CC BY
0
ISSN 2687-0770 BULLETIN OF HIGHER EDUCATIONAL INSTITUTIONS. NORTH CAUCASUS REGION. SOCIAL SCIENCE. 2024. No. 2
Научная статья
УДК 94 (470.6)"18"
doi: 10.18522/2687-0770-2024-2-73-79
ОБРАЗОВАНИЕ И НОВЫЕ РЕАЛИИ ПОВСЕДНЕВНОСТИ У ГОРСКИХ НАРОДОВ СЕВЕРНОГО КАВКАЗА ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX ВЕКА
Ирина Вадимовна Середина
Пятигорский государственный университет, Пятигорск, Россия iseredina04@mail .ru
Аннотация. Рассматриваются изменения в жизни горского населения Северного Кавказа, произошедшие после завершения военных действий в крае. Акцент делается на сфере образования, которому уделялось особое внимание со стороны властей. Предполагалось, что с помощью должного воспитания удастся сформировать законопослушных подданных империи, чей пример благотворно скажется на их сородичах и земляках. Происходящие изменения находили отражение в повседневном быту юношества, в их одежде, пище, модели поведения. Для консервативно настроенной части горского сообщества такие преобразования выглядели «греховными» и потому осуждались. Чаще всего речь шла о людях старшего поколения, видевших в этом угрозу национальной самобытности. Наиболее последовательными критиками новых предпочтений были жители горных районов, в меньшей степени задействованные в экономических и культурных связях с русскими поселенцами. Проживавшие на равнине общества легче воспринимали новации и старались внедрять у себя то, что считали удобным или подчёркивающим высокий статус человека. Нередко неприязнь к происходящим изменениям объяснялась религиозными убеждениями. Существовали опасения, что под воздействием русской культуры молодёжь откажется от ислама и начнёт исповедовать христианство.
Ключевые слова: Северный Кавказ, горцы, образование, империя, учёба, юношество, реформы, религия, культура, школа
Для цитирования: Середина И.В. Образование и новые реалии повседневности у горских народов Северного Кавказа во второй половине XIX века // Изв. вузов. Сев.-Кавк. регион. Обществ. науки. 2024. № 2. С. 73-79.
Статья опубликована на условиях лицензии Creative Commons Attribution 4.0 International (CC-BY 4.0). Original article
EDUCATION AND NEW REALITIES OF EVERYDAY LIFE AMONG THE MOUNTAIN PEOPLES OF THE NORTH CAUCASUS IN THE SECOND HALF
OF THE 19th CENTURY
Irina V. Seredina
Pyatigorsk State University, Pyatigorsk, Russia iseredina04@mail .ru
Abstract. The article examines the changes in the life of the mountain population of the North Caucasus that occurred after the end of hostilities in the region. The emphasis is on the field of education, which received special attention from the authorities. It was assumed that with the help of proper education it would be possible to form law-abiding subjects of the empire, whose example would have a beneficial effect on their relatives and fellow countrymen. The changes taking place were reflected in the everyday life of young people, in their clothing, food, and behavior patterns. For the conservative-minded part of the mountain community, such transformations looked "sinful" and were therefore condemned. Most often it was about people of the older generation who saw this as a threat to national identity. The most consistent critics of the new preferences were the inhabitants of the mountainous regions, who were less involved in economic and cultural ties with the Russian settlers. Those living on the plains of the society accepted innovations more easily and tried to introduce what they con-
© Середина И.В., 2024
ISSN 2687-0770 BULLETIN OF HIGHER EDUCATIONAL INSTITUTIONS. NORTH CAUCASUS REGION. SOCIAL SCIENCE. 2024. No. 2
sidered convenient or emphasizing the high status of a person. Often, hostility to the changes was explained by religious beliefs. There were fears that, under the influence of Russian culture, young people would abandon Islam and begin to profess Christianity.
Keywords: North Caucasus, highlanders, education, empire, study, youth, reforms, religion, culture, school
For citation. Seredina I.V. Education and New Realities of Everyday Life Among the Mountain Peoples of the North Caucasus in the Second Half of the 19th Century. Bulletin of Higher Educational Institutions. North Caucasus Region. Social Science. 2024;(2):73-79. (In Russ.).
This is an open access article distributed under the terms of Creative Commons Attribution 4.0 International License (CC-BY 4.0).
