68АКТУАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ СОВРЕМЕННОГО ИНТЕЛЛИГЕНТОВЕДЕНИЯ
В. С. Меметов
О НЕКОТОРЫХ МЕТОДОЛОГИЧЕСКИХ ПОДХОДАХ В ИЗУЧЕНИИ ПОНЯТИЯ «ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ»
В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ИСТОРИОГРАФИИ
Отметим, что понятие «интеллигенция» (от лат. т1еШ§еп8 — ум, разум, понимание, способность мыслить) было введено в оборот Цицероном, который понимал под интеллигенцией представителей образованной демократии; Гегель считал, что дух есть ближайшим образом интеллигенция. В русской литературе термин «интеллигенция» с самого появления в 1860-х годах нес в себе некоторую смысловую неопределенность. Сложилось, по меньшей мере, три толкования понятия «интеллигенция». В широком смысле под интеллигенцией понимаются, с одной стороны, лица любых социальных слоев и профессий, живущие интеллектуальными интересами и составляющие культурную среду общества, а с другой стороны — социальный слой, который объединяет людей, профессионально занимающихся интеллектуальным трудом и художественным творчеством и получающим доход от этой деятельности. Наряду с широким пониманием термина «интеллигенция», получило признание и узкое его толкование, позволяющее говорить об интеллигенции как о специфически рус-
© Меметов В. С., 2008
Меметов Валерий Сергеевич — доктор исторических наук, профессор, главный редактор журнала «Интеллигенция и мир», директор Межвузовского Центра по политологии, политической культуре и мировой политике и НИИ интеллигентоведения при ИвГУ, заведующий кафедрой истории и культуры Ивановского государственного университета.
ском явлении, не имеющем аналогов в других европейских странах. В этом смысле интеллигенция именуется лишь как часть образованного слоя общества, берущая на себя роль выразителя интересов народа, претендующая на роль его духовного пастыря и представителя перед властью.
Возникновение и развитие интеллигенции в России как социально-профессионального слоя, как правило, связывается с расширением сферы умственного труда в результате утверждения и развития капитализма, особенно после реформ 1860—70-х годов (хотя и в XVIII — первой половине XIX в. известны лица, для которых занятие умственным трудом или творчеством было профессией и главным источником дохода, например Ф. С. Рокотов, Ф. Г. Волков, Т. Н. Грановский, А. В. Кольцов, В. Г. Белинский).
К интеллигенции периода модернизации относились инженеры, технологи, врачи, учителя, земские служащие, статистики, агрономы, профессора, адвокаты, редакторы, журналисты, художники, писатели и др.; по происхождению они принадлежали к различным сословиям — дворянству, мещанству, купечеству, крестьянству и пр. Государственных служащих обычно не принято относить к этой группе, их выделяют в особую социальнопрофессиональную категорию чиновничества.
К началу 1860-х годов в России насчитывалось около 20 тыс. человек с высшим образованием. По данным Всероссийской переписи населения 1897 года, численность лиц, занятых преимущественно умственным трудом, составляла 726 тыс. человек (около 2,7 % от самодеятельного населения страны). Из них около 369 тыс. человек находились на государственной или частной службе, в органах общественного самоуправления (в статистике эти виды служебной деятельности не разделялись); около 263 тыс. человек работали в области науки и культуры, из них в просвещении — около 170 тыс. человек, здравоохранении — около 36 тыс. человек. С конца XIX века происходил интенсивный приток женщин в сферу образования, медицины и культуры (доступ женщин к управлению производством до 1917 года был практически закрыт). К 1917 году численность интеллигенции в России удвоилась, составив свыше 1,5 млн человек.
Интеллигенция всегда была и остается неоднородной не только по своему социальному происхождению, но и материаль-
ному положению, культурному уровню, политическим воззрениям. В XIX — начале XX века часть интеллигенции занимала консервативно-монархические позиции (например, М. Н. Катков, М. О. Меньшиков, В. П. Мещерский). Либеральная интеллигенция (К. К. Арсеньев, М. М. Ковалевский, П. Н. Милюков и др.) считала, что совершенствования общества и облегчения положения народа нужно добиваться посредством постепенных реформ и нововведений, социалистически ориентированная интеллигенция (преобладала в народничестве) — путем революционных преобразований. Со временем интеллигенция все больше политизировалась, занимая скорее радикальные позиции и считая, что самодержавие мешало необходимым, с ее точки зрения, преобразованиям. С этой особенностью российской интеллигенции и связано третье понимание интеллигенции как критически настроенных интеллектуалов, которые находились в оппозиции к правительству и были близки к революционным идеям и движениям. Такое понимание интеллигенции ярко обозначилось в сборнике «Вехи» (1909; посл. изд. — 2007), появление которого было связано с осмыслением итогов революции 1905—1907 годов. Постепенно в общественном сознании в понятии «интеллигенция» происходило смещение с широкого объекта (социально-профессиональный слой) на более узкую его часть — активную в социальном и политическом отношении (при данной трактовке в ее состав включаются и профессиональные революционеры, например В. И. Ленин, В. М. Чернов, Г. В. Плеханов).
