CC BY
258
МУРАВЬЕВ М.В., [email protected] Управление экономической безопасности и противодействия коррупции;
Главное управление Министерства внутренних дел Российской Федерации по Нижегородской области, 603950, г. Нижний Новгород, ул. М. Горького, 71
MURAVYEV M.V.,
Department of economic security
and counteracting corruption;
Main Directorate of the Ministry of Internal
Affairs of the Russian Federation
for the Nizhny Novgorod region,
M. Gorkogo St. 71,
Nizhny Novgorod, 603950,
Russian Federation
АКТУАЛЬНОСТЬ РЕФОРМИРОВАНИЯ УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОГО ДОКАЗАТЕЛЬСТВЕННОГО ПРАВА
Аннотация. В статье анализируются возможные варианты преобразования уголовно-процессуального доказательственного права России. Один из них связан с оптимизацией и модернизацией существующей следственной модели уголовно-процессуального доказывания, другой, представленный в виде доктринальной модели, разработанной в Нижегородской академии МВД России, предусматривает отказ от постулатов советской процессуальной теории и проведение реформы предварительного расследования. Ключевым тезисом доктринальной модели является признание основанием уголовной ответственности обвинения, нашедшего подтверждение в уголовном суде. Только в суде происходит доказывание основания привлечения к уголовной ответственности. По мнению автора статьи, без институциональной реформы досудебного производства независимая судебная власть и справедливое судебное разбирательство невозможны. Исходя из ряда положений нижегородской доктрины уголовных судебных доказательств, формулируется авторская позиция о средствах доказывания, технологии доказывания и субъектах доказывания в лице сторон и судьи. Один из аргументов, приводимых автором в пользу перехода к состязательной модели формирования уголовно-процессуальных доказательств, связан с цифровыми технологиями, которые делают бесполезными следственные гарантии достоверности, допустимости информации, используемой в качестве средства доказывания сторонами своих утверждений.
Ключевые слова: уголовный процесс; доказывание; доказательства; теория доказательств.
THE URGENCY OF REFORMING THE CRIMINAL PROCEDURAL LAW OF EVIDENCE
Annotation. Possible variants of reforming the criminal procedural law of evidence in Russia are analyzed in the article. One of them is connected with the optimization and modernization of the existing investigative model of criminal procedure proving. Another one, presented in the form of a doctrinal model developed at the Nizhny Novgorod Academy of the Ministry of Internal Affairs of Russia, provides for the rejection of the postulates of the Soviet procedural theory and the reform of the preliminary investigation. The key thesis of the doctrinal model is admitting the accusation confirmed in the criminal court as a ground for criminal liability. Only in court the proving of the grounds for bringing to criminal liability is carried out. According to the author's opinion, independent judiciary and a fair trial are impossible without institutional reform of pre-trial proceedings. Basing on a number of provisions of the Nizhny Novgorod doctrine of criminal judicial evidence, the author's position concerning the means of proving, technology of proving and subjects of proving including the parties and the judge is formulated. One of the arguments given by the author in favor of the adversarial model of forming the criminal procedural evidence is connected with digital technologies which make the investigative guarantees of reliability, admissibility of the information used as a means of proving the parties' statements useless.
Keywords: criminal procedure; proving; evidence; proof theory.
В настоящее время происходит поиск новых правовых форм применения уголовного законодательства, изменения уголовной политики, обусловленный политическими, идеологическими, технологическими причинами.
Ряд сотрудников правоохранительных органов констатирует неэффективность современного правового механизма противодействия преступности [1], архаичность следственной процессуальной формы [2]. В то же время представители институтов
гражданского общества, эксперты (социологи и экономисты) [3]*, правозащитники [4; 5] критикуют уголовную юстицию и правоохранительные органы за обвинительный уклон, нарушения прав и свобод, особенно прав и свобод предпринимателей [6]. Последняя категория лиц через своего представителя - уполномоченного при Президенте Российской Федерации по защите прав предпринимателей Б. Титова (председателя «Партии роста») наиболее остро критикует сложившиеся правовые стандарты публичного уголовного преследования по делам в отношении субъектов предпринимательской деятельности**.
В ходе прошедших выборов Президента Российской Федерации обсуждалось несколько конкурирующих программ социально-экономического и государственно-правового развития страны, в том числе включающих планы по реорганизации уголовно-процессуальной системы***.
