CC BY
0
ISSN 2687-0770 BULLETIN OF HIGHER EDUCATIONAL INSTITUTIONS. NORTH CAUCASUS REGION. SOCIAL SCIENCE. 2024. No. 2
Научная статья УДК 323.2
doi: 10.18522/2687-0770-2024-2-80-90
МЕРЫ РОССИЙСКИХ ВЛАСТЕЙ ПО РАЗВИТИЮ ЗДРАВООХРАНЕНИЯ НА СЕВЕРО-ЗАПАДНОМ КАВКАЗЕ В 20-30-е ГОДЫ XIX ВЕКА
Никита Сергеевич Ткаленко
Южный федеральный университет, Ростов-на-Дону, Россия nik.tkalenko.1996@mail.ru
Аннотация. Рассматриваются меры российских властей при решении эпидемических проблем на территории Северо-Западного Кавказа в 20-30-е гг. XIX в. Ландшафтно-климатические особенности края, сложности акклиматизации личного состава российской армии, неспокойная военно-политическая обстановка препятствовали развитию здравоохранения на данной территории. Потери личного состава российской армии от болезней были большими, чем на полях сражений. Для преодоления возникших трудностей властями был предпринят комплекс мер, направленных на создание медицинских учреждений, аптек, системы карантинов. Разрабатывались и внедрялись методы предупреждения болезней. Прежде всего обращалось внимание на санитарно-гигиенические процедуры, соответствующее потребностям ослабленного организма питание, внедрение подходящих для местного климата одежды и обуви. Для предупреждения распространения эпидемий была создана разветвлённая сеть карантинных застав. В регион направлялись на службу медики, которые оказывали помощь страждущим, независимо от их национальной принадлежности. Всё это позволило если и не полностью нормализовать эпидемиологическую ситуацию, то существенно снизить опасность распространения вирулентных болезней.
Ключевые слова: Северо-Западный Кавказ, климат, здравоохранение, медицина, врачи, эпидемии, карантинный двор, торговля, армия
Для цитирования: Ткаленко Н.С. Меры российских властей по развитию здравоохранения на Северо-Западном Кавказе в 20-30-е годы XIX века // Изв. вузов. Сев.-Кавк. регион. Обществ. науки. 2024. № 2. С. 80-90.
Статья опубликована на условиях лицензии Creative Commons Attribution 4.0 International (CC-BY 4.0). Original article
MEASURES OF THE RUSSIAN AUTHORITIES TO DEVELOP HEALTH CARE IN THE NORTH-WEST CAUCASUS IN THE 20-30s OF THE 19th CENTURY
Nikita S. Tkalenko
Southern Federal University, Rostov-on-Don, Russia nik.tkalenko.1996@mail.ru
Abstract. The measures taken by Russian authorities to solve epidemic problems in the North-West Caucasus in the 1820s-1830s are considered. The landscape and climate features of the region, the difficulties of acclimatization of the personnel of the Russian Army, and the unstable military and political situation hindered the development of healthcare in this territory. The losses of the Russian Army personnel from diseases were greater than on the battlefields. To overcome the difficulties that arose, the authorities took a set of measures aimed at creating medical institutions, pharmacies, and a quarantine system. Methods for disease prevention were developed and implemented. First of all, attention was paid to sanitary and hygienic procedures, nutrition appropriate to the needs of a weakened organism, introduction of clothing and footwear suitable for the local climate. An extensive network of quarantine outposts was created to prevent the spread of epidemics. Doctors were sent to the region to provide assistance to those in need, regardless of their nationality. All this made it possible, if not to completely normalize the epidemiological situation, then to significantly reduce the risk of the spread of virulent diseases.
© Ткаленко Н.С., 2024
ISSN 2687-0770 BULLETIN OF HIGHER EDUCATIONAL INSTITUTIONS. NORTH CAUCASUS REGION. SOCIAL SCIENCE. 2024. No. 2
Keywords: North-West Caucasus, climate, health care, medicine, doctors, epidemics, quarantine yard, trade, army
For citation. Tkalenko N.S. Measures of the Russian Authorities to Develop Health Care in the NorthWest Caucasus in the 20-30s of the 19th Century. Bulletin of Higher Educational Institutions. North Caucasus Region. Social Science. 2024;(2).80-90. (In Russ.).
This is an open access article distributed under the terms of Creative Commons Attribution 4.0 International License (CC-BY 4.0).
Целью данной работы является анализ мероприятий российского правительства по развитию здравоохранения в регионе в 20-30-е гг. XIX в.
Задачи исследования:
- оценка факторов, влияющих на эпидемическую обстановку на территории СевероЗападного Кавказа в указанный период;
- рассмотрение карантинных мероприятий по предотвращению болезней;
- анализ санитарно-медицинских мероприятий, проведённых российским правительством на территории Северо-Западного Кавказа в 20-30-е гг. XIX в.
Территория Кавказа не раз становилась очагом эпидемиологической опасности [1, с. 85]. Знойный влажный климат, резкие перепады температуры, быстрое изменение погодных условий, наличие болот, наполнявших воздух тучами насекомых, проблемы с водоснабжением предопределили высокую распространённость заболеваний. Достаточно отметить, что потери российской армии на полях сражений были ниже санитарных, усугублённых к тому же непривычным климатом и продуктами [2, с. 173]. Особенно трудно было тем солдатам и офицерам, которые лишь недавно оказались на южном фронтире и ещё не успели пройти акклиматизацию [3, с. 60]. Отсюда и повышенное внимание российских властей к организации в крае необходимой медицинской службы, созданию системы здравоохранения, которая бы позволила если и не решить проблему полностью, то хотя бы снизить потери в армии и среди гражданского населения.
В немалой степени причины сложившейся ситуации были обусловлены человеческим фактором. Неисполнение элементарных гигиенических норм, скученность при размещении в жилых помещениях, однообразная и порой несвежая пища из-за отсутствия возможности хранения продуктов - всё это приводило к многочисленным кишечно-желудочным заболеваниям, ослаблявшим организм и делавшим его уязвимым для других болезней [1, с. 83; 4, с. 125-126].
