CC BY
70
А.И. Кривенко*
О необходимости разграничения уголовно-процессуальной и оперативно-розыскной деятельности
Необходимость тесного взаимодействия следователей и оперативных подразделений при раскрытии и расследовании преступлений не вызывает сомнений и не нуждается в аргументации. Вместе с тем такое взаимодействие должно осуществляться при строгом соблюдении определенных принципов, и прежде всего - принципа строгого разграничения функций сторон. В связи с этим нельзя не отметить неоднократно высказывавшуюся некоторыми практиками и учеными идею «сближения» уголовно-процессуальной и оперативно-розыскной деятельности7.
Такая идея заслуживает внимания тем более, что ее поддерживает известный и уважаемый профессор А.Ф. Волынский, который отмечает, что «ни в одной из западно-европейских стран нет столь категоричного и искусственного разграничения оперативно-розыскной и процессуальной деятельности, а в некоторых из них исторически сложилось и нашло законодательное закрепление так называемое “полицейское расследование”, в котором органически сочетаются гласные и негласные методы и средства получения доказательств, но под действенным контролем судебных органов»2.
С такой позицией хотелось бы поспорить, особенно в связи с тем, что она иногда реализуется на практике. Как отмечает В.Д. Холоденко, ссылаясь на конкретные архивные уголовные дела, «следователи нередко участвуют в проведении оперативно-розыскных мероприятий вместе с сотрудниками органа, осуществляющего оперативно-розыскную деятельность, а затем проводят предварительное следствие и направляют уголовные дела с обвинительным заключением в суд. Суды, как правило, не признают такую практику противоречащей закону, ссылаясь при этом на ст. 61 УПК РФ, которая не предусматривает отвод очевидца, или на ч. 1 ст. 56 УПК РФ, согласно которой лицо, в т.ч. очевидец преступления, становится свидетелем только после его вызова для дачи показаний»3.
Четкое разграничение функций взаимодействующих сторон и строгое соблюдение их каждым участником взаимодействия является одним из основных принципов сотрудничества следственных и оперативных подразделений. Соблюдение этого принципа означает, что каждый субъект взаимодействия действует только в пределах предоставленных ему прав и полномочий, используя для решения поставленной задачи только те методы и средства, которые он вправе применять в связи с осуществлением своих функций.
Следователь не вправе в процессе взаимодействия выходить за рамки предоставленных ему законом прав по осуществлению следственных и розыскных действий. Следователь не имеет права сам осуществлять оперативно-розыскные мероприятия или участвовать в их проведении (например, встречаться с конфиденциальными источниками и давать им задания и т.д.). Проведение оперативнорозыскных мероприятий является исключительной компетенцией лишь некоторых органов дознания, являющихся субъектами оперативно-розыскной деятельности, перечисленных в ст. 13 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности».
Вопрос о необходимости четкого разграничения функций следственных и оперативных работников возник давно. Под «следователем» до судебной реформы 60-х гг. XIX в. понималось должностное лицо полиции, производящее расследование преступления. Различались виды следствия: предварительное и формальное. К дореформенному предварительному следствию относилось собирание на месте сведений о виновных в преступлении, о подозреваемых в соучастии, о свидетелях, о местопребывании всех лиц и обо всем том, что прямо или косвенно относилось к исследуемому предмету. При предварительном следствии необходимо было предупредить всякое изменение найденных следов или признаков преступления, и делать это нужно было в кратчайшие сроки. С этой целью предварительное следствие не задерживалось исполнением всякого рода формальностей, недостаток которых восполнялся при формальном следствии. Поэтому предварительное следствие по форме своей должно было ограничиваться соблюдением всех установленных формальностей только в известных случаях: при осмотрах, обысках и тому подобных действиях, а во всех прочих случаях предварительное следствие не должно было быть стеснено действиями, свойственными только формальному следствию.
Тщательное же исследование открытых предварительным следствием обстоятельств преступления с целью их объяснения, а также выяснение виновности подозреваемых в совершении этого преступления лиц на предварительном следствии называлось следствием формальным. Свое название этот вид следствия получил в связи с тем, что само исследование обстоятельств дела и
* Начальник кафедры криминалистики Академии ФСБ России, кандидат юридических наук, доцент, полковник.
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 2 (30) 2006
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 2 (30) 2006
Криминология, криминалистика и ОРД
результаты этого исследования облекались в установленные законом строгие формы, необходимые для дальнейшего рассмотрения дела судом. Цель формального следствия состояла в подробном и полном исследовании всех обстоятельств дела, на основании которого можно было вынести обвинительный или оправдательный приговор.