Угасание вооружённого противостояния на Северном Кавказе открывало новые перспективы перед горским населением региона. Нужно было найти свою нишу в той модели социального устройства, которую предлагала, а то и настойчиво навязывала империя. Это было необходимым условием демонстрации лояльности вчерашнему противнику, с которым отныне предстояло жить в рамках единого правового пространства. Кроме того, успешное освоение внешней стороны быта позволяло лучше понять внутреннее содержание тех изменений, которые с каждым годом всё сильнее влияли на жизнь ещё недавно замкнутых северокавказских сообществ.
Уместным представляется провести параллель с процессами, которые некогда инициировал государь-реформатор Пётр Великий, настойчиво внедрявший различные новации в культурную повседневность своих подданных. Это давало возможность скорейшего освоения тех разнообразных западноевропейских технологий (в широком смысле), которые были необходимы для внедрения социально-экономических трансформаций, обеспечивавших конкурентную состоятельность России как суверенного государства. Нечто подобное мы наблюдаем и в тех процессах, которые были инициированы империей на Кавказе и нашли отклик у немалой части местных народов.
Безусловно, среди приоритетов следует выделить те результаты, которые были достигнуты в сфере образования. Фактически речь шла о влиянии новых механизмов на социализацию горского юношества. Обладая в силу возраста большей пластичностью и восприимчивостью к предлагаемым культурным ценностям, молодое поколение уверенно адаптировалось к новым моделям взаимоотношений, в том числе проявлявшимся в повседневной жизни.
Создававшаяся система в рассматриваемый период не могла иметь всеобъемлющий, массовый характер. Отметим, что такого результата империя не добилась не только на Кавказе, но и в прочих регионах государства. И нельзя говорить о некоем «злом умысле», нежелании властей приобщить местных жителей к достижениям науки и культуры. Проблема являлась системной, и в сложившихся обстоятельствах можно было лишь пытаться привлечь внимание к образовательным ценностям представителей той части горского сообщества, которую предполагалось использовать на государственной службе в качестве примера позитивного влияния российских порядков на лояльных подданных.
В 1859 г. был утверждён устав горских школ, ставший своеобразным итогом уже накопленного к тому времени опыта по распространению образования и просвещения среди местных народов. Инициатором этого начинания был А.И. Барятинский, умело пользовавшийся лучшими достижениями своих предшественников и неплохо разбиравшийся в местной ситуации [1, с. 30]. Власти понимали значение не только образования, но и воспитания «инородцев» (это слово не имело негативных коннотаций). Важно было не просто обучить их неким практическим знаниям, но и сделать так, чтобы они приобщились к духовно-нравственным сторонам российской культуры. Как отмечал один из современников, размышляя о перспективах школы на иноэтничных окраинах империи, «...приниматься за образование, не обращая внимание на воспитание, - дело (с педагогической точки зрения) самое нерациональное» [2, с. 9].
При этом исследователи отмечают важный момент в правительственной программе. Заниматься подготовкой горского юношества собирались не за счёт игнорирования интересов русских жителей северокавказской окраины, а одновременно озаботившись предоставлением об-
ISSN 2687-0770 BULLETIN OF HIGHER EDUCATIONAL INSTITUTIONS. NORTH CAUCASUS REGION. SOCIAL SCIENCE. 2024. No. 2
разовательных услуг и для детей тех офицеров и чиновников, которые несли службу в крае. Только в этом случае можно было создать «благоприятный микроклимат» в той «социально-демографической среде», которая и должна была стать главным носителем ценностных ориентиров для автохтонных народов [1, с. 30].
Любопытно, что даже на бытовом уровне школьники, обучавшиеся на казённый кошт, должны были получить пример разумной сдержанности в желаниях. Их не собирались нравственно растлевать роскошью, банально покупая лояльность внешним проявлением щедрости. Имперское учебное заведение создавало условия для успешной учёбы, одновременно воспитывая принципы разумной достаточности в быту. Казённая повседневность, к примеру, заключалась в том, чтобы содержание воспитанников было «достаточно, но просто и без всякого щёгольства и роскоши. Главное в пище - ея доброкачественность, а в одежде - опрятность» [3, с. 387].