* См., напр.: Концепция модернизации уголовного законодательства в экономической сфере: на основании Поручения Президента Российской Федерации N ПР-3169 от 28 ноября 2009 г. / Центр правовых и экономических исследований (г. Москва); Институт современного развития (г. Москва). URL: http://www.liberal.ru/upload/ files/konstept_modern_supernew_light.pdf
** См.: Предложения «Стратегии Роста» по уголовному законодательству и судебной реформе. URL: http://ombudsmanbiz.ru/2016/12/ dlya-strategii-rosta-podgotovleny-predlozheniya-po-ugolovnomu-zakonodatelstvu-i-sudebnoj-reforme/#1
*** См., напр.: Уголовная политика: дорожная карта (2017-2025 гг.) / ГА. Есаков [и др.]. М.: ЦСР «Институты и общество». URL: http://csr.ru/ wp-content/uploads/2017/04/Report-CP.pdf; Судебная реформа (Приложение N 13) // Средне-
срочная программа социально-экономического развития России до 2025 г. «Стратегия роста» (Программа разработана в рамках Поручения Президента РФ от 14 июля 2016 г. N Пр-1347). URL: http://институтроста.рф/upload/iblock/9f4/13.-
sudebnaya-reforma.pdf; Реформа уголовного экономического законодательства (Приложение N 14) // Среднесрочная программа социально-экономического развития России до 2025 г. «Стратегия роста» (Программа разработана в рамках Поручения Президента РФ от 14 июля 2016 г. N Пр-1347). URL: http://институтроста. рф/upload/iblock/a4d/14.-reforma-ugolovnogo-ekonomicheskogo-zakonodatelstva.pdf
Возможно, что некоторые положения, содержащиеся в них, будут использованы Президентом Российской Федерации, который высказывал серьезные замечания к работе правоохранительных органов****.
Концептуальная несостоятельность современного антикриминального законодательства особенно очевидна на фоне бурного развития информационных и телекоммуникационных технологий не только во всех сферах жизнедеятельности общества, но и в криминальной среде.
Киберпреступность растет и начинает представлять все большую опасность для информационной, экономической, национальной безопасности России. Генеральный прокурор Российской Федерации Ю.Я. Чайка отмечает: «число преступлений, совершаемых с использованием современных информационно-коммуникационных технологий, с 2013 по 2016 г. увеличилось в шесть раз (с 11 тыс. до 66 тыс.). Значительный их рост наблюдается и в текущем году (+26 %, 40 тыс. за первую половину 2017 года)»*****. Министр внутренних дел Российской Федерации В. Колокольцев неоднократно отмечал проблемы противодействия преступности в сфере телекоммуникаций и использования компьютерной информации******.
В Совете Федерации Федерального Собрания Российской Федерации за последние несколько лет прошли парламентские слушания о новой уголовной
**** См., напр.: Выступление Президента России В.В. Путина на совещание по вопросам реализации крупных инвестиционных проектов в Дальневосточном федеральном округе 3 августа 2017 г. URL: http://kremlin.ru/events/ president/news/55286; Выступление Президента России В.В. Путина на расширенном заседании коллегии МВД России 28 февраля 2018 г. URL: http://kremlin.ru/events/president/ news/56949
***** URL:http://www.interfax.ru/russia/576166
****** См.: Выступление министра внутренних дел России В. Колокольцева на расширенном заседании коллегии МВД России 9 марта 2017 г. URL: http://kremlin.ru/events/president/ news/54014; Выступление министра внутренних дел России В. Колокольцева на расширенном заседании коллегии МВД России 28 февраля 2018 г. URL: http://kremlin.ru/events/ president/news/56949
политике, о принятии новых УПК РФ* и УК РФ**. Хотя создается впечатление, что стратегии развития уголовного и уголовно-процессуального права пока нет. Об этом свидетельствуют результаты недавних парламентских слушаний по данной проблематике***.
Как представляется, именно в теории уголовно-процессуальных доказательств, в канонах доказательственного права коренится причина неудач судебных реформ, обреченности попыток преобразования уголовно-процессуального механизма применения уголовно-правовых норм. Между тем в отечественной науке уголовного процесса, которой должна принадлежать ведущая роль в поиске ответа на вопрос о том, каким быть отечественному уголовному процессу в XXI веке, пока не сложилось мнение о необходимости создания новой теории судебных доказательств, соответствующей состязательному типу процесса и высокотехнологичной информационно-коммуникативной модели.