Таким образом, дореформенное предварительное следствие было только предварительным и приготовительным исследованием первых поводов и причин для начала уголовного судопроизводства, а также к установлению состава преступления и собиранию доказательств относительно лица, его совершившего (подозреваемого). Напротив, формальное следствие состояло в производстве его над известным уже лицом, которое по предварительному следствию оказалось довольно подозрительным и поэтому могло быть, признано обвиняемым в совершении преступления4. Важно подчеркнуть, что предварительное и формальное следствие проводилось одним и тем же органом - полицией.
Только в результате судебной реформы 1864 г. предварительное следствие стало судебным. Подконтрольным судебной деятельности стало и дознание. Оно рассматривалось не как форма предварительного расследования, закрепленная в этом качестве в УПК РСФСР и УПК РФ, а как административная доследственная полицейская деятельность. Об этом свидетельствует ст. 254 Устава уголовного судопроизводства 1864 г., в которой указывалось, что «при производстве дознания полиция все нужные ей сведения собирает посредством розысков, словесными расспросами и негласными наблюдениями, не производя ни обысков, ни выемок в домах». Из этого можно сделать однозначный вывод, что речь идет об административной или, в современном понимании, оперативно-розыскной деятельности. По особо опасным преступлениям расследование осуществлялось в форме дознания, хотя проводившие его жандармы отдельного корпуса жандармов формально именовались следователями.
Идея разграничения дознания (оперативно-розыскной деятельности) и следствия проводилась с первых же лет существования Советской власти. 31 января 1918 г. Совет Народных Комиссаров принял постановление «О точном разграничении функций существующих учреждений розыска и пресечения, следствия и суда», в котором говорилось, что в «Чрезвычайной Комиссии концентрируется вся работа розыска, пресечения и предупреждения преступлений, все же дальнейшее ведение дел, ведение следствий и постановка дела на суд, предоставляется Следственной комиссии при трибунале»5. В развитие этого документа было разработано «Необходимое руководство для Агентов Чрезвычайных Комиссий», в подразделе которого, посвященном правилам производства дознания, отмечается, что «Чрезвычайная Комиссия по делам контрреволюционным, спекулятивным и преступлений по должности не ведут следствия в полном объеме, а лишь производят предварительное дознание. Если важность дела заставляет производить следствие, а не дознание, то это делается по постановлению Президиума комиссии или Отдела»6 .
О необходимости разграничения следственных и оперативно-розыскных функций говорили руководители Центрального управления уголовного розыска НКВД РСФСР. В докладе III Всероссийскому съезду деятелей советской юстиции в 1921 г. отмечалось: «Следователь Центророзыска - не сыщик. Правда, следственные и розыскные функции тесно связаны между собой, но и глубоко различны по своей природе. Если от детектива требуются прежде всего быстрота, энергия, активность и пылкость, то следователь должен обладать прежде всего беспристрастием и спокойствием духа; все его действия должны быть строго законными и зрело обдуманными. Сыщик
- первый помощник следователя, но сам следователь не может быть сыщиком. Он при производстве расследования должен проверять собранный материал и проверенное закреплять в форме протокола. Действуя по горячим следам и нередко в различных направлениях и зачастую увлекаясь в своей работе, сыщики имеет в лице следователя своего беспристрастного руководителя, в руках которого должны быть сосредоточены все нити расследования. Чтобы относиться критически к добытому сыщиками материалу, следователь не должен сам принимать участие в негласном розыске»7.
Однако этот принцип, в силу ряда объективных и субъективных причин, в течение длительного времени так и не удалось полностью реализовать на практике. Только после принятия законодательства 1958 г., закрепившего существование в органах государственной безопасности следователя, была последовательно проведена в жизнь идея четкого разграничения в органах КГБ и МВД уголовно-процессуальной, оперативной и административной деятельности и организованы самостоятельные следственные отделы.
С этого времени уголовно-процессуальное законодательство, ведомственные приказы и практика расследования преступлений постоянно проводят в жизнь идею разграничения функций следователя и оперативных работников, разделения уголовно-процессуальной и оперативно-розыскной деятельности.
