CC BY
9413. India Homepage. The Office of the High Commissioner for Human Rights (UN Human Rights). [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://www.ohchr.org/EN/Countries/AsiaRegion/Pages/INIndex.aspx (Дата обращения: 25.12.2021)
14. Reporting status for India. UN Treaty Body Database. [Электронный ресурс]. Режим доступа: https://clck.ru/ahtB3 (Дата обращения: 25.12.2021)
Для цитирования: Копычинская М.А. О содержании права на образование в практике Европейского суда по правам человека / Науч.рук. д.ю.н., Чернядьева Н.А.; Крымский филиал ФГБОУ ВО РГУП // Океанский менеджмент. 2022. № 1С(14). С.43-48.
Копычинская М.А.
Крымский филиал ФГБОУ ВО РГУП Бакалавриат
Научный руководитель: д.ю.н., Чернядьева Н.А.
Крымский филиал ФГБОУ ВО РГУП Кафедра государственно-правовых дисциплин, профессор
О СОДЕРЖАНИИ ПРАВА НА ОБРАЗОВАНИЕ В ПРАКТИКЕ ЕВРОПЕЙСКОГО
СУДА ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА
Аннотация. В данной статье исследуются подходы ЕСПЧ к толкованию положений статьи 2 Протокола 1 к Европейской конвенции по правам человека и его позиция по оценке происходящих нарушений, отраженных жалобами. Исследуется вопрос возложения ответственности на государство за нарушение указанной статьи на примере постановления ЕСПЧ от 19 октября 2012 года по делу Катан и другие против Молдовы и России.
Ключевые слова. Конвенция о защите прав человека и основных свобод, Европейский суд по правам человека, образование, право на образование.
ON THE CONTENT OF THE RIGHT TO EDUCATION IN THE PRACTICE OF THE EUROPEAN COURT OF HUMAN RIGHTS
Annotation. This article explores the approaches of the ECHR to the interpretation of the provisions of article 2 of Protocol 1 to the European Convention on Human Rights and its position on the assessment of violations reflected by complaints. The article examines the issue of imposing responsibility on the state for violation of this article on the example of the ECHR ruling of October 19, 2012 in the case of Katan and Others v. Moldova and Russia.
Keywords. European Convention on Human Rights, European Court of Human Rights, education, right to education.
Развитие европейской интеграции оказывает влияние на многие сферы деятельности государств — членов Совета Европы, в том числе на осуществление социальных прав, которые в современных условиях рассматриваются как необходимая предпосылка демократии. Обеспечение последней, наряду с верховенством права и уважением прав человека, считается главной целью Совета Европы. Для достижения цели № 4 (качественное образование) в области устойчивого развития перед Советом Европы поставлена цель к 2030 году обеспечить равный доступ всех женщин и мужчин к доступному и качественному профессиональному и высшему образованию, что в свою очередь предполагает не только проведение результативной образовательной политики, но и налаженный, эффективный наднациональный механизм защиты права на образование, которым выступает Европейский Суд по правам человека (далее - ЕСПЧ, Суд).
Право на образование относится к правам человека второго поколения [1]. Это имеет значение для понимания природы данного права. Так, его осуществление предполагает непосредственное участие государства. М.Л. Энтин отмечает: «провозглашение экономических, социальных и культурных прав ориентировано на перспективу. Оно задает вектор развития. За соответствующими правами признается программный, рамочный характер. Их наполнение конкретным юридическим содержанием меняется по мере проведения социальных реформ, роста благосостояния, общего улучшения экономической конъюнктуры и т. д.» [2, с. 279].
Несмотря на прямое закрепление данного права в ключевых международных документах, касающихся прав человека, таких как Всеобщая декларация прав человека [3] или же Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах [4], в первоначальном тексте Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее -Конвенция) [5] право на образование не отражено и относится к числу «протокольных прав», что, однако, не умаляет его возрастающую важность в прецедентной практике Европейского Суда по правам человека. Протокол № 1 к Конвенции [6] был принят 20 марта 1952 года, то есть до вступления в силу основного договора. Данная ситуация была обусловлена тем, что некоторые страны, участвовавшие в процессе основания Совета Европы, противились закреплению каких-либо социальных и экономических прав в целом.