Между тем специфика службы в регионе была такова, что личный состав Отдельного Кавказского корпуса нередко находился в стрессовом состоянии, при котором требовалась мобилизация всех ресурсов организма, и без того подвергавшегося изнурительным физическим испытаниям. Достаточно вспомнить об эпизодах форсирования горных рек, после которых имели место массовые случаи пневмонии [5, с. 765]. Военная необходимость нередко заставляла командование размещать личный состав в местах, которые были плохо приспособлены для длительного проживания. Например, строительство черноморских фортов, многие из которых были возведены вблизи заболоченных мест, где существовала угроза заболевания малярией [3, с. 59-60].
Данную ситуацию описывал командир Черноморской береговой линии Н.Н. Раевский в своём письме генерал-адъютанту П.Х. Граббе: «Отряд, действующий на Восточном берегу, нельзя сравнить с отрядами, действующими в горах Дагестана и на Лабе: несносные летние жары, происходящие от низменности места, болота Кубани и других рек, которые все болотисты на Восточном берегу, наполняют воздух вредными испарениями. <...> Корпусный Командир и Ваше Превосходительство испытали на самих себе их влияние в короткое Ваше пребывание на Восточном берегу; при конце каждой экспедиции я был одержим опасными болезнями; от последней я и ныне не поправился; смертность в прибрежных укреплениях весьма сильна, хотя гарнизоны имеют постоянное [место] и менее работают, чем отряд. Что же должен терпеть солдат, изнурённый работою и лишённый сей улучшенной пищи? В то время, как совершенно ослабленному отряду доставляют огромные работы, его лишают средств сохранить здоровье отказом морского продовольствия.» [6, с. 304].
ISSN 2687-0770 BULLETIN OF HIGHER EDUCATIONAL INSTITUTIONS. NORTH CAUCASUS REGION. SOCIAL SCIENCE. 2024. No. 2
Справедливости ради отметим, что подобные проблемы приходилось решать и армиям других европейских государств. При этом никто не сумел избежать потерь, столкнувшись с незримым и беспощадным неприятелем: будь то французская армия на о. Гаити в 1801 г. [7, с. 45] или колонизующие Индию солдаты Британской империи [8, с. 89] - все они вынуждены были предпринимать затратные, но зачастую безуспешные попытки справиться с эпидемиями. Следует подчеркнуть, что методы российского командования соответствовали мировой практике, и резонно предположить, что без предпринятых усилий вероятные потери от болезней были бы гораздо выше.
Решительно повёл борьбу с болезнями А.П. Ермолов. Генерал выступал за изменение формы российских войск на более подходящую для местных условий. Было разрешено ношение папах, полушубков, длинных сапог; вместо ранцев стали использовать сухарные мешки [9, с. 47]. Казачеству в 1824 г. было приказано носить одежду и снаряжение «черкесского покроя» (черкеска с 16 газырями, бешмет, папахи, чевяки или сапоги и др.) [10, с. 85-88].
Серьёзной проблемой для создания в крае эффективной системы здравоохранения являлась нехватка квалифицированных медицинских кадров [11, с. 159]. Врачей приглашали из центральных губерний, так как собственных учебных медицинских заведений на Северном Кавказе не существовало [12, с. 17]. Ещё одной проблемой стало отсутствие необходимого количества медикаментов. До 1838 г. на весь Кавказ имелось только две аптеки для снабжения войск - в Тифлисе и Ставрополе [12, с. 17].
В формировании системы здравоохранения на Северо-Западном Кавказе немалую роль играла деятельность Кавказской областной врачебная управы, центр которой располагался в Ставрополе. Управа занималась освидетельствованием новобранцев во время рекрутских наборов, снабжением войск медикаментами и врачебными инструментами, координацией всех медицинских служб в регионе, особенно в период эпидемий [13, с. 134].
Самыми первыми лечебными учреждениями на Кавказе можно считать избы-лазареты, которые строились на окраине селений, находящихся вблизи российских гарнизонов. Здесь оказывалась медицинская помощь заболевшим солдатам, офицерам и казакам. Первые такие лазареты в Черномории были открыты в 1825 г. в ст. Полтавской и кр. Темрюке. Полтавский медицинский пункт находился в турлучном строении, состоящем из камеры для аптеки и 2 комнат с 50 кроватями. Темрюкский войсковой лазарет находился в частном доме с двумя комнатами и был рассчитан на 25 человек. На два лазарета был один врач и один фельдшер [12, с. 17]. В октябре 1825 г. в Екатеринодаре было построено госпитальное отделение на 400 человек [4, с. 126]. В 1831 г. в данном отделении появляется первый гражданский врач [14, с. 16].
В 1835 г. в регионе были открыты оспопрививательные комитеты, состоявшие из заседателя, священника и окружного врача. Но уже в 1846 г. Врачебная управа признала проект не оправдавшим возлагавшихся на него ожиданий [15, с. 112]. Видимо, организовать должную вакцинацию населения в условиях военно-политической нестабильности в крае медицинским службам не удалось, да и саму угрозу распространения оспы сочли незначительной.
Нередкой болезнью среди офицеров и солдат Отдельного Кавказского корпуса являлась лихорадка. Так, в войсках около Петербурга ею страдало 3,5 % из числа всех заболевших, в Кавказской армии таких было уже 56 %, а на Черноморском побережье, где свирепствовала малярия, - 66 % [1, с. 83]. Боролись с этим недугом с помощью карантинных предосторожностей, а уже заболевшим предоставлялось улучшенное питание и винные порции с добавлением хинина. Однако количество этого лекарства не покрывало всей имеющейся потребности [16, с. 9]. Дальнейший процесс восстановления вылечившихся от малярии был длительным и требовал значительных издержек [1, с. 84].
Не обходилось без последствий и излечение дизентерии [17, с. 458]. Эффективным лекарством от неё считалась каломель, но после лечения этой микстурой появлялись проблемы с состоянием дёсен и зубов [1, с. 84].
Среди массовых заболеваний в рассматриваемый период упоминается цинга. Командование неохотно признавало её наличие, так как считалось, что она является следствием служебного несоответствия командира и офицеров части, не сумевших обеспечить солдат полноценным питанием и условиями для проживания. Выявление цинги было чревато проверками, а то и об-
ISSN 2687-0770 BULLETIN OF HIGHER EDUCATIONAL INSTITUTIONS. NORTH CAUCASUS REGION. SOCIAL SCIENCE. 2024. No. 2
винением в казённых растратах. С этим заболеванием боролись, добавляя витаминсодержащие продукты в солдатский порцион, выдавая хрен, лук, кизил, барбарис, черемшу [1, с. 85].