Обращает на себя внимание и то, что в уставе сочли необходимым регламентировать и рацион школьника, который был един для всех, независимо от социального статуса и имущественного положения родителей: «Воспитанникам даётся пища три раза в сутки. Поутру завтрак из калмыцкого чая с хлебом или просто из хлеба с местным сыром, молоком или варёными овощами, по удобству и времени года, обед из двух блюд и ужин из супа с мясом и овощей или каши с маслом и мясного блюда. По воскресеньям, праздникам и табельным дням к обеду прибавляется ещё третье блюдо» [3, с. 387].
Как видим, для воспитанников из числа горцев такой рацион не мог вызвать психологического отторжения, так как блюда состояли из привычных продуктов, не запрещенных верой или обычаями. Важна сама системность и упорядоченность в питании. Таким образом, их приучали к присущей государству регламентации различных сторон жизни, дисциплине, столь необходимой не только военным, но и гражданским служащим. Делалось это исподволь, но, привыкнув к определённому режиму дня, обучающийся начинал с пониманием относиться и к другим ограничивающим его подростковые вольности порядкам. Воспитывалась самодисциплина, и человек добровольно, а со временем уже осознанно выполнял обязательства, которые ждало от него общество.
Столь же продумано отнеслись к снабжению обучающихся необходимыми вещами. Они получали три комплекта постельного белья, четыре полотенца, т.е. количество, вполне достаточное, чтобы выполнять гигиенические процедуры, жить в чистоте. И здесь представляется уместным подчеркнуть контраст со всё ещё привычным бытом самих горцев. Так, в своих воспоминаниях обучавшийся в русской гимназии даргинец Г.-М. Амиров писал: «Постельного белья или ночного у нас не полагается, и все без исключения, начиная от родителей и кончая ребёнком, спят a la Адам и Ева» [4, с. 10].
Из одежды воспитанники довольствовались будничным и праздничным полукафтанами и двумя парами тёплых брюк. В летнее время выдавались брюки из лёгкой материи. Оговаривалось, что ткань, из которой была изготовлена одежда, должна была быть недорогой, но прочной. Ещё ученик получал пальто, которое шили из солдатского сукна. Но эта одежда, щёгольская по местным меркам, в горных селениях могла быть встречена крайне неодобрительно, и привыкшие к достаточно терпимому отношению к себе в русской среде юноши-горцы старались не демонстрировать такую одежду, возвращаясь домой. Даже их родители считали её проявлением «скверны», о чём вспоминал тот же Амиров [4, с. 10-11].
Стоит добавить, что и обувь в сложившихся обстоятельствах служила маркером культурных предпочтений. Так, русские сапоги порой вызывали бурю негодования у мусульман, которые считали, что они изготовлены из свиной кожи и истинно верующий не должен их носить. Ещё одним табу было использование сапожниками дратвы, в которую добавляли свиную щетину. Но, как правило, речь шла о жителях горных селений. Те, кто освоился на равнине, гораздо быстрее адаптировались к новым культурным предпочтениям и даже начинали на этом зарабатывать. Горские ремесленники вполне успешно осваивали изготовление сапог как для русских, так и для своих состоятельных и не столь щепетильных земляков.
Таким образом, «революция повседневности» далеко не сразу пробила путь к сердцам местных жителей. Они демонстрировали суровое отношение к тем новациям, которые несла им российская культура. Даже спустя десятилетия после завершения военных действий в Дагестане
ISSN 2687-0770 BULLETIN OF HIGHER EDUCATIONAL INSTITUTIONS. NORTH CAUCASUS REGION. SOCIAL SCIENCE. 2024. No. 2
отмечается такая же реакция на мундир, которую демонстрировали наибы Шамиля, заставившие его сына Джемалэддина (Джамалуддина) снять «гяурскую» форму, прежде чем показаться на глаза своему отцу [5, с. 61]. Напомним, что ранняя смерть бывшего заложника некоторыми современниками-наблюдателями объяснялась тем культурным шоком, который был вызван несовместимостью новоприобретённых привычек с горским патриархальным укладом [6, с. 49; 7, с. 102-111].
Но по прошествии времени потомки этих людей будут с гордостью носить российскую военную форму, которая станет частью их собственной этнической идентификации [8, с. 205].