Из года в год база данных HUDOC [7] пополняется новыми делами, так и или иначе затрагивающими отдельные аспекты права образование. Важно сказать о том, что во многих делах ЕСПЧ статья 2 Протокола № 1 к Конвенции рассматривается Судом во взаимосвязи с другими ее статьями, в частности, с учетом статей 8 (право на уважение частной и семейной жизни), 9 (свобода мысли, совести и религии), 10 (свобода выражения мнения) и 14 (запрещение дискриминации) Конвенции, что является одной из особенностей рассмотрения дел, связанных с нарушением права на образование.
Говоря об особенностях структуры статьи 2 Протокола № 1 к Конвенции, следует обратить внимание на формулировку первого предложения. Невозможность отказа в праве на образование подразумевает позитивное обязательство государства гарантировать доступ каждого человека к получению образования в учебных заведениях, существующих в данный момент времени (доступ к учебным заведениям разного образовательного уровня, включая начальное, среднее, высшее образование и специализированные курсы), а также возможность извлечь выгоду из полученного образования, т. е. право на официальное признание пройденного курса обучения в соответствии с правилами, действующими в каждом конкретном государстве (Belgian linguistic case, §§ 3-5 of «the Law» part) [8]. Однако, поскольку право на образование требует регулирования со стороны государства, последнее вправе устанавливать критерии допуска для поступления в учебное заведение и вводить обязательные вступительные экзамены.
В пределах толкования первого предложения статьи 2 Протокола № 1 к Конвенции интересным видится вопрос: вправе ли государство ограничить доступ к получению образования заключенным?
Заключенные, содержащиеся под стражей на законных основаниях, продолжают пользоваться всеми основными правами и свободами, гарантированными Конвенцией, за исключением права на свободу. Таким образом, они имеют право на образование, гарантированное статьей 2 Протокола № 1. Однако, заключенные не имеют права ссылаться на указанную статью, чтобы возложить на государство обязательство организовать определенный вид образования или профессиональной подготовки в тюрьме (Velyo Velev v. Bulgaria) [9]. По нашему мнению, ограничение данного права государством возможно только из соображений общественной безопасности. Так, в деле «Uzun v. Turkey (dec.)», (§§ 28-37) [10] Суд пришел к выводу о том, что запрет лицу, находящемуся в предварительном заключении по подозрению в терроризме, сдавать университетские экзамены во время чрезвычайного положения был необходимым и соразмерным. Суд тщательно изучил совместимость этой меры с Конституцией и принципами, установленными прецедентным правом Конвенции. В деле «.Mehmet Re§it Arslan and Orhan Bingöl v. Turkey» [11] неспособность заключенных пользоваться компьютерами и доступом в Интернет для получения высшего образования, по мнению Суда, представляла собой нарушение статьи 2 Протокола № 1, поскольку национальные суды не смогли установить справедливый баланс между правом заявителей на образование и требованиями общественного порядка в свете осуждения заявителей за терроризм.
Таким образом, по логике ЕСПЧ, при ограничении права заключенных на образование должен соблюдаться баланс между государственными и частными интересами.
Стоит отметить, что и первое, и второе предложение статьи 2 Протокола № 1 к Конвенции неразрывно связаны между собой и должны толковаться в свете друг друга.
Второе предложение статьи 2 Протокола № 1 к Конвенции представляется «палкой о двух концах»: у государства есть право распространять с помощью системы образования информацию или знания, прямо или косвенно имеющие религиозный характер; родители, в свою очередь, обязаны не возражать против включения такого обучения или образования в школьную программу, иначе вся утвержденная система образования рискует оказаться неосуществимой; в то же время, государство обязано позаботиться о том, чтобы информация и знания, включенные в учебную программу, преподносились в объективной, критичной и плюралистической манере, и не вправе внушать принципы, которые можно расценить как неуважение философских и религиозных убеждений родителей. Проверку соблюдения границ между указанными правами и обязанностями можно проследить через призму прецедентной практики ЕСПЧ.
