CC BY
215
УДК 343 ББК 67
© 2019 г. Власова Светлана Владимировна,
профессор кафедры уголовного процесса Нижегородской академии МВД России кандидат юридических наук, доцент. E-mail: vlasovasvetla@yandex.ru
О СООТНОШЕНИИ УГОЛОВНО-ПРАВОВЫХ И УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНЫХ ОТНОШЕНИЙ
В данной статье автором предлагается неклассический подход к пониманию соотношения уголовно-правовых и уголовно-процессуальных отношений, а также уголовно-процессуального права и уголовного права в целом. В статье дается неклассическая трактовка уголовного права как явления, производного от уголовного судопроизводства.
Ключевые слова: уголовно-правовые отношения, уголовно-процессуальные отношения, материальный детерминизм, уголовный процесс, уголовное право.
Vlasova Svetlana Vladimirovna - Professor of the Criminal Procedure Department of the Nizhny Novgorod
Academy of the Ministry of Internal Affairs of the Russian Federation, PhD in Law, Associate Professor.
ABOUTTHE RELATION BETWEEN CRIMINAL LAWAND CRIMINAL PROCEDURAL RELATIONS
In this article the author proposes a non-classical approach to understanding the relationship between criminal law and criminal procedure, as well as criminal procedure law and criminal law in general. The article gives a non-classical interpretation of criminal law as a phenomenon derived from criminal proceedings.
Keywords: criminal-legal relations, criminal-procedural relations, material determinism, criminal process, criminal law.
Вопрос о том, как соотносятся уголовно-правовой и уголовно-процессуальный аспекты, уголовно-правовые и уголовно-процессуальные отношения возникал и возникает по сей день. Разрешение данного спора весьма важно с позиции методологии. Необходимо определиться с тем, что все-таки первично: уголовно-правовое отношение или уголовно-процессуальное?
Любое правоотношение является общественным отношением, возникающим между людьми и неразрывно связанным с их деятельностью и поведением. Возникновение правоотношения знаменуется воздействием норм права на поведение людей, действие его осуществляется через связи между ними посредством субъективных прав и юридических обязанностей.
Классиками советского, российского уголовного права активно поддерживается точка зрения относительно вопроса общеуголовных правоотношениях, согласно которому основанием к возникновению уголовно-правовых отношений выступает факт совершения общественно-опасного деяния, предусмотренного УК РФ. За государством закрепляется право подвергать лицо за совершенное им преступление государственно-принудительному воздействию, предусмотренному
уголовно-правовой нормой, которую данное лицо нарушило, и наряду с этим - обязанность по применению именно этого воздействия. За лицом, совершившим преступление, закрепляется обязанность быть подвергнутымдан-номувоздействию и право на применение именно этого воздействия [1, с. 278].
Сформировавшийся тип правосознания относительно технического, служебного, обслуживающего значения уголовного процесса имеет исторические корни. По традиции, уголовное право по отношению к уголовному процессу рассматривается как нечто первичное, правообразующее начало: уголовный процесс выступает в качестве формы реализации оснований уголовной ответственности, уголовно-правового отношения.
Советская школа права отличалась ярко выраженным «материальным детерминизмом», в котором следственная идеология нашла надежное и удобное убежище. Ввиду того, что философской базой советского правоведения являлся диалектический материализм, весьма логично с позиции всех теоретико-правовых построений на первое место ставить материальный элемент.
