Обзор журналов и новые книги Текст научной статьи по специальности «История и археология»

Санкт-Петербургская православная духовная академия

Архив журнала «Христианское чтение»

Обзор журналов и новые книги:

1. Крестов С. О соборах юго-западной Руси XV-XVII веков. Царь и церковные московские соборы XVI и XVII столетий

2. К.Х. Систематический указатель статей, помещенных в журнале «Труды Киевской духовной академии» за 1860-1904 г.

(Киев, 1905 г.)

Опубликовано:

Христианское чтение. 1906. № 11. С. 907-932.

@ Сканированій и создание электронного варианта: Санкт-Петербургская православная духовная академия (www.spbda.ru), 2009. Материал распространяется на основе некоммерческой лицензии Creative Commons 3.0 с указанием авторства без возможности изменений.

СПбПДА

Санкт-Петербург

2009

Обзоръ журналовъ и новыя книги.

і.

О соборахъ юго-западной Руси XV—XVII вѣковъ. — Царь и церковные московскіе соборы XVI и XVII столѣтій.

вЗЛОЖИМЪ содержаніе двухъ статей „Богословскаго Вѣстника“: „О соборахъ юго-западной Ру си XY—XYII вѣковъ“ А. И. Покровскаго (кн. IX) и „Царь и церков-

ные московскіе соборы XY1 и XYII столѣтій“ про-

I фессора Н. О. Каптерева (кн. X—XI). Обѣ статьи имѣютъ въ виду предстоящій помѣстный соборъ русской церкви и желаютъ освѣтить нѣкоторыя стороны итого дѣла.

Нынѣшній юго-западный край принадлежитъ къ составу тѣхъ исконно-славянскихъ областей, откуда, по выраженію лѣтописца, „пошла есть русская земля“; но съ теченіемъ времени Малая Русь подпадаетъ подъ дѣйствіе различныхъ стороннихъ вліяній и, терпитъ сильныя стѣсненія своей православной вѣры и русской [народности, пока, при Алексѣѣ Михайловичѣ, Малая Русь снова не соединяется съ Великой. Особенно тяжелымъ для православныхъ сыновъ ея временемъ былъ болѣе чѣмъ двухвѣковой періодъ существованія у ней отдѣльной, Кіевской митрополіи. Въ политическомъ отношеніи юго-западная Русь довольно рано подпала подъ власть иновѣрныхъ государей, сначала литовскихъ, а потомъ польскихъ. Для объединенія русскаго народа съ своими націями литовско-польскіе короли стали заботиться объ уничтоженіи религіозной розни, плодомъ чего и была такъ называемая церковная унія. ..Она имѣла для правослак-

наго населенія двоякую опасность: съ одной стороны, она непосредственно и прямо угрожала чистотѣ благочестія и вѣры; съ другой она постоянно колебала самые устои русской народности и въ будухцемч> грозила утратой національной самобытности и сліяніемч» съ польской народностью?“ Еще „со времени Гродельскаго сейма (1413 г.) православное населеніе литовскаго княжества устранено было отъ совѣта державной думы и отъ всякихъ общественныхъ достоинствъ и должностей“. Съ эпохи же политической Люблинской уніи 11569 г ), отдавшей Литву подъ власть католической Полыни, стѣсненіе православія и успѣхи католицизма пошли впередъ быстрыми шагами. Православіе терпѣло униженія всякаго рода: въ оффиціальныхъ бумагахъ православіе называли „схизмою“, православные храмы „синагогами“, постройка новыхъ церквей и починка обветшавшихъ воспрещалась, въ отправленіи, даже въ торжественные праздники священнослуженій православные были стѣснены; но больше всего зла приносило право „патронатства“, въ силу котораго литовскіе государи считали себя „верховными распорядителями всѣхъ церковныхъ и монастырскихъ земель“ и раздавали ихъ по своему усмо-трѣнію различными, епископами,, архимандритамъ и настоятелямъ. Примѣру королей слѣдовали и богатые феодалы-помѣщики. Такая экономическая зависимость тяжело отражалась на положеніи западной іерархіи, такъ что въ концѣ концовъ высшая іерархія измѣнила народу и предалась на сторону правительства. „Главные вожди церкви, архипастыри, потерявшіе почти всякое значеніе въ глазахъ своихъ пасомыхъ, оставались духовными сановниками только по имени и по одеждѣ, а на дѣлѣ это были настоящіе свѣтскіе паны, изъ среды которыхъ и избирались: жили и дѣйствовали какъ паны, заботились только о собственныхъ имѣніяхъ и интересахъ. Нѣкоторые епископы сожительствовали съ женами. Вообще авторитетъ западно-русской іерархіи въ разсматриваемое время былъ поколебленъ и мнѣніе о ней въ обществѣ было очень незавидное. Скоро іерархія во главѣ сь митрополитомъ перешла на сторону уніи и въ союзѣ съ католическимъ правительствомъ стала дѣйствовать во вредъ православно-народнымъ интересамъ. Главными дѣятелемъ на данпомъ поприщѣ былъ православно-русскій народъ, главнымъ потому, что въ борьбѣ за свои интересы онъ, не встрѣтивши поддержки со стороны іерархіи, издавна привыкъ надѣяться

только на сѳбя и грудью отстаивать свою свободу. Борьба народа противъ его угнетателей приняла, главнымъ образомъ, церковно-религіозную окраску и заставила принять самое широкое участіе въ дѣлахъ своей церкви. Что касается заслугъ частныхъ лицъ, то слѣдуетъ упомянуть Ивана Юрьевича Мстиславскаго (XV в.), Михаила Александровича ('луцкаго (XV в.), Ивана Семеновича и Юрія Семеновича Гольшанскихъ (XV в.). „Всѣ они широко благотворили церквамъ и монастырямъ, пользуясь своимъ правомъ владѣтельнаго патроната“. Въ XVI и XVII вѣкахъ, въ эпоху торжества уніи, пріобрѣли извѣстность борьбой съ уніей князья Острож-скіе, князь Курбскій, графъ Ходкевичъ, князья Масальскіе, Мстиславскіе, Соколинскіе, Четвертинскіе и др. Еще важнѣе дѣятельность братствъ, такъ какъ отдѣльныя лица изъ защитниковъ православія иногда превращались въ его противниковъ. Особенную важность имѣетъ одна сторона дѣятельности братствъ—участіе въ выборѣ духовенства, въ наблюденіи и контролѣ надъ нимъ, а также въ совмѣстномъ съ іерархіей рѣшеніи своихъ церковныхъ дѣлъ. Въ юго-за-надной Руси въ лицѣ свѣтской власти и высшаго духовенства предъ народомъ встала сильная угроза какъ православію, такъ и самой ниціональности. Это сильнѣе сплотило общину и вызвало ее къ болѣе активной роли. Хотя церковныя братства были учрежденіями всесословными, но сложилось такъ, что главную роль въ этихъ братствахъ стали играть міряне. Это ненравилось высшей іерархіи, что вызывало продолжительную и упорную борьбу, напр. Львовскаго братства съ своимъ епископомъ Гедеономъ Болобано-вымъ. Несочувствіе епископовъ братствамъ объясняется тѣмъ, что братства „широко и могуче воздѣйствовали на церковно-общественную жизнь, что они, въ извѣстной степени, какъ бы замѣняли собою фигуру мѣстнаго епископа, а нерѣдко и обличали его дѣятельность, если видѣли въ ней уклоненіе отъ правильной церковной дисциплины, или даже измѣну православію“. Право разслѣдовать и провѣрять на мѣстѣ всѣ „кривды, шкоды и тяжкости“ за Львовскимъ братствомъ было утверждено формальнымъ указомъ короля. „Чѣмъ замѣтнѣе и неразборчивѣе въ средствахъ становилась политика уніатовъ и католиковъ, тѣмъ энергичнѣе и сильнѣе развивалась и противодѣйствующая ей работа православныхъ братствъ“. Особенно оживи.ть и поднялъ духъ старинныхъ братствъ пріѣздъ