В деле, где заявители возражали против посещения их детьми обязательных уроков полового воспитания (Kjeldsen, Busk Madsen and Pedersen v. Denmark) [12], Суд справедливо указал на характер преследуемых государством целей: своевременно преподнести эту информацию более корректно, точно, объективно и научно, чтобы предостеречь детей, обращая их внимание на такие тревожные явления, как рождение слишком большого количества детей вне брака, вынужденные аборты и венерические болезни. Принимая решение об отсутствии по делу нарушений ст. 2 Протокола № 1 к Конвенции, Суд также обратил внимание заявителей на тот факт, что обучение данному предмету не влияет на право родителей просвещать и давать советы детям, выполняя естественные обязанности воспитателей по отношению к своим детям, или направлять их по пути, соответствующему их собственным религиозным или философским убеждениям.
В деле «Hasan and Eylem Zengin v. Turkey» [13], Суд заключил, что турецкая система образования является неадекватной в отношении религиозного образования, поскольку она не отвечает требованиям объективности и плюрализма и не обеспечивает приемлемый механизм, гарантирующий уважение к убеждениям родителей, исповедующих алевизм. По единогласному мнению судей, в деле было допущено нарушение требований статьи 2 Протокола № 1 к Конвенции.
В деле «Folger0 and Others v. Norway» [14], касающемся христианского религиозного образования, противоречащего философским убеждениям родителей, не поддерживающих христианство, голоса судей разделились: девятью голосами «за» и восемью голосами «против» Суд постановил, что по делу было допущено нарушение требований статьи 2 Протокола № 1 к Конвенции. Судьи, не согласившиеся с решением, выразили совместное отклоняющееся мнение, в котором подчеркивалось, что христианство — не только государственная религия Норвегии, оно является важной частью истории страны, и, несмотря на то, что христианству была посвящена большая часть курса по сравнению с другими религиями и философскими учениями, последние составляли примерно половину курса или, во всяком случае, существенную его часть, и что основная цель преподавания курса - способствовать взаимопониманию, уважению и способности к диалогу в отношениях между людьми с разными представлениями о верованиях и убеждениях. Судьи также отметили, что возможность частичного освобождения от занятий по курсу «Христианство, религия и философия» учитывает потребности родителей, исповедующих другие религиозные учения или вообще не исповедующих никакую религию.
Рассматривая дела о «религиозных символах» Суд пришел к следующему выводу: решение вопроса о наличии религиозных символов в образовательном учреждении всегда относится к сфере, в которой государство пользуется свободой усмотрения. В делах, касающихся права ношения головных платков в образовательных учреждениях («Dahlab v. Switzerland» [15], «Leyla §ahin v. Turkey» [16], «Dogru v. France» [17] и др.) Суд поддержал позицию государства-ответчика о запрете на их ношение, указывая на то, что таким образом в образовательных учреждениях обеспечиваются принципы плюрализма, равенства и недискриминации. В этой связи, стоит обратить внимание на процесс принятия решения Судом по делу «Lautsi and Others v. Italy» [18]. В постановлении от 3 ноября 2009 года Палата охарактеризовала распятие как «влиятельный внешний символ»,
который воспринимается учениками как часть школьной обстановки и может вызывать эмоциональное беспокойство у тех, кто не придерживается католического вероисповедания. По этой причине Палата пришла к единогласному выводу, что обязательное размещение распятий в государственных школах не способствует образовательному плюрализму, имеющему существенное значение для сохранения «демократического общества» в понимании Конвенции, и, следовательно, несовместимо с обязанностью государства соблюдать конфессиональный нейтралитет. 1 марта 2010 года дело было передано в Большую Палату по требованию государства-ответчика. Большая Палата кардинально изменила предшествующее решение, поддержав доводы государства-ответчика, и признала распятие «пассивным» религиозным символом, не оказывающим на учеников влияния, сопоставимого, например, с дидактической речью или участием в религиозной деятельности.
Анализируя сложившуюся практику Суда в рамках проводимого им толкования второго предложения статьи 2 Протокола № 1 к Конвенции, может возникнуть вполне логичный вопрос о правильности занимаемой Судом позиции в каждом из перечисленных дел. На наш взгляд, давая объективную оценку вынесенному Судом решению, следует учитывать его «особое положение, не сравнимое ни с каким национальным судом: его постановления адресованы 47 государствам с различными правовыми системами, политическими режимами, культурными традициями; он не «вмонтирован» ни в одну иерархически выстроенную судебную систему и не имеет выходов на законодателя» [19, с. 146].