Например, ст. 119 УПК РСФСР устанавливала, что по делам, по которым обязательно предварительное следствие, орган дознания, возбудив уголовное дело, может производить неотложные следственные действия по закреплению следов преступления: осмотр, обыск, выемку, освидетельствование, задержание и допрос подозреваемых, допрос потерпевших и свидетелей. В зависимости от обстоятельств расследования по конкретному делу, любое следственное действие может оказаться неотложным, в т.ч. и то, которое отсутствует в перечне, приведенном в ст. 119 УПК РСФСР. Однако в данной статье был дан исчерпывающий перечень тех неотложных
следственных действий, которые вправе выполнить орган дознания по делу, подследственному следователю. Это означало, что оперативно-розыскные подразделения как органы дознания не имели права проводить следственные действия, не указанные в законе.
В новом УПК России принцип четкого разграничения функций зафиксирован в ч. 2 ст. 41, где говорится о том, что не допускается возложение полномочий по проведению дознания на то лицо, которое проводило или проводит по данному уголовному делу оперативно-розыскные мероприятия.
Представляется, что законодатель наделил следователя достаточными полномочиями, а именно правом поручать проведение оперативно-розыскных мероприятий органу дознания (п. 4 ч. 2 ст. 38 УПК РФ) либо субъекту оперативно-розыскной деятельности (п. 3 ч. 1 ст. 7 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности»).
Таким образом, предлагаемое «сближение» уголовно-процессуальной и оперативно-розыскной деятельности не только противоречит нормам уголовно-процессуального законодательства и ведомственных нормативных правовых актов, но и может привести к сращиванию уголовнопроцессуальной и оперативно-розыскной деятельности, иначе говоря, полиция заменит юстицию. Если это произойдет, то, как отмечает В.И. Зажицкий, государство вместо правового станет полицейским государством со всеми вытекающими отсюда крайне негативными последствиями, хорошо известными российской истории8.
1 См.: Бейтуганов Х.А. Особенности расследования преступлений, совершаемых организованными преступными группами в условиях Северо-Кавказского региона: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2001. С. 104-106; Тишутина И.В. Первоначальный этап раскрытия и расследования бандитизма: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2003. С. 15.
2 Актуальные проблемы теории и практики уголовного судопроизводства и криминалистики: Сборник статей: В 3 ч. Часть II: Вопросы современной криминалистики. М., 2004. С. 5.
3 Холоденко В.Д. На следователя, участвовавшего в проведении оперативно-розыскных мероприятий, нельзя возлагать полномочия по осуществлению предварительного следствия или дознания // Российский следователь. 2005. № 9. С. 14-15.
4 См.: Рощина Ю. Судебный следователь гарантирует объективность // Российская юстиция. 2003. № 5. С. 60-61.
5 Ленин и ВЧК: Сборник документов (1917-1922). М., 1975. С. 56.
6 См.: Необходимое руководство для Агентов Чрезвычайных Комиссий. М., 2001. С. 64.
7 Материалы НКЮ РСФСР. Протоколы III Всероссийского съезда деятелей советской юстиции. М., 1921. С. 20-21.
8 См.: Зажицкий В.И. Научные основы использования в уголовном процессе результатов оперативно-розыскной деятельности: Автореф. дис. ...докт. юрид. наук. М., 2002. С. 7.$$
Т.Г. Николаева*, Е.Л. Никитин**, A.A. Ларинков***
Правовая природа результатов оперативно-розыскной деятельности и процедура их использования в уголовно-процессуальном доказывании
Использование в доказывании по уголовным делам данных, полученных оперативным путем,
- объективная необходимость. Как верно отмечает профессор В.И. Рохлин, «с учетом организованности и квалификации преступных элементов раскрытие многих преступлений, особенно заранее подготовленных и продуманных, невозможно без надлежаще организованной, продуманной оперативно-розыскной деятельности, задача которой - оперативное обеспечение расследования, выявление, раскрытие преступления, доказывание обстоятельств его совершения»1. В современных условиях ценность оперативно-розыскной информации резко возрастает в силу ее уникальности, поскольку во многих случаях она не только не может быть получена традиционными способами, но и не может быть ни чем заменена. В связи с этим и возникает необходимость использования оперативной информации в уголовно-процессуальном доказывании.
Проблема использования результатов оперативно-розыскной деятельности в уголовном процессе является весьма актуальной, поскольку проведенные на сегодняшний день научные изыскания не привели к выработке единых решений, поддерживаемых большинством ученых и
* Доцент Санкт-Петербургского юридического института Генеральной прокуратуры РФ, кандидат юридических наук.
** Доцент Санкт-Петербургского юридического института Генеральной прокуратуры РФ, кандидат юридических
наук.
*** Старший преподаватель Санкт-Петербургского юридического института Генеральной прокуратуры РФ.
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 2 (30) 2006
