CC BY
65
Т. И. Вендина (Москва)
«Общеславянский лингвистический атлас» и некоторые мифы лингвистической географии
Статья посвящена анализу проблем лингвистической географии в свете новых данных Общеславянского лингвистического атласа. Оценивая предварительные итоги этого международного проекта, автор отмечает, какие коррективы вносит Атлас в сложившиеся представления в лингвистической географии. Ключевые слова: славянская диалектология, лингвистическая география, «теория волн» И. Шмидта.
«Общеславянский лингвистический атлас» является грандиозным лингвогеографическим проектом сравнительно-исторического языкознания ХХ в., аналога которому славистика не знает.
Атлас предоставил исследователям богатейший диалектный материал, бывший ранее во многом неизвестным, а потому долгое время остававшийся в тени при описании диалектного ландшафта Славии. И этот новый языковой материал является главным итогом международного проекта. Благодаря этому материалу появилась возможность критически осмыслить некоторые представления и теории, существующие сегодня в лингвистической географии, поскольку они во многом мифологизированы и входят в явное противоречие с картами атласа.
1. Миф о нерелевантности лексических данных при ареаль-ной дифференциации того или иного диалектного континуума. Публикация карт лексико-словообразовательной серии «Общеславянского лингвистического атласа» заставляет по-новому осмыслить проблему релевантности данных лексики и словообразования для изучения вопроса о диалектном членении праславянского языка.
Напомню, что в сравнительно-историческом языкознании еще со времен младограмматиков довольно прочно укоренилось скептическое отношение к фактам лексики и словообразования как к фак-
Статья подготовлена при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда (проект № 13-04-00-160 «Русская диалектная лексика в лингвогеографическом аспекте»).
там, которые в силу своей мозаичности и повышенной языковой проницаемости не позволяют провести ареальную классификацию того или иного диалектного континуума. Каждое слово, согласно этой точке зрения, живет в диалекте «своей жизнью» и «распространяется в своих собственных границах», порождая пестроту и дробность диалектного ландшафта. Возник даже образ «путешествующего слова» (Л. Гоша), которое, подобно страннику, останавливается там, где ему захочется. Отсюда делался вывод, что распространение слова в значительной степени зависит от случайности. Поэтому лексические диалектизмы (судьбы которых, действительно, часто оказывались индивидуальны) традиционно считались нерелевантными для решения проблемы диалектной дифференциации праславянского языка. Примечательно, что, выступая в поддержку идеи А. Мейе о создании «Общеславянского лингвистического атласа», И. А. Бодуэн де Куртенэ в своем докладе «Изоглоссы в славянском языковом мире» говорил лишь о фонетических изоглоссах.
В этих суждениях, освященных именами Р. Раска, К. Бругмана, А. Мейе, Н. С. Трубецкого, на первый взгляд, есть известная доля истины. Пронизывая всю толщу языка, фонетические различия охватывают огромное количество слов (в отличие от лексических, наблюдающихся лишь в отдельных словах, реже - в группе слов), и в этом смысле они достаточно рельефно обнажают различия между языками. Будучи строго ограниченными и количественно обозримыми, данные фонетики служили и служат надежным и непререкаемым критерием в сравнительно-исторических и ареально-линг-вистических штудиях. «Лексический же материал, понимаемый как открытое множество сравнительно быстро изменяющихся элементов, трудно поддающихся системной интерпретации, либо вообще не принимался во внимание в качестве самостоятельного критерия, либо использовался с крайней осторожностью как дополнительный, вспомогательный аппарат, призванный подтвердить выводы, полученные на основе фонетического или морфологического исследования» (Маковский 1968: 126; подробную критику этих взглядов см. в Журавлев 1994: 5-10).
Однако, не вдаваясь в вопрос о том, насколько продуктивна языковая (пусть даже и абстрактная) модель, не насыщенная лексически, мы должны признать, что все эти аргументы, строго говоря, не выдерживают серьезной критики. Открытость и подвижность словарного состава языка, в том числе и праславянского, является довольно относительной, если учесть и другой важный экзистенциальный
принцип любой лексической системы, а именно ее консерватизм, который и позволяет языку выполнять коммуникативную и эпистеми-ческую функции. Это сочетание в лексической системе языка двух прямо противоположных тенденций - динамики и консерватизма -является следствием общего механизма эволюции словарного состава любого языка, основанного на кумулятивном принципе. Именно этот принцип позволяет сохранять лексическую систему языка во времени в значительно большей степени, чем фонетическую или морфологическую1.
Между тем вследствие отсутствия достоверных материалов и надежных сведений по древним лексическим изоглоссам словарный состав праславянского языка долгое время воспринимался недифференцированно. Поэтому праславянская «словарная коллекция» довольно долгое время создавалась в отрыве от ее лингвогеографи-ческой проекции: «достаточно было фиксации какой-либо лексемы в двух из трех ныне существующих групп славянских языков (западной, южной или восточной), чтобы, при отсутствии показателей поздней инновации, отнести ее к общему праславянскому лексическому фонду» (Толстой 1997: 111). Более того, во многих сравнительно-исторических и диалектологических исследованиях XIX - начала XX в. сама идея пространства была сильно размыта. Характеристика ареалов тех или иных лексем была во многом случайна и часто опиралась лишь на интуицию ученого.
С выходом в свет «Общеславянского лингвистического атласа» ситуация в корне изменилась, так как впервые идея пространства и времени была последовательно реализована как на этапе сбора диалектного материала, так и на этапе его систематизации.
