CC BY
83
Фактор “гендерность”, представленный шкалой муже-ственный-женственный, выявил полное сходство в определении женственного цвета. Им оказался розовый во всех группах испытуемых, и показал некоторые различия в оценках мужественного. В группе китайскоязычных и русскоязычных испытуемых мужественным оказался черный (2, 54 и 1, 68 соответственно). У немецкоязычных носителей таковым предстал синий (2, 74), а у англоязычных носителей серый (2, 92).
китайцы русские немцы американцы
красный красный красный красный
оранжевый зеленый оранжевый оранжевый
зеленый оранжевый желтый желтый
Ї желтый синий розовый зеленый
е о синий черный зеленый черный
I розовый фиолетовый фиолетовый фиолетовый
і фиолетовый желтый синий синий
і коричневый розовый черный белый
а белый белый коричневый розовый
S черный коричневый белый коричневый
е серый серый серый серый
китайцы русские немцы американцы
розовый розовый желтый розовый
красный желтый оранжевый желтый
оранжевый оранжевый красный оранжевый
? желтый зеленый зеленый красный
t зеленый красный розовый фиолетовый
X фиолетовый белый фиолетовый белый
синий серый белый зеленый
■Є* белый фиолетовый синий синий
І коричневый коричневый серый коричневый
Г серый синий черный серый
1 черный черный коричневый черный
китайцы русские немцы американцы
розовый розовый розовый розовый
фиолетовый желтый фиолетовый фиолетовый
оранжевый оранжевый оранжевый желтый
красный белый красный белый
І желтый зеленый желтый зеленый
I зеленый красный белый оранжевый
! белый фиолетовый зеленый красный
S3 ■j синий серый серый синий
с коричневый синий черный черный
1 серый коричневый коричневый коричневый
черный черный синий серый
(жирным шрифтом выделены цвета, полностью совпавшие в ранжировке по четырем
экспериментальным группам)
Описание результатов исследования и их интерпретация.
Подводя итог эксперименту, можно сделать следующие выводы: респонденты фиксировали свой личный опыт, но при выявлении средних оценочных показателей при большом количестве испытуемых в четырех экспериментальных группах была получена общественно закрепленная оценка исследуе-
мых понятий. Существенная разница, обнаруженная при шкалировании понятий в “оценочном” факторе, обусловлена, по-видимому, индивидуальными предпочтениями респондентов по отношению к различным цветам как внутри каждой социокультурной группы, так и между испытуемыми группами. Однако, при межъязыковом сопоставлении, наиболее предпочтительным и высоко оцениваемым цветом является зеленый в экспериментальных группах китайскоязычных, русскоязычных и немецкоязычных носителей. Наименее привлекательные цвета занимают крайние отрицательные позиции расположения по шкалам. К таким цветам относятся серый, коричневый, черный. Несовпадение в ранжировке данных цветов у представителей разных культур говорит об уникальности исследуемых понятий по языкам, а также цветовом предпочтении респондентов. Практически полное сходство в полярных оценках по факторам “сила”, “сложность” и “активность” говорит о том, что само понятие цвета является универсальным для всех языков.
Рассматривая нагрузки по шкалам в пределах языков, можно констатировать, что наиболее маркированным цветом у китайскоязычных респондентов оказался красный, у русскоязычных носителей - зеленый, у немцев - серый, у американцев - синий.
Итак, если давать обобщенную коннотативную характеристику цветам, то позитивно во всех экспериментальных группах оцениваются цвета зеленый и синий. Негативное отношение вызывают серый, коричневый и черный. Красный занимает сильную и активную позицию у всех групп испытуемых, тогда как серый является самым пассивным и слабым цветом. Оранжевый цвет не получил достаточно значимых нагрузок ни в одной испытуемой группе, хотя большинство оценок по данному цвету располагается в положительной части исследуемых шкал. Желтый получил значимую нагрузку только у русскоязычных и немецкоязычных респондентов и характеризуется у русских как самый теплый, а у немцев самый нежный цвет. Фиолетовый помимо его характеристики как сложного цвета, близок к женственному у китайцев, немцев и американцев. Розовый обладает яркой характеристикой женственного цвета у всех испытуемых как внутри каждой экспериментальной группы, так и между социокультурными группами респондентов, а также является нежным у китайцев, русских и американцев и слабым у англоязычных носителей. Коричневый обладает оценками, располагающимися либо в нейтральной, либо в отрицательной части шкал, что характеризует его как цвет, близкий к мужественному, грубому, пассивному и слабому. Белый - простой цвет для русских, китайцев и немцев. Расположение данного цвета в ранжировке по остальным факторам показывает его нейтральное положение. Среди ахроматических цветов белый является более привлекательным, чем серый и черный.