Возвращаясь к правилам горской школы, отметим, что предполагалось снабжать каждого юношу шестью носовыми платками, что говорит о тех манерах, которые рассчитывали привить ему во время обучения. Данный предмет туалета не использовался простолюдинами и являлся своеобразным статусным маркером человека, получившего как минимум элементы аристократического образования, символом принадлежности к определённой группе населения [3, с. 387].
Заботясь о гармоничном развитии своих подопечных, руководство старалось открыть при учебном заведении гимнастический зал и пригласить для преподавания учителей с соответствующей подготовкой [3, с. 387].
Такой подход к организации образования был незнаком жителям Кавказа, и его эффективность и привлекательность должны были помочь сформировать нового человека, у которого потребности и образ жизни отличались от прежних стереотипов поведения и культивируемых патриархальными традициями запросов.
Заслуживает отдельного внимания анализ изучаемых дисциплин. Он позволяет понять, на что предполагалось обратить внимание при обучении воспитанника, какие знания считались наиболее полезными для его успешной социализации и профессионального становления. Прежде всего, речь шла о Законе Божьем, причём оговаривалось преподавание различных предметов для православных детей и мусульманских законов для исповедующих ислам. Власти не собирались ущемлять права подданных в этом вопросе, они готовы были заручиться содействием иноконфессионального духовенства, формируя феномен «российского ислама» [9]. Такой подход должен был отличаться терпимым отношением ко всем, и в учебных заведениях горцы видели зримый пример того, как вполне мирно уживаются люди, имеющие иные религиозные предпочтения. Культивировалось почитание существующей власти как залог мира и благополучия для всех подданных.
Обязательной частью учебного процесса было изучение русского языка и грамматики. Выполнялись практические задания, развивались навыки чистописания, что могло потребоваться при любом дальнейшем профессиональном выборе выпускника школы. Необходимыми являлись знания в области отечественной и всеобщей географии, но особенно подчёркивалось внимание к административному устройству Кавказского края, с которым была связана судьба большинства слушателей. Существенное воспитательное значение имели уроки истории. Её преподавание не ограничивалось только прошлым России, школьники получали представление о развитии мира в целом. Формируя разностороннюю личность, русская школа давала азы знаний в области арифметики, алгебры, геометрии, причём в последнем случае подростки начинали заниматься ещё и черчением различных фигур. При необходимости, а скорее по возможности давались основы рисования [3, с. 379].
В нашем случае речь шла об окружных школах, окончив которые можно было устроиться на работу или же продолжить обучение в университетах империи. Это был весомый стимул для прилежного отношения к процессу получения знаний, особенно для детей, не имеющих состоятельных родителей. Похожая, но несколько облегчённая учебная программа практиковалась в начальных школах [3, с. 381].
Внедрённая в качестве эксперимента программа проходила апробацию в течение четырёх лет. За это время можно было получить предварительные результаты и на их основании внести необходимые коррективы в процесс обучения. Главной же целью проекта становилось воспитание гражданственности у молодого поколения горцев, достичь которого предполагалось «разумным и нравственным воспитанием» [10, с. 387].
ISSN 2687-0770 BULLETIN OF HIGHER EDUCATIONAL INSTITUTIONS. NORTH CAUCASUS REGION. SOCIAL SCIENCE. 2024. No. 2
Для Кавказа понятия «свой» - «чужой» имели гипертрофированно болезненное содержание. Всё, что выходило за рамки привычного миропонимания, считалось греховным и опасным, а потому российские учебные заведения оценивались частью населения крайне негативно. Отмечалось, что оторванность детей во время учёбы от семьи воспринимается как утрата ими собственной, прежде всего религиозной, идентичности. Более того, родители всерьёз опасались, что «неверные» лишат жизни их детей, как только те окажутся в руках неизвестных воспитателей. Однако «...они ежегодно являются домой на каникулы - и отцы покойны: сыновья их по-прежнему мусульмане, по-прежнему для них дорога родная сакля с её обитателями, и ещё веселее они переступают порог её после разлуки» [11, с. 94].