Чаще всего болезнь встречалась на Черноморском побережье, где постоянно ощущались перебои с доставкой продовольствия, а имеющиеся запасы еды не отличались разнообразием. Так, в Михайловском укреплении, находящемся в устье реки Вулан, за 4 месяца (с 10 октября 1837 г. по 25 февраля 1838 г.) от цинги умерли 1 офицер и 195 солдат. Иногда в день умирало по 7 человек [1, с. 84]. Пытаясь справиться с этим бедствием, командование требовало обеспечить «соблюдение в казармах чистоты, опрятности, все способы к удалению из них сырости, к очищению и освежению воздуха; наблюдение за чистоплотностью людей, как в отношении их самих, так и одежды, не упуская из вида нужных предосторожностей при хождении людей в баню и купанье в море; употребление здоровой пищи из свежей провизии и овощей, от цынги предохраняющих, в соразмерности, предписанной медиками; старание избегать изнурительных работ, ободрение духа солдат введением народных забав, гимнастических игр и различных увеселений. Усугубление надзора медиков за больными и в особенности за цынготными, отделяя их совершенно от гарнизона» [6, с. 75]. Но на практике добиться этого в условиях блокады фортов враждебными силами черкесов не представлялось возможным.
Известно, что в конце 30-х гг. XIX в. в крепости Анапа российский гарнизон страдал от цинги из-за отсутствия чистой питьевой воды и сырости в казарменных помещениях. Аналогичная ситуация фиксировалась в Вельяминовском, Лазаревском, Навагинском и Головинском фортах [4, с. 125]. В Новороссийском укреплении с декабря 1838 г. по март 1839 г. из гарнизона в 247 человек в среднем в месяц заболевал 41 человек, из которых умирало 9. В укреплении Александрийском по той же статистике - 151/38/10; в укреплении Геленджик - 596/64/13; в Тенгинском укреплении - 255/77/21; в форте Вельяминовском - 228/131/27; в форте Александрия - 424/96/4; в укреплении Святого Духа - 544/37/17 [6, с. 54, 61, 63, 78, 87, 93, 95].
Н.Н. Раевский связывал такую ситуацию с неудовлетворительным состоянием казарм и лазаретов, катастрофической нехваткой медикаментов и плохим качеством пищи [6, с. 293]. Предварительные расчёты необходимого количества лекарств оказались ошибочны. Оставленные гарнизону форта Лазарев медикаменты из расчёта на год были использованы за три месяца [6, с. 296]. Это не могло не отразиться на боеспособности приморских укреплений. В конце сентября 1839 г. при совершении попытки черкесами взять Навагинский форт среди его защитников было 80 тяжёлобольных солдат, которые тем не менее участвовали с остальным гарнизоном в отражении нападения неприятеля [18, с. 462-463]. Но далеко не для всех крепостей исход противостояния был столь же благоприятен. В 1840 г. пало сразу несколько российских укреплений, и не последнюю роль в этом сыграло изнурение гарнизона непрестанными болезнями.
Несмотря на враждебность части горского населения, российские врачи не отказывали в оказании медицинской помощи и черкесам. Они были такими же пациентами, как и прочие подданные империи [19, с. 119]. Так, в 1838 г. в предписании начальнику первого отделения Черноморской береговой линии Новотроицкого укрепления штабс-капитану Мамонтову говорилось: «...неприязненных нам горцев, кои будут являться в укрепление, требующих медицинского пособия, тех из них, кои пожелают оставаться в крепости для излечения недугов своих, помещать в лазареты. наблюдая, чтобы в содержании больных горцев не было скудости. равно видом не было допущено лихоимства. тем же, кто не пожелает остаться, давать с собою медицинские по совету медика средства» [20, с. 64].
Известно, что лазарет в Геленджикской крепости с 26 июня по 6 сентября 1838 г. посетил 231 горец. За медицинской помощью обращались не только мужчины, но и женщины. В том же году в Геленджикский госпиталь несколько раз приходила черкешенка, где за ней был установлен «бдительный и ласковый присмотр», а в прислугу определена анапская поселянка Нищен-кова. Николай I, узнав об этом, приказал местному начальству вручить золотую цепочку данной черкешенке в присутствии других горцев в благодарность за доверие к русским. Приказ был выполнен после того, как черкешенка появилась в Геленджикском укреплении в следующий раз [20, с. 64-65].
Для оказания медицинской помощи местным жителям из числа горцев от казны выделялись соответствующие средства. В рапорте командира Черноморского линейного № 4 батальона
ISSN 2687-0770 BULLETIN OF HIGHER EDUCATIONAL INSTITUTIONS. NORTH CAUCASUS REGION. SOCIAL SCIENCE. 2024. No. 2
майора Середина к геленджикскому коменданту говорилось, что с 17 августа по 6 сентября 1838 г. в среднем на каждого человека в сутки расходовалось по 3 руб. 61 коп. В рапорте самого коменданта полковника Витковского отмечалось, что на содержание и лечение черкесов, посещавших крепость с 22 января по 3 сентября 1839 г., им было истрачено средств на сумму 652 руб. 98 коп. [21, с. 113].
Страждущие не делились на «мирных» и «немирных». Командир Черноморского линейного № 5 батальона майор Мороневский в рапорте от 24 октября 1838 г. писал, что «доставлен во вверенное мне укрепление Св. Духа из числа неприязненных нам горцев... черкес, названный Сугум Амирза, и того же числа принят на пользование медицинскими средствами в батальонный лазарет» [21, с. 112].
В рапорте начальника форта Вельяминовского капитана Пакахристо от 6 декабря 1838 г. говорилось: «Прибывшие сего числа больные неприязненные нам горцы из реки Пшагати аула Тагай, коих имена Хаудир Нарт, Гуджи Хандхуч, Сапсук Таххич, всего три человека и по согласию их остаться пользоваться помещены в форт в Вельяминовском лазарете» [21, с. 112].