Возвращаясь к принципам толкования права на образование, подчеркнем, что статья 2 Протокола № 1 должна толковаться в соответствии с другими нормами международного права, частью которых является Конвенция («Catan and Others v. the Republic of Moldova and Russia» [GC], § 136) [20]. Для толкования понятий, содержащихся в статье 2 Протокола №. 1, Суд уже опирался в своей судебной практике на положения, касающиеся права на образование, изложенные в международных документах, таких как Всеобщая декларация прав человека (1948), Конвенция по борьбе с дискриминацией в области образования (1960) [21], Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах (1966) (там же, §§ 77-81), Конвенция о признании квалификаций, касающихся высшего образования в Европейском регионе [22] («Leyla §ahin v. Turkey» [GC], § 66), Конвенция ООН о правах ребенка (1989) [23] («Timishev v. Russia», § 64) [24], Конвенция ООН о правах инвалидов (2006) [25] («fam v. Turkey», § 53) [26] и пересмотренная Европейская социальная хартия [27] («Ponomaryovi v. Bulgaria», §§ 3435) [28]. Положения, касающиеся права на образование, изложенные в указанных выше международных документах, имеют важное значение для всесторонней эффективной защиты прав заявителей.
В практике Суда по делам, касающимся нарушения прав заявителей на образование, есть дела, по которым ответчиком выступает Российская Федерация. Нельзя оставить без внимания парадоксальное решение Суда по делу «Catan and Others v. the Republic of Moldova and Russia». Кратко напомним его суть. Заявители - 170 граждан Молдовы, в числе которых были дети и их родители, проживающие в Приднестровской Молдавской Республике (далее - «ПМР»), - жаловались на принудительное закрытие школ в 2002 и 2004 гг. властями «ПМР» в результате использования молдавскими школами латинского алфавита вместо кириллицы при преподавании румынского языка, а также на предпринятые приднестровскими властями крайние меры в отношении заявителей с целью их притеснения и запугивания по причине обучения детей в молдавских школах на латинице. В постановлении Суд, обращая внимание на отсутствие доказательств какого-либо прямого участия представителей властей Российской Федерации в актах, направленных против заявителей, а также каких-либо доказательств российского участия или одобрения языковой политики «ПМР», тем не менее, установил, что «в силу постоянной военной, экономической и политической поддержки «ПМР», которая иначе не могла бы существовать, Российская Федерация несет ответственность в соответствии с Конвенцией за нарушения прав заявителей на образование». Парадоксальность решения здесь проявляется в применении Судом концепции экстратерриториальной юрисдикции в отношении Российской Федерации под предлогом осуществления последней «эффективного контроля» над территорией «ПМР», чего
фактически не было установлено. Не согласившись с таким решением ЕСПЧ, судья Анатолий Ковлер выразил особое мнение по данному делу, в котором отметил, что «ПМР» не могла быть создана в 1991-1992 гг. при поддержке Российской Федерации, поскольку первая была провозглашена 2 сентября 1990 года, более чем за год до распада СССР и получения Россией статуса независимого государства, и, даже будучи правопреемником СССР, Российская Федерация в случае передачи ей ответственности за действия этого государства может нести только косвенную ответственность [29, С. 57].
Соглашаясь с позицией Анатолия Ковлера, считаем необходимым отметить, что для констатации факта осуществления экстратерриториальной юрисдикции необходимо особое обоснование, исходя из обстоятельств каждого конкретного дела [30, С. 63], а Суд при принятии решения поставил во главу угла выработанную им ранее методологию анализа по «приднестровско-молдавским делам». По замечаниям самого Суда, принципы, закреплённые в Европейской Конвенции «не могут толковаться и применяться в вакууме» [31], и Суд должен также учитывать иные применимые нормы международного права. Согласно подпункту «с» пункта 3 статьи 31 Венской Конвенции о праве международных договоров 1969 г., при толковании международного договора принимаются во внимание «любые соответствующие правила международного права, применимые в отношениях между сторонами» [32].