на Русь двухъ восточныхъ патріарховъ: антіохійскаго Іоакима (1586 г.) и іерусалимскаго Іериміи II (1589 г.). Львоп-ское братство получило отъ Іакима право обличать всѣхъ, противныхъ закону Христову, не исключая и самихъ епископовъ: патріархъ же Іеремія, подтвердивъ всѣ эти права, распространилъ ихъ еще на два братства Виленское и Могилевское. Братства, дѣйствительно, оправдали оказанное имъ высокое довѣріе со стороны восточныхъ святителей: они сгруппировали около себя лучшія силы тогдашняго православнаго общества. Особенно геройской защитой выдавалось Виленское братство, находившееся въ самомъ центрѣ враждебнаго лагеря. „Оно разсыпало по всей Литвѣ посланія къ различнымъ братствамъ и прочимъ ревнителямъ православія и въ этихъ посланіяхъ просило помощи и содѣйствія, завязывало сношенія съ казаками, созывало въ Вильнѣ съѣзды православныхъ, заставляло братскихъ проповѣдниковъ публично защищать правоту своего дѣла, добилось возстановленія высшей іерархіи для западнаго края, издавало сочиненія въ защиту своихъ правъ,—однимъ словомъ, явилось славной опорой для западнаго православія и могущественнымъ двигателемъ исторической западно-русской жизни. Въ этомъ же духѣ дѣйствовали братства: Могилевское, Минское, Пинское, Луцкое, Кіевское и другія“. Противники обвиняли братства въ непризнаніи іерархическаго авторитета, но братства въ принципѣ необходимости и значенія іерархіи не отвергали; они заботились лишь о томъ, чтобы, „сама іерархія стояла на должной высотѣ и отказывала въ повиновеніи такой, которая роняла свое достоинство“. Изъ всего сказаннаго авторъ дѣлаетъ выводъ, что въ церковномъ управленіи монополія одной высшей іерархіи—ея епископовъ и митрополитовъ—можетъ быть опасна и прямо даже гибельна для интересовъ вѣры и церкви, и что для цѣлости и чистоты церкви необходимо широкое участіе въ ея управленіи и жизни представителей отъ низшаго клира и вѣрующихъ мірянъ. Во второй части своей статьи авторъ утверждаетъ го положеніе, что на юго-западныхъ соборахъ присутствовали не одни епископы, но также и представители чернаго и бѣлаго духовенства и всего православнаго народа. Относительно древнѣйшаго собора, происходившаго при Витовтѣ 15 ноября 1415 или 1416 года по дѣлу объ отдѣленіи литовской митрополіи отъ московской и о поставленіи особаго кіевскаго

митрополита Григорія Цамблака, извѣстно, что Витовтъ собралъ на этотъ соборъ не только епископовъ, но и архимандритовъ, игуменовъ, благоговѣйныхъ иноковъ и священниковъ, а равно князей литовскихъ, вельможъ и бояръ, и что соборъ постановилъ свое рѣшеніе „по совѣту всѣхъ этихъ лидъ“. Потомъ авторъ называетъ соборы: 1509 года, бывшій въ Вильнѣ по иниціативѣ митрополита Іосифа Солтана „о церковныхъ вещахъ и объ исправленіи дѣлъ духовныхъ“; 1511 года, состоявшійся въ управленіе того же Іосифа Солтана по поводу прославленія памяти преп. Елисея Лавришевскаго; 1522 года, происходившій въ- городѣ Львовѣ, при пріѣздѣ въ него новопоставленнаго епископа Макарія, и обсуждавшій права и обязанности епископа и подчиненнаго ему духовенства; 1558 года, созванный по иниціативѣ митрополита Сильвестра Белькевича для разсужденій „къ постановленію вѣры и закона христіанскаго“; 1540 года, состоявшійся въ Нов-городкѣ Литовскомъ 22 февраля, на которомъ присутствовало четверо знатнѣйшихъ свѣтскихъ особъ; 1589 года, состоявшійся въ Вильнѣ въ августѣ, по случаю прибытія сюда константинопольскаго патріарха Іереміи, возвращавшагося изъ Москвы послѣ учрежденія въ ней патріаршества; 1590 года, происходившій въ Брестѣ и постановившій быть соборамъ здѣсь ежегодно (около 27 іюня), съ участіемъ на нихъ не только всѣхъ епископовъ, но и архимандритовъ, игуменовъ, протопоповъ и священниковъ „въ письмѣ Божіемъ наученныхъ“; 1594 года, изъ грамоты котораго видно, что количество церковныхъ братствъ и число ихъ представителей къ этому времени сильно возросло,—„на соборѣ, по ея свидѣтельству, присутствовали послы отъ братствъ Виленскаго, львовскаго, брестскаго, красноставскаго, голыпанскаго, Городецкаго, галицкаго, бѣльскаго и многихъ другихъ“. Въ 159о году была заключена унія. Это обстоятельство еще сильнѣе сплотило ряды православныхъ мірянъ и вызвало, энергичный протестъ съ ихъ стороны. Сильный и энергичный голос ъ роздался противъ уніи со стороны князя Константина Острож-Скаго. Возсталъ противъ уніи и бывшій ея защитникъ—епископъ Гедеонъ Болобанъ, прежній противникъ Львовскаго братства, а теперь примирившійся съ нимъ. По словамъ Гедеона, унія заключена, вопреки правиламъ и обычаямъ православной вѣры „безъ вѣдома и дозволенія патріарховъ, безъ воли свѣтскихъ сословій... безъ согласія которыхъ мы ни-

чего дѣлать и рѣшать не желаемъ“. Здѣсь удостовѣряется „древность традиціи южно-русской православной церкви—не предпринимать никакого важнаго рѣшенія безъ общаго согласія всѣхъ членовъ церкви, а слѣдовательно и мірянъ, притомъ не только родовитыхъ и важныхъ, но и простыхъ обывателей“. Протестовало и низшее православное духовенство противъ такого епископальнаго произвола, какъ это видно изъ письма виленскаго духовенства къ воеводѣ Ѳеодору Скуминѣ. Протестовавшіе терпѣли наказаніе, но протеста не оставляли. Особенно сильно пришлось пострадать Стефану Зизанію, знаменитому впленскому проповѣднику. Митр. Михаилъ Рагоза лишилъ Зизанія „не только права проповѣ-дывать въ церкви, но даже читалъ и пѣть на клиросѣ“. Рѣшительное столкновеніе православной и уніатской партій и ихъ окончательное раздѣленіе произошло на Брестскомъ соборѣ 1596 года. „Православная сторона здѣсь была представлена гораздо богаче и полнѣе“. На этомъ соборѣ ихъ было пять человѣкъ восточныхъ епископовъ и архимандритовъ. Изъ нихъ во главѣ собора стояли два патріаршихъ экзарха: Никифоръ—замѣститель константинопольскаго патріарха и Кириллъ Лукарисъ—александрійскаго. „Изъ русскихъ на сторонѣ православныхъ было только два епископа: Гедеонъ Болобанъ, епископъ львовскій и Михаилъ Колы-стенскій, епископъ перемышльскій“. Но съ ними архимандритовъ, игуменовъ, протоіереевъ, священниковъ было болѣе 200 человѣкъ. Были тутъ и вельможи, среди которыхъ особенно выдавались: князь К. К. Острожскій, князь А. К. Ост-рожскій, воевода волынскій, стольникъ волынскій Андрей Боговитинъ, судья земскій луцкій—Чапличъ, судья городской Владимірскій—Павловичъ и многіе другіе. „Въ числѣ пословъ одни были отъ воеводствъ и повѣтовъ: литовскаго, кіевскаго, р\тескаго. волынскаго, брацлавскаго, леремышль-скаго, пинскаго; другіе отъ городовъ: Вильны, Львова, Пин-ска, Бѣльска, Бреста, Каменца Подольскаго, Кіева, Владиміра, Минска, Слуцка и другихъ; третья отъ братствъ: виленскаго и Львовскаго“. Самъ король и митрополитъ приглашали на этотъ соборъ своими грамотами всѣхъ православныхъ; поэтому неудивительно, что на соборъ съѣхалось такое множество не однихъ духовныхъ, но и мірянъ. Уніатская партія была составлена гораздо хуже и бѣднѣе, хотя и здѣсь были епископы, послы папы и представители короля.