Работа над «Общеславянским лингвистическим атласом» со всей очевидностью показала, что реконструкция лексико-семан-тической системы праславянского языка невозможна без изучения современного славянского диалектного континуума методами линг-вогеографии. Язык всегда и везде связан с территорией. Эта связь обусловлена историческими и пространственно-временными закономерностями развития общества. В этом смысле «Общеславянский лингвистический атлас» является уникальным источником сведений о судьбе праславянских диалектизмов и в целом о диалектном ландшафте Славии и тех языковых процессах, которые протекали в славянских диалектах. Картографирование языкового материала на огромном пространстве terra Slavia придало картам Атласа статус особо ценного источника лингвистической информации о внутрен-
ней динамике языковых, этнических, культурных отношений, ибо чем больше территория картографирования, тем вероятнее получение новых, а главное - объективных сведений о специфике развития диалектного ландшафта.
Поэтому Атлас стал уникальным источником изучения славянского диалектного континуума и тех языковых процессов, которые протекали в древности и протекают в славянских диалектах сегодня.
Вот почему на современном этапе славистических исследований, когда в значительной степени исчерпаны возможности внутренней реконструкции на фонетическом и морфологическом уровнях, все большее значение приобретают данные лексики. «География слова, территориальное распределение лексем, отражающее взаимоотношения носителей диалектов в разные исторические эпохи, расширяет и углубляет картину ареальных связей, полученную при изучении грамматических и фонетических изоглосс» (Куркина 1992: 26). Именно данные лексики дают более дифференцированный и количественно богатый материал для изучения межславянских языковых связей. И это прекрасно доказали карты «Общеславянского лингвистического атласа». Оперирование многочисленными лексическими изоглоссами, в количественном отношении во много раз превосходящими фонетические, делает исследование более объективным в восстановлении сложной картины схождений и расхождений славянских языков2. Поэтому сегодня лексический материал не только не игнорируется в сравнительно-исторических штудиях, но и активно привлекается как полноценный критерий, представляющий самостоятельный интерес для этих исследований.
2. Миф об индивидуальных границах каждого отдельного слова. Миф о нерелевантности лексических данных при диалектной дифференциации того или иного языкового континуума во многом поддерживался благодаря прочно укоренившемуся мнению об индивидуальных границах каждого слова. «Всякое отдельно взятое слово, которое обнаруживает какое-то звуковое изменение, распространяется в своих собственных границах, - писал Н. С. Трубецкой в статье «Фонология и лингвистическая география», - и поэтому границы географического распространения звуковых изменений никогда не могут быть установлены надежно и точно» (Трубецкой 1987: 32). Отсюда представление о пестроте и калейдоскопичности лексических изоглосс.
Однако карты «Общеславянского лингвистического атласа» свидетельствуют о необоснованности этих упреков компаративистов.
Во-первых, эта хаотичность лексических изоглосс не является сущностным атрибутом любой лексической карты. В Атласе имеется немало карт (и их, надо сказать, абсолютное большинство), в которых этой калейдоскопичности не наблюдается, а, напротив, прослеживается довольно четкое противопоставление отдельных ареалов. Яркой иллюстрацией могут служить карты, на которых выявляется четкое разделение Славии по линии север ~ юг (ср.: север //а$с-ег- (//а§с-ег-ъ, //а§с-егчс-а, //а&с-ег-ък-а) ~ юг gusс-er- (§шс-ег-ъ, gusс-er-ic-a, gusс-er-ък-а) к. 30 'ящерица' т. 1 «Животный мир»; север Ьагап-ъ ~ юг ov-ъn-ъ к. 4 'некастрированный самец овцы' т. 2 «Животноводство» (см. к.-схему 1); север ten-ъ ~ юг хМ-ъ к. 6 'тень под деревом' т. 3 карта «Растительный мир»; север les-ъ ~ юг $ит-а к. 11 'лес' т. 3 «Растительный мир»; север sos-ъn-j-a ~ юг Ьог-ъ к. 17 'сосна' т. 3 «Растительный мир» (см. к.-схему 2); север sъ-сqst-ъj-e ~ юг sъ-rqt-j-a, sъ-rët-j-a к. 7 'счастье' т. 10 «Народные обычаи» (см. к.-схему 3); север кыг-Ыъ ~ югршч^ъ к. 19 'курит' т. 10 «Народные обычаи» и т. д.), тогда как противопоставление по линии запад ~ восток практически не прослеживается.
Во-вторых, даже в том случае, когда эта мозаичность диалектного ландшафта действительно имеет место (см., например, карты 1 тома «Животный мир» к. 33 'головастик', к. 44 'божья коровка' или карты 2 тома «Животноводство», посвященные подзывным словам), следует признать, что это на первый взгляд отрицательное явление на самом деле является позитивным, так как именно благодаря многообразию изоглосс мы можем в деталях представить всю сложнейшую картину (а не упрощенную схему) реальных отношений славянских языков и диалектов. Ведь один из постулатов лингвистической географии гласит - «чем больше число рефлексов одной прасистемы, одной праформы или одного праявления в диалектах, тем более достоверной или полной может быть реконструкция» (Толстой 1983: 187). Именно эти мелкие, как будто бы частные изоглоссы дают особо ценный материал для постижения процесса исторического развития славянских языков, а «некоторая мозаичность лексики повышает степень неравномерности ее развития и способствует консервации отдельных ячеек лексической мозаики и в формальном, и в содержательном плане» (Толстой 1983: 186).