Как известно, следственная традиция, советская доктрина уголовно-процессуальных доказательств, воплощением которой является учение об объективной истине, оказалась жизнеспособной и после окончания советской власти. Более того, получает развитие, если можно так выразиться, «процессуальный неоконсерватизм», проявившийся в ряде попыток Следственного комитета Российской Федерации (далее - СК РФ) законодательно
* В Совете Федерации обсудили стратегию совершенствования уголовного правосудия. URL: http://www.council.gov.ru/events/ news/75374/
** В Совете Федерации состоялись парламентские слушания по вопросам развития уголовного законодательства. URL: http://www. council.gov.ru/events/news/79098/
*** См., напр.:Стенограмма парламентских слушаний по поводу 15-летия принятия УПК РФ. В Совете Федерации обсудили стратегию совершенствования уголовного правосудия. URL: http://www.council.gov.ru/events/news/75374/; Проблемы законодательного обеспечения про-
екта концепции уголовной политики: материалы круглого стола, проведенного 13 декабря 2017 г. в Совете Федерации Федерального Собрания Российской Федерации. URL: http:// www.council.gov.ru/events/news/87501
закрепить следственную модель уголовно-процессуального доказывания объективной истины****, представляющую собой измененную в худшую сторону советскую модель. Из работ представителей СК РФ вытекает, что правовое требование об установлении объективной истины должно быть положено в основу устройства судопроизводства [7, с. 10]. Согласно их логике именно следователь СК РФ отвечает за установление истины и правильное применение уголовного закона [8]. Разумеется, при понимании процедуры расследования как установления объективной истины никакие институциональные изменения в правовом регулировании деятельности по применению уголовного законодательства не предвидятся.
Данный подход нельзя признать верным. Представляется необходимым переход к состязательному типу уголовного процесса, предполагающему создание новой теории судебных доказательств, отказ от учения об объективной истине.
Каждому из двух типов уголовного процесса свойственна своя технология (парадигма) уголовно-процессуального доказывания «истины». Следственная модель уголовно-процессуального доказывания оснований уголовной ответственности, основания применения уголовного закона детерминирована базовой информационно-коммуникативной моделью, следственной парадигмой доказывания истины (объективной) по делу, когнитивной структурой правоприменения [9, с. 151 и след.].
При переходе к состязательному типу необходимо предложить состязательную модель уголовно-процессуального доказывания. Это означает пересмотр следственных положений о субъектах доказывания, доказательствах, доказывании, его цели, выработанных главным образом советской правовой школой, которые составляют доктринальную основу УК РФ и УПК РФ, внесение новых положений. Такая попытка впервые в отечественной на-
**** о внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в связи с введением института установления объективной истины по уголовному делу: проект федерального закона URL: http://asozd2. duma.gov.ru/main.nsf/(Spravka)?OpenAgent& RN=440058-6&02
уке была предпринята специалистами Нижегородской академии МВД России под руководством А.С. Александрова в виде Доктринальной модели уголовно-процессуального доказательственного права Российской Федерации (далее - Доктриналь-ная модель) [10].
Следует согласиться с тезисом представителей нижегородской школы процессуалистов о том, что переход в новый цифровой мир, на пороге которого стоит Россия (как и все прочие страны), неизбежно должен сопровождаться реформой уголовно-процессуальной системы, включающей и институты доказательственного права [11, с. 9-18]. Этот новый - информационно-технологический довод в пользу перехода к состязательной модели уголовного процесса и новым технологиям доказывания вызвал достаточно бурную дискуссию* и также повлиял на нашу позицию.
Рассматривая ключевые положения Доктринальной модели, прежде всего следует остановиться на положениях, касающихся субъектов доказывания. Под уголовно-процессуальным доказыванием принято понимать деятельность специально на то уполномоченных законом субъектов, то есть государственных органов, ведущих уголовное дело (органов предварительного расследования, прокуратуры и судов) для достижения целей (назначения) судопроизводства.
Суть следственной технологии доказывания состоит в том, что основным субъектом доказывания «фактического основания» для принятия как промежуточных, так и итоговых процессуальных решений по уголовному делу является следователь (орган предварительного расследования). Следователь производит следственные и иные процессуальные действия; их результаты в виде материалов уголовного дела составляют тот информационный продукт, в котором судья находит ответы на основные вопросы уголовного дела.