В апреле 1839 г. в крепость Абинскую для излечения от болезни прибыл натухаец Аоев Сохту. В том же месяце больной черкес Огормет Свен Базруков явился в Новотроицкое укрепление [4, с. 132]. В июле 1839 г. в крепость Святого Духа приехал адыгский князь Шер Ахмет Цамба, запросивший помощи в лечении от болезни в батальонном лазарете. На его содержание Черноморским линейным № 6 батальоном было израсходовано 4 руб. 10 коп. серебром [4, с. 132].
К концу 1830-х гг. в российских прибрежных лазаретах и госпиталях было уже столько горцев, что российское командование стало опасаться захвата адыгами российских укреплений. Но, несмотря на это, в медицинские учреждения принимали всех закубанцев, обратившихся за помощью [4, с. 135-136]. Такая практика контрастирует с методами, практикуемыми североамериканскими властями, когда племена индейцев уничтожались с помощью создания искусственных очагов эпидемических заболеваний [22, с. 78-79].
Ещё одним вызовом российской медицине стала вспышка холеры, или «черной болезни», появившейся на Кавказе в 1822-1823 гг. и затем перекинувшейся в Астраханскую губернию [1, с. 85]. Очередная эпидемия болезни была зафиксирована через шесть лет, вспышки холеры периодически наблюдались до 1838 г. Пришлось даже созывать авторитетную медицинскую комиссию, чтобы выработать эффективные меры по противодействию распространявшейся заразе [23, с. 114].
Способы профилактики болезни были уже привычны. В случае выявления холеры ежедневно нижним чинам Отдельного Кавказского корпуса выдавались винные порции. Так, капитан Н.С. Кишинский докладывал генералу Н.С. Завадовскому, что в период с 2 по 19 июля 1831 г. в вверенной ему 3-й роте было выдано винных порций на сумму 285 руб. 50 коп. в количестве 32 ведра и 25 чарок [1, с. 85].
При отсутствии эффективных медикаментозных способов излечения болезни власти уповали на карантинные предосторожности. Весьма настойчив и последователен в их совершенствовании был генерал А.П. Ермолов, сумевший заручиться в данном вопросе поддержкой самого императора. Опасаясь, что болезнь будет распространяться в результате торговых сношений, он требовал строго следить за очищением привозимых горцами на Линию товаров, содержать самих купцов в изоляции в течение необходимого по медицинским требованиям срока [9, с. 91-92].
Однако сам А.П. Ермолов признавал, что для снижения роста эпидемий данные мероприятия были недостаточны [24, с. 100]. В письме А.А. Закревскому от 23 февраля 1822 г. он поведал: «Вы верно удивитесь, получая рапорты об убыли людей. От прошлого года остались нам свирепые болезни и смертность не только в войсках, но и между самыми жителями ужаснейшая. Не отнесите потери к недостатку попечения о людях или к худому состоянию госпиталей. Всё соблюдается строжайшим образом, а в полках лазареты поистине заслуживают одобрения. Но при всей потере нашей мы ещё счастливы в сравнении с соседями нашими персиянами, у коих в Эриванской области не собрано половины с полей хлеба за болезнию поселян, а в Индии считают более полутора миллиона убыли людей» [25, с. 275].
Ситуация осложнялась тем, что районы Закубанья, откуда и заносилась болезнь в российские пределы, формально являлись территорией Османской империи. Лишь после Адриано-
ISSN 2687-0770 BULLETIN OF HIGHER EDUCATIONAL INSTITUTIONS. NORTH CAUCASUS REGION. SOCIAL SCIENCE. 2024. No. 2
польского мира 1829 г. Петербург получил возможность отчасти влиять на ситуацию на этих землях.
В 1830 г. были устроены лазарет в Шебском укреплении, большой военный госпиталь в ст. Прочноокопской и флигель с аптекой и полугоспиталем на 50 человек в Георгие-Афипском укреплении [4, с. 127]. В 1834 г. в крепости Анапе был построен деревянный военно-временный госпиталь для лечения солдат и офицеров кавказской армии от малярии, желчной горячки и цинги [12, с. 17]. В 1837 г. построены госпитали на 100 человек в Абинском и Оль-гинском укреплениях, а также возведены лазареты и госпитали в Усть-Лабинской крепости, Гастагаевском и Псебайском укреплениях [4, с. 127].
На Черноморской береговой линии были построены госпитали в Анапе, Геленджике, Новороссийске, Фанагории. Лазареты располагались при батальонных штаб-квартирах, куда направлялись больные военнослужащие. В каждом укреплении для оказания первой помощи находился лекарь или фельдшер. Медицинскую помощь здесь могли получать как казаки, солдаты и офицеры с семьями, вдовы военных, так и горцы [20, с. 63-64]. Семьи офицеров и нижних чинов имели право на бесплатный отпуск лекарств из государственных аптек [4, с. 131].
Часто поступающая тревожная информация о распространении эпидемий на сопредельных территориях заставляла власти не пренебрегать мерами по предотвращению попадания заражённых в пределы Российской империи. Так, 15 мая 1830 г. тифлисский военный губернатор оповестил правительство о том, что в некоторых персидских городах появилась холера [26, л. 2]. В сентябре 1830 г. в Центральной России, а также в Слободско-Украинской, Екатерино-славской областях, Земле Войска Донского стали наблюдаться случаи заболевания холерой [26, л. 19]. В связи с этим на Лабинской карантинной заставе с мая по октябрь 1830 г. происходило карантинное очищение животных (коров, быков, телят, лошадей), принадлежащих черкесам и армянам [27, л. 1-2]. Несмотря на предпринимаемые шаги в январе 1831 г. болезнь появилась в некоторых селениях Северо-Западного Кавказа, которые сразу же были переведены в карантинное оцепление [28, л. 2-3].
Ещё одним опасным заболеванием, отличающимся повышенной вирулентностью, была чума. Из опасения её проникновения в российские пределы в 1822 г. пришлось на время прекратить торгово-экономические связи с горцами [29, с. 123]. Сведения-слухи о заболевших регистрировались в 1818, 1828, 1830 и 1840 гг. [1, с. 85]. В 1835-1836 гг. появилась, к счастью, не подтвердившаяся информация о заболевших в станице Баталпашинской [30, с. 614].