Судя по тому, что о подобных тревогах упоминают многие горцы - выпускники российских учебных заведений, такие настроения были массовыми. И даже убеждаясь в ошибочности своих фобий, горцы не могли избавиться от предубеждений. Один из современников, характеризуя своего дядю, отмечал: «Как питомец старого поколения, он питал в душе непримиримую вражду к русским; но никогда ни словом, ни делом не обнаруживал этого нерасположения. Умный, проницательный, он не мог не заметить благотворного во многих отношениях влияния русских, но при всём том моя просьба, чтоб он отправил одного из своих сыновей в корпус, осталась тщетной. "Бог с ними, пусть себе остаются дома. Зачем мне, на краю могилы, брать на душу грех?" - был его ответ, всегдашний и неизменный» [12, с. 81]. Старшее поколение, участвовавшее в массовом вооружённом противостоянии с русскими, стало носителем архаичных запретов и главным оплотом сопротивления в начавшейся «революции повседневности».
Расставания-встречи при социализации становились частью повседневности для горца. Он уже не так был связан со своим замкнутым мирком, ограниченным родным селением. Перед ним открывался большой мир, впечатлениями от которого он делился со своими родными и односельчанами.
Справедливости ради отметим, что у горцев были основания опасаться за сохранение своей веры. Российская администрация не скрывала своих миссионерских замыслов, резонно указывая на враждебность, проявляемую частью мусульманского духовенства. Тот же А.И. Барятинский немало сил и средств потратил на восстановление православных традиций среди горцев, создав для этого специальное общество [13, с. 19-20]. Но речь не шла о каком бы то ни было насилии над горцами. Предполагалось действовать методом убеждения и «ласканий».
Впечатляющие успехи в образовании, которые демонстрировали горцы, поступившие в Ставропольскую гимназию, можно рассматривать как некий пример того, к чему следует стремиться в просветительских проектах. Возвратившиеся домой после учёбы, они явно выбивались из среды своих сверстников, так как отличались высокой эрудицией и непривычным мышлением. Они служили поводом для гордости, олицетворяя не только свою семью, но и весь народ, горцев в целом. Отсюда и трепетное отношение к учёбе, в которой присутствовал элемент соревновательности, поощряемой преподавателями и земляками. Недаром отстающих в изучении дисциплин стимулировали с помощью стыда, спрашивая: «Как ты в горы покажешься?» [11, с. 95].
И при этом наблюдался феномен рождения новой ментальности, когда, оказавшись в условиях городской жизни, воспитанники переставали ощущать себя только представителями конкретного общества, а становились носителями надэтнических ценностей. Находящиеся на государственной службе горцы старались поддерживать своих юных земляков и, даже не имея среди них кровной родни, приглашали в гости и «ласками и увещаниями поощряли их к новым успехам». Особо подчёркивалось, что «к почётному горцу являлся и осетин, и абазин, и юноша-горец иного племени; и для всех были одни ласки, одни слова, и все как члены одной семьи, всё принимали к сердцу» [11, с. 95].
Императорским указом от 18 апреля 1859 г. обучающимся в столичных вузах студентам с Кавказа разрешили проживать на частных квартирах. Здесь, видимо, сыграло свою роль стремление не только обеспечить им удобство и приватность в быту, но и создать наиболее благоприятные условия для знакомства с образом жизни российского обывателя, продемонстрировать его жизнь изнутри. Для этого каждому выдавалась стипендия в размере до 300 руб. серебром, что давало возможность не только снять квартиру и обеспечить себя питанием, но и по-
ISSN 2687-0770 BULLETIN OF HIGHER EDUCATIONAL INSTITUTIONS. NORTH CAUCASUS REGION. SOCIAL SCIENCE. 2024. No. 2
тратить оставшиеся деньги на досуг, который существенно отличался от того, с каким они были знакомы у себя дома [14, с. 94].
Всё это происходило в рамках целенаправленной подготовки педагогических кадров из числа горцев, которых на казённый кошт готовили для дальнейшей работы на своей малой родине. Им читали специальные курсы, разработанные с этой целью в университетах [15, с. 143-144].
То, что новые знания, развлечения, уровень комфорта рано или поздно окажут влияние на горцев, демонстрировали примеры со знаковыми и даже культовыми представителями местного социума. Пристальный интерес у российской общественности вызывал находившийся в плену имам Шамиль. Именно его готовность и старание понять чуждую для него культуру позволяли надеяться, что и его бывшие приверженцы проявят подобный интерес. Сохранилось воспоминание о его посещении гимназии в Калуге и реакции на различные приспособления в кабинете физики. Он охотно принял участие в опытах, проявляя «живейшее любопытство». Явно одобрительно отнёсся имам и к самой идее и способу реализации наблюдаемого учебного процесса. Нравилось ему и созерцание картин, особенно на духовную тематику, «о которых он отзывался с благоговением» [16, с. 112]. Ещё недавно бывший символом неприятия русской, имперской культуры, Шамиль становился примером восприятия новых ценностных ориентиров, внушая уверенность, что и другие горцы будут вовлечены в происходящее культурное преображение Кавказа.