В русской литературе и публицистике конца XIX — начала XX века интеллигент был представлен в образе человека высокой умственной и этической культуры, чуждого духу буржуазности и мещанства, противостоявшего ретроградству. А слово «интеллигенция» уже в новом, переосмысленном, значении вернулось в европейские языки, где до сих пор употребляется в русифицированной форме. М. Вебер называл русскую интеллигенцию «последним великим интеллектуальным движением, не единым, но определенно несущим общую веру и в этом смысле принявшим вид религии»1.
Генезис советской интеллигенции видится с осени 1917 года, когда значительная часть интеллигентов поддержала Советскую власть. Среди этой части интеллигенции был цвет нации — Брюсов, Блок, Вересаев, Тимирязев, Горький, Гиляровский, Маяков-
ский, Пильняк, а в первое время даже Куприн и Шаляпин с восторгом встретили «строительство нового мира» и восхищались энергией, умом, административными способностями и молодостью революционеров. Как пишет К. Б. Соколов, некоторые из них в смысле образованности были на голову выше современного доктора наук. «Ведь среди них находились не только Ворошилов, Буденный и Молотов, но также и Луначарский и Чичерин. А с ними работали Брюсов, Мейерхольд, Малевич, Шкловский, Немирович-Данченко, Станиславский и др.»2. Различные группы работников умственного труда вместе с новым пополнением специалистов составили советскую интеллигенцию. Ленинская программа формирования социалистической интеллигенции включала в себя: привлечение на сторону советской власти и постепенное перевоспитание в духе социализма старых специалистов; выдвижение на руководящую государственную, партийную, военную и хозяйственную работу передовых рабочих и крестьян и создание условий для повышения их общекультурного и профессионального уровня; подготовку специалистов в средних специальных и высших учебных заведениях, которые надо было коренным образом перестроить в соответствии с
3
социалистическими целями .
Как верно подметил О. Ю. Олейник, понятия «российская» и «советская», применительно к «отечественной» культуре и интеллигенции, отражают, прежде всего, разновременность существования, и их разнородность не должна абсолютизироваться4. В. А. Куманев же подчеркивал, что «советская интеллигенция... наследница передовой общественной мысли, культурных достижений, накопленных за столетия. Она прошла вместе с народом нелегкий исторический путь.»5. Отличие советской и дореволюционной интеллигенции, пишет В. С. Волков, было «не столь радикальным, как это представлялось ранее, имела место известная преемственность в политических убеждениях и нравственных установках отдельных групп интеллигенции»6. «И российская, и советская интеллигенция, — замечает В. Т. Ермаков, — была, есть и будет многообразно противоречивой. в советскую эпоху сформировался тип именно массовой интеллигенции, который что-то “утратил” от дореволюционного типа, в том числе и положительное, а что-то “приобрел”, в том числе и негативное. От этого советская интеллигенция была не лучше, но и не хуже до-
революционной. Она просто была иной»7. По мнению М. М. Горинова, стремление противопоставить «российскую» и «советскую» интеллигенцию в ряде публикаций в известной мере было стимулировано проявлением «исторического экстремизма», который достаточно громко заявил о себе в начале 90-х годов. Подчас, вместо серьезного изучения реальных механизмов функционирования советского общества в 20—30-е годы, вся советская история объявлялась «трагической ошибкой»8.
Подчеркивая преемственность дореволюционных, советских и «постсоветских» поколений интеллигенции, В. Т. Ермаков замечал, что неверно утверждать, что за годы советской власти была уничтожена вся дореволюционная российская интеллигенция и что советская интеллигенция в сравнении с ней переродилась и утратила высокие морально-нравственные, профессиональные и гражданские качества9. Аналогичной точки зрения придерживался и Г. Г. Халиулин, замечавший, что «под советской интеллигенцией мы имеем в виду отечественную интеллигенцию послеоктябрьского периода»10.
О. Ю. Олейник делает вывод, что «советская интеллигенция — это феномен реально существовавшего многонационального объединения интеллигенции в конкретно-исторический период развития нашего общества, очерченного границами СССР. Советская интеллигенция была преемницей дореволюционной российской интеллигенции, а современная российская — советской. О них можно говорить как о различных поколениях одной отечественной интеллигенции. Дело здесь не в государственных границах и не в политическом строе, а в конкретно-исторических условиях существования культуры и, соответственно, интеллигенции»11.
Интеллигенция России традиционно была не столько «антибюрократична», сколько «антиправительственна». В ее среде, как свидетельствует исторический опыт, всегда была тяга к власти. А водораздел между интеллигенцией и бюрократией скорее проходил на личностном уровне, нежели на социально-профессиональном12. В этой связи И. В. Сибиряков замечает, что «рожденная при активном участии государства, находящаяся под его постоянной, плотной опекой, интеллигенция изначально стремилась найти особую, самостоятельную, нравственно оправданную позицию в своих сложных
13
и запутанных отношениях с властью» .