Екатеринодарская карантинная контора 10 февраля 1835 г. со ссылкой на показания одного из горцев сообщила, что среди закубанцев была отмечена вспышка чумы. Якобы в недавнем времени к черкесской гавани Сашше (недалеко от Суджук-Кале) из Турции прибыло купеческое судно с разными товарами. После этого среди местных жителей появились заболевшие чумой. Вскоре этот корабль попал в сильную бурю и был выброшен на берег. Все товары расхищены, и можно было ожидать, что часть из них попадёт на линию [31, л. 21].
Не менее тревожная информация поступила весной того же года, когда 6 апреля к Осодосу из Константинополя прибыло австрийское торговое судно «Онгарези». Один из его пассажиров, «татарин» Шикий Анваз-Оглу, имел раны от чумного бубона, находившиеся в стадии заживления. После этого всем конторам поступило распоряжение быть крайне осторожными с зарубежными судами [31, л. 144]. Данные сведения подтвердил армянин Иванес Асланов, рассказавший, что в районе реки Убыхи присутствует бубонная чума. Как стало потом известно, слухи о наличии чумы в регионе были лишь страшными разговорами среди жителей, а эпидемических вспышек на территории Закубанья не наблюдалось. Тем не менее российские власти проявили бдительность и сразу же установили карантинные ограничения вдоль реки Кубань. Обмен с горцами был разрешён только на Екатеринодарском и Редутском карантинах и ограничивался лишь лесом и дровами [31, л. 24]. Впрочем, лазутчики доносили, что это не мешало контрабандистам продолжать перевозить груз в обе стороны, снабжая им «немирных» черкесов и получая от тех товары, попавшие под запрет [31, л. 79].
В середине 1830-х гг. вспышки чумы произошли в Грузии, Армении, а в Тегеране началась ещё и холера [31, л. 172, 214]. Российским властям в Закубанье рекомендовалось повысить бдительность, дабы не допустить распространения болезни, если она проявится среди черкесов. В
ISSN 2687-0770 BULLETIN OF HIGHER EDUCATIONAL INSTITUTIONS. NORTH CAUCASUS REGION. SOCIAL SCIENCE. 2024. No. 2
июне 1838 г. чума снова появляется в Армении и в Ахалцихской провинции [18, с. 72-73]. Это заставило российское командование вновь усилить контроль за исполнением карантинными служащими своих обязанностей, а срок обсервационной изоляции с семи дней был увеличен до четырнадцати [18, с. 81].
Накопленный опыт по предупреждению массовых заболеваний нашёл отражение в изменениях, внесённых в карантинные уставы в 1832 и 1841 гг. Территория, где присутствовали вспышки заболеваний, оцеплялась войсками, на дорогах выставлялись заставы, устраивались временные лазареты, закрывались рынки, недопустимо было проведение собраний и богослужений. Из заражённых областей людей выводили после 14-дневого карантина. Разрешение на выезд в центральные губернии России давалось также после обязательной процедуры «очищения» и карантина [1, с. 85]. Домашних животных на обсервационных заставах прогоняли через воду, опрыскивали раствором хлорной извести или жидким раствором негашёной извести. Вместе со скотом карантинной изоляции подвергались и гуртовщики. В случае смерти либо заболевания человека всю одежду заражённого сжигали [31, л. 38].
Ещё в 1825 г. в Екатеринодаре было учреждено Центральное карантинное управление. В 30-х гг. XIX в. стали возводиться карантины на Черноморском побережье Кавказа [4, с. 147148]. Кавказская карантинная линия тянулась по Северо-Восточному побережью Чёрного моря, вдоль рек Кубань, Малка, Терек до острова Чечень на Каспийском море. На Северо-Западном Кавказе между Таманской и Баталпашинской карантинными заставами вдоль Кубани располагались карантин при Бугазском меновом дворе, Анапский временный карантин, Ольгинская карантинная застава, Темиргоевский карантин, Екатеринодарский частный карантин, Махошевский карантин, Усть-Лабинская и Невинномысская карантинные заставы [17, с. 458; 4, с. 146].
Как правило, карантинные дома возводились на открытой местности, по возможности на возвышенности. Расстояние до ближайшего населенного пункта предполагалось не менее одной версты, вдали от болот и топких мест. Обязательным условием был свободный доступ солнечного света. Карантинное строение всегда по периметру окружалось глубоким рвом и обносилось валом [17, с. 456].
Процедура досмотра была строго регламентирована. Посетителей карантина опрашивали, имеют ли они сведения о наличии заразных болезней на территории, откуда они прибыли [4, с. 147]. Далее они следовали в помещение для окуривания. Весь багаж с вещами распаковывался, одежда и бельё развешивались на верёвках, содержимое в пакетах и упаковках, бумага раскладывались на металлические решетки, после чего всё очищалось дымом и газом. В отдельном помещении в растворе уксуса и соли омывались все металлические предметы (монеты, расчёски, часы, компасы, ключи, кольца и т.д.). Участников досмотра раздевали и проверяли на наличие симптомов чумы на коже, а также заставляли протереть всё тело губкой, пропитанной уксусом. Убедившись в отсутствии заболеваний у посетителей, сотрудники карантина выдавали им чистую, подвергшуюся санитарной обработке одежду. Для досмотра женщин привлекались жительницы ближайших поселений [17, с. 457]. Медицинскому освидетельствованию подвергались как гражданские лица, так и военные чины [4, с. 147].
Главным учреждением карантинной заставы являлась карантинная контора, в которой служили инспектор, товарищ инспектора, доктор или штаб-лекарь, несколько помощников, иногда присутствовала повивальная бабка. Карантинная контора получала сведения о заражённых зонах, определяла сроки карантина, следила за организацией праздничных мероприятий, обеспечивала карантинный двор продовольствием и медикаментами, находящимися в аптеке при карантинном дворе. Все сведения о болезнях, выявленных карантинной конторой, подавались в рапортах губернскому начальству [17, с. 456-457].
Из-за опасности заражения работа в карантинах не пользовалась популярностью. Об этом свидетельствует текучесть кадров медицинского персонала. Так, на Екатеринодарском частном карантине на должности лекаря карантинного дома с 1829 по 1841 г. побывало 4 человека [17, с. 459]. Работников для карантинов часто набирали из числа солдат-инвалидов [4, с. 146]. Они поддерживали в рабочем состоянии карантинные изоляторы, проводили обработку товаров и одежды [32, с. 18-19].