Оперирование многочисленными лексическими изоглоссами, в количественном отношении во много раз превосходящими фонетические, позволяет исследователю быть более объективным в восстановлении сложной картины схождений и расхождений родственных языков и диалектов праславянского языка, нежели при
использовании фонетических данных. Более того, именно на лексическом уровне давление языковой системы менее значительно, чем на грамматическом и особенно на фонетическом. Опора только лишь на «фонетические и морфологические изоглоссы праславян-ского периода, - как совершенно справедливо отмечает А. Ф. Журавлев, - исчисляемые для любой пары языков не более чем двумя десятками, дает картину, статистически слишком уязвимую. До нас доходят запечатления только очень сильных и широких фонетических и морфологических изменений, от мелких и частных процессов постоянного диалектообразования мощные волны последующих грандиозных фонетических и морфологических катастроф оставляют слишком мало следов. Лексика же, не будучи жесткой системой, подверженной тотальному выравниванию, способна долго хранить память о прежних диалектных размежеваниях и единствах» (Журавлев 1994: 176).
Именно поэтому на лексических картах Атласа прослеживается повторяемость отдельных ареалов. Материалы «Общеславянского лингвистического атласа» убедительно свидетельствуют о том, что лексические изоглоссы не являются чем-то случайным, индивидуальным, характерным лишь для одного слова, напротив, они повторяются с определенной последовательностью.
Каждое «отдельно взятое слово» обнаруживает на лингвистических картах Атласа не «свои собственные границы распространения», а границы языков и их диалектов, позволяя тем самым выявить отношения этих диалектов в общеславянском контексте.
Карты Атласа убедительно доказали, что распространение того или иного слова определяется закономерностями, позволяющими говорить о типологии ареалов (например, русско-польские изоглоссы на территории Польши часто локализуются в говорах переселенцев с восточнославянских территорий, образуя островные ареалы, ср., например, локально ограниченные ареалы лексем в польских диалектах: ¡ус-ъ к. 49 'рыло свиньи' т. 2 «Животноводство»; рф+ъ к. 46 'волосы, которыми покрыта шкура коровы' т. 2 «Животноводство»; рё^ш-ъ, pëv-ъn-ъ к. 11 'петух' т. 2 «Животноводство»; ne-za-bQd-ъk-a к. 53 'незабудка' т. 3 «Растительный мир»; ^тчс-а, ^ъпчс-а к. 1 'вырытая в земле яма для добывания воды, колодец' т. 6 «Домашнее хозяйство и приготовление пищи»; те1-ъпч^ъ к. 19 'человек, который мелет зерно на мельнице' т. 8 «Профессии и общественная жизнь» и др.; украинско-польские изоглоссы образуют островные ареалы в говорах Правобережной Украины, ср., например, ареалы следующих лексем в укра-
инских диалектах: sъ-greb-ъ¡-o к. 52 'скребница' т. 2 «Животноводство»; twn-in-a к. 50 'терн' т. 3 «Растительный мир»; sos-ъn-in-a к. 18 'сосновый лес' т. 3 «Растительный мир»; kraj-e-tъ к. 17 'режет' (хлеб) т. 6 «Домашнее хозяйство и приготовление пищи»; ^о^ъ 'шаг' к. 49 т. 9 «Человек» и др.; западно-южнославянские изоглоссы имеют высокую концентрацию в чешских, западно- и среднесловацких говорах, где чаще всего локализуются обширные ареалы корреспондирующих лексем, ср., например, ареалы следующих лексем: bës-ъn-ъ к. 73 'бешеный' (о собаке) т. 2 «Животноводство» ^т-ъ к. 13 'колючка, шип' т. 3 «Растительный мир»; kys-ë¡-ъ//kys-e¡-ъ к. 44 'кислый' т. 6 «Домашнее хозяйство и приготовление пищи»; ¡ъй4с-а к. 52 'ложка' т. 6 «Домашнее хозяйство и приготовление пищи»; Ы-аг-ъ к. 9 'человек, который делает колеса для телег' т. 8 «Профессии и общественная жизнь и др.).
Исследование лингвистического пространства Славии показало, что то, что, на первый взгляд, кажется произвольным или случайным в распространении того или иного слова при его изолированном рассмотрении, на самом деле вписывается в типологию ареалов и обретает свой глубокий смысл. За всем этим стоят факты истории языковых явлений, локализация которых на пространственно-временной оси позволяет говорить об определенных закономерностях в их распределении.
На картах Атласа отчетливо видно, что в процессе эволюции славянского диалектного континуума сложилось два типа лексических ареалов:
- первый, когда лексема имеет тотальное распространение (ср. ареалы лексем vod-a к. 33 *voda т. 5 «Рефлексы *о», Ып^-ъ к. 26 *коп)ь т. 5 «Рефлексы *о», тог^-е к. 29 *тог)е т. 5 «Рефлексы *о» и др.);
- второй, когда в ее локализации существуют ограничения (ср. ареалы лексем ov-ъc-a к. 5 *ovьca т. 5 «Рефлексы *о», ^ъ^ъ к. 12 'крот' т. 1 «Животный мир», *sër-a к. 32 'молоко коровы сразу после отела, молозиво' т. 6 «Домашнее хозяйство и приготовление пищи» и др.).