По мнению А. В. Квакина, распространившийся еще в
XIX веке взгляд на интеллигенцию как на исключительно оппозиционную силу и на ее противостояние власти как на один из основополагающих признаков интеллигента является необоснованным. «В процессе своего развития, — считает он, — любая социальная группа создает собственную интеллигенцию, представляющую из себя интеллектуальный слой данной группы». Кроме этого, в анализе истории интеллигенции есть резон учитывать и концепцию «смены элит». В ходе революций и Гражданской войны на смену аристократической элите, формировавшейся, преимущественно, по наследственному признаку, вместе с большевиками «под флагом социализма и мировой пролетарской революции пришла бюрократическая элита, выдвигаемая по кас-
14
товому признаку» .
После Октябрьской революции 1917 года большевики, придя к власти, увидели в интеллигенции, которую прежде называли «генеральным штабом революции», лишь попутчика, который не заслуживает доверия, так как не имеет «классовых признаков» и по этой причине отражает интересы различных классов — крестьянства и пролетариата (революционная интеллигенция) или буржуазии (буржуазная интеллигенция).
Многие представители интеллигенции эмигрировали (Ф. И. Шаляпин, С. В. Рахманинов, И. Ф. Стравинский, И. И. Бунин, А. П. Павлова, А. И. Куприн, Д. С. Мережковский, К. Д. Бальмонт, В. Ф. Ходасевич, М. И. Цветаева и др.). Ряд видных философов, экономистов, публицистов в 1922 году советским правительством, опасавшимся оживления политической активности интеллигенции в связи с новой экономической политикой, был выслан за границу на двух знаменитых «философских пароходах» или в отдаленные губернии. Некоторые интеллигенты продолжали работать в Советской России, оставаясь над схваткой в политическом отношении (В. И. Вернадский,
И. П. Павлов, К. Э. Циолковский, Н. Е Жуковский, И. М. Губкин, К. А. Тимирязев, Д. К. Чернов и др.). К концу 1920-х годов представители дореволюционной интеллигенции составляли около 60 % сотрудников высшей школы и научных учреждений, 80 % квалифицированных специалистов, занимавших руководящие должности в промышленности.
Первоначально власть поддерживала ученых-специалистов тех отраслей, которые были необходимы «для социалистического строительства». Постепенно советское и партийное руководство стало проводить в отношении «старой» интеллигенции политику репрессий и давления с целью подчинить ее идеологическому контролю («Шахтинское дело» 1928 г., Академическое дело 1929—1931 гг., дело Промпартии 1930 г.). Вместе с тем для замены «старой» интеллигенции власть проводила политику воспитания «новой» интеллигенции, преданной идеалам социализма, которая стала бы проводником марксистских взглядов во всех сферах общественной жизни (ученых-марксистов готовили в специально созданных учебных заведениях — коммунистических университетах, Институте Красной Профессуры, Коммунистической академии и др.). Особое внимание уделялось выдвижению на руководящие должности выходцев из пролетариата. В первой половине 1930-х годов вместо многочисленных, разнообразных по художественному стилю и направлению литературно-художественных организаций были созданы фактически подконтрольные власти союзы творческой интеллигенции. Значительные потери понесла интеллигенция в ходе репрессий 1930—40-х годов, в т. ч. в результате «большого террора». Тогда была уничтожена и часть старой большевистской партийной интеллигенции (еще раньше, в 1918 — начале 1920-х годов репрессированы меньшевики и эсеры, ставшие политическими противниками большевиков). К концу 1930-х годов в целом сформировалась новая советская интеллигенция, большинство представителей которой разделяло идеалы социализма. В официальной статистике она отождествлялась, главным образом, со служащими и специалистами. Вместе с тем в обществе примерно в это же время возродилось понимание интеллигента как человека, для которого идеалом являются высшие, нематериальные, ценности (в условиях политической несвободы — главным образом культурные)15.
В ходе массовых репрессий старая большевистская элита (партийная интеллигенция) как источник антисталинского сопротивления была уничтожена физически. С. А. Кислицын высказывает мнение, что в течение 20—30-х годов произошла определенная трансформация большевистской партийной интеллигенции «из интеллектуального центра партии в номенклатурную элиту, а затем
перерождение в ходе междоусобной борьбы в партийную государственную бюрократию, в новый класс управляющих обществом»16.
При этом В. С. Волков уточняет, что «если в первые годы Советской власти главным носителем бюрократизма было чиновничество, то с конца 20-х годов, когда аппарат был в значительной мере “орабочен”, им становятся бывшие выдвиженцы»17. По его мнению, в 20—30-е годы была упущена реальная возможность создания «российской модели гуманного демократического социализма, в том числе и по вине групп интеллигенции»18.
Процесс формирования советской интеллигенции шел двумя путями: на основе привлечения старых специалистов к сотрудничеству с новой властью и путем форсированной подготовки кадров из рабоче-крестьянской молодежи. Особое внимание уделялось выдвиженчеству. По мнению С. А. Федюкина, выдвиженцы были лишь «кандидатами в интеллигенцию», так как не могло быть чудесного преображения «из Савла в Павла». Лишь немногие, кто всерьез брались за учебу, выросли в дальнейшем
19
именно из этой среды .