Соотношение уголовно-правового и уголовно-процессуального осуществляется через понятия: цель и средство, содержание и фор-
ма. Рассмотрим проблему «процессуальной вторичности» с позиции формы. Необходимо подчеркнуть использование понятия уголовно-процессуальной формы сугубо в смысле следственной формы, закрепленной в законе. Следователь является таким же правоприменителем, что и суд. Более того, существующий на настоящий момент правовой механизм применения норм уголовного права является следственным и потому обеспечивает доминирующее положение следственной власти в процессе правоприменения [2, с. 333-339]. Это проявляется в том, что именно процессуальные решения следователя - постановление о возбуждении уголовного дела в отношении лица (подозреваемого), постановление о привлечении в качестве обвиняемого, обвинительное заключение - являются теми актами правоприменения, через которые реализовывается уголовная ответственность. Суд в такой процессуальной системе занимает вторичное положение: его решение о применении уголовного закона предопределено предыдущим правоприменением, осуществленным органом предварительного расследования. В следственной системе именно в ходе предварительного следствия формируются уголовно-процессуальные доказательства, подтверждающие основание уголовной ответственности [3, с. 33-39, с. 115116]. Более того, следователь, прекращая уголовное дело по ряду нереабилитирующих оснований (ст. 25, 28-28.1 УПК РФ), применяет нормы уголовного закона (ст. 75-76.1 УК РФ), разрешая основной вопрос уголовного дела самостоятельно, во внесудебном порядке.
Уголовный процесс выступает в качестве «внешней формы» применения уголовно-правовых норм по отношению к уголовному праву. Ряд авторов указывает на уголовный процесс как на необходимую и единственную форму реализации норм уголовного права.
М. С. Строгович в своих работах писал о невозможности рассмотрения уголовно-процессуального права как формы уголовного материального права ввиду того, что « ... одни нормы не являются исключительно формой иных норм права, как и последние не являются исключительно сущностным содержанием первых» [4, с. 7]. Он указывал на существование диалектической связи содержательных и формальных компонентов уголовного процесса собственно в самих процессуальных явлениях.
В. Н. Шпилев говорил о правоустанавливающей роли уголовно-процессуального права в регулировании возникающих уголовно-правовых отношений. Позиция его заключается в возможности реализации норм материального права посредством правоприменительной деятельности уполномоченных на нее субъектов, то есть уголовный процесс выступает в качестве формы применения норм уголовного закона[5, с. 15, 53]. Позиция Л. Б. Зуся заключается в том, что следствием применения норм уголовного права является применение норм уголовно-процессуального права и их реализация [6, с. 15]. В. П. Божьев указывает на детерминированность уголовного процесса (уголовно-процессуального права) уголовным правом [7, с. 28].
Однако существовали и существуют отступления от постулата о первичности материального фактора и вторичности процессуального. Более склонны к нему процессуалисты, чем материалисты - представители науки уголовного права. Если мы будем рассматривать уголовный процесс сквозь призму принудительной реализации материального права (в форме исполнения), то он может выступать в данном случае: по мнению П. С. Ефимычева, в качестве средства [8, с. 46], по мнению В. Т. Томина, в качестве способа [9, с. 74], и, по мнению В. И. Курляндского, в качестве реализации [10, с. 29].
По вопросу о том, возможно ли применять уголовное материальное право исключительно в процессуальной форме, В. П. Божьев акцентирует внимание на обусловленности уголовного процесса (уголовно-процессуального права) собственно уголовным правом. Он отмечает, что применение норм уголовного права допускается исключительно в одно время с применением норм уголовно-процессуального права и только субъектами уголовно-процессуальных отношений [11, с. 119]. По мнению Ю. К. Якимовича, значимость уголовного процесса заключается лишь в том, что он помогает верно применять нормы материального права [12, с. 72]. Этой позиции придерживаются А. П. Гуляев и другие ученые-процессуалисты [13, с. 5-8, с. 15]. Наконец, ряд авторов считают, что в рамках уголовного процесса происходит не только применение, но и реализация уголовного закона, ставя при этом знак равенства между понятиями «применение» и «реализация» [14, с. 79, 19, 1300].
Д. Р. Гимазетдинов указывает на необходимость уголовного процесса как формы реализации-индивидуализации норм уголовного права [15, с. 9].
Обобщая взгляды коллег, К. В. Муравьев пишет, что применение выступает в качестве необходимого, обязательного элемента процесса реализации уголовного закона в форме исполнения [16, с. 17]. Под применением понимается дальнейшая реализация предписаний правоприменительного акта и правовых норм, что обязательновлечет за собой наступление желаемых результатов. К. В. Муравьев склоняется к мысли о том, что уголовный процесс, являясь формой применения уголовного закона, ставит перед собой цель удостоверения, констатации состоявшейся реализации норм УК РФ, а также подтверждения ее правомерности.