Мир оказался не менее трудным испытанием для северокавказских обществ, чем закончившееся вооружённое противостояние с Российской империей. Приходилось менять привычный и традиционный образ жизни, что неминуемо должно было сказаться и на культуре повседневности. Она воспринимала новые веяния, которые коснулись самых разных сторон бытия. Речь шла не только о материальной культуре, где новации оказались наиболее заметны. Менялись жизненные приоритеты, трансформировалась ментальность местных жителей. Капиталистический уклад теснил патриархальные ценности, что порой болезненно воспринималось современниками.
Список источников
1. Гатагова Л.С. Правительственная политика и народное образование на Кавказе в XIX в. М.: Россия молодая, 1993. 143 с.
2. Сборник документов и статей по вопросу об образовании инородцев. СПб.: Тип. т-ва «Обществ. польза», 1869. 522 с.
3. Об уставе горских школ // Сборник постановлений по Министерству народного просвещения. Царствование императора Александра II. 1855-1864. СПб.: Тип. т-ва «Обществ. польза», 1865. Т. III. С. 377-391.
4. Амиров Г.-М. Среди горцев Северного Дагестана (из дневника гимназиста) // Сборник сведений о кавказских горцах. Тифлис: Тип. Гл. упр. наместника Кавказского, 1873. Вып. 7, ч. III. С.1-80.
5. Акты, собранные Кавказской археографической комиссией. Тифлис: Тип. Гл. упр. наместника Кавказского, 1888. Т. XI. 1020 с.
6. Гаджи-Али. Сказание очевидца о Шамиле // Сборник сведений о кавказских горцах. Тифлис: Тип. Гл. упр. наместника Кавказского, 1873. Вып. VII. С. 1-76.
7. Каширин В.Б., Муханов В.М. Заложник двух владык (Судьба самого знаменитого аманата Кавказской войны, поручика Джемал Эддина Шамиля) // Кавказский сборник / под ред. В.В. Дегоева. М.: Русская панорама, 2010. Т. 6 (38) С. 63-115.
8. Дударев Д.С., Дударев С.Л. Северный Кавказ глазами представителей российского общества первой половины - середины XIX века. Армавир; Ставрополь: Дизайн-студия Б, 2017. 402 с.
9. Матвеев В.А. Российское мусульманство на Северном Кавказе: исторические аспекты проблемы / под ред. и с послесл. В.Б. Виноградова. Армавир; Ростов н/Д.: Кубан. отделение Рус. ист. общества, 2004. 64 с.
10. Рождественский С.В. Исторический обзор деятельности Министерства народного просвещения. 1802-1902. СПб.: Гос. тип., 1902. 786 с.
11. Конкурс между воспитанниками Ставропольской гимназии // Журн. Министерства народного просвещения. 1859. Ч. CI, отд. VII. С. 92-97.
12. Каламбий (Адыль-Гирей Кешев). Записки черкеса. Нальчик: Эльбрус, 1988. 272 с.
13. Савенко Е.А. История восстановления христианства в центральных районах Северного Кавказа в 1742-1917 гг. (идеи, практика, результаты) : автореф. дис. ... канд. ист. наук. Краснодар, 2013. 28 с.
ISSN 2687-0770 BULLETIN OF HIGHER EDUCATIONAL INSTITUTIONS. NORTH CAUCASUS REGION. SOCIAL SCIENCE. 2024. No. 2
14. О дозволении жить на частных квартирах студентам С.-Петербургского и Московского университетов из кавказских воспитанников, а также из воспитанников Лазаревского института восточных языков // Журн. Министерства народного просвещения. 1859. Ч. CII, отд. I. С. 94-95.
15. О приготовлении в императорских С.-Петербургском и Московском университетах десяти кавказских и закавказских уроженцев для занятия учительских должностей по Кавказскому учебному округу // Журн. Министерства народного просвещения. 1859. Ч. CIII. С. 143-144.