Следственный орган находится в центре уголовно-процессуальной системы, «вертикаль следственной власти» является своеобразной несущей опорой всей уголовно-процессуальной конструкции. Ставшее
устойчивым выражение «флеш-приговор» отражает правовую реальность - зависимость (добровольную) суда от следователя при формировании внутреннего убеждения и принятии решений по делу.
Для следственной теории уголовно-процессуальных доказательств и доказывания характерно представление о том, что у следователя и у суда одинаковые задачи и общая цель: провести полное, объективное и всестороннее раскрытие (расследование) преступления и установить истину (объективную) по делу. Из этого вытекает вывод о монополии государства в лице следователя-судьи («судебно-след-ственной» власти) на уголовно-процессуальное доказывание (следственным путем) «объективной истины». В связи с этим закономерна высказываемая в последних выступлениях председателя СК РФ А.И. Ба-стрыкина мысль о наделении следователей судебной властью, при этом проводится аналогия с судебным следователем**.
Как отмечает А.С. Александров, порочна и сама концепция «объективной истины», и юридико-технические средства, предлагаемые для ее обеспечения: они укрепляют следственный тип процесса [12, с. 142-147]. Следственная концепция доказывания объективной истины как цели доказывания игнорирует роль частного лица, роль адвоката-защитника в судебном доказывании - споре. В следственном процессе стороны никогда не могут быть равны в доказывании ни в суде, ни тем более на досудебных стадиях [13, с. 290-292]. Адвокат, защита, адвокатское параллельное расследование - это блеф, фикция, идея, которая не имеет нормативной основы в современном уголовном процессе [13, с. 293]. А это, в свою очередь, означает то, что обвинительный уклон запрограммирован существующим типом российского уголовного процесса, следственным построением досудебного производства [14, с. 94].
Поддерживает следственную конструкцию формирования оснований правоприменения правовой стандарт об универ-
* См.: Международная ассоциация содействия правосудию: сайт. URL: https://www.iuaj.net/
** См.: Бастрыкин в обоснование расширения полномочий СК РФ сослался на решение Петра I и убийство Кирова. URL: https://pravo.ru/ news/view/94957/
сальности доказывания как в досудебных, так и в судебных формах [15, с. 12 и след.]. Согласно устойчивому, стереотипному представлению, основанному на общем смысле нашего закона, усиленному многолетней традицией правоприменения, «формирование» уголовно-процессуального доказательства происходит благодаря совместной деятельности судебных и следственных органов, преследующих общие цели и решающих одинаковые задачи [16, с. 17]. Следователь так же, как и судья, может осуществлять все элементы доказывания, включая проверку и оценку. Причем такого рода акты доказывания следователь проводит в одностороннем порядке, по своему усмотрению давая оценку сведениям и доводам стороны защиты.
Исходя из того, что доказывание является единой по своей сути познавательной деятельностью [17, с. 111], осуществляемой с целью установления «объективной истины» по делу, можно сделать вывод о том, что доказательства формируются органом предварительного расследования и в виде материалов уголовного дела представляются суду, который после их проверки и оценки принимает решение по делу. Это общая схема, объясняющая принятие как окончательного, так и промежуточного уголовно-процессуального решения в следственном уголовном судопроизводстве.
Советская процессуальная доктрина основывалась на том, что установленная законом процессуальная форма является единственно возможным способом осуществления доказывания, она обеспечивает доказыванию (расследованию) всесторонность, полноту, объективность и дает возможность установить объективную истину по делу. Современные ученые-процессуалисты также признают креативное значение уголовно-процессуальной формы для «вызревания», формирования доказательств как информационного продукта, пригодного для использования правоприменителем при решении стоящих перед ним задач. Ими подразумевается, что уголовно-процессуальная форма - это следственная форма; никакой другой и нет, если иметь в виду только действующий УПК РФ (такова методология традиционного нормативизма).
Важным дополнением положения о доминантности следственной формы является утверждение о том, что преобразование информации в процессуальную форму происходит посредством производства следственных действий и через составление протоколов следственных действий; то есть уголовно-процессуальные доказательства не «фиксируются» или «оформляются», но «формируются» [15] в протоколах (иных документах), составляемых следователем. Таким образом, следователь буквально создает доказательства в виде протоколов следственных и процессуальных действий, иных процессуальных документов и устанавливает объективную истину, которая де-факто презюмируется судом.