Первый тип ареалов представляет собой довольно редкое явление, тогда как второй - широко распространенное.
Убедительным доказательством повторяемости лексических ареалов является тот факт, что на многих картах Атласа довольно четко прослеживается гомогенность восточнославянского континуума (особенно когда речь идет об ареалах древних лексем, ср., например, распространение таких лексем, как ^ор-^-а к. 22 'крапива' т. 4 «Сельское хозяйство», ob-ëd-a-j-e-tъ к. 60 'ест обед' т. 6 «Домашнее хозяйство и приготовление пищи», sъ-kaz-e-tъ к. 64а 'скажет' (слово) т. 9
«Человек», гъ^ъ к. 16 'рот' т. 9 «Человек» (см. к.-схему 4), vis-ъk-ъ, vis-ъk-y к. 4 'висок' т. 9 «Человек» и др.), тогда как для южно- и западнославянского диалектного континуумов свойственна, как правило, гетерогенность.
И уже этот факт свидетельствует против мозаичности и калейдо-скопичности лексических изоглосс. На картах Атласа отчетливо видно, что большинство ареалов северной Славии имеет своим источником контактную конвергенцию и является иллюстрацией контактно-генетического родства восточно- и западнославянских диалектов. Об этом говорит наличие ярко выраженных контактных зон в украинских, белорусских, польских, отчасти в восточнословацких говорах. Причем в роли языка-донора выступают чаще всего западнославянские диалекты, преимущественно польские: ср., например, ареалы таких лексем, как stъkl-ën-ъk-a к. 6 'стакан' т. 6 «Домашнее хозяйство и приготовление пищи» (см. к.-схему 5), podъ-veсer-ъk-ъ к. 61 'еда между обедом и ужином, полдник' т. 6 «Домашнее хозяйство и приготовление пищи» (см. к.-схему 6), gQS-m-a к. 25 'мясо гуся' т. 6 «Домашнее хозяйство и приготовление пищи», dоj-ъ^а к. 34 'женщина, которая доит коров' т. 6 «Домашнее хозяйство и приготовление пищи», о^-ъ^ъ к. 36 'карандаш' т. 8 «Профессии и общественная жизнь», krav-ъc-ъ к. 16 'человек, который шьет одежду' т. 8 «Профессии и общественная жизнь», mëst-ъс-e к. 46 'место' т. 8 «Профессии и общественная жизнь» (см. к.-схему 11), г-оЬ-а к. 54 'печень человека' т. 9 «Человек» и др.), реже украинские (ср., например, обширные ареалы украинских лексем сё^ш-ъ^а к. 18 'первый кусок хлеба, отрезанный от буханки, горбушка' т. 6 «Домашнее хозяйство и приготовление пищи» и ^т-к-а, ^ъп-к-а к. 1 'вырытая в земле яма для добывания воды, колодец' т. 6 «Домашнее хозяйство и приготовление пищи», см. к.-схему 7) и белорусские (ср. ареалы лексем т^-^-о, т^-^-а к. 32 'молоко коровы сразу после отела, молозиво' т. 6 «Домашнее хозяйство и приготовление пищи» (см. к.-схему 8); kmm-y-sl-a к. 2 'деревянная дуга для ношения ведер на плече, коромысло' т. 6 «Домашнее хозяйство и приготовление пищи» и др.
Такие контекстуальные закономерности являются своеобразными ориентирами в типологической интерпретации ареалов. И это само по себе является значимым, так как позволяет отвести фактор случайности.
Среди множества ареалов, представленных на картах Атласа, отчетливо просматривается несколько групп:
- первую группу образуют слова, которые имеют глубокие корни и восходят к периоду праславянской языковой общности (это ареалы общеславянских лексем или слов, которые известны в трех славянских языковых группах);
- вторая группа ареалов детерминируется факторами пространственно-генетическими (они во многом порождены явлением интерференции славянских диалектов, их образуют ареально ограниченные диалектизмы, восходящие часто к эпохе самостоятельного развития славянских языков);
- существование третьей группы ареалов определятся факторами ареально-типологическими, связанными с независимым и/или параллельным развитием того или иного языкового явления;
- наконец, четвертая группа ареалов связана с формированием этнополитического самосознания, стремлением через язык выразить свою культурно-национальную специфику (это ареалы так называемой эксклюзивной лексики)3.
В связи с этим можно сделать вывод, что лексические карты Атласа могут и должны стать надежным инструментом сравнительно-исторических и этимологических исследований.
3. Миф о центрально-периферийной противопоставленности ареалов инноваций и архаизмов. В лингвистической географии довольно прочно укрепилась теория о центрально-периферийной противопоставленности ареалов инноваций и архаизмов. Она получила широкую известность благодаря работам романской неолингвистической школы (и прежде всего М. Бартоли). Согласно этой теории центр, являющийся креативной зоной, рождает инновации. Распространяясь радиально на окружающие территории, они разрушают ареалы архаизмов и оттесняют их на периферию. Поэтому островные ареалы архаизмов существуют чаще всего на периферии.
Однако материалы «Общеславянского лингвистического атласа» позволяют внести коррективы в эти стереотипы лингвистической географии.
Исследование славянского диалектного континуума с учетом всех микрозон его лингвистического пространства дало возможность локализовать архаические и инновационные явления и рассмотреть их в пространственно-временном аспекте.