Уніатская партія путемъ разныхъ обмановъ и интригъ не допустила православныхъ до совмѣстнаго обсужденія вопроса, такъ что православные выдѣлились въ особый соборъ, раздѣлившисъ на два кола: духовное и свѣтское. Первое имѣло своими предсѣдателями патріаршихъ экзарховъ Никифора и Кирилла, а второе—князя К. К. Острожскаго. Въ засѣданіе на третій донь „было получено извѣстіе, что явились королевскіе послы въ качествѣ делегатовъ уніатскаго собора и желаютъ говорить съ депутатами православнаго собора“. Въ числѣ прибывшихъ былъ извѣстный іезуитъ Петръ Скарга. Своимъ краснорѣчіемъ онъ хотѣлъ склонить на свою сторону князя Острожскаго и его сына Александра, но безуспѣшно. Отъ духовнаго коло и отъ свѣтскаго выдѣлились по четыре депутата, къ которымъ присоединились еще два епископа и нѣсколько священниковъ, и вступили въ состязаніе съ королевскими послами. Послы упрекали православныхъ владыкъ въ ренегатствѣ дѣлу уніи, упрекали за униженіе собора, собравшись не въ церкви, а въ гостинницѣ, упрекали и за допущеніе къ обсужденію этого дѣла свѣтскихъ людей. Отсюда видно, что противниками допущенія мірянъ на соборъ были не православные, а католики. На четвертый день соборы закончили свое дѣло, уніатскій соборъ призналъ и торжественно подтвердилъ унію, а православный—торжественно осудилъ ее, низложивъ митрополитовъ и епископовъ, ее принявшихъ. „Мы протестуемъ,—постановили православные,—противъ всѣхъ этихъ лицъ и ихъ несправедливаго дѣянія и обѣщаемъ не только не подчиняться, но съ Божіей помощью, всѣми силами, сопротивляться имъ, а наше постановленіе, сдѣланное противъ нихъ, будемъ подкрѣплять и утверждать всѣми возможными средствами и особенно нашими просьбами предъ его королевской милостію“. Оба собора—православный и уніатскій—представили свои постановленія на утвержденіе короля Сигизмунда III. Королъ могъ утверждать постановленіе только уніатскаго собора; православные же, какъ со стороны короля, такъ особенно со стороны митрополитовъ и епископовъ уніатовъ, подверглись всевозможнымъ преслѣдованіямъ. Защитниками православныхъ выступили православные братства и вліятельные князья и паны, находившіе себѣ поддержку со стороны восточныхъ патріарховъ. Наибольшее число посланій было получено со стороны Мелетія Пигаса, знаменитаго патріарха

александрійскаго. „Участіе нѣкоторыхъ, наиболѣе сильныхъ и вліятельныхъ мірянъ въ дѣлахъ православной церкви выражалось, напримѣръ, въ такомъ характерномъ фактѣ, какъ постановленіе Минскаго съѣзда дворянъ 1612 года, въ которомъ они обязались грудыо отстаивать интересы православной церкви и въ частности—основаннаго здѣсь монастыря и церкви св. апостоловъ Петра и Павла. Подъ этимъ постановленіемъ имѣются печати и подписи 52 лицъ, наиболѣе видныхъ дворянскихъ фамилій. Самымъ тяжелымъ временемъ для православной церкви въ юго-западной Руси были первые 25-ть лѣтъ послѣ Брестскаго собора; улучшеніе началось съ 1620 года—съ пріѣзда въ Кіевъ іерусалимскаго патріарха Ѳеофана. Ѳеофанъ возвращался изъ Москвы, послѣ возведенія въ патріарха московскаго Филарета Никитича, отца царя. И вотъ отрядъ запорожцевъ, во главѣ съ гетманомъ Петромъ Сагайдачнымъ, съ честію встрѣтилъ Ѳеофана и пригласилъ въ Кіевъ. Здѣсь они предложили патріарху рукоположить имъ епископовъ, Ѳеофанъ сначала боялся короля и ляховъ, но Сагайдачный и все казачество дали клятву, что они берутъ Ѳеофана на свою опеку, и патріархъ согласился. По выбору казаковъ, въ глубокой тайнѣ отъ латинопольскихъ и уніатскихъ властей, была совершена хиротонія— „Исаи Конинскаго въ епископа перемышльскаго, Іова Борецкаго въ митрополита кіевскаго и галицкаго и Мелетія Смот-рицкаго въ архіепископа полоцкаго, а впослѣдствіи еще трехъ лицъ на каѳедры—владиміро-волынскую, холмскую и луцкую. Честь и слава запорожскому казачеству, которое, главнымъ образомъ, заботилось о возстановленіи западно-русской церковной іерархіи“. Возстановленіе іерархіи сопровождалось важными послѣдствіями. Такъ, однимъ изъ первыхъ послѣдствій былъ соборъ, созванный въ Кіевѣ въ 1621 году и болѣе извѣстный подъ именемъ „совѣтыванія о благочестіи“. На немъ не только не было ни какого принципіальнаго отрицанія участія мірянъ въ церковной жизни, но, наоборотъ, было выражено ясное желаніе ихъ широкаго привлеченія къ церковнымъ интересамъ. При этомъ соборъ высказался, чтобы соборы собирались ежегодно. Но извѣстіе о соборѣ дошло до насъ отъ 1627 года. Соборъ состоялся въ Кіевѣ и въ числѣ его членовъ были и міряне. Въ слѣдующемъ 1628 году состоялся первый полный православный соборъ. Иниціаторомъ этого собора былъ митрополитъ Іовъ

Борецкій; соборъ открылся 16 августа въ Кіево-Печерской Лаврѣ. Однимъ изъ главныхъ дѣяній этого собора былъ судъ и обличеніе Мелетія Смотрицкаго, заподозрѣннаго въ уніи. На соборѣ принимали участіе міряне и бѣлое духовенство. Обращаетч> на себя вниманіе Кіевскій соборъ 1629 года, созванный тіо иниціативѣ короля Сигизмунда III и съ согласія митрополита Іова Борецкаго, утвердившаго приглашеніе „своей властной рукой“. На соборъ приглашались люди всякаго достоинства духовнаго и свѣтскаго, высокаго шляхетскаго и нижайшаго Посполитаго Стану. Но такъ какъ соборъ, по мыслѣ короля, имѣлъ цѣлью примирить православныхъ съ уніатами, то вызвалъ противъ себя довольно рѣзкія возраженія. Напр., протестація кіевскаго воеводства звучитъ опредѣленно и рѣзко. Въ ней сказано, что если соборъ сдѣлаетъ „постановленія, противныя благочестію и нарушающія древнія права и привиллѳгіи православнаго русскаго народа, то постановленія таковыя будутъ считаться не обязательными и не дѣйствительными“. Запорожское ко-зачество, которому умышленно не было послано приглашеніе на соборъ, избрало двухъ „товарищей“ и послало ихъ на соборъ. Андрей Лагода и Сапронъ Сосимовичъ, посланные, сыграли видную роль на соборѣ. Когда стали требовать ихъ удаленія съ собранія собора, казацкіе депутаты сильно запротестовали противъ этого и потребовали распу-щенія самаго собора, какъ неправильно созваннаго. На четвертый день всѣ убѣдились, что такой соборъ, дѣйствительно, состояться не можетъ, и уніатскіе планы короля потерпѣли пораженіе. Этотъ соборъ открылся 29 іюня, а въ октябрѣ того же 1629 года состоялся уніатскій соборъ въ городѣ Львовѣ, на которомъ были всѣ уніатскіе епископы, въ томъ числѣ и Мелетій Смотрицкій, только что измѣнившій православію, а міряне отсутствовали, что „составляетъ типичную черту католическихъ соборовъ“. Вскорѣ послѣ названныхъ соборовъ на каоедру православной кіевской митрополіи взошелъ одинъ изъ достойнѣйшихъ ея іерарховъ—извѣстный Петръ Могила. Одной изъ важныхъ мѣръ Петра Могилы было „устройство ежегодныхъ епархіальныхъ соборовъ, какъ въ своей митрополичьей области, такъ и въ другихъ подвѣдомственныхъ ему епархіяхъ“. Состоялся при Петрѣ Могилѣ и одинъ большой, полный соборъ, изъ представителей отъ всѣхъ епархій его митрополіи. Разумѣемъ кіевскій со-

боръ 1640 года. Если на ежегодные „пастырскіе соборики“, гдѣ, по самому характеру ихъ. исключалась потребность въ присутствіи мірянъ, міряне не приглашались, то въ пригласительной грамотѣ на кіевскій соборъ 1640 года митрополитъ Петръ Могила писалъ: „на этотъ соборъ мы зовемъ именемъ Господнимъ и просимъ, какъ вашу честь—духовныхъ, преимущество имѣющихъ и къ совѣщанію духовному способныхъ, такъ и ихъ милостей—свѣтскихъ братій, ревнующихъ о благочестіи и свѣдущихъ въ правилахъ церковныхъ“. Православные епископы лично на этомъ соборѣ не присутствовали, ихъ шокировало слишкомъ широкое представительство отъ мірянъ; тѣмъ не менѣе соборъ состоялся и происходилъ цѣлыхъ десять дней. Главнымъ предметомъ его занятій были разсмотрѣніе и одобреніе новаго „Православнаго Катихизиса“, извѣстнаго подъ именемъ Катихизиса Петра Могилы. Чрезъ шесть лѣтъ Петръ Могила умеръ (31 декабря 1646) г.); чрезъ восемь лѣтъ послѣ смерти Петра Могилы состоялось политическое присоединеніе Молороссіи къ Москвѣ (1654 г.); спустя 30-ть лѣтъ съ небольшимъ послѣдовало и церковное соединеніе кіевской митрополіи со всероссійскимъ патріархатомъ (1687 г.). Это событіе служитъ для автора хронологическою гранью и онъ далѣе дѣлаетъ общую характеристику соборовъ юго-западной Руси. По его мнѣнію, соборы „сослужили тамъ огромную службу, дѣлу православія и національности“,— „они соединили разрозненныя силы православной іерархіи, ставропигіальныхъ братствъ, монастырей и всего православнаго народа во главѣ съ князьями и панами, чрезъ это они создали надежный оплотъ православію и дали мужественный отпоръ уніи“. Уніаты предпочитали соборы изъ однихъ епископовъ, иногда допускали на соборы монаховъ—базиліанъ, какъ усердныхъ поборниковъ папства и въ крайнемъ случаѣ нѣкоторыхъ изъ числа бѣлаго духовенства (протопоповъ); но они принципіально отрицали участіе на соборахъ мірянъ, дѣлая исключеніе лишь для назначенныхъ королемъ польско-католическихъ комиссаровъ. Православные, наоборотъ, признавали безусловно необходимымъ участіе на соборѣ мірянъ, свободно выбранныхъ отъ различныхъ повѣтовъ, братствъ, приходовъ и городовъ. Соборы уніатовъ всегда дѣйствовали во вредъ истинно-церковнымъ интересамъ; наоборотъ, соборы, собиравшіеся при участіи духовенства и мірянъ, „со-