Обвиняемый, сторона защиты не обладают такой возможностью, поскольку лишены главного - права на совершение процессуальных следственных действий, чтобы получать доказательства. В этом важнейшее слагаемое не только неравенства сторон, но и следственного детерминизма в целом.
Следует заметить, что институт следственного протокола имеет системообразующее значение как для «парадигмы доказывания», так и для правовой организации уголовного процесса. Еще И.Я. Фойницкий подчеркивал ключевое значение протоколов для ведения уголовного дела: «битвы документов» (протоколов) [18, с. 71]. Это обстоятельство определяет, как и ранее, ведущую фигуру следователя, отвечающего за «письменно-протокольную» технологию формирования доказательств [19]. Стандарт протокола следственного действия (следственный стандарт и «следственный процессуальный изоморфизм») детерминируют познание и деятельность всех участников уголовно-процессуальной системы, включая судей, которые оценивают доказательства, содержащиеся в уголовном деле, основываясь на данном стандарте (стереотипы). В связи с этим материалы, представляемые адвокатом, не отвечающие этому стандарту, как правило, отвергаются, как недопустимые доказательства.
В отсутствие настоящей конкурентной среды, реального оппонента (в лице защиты) и суда следователь расследует
дело. Материалы уголовного дела, созданного органом предварительного расследования, содержат ту историю, которую судья узнает при прочтении в ходе подготовки к судебному заседанию. В это время происходит формирование внутреннего убеждения судьи (если не в полной мере, то в значительной). При такой организации процесса суд становится «придатком» к предварительному расследованию.
Таким образом, очевидно, что необъективность судебного процесса, обвинительный уклон (в котором его упрекают), сам феномен зависимости, несамостоятельности судебной власти детерминированы всем современным уголовно-процессуальным строем, господством следственных институтов на всех уровнях правовой организации уголовного процесса, и в первую очередь на уровне выработки оснований и принятия процессуальных решений, главными из которых являются постановление о привлечении в качестве обвиняемого, обвинительное заключение и пр.
Для решения данной институциональной проблемы необходимо преобразование технологии доказывания, изменение правового формата досудебного производства. Исходя из положения о равенстве сторон в состязательном процессе, следует признать равенство прав стороны обвинения и стороны защиты в формировании основания судебного акта о применении уголовного закона. Это возможно только при отказе от следственного формата досудебного производства и следственных правовых стандартов уголовно-процессуального доказывания.
Следует поддержать позицию нижегородской школы процессуалистов [9, с. 232-238; 12, с. 142-156], согласно которой устная диалоговая речь, равно как состязательная уголовно-процессуальная форма, является гарантией: 1) установления судебной истины и по делу в целом, и в отдельном производстве, 2) самозащиты прав личности. Иметь возможность доказывать свою позицию и убеждать судью, наделенного полномочием устанавливать истину, субъекты доказывания должны в условиях свободного, открытого судебного заседания в присутствии всех заинтересованных в исходе дела лиц. Состязательное доказывание - это «исковое доказывание», спор,
предметом которого является обвинение (уголовный иск). Состязательный уголовный процесс приводится в движение актом выдвижения обвинения в суде - уголовного иска; все, что находится за рамками исковой деятельности, не является собственно процессом - судебным. Именно поэтому в Доктринальной модели весь понятийный аппарат доказательственного права строится вокруг обвинения и его проверки (обвинительных доказательств) судом с участием равноправных сторон.
При этом ключевым является тезис авторов Доктринальной модели, в соответствии с которым основанием уголовной ответственности является обвинение, нашедшее подтверждение в уголовном суде [20, с. 4-18]. При состязательно-исковой правовой организации уголовного процесса вопрос о совершении преступления из разряда материально-правовых явлений переводится в ряд процессуальных феноменов, аналогично и основания уголовной ответственности трактуются как «вопросы судебного дела», «предмет доказывания», то есть юридическая конструкция, наполняемая данными судебного следствия по состязательной технологии доказывания. Только в суде происходит доказывание основания привлечения к уголовной ответственности (применения уголовного закона).
Следовательно, внесудебная, односторонняя деятельность каждой из сторон на получение источников доказательственной информации для представления суду в пользу своих доказываемых утверждений и опровержений противника есть получение «фактических материалов», источников информации, которые еще нельзя считать настоящими, судебными доказательствами; таковой информация станет только после судебной проверки и оценки.