ISSN 2687-0770 BULLETIN OF HIGHER EDUCATIONAL INSTITUTIONS. NORTH CAUCASUS REGION. SOCIAL SCIENCE. 2024. No. 2
Возможно, сказывалось и желание властей сэкономить на содержании этих учреждений, о важности которых нередко вспоминали, лишь когда угроза эпидемии становилась реальностью. В качестве иллюстрации приведем отношение барона Г.В. Розена к тайному советнику Д.Н. Блудову, от 14 ноября 1835 г., в котором говорилось о сокращении финансирования карантинных учреждений: «За сим нужным считаю присовокупить, что сумма, исчисленная на устройство карантинов в прежнем моём предположении, простиралась, собственно на возведение зданий до 461 000 рублей серебром и на сформирование стражи до 254 000 рублей ассигнациями; по нынешним же соображениям и по приблизительному расчету расходы могут ограничиться на первый предмет до 300 000 рублей серебром, а на второй до 169 000 рублей ассигнациями» [5, с. 162].
На меновых дворах товары подвергались тем же процедурам очищения, что и в карантине. Впрочем, по желанию продавца процедура обмена могла быть изменена. Для этого устраивались деревянные изгороди, по разные стороны которых находились покупатели и продавцы. Осмотр продаваемых вещей происходил визуально, без прикосновения к ним, после чего приглянувшаяся вещь обрабатывалась и отдавалась новому собственнику [33, с. 140-141]. Предпринимаемые медиками шаги позволяли сохранять экономическую активность в крае даже в условиях эпидемиологической опасности.
Медицинские службы Российской империи прилагали все усилия по формированию на Северном Кавказе системы здравоохранения. Непривычные для новопоселенцев из северных регионов климатические условия, вода и пища провоцировали кишечно-желудочные заболевания, нередко заканчивающиеся летальным исходом. Угрозу здоровью и жизни людей несли многочисленные эпидемии, которые нередко заносились в регион из сопредельных территорий. Приходилось затрачивать значительные человеческие и финансовые ресурсы, чтобы создать в крае разветвлённую сеть аптек, лечебных учреждений, карантинов с целью предупреждения заболевания или его последующего излечения. Нередко центрами медицинского обслуживания становились российские крепости, в которых могли получить помощь как военнослужащие, так и гражданские лица. Не отказывали в ней и горцам, среди которых были враждебно настроенные к России люди. И хотя смертность от санитарных потерь и болезней оставалась по-прежнему высокой, можно с уверенностью утверждать, что без предпринятых усилий она была бы ещё масштабней.
Список источников
1. Салчинкина А.Р. Эпидемическая ситуация в годы Кавказской войны 1817-1864 гг. (по воспоминаниям офицеров Отдельного Кавказского корпуса) // Общество: философия, история, культура. 2019. № 9 (65). С. 83-86.
2. ЕпифанцевА.А. Неизвестная Кавказская война. Был ли геноцид адыгов? М.: Маска, 2010. 354 с.
3. Клычников Ю.Ю. Кавказ как «школа войны» для российской армии (к оценке опыта первой половины XIX столетия) // Гуманит. и юрид. исследования. 2022. Т. 9, № 1. С. 57-64.
4. Пылков О.С. Российская армия в трансформационных процессах на Северном Кавказе (конец XVÏÏI - первая половина XIX вв.) / под ред. Н.Н. Великой. Армавир: ИП Шурыгин В.Е., 2011. 248 с.
5. Акты, собранные Кавказской археографической комиссией. Т. 1-12. Тифлис: Тип. Гл. упр. наместника кавказского, 1878. Т. VIII. 1033 с.
6. Архив Раевских. Т. 1-5 / изд. П.М. Раевского; ред. и примеч. Б.Л. Модзалевского. СПб.: Тип. М.А. Александрова, 1910. Т. 3. 717 с. URL: https://search.rsl.ru/ru/record/01002939912 (дата обращения: 03.08.2023).
7. Бронштейн А.М., Малышев Н.А., Лобзин Ю.В. От колониальной и военной медицины к медицине тропической: дорога временных поражений и знаменитых побед // Эпидемиология и инфекционные болезни. 2015. Т. 20, № 2. С. 43-48.
8. Михель И.В. Эпидемия и история охраны здоровья в Индии // Соц. и гуманит. науки. Отечественная и зарубежная литература. Серия 9 : Востоковедение и африканистика. 2022. № 3. С. 87-100.
9. Клычников Ю.Ю. Деятельность А.П. Ермолова на Северном Кавказе (1816-1827 гг.). Ессентуки: Армавирское полиграфпредприятие, 1999. 135 с.
10. Скиба К.В. Из истории «Малой Кавказской войны» на Кубанской Линии / под ред. В.Б. Виноградова. Армавир: Армавир. гос. пед. ун-т, Армавирское полиграфпредприятие, 2005. 122 с.
ISSN 2687-0770 BULLETIN OF HIGHER EDUCATIONAL INSTITUTIONS. NORTH CAUCASUS REGION. SOCIAL SCIENCE. 2024. No. 2
11. Рубаева Э.М. Формирование медицинской интеллигенции на Северном Кавказе в XIX - начале XX в. // Дискуссия. 2013. № 8 (38). С. 159-165.
12. Салчинкина А.Р. Проблемы медицинского обеспечения Отдельного Кавказского корпуса и казачества в годы Кавказской войны 1817-1864 гг. // Соц.-гуманит. вестн. : всерос. сб. науч. тр. 2017. Вып. 21. С. 16-19.
13. Карташев А.В., Цапко Л.И., Клименко Д.И. Особенности организации здравоохранения в Кавказской области и Ставропольской губернии в XIX веке // Мед. вестн. Северного Кавказа. 2018. Т. 13, № 1. С. 132-136.
14. Василенко В.Г. История здравоохранения и медицинского образования на Дону и Северном Кавказе (XIX в. - 1940 г.) : автореф. дис. ... канд. ист. наук. Краснодар, 2006. 27 с.
15. Василенко В.Г. Из истории смертности от инфекционных заболеваний (на примере натуральной оспы) // Вопросы южнороссийской истории : науч. сб. / под ред. С.Н. Ктиторова. Армавир: Дизайн-студия Б, 2013. Вып. 18. С. 108-115.