Таким образом, проведенные эксперименты подтвердили выдвинутую нами гипотезу, а также помогли выявить конно-тативные значения цветов на межъязыковом уровне.
Библиографический список
1. Петренко, В.Ф. Основы психосемантики. - 2-е изд., доп. - Спб.: Питер, 2005.
Статья поступила в редакцию 28.05.09
УДК 811.512.145
И. С. Насипов, доц. СГПА, г. Стерлитамак, Республика Башкортостан, E-mail: nasipov@rambler.ru
О МОРДОВСКИХ ЗАИМСТВОВАНИЯХ В ТАТАРСКОМ ЯЗЫКЕ
В работе систематизированы и описаны мордовские заимствования в татарском языке. Мордовские слова проникали в татарский язык главным образом в устную речь и говоры. Больше всего таких лексем в говорах мишарского диалекта и в тех говорах среднего диалекта, которые сформировались под влиянием мишарского диалекта.
Ключевые слова: финно-угорские заимствования, мордовские (мокша и эрзя) заимствования, татарский язык, мишарский диалект, средний диалект.
Словарный состав татарского языка богат и разнообразен. Основу его составляют общетюркские и собственно татарские слова. В то же время в нем имеется значительное количество слов иноязычного происхождения, заимствованных из индоевропейских, семито-хамитских, уральских, алтайских и других языков. В данном сообщении мы хотели бы обратить вниманиие на мордовские заимствования в татарском языке и в его основных диалектах.
Научные сведения по тюркско-мордовским языковым контактам можно найти в работах Х. Паасонена, А.П. Феоктистова, М.Е. Евсевьевой, Д.В. Цыганкина, Н.А. Агафоновой, В.И. Вершинина, Н.В. Бутылова и др. История изучения тюркских заимствований в мордовском языке более детально рассмотрена Н.В. Бутыловым. Обзор литературы показывает, что тюрко-татарские заимствования в мордовских языках изучены на всех уровнях языка, что нельзя сказать о мордовских заимствованиях в татарском языке.
Мордовские заимствования в татарском языке до сих пор не были системно изучены, по данной проблематике имеются лишь отдельные публикации Л.Ш. Арсланова, Р.Г. Ахметья-нова, Ф.С. Баязитовой, Н.Б. Бургановой, Л.Т. Махмутовой, Д.Б. Рамазановой, Т.Х. Хайрутдиновой. Отдельные слова указаны в работах О.Н. Бятиковой, Р.К. Рахимовой, З.Р. Садыко-вой, Э.Р. Тенишева, А.Г. Шайхулова. Ценными источниками для исследования таких лексических единиц являются толковые, диалектологические и этимологические словари татарского языка, а также башкирского, чувашского, русского и финно-угорских языков. В этом ряду необходимо отметить исследования Р.Г. Ахметьянова, В.Г. Егорова, М.Р. Федотова, В. И. Лыткина, Е.С. Гуляева. Те заимствованные лексические единицы, которые зафиксированы в этих источниках, нуждаются в систематизации, классификации, научном анализе и монографическом описании.
В татарском языке нами зафиксированы 63 лексических единиц, определямых как из мордовских мокша и эрзя (морд.м., морд.э.) языков. Из них 47 слов, т.е. около 74 %, употребляется в говоре мордвы-каратаев. Поэтому когда рассматриваются мордовские заимствования в татарском языке, наиболее актуальным является вопрос о формировании говора мордвы-каратаев.
Мордва-каратаи - своеобразная небольшая этнографическая группа татар, проживающая в трех селениях Камско-Устьикинского района Республики Татарстан: Мордовских Каратаях, Шершалане и Заовражных Каратаях. По конфессиональной принадлежности они являются носителями православной веры, и отдельные ученые видят в них крещеных татар. Их говор относится к мишарскому диалекту татарского языка. В исторической, этнографической и лингвистической литературе вопрос их происхождения окончательно не решен. В контексте данного сообщения этот вопрос не затрагивается, поскольку он требует специального рассмотрения. Однако необходимо отметить, что суть данного вопроса можно свести, без учета отдельных нюансов, к двум противоположным суждениям. Как показывает анализ литературы по данному вопросу, абсолютное большинство исследователей сходятся во мнении, что этнически мордва-каратаи принадлежат всё-таки к мордве-мокше. Они ассимилировались тюрко-татарами и приняли их язык, раннее принятие христианства дало возможность сохранения основных черт мордовской материальной и духовной культуры. Это положение кардинально меняет отношение к количественному составу мордовской лексики в татарском языке. Однако, ввиду сложности и неразрешенно-сти вопроса о происхождении мордвы-каратаев, окончательное выводы откладываются на перспективу [1].