С. А. Федюкин первоначально считал, что уже в годы первой пятилетки «в основном завершился процесс перехода старых
специалистов на позиции безоговорочной идейной поддержки
20
советской власти» . С этой точкой зрения не согласился В. Т. Ермаков, который заметил, что следует отличать профессиональное сотрудничество старой интеллигенции с социалистическим государством от ее перехода на позиции социализма. Он отметил, что в период первой пятилетки был завершен процесс привлечения старой интеллигенции к профессиональному сотрудничеству с советской властью. Процесс же перехода ее на позиции советской власти завершился лишь во второй половине 30-х годов21. Эту точку зрения поддержали и приняли Ю. С. Борисов, В. Р. Веселов, В. С. Волков, М. Е. Главацкий, Л. М. Зак, В. Л. Соскин, Г. Г. Халиулин, В. Г. Чуфаров и другие исследователи, в том числе и сам С. А. Федюкин.
По мнению С. А. Красильникова, уже к середине 1930-х годов интеллектуальный потенциал страны стал действительно иным и по облику, и по ценностным ориентациям22. В. Г. Чуфаров признает более низкий культурный уровень нового поколения интеллигенции, но при этом отмечает, что «в СССР к
концу 30-х годов наблюдался очень высокий интерес к художественной литературе, к театрам и кино, причем успехом пользовались не только произведения советских художников, но и классиков русского и мирового искусства. И не вина, а беда новых советских интеллигентов заключалась в том, что они были лишены возможности пользоваться многими трудами российских и зарубежных мыслителей, ученых, писателей.»23.
В. Л. Соскин считает, что на протяжении 20—30-х годов у нас была осуществлена «огромная по масштабам и трагическая по значению операция подмены одного слоя интеллигенции другим. Разумеется, полного, всеобщего уничтожения интеллигенции или искажения ее облика не произошло. Но сущность ее как особого слоя — носителя свободомыслия — была решающим образом подорвана»24.
По мнению Л. П. Сверчковой, интеллигенция испытывала со стороны командной системы управления тройной диктат — экономический, политический, идеологический, — постепенно превращалась из субъекта творчества в объект управления25. Творческий процесс в СССР был жестко формализован и очерчен официальными постановлениями. И тем не менее, трагичность советской эпохи в сочетании с романтическим пафосом созидания нового строя и оптимистическими надеждами на лучшее будущее порождали поразительный эффект профессионального подвижничества и плодотворного напряжения творческих сил интеллигенции26.
В послереволюционные годы и вплоть до середины 30-х годов интеллигенция отождествлялась со служащими и специалистами. Объектом исследования выступала интеллигенция в целом, без членения ее по профессиональным отрядам. Слова Сталина, произнесенные им на XVIII съезде ВКП (б), стали определяющими при рассмотрении содержания понятия «советская интеллигенция»: «.интеллигенция за период своего развития успела измениться в корне, как по своему составу, так и по своему положению, сближаясь с народом и честно сотрудничая с ним. Наряду с этим шел бурный процесс формирования, мобилизации и собирания сил новой интеллигенции. Сотни тысяч молодых людей, выходцев из рядов рабочего класса, крестьянства, трудовой интеллигенции пошли в вузы и техникумы. Они влили в
интеллигенцию новую кровь и оживили ее по-новому, по-советски. Они в корне изменили весь облик интеллигенции, по образу своему и подобию. Остатки старой интеллигенции оказались растворенными в недрах новой, советской, народной интеллигенции. Создалась, таким образом, новая, советская интеллигенция, тесно связанная с народом и готовая в своей массе слу-
27
жить ему верой и правдой» .
В 40-е годы основное внимание авторов было сосредоточено на характеристике социального статуса и значения интеллигенции в социалистическом обществе, а также ее месте и роли в Великой Отечественной войне28. Подчеркивалось, что без нее социалистическое государство как государство нового типа не могло бы успешно выполнять свои функции, делался вывод, что в стране сложился «прочный и равноправный союз рабочего класса, крестьянства и интеллигенции» и грани различия между ними все более стирались.
В 50-е годы появляются первые диссертационные исследования по истории и философии, затрагивающие историю и деятельность советской интеллигенции29. На уровне диссертационных работ разворачиваются исследования различных профессиональных групп интеллигенции. По подсчетам М. Е. Главацкого, только в 1950—1955 годах было защищено 25 диссертаций по проблемам интеллигенции30.
С середины 1950-х годов, в связи с началом политической оттепели, в среде советской интеллигенции возникло движение диссидентов. В период развертывания НТР интеллигенция являлась самым быстрорастущим слоем советского общества, численность специалистов, занятых в народном хозяйстве СССР в 1960—1985 годах, выросла с 8,8 млн до 33,5 млн человек.
Во всех опубликованных работах подчеркивалось, что интеллигенция — это классовая прослойка, которая, тем не менее, является равноправным членом социалистического общества.