провождались важными и благодѣтельными послѣдствіями для интересовъ православія и національности: они спасли дѣло православной вѣры и русской народности отъ враждебныхъ натисковъ польско-католической пропаганды и влили живительную струю въ общецерковную жизнь и національное самосознаніе православнаго русскаго народа“.

Этой рѣчи о юго-западныхъ соборахъ авторъ предпосылаетъ замѣчаніе по адресу тѣхъ членовъ нынѣ возобновившагося „предеоборнаго присутствія“, въ рѣчахъ которыхъ недавно сказалось ультра-консервативное направленіе. Изъ исторіи древней церкви они готовы создать какой-то фетишъ, хотя бы для неразумнаго поклоненія ему. Между тѣмъ „исторія, по замѣчанію В. В. Болотова, есть только полезный архивъ, никакъ не сводъ законовъ“. И та реформа, которая дѣйствительно отвѣчаетъ потребностямъ даннаго времени и оправдала себя фактически хорошими результатами, есть реформа истинно-каноническая, не имѣй она за себя даже пи единаго прецедента“. Если такова истинно-научная и единственно объективная точка зрѣнія на различныя каноническія ссылки и церковно-историческія справки, то съ другой стороны нельзя не обращаться и къ фактам и церковной исторіи, особенно въ виду существованія такихъ ревнителей церковной старины, которые „могутъ убѣдиться лишь доводами церковной археологіи, ея исторіи и каноники“. Авторъ называетъ исторію „своей лучшей союзницей“, тѣмъ драгоцѣннымъ капитальнымъ архивомъ, откуда всегда можно извлечь полезную для дѣла справку, если приступать къ этому архиву съ надлежащей критической осторожностью. Разнообразное рѣшеніе однихъ и тѣхъ же, нерѣдко довольно важных'ь, каноническихъ вопросовъ поучительно въ томъ отношеніи, что даетъ наглядн\чо картину приспособляемости церковнаго права къ потребностямъ и запросами^ времени и исключаетъ „самую мысль о прямолинейной неподвижности каноническаго права и его яко бы вѣчной неизмѣнности“. Затѣмъ, „еще большую важность имѣетъ всестороннее историческое освѣщеніе тѣхъ явленій церковной жизни и канонической практики, которыя являются ненормальными или отжившими“. Наконецъ, важное значеніе имѣютъ тѣ положительныя историческія справки, которыя „заключаютъ въ себѣ нѣчто аналогичное нашему современному состоянію церковной жизни и преподаютъ намъ прямые назидательные уроки“. Приве-

61

денныя авторомъ данныя изъ исторіи юго-западныхъ соборовъ даютъ отвѣтъ на „спорный въ наше время вопросъ о составѣ предстоящаго церковнаго собора и о роли на немъ епископата, клира и православнаго народа?

Въ статьѣ „Царь и церковные московскіе соборы XVI и XVII столѣтій“ проф. Каптеревъ на вопросъ: на какихъ основаніяхъ и какъ именно будетъ перестраивать нашу церковную жизнь будущій всероссійскій церковный соборъ,—отвѣчаетъ, что „извлеченіе принциповъ, началъ и нормъ изъ древнихъ каноновъ для благоустроенія русской современной церковной жизни, дѣло само по себѣ хорошее и совсѣмъ не лишнее“, но подъ тѣмъ лишь условіемъ, если „тщательно и по возможности всесторонне будетъ изучена и русская церковная жизнь въ ея историческомъ прошломъ и современномъ настоящемъ“. Всѣ древніе каноны возникли и извѣстнымъ образомъ формулировались по требованію извѣстнаго времени и извѣстныхъ обстоятельствъ и имѣли въ виду удовлетворить нуждамъ современной имъ церковной жизни. Поэтому они не могутъ быть точно прилагаемы къ совершенно другому времени и къ другимъ обстоятельствамъ и условіямъ, тѣмъ болѣе, что внѣшнія формы своего строя церковь всегда устрояетъ въ соотвѣтствіи съ формами того государства, среди котораго она существуетъ и дѣйствуетъ. Порядки церковные приспособляются къ порядкамъ государственнымъ, почему перемѣны въ послѣднемъ „всегда вызываютъ соотвѣтствующія перемѣны и въ порядкахъ церковныхъ“. Вѣдь условія духовнаго и самого религіозно-церковнаго развитія, вся его культура могутъ быть совершенно иныя, нежели какія были въ старой Византіи и что хорошо и пригодно было тамъ, нехорошо и непригодно у насъ. „Въ виду этого, казалось бы, ближе и естественнѣе начать реформу нашей современной церковной жизни съ изученія именно ея собственнаго прошлаго и въ немъ прежде всего искать указаніи какъ на наши сильныя, такъ и на наши слабыя церковныя стороны“. По мнѣнію автора, „одною изъ самыхъ поучительныхъ для настоящаго времени страницъ родной нашей церковной стороны служатъ церковные московскіе соборы XVI и XVII столѣтій“, которые, осуществляя собою идею соборнаго церковнаго управленія, въ то же время убѣждаютъ „чего нужно избѣгать и что нужно дѣлать, чтобы нашъ будущій всероссійскій соборъ былъ истиннымъ настоя-

щимъ соборомъ, а не одною только формою н видимостію собора“.

Церковные соборы XVI и XVII столѣтій раздѣляются на три группы: на соборы избирательные, на соборы неполные, съ ихъ подраздѣленіемъ на меньшіе и большіе, на соборы истинные, или соборы въ собственномъ смыслѣ. Эти три группы различаются между тобою по предметамъ ихъ занятій и по ихъ значенію въ церкви, отчасти также по своему составу. Избирательные соборы имѣли своею задачею выборъ и поставленіе первоіерарха русской церкви и епархіальныхъ архіереевъ. Но на этихъ „соборахъ“ не дѣлалось никакихъ соборныхъ постановленій, не писалось никакихъ соборныхъ актовъ, такъ что это были соборы только по названію. Не было на нихъ никакихъ и выборовъ, такъ какъ патріарховъ и епископовъ выбиралъ только государь, а не соборъ. Такъ, первый патріархъ былъ нред'ьизбранъ государемъ и боярскою думою еще ранѣе собранія церковнаго собора. Лже-Димитрій, низложивъ Іова, на его мѣсто велѣлъ поставить своего избранника—грека Игнатія. Шуйскій, низвергнувъ лже-Димитрія, низложилъ Игнатія и поставилъ патріархомъ Гермогена. Польская боярская партія, низложивъ Шуйскаго, низложила и Гермогена и возвела ранѣе низложеннаго грека Игнатія, который, однако, скоро бѣжалъ изъ Москвы. Потомъ сдѣлался патріархомъ Филаретъ Никитичъ, отецъ государя. Никонъ былъ избранъ въ патріархи царемъ Алексѣемъ Михайловичемъ. Когда въ 1672 году умеръ патріархъ Іоасафъ II, то царь заявилъ созванному собору, что онъ „соблаговоляетъ и соизволяетъ быть патріархомъ новгородскому митрополиту Питириму, котораго соборъ я поставилъ патріархомъ. По смерти патріарха Іоакима государь, посовѣтовавшись съ архіереями, указалъ на казанскаго митрополита Адріана, который и былъ поставленъ патріархомъ. Понятно, почему патріарха избиралъ царь. Патріархъ московскій былъ тогда слишкомъ важное, видное лицо, не только церковное, но и государственное. Царь и патріархъ поэтому, видѣлись почти постоянно, совѣтуясь о дѣлахъ церковныхъ и государственныхъ. Царь очень часто приглашалъ патріарха на свои обѣды, а патріархъ царя. При такой постоянной личной близости царя и патріарха естественно было, что кандидата въ патріархи избиралъ всегда царь, избиралъ лицо, ему хорошо извѣстное и пріятное. Патріархъ, „не пользовавшійся