16. Посещение Шамилем Калужской гимназии // Журн. Министерства народного просвещения. 1859. Ч. CIV. С. 112.
References
1. Gatagova L.S. Government policy and public education in the Caucasus in the 19th century. Moscow: Rossiya molodaya Publ.; 1993. 143 p. (In Russ.).
2. Collection of documents and articles on the issue of education of foreigners. St. Petersburg: Printing House of the partnership "Public Benefit"; 1869. 522 p. (In Russ.).
3. On the charter of mountain schools. Collection of resolutions of the Ministry of Public Education. Reign of Emperor Alexander II. 1855-1864. St. Petersburg: Printing House of the partnership "Public Benefit", 1865;3:377-391. (In Russ.).
4. Amirov G.-M. Among the highlanders of Northern Dagestan (from the diary of a high school student). Collection of information about the Caucasian highlanders. Tiflis: Printing House of the Chief Administrative Governor of the Caucasus; 1873;7(3):1-80. (In Russ.).
5. Acts collected by the Caucasian Archaeographic Commission. Tiflis: Printing House of the Chief Administrative Governor of the Caucasus; 1888;11. 1020 p. (In Russ.).
6. Gadzhi-Ali. An eyewitness account of Shamil. Collection of information about the Caucasian highlanders. Tiflis: Printing House of the Chief Administrative Governor of the Caucasus; 1873;7:1-76. (In Russ.).
7. Kashirin V.B., Mukhanov V.M. Hostage of two rulers (The fate of the most famous amanat of the Caucasian War, Lieutenant Dzhemal Eddin Shamil). Caucasian collection. Ed. by V.V. Degoev. Moscow: Russkaya panorama Publ., 2010;6(38):63-115. (In Russ.).
8. Dudarev D.S., Dudarev S.L. The North Caucasus through the eyes of representatives of Russian society of the first half - mid-19th century. Armavir; Stavropol: Dizain-studiya B Publ.; 2017. 402 p. (In Russ.).
9. Matveev V.A. Russian Islam in the North Caucasus: historical aspects of the problem. Ed. and with an afterword by V.B. Vinogradov. Armavir; Rostov-on-Don: Kuban branch of the Russian Historical Society Press; 2004. 64 p. (In Russ.).
10. Rozhdestvensky S.V. Historical overview of the activities of the Ministry of Public Education. 18021902. St. Petersburg: State Printing House; 1902. 786 p. (In Russ.).
11. Competition between students of the Stavropol gymnasium. Zhurnal Ministerstva narodnogo prosvesh-cheniya = Journal of the Ministry of Public Education. 1859;101(7):92-97. (In Russ.).
12. Kalambiy (Adil-Girey Keshev). Notes of the Circassian. Nalchik: El'brus Publ.; 1988. 272 p. (In Russ.).
13. Savenko E.A. History of the restoration of Christianity in the central regions of the North Caucasus in 1742-1917 (ideas, practice, results). Dissertation Thesis. Krasnodar, 2013. 28 p. (In Russ.).
14. On permission to live in private apartments for students of St. Petersburg and Moscow universities from Caucasian students, as well as from students of the Lazarev Institute of Oriental Languages. Zhurnal Ministerstva narodnogo prosveshcheniya = Journal of the Ministry of Public Education. 1859;102(1):94-95. (In Russ.).
15. On the preparation at the Imperial St. Petersburg and Moscow universities of ten Caucasian and Trans-caucasian natives to occupy teaching positions in the Caucasian educational district. Zhurnal Ministerstva narodnogoprosveshcheniya = Journal of the Ministry of Public Education. 1859;103:143-144. (In Russ.).
16. Shamil's visit to the Kaluga gymnasium. Zhurnal Ministerstva narodnogo prosveshcheniya = Journal of the Ministry of Public Education. 859;104:112. (In Russ.).
Информация об авторе
И.В. Середина - аспирант кафедры исторических и социально-философских дисциплин, востоковедения и теологии.
Information about the author
I. V. Seredina - Postgraduate Student of the Department of Historical and Social-Philosophical Disciplines, Oriental Studies and Theology.
Статья поступила в редакцию 23.04.2024; одобрена после рецензирования 12.05.2024; принята к публикации 29.05.2024. The article was submitted 23.04.2024; approved after reviewing 12.05.2024; accepted for publication 29.05.2024.