В 60-е годы разворачиваются споры о принципах и критериях типологии интеллигенции. Выделяются «функциональный» и «социально-исторический» подходы к ее изучению. В большей части работ интеллигенция продолжает рассматриваться в тесной связи со служащими, хотя традиционный тезис «большинство служащих — интеллигенты» был видоизменен на «всякий интел-
лигент — служащий, но не наоборот»31. Рассматривая внутреннюю структуру интеллигенции, Л. К. Ерман предложил схему ее деления на три основных профессиональных слоя: 1) работники умственного труда, занятые в сфере материального производства; 2) работающие в сфере культуры; 3) служащие в госаппарате32.
Однако методологические поиски были затруднены. Если же кто-либо из исследователей пытался определить специфические черты интеллигенции в их развитии и включить в само понятие «интеллигенция» этические и психологические компоненты, то ему тотчас инкриминировалось. игнорирование «классового подхода»33. По сведениям В. Т. Ермакова, к середине 60-х годов насчитывалось более 70 диссертаций и издано свыше 60 работ, в которых рассматривались общие аспекты или отдельные стороны истории советской интеллигенции34. Динамика изменения количества диссертационных исследований, посвященных интеллигенции, неуклонно росла. В 70-е годы было защищено около 490, а в 80-е годы — около 520 диссертаций35. В. Л. Соскин считает, что история советской интеллигенции в качестве автономного направления начинает оформляться именно с 60-х го-дов36. Самостоятельный этап в развитии советской историографии интеллигенции приходится на 70—80-е годы.
В это время окончательно утверждается мнение о необходимости замены выражения «прослойка» на более корректное «социальный слой». Однако была сохранена концепция «обслуживания интеллигенцией других классов». Согласно ей, отмечает В. С. Волков, советская интеллигенция трактовалась как новый социально-исторический тип интеллигенции, который «сознательно направляет свою профессиональную и общественную деятельность на служение коренным интересам рабочего класса, ру-
37
ководствуясь при этом идеями марксизма-ленинизма» .
В середине 1980-х годов, в период проводившейся М. С. Горбачевым политики перестройки советского общества и развития гласности, интеллигенция получила свободу самовыражения, это вызвало политико-мировоззренческий раскол в ее среде. Часть интеллигенции возглавила критику советского строя и идеологии, выработку новых идеологических и духовных ориентиров. Другая часть выступила с протестом против как демократических, так и либеральных преобразований. В современном
российском обществе интеллигенция продолжает оставаться разделенной на группы с различной мировоззренческой ориентацией.
До конца 80-х годов теория интеллигенции и методология ее изучения разрабатывались в русле марксистско-ленинской парадигмы научного знания и официальных пропагандистских установок. «Это, — отмечает О. Ю. Олейник, — в той или иной мере не могло не накладывать на исследования отпечаток содержательной ограниченности, конъюнктурной политизации и идеологической заданности. Однако взятый в целом массив работ по проблемам интеллигенции советского периода не оставляет впечатления однотонного и инертного; он никоим образом не может быть расценен лишь как некий “историографический пустоцвет”, лишенный научной ценности. В нем присутствует и разнообразие взглядов по многим вопросам, и определенная динамика развития»38.
С период перестройки из-за смысловой неопределенности термина «интеллигенция» в научной литературе продолжались дискуссии о генезисе интеллигенции, времени ее возникновения, границах использования понятия. В спорах постоянно сталкивались различные критерии — социально-профессиональный и основанный на качественных характеристиках. Иногда термин «интеллигенция» использовался в отношении деятелей культуры ранних периодов русской истории (например, монашества). Часто в интеллигенцию включались образованные чиновники, которые были способны претворить в жизнь идеи модернизации страны, осуществляемой Петром I. Широкое распространение получил термин «крепостная интеллигенция» по отношению к крепостным крестьянам — актерам, художникам, архитекторам XVIII — первой половины XIX века39.
В 1987 году в Москве в Издательстве политической литературы увидел свет словарь-справочник «Советская интеллигенция». В предисловии к этому изданию отмечалось, что «советская социалистическая интеллигенция — это принципиально новый социально-исторический тип интеллигенции, составная часть социально-классовой структуры общества»40. Характеризуя ее как «социально-профессиональный слой трудящихся, профессионально занятых высококвалифицированным умственным трудом, направленным на служение коренным интересам социалистического общества», авторы словаря-справочника подчеркивали, что
советская интеллигенция «занимает равное положение с рабочими и крестьянами, сплочена с ними единой целью, единым мировоззрением, единым отношением к социалистической собственности. Новая советская интеллигенция представляет собой единую в социально-экономическом и идейно-политическом отношении группу. Ведущей тенденцией ее развития является тенденция выравнивания социального положения всех входящих в нее групп. Она является самым быстрорастущим слоем советского общества. Численность специалистов, занятых в народном хозяйстве СССР, выросла за 1960—1985 гг. с 8,8 до 33,5 млн»41.
К концу 80-х годов, в связи с изменениями в общественнополитической жизни страны, возросло стремление по-новому взглянуть на историческую судьбу интеллигенции, ее место и роль в истории. Научные публикации по данной проблематике были вытеснены публицистическими работами. В начале 90-х «эстафету» публицистов в поисках новых подходов к изучению истории интеллигенции приняли ученые. Этот период в жизни общества и его интеллигенции принято называть «постсоветским». Он был плодотворен с точки зрения теории и методологии исследования интеллигенции.