Посредством проведения принципиальной границы между судебным доказательством («настоящим» уголовно-процессуальным доказательством) и досудебным фактическим материалом, собранным сторонами и представляемым судебному органу, уравниваются стороны, состязательность становится реальной, а не декларативной.
До представления перед судьей (следственным судьей) сторона имеет
«фактический материал», совокупность «носителей информации», которые потенциально способны стать «доказательством» как для суда, так и для любого разумного человека.
Следует подчеркнуть, что под «фактическим материалом», получаемым стороной в одностороннем, внесудебном порядке, можно понимать любые «средства хранения и передачи информации, которые делают ее доступной для оценки и формирования судебных доказательств, включая электронные носители информации; информацию, находящуюся в телекоммуникационных каналах связи, сети Интернет» [21, с. 26]. Эти носители информации могут быть получены и представлены уголовному суду любым лицом. «Фактические материалы» стороны защиты («дело защиты») должны иметь одинаковую доказательственную силу с фактическими материалами, полученными и представленными органами обвинительной власти. Таким образом, авторы Доктри-нальной модели уравнивают стороны (перед судом, следственным судьей) в правах на самостоятельное, одностороннее получение своих «досудебных доказательств». Они предлагают наделить стороны равными правами на получение «фактических материалов» «гласными следственными действиями», но также и любыми другими способами и средствами, прямо не запрещенными законом.
С этим связано предложение о введении нового, не формального, как в настоящее время, а «материально-правового» стандарта допустимости доказательств [20, с. 24]. Допустимо все, что полезно для установления истины в суде.
Представляется верной точка зрения о том, что новый стандарт допустимости необходимо поставить в зависимость от способности стороны доказать в ходе судебного следствия аутентичность сведений, содержащихся в представляемом ею фактическом материале. Как пишет С.В. Власова, следственный стандарт допустимости судебных доказательств должен быть заменен на судебный стандарт оценки судьей по своему внутреннему убеждению полезности цифровой информации, аутентичность которой подтверждена техническими средствами, для установления юридически значимых обстоятельств по рассматриваемому уголовному делу [11, с. 16].
В то же время представители нижегородской школы процессуалистов вполне осознают опасность злоупотребления сторонами (прежде всего представителями обвинительно-следственной власти) своими правами и использования информационно-технических ресурсов против интересов правосудия. В связи с этим остается важным сохранение формальных ограничений при получении и использовании цифровой информации в доказывании. Судья обязан исходить из критерия допустимости ограничения прав личности при получении «фактического материала» в ходе досудебного уголовного расследования [21, с. 80-85; 11, с. 17-18].
Таким образом, необходима новая доктрина уголовного процесса, новая теория доказательств. И она есть - создана нижегородской школой процессуалистов. Следующая задача - развитие данной теории и формирование общественного мнения в ее пользу.
Список литературы
1. Интервью А. Аничина «Российской газете» // Рос. газ. 2010. 3 февр.
2. Эксклюзивное интервью с главой МВД Владимиром Колокольцевым от 26 ноября 2015 г. URL: http:// www.ntv.ru/novosti/1577741 (дата обращения: 18 марта 2017 г.).
3. Обвинение и оправдание в постсоветской уголовной юстиции: сб. ст. / под ред. В.В. Волкова. М.: Норма, 2015. 320 с.
4. Барщевский М., Морщакова Т. Сверим правописание. Как избавиться от обвинительного уклона в судах // Рос. газ. 2013. 24 сент.
5. Диагностика работы судебной системы в сфере уголовного судопроизводства и предложения по ее реформированию / Т. Бочаров [и др.]. СПб., 2016. Ч. I. 110 с.
6. Доклад Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации за 2012 год // Рос. газ. 2013. 29 марта.
7. Смирнов Г.К. Восстановление объективной истины в УПК РФ как цели доказывания // Уголовный процесс. 2012. N 4. С. 10-17.
8. Интервью «Российской газете» председателя Следственного комитета России А.И. Бастрыкина // Рос. газ. 2017. 25 июля.
9. Кухта А.А. Доказывание истины в уголовном процессе: монография. Н. Новгород, 2009. 569 с.
10. Доктринальная модель уголовно-процессуального доказательственного права Российской Федерации и комментарии к ней / под ред. А.С. Александрова. М.: Юрлитинформ, 2015. 304 с.