61*

личнымъ расположеніемъ и довѣріемъ государя, не имѣлъ бы, самъ по собѣ, должнаго значенія и вліянія и в'ь церкви, и въ государствѣ1'. Хотя есть извѣстія, которыя говорятъ, что кандидаты въ патріархи избирались на соборахъ, а царь избиралъ только изъ числа лицъ, намѣченныхъ соборомъ, но авторъ понимаетъ это такъ, что царь, намѣтивши заранѣе извѣстное лицо въ патріархи, сообщалъ объ этомъ, до собранія собора, одному или нѣсколькимъ аірхіереямъ, которые на соборѣ обязательно вносили вч> число кандидатовъ указанное царемъ лицо, а къ нему, радп соблюденія формальности, присоединяли еще двухъ лицъ, и этихъ трехъ кандидатовъ соборъ представлялъ государю съ тѣмъ, чтобы онъ выбралъ изъ нихъ одного но своему усмотрѣнной И всѣ епархіальные архіереи избирались не соборомъ, не патріархомъ, не паствою, а государемъ. Про свое время Никонъ патріархъ такъ писалъ константинопольскому патріарху Діонисію: „нынѣ бываетъ (на Руси) вся царскимъ хотѣніемъ: аще повелитъ царь бытп собору, тогда бываетъ; а кого велитъ избирати и поставили архіереямъ,—избираютъ и поставляютъ; и кого велитъ судили и обсуждали, и они судятъ и обсуждаютъ и отлучаютъ“. Царь могъ остановить начавшійся актъ церковнаго поставленія, если почему-либо поставляемое лицо показалось ему неудобнымъ. Таково было положеніе епархіальнаго архіерея въ древней Руси, что оно ставило его въ безусловную зависимость во всемъ отъ государя. Епископы московской Руси были „съ обширными правами и полномочіями государственными чиновниками“, которые „управляли цѣлыми обширными областями, владѣли съ соподчиненными имъ монастырями очень значительными землями и множествомъ крестьянъ, при чемъ имъ, на основаніи царскихъ жалованныхъ грамотъ, принадлежала въ ихъ земельныхъ владѣніяхъ власть административная, судебная и финансовая, и царскіе чиновники не имѣли даже права въѣзжать въ архіерейскія владѣнія“. Цѣлый штатъ чиновъ изч> служилыхъ людей постоянно наполнялъ архіерейскій дворъ, чрезъ которыхъ епископъ московской Руси управлялъ не только своимъ домомъ со всѣмъ его обширнымъ и сложнымъ хозяйствомъ, 'судилъ и рядилъ многочисленныхъ крестьянъ, но и своею громадною епархіею, всѣмъ ему подчиненнымъ духовенствомъ. Вообще чиновникъ почти совсѣмъ затиралъ въ епископѣ образъ духовнаго архипастыря. Естественно были

поэтому, что государь, уступая епископу свои административныя, судебныя и финансовыя нрава надъ извѣстными землями и крестьянами, дозволяя ему облагать податями въ свою пользу все епархіальное духовенство,—не могъ предоставить выборъ и замѣщеніе каѳедръ епархіальныхъ епископовъ. Это значило бы создать изъ епископата, при его тогдашней постановкѣ, такую автономную коллегію, которая бы могла быть опасною для государя силою. При этомъ нужно имѣть въ виду, что, выбирая единолично епископовъ, московскіе государи хорошо знали тѣхъ лидъ, которыхъ они назначали на каѳедры. „Какъ великіе церковники, московскіе государи находились въ постоянномъ общеніи съ разными духовными лицами, особенно съ настоятелями и властями разныхъ монастырей, изъ которыхъ они обыкновенно избирали архіереевъ“. Итакъ, соборы избирательные въ дѣйствительности не избирали патріарха и епископовъ, а лишь торжественно признавали царскій выборъ, и соборами въ собственномъ смыслѣ они не были.

Не полные соборы изъ такъ называемыхъ „прилунившихся архіереевъ“ авторъ относитъ ко второй группѣ соборовъ и раздѣляетъ ихъ на соборы меньшіе и большіе. „Прилунившіеся“ архіереи—это явившіеся въ Москву по особому вызову царя и патріарха, а не случайно прибывшіе. Архіереи древней Руси не смѣли по своему усмотрѣнію оставлять своихъ епархій. „Прилунившимися“ они назывались въ томъ смыслѣ, что составъ ихъ измѣнялся, такъ что были здѣсь одни архіереи, а завтра могли быть совсѣмъ npyrief смѣнившіе первыхъ. Было нѣсколько причинъ частаго присутствія въ Москвѣ большаго или меньшаго количества епархіальныхъ архіереевъ. Архіереи имѣли на своихъ земляхъ много крестьянъ и должны были, поэтому, отбывать разныя государственныя повинности: доставлять людей на войну, вносить денежные налоги на военныя издержки, доставлять провіантъ и т. п. Отсюда архіереи приглашались на земскіе соборы и проживали въ Москвѣ долго, такъ какъ долго продолжались п земскіе соборы. Приглашались архіереи и на засѣданія боярской думы, такъ какъ безъ благословенія ихъ считалось неудобнымъ начинать важное дѣло. Государи совѣтовались съ архіереями по дѣламъ, которые не имѣли никакого отношенія къ архіереямъ; напр., сохранилась запись о пребываніи патр. Іоакима у государя „со властыми

на верху въ передней, а сидѣли о посольскомъ дѣлѣ“. Нѣкоторые государи считали своею обязанностію управлять не только дѣлами государственными, но и церковными, руководя и направляя ихъ согласно своимъ намѣреніямъ. И для этого вызывались въ Москву „прилунившіеся“ архіереи, съ которыми царь всегда могъ совѣтоваться по всѣмъ вопросамъ церковно-религіознымъ. Присутствія въ Москвѣ нѣсколькихъ архіереевъ требовали и текущія церковныя дѣла, которыя не могли быть рѣшены властію одного патріарха или митрополита, а также архіерейскою коллегіею; таковы всѣ судебныя дѣла надъ епископами. Во второй половинѣ XVII вѣка „прилунившіеся“ архіереи получили другое названіе — „чередные“ пли очередные. „Чередные“ архіереи вызывались въ Москву, особымъ указомъ государя и но пріѣздѣ являлись къ нему и къ патріарху. Вызывались они на годъ или на полгода, какъ видно изъ грамоты государей 1685 года кіевскому митрополиту Гедеону Четвертинскому. Изъ частныхъ случаевъ пребыванія архіереевъ въ Москвѣ видно, что этотъ срокъ выдерживали не вполнѣ, такъ что иногда жили нѣсколько болѣе, иногда—менѣе, смотря, очевидно, по тѣмъ или другимъ обстоятельствамъ. Архіереи отдаленныхъ епархій рѣже вызывались въ Москву, чѣмъ ближайшихъ. Извѣстныя историческія данныя свидѣтельствуютъ, что архіереи вызывались въ Москву на очередь не ранѣе, какъ чрезъ два года. Что касается количества вызываемыхъ на очередь, то не было какого-либо строго опредѣленнаго правила: число очередныхъ архіереевъ постоянно измѣнялось. Иногда число это доходило•до восьми, а иногда падало даже до трехъ. Обязанностію проживавшихъ въ Москвѣ очередныхъ архіереевъ было, кромѣ участія въ соборныхъ засѣданіяхъ, совершеніе торжественныхъ церковныхъ службъ, по назначенію патріарха. Торжественныя службы въ Москвѣ тогда были очень часты: служили въ дни рожденій и именинъ государя, государыни и всѣхъ членовъ царской семьи; по умершимъ служили заупокойныя и, поминовенныя службы; не только общіе, но и частные храмовые праздники праздновали торжественными службами, такъ что службъ набиралось очень и очень много. Къ службамъ еще присоединялись очень частые крестные ходы. Безъ назначенія патріарха, архіереи самовольно служить не могъ. Отбываніе „очереди“ въ Москвѣ для архіерея были очень тяжелою обя-