В 1992 году, решением Госкомвуза, на базе Ивановского гос-университета был организован Межвузовский Центр РФ «Политическая культура интеллигенции». За годы деятельности (с 1992 г.), в условиях разрыва экономических, политических, научных, культурных и других связей, Межвузовскому Центру удалось воссоздать в рамках России единое интеллектуальное пространство и начать разработку широкомасштабной проблемы изучения российской интеллигенции, ее прошлого, настоящего и перспектив будущего развития. На качественно новом уровне восстановлен Проблемный Совет, который теперь носит название «Интеллигенция. Культура. Власть». Решением Ученого Совета ИвГУ (в апреле 1998 г.) на базе МЦ создан НИИ интеллигентоведения. В его задачу входит: дальнейшая разработка новой теоретико-методологической парадигмы интеллигентоведения как самостоятельной отрасли научного знания, развитие и координация НИР по проблемам интеллигенции Российской Федерации. За период 1992—2007 годов МЦ и НИИ интеллигентоведения проведено 18 научных конференций, издано 6 межвузовских сборников научных трудов.
Ряд интересных, в теоретико-методологическом плане, тем, мыслей о месте и роли интеллигенции прозвучало в 90-е годы со страниц научных изданий. Несколько иную, «неофициальную» точку зрения о понятии «интеллигенция» высказал Д. С. Лихачев: «Интеллигенты — это не просто люди, занятые умственным трудом, имеющие знания или просто высшее образование, а воспитанные на основе своих знаний классической культуры, исполненные духом терпимости к чужим ценностям, уважения к другим. Это люди мягкие и ответственные за свои поступки, что иногда принимается за нерешительность. Интеллигента можно узнать по отсутствию в нем агрессивности, подозрительности, комплекса собственной неполноценности, по мягкости поведе-ния»42. Академик М. Л. Гаспаров заметил: «Интеллигенция ощущает себя теми, кто профессионально заботится, чтобы человечество выжило как вид. Пока борьба с природой и познание природы были важнее, чем борьба за совершенствование общества, в усилиях интеллигенции не было нужды»43.
Оригинальное видение интеллигента дал академик Н. Н. Моисеев. «Интеллигент, — по его мнению, — это всегда человек ищущий, не замыкающийся в рамках своей узкой профессии или чисто групповых интересов. Интеллигентному человеку свойственны размышления о судьбах своего народа в сопоставлении с общечеловеческими ценностями. Он способен выйти за узкие горизонты обывательской или профессиональной огра-ниченности.»44 Удивительного в том, что точки зрения трех известнейших российских академиков о понятии «интеллигенция» разнятся — нет. Сама интеллигенция, как жизненная реальность, находится в постоянном развитии, поэтому содержание понятия «интеллигенция», отражающее эту реальность, все время обогащается новыми смыслами.
И. В. Кондаков, рассмотрев вопрос феноменологии культуры, подчеркнул, что «не подлежит никакому сомнению, что история русской культуры неразрывно связана с историей русской интеллигенции, которая выступала одновременно и ее носителем, и творцом, и теоретиком, и критиком, — фактически сама являлась сосредоточием, воплощением и смыслом русской культуры»45. Принадлежность к интеллигенции в разные культурноисторические эпохи была престижна по-своему, но исключитель-
но в духовном и нравственном смысле: ни социально-политических, ни экономических, ни властных привилегий причастность к интеллигенции никогда не давала46. В связи с этим, с пониманием была воспринята научной общественностью и мысль автора о том, что «отечественная интеллигенция как живой общественный организм прошла в своем развитии абсолютно все этапы, присущие человеческой цивилизации, — от зарождения, формирования общих и специфических черт, развития их, к активной творческой деятельности»47. «От того, как мы датируем генезис русской интеллигенции, — замечал И. В. Кондаков, — зависит наше понимание того, что такое интеллигенция.»48 Ю. С. Степанов обратил внимание на то, что в многочисленных определениях того, что такое «интеллигенция», постоянно сталкиваются два различных критерия — критерий моральный, критерий духовного облика, с одной стороны, и критерий социальный (профессия, классо-
49
вое положение, имущественное положение и т. д.) — с другой .