Возвращаясь к теме нашего исследования, важно отметить, что постановления ЕСПЧ являются одним из путей защиты прав человека в Европе, поскольку судебная практика ЕСПЧ, в частности, по делам о нарушении права на образование, учитывается на повседневной основе в постановлениях, выносимых национальными судами, в законодательстве, принимаемом парламентами, а также в решениях национальных органов власти. Содержание, которое в настоящее время вкладывается ЕСПЧ в понятие права на образование, имеет существенные отличия от того содержания, которым данное право было изначально наполнено при подписании Протокола № 1 к Конвенции основателями Совета Европы, когда многие государства осуществляли принудительную регламентацию вопросов образования и воспитания детей и молодежи в условиях тоталитарных режимов, а право на доступ к образованию не гарантировалось в полном объеме. На рассмотренных выше примерах мы показали, что благодаря прецедентной практике Суда право на образование, которое ранее «выпадало» из круга признаваемых и защищаемых европейскими государствами прав в силу кратковременного применения, стало гарантированным. И, несмотря на разнообразие систем образования в Европейском регионе, государства-члены Совета Европы признают необходимым содействовать свободному доступу европейской молодежи к интеллектуальным ресурсам членов Совета Европы, изучению всеми гражданами европейской культуры и языков, истории, культуры других стран.
Пристатейный библиографический список:
1. Развитие прав человека. [Электронный ресурс] URL: https://www.coe.int/ru/web/compass/the-evolution-of-human-rights
2. Энтин Л.М., Энтин М.Л. Европейское право. Основы интеграционного права Европейского Союза и Евразийского экономического союза : учебник / рук. авт. кол. и отв. ред. Л. М. Энтин, М. Л. Энтин. — Москва : Норма : ИНФРА-М, 2021. — 528 с.
3. Всеобщая декларация прав человека. Принята резолюцией 217 А (III) Генеральной Ассамблеи ООН от 10 декабря 1948 года. [Электронный ресурс] URL: https://www.un.org/ru/documents/decl_conv/declarations/declhr.shtml
4. Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах. Принят резолюцией 2200 А (XXI) Генеральной Ассамблеи от 16 декабря 1966 года. [Электронный ресурс] URL: https://www.un.org/ru/documents/decl_conv/conventions/pactecon.shtml
5. Конвенция о защите прав человека и основных свобод. Рим, 4 ноября 1950 года. [Электронный ресурс] URL: https://www.coe.int/ru/web/compass/the-european-convention-on-human-rights-and-its-protocols
6. Протокол № 1 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод ETS N 009. Париж, 20 марта 1952 года. [Электронный ресурс] URL: http://www.echr.ru/documents/doc/2440801/2440801.htm
7. База данных HUDOC. [Электронный ресурс] URL:
https://hudoc.echr.coe.int/rus#{%22documentcollectionid2%22:[%22GRANDCHAMBER%22,%22CHAMBER%22 ]}
8. Case «relating to certain aspects of the laws on the use of languages in education in Belgium» v. Belgium (merits). [Электронный ресурс] URL: https://hudoc.echr.coe.int/eng#{"itemid":["001-57525"]}
9. Case of Velyo Velev v. Bulgaria. [Электронный ресурс] URL: https://hudoc.echr.coe.int/eng#{"itemid":["001-144131"]}
10. Case of Uzun v. Turkey. [Электронный ресурс] URL: https://hudoc.echr.coe.int/eng#{"itemid":["001-206586"]}
11. Case of Mehmet Re§it Arslan and Orhan Bingol v. Turkey. [Электронный ресурс] URL: https://hudoc.echr.coe.int/eng#{"itemid":["001-194194"]}
12. Case of Kjeldsen, Busk Madsen and Pedersen v. Denmark. [Электронный ресурс] URL: https://hudoc.echr.coe.int/eng#{"itemid":["001-57509"]}
13. Case of Hasan and Eylem Zengin v. Turkey. [Электронный ресурс] URL: https://hudoc.echr.coe.int/eng#{"itemid":["001-82580"]}
14. Case of Folger0 and Others v. Norway. [Электронный ресурс] URL: https://hudoc.echr.coe.int/eng#{"itemid":["001-81356"]}
15. Case of Dahlab v. Switzerland. [Электронный ресурс] URL: https://hudoc.echr.coe.int/rus#{%22fulltext%22:[%22CASE%20OF%20Dahlab%22],%22itemid%22:[%22001-22643%22]}
16. Case of Leyla §ahin v. Turkey. [Электронный ресурс] URL: https://hudoc.echr.coe.int/eng#{"itemid":["001-70956"]}
17. Case of Dogru v. France. [Электронный ресурс] URL: https://hudoc.echr.coe.int/rus#{%22fulltext%22:[%22Dogru%20v.%20France%22],%22itemid%22:[%22001-90039%22]}
18. Case of Lautsi and Others v. Italy. [Электронный ресурс] URL: https://hudoc.echr.coe.int/eng#{"itemid":["001-104040"]}
19. Ковлер А. И. Европейская Конвенция в международной системе защиты прав человека : монография / А. И. Ковлер. — Москва : Институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации : Норма : ИНФРА-М, 2020. — 304 с.