занностію. Онъ находился подъ очень бдительнымъ надзоромъ патріарха іі свѣтскаго правительства. Церковныя службы, крестные ходы, дѣловыя засѣданія, парадные обѣды занимали большую часть его времени. Безконтрольный распорядитель въ своей епархіи, епархіальный архіерей въ Москвѣ становился въ подчиненное положеніе и не могъ сдѣлать ни единаго самостоятельнаго шага. Чтобы не попортить своей архіерейской карьеры, епархіальный архіерей напрягалъ всѣ свои силы, чтобы съ успѣхомъ выдержать экзаменъ и благополучно возвратиться въ свою епархію. Въ ХУ вѣкѣ институтъ „переднихъ“ епископов-ь у насъ уже существовалъ, хотя и неизвѣстно, какъ сложился и развился. Къ 70-мъ годамъ XVII вѣка этотъ обычай уже окончательно сложился и существовалъ вплоть до учрежденія Св. Синода, которымъ и были замѣнены „очередные“ епископы. Соборъ изъ очередныхъ архіереевъ занимался рѣшеніемъ только текущихъ дѣлъ, не имѣвшихъ обще-церковнаго характера и значенія, обсуждали и рѣшали относительно частные вопросы, входившіе въ спеціальную архіерейскую компетенцію, почему „эти соборы состояли обычно изъ однпхчз архіереевъ“ и только иногда, но особымъ обстоятельствамъ къ нимъ присоединяли еще нѣсколькихъ лицъ изъ чернаго и бѣлаго духовенства. „Царь на этихъ соборахъ не присутствовалъ, не присутствовали на нихъ и члены боярской думы, но царь имѣлъ на нихъ своихъ представителей—кого-либо изъ своихъ бояръ и дьяка“. На этихъ соборахъ разбирались проступки самихъ епископовъ, такъ и другихъ членовъ клира. На засѣданіяхъ перваго рода низшій и средній клиръ не присутствовалъ. Поэтому эти соборы назывались „преосвященный соборъ“, „святительскій соборъ“, „архіерейскій соборъ“, „архіерейское собраніе“. Рѣшенія этихъ соборовъ были не окончательныя, въ отличіе отъ рѣшеніи Св. Синода, рѣшенія котораго обжалованію не подлежатъ. Соборъ, пересматривавшій рѣшеніе перваго собора, назывался по отношенію къ нему „большимъ“ соборомъ, иногда даже „великимъ“ соборомъ. Чтобы лучше видѣть, что такое были у насъ соборы меньшіе и большіе, авторъ приводитъ нѣсколько историческихъ примѣровъ. Напр., въ 1(560 году государь собралъ соборъ, чтобы окончательно рѣшить вопросъ о Никонѣ и о выборѣ ему преемника. На этомъ соборѣ присутствовало 16 архіереевъ, въ томъ числѣ три греческихъ и одинъ сербскій, 29 архиман-

дритовъ, 13 игуменовъ, 5 протопоповъ и старецъ Епифаній Славинецкій. Тянулся соборъ почти пять мѣсяцевъ. На немъ подробно было изслѣдовано все дѣло оставленія Никономъ патріаршей каоедры и, наконецъ, соборъ пришелъ къ единодушному рѣшенію избрать на мѣсто Никона новоо лицо. Но Никонъ, не признавъ состоявшееся о немъ постановленіе правильнымъ, назвалъ соборъ 1660 года „сонмищемъ іудейскимъ“ и заявилъ, что судить его имѣетъ право только константинопольскій патріархъ, а не подчиненные ему и имъ, Никономъ, большею частію поставленные епископы. Царь призналъ этотъ протестъ заслуживающимъ вниманія и потому требующимъ новаго—большаго собора для окончательнаго суда надъ Никономъ. Такой „большій“ соборъ, какъ извѣстно, состоялся въ 1666 году, который .вновь пересмотрѣлъ дѣло Никона и окончательно ссудилъ его.

Нто касается соборовъ въ собственномъ смыслѣ, или соборовъ „истинныхъ“, то составъ ихъ былъ не всегда одинаковъ; были случаи, когда на соборахъ не присутствовали даже всѣ епархіальные архіереи. Судить объ этомъ вопросѣ нельзя по соборнымъ подписямъ. Обычно подъ соборными дѣяніями подписывались далеко не всѣ присутствующіе Такъ какъ порядки церковныхъ соборовъ въ общемъ были тожественны съ порядками соборовъ земскихъ, то интересно обратить вниманіе на заключительныя слова дѣяній земскаго собора 1566 года, собраннаго по поводу вопроса о продолженіи войны съ Польшей. Здѣсь видно, что архіереи привѣсили подъ дѣяніями собора свои печати и руки свои приложили; архимандриты, игумены и старцы только подписались, не привѣшивая печатей; бояре, окольничіе, приказные люди и дьяки крестъ цѣловали и подписывались; всѣ прочіе члены собора, очень многочисленные, но не родовитые и не чиновные, рукъ своихъ не прикладывали къ соборнымъ дѣяніямъ, и ограничивались только крестнымъ цѣлованіемъ. Съ подобнымъ же явленіемъ мы встрѣчаемся и въ церковныхъ соборахъ. Бъ большинствѣ случаевъ ограничивались подписями важнѣйшихъ членовъ собора—архіереевъ, въ нѣкоторыхъ случаяхъ къ нимъ присоединялись подписи архимандритовъ, игуменовъ,старцевъ (XVI в.)и протопоповъ’(ХѴІІ в.). Подъ дѣяніями церковныхъ соборовъ никогда не подписывались присутствовавшіе на нихъ мірскія лица, хотя они были равноправными членами соборовъ, какъ и архіереи.

Никогда не подписывались подъ дѣяніями соборовъ члены такъ называемаго „освященнаго собора“, когда подъ нимъ разз^мѣлось бѣлое духовенство или клиръ вообще. Не находимъ подписей и архимандритовъ и игуменовъ „въ большинствѣ случаевъ подъ тѣми соборными дѣяніями, въ которыхъ всѣ присутствовавшіе архіереи названы поименно съ обозначеніемъ ихъ каѳедръ, тогда какъ о другихъ членахъ собора сказано только вообще и безлично, что кромѣ поименованныхъ архіереевъ присутствовали еще архимандриты, игумены и освященный соборъ, под'ь которымъ, при такихъ перечисленіяхъ присутствующихъ всегда разумѣется бѣлое духовенство“. Но если въ соборныхъ дѣяніяхъ перечисляются иногда поименно почти всѣ присутствовавшія на соборѣ лица, то но всѣ и изъ этихъ перечисленныхъ подписывались подъ соборными дѣяніями. Напр. подъ уложеніемъ царя Алексѣя Михайловича не подписалось 25 присутствовавшихъ при его ставленіи членовъ и пять діаконовъ. Съ подобнымъ же явленіемъ мы встрѣчаемся и на церковныхъ соборахъ. „На соборѣ 1589 года объ учрежденіи у насъ патріаршества значатся присутствующими, перечисленные по именамъ, архимандриты, игумены, монастырскіе старцы,—всего 52 человѣка; но подъ соборной уложенной грамотой ихъ подписались только 18-ть человѣкъ“. Было бы ошибкой объяснять отсутствіе подписей протестомъ со стороны не подписавшихся. Причина того была другая. Соборныя засѣданія продолжались довольно долго и лица, не игравшія главной роли на соборѣ, нуждаясь въ личномъ присутствіи на мѣстѣ своего служенія, просили себѣ отпускъ у царя и получали его. Другіе „оставляли Москву въ промежутокъ времени между окончаніемъ соборныхъ засѣданій и составленіемъ оффиціальнаго соборнаго дѣянія, такъ какъ на соборныхъ засѣданіяхъ велись записи преніямъ, рѣчамъ и мнѣніямъ, высказываемымъ на соборѣ, которыя подвергались обработкѣ, какъ матеріалъ для составленія оффиціальнаго соборнаго дѣянія, которое потомъ давалось для подписи членамъ собора“. Имѣемъ два случая, когда даже не всѣ присутствовавшіе на соборахъ архіереи подписывались подч> соборными дѣяніями. Такъ, нод'ь соборными дѣяніями 1580 года нѣтъ подписей Корнилія епископа юрьевскаго и вилянскаго и Ѳеодорита епископа сарскаго и нодонскаго. На соборѣ 1589 года не подписались подъ уложенной грамотой митрополитъ новгородскій и архіе-