Портрет российского интеллигента, нарисованный 30 лет назад философом-диссидентом В. Ф. Кормером, поразительно точно воспроизводит портрет современного интеллигента: «Интеллигенция сегодня стремится к обеспеченности, к благополучию и не видит уже ничего плохого в сытой жизни. Наоборот, она страдает, когда ее спокойствие и размеренный порядок бытия нарушаются. Своя квартира, возможность роста по службе, диссертация — вот необходимый минимум, без которого сегодняшний интеллигент не мыслит себе своего существования. Идеалом для него является жизнь его американского или европейского коллеги, свободного, хорошо оплачиваемого специалиста, который вынужден, правда, работать значительно напряженней, чем работает интеллигент здесь, в России.»50
Советская интеллигенция, которую знали и к которой принадлежали доныне действующие поколения, отличалась определенными качествами, от сущности интеллигенции неотделимыми. Их было много, положительных и отрицательных, но было, во всяком случае, среди них одно, подчеркивает Г. С. Кнабе, «имеющее капитальную, принципиальную важность: материально-бытовая непритязательность, жизненная активность, измеряемая способностью обеспечить себе и семье достаточно средств для хотя бы минимального культурного досуга, но исключающая
восприятие обогащения как цели и самодовлеющей ценности. При всех превратностях и поворотах судьбы, при всех ужасах, выпавших на русскую долю за последние сто лет, с 90-х годов прошлого века до 90-х годов нынешнего, возможность так существовать сохранялась. Она могла подрываться извне, в силу условий, но не обесценивалась, как внутренняя форма интеллигентного бытия. Сейчас она ушла или уходит, внутренне обесценивается...»51.
Так и хочется поддержать призыв М. И. Кондрашовой взглянуть на советскую эпоху глазами не врага, но человека, любящего и понимающего тех людей 1920—50-х годов, которые тоже мечтали о свободной сильной державе и много делали для этого52.
Современная творческая молодежь получила уникальную возможность для самовыражения. Интернет подарил молодым людям ощущение свободы, раскрепостил их. За последние годы в русскоязычном секторе Интернета сформировалась своя музыка, литература, живопись. А совсем недавно появился термин «интернет-интеллигенция». При характеристике этого явления, считает И. В. Сибиряков, следует обратить внимание на несколько принципиальных моментов. Во-первых, интернет-интеллигенция — это малочисленная, замкнутая социальная группа, которая не стремится к расширению своих рядов. Во-вторых, она имеет сложную внутреннюю структуру, состоит из множества отдельных групп, каждая из которых развивается очень динамично и разнонаправленно. В-третьих, интернет-интеллигенция еще не выработала однозначного отношения к своим историческим предшественникам и слабо представляет себе свое ближайшее историческое будущее53. Аналогичное мнение возникает и у меня после общения со студентами экономического факультета специальности «Прикладная информатика».
Примечания
1 См.: Меметов В. С., Расторгуев В. Н. Интеллигенция // Большая российская энциклопедия. Т. 10. М., 2007.
2 См.: Там же.
3 Советская интеллигенция: Слов.-справ. М., 1987. С. 4.
4 Олейник О. Ю. Советская интеллигенция в 30-е годы: (Теоретикометодологический и историографический аспекты). Иваново, 1997. С. 60.
5 Куманев В. А. 30-е годы в судьбах отечественной интеллигенции: (Очерки). М., 1991. С. 9.
6 Волков В. С. Идейно-политические позиции интеллигенции СССР в конце 30-х гг. // Российская интеллигенция: ХХ век: Тез. докл. и со-общ. науч. конф., 23—24 февраля 1994 г. Екатеринбург, 1994. С. 34.
7 Ермаков В. Т. О современных подходах к изучению историографии российской и советской интеллигенции // Актуальные проблемы историографии отечественной интеллигенции: Межвуз. респ. сб. науч. тр. Иваново, 1996. С. 44, 45.
8 Горинов М. М. Советская история 1920—30-х годов: от мифов к реальности // Исторические исследования в России: Тенденции последних лет. М., 1996. С. 240.
9 Ермаков В. Т. Указ. соч. С. 43.
10 Халиулин Г. Г. Исторические пути советской интеллигенции // Про-
блемы методологии истории интеллигенции: поиск новых подходов: Межвуз. сб. науч. тр. Иваново, 1995. С. 11.
11 Олейник О. Ю. Указ. соч. С. 66.
12 Там же. С. 68.
13 Сибиряков И. В. Интеллигенция и власть: исторический опыт поиска нравственного компромисса // Интеллигенция и власть на пороге XXI века: Итоговые материалы регион. науч.-практ. конф. Екатеринбург, 1996. Вып. 3. С. 68.
14 Квакин А . В. Современные проблемы изучения истории интеллигенции // Проблемы методологии истории изучения интеллигенции: поиск новых подходов. С. 8.
15 См.: Большая российская энциклопедия. Т. 10. М., 2007.
16 Кислицын С. А. Большевистская партийная интеллигенция: эволюция и крах // Поиск новых подходов в изучении интеллигенции: проблемы теории, методологии, источниковедения и историографии: Тез. докл. межгос. науч.-теор. конф. Иваново, 1993. С. 374.
17 Волков В. С. Выдвиженчество в условиях становления административнокомандной системы в СССР (20—30-е годы) // Российская интеллигенция: страницы истории: Межвуз. сб. науч. тр. СПб., 1992. С. 57.
18 Волков В. С. Интеллигенция и советская власть в первое послеоктябрьское десятилетие // Российская интеллигенция на историческом переломе: Первая треть ХХ века: Тез. докл. и сообщ. науч. конф. СПб., 1996. С. 6.