11. Власова С.В. К вопросу о приспосабливании уголовно-процессуального механизма к цифровой реальности // Библиотека криминалиста. 2018. N 1. С. 9-18.
12. Александров А.С. Состязательность и объективная истина // Библиотека криминалиста. 2012. N 3. С. 142-157.
13. Давлетов А.А. О значении одного термина в судьбе современного уголовного процесса России // Проблемы современного отечественного уголовного процесса, судебной и прокурорской деятельности: монография / под общ. ред. В.М. Егорова. М.: Юрлитинформ, 2016. С. 290-292.
14. Калиновский К.Б. Обвинительный уклон в уголовном судопроизводстве: нормативные предпосылки в действующем российском законодательстве // Обвинение и оправдание в постсоветской уголовной юстиции: сб. ст. / под ред. В.В. Волкова. М.: Норма, 2015. С. 93-103.
15. Шейфер С.А. Досудебное производство в России: этапы развития следственной, судебной и прокурорской власти. М., 2013. 192 с.
16. Давлетов А.А. Основы уголовно-процессуального познания. Екатеринбург: Изд-во Гуманитарного ун-та, 1997. 191 с.
17. Ляхов Ю.А. Единство процесса доказывания в досудебном уголовном судопроизводстве России // Государство и право. 2014. N 11. С. 109-112.
18. Фойницкий И.Я. Курс уголовного судопроизводства: в 2 т. Т. 1. 3-е изд. СПб., 1910. 560 с.
19. Смирнов А. Российский уголовный процесс: от заката до рассвета. М.: РАПСИ, 2014. URL: http:// rapsinews.ru/judicial_analyst/20141202/272697983.html (дата обращения: 9 мая 2018 г.).
20. Александров А.С., Александрова И.А. Уголовный кодекс + Уголовный Процесс = Уголовное право // Актуальные проблемы взаимосвязи уголовного права и уголовного процесса: сб. материалов Всерос. науч.-практ. конф. с международным участием (Уфа, Институт права БашГУ, 31 октября 2016 г.). Уфа: РИЦ БашГУ, 2016. С. 4-18.
21. Александров А.С. Учение о следственных действиях на пороге «цифрового» мира // Юридический вестник Самарского университета. 2017. Т. 3. N 4. С. 80-85.
References
1. Interv'yu A. Anichina "Rossiyskoy gazete" [Interview of A. Anichin "The Russian newspaper"]. Rossiyskaya gazeta - Russian newspaper, 2010, February 3.
2. Eksklyuzivnoe interv'yu s glavoy MVD Vladimirom Kolokol'tsevym ot 26 noyabrya 2015 g. [Exclusive interview with Interior Minister Vladimir Kolokoltsеv on November 26, 2015]. Available at: http://www.ntv.ru/ novosti/1577741 (Accessed March 18, 2017).
3. Obvinenie i opravdanie v postsovetskoy ugolovnoy yustitsii [Accusation and acquittal in post-Soviet criminal justice]. Moscow, Norma Publ., 2015. 320 р.
4. Barshchevskiy M., Morshchakova T. Sverim pravopisanie. Kak izbavit'sya ot obvinitel'nogo uklona v sudakh [Let's check the spelling. How to get rid of the accusatory bias in the courts]. Rossiyskaya gazeta - Russian newspaper, 2013, September 24.
5. Diagnostika raboty sudebnoy sistemy v sfere ugolovnogo sudoproizvodstva i predlozheniya po ee reformirovaniyu [Diagnostics of the work of the judicial system in the field of criminal justice and proposals for its reform]. St. Petersburg, 2016. Part I. 110 р.
6. Doklad Upolnomochennogo po pravam cheloveka v Rossiyskoy Federatsii za 2012 god [Report of the Ombudsman for Human Rights in the Russian Federation for 2012]. Rossiyskaya gazeta - Russian newspaper, 2013. March 29.
7. Smirnov G.K. Vosstanovlenie ob"ektivnoy istiny v UPK RF kak tseli dokazyvaniya [Restoration of objective truth in the Criminal Procedural Code of the Russian Federation as the purpose of proving]. Ugolovnyy protsess -Criminal process, 2012, no. 4, pp. 10-17.