16. Торопов Н.И. Опыт медицинской географии Кавказа относительно перемежающихся лихорадок: с картой распространения лихорадок на Кавказ и рисунками. СПб.: Воен.-мед. деп., 1864. 416 с. URL: https://search.rsl.ru/ru/record/01003567388 (дата обращения: 29.06.2023).
17. Карташев А.В. Медицинская служба на Кавказской карантинной линии в первой половине XIX века // Мед. вестн. Северного Кавказа. 2021. Т. 16, № 4. С. 455-460.
18. Акты, собранные Кавказской археографической комиссией. Т. 1-12. Тифлис: Тип. Гл. упр. наместника кавказского, 1878. Т. IX. 979 с.
19. Норченко Е.А., Айларова С.А. Модернизация Северного Кавказа в 20-50-е годы XIX века. Владикавказ: Сев.-Осет. ин-т гуманит. и соц. исследований, 2013. 282 с.
20. Пылков О.С. О некоторых аспектах деятельности российских властей по оказанию медицинской помощи горцам Северо-Западного Кавказа (первая половина XIX в.) // Российский Северный Кавказ: текущие риски, посягательства и перспективы : материалы XIII науч.-пед. семинара / под ред. В.Б. Виноградова. М.; Армавир, 2009. С. 61-70.
21. Пылков О.С. Лечение горцев в лазаретах и госпиталях Черноморской береговой линии в первой половине XIX в. (по материалам ГАКК) // Вопросы южнороссийской истории / под ред. В.Б. Виноградова. М.; Армавир : Дизайн-студия Б, 2006. Вып. 13. С. 111-116.
22. Пылков О.С. Участие российской армии в социально-экономическом и культурном развитии Северного Кавказа (первая половина XIX в.) // Современные аспекты российского кавказоведения (мозаика новейших статей и материалов). М.; Армавир, 2009. Вып. 2. С. 76-83.
23. Райкова С.В. Из истории борьбы с холерными эпидемиями в России // Актуальные проблемы гуманитарных и естественных наук. 2013. № 7-1. С. 114-116.
24. Коробейникова Д.Ю. Колонизационно-переселенческая деформация северокавказского региона в процессе его адаптации к имперскому миросоциуму // Гуманит. и юрид. исследования. 2018. № 3. С. 98-103.
25. ЕрмоловА.П. Кавказские письма. 1816-1860 / сост. Г.Г. Лисицына и др.; отв. ред. Я.А. Гордин. СПб.: Журн. «Звезда», 2014. 830 с.
26. Государственный архив Краснодарского края (далее - ГАКК). Ф. 324. Оп. 1. Д. 108.
27. ГАКК. Ф. 324. Оп. 1. Д. 83.
28. ГАКК. Ф. 261. Оп. 1. Д. 301.
29. Покровский М.В. Из истории адыгов в конце XVIII - первой половине XIX века : соц.-экон. очерки. Краснодар: Кн. изд-во, 1989. 319 с.
30. Котенев Е.С., Дубянский В.М., Волынкина А.С., Зайцев А.А., Куличенко А.Н., Кравцова С.Л. История эпидемий чумы на Северном Кавказе и современный эпидемический потенциал природных очагов чумы // Мед. вестн. Северного Кавказа. 2016. Т. 11, № 4. С. 612-616.
31. ГАКК. Ф. 324. Оп. 1. Д. 211.
32. Пылков О.С. Участие российской армии в социально-экономическом и культурном развитии Северного Кавказа (первая половина XIX в.) : автореф. дис. ... канд. ист. наук. Ставрополь, 2008. 26 с.
33. Радионов С.И. Основные тенденции экономического развития линейного казачества Кубани (17941860 гг.) / под ред. Н.Н. Великой. Армавир: ИП Шурыгин В.Е., 2011. 200 с.
References
1. Salchinkina A.R. The epidemic situation during the Caucasian War of 1817-1864 (according to the memoirs of officers of the Separate Caucasian Corps). Obshchestvo: filosofiya, istoriya, kul'tura = Society: Philosophy, History, Culture. 2019;(9):83-86. (In Russ.).
2. Epifantsev A.A. Unknown Caucasian War. Was there a genocide of the Adyghs? Moscow: Maska Publ.; 2010. 354 p. (In Russ.).
ISSN 2687-0770 BULLETIN OF HIGHER EDUCATIONAL INSTITUTIONS. NORTH CAUCASUS REGION. SOCIAL SCIENCE. 2024. No. 2
3. Klychnikov Yu.Yu. Caucasus as a "school of war" for the Russian Army (to the assessment of the experience of the first half of the 19th century). Gumanitarnye i yuridicheskie issledovaniya = Humanities and Law Research. 2022;9(l):57-64. (In Russ.).
4. Pylkov O.S. Russian Army in transformational processes in the North Caucasus (late 18th - first half of 19th century). Ed. by N.N. Velikaya. Armavir: IP Shurygin V.E. Publ.; 2011. 248 p. (In Russ.).
5. Acts collected by the Caucasian Archaeographic Commission. Vol. 1-12. Tiflis: Printing House of the Main Administration of the Viceroy of the Caucasus; 1878, vol. 8. 1033 p. (In Russ.).
6. Raevsky P.M., publ. Raevsky's archive. Vol. 1-5. Ed. and annot. by B.L. Modzalevsky. St. Petersburg: Printing House of M.A. Alexandrov; 1910. Vol. 3. 717 p. Available from: https:// search.rsl.ru/ru/record/ 01002939912 [Accessed 3rd August 2023]. (In Russ.).
7. Bronshteyn A.M., Malyshev N.A., Lobzin Yu.V. From colonial and military medicine to tropical medicine: the road of temporary defeats and famous victories. Epidemiologiya i infektsionnye bolezni = Epidemiology and Infectious Diseases. 2015;20(2):43-48. (In Russ.).
8. Mikhel' I.V. Epidemic and history of health protection in India. Social'nye i gumanitarnye nauki. Otech-estvennaya i zarubezhnaya literatura = Social and Humanities. Domestic and Foreign Literature. Series 9: Oriental and African Studies. 2022;(3):87-100. (In Russ.).
9. Klychnikov Yu.Yu. Activity of A.P. Ermolov in the North Caucasus (1816-1827). Essentuki: Armavir Printing Enterprise; 1999. 135 p. (In Russ.).