Материалы «Общеславянского лингвистического атласа» убедительно свидетельствуют о том, что архаичные языковые явления могут находиться как на периферии, так и в центре современной Славии. Они могут иметь не только локально ограниченные, но и обширные
ареалы, разрушение которых может происходить как в центре, так и на периферии (ср., например, обширные ареалы праславянских лексем роЦ-е, тог-]-е к. 29, snop-ъ к. 20, rog-ъ к. 23, ros-a к. 43, ^г-а к. 45, vod-a к. 33, ^п-^-ъ к. 26 и др. в фонетическом томе 5 «Рефлексы *о»; или распространение лексем zem-j-a к. 47, med-ъ к. 12, Ьег-е^ъ к. 28, ег-о// ozer-o к. 5, фе1еп-ъ/Ыеп-ъ к. 6, рег-о к. 29 и др. в томе 6 «Рефлексы *е»; или Ь&я-а, vыb-a в 3 томе «Растительный мир»); или разорванные, подвергшиеся разрушению ареалы праславянских лексем типа dы2--ъ к. 56 'держит' т. 9 «Человек» или (яЬ-о^а к. 44 т. 8 «Профессии и общественная жизнь», которые в польских диалектах имеют разорванные ареалы; или лексем ov-ъc-a к. 5 *ovъca т. 5 «Рефлексы *о» (см. к.-схему 9) и 2еп-а к. 57 *2епа т. 6 «Рефлексы *е» - в украинских и белорусских; med-j-a к. 35 *medja т. 6 «Рефлексы *е» - в чешских и болгарских диалектах; dQb-ъ к. 26 'дуб' т. 3 «Растительный мир» (см. к.-схему 10), ovъs-ъ к. 50 'овес' т. 4 «Сельское хозяйство», pъs-ъ к. 9 'собака' т. 2 «Животноводство», gnoj-ъ к. 28 'навоз' т. 4 «Сельское хозяйство» - в южнославянских.
Причем при разрушении ареалов центр иногда оказывается даже более архаичным, чем периферия, где чаще всего происходит зарождение новых диалектизмов. Как свидетельствуют карты Атласа, вся периферия Славии подвержена разрушительным процессам.
Разрушенные ареалы праславянских лексем красноречиво говорят о том, что явление более древнее нередко занимает большую площадь, чем явление более позднее, ибо оно начало распространяться значительно раньше, поэтому часто становилось причиной возникновения нового явления. В этом смысле показательна сама типология процесса разрушения ареалов архаичных лексем: этот процесс связан, как правило, с возникновением на базе старой лексемы новой, в которой сохраняется как бы «мерцающий» свет ее производящей: ср., например, ареалы лексем krъt-ic-a, ^ъ^ т-а, ^^ъ-ъ на к. 12 'крот' т. 1 «Животный мир»; //e2-ъk-ъ, //е2-а^ъ, //е2^-ъ на к. 10 *©егь т. 1 «Животный мир»; ту$-ъ^а на к. 14 *ту§ь т. 1 «Животный мир»; zvër-q, гуёг-т-а на к. 1 'дикое животное, зверь' т. 1 «Животный мир»; pъs-ъk-ъ на к. 9 'собака' т. 2 «Животноводство»; ov-ъс-ъk-a на к. 5 *ovьca т. 5 «Рефлексы *о»; 2епъ-а на к. 57 *2епа т. 6 «Рефлексы *е»; dQb-ov-m-a, dQb-ov-o dav-o к. 28 'древесина дуба' т. 3 «Растительный мир»; kvët-ъk-ъ на к. 14 'цветок' т. 3 «Растительный мир»; SQ-sëd-ъk-a на к. 3 'женщина, живущая в соседнем доме' т. 8 «Профессии и общественная жизнь»; mëst-ъс-e на к. 46 'место' т. 8
«Профессии и общественная жизнь» (см. к.-схему 11) и др. Таким образом, «историческая последовательность языковых событий записывается, так сказать, географией на данной территории, где запись эту остается только прочесть» (Теньер 1966: 114).
Что касается инноваций, то карты «Общеславянского лингвистического атласа» свидетельствуют о том, что ареалы инноваций могут локализоваться не только в центре диалектного континуума того или иного языка, но и на периферии (ср., например, распространение лексемы ($ко!)-/-аг-ъ к. 33 'мальчик, который учится в школе' т. 8 «Профессии и общественная жизнь» в хорватских, восточнословацких, польских, словенских диалектах, в которых она локализуется именно на периферии; или распространение лексем (papir)-ъ к. 39 'бумага' т. 8 «Профессии и общественная жизнь» и (а^атеп1)-ъ к. 37 'чернила' т. 8 «Профессии и общественная жизнь» - в белорусских, в которых она также отмечена на периферии (см. к.-схему 12); на периферии словенских диалектов локализуется и лексема (¡агтагк)-ъ к. 48 'периодическая широкая торговля' т. 8 «Профессии и общественная жизнь» и т. д.).
По-видимому, это связано с тем, что периферийная зона менее устойчива и более проницаема для внешних влияний. Более того, именно на периферии, где наблюдается меньшее давление со стороны системы и большая свобода в междиалектных связях, благодаря контактной конвергенции складываются наиболее благоприятные условия для зарождения новых языковых явлений.
Эта повторяемость ареальных сценариев архаизмов и инноваций убедительно свидетельствует о том, что противопоставление центрального и периферийного ареалов в современной Славии как зон инноваций и архаики в славянском диалектном континууме является упрощенной схемой их отношений, которые в действительности оказываются значительно сложнее.