«Первое начало» материального детерминизма таково: преступление, как реальное событие объективной экстралингвистической реальности, порождает уголовно-правовое отношение между государством и человеком, а то, в свою очередь, порождает уголовно-процессуальную деятельность (по реализации этого отношения - в трактовке некоторых сторонников материалистической теории).
Получается, что начало процесса детерминировано фактом реальной действительности - событием преступления. «Общим местом» этого типа рассуждений является следующее: механизм уголовно-правового регулирования включает охранительное уголовно-правовое отношение, возникающее в результате совершения преступления.
Вывод всего вышеизложенного таков: в качестве первоосновы уголовно-процессуальных отношений между судебно-следст-венными органами и обвиняемым (подсудимым) является уголовно-правовое отношение между лицом, совершившим преступление, и государством. Именно оно и есть то ключевое базисное материально-правовое отношение, которое существует объективно, само по себе, оно пронизывает всю уголовно-процессуальную систему, определяя сущность всех элементов уголовно-процессуальных отношений, формы и виды работы правоохранительных органов.
Однако данный вывод не вписывается в концепцию правового государства, главным образом потому, что они входят в противоре-
чие с теорией правового государства, согласно которой только независимая судебная власть уполномочена признавать обвиняемого (подсудимого) лицом, совершившим преступление - осужденным, в отношении которого и реализовывается уголовная ответ-ственностьпосле вступления в силу обвинительного приговора суда. Говорить о наличии уголовно-правового отношения между лицом, совершившим преступление, и государством с момента события преступления - это значит игнорировать презумпцию невиновности (статья 49 Конституции России).
Главное заблуждение, порождаемое этим подходом, в том, что не видно различия в функционале суда и других органов правоприменения, в то же время игнорируется доступ к установлению истины «внесистемных субъектов»: адвоката, обвиняемого, потерпевшего и пр.
В свете состязательности такие представления совершенно невозможны. Состязательная модель правоприменения основывается на положении о необходимости разделения властей (судебной и исполнительной) и наличии системы сдержек и противовесов между ними. Судебная власть самостоятельна и независима; исключительно она уполномочена на применение уголовного закона при наличии спора сторон. Прокурор, как другой государственный орган, участвует в правоприменении на равных правах со стороной защиты. Субъектами применения уголовно-процессуальных норм являются равноправные стороны, а суд, разрешающий уголовно-правовой спор, выступает органом применения уголовного закона. В системе разделения властей правового государства нет и не может быть такой самостоятельной ветви власти, как следственная. Следователь (руководитель следственного органа) встроен во власть исполнительную, которая выступает в суде в качестве стороны обвинения. Он - элемент обвинительной власти, но никак не ее глава, а только помощник главы обвинительной власти - прокурора.
Запрет на совмещение судебной и обвинительной функции - самый важный запрет, но на нем основывается работа уголовно-процессуального механизма. В начале ХХ века Н. Н. Розиным было отмечено, что когда нет надобности в чрезмерном радении об интересах государственных, поглощающих интересы личности, «из процесса пропадает по-
лицейский элемент» и суд претерпевает превращение из орудия управления в обычный классический институт правосудия - орган, который разрешает правовой спор между гражданами или государством и гражданином. Процесс становится традиционным, в котором есть стороны, которые обладают значительными правами и обособлены от суда, суд же (как орган) призван разрешать споры о праве [17, с. 300].
Организационно-правовой механизм применения закона должен быть построен на системе сдержек и противовесов между обвинительной (исполнительной) и судебной властью, она детерминирует организацию взаимодействия участников правоприменительного процесса со стороны обвинения. Организация взаимодействия по выполнению функции обвинения ведет к реализации норм Уголовного кодекса применительно к тем, кто совершает преступления. Важно учитывать, что эта реализация происходит принципиально различным образом в следственной модели правоприменения и в состязательной.
Между участниками со стороны обвинения не должно быть системы сдержек и противовесов, они не должны противопоставляться друг другу. Напротив, должен быть один официальный представитель стороны обвинения в уголовном процессе, и следователь таковым быть не должен, хотя бы по причине ограниченности его функционала пределами предварительного расследования -досудебного производства.