8. Interv'yu "Rossiyskoy gazete" predsedatelya Sledstvennogo komiteta Rossii A.I. Bastrykina [Interview to "Russian newspaper" by the Chairman of the Investigative Committee of Russia A.I. Bastrykina]. Rossiyskaya gazeta - Russian newspaper, 2017, July 25.
9. Kukhta A.A. Dokazyvanie istiny v ugolovnom protsesse [Proving the truth in the criminal process]. Nizhny Novgorod, 2009. 569 р.
10. Doktrinal'naya model' ugolovno-protsessual'nogo dokazatel'stvennogo prava Rossiyskoy Federatsii i kommentarii k ney [The doctrinal model of the criminal procedural evidentiary law of the Russian Federation and its commentaries]. Moscow, Yurlitinform Publ., 2015. 304 р.
11. Vlasova S.V. K voprosu o prisposablivanii ugolovno-protsessual'nogo mekhanizma k tsifrovoy real'nosti [On the issue of adapting the criminal procedural mechanism to the digital reality]. Biblioteka kriminalista - Library of the criminalist, 2018, no. 1, pp. 9-18.
12. Aleksandrov A.S. Sostyazatel'nost' i ob"ektivnaya istina [Competitiveness and objective truth]. Biblioteka kriminalista - Library of the criminalist, 2012, no. 3, pp. 142-157.
13. Davletov A.A. O znachenii odnogo termina v sud'be sovremennogo ugolovnogo protsessa Rossii [On the Significance of One Term in the Fate of the Modern Criminal Process of Russia]. Problemy sovremennogo otechestvennogo ugolovnogo protsessa, sudebnoy i prokurorskoy deyatel'nosti [Problems of the Modern Russian Criminal Process, Judicial and Prosecutorial Activities]. Moscow, Yurlitinform Publ., 2016. Pp. 290-292.
14. Kalinovskiy K.B. Obvinitel'nyy uklon v ugolovnom sudoproizvodstve: normativnye predposylki v deystvuyushchem rossiyskom zakonodatel'stve [The accusatory bias in criminal proceedings: normative prerequisites in the current Russian legislation]. Obvinenie i opravdanie v postsovetskoy ugolovnoy yustitsii [Prosecution and acquittal in post-Soviet criminal justice]. Moscow, Norma Publ., 2015. Pp. 93-103.
15. Sheyfer S.A. Dosudebnoe proizvodstvo v Rossii: etapy razvitiya sledstvennoy, sudebnoy i prokurorskoy vlasti [Pre-trial proceedings in Russia: the stages of development of the investigative, judicial and prosecutorial authorities]. Moscow, 2013. 192 p.
16. Davletov A.A. Osnovy ugolovno-protsessual'nogo poznaniya [Fundamentals of criminal procedural knowledge]. Ekaterinburg: Publishing house of the Humanitarian University, 1997. 191 p.
17. Lyakhov Yu.A. Edinstvo protsessa dokazyvaniya v dosudebnom ugolovnom sudoproizvodstve Rossii [The unity of the process of proof in the pre-trial criminal proceedings of Russia]. Gosudarstvo i pravo - State and Law, 2014, no. 11, pp. 109-112.
18. Foynitskiy I.Ya. Kurs ugolovnogo sudoproizvodstva [The course of criminal justice. In 2 volumes. Volume 2]. St. Petersburg., 1910. 560 p.
19. Smirnov A. Rossiyskiy ugolovnyy protsess: ot zakata do rassveta [The Russian criminal trial: from dusk to dawn]. Moscow, RAPSI Publ., 2014. Available at: http://rapsinews.ru/judicial_analyst/20141202/272697983.html (Accessed May 9, 2018).
20. Aleksandrov A.S., Aleksandrova I.A. Ugolovnyy Kodeks + Ugolovnyy Protsess = Ugolovnoe pravo [Criminal code + Criminal process = Criminal law]. Aktual'nye problemy vzaimosvyazi ugolovnogo prava i ugolovnogo protsessa [Actual problems of interrelation of criminal law and criminal process]. Ufa, 2016. Pp. 4-18.
21. Aleksandrov A.S. Uchenie o sledstvennykh deystviyakh na poroge «tsifrovogo» mira [The doctrine of investigative actions on the threshold of the "digital" world]. Yuridicheskiy vestnik Samarskogo universiteta -The Legal Herald of the Samara University, 2017, Volume 3, no. 4, pp. 80-85.