20. Case of Catan and Others v. Moldova and Russia. [Электронный ресурс] URL: https://hudoc.echr.coe.int/eng#{"itemid":["001-114082"]}
21. Конвенция о борьбе с дискриминацией в области образования. Принята 14 декабря 1960 года Генеральной конференцией Организации Объединённых Наций по вопросам образования, науки в культуры на ее одиннадцатой сессии. [Электронный ресурс] URL: https://www.un.org/ru/documents/decl_conv/conventions/educat.shtml
22. Конвенция о признании квалификаций, относящихся к высшему образованию в европейском регионе. Лиссабон, 11 апреля 1997 года. [Электронный ресурс] URL: https://rm.coe.int/168007f2f5
23. Конвенция о правах ребенка. Принята резолюцией 44/25 Генеральной Ассамблеи от 20 ноября 1989 года. [Электронный ресурс] URL: https://www.un.org/ru/documents/decl_conv/conventions/childcon.shtml
24. Case of Timishev v. Russia. [Электронный ресурс] URL: https://hudoc.echr.coe.int/eng#{"itemid":["001-71627"]}
25. Конвенция о правах инвалидов. Принята резолюцией 61/106 Генеральной Ассамблеи от 13 декабря 2006 года. [Электронный ресурс] URL: https://www.un.org/ru/documents/decl_conv/conventions/disability.shtml
26. Case of Qam v. Turkey. [Электронный ресурс] URL: https://hudoc.echr.coe.int/eng#{"itemid":["001-161149"]}
27. Европейская Социальная Хартия (пересмотренная). Страсбург, 3 мая 1996. [Электронный ресурс] URL: https://www.coe.int/ru/web/moscow/evropejskaa-social-naa-hartia
28. Case of Ponomaryovi v. Bulgaria. [Электронный ресурс] URL: https://hudoc.echr.coe.int/eng#{"itemid":["001-105295"]}
29. Бауринг Б. Дело Катан и другие против Молдовы и России: геополитика и право на образование. И почему «никому» фактически означает ребёнку // Международное правосудие. 2014. №1(9). С. 44 - 59
30. Банис П.А. Некоторые аспекты осуществления экстратерриториальной юрисдикции в практике Европейского суда по правам человека и присвоение ответственности государств // Евразийский юридический журнал. № 6 (145) 2020. - С. 62 - 66
31. Case of Cyprus v. Turkey. [Электронный ресурс] URL: https://hudoc.echr.coe.int/eng#{"itemid":["001-58007"]}
32. Венская конвенция о праве международных договоров. Принята 23 мая 1969 года. [Электронный ресурс] URL: https://www.un.org/ru/documents/decl_conv/conventions/law_treaties.shtml
Для цитирования: Куриленко А.С. Право на доступное и качественное образование для всех народов мира: позиция Пакистана / Науч.рук. д.ю.н., Чернядьева Н.А.; Крымский филиал ФГБОУ ВО РГУП // Океанский менеджмент. 2022. № 1С(14). С.48-52.
Куриленко А.С.
Крымский филиал ФГБОУ ВО РГУП Бакалавриат
Научный руководитель: д.ю.н., Чернядьева Н.А.
Крымский филиал ФГБОУ ВО РГУП Кафедра государственно-правовых дисциплин, профессор
ПРАВО НА ДОСТУПНОЕ И КАЧЕСТВЕННОЕ ОБРАЗОВАНИЕ ДЛЯ ВСЕХ НАРОДОВ МИРА: ПОЗИЦИЯ ПАКИСТАНА