Это главный аргумент против материального детерминизма и одновременно - в пользу процессуального. Будем развивать эту мысль о том, что процедурность является основой для всего правового. Далее поговорим о неклассической точке зрения, которая основана на том, что сам термин «состав преступления» (corpusdelicti; plural: corporadelicti) есть изначально процессуальное понятие [18]. Вопрос о corpusdelicti был первоначально вопросом процессуального, а не материального права.
Наше понимание «состава преступления» являет собой нечто производное от суммы уголовно-судебных доказательств, на основании которых судомвыносится обвинительный приговор или иное решение о применении уголовного закона к лицу, которое совершило преступление. Согласно учению о процессу-
альном детерминизме, не преступление создает основание уголовной ответственности и порождает право государства на наказание, и то и другое являют результат уголовного процесса. Право на наказание исполнительная власть государства приобретает в результате признания правомерности обвинения -правопритязания обвинительной власти государства в лице государственного обвинителя (или частного обвинителя) на применение уголовного закона к обвиняемому. В качестве основания уголовной ответственности и наказания, как одного из ее проявлений, выступает доказанное в суде обвинение. Нет обвинения - нет обвинительного приговора - нет преступления. Таким образом, можно сделать вывод о том, что основание уголовной ответственности формируется в ходе уголовного процесса на основании обвинительных доказательств. Преступление за пределами процесса представляет собой презумпцию, основывающуюся на информации, которая поступила к обвинителю. Иными словами, исполнительная власть через власть обвинительнуюприобретает право наказывать лицо, которое судом признано виновным. А. С. Александров верно отмечает, что толь-коуголовный суд по результатам рассмотрения уголовно-правового спора между обвинительной властью и стороной защиты констатирует право государства на привлечение к уголовной ответственности лица, совершившего преступление и понесшего наказание. Уголовная ответственность наступает для осужденного с момента вступления в отношении него обвинительного приговора суда в силу. Исполнение приговора представляет собой одну из форм реализации уголовной ответственности [19, с. 4-18].
В нашем понимании «состав преступления» есть производное от суммы доказательств, исследованных и подтвердившихся в судебном заседании.
И наконец, повод для этого дал Пленум Верховного Суда РФ, который в своем постановлении от 15.11.2016 № 48 использовал термин «механизм» как совокупность уголовно-процессуальных институтов, которые определяют правовые стандарты применения норм уголовного права в сфере экономической деятельности. Все правоприменение -процессуально. Пленуму не осталось ничего другого, как только через процессуальность откорректировать практику уголовного пра-
воприменения в сфере экономической деятельности. Но так происходит везде.
Перемена взгляда на правовую организацию противодействия преступности имеет принципиальный характер - приоритеты в уголовной политике. Процессуальная составляющая являет собой суть права. Главное в праве - процессуальное, т. е. динамизм. Для нас «правовое - значит процессуальное» или «нет права без процесса и интерпретатор-судья - пророк его». Сущность процессуальной природы права очевидна. С. И. Максимовым собственно процесс взаимодействия субъектов, их коммуникация и интерпретация позиции оппонента обозначен как один из способов осмысления правовой реальности, т.е. пространства, в котором «локализуются» смыслы [20, с. 47].
Посредством процесса выявляется актуальный смысл текста уголовного закона и именно процесс делает его реальным правом. Уголовное судопроизводство выступает в качестве способа существования уголовного права, являя собой состояние упорядоченности общественных отношений, охраняемых уголовным правом на данный момент (и переход от одного состоянию к другому).
И. А. Александрова и А. В. Ляпунова отмечают, что «правовое - значит процессуальное» или «нет права без процесса и интерпретатор-судья - пророк его». Право по своей сути являет процесс, становление, оно динамично. Об уголовно-процессуальном праве можно сказать, что оно является сердцевиной правовой системы. Нам импонирует мнение вышеобозначенных авторов о том, что уголовное судопроизводство - это не только форма применения уголовного закона, но форма образования реального уголовного права - вчитывания истинного смысла в тек-стекодекса. Без уголовного процесса Уголовный кодекс оставался бы просто текстом.