19 Федюкин С. А. Некоторые аспекты изучения истории советской интеллигенции // Вопросы истории. 1980. № 9. С. 22.
20 Там же.
21 Ермаков В. Т. [Рецензия] // Вопросы истории. 1966. № 8. С. 166—167. Рец. на кн.: Федюкин С. А. Советская власть и буржуазные специалисты. М., 1965.
22 Красильников С. А. Советская интеллигенция: новые подходы и оценки // Проблемы методологии истории интеллигенции: поиск новых подходов. С. 24.
23 Чуфаров В. Г. Старая дореволюционная и новая советская интеллигенция: Опыт сравнительного анализа // Российская интеллигенция: ХХ век. С. 150.
24 Соскин В. Л. К оценке исторического опыта формирования советской интеллигенции // Интеллигенция в советском обществе: Межвуз. сб. науч. тр. Кемерово, 1993. С. 35.
25 Сверчкова Л. П. Субъект духовного производства: методологический анализ: Автореф. дис. ... д-ра филос. наук. Л., 1989. С. 3.
26 Олейник О. Ю. Указ. соч. С. 94.
27 Сталин И. В. Вопросы ленинизма. 11-е изд. М., 1947. С. 607—608.
28 Ковалев С. М. Интеллигенция в советском государстве // Большевик.
1946. № 2; Кафтанов С. В. Советская интеллигенция в Великой Отечественной войне // Большевик. 1944. № 5; и др.
29 Палехов В. Г. Подготовка инженерно-технических кадров тяжелой промышленности в период второй пятилетки (1933—1937 гг.): Дис. ... канд. ист. наук. М., 1950; ДобродскинМ. Е. Народная социалистическая интеллигенция в советском государстве: Дис. ... канд. филос. наук. М., 1951; Рякин А. Н. Советская интеллигенция в период постепенного перехода от социализма к коммунизму: Дис. ... канд. филос. наук. Л., 1950; и др.
30 Главацкий М. Е. Историография формирования интеллигенции в
СССР в переходный период. Свердловск, 1987. С. 21.
31 Амелин П. П. Интеллигенция и социализм. Л., 1970. С. 39—40; Боль-
шая советская энциклопедия. 2-е изд. М., 1953. Т. 18. С. 270; Классы, слои и группы в СССР. М., 1968. С. 136—137.
32 Ерман Л. К. Состав интеллигенции в России в конце XIX — начале
XX в. // История СССР. 1961. № 1. С. 166; Он же. Интеллигенция в первой русской революции. М., 1966.
33 Куманев В. А. Указ. соч. С. 8.
34 См.: Вопросы истории. 1966. № 8. С. 164.
35 См.: Меметов В. С., Олейник О. Ю., Олейник И. И. Интеллигенция как объект исследования в диссертационных работах 1954—1994 годов: (Аналитический обзор) // Актуальные проблемы историографии отечественной интеллигенции. С. 59.
36 Соскин В. Л. О новых концептуальных подходах к изучению истории советской интеллигенции // Поиск новых подходов к изучению интеллигенции. С. 18.
37 Волков В. С. Деятельность Коммунистической партии по формированию технической интеллигенции в период строительства социализма (1928—1937 гг.): Автореф. дис. ... д-ра ист. наук. Л., 1976. С. 10.
38 Олейник О. Ю. Указ. соч. С. 32.
39 Меметов В. С., Расторгуев В. Н. Указ. соч.
40 Советская интеллигенция: Слов.-справ. С. 3.
41 Там же. С. 169—171.
42 Лихачев Д. С. Агрессивность «бездуховности» // Лит. газета. 1990.
3 мая. С. 5.
43 Гаспаров М. Л. Интеллектуалы, интеллигенты, интеллигентность // Русская интеллигенция. История и судьба. М., 1999. С. 13.
44 Моисеев Н. Н. Как далеко до завтрашнего дня: Свободные размышле-
ния, 1917—1993. М., 1994. С. 135.
45 Кондаков И. В. К феноменологии русской культуры // Русская интеллигенция. История и судьба. С. 71.
46 Там же. С. 72.
47 Меметов В. С. К первым итогам становления «интеллигентоведения»
как самостоятельной отрасли научного знания // Актуальные проблемы историографии отечественной интеллигенции. С. 11.
48 Кондаков И. В. Введение в историю русской культуры. М., 1997. С. 443.
49 Степанов Ю. С. «Жрец» нарекись, и знаменуйся «жертва»: К понятию «интеллигенция» в истории российского менталитета // Русская интеллигенция. История и судьба. С. 15.
50 Кормер В. Ф. Двойное сознание интеллигенции и псевдокультура // Вопросы философии. 1989. № 9. С. 66.
51 Кнабе Г. С. Финал: Арбатская эпопея // Русская интеллигенция. История и судьба. С. 361.
52 Кондрашова М. И. Российская интеллигенция как объект исторического исследования // Проблема методологии истории интеллигенции: поиск новых подходов. С. 37.
53 Из выступления проф. И. В. Сибирякова на XIX международной конференции «Молодая интеллигенция — важный фактор устойчивого развития общества». Иваново, 2008.
