, неблагозвучие (высказывание 3. Гиппиус), созвучие с другими словами (дыр бул щыл - щи) или грамматическими формами (дыр бул щыл - тащил, лущил.). Единственным классом случаев, выпадающим из этой тенденции, является осмысление выражения дыр бул щыл как имени собственного, хотя в одном из примеров это выражение метонимически связывается с его автором, т. е. также отсылает к контексту исходного поэтического высказывания.
Что касается формальной стороны, то выражение дыр булщыл, по своей природе асин-таксичное, получает синтаксическую функцию, которая выражается аналитически через контекст и порядок слов. Грамматическая неоформленность выражения дыр бул щыл создает условия для его использования в самых разных функциях; в исследованном материале это функции субъекта (подлежащего), предиката (сказуемого), главного члена номинативного предложения, обращения. Наконец, осмысление по созвучию с существующими словами сопровождается тем, что в отдельных случаях комплекс дыр бул щыл приобретает способность словоизменения, а следовательно, и выполнения им периферийных синтаксических функций: дополнения (наевшись дырбулщей) и обстоятельства (дырбулща).
При этом в смысловом, грамматическом и графическом планах преобладает нерасчленен-ное восприятие данного выражения, что явно противоречит его авторскому графическому оформлению как трех фонетико-графических «слов». Хотя такое целостное восприятие не всегда сопровождается соответствующим гра-
языкознание
фическим оформлением, т. е. устранением пробелов, в исследованном материале фиксируется спорадическое устранение пробелов между «словами» в исходном стихотворении A.E. Крученых, в результате чего мы получаем нерасчлененное графическое «слово» дыр-булщыл. Данный факт вряд ли можно рассматривать как ошибку или неточность в передаче исходного текста - такое написание оправдано осмыслением данного комплекса как слова (в том числе имени) и является его логичным следствием. Более того, в стихотворении Я. Сатуновского этот комплекс пишется не только слитно, но и с заглавной буквы, а в романе E. Радова с заглавной буквы пишется каждый его компонент, что полностью определяется функцией имени собственного, которую данный комплекс в заимствующих текстах выполняет.
В заключение отметим, что окказиональная лексикализация - это, по-видимому, еще одна из форм семантизации фонетико-гра-фического комплекса дыр бул щыл, изначально лишенного конвенционального смысла. В силу этого его целесообразно рассматривать наряду со стратегиями семантизации, о которых в связи со стихотворением Крученых нам уже приходилось писать [14]. Однако в отличие от рассмотренных ранее стратегий (внутри- и межязыковые соответствия, интертекстуальность, метаплазм, звукоподражание/звукопись, шифр, коммуникативное действие), которые являются интерпретационными, окказиональная лексикализация представляет собой наделение окказионального образования смыслом, который изначально ему не присущ, в новом самостоятельном высказывании. Можно сказать, что в этом случае некоторый семантически неопределенный речевой материал заимствуется говорящим/пишущим, произвольно наделяется им смыслом и используется в новом тексте в качестве более или менее конвенциональной единицы.
список литературы
1. Вдовина Г.В. Язык неочевидного. Учения о знаках в схоластике XVII в. М., 2009.
2. Вердеш A.A. «Открытые» языковые и речевые структуры в художественной литературе неклассической парадигмы // Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2015. № 5-1(47). С. 62-65.
3. Захаренко И.В. О целесообразности использования термина «прецедентное высказывание» // Язык, сознание, коммуникация. М., 2000. Вып. 12. С. 46-53.
4. Золотарева А.А. Зрелище. Книга стихов. M., 2013.
5. Иванов Г.В. Собрание сочинений в трех томах. Т. 2: Проза. M., 1994.
6. Клецкая С.И. Авто- и метакомментарии А. Крученых к стихотворению «Дыр бул щыл...» // Изв. Волгогр. гос. пед. ун-та. 2020. № 9(152). С. 151-157.
7. Клецкая С.И. К вопросу о стратегиях семан-тизации бессмысленного высказывания (на материале интерпретаций «дыр булщыл» А. Крученых) [Электронный ресурс] // Ыир науки. Социология, филология, культурология. 2020. Т. 11. № 3. URL: https://sfk-mn.ru/PDF/20FLSK320.pdf (дата обращения: 13.03.2021).
S. Костомаров В.Г., Бурвикова Н.Д. Как тексты становятся прецедентными // Русский язык за рубежом. 1994. № 1. С. 73-76.
9. Левинтон Г.А. Заметки о зауми. 1. Дыр, бул, щыл // Его же. Статьи о поэзии русского авангарда. Helsinki, 2017. С. 11-39.
10. Логинов Е.В. [и др.]. Пролегомены к проблеме божественного существования // Финиковый компот. Вып. 12: Доказательства бытия бога. 2017. С. 3-45.
11. Ыейлах M. «Слаще пенья итальянской речи...»: Из филологических мемуаров, 2 // LAUREA LORAE: сб. пам. Ларисы Георгиевны Степановой. СПб., 2011. С. 267-286.
12. Наринская А. «Это формула русской поэзии»: Станислав Красовицкий о 100-летии «Дыр бул щыл» Алексея Крученых // Коммерсантъ Weekend. 2013. № 5. С. 18.
13. Некрасов Вс. Живу вижу. M., 2002.
14. Прилепин З. Обитель. M., 2015.
15. Радов Е. Змеесос. M., 2019.
16. Скоропанова И.С. Игра смысла и нонсенса в поэме M. Сухотина «Дыр бул щыл по У Чен-Эню» // Русский язык в центре Европы. 2006. № 9. С. 61-72.