Литература
1 . Бажанов С. В. Стоимость уголовного процесса. Дисс. ... д-ра юрид. наук. Нижний Новгород, 2002.
2. Власова С. В. К вопросу о понятии правоприменения в уголовном судопроизводстве // Юридическая наука и практика на рубеже эпох: уроки прошлого, взгляд в будущее: сб. тр. XIV Всерос. декабрьских юридических чтений в Костроме. Всероссийская научно-практическая конференция. Кострома, 2018.
Отсюда очевиден и ответ на вопрос: что первично, что важнее - процесс или «материальное уголовное право»? Разумеется - «процесс»... [21, с. 414-418].
Итак, к каким выводам мы приходим по итогам нашего исследования: если есть, существует обвинение, то на суд возлагается обязанность разрешить вопрос о преступлении, формирование оснований уголовной ответственности происходит в суде, основываясь на доказательствах обвинения, которые отражаются в описательно-мотивировочной части обвинительного приговора суда. Само событие преступления не порождает ничего, кроме сообщения, собственно, о нем самом в виде повода к возбуждению уголовного дела.
Материальному детерминизму мы противопоставляем детерминизм процессуальный, который мы выводим из процедурности бытия права. В подобной «процессуализации» права мы, как и другие представители неклассической философии права, видим возможность перехода на новый тип правопонима-ния и создания новой модели правового регулирования. Высказываясь в пользу процессуального детерминизма, мы отмечаем процес-суальность механизма действия уголовного права; процесс выступает в качестве способа существования реального уголовного права -как средства уголовно-правового регулирования - разрешения уголовного дела; «детали» уголовно-правового механизма (кроме, собственно, УК РФ) - процессуальны; основания уголовно-правовых отношений формируются в уголовном процессе; возникновение уголовно-правового отношения датируется вступлением обвинительного приговора суда в законную силу; уголовно-процессуальные отношения участников складываются только с участием суда и только на доказательственных фактах, им исследованных.
Bibliography
1. Bazhanov S. V. The cost of the criminal process. Dis. of doctor of law. Nizhny Novgorod, 2002.
2. Vlasova S. V. To the question of the concept of law enforcement in criminal proceedings // Legal science and practice at the turn of eras: lessons from the past, a look into the future. All-Russian scientific and practical conference. Kostroma, 2018.
3. Vlasova S. V. Criminal procedure mechanism of application of the criminal code for crimes in the
3. Власова С. В. Уголовно-процессуальный механизм применения норм уголовного кодекса за совершение преступлений в сфере предпринимательской и иной экономической деятельности // Альманахъ Нижегородской научной школы процессуалистов: выпуск 1 «Дискуссионные аспекты развития и применения уголовно-процессуального законодательства». Казань, 2018.
4. Строгович М. С. Курс советского уголовного процесса: в 2 т. М., 1968. Т. 1.
5. Шпилев В. Н. Сущность, содержание и формы советского уголовного судопроизводства: дис. ... д-ра юрид. наук. Минск, 1983.
6. Зусь Л. Б. Проблемы правового регулирования в сфере уголовного судопроизводства. Владивосток, 1978.
7. Божьев В. П. Уголовно-процессуальные правоотношения. М., 1975. Уголовный процесс: учебник для вузов / под ред. Б. Б. Булатова, А. М. Баранова. М., 2015.
8. Ефимичев П. С. Уголовно-правовые и уголовно-процессуальные отношения при привлечении в качестве обвиняемого по делам о налоговых преступлениях // Журнал российского права. 2002. № 6.
9. Томин В. Т. Понятие и назначение уголовного процесса // Уголовный процесс. Проблемные лекции / под ред. В. Т. Томина, И. А. Зин-ченко. М., 2013.
10. Курляндский В. И. Уголовная ответственность и меры общественного воздействия. М., 1965.
11. Божьев В. П. Уголовно-процессуальные правоотношения. М., 1975.
1 2. Якимович Ю. К. О возможности достижения объективной истины в современном уголовном судопроизводстве // Уголовная юстиция. 2014. № 1 (3).