10. Skiba K.V. From the history of the "Small Caucasian War" on the Kuban Line. Ed. by V.B. Vinogradov. Armavir: Armavir State Pedagogical University, Armavir Printing Enterprise; 2005. 122 p. (In Russ.).
11. Rubaeva E.M. Formation of the medical intelligentsia in the North Caucasus in the 19th - early 20th centuries. Diskussiya = Discussion. 2013;(8):159-165. (In Russ.).
12. Salchinkina A.R. Problems of medical support of the Separate Caucasian Corps and Cossacks during the Caucasian War of 1817-1864. Sots.-gumanit. vestn. = Social and Humanitarian Bulletin. All-Russian collection of scientific works. 2017;(21):16-19. (In Russ.).
13. Kartashev A.V., Tsapko L.I., Klimenko D.I. Features of the organization of health care in the Caucasus region and the Stavropol province in the 19th century. Meditsinskii vestnik Severnogo Kavkaza = Medical Bulletin of the North Caucasus. 2018;13(1):132-136. (In Russ.).
14. Vasilenko V.G. History of health care and medical education in the Don and North Caucasus (19th century -1940). Dissertation Thesis. Krasnodar, 2006. 27 p. (In Russ.).
15. Vasilenko V.G. From the history of mortality from infectious diseases (on the example of smallpox). Questions of South Russian history. Scientific collection. Ed. by S.N. Ktitorov. Armavir: Dizain-studiya B Publ.; 2013;(18):108-115. (In Russ.).
16. Toropov N.I. An experience of medical geography of the Caucasus regarding intermittent fevers: with a map of the distribution offevers to the Caucasus and drawings. St. Petersburg: Military and Medical Department Press; 1864. 416 p. Available from: https://search.rsl.ru/ru/record/01003567388 [Accessed 29th June 2023]. (In Russ.).
17. Kartashev A.V. Medical service on the Caucasian quarantine line in the first half of the 19th century.
Meditsinskii vestnik Severnogo Kavkaza = Medical Bulletin of the North Caucasus. 2021;16(4):455-460. (In Russ.).
18. Acts collected by the Caucasian Archaeographic Commission. Vol. 1-12. Tiflis: Printing House of the Main Administration of the Viceroy of the Caucasus; 1878. Vol. 9. 979 p. (In Russ.).
19. Norchenko E.A., Ailarova S.A. Modernization of the North Caucasus in the 20-50s of the 19th century. Vladikavkaz: North Ossetian Institute of Humanitarian and Social Research Press; 2013. 282 p. (In Russ.).
20. Pylkov O.S. On some aspects of the activities of the Russian authorities to provide medical assistance to the highlanders of the North-West Caucasus (the first half of the 19th century). Russian North Caucasus: current risks, encroachments and prospects. Materials of the 13th Scientific and Pedagogical Seminar. Ed. by V.B. Vinogradov. Moscow; Armavir, 2009:61-70. (In Russ.).
21. Pylkov O.S. Treatment of highlanders in infirmaries and hospitals of the Black Sea coastline in the first half of the 19th century (based on the materials of the SAKR). Questions of South Russian history. Ed. by V.B. Vinogradov. Moscow; Armavir: Dizain-studiya B Publ.; 2006;(13):111-116. (In Russ.).
22. Pylkov O.S. Participation of the Russian Army in the socio-economic and cultural development of the North Caucasus (the first half of the 19th century). Modern aspects of Russian Caucasian studies. Mosaic of the latest articles and materials. Moscow; Armavir, 2009;(2):76-83. (In Russ.).
23. Raikova S.V. From the history of the fight against cholera epidemics in Russia. Aktual'nye problemy gumanitarnykh i estestvennykh nauk = Actual Problems of Humanities and Natural Sciences. 2013;(7-1):114-116. (In Russ.).
24. Korobeynikova D.Yu. Colonization and resettlement deformation of the North Caucasian region in the process of its adaptation to the imperial world society. Gumanitarnye i yuridicheskie issledovaniya = Humanities and Law Research. 2018;(3):98-103. (In Russ.).
ISSN 2687-0770 BULLETIN OF HIGHER EDUCATIONAL INSTITUTIONS. NORTH CAUCASUS REGION. SOCIAL SCIENCE. 2024. No. 2
25. Ermolov A.P. Caucasian letters. 1816-1860. Comp. by G.G. Lisitsyna et al.; ed. By Ya.A. Gordin. St. Petersburg: Journal "Star" Press; 2014. 830 p. (In Russ.).
26. State Archive of the Krasnodar Territory (hereinafter - SAKT). Fund 324. In. 1. File 108. (In Russ.).
27. SAKT. Fund 324. In. 1. File 83. (In Russ.).
28. SAKT. Fund 261. In. 1. File 301. (In Russ.).
29. Pokrovsky M.V. From the history of the Adyghs in the late 18th - first half of the 19th century: socioeconomic essays. Krasnodar: Book Publishing House; 1989. 319 p. (In Russ.).
30. Kotenev E.S., Dubyansky V.M., Volynkina A.S., Zaytsev A.A., Kulichenko A.N., Kravtsova S.L. History of plague epidemics in the North Caucasus and the modern epidemic potential of natural plague foci. Med-itsinskii vestnik Severnogo Kavkaza = Medical Bulletin of the North Caucasus. 2016;11(4):612-616. (In Russ.).
31. SAKT. Fund 324. In. 1. File 211. (In Russ.).
32. Pylkov O.S. Participation of the Russian Army in the socio-economic and cultural development of the North Caucasus (the first half of the 19th century). Dissertation Thesis. Stavropol, 2008. 26 p. (In Russ.).
33. Radionov S.I. The main trends in the economic development of the linear Cossacks of the Kuban (17941860). Ed. by N.N. Velikaya. Armavir: IP Shurygin V.E. Publ.; 2011. 200 p. (In Russ.).
Информация об авторе
Н. С. Ткаленко - преподаватель кафедры регионалистики и евразийских исследований, Институт социологии и регионоведения.
Information about the author
N.S. Tkalenko - Lecturer of the Department of Regionalistics and Eurasian Studies, Institute of Sociology and Regional Studies.
Статья поступила в редакцию 15.04.2024; одобрена после рецензирования 25.04.2024; принята к публикации 29.05.2024. The article was submitted 15.04.2024; approved after reviewing 25.04.2024; accepted for publication 29.05.2024.