ішскопъ нижегородскій'. Но это явленіе было исключительнымъ и случайнымъ, такъ какъ на всѣхъ другихъ соборахъ всѣ присутствовавшіе архіереи обязательно до своего отъѣзда изъ Москвы подписывались подъ соборными дѣяніями. Такимъ образомъ подписи говорятгь лишь о томъ, что подписавшіеся дѣйствительно присутствовали на соборѣ, но не о томъ, чтобы на соборѣ, кромѣ подписавшихся, другихъ лицъ не было. И такъ, на „истинномъ“ соборѣ всегда присутствовалъ царь, потомъ—всѣ епархіальные епископы, далѣе— архимандриты и игумены, значеніе которыхъ на соборахъ было чисто декоративное, иногда'—встрѣчаются монастырскіе соборные старцы, не игравшіе на соборѣ никакой активной роли. „Кромѣ соборныхъ монастырскихъ старцевъ на соборахъ иногда присутствовали другого рода старцы; выдавшіеся строгою подвижническою жизнью, особыми духовными дарованіями, а иногда ученостію и вообще образованностію“. Такъ, на соборахъ присутствовали старцы: Паисій Ярославовъ, Нилъ Сорскііі, Іосифъ Волоколамскій, Епифаній Сла-вішецкій, Симеонъ Полоцкій. Епифанію и Симеону царь Алексѣй Михайловичъ поручалъ составлять акты дѣяній нѣкоторыхъ соборовъ. На всѣхъ „истинныхъ“ соборахъ XVI и XVII вѣковъ всегда присутствовали и представители духовенства бѣлаго—протопопы, священники п діаконы и вообще члены клира. Подъ дѣяніями нѣкоторыхъ соборовъ мы встрѣчаемъ подписи присутствовавшихъ на нихъ протопоповъ. Напр., въ числѣ членовъ собора 1667 года прямо называются между другими и протопопы. На Стоглавомъ соборѣ присутствовали не только протопопы, но „и попы“, какъ говорится въ его дѣяніяхъ. Подобно этому на соборѣ 1658 года, противъ Неронова, были архіереи, архимандриты, игумены „со протопопы и іереи“; кромѣ того на этомъ же соборѣ присутствовалъ патріаршій архидіаконъ Григоріи „съ своими совѣтниками“. На соборѣ 1656 года, противъ Неронова, были не только протопопы, но „къ симъ же я священницы и діаконы мнози, елико ихъ случися быти“. Правда, въ большинствѣ соборныхъ дѣяній упоминаются прямо только протопопы, но это потому, что протопопы причислялись „къ нарочитымъ мужамъ“, которые иногда даже и подписывались подъ соборными дѣяніями. Но и другіе члены клира тоже присутствовали на соборахъ, выдѣляясь въ особую группу, обычно обозначаемую въ соборныхъ актахъ терминомъ „весь освя-

іценный соборъ“. Этотъ терминъ употреблялся въ различныхъ значеніяхъ. Иногда „освященный соборъ“ означалъ всю совокупность духовныхъ членовъ собора или церковный соборъ вообще; иногда—всѣхъ остальныхъ членовъ собора, за исключеніемъ архіереевъ, которые въ такомъ случаѣ обозначались особо; иногда подъ этимъ терминомъ разумѣлось одно бѣлое духовенство, такъ какъ другіе члены собора выдѣлялись особо. Ни откуда не видно, чтобы бѣлое духовенство играло дѣятельную роль на соборахъ. Почему терминъ „освященный соборъ“ при перечисленіи членовъ собора пріурочивается преимущественно къ бѣлому духовенству, на это авторъ высказываетъ нѣкоторыя соображенія, и затѣмъ замѣчаетъ, что „терминъ освященный соборъ, обозначая только бѣлое духовенство, тѣмъ легче могъ быть перенесенъ потомъ на всякій вообще церковный соборъ, что самые епископы, составлявшіе главную неизмѣнно обязательную силу церковныхъ соборовъ, причислялись у насъ въ старину не къ черному, какъ теперь, а къ бѣлому духовенству и даже въ позднѣйшихъ сравнительно документахъ, въ противоположность властямъ чернымъ—монастырскимъ называются бѣлыми властями11. Въ Дворцовыхъ разрядахъ это отмѣчается такъ: „по правую сторону государя сидѣлъ Филаретъ Никитичъ на своемъ мѣстѣ; по той же по большой лавкѣ сидѣли власти бѣлыя и черныя: митрополиты, и архимандриты и игуменія“. Присутствовали на соборахъ п міряне, не отдѣльныя только лица, а цѣлый опредѣленный классъ мірскихъ людей, являющихся на церковные соборы вмѣстѣ съ государемъ. „Это были члены боярской думы: бояре, окольничіе н думные люди, пли, какъ ихъ иногда называютъ соборные акты, „преизящный царскій синклитъ“. Такъ, на Стоглавомъ соборѣ присутствовали „братья государя, князи, боляри и воины“. На соборѣ 1564 года государь былъ съ сыномъ своимъ Иваномъ „и со всѣми боляры“. Царскій синклитъ присутствовалъ и на соборѣ 1666 года. Бояре, окольничіе и думные люди присутствовали на соборахъ не какъ только „свита государя, составляя его личную, торжественную обстановку, требуемую придворнымъ этикетомъ“. Изъ фактовъ видно, что члены синклита были такими же дѣйствительными членами соборовъ, какъ и архіереи и когда это требовалось, наравнѣ съ ними, принимали участіе въ рѣшеніи поставленныхъ на соборѣ іюпросов'ь. Достаточно упо-

мянуть, что на соборѣ 1666 года, на которомъ присутствовали восточные патріархи и на которомъ читанъ былъ въ присутствіи царя и его синклита свитокъ отвѣтовъ восточныхъ патріарховъ на предложенные имъ вопросы о власти царской и патріаршей,—бояре, окольничіе и думные люди подавали свой голосъ наравнѣ съ архіереями, какъ вполнѣ равноправные имъ члены собора. „Предметомъ занятій истинныхъ или настоящихъ соборовч, служили вопросы вѣры и благочестія, подъ которыми у насъ, за однимъ —двумя исключеніями, всегда разумѣлись вопросы церковно-обрядовые, касавшіеся правильнаго совершенія церковныхъ службъ, соблюденія церковныхъ уставовъ и предписаній, измѣненія извѣстныхъ церковныхъ обрядовъ и чиновъ, въ связи съ исправленіями церковно-богослужебныхъ книгъ“. Главную роль на соборахъ игралъ государь, безъ согласія котораго не могло ничто состояться, ни одинъ церковный соборъ,, равно и постановленія соборныя не могли получить силу закона безъ царскаго утвержденія. Причина этого явленія кроется въ тѣхъ представленіяхъ о царѣ, которыя тогда господствовали и по которымъ царю принадлежитъ забота не только о дѣлахъ государственныхъ, но въ равной мѣрѣ и о дѣлахъ церковныхъ. Сами церковные соборы высказывали мысль, что вѣдѣнію царя подлежатъ всѣ церковныя дѣла. Такъ въ постановленіяхъ собора 1660 года о царѣ говорится: „ему же (царю) свою Церковь Господь преда“ .Первый русскій царь—Иванъ Васильевичи,, въ соборной грамотѣ 1564 года о бѣломъ клобукѣ такъ опредѣляетъ свои отношенія къ церковнымъ дѣламъ: „пріяхомъ скипетры россійскаго царствія, такоже и во благосостояніе святыхъ Божіихъ церквей, и монастырей, и мѣстъ“. „Царь Алексѣй Михайловичъ отличалъ себя отъ царя небеснаго существенно только тѣмъ, что онъ, въ противоположность небесному7 вѣчному царю, есть царь „тлѣнный“. Въ виду7 такого взгляда, русскіе цари считали своего обязанностью заботиться о дѣлахъ Церкви помимо .сношенія съ представителями церкви, предпринимать къ упорядоченію этихч> дѣлъ свои собственныя мѣры. Такъ, въ 1660 году царь Алексѣй Михайловичъ прислалъ къ Новгорода, свою грамоту7 къ öoajHiny7 и воеводѣ князю Куракину съ товарищи, въ которой, указывая на то, что есть люди, которые не имѣютъ у себя отцевъ духовныхъ и грѣховъ своихъ имъ не исповѣдаютъ, приказывалъ, чтобы всѣ,

говѣли и причащались во всѣ четыре поста, или трижды въ годъ, или два раза, и въ крайнемъ случаѣ исповѣдыва-лись бы одинъ разъ въ годъ, въ великій постъ. Царь выступаетъ здѣсь въ качествѣ епархіальнаго архіерея и обращается не къ мѣстному епископу, а къ чиновнику государственному. При этомъ государь требуетъ, чтобы д}-ховен-ство о не бывшихъ на исповѣди своихъ прихожанахъ доносило ио архіерею, не духовному начальству, а начальнику монастырскаго приказа—окольничему Стрѣшневу. Даже па военное дѣло, съ его удачами и неудачами, московскіе дари смотрѣли съ строго религіозной точки зрѣнія it побѣды и пораженія своихъ, воеводъ объясняли не иначе, какъ степенью ихъ благочестія. Тѣмъ болѣе они старались прилагать такой же взглядъ ко всѣмъ жптейски-государственнымъ отношеніямъ и положеніямъ. Въ подтвержденіе этого авторъ приводитъ два факта. Въ 1646 году, 16 февраля, патріархъ Іосифъ писалъ: указалъ государь царь... въ сіи святый великій постъ протопопамъ, и попамъ, и діаконамъ, и всѣмъ православнымъ Христіаномъ поститися и жпти въ чистотѣ со всякимъ воздержаніемъ“. Въ 1649 году тотъ же патріархъ Іосифъ, въ грамотѣ къ Маркеллу, архіепискому вологодскому, вооружается противъ сильно развившагося среди иноковъ монастырей пьянства и другихъ монастырскихъ недо статковъ, причемъ поясняетъ: „а мнѣ, богомольцу своему, государь велѣлъ послать по всѣмъ монастырямъ грамоты, чтобъ отнюдь въ монастыряхъ хмѣльнаго никакого питья не было, и жили бъ но преданію древнихъ святыхъ отецъ, и по чину монастырскому и уставу“. Такимъ образомъ самъ патріархъ признаетъ, что его теперешнія заботы о введеніи благочинія въ монастыряхъ не представляютъ какого нибудь самостоятельнаго наблюденія и распоряженія со стороны патріарха, а есть только исполненіе воли и приказа государя.