13. Гуляев А. П. Цели, задачи и принципы как фундаментальные положения уголовно-процессуального права: по закону, теории и практике // Рос. следователь. 2012. № 16.
14. Бобров В. К. К исследованию процессуальной формы в уголовном процессе // Правоведение. 1974. № 2.
15. Гимазетдинов Д. Р. Уголовно-процессуальная форма: общетеоретический, нормативно-правовой и правоприменительный анализ: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Саратов, 2013.
16. Муравьев К. В. Меры процессуального принуждения - особые средства уголовно-
field of business and other economic activities // Almanac of the Nizhny Novgorod scientific school of processualists: issue 1 «Discussion aspects of the development and application of criminal procedure legislation». Kazan, 2018.
4. Strogovich M. S. Course of the Soviet criminal process: in 2 V. M., 1968. Vol. 1.
5. Shpilev V. N. Essence, content and forms of Soviet criminal proceedings: dis. doctor of law. Minsk, 1983.
6. Zus L. B. Problems of legal regulation in the field of criminal proceedings. Vladivostok, 1978.
7. Bagiev V. P. The criminal procedure relations. M., 1975. Criminal trial: the textbook for high schools. M., 2015.
8. Efimychev P. C. Criminal law and criminal procedural relations in attracting as a defendant in the cases on tax crimes // Russian law Journal. 2002. № 6.
9. Tomin V. T. the Concept and purpose of criminal proceedings // criminal proceedings. Lectures / under the editorship of V. T. Tomin, I. A. Zinchenko. M., 2013.
10. Kurlyandsky V. I. Criminal liability and measures of public influence. M., 1965.
11. Bagiev V. P. The Criminal procedure relations. M., 1975.
12. Yakimovich Yu. K. On the possibility of achieving objective truth in modern criminal proceedings // Criminal justice. 2014. № 1 (3).
13. Gulyaev A. P. Goals, objectives and principles as fundamental provisions of criminal procedure law: by law, theory and practice // ROS. investigator. 2012. № 16.
14. Bobrov V. K. To the study of the procedural form in criminal proceedings // Jurisprudence. 1974. № 2.
15. Gimazetdinov D. R. Criminal procedural form: General theoretical, legal and law enforcement analysis: author's abstract. dis. ... PhD in law. Saratov, 2013.
16. Muravyev K. V. Measures of procedural coercion - special means of criminal-legal influence: doctrine, application, optimization: monograph. Omsk, 2017.
17. Rosin N. N. Criminal proceedings. M., 1914.
18. URL: https://en.wiktionary.org/wiki/ corpus_delicti#Etymology.
19. Alexandrov A. S., Alexandrova I. A. Criminal Code + criminal Procedure = Criminal law // Actual problems of interrelation of criminal law and criminal process: proceedings of the all-Russian scientific-practical conference with international participation. Ufa, 2016.
правового воздействия: доктрина, применение, оптимизация: монография. Омск, 2017.
17. Розин Н. Н. Уголовное судопроизводство. М., 1914.
18. URL: https://en.wiktionary.org/wiki/ corpus_delicti#Etymology.
19. Александров А. С., Александрова И. А. Уголовный Кодекс + Уголовный Процесс = Уголовное право // Актуальные проблемы взаимосвязи уголовного права и уголовного процесса: сборник материалов Всероссийской научно-практической конференции с международным участием. Уфа, 2016.
20. Максимов С. И. Концепция правовой реальности / Постклассическая онтология права: монография / под общ. ред. И. Л. Чест-нова. СПб., 2016.
21. Александрова И. А., Ляпунова А. В. Уголовный процесс как форма образования «уголовного права» на наказание преступника // Вестник Нижегородской академии МВД России. 2016. № 2 (34).
20. Maximov S. I. Concept of legal reality / post-Classical ontology of law: monograph / edited by I. L. Chestnov. SPb., 2016.
21. Alexandrova I. A., Lyapunova A. V. Criminal procedure as a form of formation of «criminal law» on punishment of the criminal // Bulletin of the Nizhny Novgorod Academy of the Ministry of internal Affairs of Russia. 2016. № 2 (34).