Поэтому при решении диахронических и этногенетических проблем «целесообразнее оперировать условным понятием архаических и неархаических зон, нежели понятием центрально-периферийной противопоставленности» (Толстой 1977: 37)4.
В этой связи заслуживают внимания и выводы М. А. Бородиной. Описывая лексические особенности лотарингского диалекта по данным «Лингвистического атласа Франции» Ж. Жильерона, она также обнаружила, что «вопреки обычной картине, когда на окраинах сохраняются архаизмы, а неологизмы распространяются из центра, неологизмы оказываются на периферии; эти зоны образовались в
конце XVIII - начале XIX в.; из всех рассмотренных зон это самые молодые зоны» (Бородина 1966: 103).
4. Миф о «теории волн» И. Шмидта. В демифологизации нуждается и «теория волн» И. Шмидта. В основе этой теории лежит идея постепенных, незаметных переходов между не имеющими четких границ диалектами индоевропейских языков, поэтому каждый отдельно взятый индоевропейский язык по отношению к другому можно рассматривать как переходный. Теория волн, таким образом, предполагает иррадиацию из одного центра с постепенным затуханием того или иного языкового явления. Между тем карты «Общеславянского лингвистического атласа» заставляют внести в эту теорию ряд поправок, поскольку они красноречиво свидетельствуют о существовании четких границ в распространении того или иного языкового явления. Яркой иллюстрацией существования подобных границ служат ареалы эксклюзивных лексем, которые нередко могут покрывать обширные пространства диалектов того или иного языка, но при этом не выходить за их пределы, то есть идея «колышущейся нивы», лежащая в основе этой теории, здесь явно не работает. Ср., например, такие яркие эксклюзивы русского языка, как: тиг-а$-ъ к. 41 'муравей' т. 1 «Животный мир»; zem-j-an-ъk-a к. 45 'земляника' т. 3 «Растительный мир»; podъ-dmz-ъn-ik-ъ к. 52 'подорожник' т. 3 «Растительный мир»; ро-gost-ъ к. 46 'кладбище' т. 10 «Народные обычаи» и др.; украинского: // ег-а^ъ к. 10 'еж' т. 1 «Животный мир»; сис-еп-% к. 26 'щенок' т. 2 «Животноводство»; gQst-j-av-m-a к. 10 'густые заросли в лесу' т. 3 «Растительный мир»; белорусского: zob-a к. 18 'клюв птицы' т. 1 «Животный мир»; ро-раг-ъ к. 23 'пар, земля, которую не пахали в течение года' т. 4 «Сельское хозяйство»; t^st-ost-ъ, sъ-dor-ъ к. 29 'топленое свиное сало' т. 6 «Домашнее хозяйство и приготовление пищи»; польского: о1-ъ^а к. 24 'ласточка' т. 1 «Животный мир»; kot-ic-a к. 16 'кошка' т. 2 «Животноводство»; ne-za-po-min-a-j-ъk-a к. 53 'незабудка' т. 3 «Растительный мир»; лужицкого: potpul-a к. 22 'перепелка' т. 1 «Животный мир»; (Ьаг)-ъ к. 5 'медведь' т. 1 «Животный мир»; (каз{)-ъ к. 44 'гроб' т. 10 «Народные обычаи»; чешского: Ш^а к. 37 'щука' т. 1 «Животный мир»; сар-ъ к. 29 'аист' т. 1 «Животный мир»; sëk-aс-ъ к. 70 'мужчина, который косит косой' т. 4 «Сельское хозяйство»; словацкого: smag-ъ к. 9 'желание, потребность пить' т. 6 «Домашнее хозяйство и приготовление пищи»; (о1оугап()-ъ к. 61 'еда между обедом и ужином, полдник' т. 6 «Домашнее хозяйство и приготовление пищи»; рас-Ыъ к. 2 'нравится' т. 10 «Народные обычаи»; словенского: (pantegan)-a к. 13 крыса т. 1 «Животный мир»;pët-el-in-ъ к. 11 'петух' т. 2 «Животновод-
ство»; съЪеиаг-ъ к. 27 'человек, который разводит пчел' т. 8 «Профессии и общественная жизнь»; хорватского: kuk-ov-aс-a к. 21 'кукушка' т. 1 «Животный мир»; Ъor-ov-ic-a к. 47 'брусника' т. 3 «Растительный мир»; dët-ъс-ъk-o к. 8 'жених' т. 10 «Народные обычаи»; сербского: къг^'ш^'-ъ к. 39 'чешуя рыбы' т. 1 «Животный мир»; stыv-in-a к. 51 'падаль, дохлое животное' т. 2 «Животноводство»; македонского: тас-огъ-ъ к. 10 'кот' т. 2 «Животноводство»; уЫк-ъп-а к. 46 'шерсть' т. 2 «Животноводство»; о-ра5-ъ^а к. 48 'хвост' т. 2 «Животноводство»; болгарского:рп-Шр-ъ к. 15 'летучая мышь' т. 1 «Животный мир»; Ыш-ас-ъ к. 20 'дятел' т. 1 «Животный мир»; ЪЫ-ъ^а к. 11 'женщина в день свадьбы' т. 10 «Народные обычаи» и др.
Работа над «Общеславянским лингвистическим атласом» обещает выявить новые интересные данные для теории лингвогеогра-фии. И в этом смысле она даст, несомненно, толчок к возникновению новых идей и гипотез.