С. Крестовъ.

II.

Систематическій указатель статей, помѣщенныхъ въ журналѣ „Труды Кіевской духовной академіи“ за 1860— 1904 г. (Кіевъ, 1905 г.).

За время почти полустолѣтняго существованія „Трудовъ Кіевской дух. академіи“ настоящая попытка представить читателю богатство помѣщенныхъ въ журналѣ изслѣдованій,

переводовъ и замѣтокъ является второй. Первый опытъ былъ сдѣланъ въ 1881—8'2 гг. проф. Корольковымъ, но, связанный органически съ историческимъ обзоромъ академическаго органа, трудъ этотъ былъ не совсѣмъ удобенъ для пользованія, а для настоящаго времени и очень устарѣлъ.

„Систематическій указатель“ распредѣляетъ все содержаніе „Трудовъ“ по группамъ семинарско - академическихъ каѳедръ, хотя слѣдуетъ этому плану не во всемъ и не строго. Такъ слиты въ одинъ отдѣлъ ‘(X) исторія русской церкви и русскаго роскола, а такія статьи, какъ „Патріархъ Іеремія II и князь Константинъ Константиновичъ Острож-скій“ И. И. Малышевскаго и его же замѣтки и статьи, касающіяся галицко-русской церкви, напр., „Кардинальство галицкаго, уніатскаго митрополита Сильвестра Сембрато-вича“ (стр. 54), отнесены къ отдѣлу общей церковной исторіи, хотя имѣютъ большее отношеніе къ русской церковной исторіи... Не приспособлены къ каѳедрамъ отдѣлы XV („Православный Востокъ“; „Инославный Западъ“ соотвѣтствуетъ каоедрѣ „Исторіи и разбору западныхъ исповѣданій“), ХХПІ („Письма“) и XXIV („Біографіи, некрологи и юбилеи“).

Въ границахъ каждаго отдѣла статьи расположены въ хронологическомъ порядкѣ напечатанія ихъ, довольно строго выдержанномъ (на стр. 106 между статьями 1867 г. помѣщенъ „Александрійскій томъ о празднованіи Пасхи“, напечатанный въ 1865 г.; впрочемъ, вещь эту находимъ и на своемъ мѣстѣ—на стр. 105). Въ концѣ же большинства отдѣловъ расположены критико-библіографическія статьи, сгруппированныя по ихъ авторамъ и съ соблюденіемъ хронологическаго же порядка.

Нельзя не одобрить принятой системы и въ частности распредѣленія по дисциплинамъ критико-библіографическихъ статей, которыя обычно помѣщаются въ концѣ всего указателя; принятый редакціей „Трудовъ“ порядокъ болѣе облегчаетъ возможность нахожденія нужной библіографической замѣтки или критической статьи, чѣмъ обычный. Не мѣ шало бы только дать особый указатель авторовъ, чьимъ трудамъ посвящены онѣ.

Если отзывы о вновь выходящихъ книгахъ вообще нужны и полезны для лица, изучающаго ту или другую дисциплину,

тѣмъ важнѣе отзывы, помѣщенные въ академическихъ

журналахъ и принадлежащіе въ огромномъ большинствѣ случаевъ спеціалистамъ, дающимъ иногда въ нихъ больше новыхъ фактовъ, чѣмъ авторъ въ цѣлой книгѣ...

Но эта сторона дѣла заставляетъ предъявить къ составителямъ и издателямъ указателей къ духовно - академическимъ печатнымъ органамъ и еще одно требованіе. При академическихъ журналахъ печатаются протоколы совѣтовъ академій, а въ нихъ входятъ отзывы профессоровъ академій на докторскія, магистерскія и кандидатскія сочиненія. Отзывы эти разбросаны по множеству отдѣльныхъ листовъ приложеній. Даже когда протоколы того пли другого совѣта за тотъ или за другой года, даются въ видѣ отдѣльной книжки, найти нужный отзывъ очень не легко. А между тѣмъ, въ нихъ—почти вся библіографія богословской литературы русской за полвѣка. Рѣдкая изъ болѣе или менѣе крупныхъ работъ въ области богословской нашей науки не вышла изъ ученыхъ лабораторій нашихъ академій и не ирошла чрезъ горнило оффиціальной академической критики. По отношенію къ докторскимъ и магистерскимъ диссертаціямъ ни одна критическая статья въ общей печати не можетъ сравниться по своей обстоятельности и даже объективности съ отзывами присяжныхъ академическихъ цѣнителей и судей, и познакомиться съ послѣдними—очень и очень не мѣшало бы каждому молодому ученому, работающему въ сферѣ, близкой къ содержанію той или другой диссертаціи. А для этого и нуженъ указатель отзывовъ.

Не меньшій интересъ имѣютъ и кандидатскія сочиненія. Не говоря уже о томъ, что многіе изъ нихъ явились затѣмъ в'ь печати въ качествѣ магистерскихъ диссертацій или въ видѣ журнальныхъ статей, иногда заполнявшихъ сплошь епархіальныя вѣдомости,—перечень ихъ важенъ какъ показатель, какими вопросами интересовались академическіе профессора въ разные года и на какіе давали откликъ студенты. Любопытно было бы при этомъ отмѣтить и тѣ темы по каждой наукѣ, какія студентами обходились... Затѣмъ содержаніе самыхъ отзывовъ, дакая всегда что-нибудь для работающаго въ той или другой научной области, интересно для историка академіи какъ матеріалъ для характеристики отношенія къ наукѣ какъ студентовъ, такъ и профессоровъ. При посредствѣ ихъ можно познакомиться съ различными типами студентовъ, характеризуемыхъ отзывами со стороны

умственныхъ способностей п энергіи. Наряду съ высшей степени трудоспособными людьми, представлявшими къ концу академическаго курса прекрасно отдѣланные труды, заслуживавшіе безъ исправленій магистерской степени, встрѣчаемъ лицъ, не удостоенныхъ и кандидатства. Одинъ отзывъ имѣетъ дѣло съ фоліантомъ листовъ въ лолторасто-двѣсти, другой разбираетъ жиденькую тетрадку листовъ въ 15—20. Иной студентъ выполняетъ данную задачу сполна, другой, пользуясь добротой профессора, представляетъ предисловіе и первую главу, остальныя обѣщая дать послѣ...

Любопытны отзывы о кандидатскихъ сочиненіяхъ и для характеристики профессоровъ, особенно когда оцѣнку одного п того же сочиненія даютъ двое изъ нихъ, какъ это бываетъ въ Кіевѣ, и когда приходятъ къ діаметрально противоположнымъ взглядамъ на качества работы... Приходится иногда наблюдать, что рецензентъ сочиненія, поправляя автора-сту-дента, допускаетъ самъ ошибку или дѣлаетъ крупный промахъ... Вотъ почему мы полагали бы полезнымъ составленіе и изданіе указателей къ Протоколамъ Совѣтовъ духовныхъ академій...

К. X.

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКАЯ ПРАВОСЛАВНАЯ ДУХОВНАЯ АКАДЕМИЯ

Санкт-Петербургская православная духовная акаде-мия — высшее учебное заведение Русской Православной Церкви, готовящее священнослужителей, преподавателей духовных учебных заведений, специалистов в области бо-гословских и церковных наук. Учебные подразделения: академия, семинария, регентское отделение, иконописное отделение и факультет иностранных студентов.

Проект по созданию электронного архива журнала «Христианское чтение»

Проект осуществляется в рамках компьютеризации Санкт-Пе-тербургской православной духовной академии. В подготовке элек-тронных вариантов номеров журнала принимают участие студенты академии и семинарии. Руководитель проекта — ректор академии епископ Гатчинский Амвросий (Ермаков). Куратор проекта — про-ректор по научно-богословской работе священник Димитрий Юревич. Материалы журнала готовятся в формате pdf, распространяются на DVD-дисках и размещаются на академическом интернет-сайте.

На сайте академии

www.spbda.ru

> события в жизни академии

> сведения о структуре и подразделениях академии

> информация об учебном процессе и научной работе

> библиотека электронных книг для свободной загрузки