17. Janechek G. Zaum: The Transrational Poetry
of Russian Futurism. San Diego, 1996.
* * *
1. Vdovina G.V. Yazyk neochevidnogo. Ucheniya o znakah v skholastike XVII v. M., 2009.
2. Verdesh A.A. «Otkrytye» yazykovye i rechevye struktury v hudozhestvennoj literature neklassicheskoj paradigmy // Filologicheskie nauki. Voprosy teorii i praktiki. 2015. № 5-1(47). S. 62-65.
3. Zaharenko I.V. O celesoobraznosti ispol'-zovaniya termina «precedentnoe vyskazyvanie» // Yazyk, soznanie, kommunikaciya. M., 2000. Vyp. 12. S. 46-53.
4. Zolotareva A.A. Zrelishche. Kniga stihov. M., 2013.
5. Ivanov G.V. Sobranie sochinenij v trekh tomah. T. 2: Proza. M., 1994.
известия вгпу. филологические науки
6. Kleckaya S.I. Avto- i metakommentarii A. Kru-chenyh k stihotvoreniyu «dyr bulshchyl...» // Izv. Vol-gogr. gos. ped. un-ta. 2020. № 9(152). S. 151-157.
7. Kleckaya S.I. K voprosu o strategiyah seman-tizacii bessmyslennogo vyskazyvaniya (na materi-ale interpretacij «dyr bulshchyl» A. Kruchenyh) [Elektronnyj resurs] // Mir nauki. Sociologiya, filo-logiya, kul'turologiya. 2020. T. 11. № 3. URL: https:// sfk-mn.ru/PDF/20FLSK320.pdf (data obrashcheniya: 13.03.2021).
8. Kostomarov V.G., Burvikova N.D. Kak teksty stanovyatsya precedentnymi // Russkij yazyk za rubezhom. 1994. № 1. S. 73-76.
9. Levinton G.A. Zametki o zaumi. 1. Dyr, bul, shchyl // Ego zhe. Stat'i o poezii russkogo avangarda. Helsinki, 2017. S. 11-39.
10. Loginov E.V. [i dr.]. Prolegomeny k probleme bozhestvennogo sushchestvovaniya // Finikovyj kompot. Vyp. 12: Dokazatel'stva bytiya boga. 2017. S. 3-45.
11. Mejlah M. «Slashche pen'ya ital'yanskoj rechi...»: Iz filologicheskih memuarov, 2 // LAUREA LORAE: sb. pam. Larisy Georgievny Stepanovoj. SPb., 2011. S. 267-286.
12. Narinskaya A. «Eto formula russkoj poezii»: Stanislav Krasovickij o 100-letii «Dyr bul shchyl» Alekseya Kruchenyh // Kommersant» Weekend. 2013. № 5. S. 18.
13. Nekrasov Vs. Zhivu vizhu. M., 2002.
14. Prilepin Z. Obitel'. M., 2015.
15. Radov E. Zmeesos. M., 2019.
16. Skoropanova I.S. Igra smysla i nonsensa v poeme M. Suhotina «Dyr bul shchyl po U Chen-Enyu» // Russkij yazyk v centre Evropy. 2006. № 9. S. 61-72.
Occasional lexicalization
of "Dyr bul shchyl" by A. Kruchenykh
The article deals with the analysis of the occasional lexicalization of the first line of the poem "Dyr bul shchyl" by A.E. Kruchenykh in the result of its integration into the poetic, prosaic, publicistic and philosophical texts without the context of the direct quotation. There are revealed the semantic and formal and grammar (morphological and syntactical) effects.
Key words: dyr bul shchyl, Kruchenykh, occasional word, neologism, lexicalization.
(Статья поступила в редакцию 29.03.2021)
ЧЕНЬ ШАОСЮН (Шанхай, КНР)
явление
эмоционально-оценочной фразеологической энантиосемии пословиц и поговорок китайского языка в сравнении с русскими эквивалентами
Рассматриваются особенности фразеологической энантиосемии пословиц и поговорок китайского языка в сравнении с эквивалентами русского языка. Подчеркивается, что изучение данной темы имеет национальную и лексическую значимость.
Ключевые слова: энантиосемия, фразеологизм, устойчивый речевой оборот, эмотивность, полиэмотивность, мелиорация, пейорация.
Постановка проблемы. Фразеология как языковое явление привлекает внимание языковедов мира с середины XIX в. Несмотря на значительные достижения в изучении фразеологии, многие проблемы еще остаются неисследованными. Практически отсутствуют работы, в которых была бы рассмотрена с разных сторон энантиосемия на лексическом уровне, и еще меньше - на уровне фразового единства, что и обусловило выбор темы нашего исследования.
Актуальность статьи обусловлена отсутствием системного подхода в исследовании фразеологической энантиосемии. целью статьи является выявление энантиосемии как противоположной по знаку оценки на примере пословиц и поговорок в сравнении двух языков, а также изучение внутрисистемных и межсистемных связей данных фразеологизмов.
Объектом данной статьи является группа идиом китайского языка в сравнительном аспекте с эквивалентами русского языка. Предметом исследования является эмоционально-оценочная энантиосемия пословиц и поговорок китайского языка в переводе на русский язык. Материалом исследования послужили фразеологизмы китайского языка (а именно пословицы и поговорки) и варианты их перевода на русский язык.
По образному и вместе с тем очень точному определению известного русского литературного критика В.Г. Белинского, фразеоло-
О Чень Шаосюн, 2021