Однако уже сегодня лексические карты Атласа убедительно доказали, что представленные на них диалектизмы - это не «хаос изоглосс», пересекающих диалектную территорию в разных направлениях, без какой-либо закономерности, а организованная определенным образом совокупность, обнаруживающая четкие тенденции к группировке в более или менее компактные пучки изоглосс.
Поэтому информация, содержащаяся на картах Атласа, явится, бесспорно, прочным фундаментом для новых сравнительно-исторических штудий, которые в будущем будут иметь своим итогом полноценную реконструкцию той языковой модели, с преобразованием которой связано существование семьи славянских языков.
ЛИТЕРАТУРА
Бородина 1966 - Бородина М. А. Проблемы лингвистической географии. М., 1966.
Десницкая 1977 - Десницкая А. В. К вопросу о предмете и методах ареальной лингвистики // Ареальные исследования в языкознании и этнографии. Л., 1977.
Журавлев 1994 - Журавлев А. Ф. Лексико-статистическое моделирование системы славянского языкового родства. М., 1994.
Куркина 1992 - Куркина Л. В. Диалектная структура праславянско-го языка по данным южнославянской лексики. Ljubljana, 1992.
Куркина 2012 - Куркина Л. В. К проблеме интерпретации лексических изоглосс // Praslovanska dialektizacija v luci etimoloskih raziskav. Ljubljana, 2012.
Маковский 1968 - Маковский М. М. «География слов» и лексические связи германских языков и диалектов // Вопросы языкознания. 1968. N° 3.
Теньер 1966 - Теньер Л. О диалектологическом атласе русского языка // Вопросы языкознания. 1966. № 5.
Толстой 1977 - Толстой Н. И. О соотношении центрального и маргинального ареалов в современной Славии // Ареальные исследования в языкознании и этнографии. Л., 1977.
Толстой 1983 - Толстой Н. И. О предмете этнолингвистики и ее роли в изучении языка и этноса // Ареальные исследования в языкознании и этнографии. Л., 1983.
Толстой 1997 - Толстой Н. И. О некоторых возможностях лекси-ко-семантической реконструкции праславянских диалектов // Толстой Н. И. Избранные труды. М., 1997. Т. I.
Трубачев 2003 - Трубачев О. Н. Этногенез и культура древнейших славян. М., 2003.
Трубецкой 1987 - Трубецкой Н. С. Фонология и лингвистическая география // Трубецкой Н. С. Избранные труды по филологии. М., 1987.
Цыхун 2013 - Цыхун Г. А. Аспекты славянской ареальной лингвистики // XV Мiжнародны з'езд славютау. Мовазнауства. Мшск, 2013. Т. 1.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Ср. в связи с этим следующие рассуждения А. Ф. Журавлева: «Лексический состав языка, в силу кумулятивного принципа его формирования и меньшей значимости системных факторов в его организации, не подвержен таким большим потрясениям в своей эволюции, как грамматика и особенно фонетика. Изменения в фонетической системе языка часто носят характер цепной реакции, которая охватывает всю систему и изменяет принципы, обеспечивающие ее статическое равновесие, весьма радикальным образом. Лавинные фонетические процессы в славянских языках являют собой классический пример: действие закона открытого слога или падение редуцированных приводили к переменам в фонетической организации языка, которые нельзя оценить иначе как катастрофические» (Журавлев 1994: 26).
2 Ср. в связи с этим высказывание О. Н. Трубачева: «Методика, преувеличенно опирающаяся на фонетические критерии, может оказаться не-
достаточно тонкой в вопросах лингво- и этногенеза, для которых требуются более широкие и гибкие категории и допущения» (Трубачев 2003: 62).
3 Подробнее о типологии ареалов, представленных в «Общеславянском лингвистическом атласе», см. в монографии: Вендина Т. И. Типология лексических ареалов Славии (в печати).
4 Ср. в связи с этим еще более категоричное утверждение А. В. Дес-ницкой, которая на ином материале пришла к сходным выводам: «Совершенно не оправдало себя использование понятия центрального и маргинального ареалов, в оперировании которым проявляется максимальный субъективизм в отборе дифференциальных явлений» (Десницкая 1977: 27). Из последних работ сошлюсь на статью Л. В. Куркиной «К проблеме интерпретации лексических изоглосс», в которой она пишет: «Вообще наблюдаемое в языке противопоставление по линии центр - периферия не имеет абсолютной силы, оно скорее отражает некоторые тенденции в развитии языковых процессов. Центр может сохранять архаизмы, а на периферии нередки инновации» (Куркина 2012: 139). К этому же выводу приходит и Г. А. Цыхун, который в своем докладе «Аспекты славянской ареальной лингвистики» на XV Международном съезде славистов говорил о том, что «праславянская языковая территория не была полностью аналогичной романскому миру, а представляла более или менее гомогенную общность без сложившихся метрополий и провинций. Основные инновации в этом континууме зарождались в зоне контактов с соседними языками. Ареальная структура центр - периферия представляла собой динамическую модель, так как на периферии могли зарождаться периферийные инновации. В результате наложения ареалов разнонаправленных инноваций образовывалась "сверхинновационная зона", представлявшая собой "центр", противопоставленный менее инновационной / более архаической периферии. Этот центр был по преимуществу результатом взаимодействия инноваций, а не их "производителем"» (Цыхун 2013: 40).
Vendina T. I.
"The Slavic Linguistic Atlas" and some myths of the linguistic geography
The article deals with some problems of the linguistical geography in the light of new data coming from The Slavic Linguistic Atlas. Evaluating its preliminary results the author analyses the corrections it brings into our concepts of linguistic geography. Keywords: Slavic dialectology, linguistic geography, Johannes Schmidt's wave theory.
ОБЩЕСЛАВЯНСКИЙ ЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ АТЛАС
гоооразоватетная Выпуск 10 Карта 7
Распространение лексем
# Ьагап-ъ
♦ аг-ьп-ъ
к. 4 'некастрированный самец овцы' ОЛА т. 2 «Животноводство»
-Г ■ • £
ОБЩЕСЛАВЯНСКИЙ ЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ АТЛАС
Карта №7
Распространение лексем ф sos-ьn-j-a ♦ Ьог-ъ к. 12 'сосна' ОЛА т. 3 «Растительный мир»
• • • • •
■-Р* -
• V..-... л ;. V.*
. •. : иг .*. • •. •. • ; •;. V : •
ОБЩЕСЛАВЯНСКИЙ ЛИНГВИСШЛРСКИИ АТЛАГ
Распространение лексем ф яь-с^-ц-е
А ьъ-тф-)-а, яь-г^-а к. 7 'счастье' ОЛА т. 10 «Народные обычаи»
тг-сясвоеЬразо&теяьная Выпуск ¡0 КартаЯ?
• . • •
. • • • • .
1 . ' • ...
* *
• V.* -••
♦ ' ». • • •
...
• .... - • ...а..*. " •
....... •
. .
. *
. .
ОБЩЕСЛАВЯНСКИЙ ЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ АТЛАС
Выпрел 10 Карта №
Распространение лексемы # гъ1-ъ к. 16 'рот' ОЛА т. 9 «Человек»
г* *
• • • • » •
• • • •
• • * » •
• • . •
• •• ••. • • • •
., • • • • *• •
,;. • »• • ,% • •• • • • • • • •
* * « Л • • • * •••••• • • •
* * * •.• -
V. • •,
• ; • • • • -
. , • • • •. • •*.:: ». . ;.,.. 1 • • г • • ..
■ - • • • • ■» ,
ОБЩЕСЛАВЯНСКИЙ ЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ АТЛАС
Серия яексч'ко-счо^оо^/я'юоят^яьная Выпуск 6 Карта-гхеш/ Л^З
Распространение лексемы ф ро&ь-уесег-ък-ъ к. 61 'еда между обедом и ужином,
полдник' ОЛА т. 6 «Домашнее хозяйство и приготовление пищи»
V>
• •• • • •. <=
* / 'V »•;• V" .
Л*** 5 -Л Лк! ' ~ • » • •»• • , * .. • . А * . . . •
ОБЩЕСЛАВЯНСКИЙ ЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ АТЛАС
Распространение лексемы
# кпп-1е-а кгьп-1е-а к. 1 'вырытая в земле яма для добывания воды, колодец' ОЛА т. 6 «Домашнее хозяйство приготовление пищи»
■' Ъ"--
■ * V. * 1» ^^ -
ОБЩЕСЛАВЯНСКИЙ ЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ АТЛАС
Распространение лексем # тфй-Ь-о, тфй-Ь-а к. 32 'молоко коровы сразу после отела, молозиво' ОЛА т. 6 «Домашнее хозяйство приготовление пищи»
(7.--1.Ц■ 1) Карта-с>{гма№5!
ОБ1ЦЕСЛАВЯНСКИИ ЛИНГБИСТОЧБСКИИ АТЛАС
Серыяехыкп-штевртовишллшл .T-j.ii - 10 /"..'л...г.иЛ
Распространение лексемы 0 оу-ьс-а к. 5 Nsg 'овца' ОЛА т. 5 «Рефлексы *о»
• • • •
• • • •
о • • » • ■ *
• • • • • , • • • • - • • * .
• • • • •... • •
• ••••• • •
а • • • • • • • • * *
• « • ' •
. _______1
• • * •
...........
, ......• *
> » * • • • • • • • • »»• • • . • . • • • •
• • -
• • • • •
• • . -.-_- я -«мг*^
.-у*". *:::;:--*:' ' --
— Т«Ь Г.. • ■
ОБЩЕСЛАВЯНСгаЙЛИНГВИСТИЧВСКНЙАТЛАС ...мрвеефквомяе»«« Выи>*щ п; Нарпц,^
Распространение лексемы
к. 26 'дуб' ОЛА т. 3 «Растительный мир»
ОБЩЕСЛАВЯНСКИЙ ЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ АТЛАС_с^пттптт+шттшт Д-ЧКушг»
Распространение лексем # mest-o © mest-ьс-е к. 46 'место' ОЛА т. 8 «Профессии и» общественная жизнь»
• • • •
. •• • • • . * • •
• • • • • .
* - • • * •« »• • • • • • • • ■ * • • • ••••••• . ». • «
>..
¿1
е. & ® ©■ 0 ©■ " ■ а • • •
ОБЩЕСЛАВЯНСКИЙ ЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ АТЛАС
•-сяобразовательная Выпуск Карта №
Распространение лексемы # (а1гатеМ)-ъ к. 37 'чернила' ОЛА т. 8 «Профессии и общественная жизнь»
V»
V -
• •
• • • •■ •
•.... V.
•• • • • •..'Г---
• * • •...
Л •