Абсолютное большинство мордовских слов из говора мордвы-каратаев (30 единиц, т.е. около половины всей такой лексики) относятся к терминам родства и свойства. Сюда же мы относим производные оценочные слова мазинай «краси-
вый», «красавица», «красотка» и бугин'ай, дугинай «дорогой», «красавица». Лишь два термина родства встречаются в других говорах татарского языка: акыли «ласковое обращение к лицам, моложе себя» и узакай «старшая сестра отца, старшая или младшая сестра матери», «женщина старше себя».
Из других тематических групп лексики, употребляющей только в говоре мордвы-каратаев, зафиксированы 14 слов: вырав, вырнавкыс «название вышивки»; кукунай «кукушка»; кумадун «фурункул», «чирей», «болячка»; кырд'ны «название вышивки», кырдйы «образец»; лаwсэ, лаwча, ылауча «кухонный стол и шкафчик для посуды на небольших нарах»; лэпэнэ «кухонный стол и шкафчик для посуды на небольших нарах», «просто полка», «вторая полка пупмара»; паз, баз «бог»; па-карач «головастик»; пытыршан «кушанье, приготовленное из молозива (типа омлета)»; сав «хлопчатобумажный фартук без вышивки»; Yченбаш «молитва», «мольба»; чурэле «название вышивки»; чыткыс' «женский пояс с кистями на концах». Ещё З слова, зафиксированные в говоре мордвы-каратаев, встречаются и в других говорах мишарского диалекта: ат'акыш «глупый», «бестолковый», «бездарный»); покмбр «небольшие нары, служащие одновременно кухонным столом и шкафчиком для посуды», «буфет для посуды», «ящик, устроенный на кухне с шестком печи и служащий для хранения картошки»; шэнчек «короб, сундучок, сделанный из липы».
2б слов мордовского происхождения употребляются и в других говорах мишарского и среднего диалектов. Если провести количественный лингвогеографический анализ этой части лексики, то прорисовывается следующая картина.
Лишь 4 из них являются общеупотребительными в ми-шарском диалекте. Остальные представлены следующим образом. В наших примерах встречаются слова из кузнецкого (кузн.) говора б раз, лямбирского (лмб.) б раз (Пензенская обл.), дрожжановского (држ.) З раза (Татарстан и Чувашия), темниковского (тмн.) 4 раза (Мордовия), сергачевского (срг.) З раза (Нижегородская обл.), мелекесского (мел.) 5 раз, кар-сунского (карс.) З раза, хвалынского (хвл.) 5 раз (Ульяновская обл.), чистопольского (чст.) 2 раза (Татарстан и Самарская обл.), говора села Курша-Татарщино (курш.)1 раз (Тамбовская обл.), нагорно-кряшенского (подберезинского) (н.-крш.) 1 раз (Татарстан), мордва-каратаев (м.-кар.) З раза (Татарстан); в маргинальных мишарских говорах уральского региона в стер-литамакском (стрл.) З раза, байкибашевском (байк.) 2 раза (Башкортостан), шарлыкском (шрл.) 2 раза (Оренбургская обл.), курганском (кург.) (1 раз (Курганская обл.).
В говорах среднего диалекта мордовские слова встречаются в заказанских дубъязовском (дуб.) и тарханском (трх.) по 1 разу (Татарстан); в маргинальных говорах среднего диалекта уральского региона в златоустовском (злт.) 4 раза, мензелин-ском (менз.) З раза, тепекеевском (тпк.), бирском (бир.) (Башкортостан) и в камышлинском (кмшл.) (Оренбургская обл.) по
1 разу. Употребление заимствованной лексики из мордовских языков в отдельных говорах среднего диалекта, возможно, объясняется не только их прямым контактированием, но также активным участием носителей говоров мишарского диалекта в их формировании.
Таким образом, мордовскими заимствованиями в татарском языке можно считать следующие лексические единицы: аба м.-кар. «свекровь» (морд. ава «женщина», «жена», морд.м. «мать», «свекровь»); аван'и, аваня м.-кар. «младшая из младших сестёр мужа, младшая золовка» (морд. э. авне «младшая золовка»); ад‘а, аджа, эдщэ м.-кар. «мать» (морд. ада «мать»); ака «старшая сестра» (морд.м. ака «старшая сестра», «тётя»); ака м.-кар. «самая старшая сестра», «бабушка», «сестра отца или матери» (морд. м. ака «старшая сестра», «тётя»); акыл'и «старшая сестра мужа», «жена старшего брата мужа», чст. акыли «ласковое обращение к лицам, моложе себя» (морд.м. акля «золовка (сестра мужа)», акле «старшая сноха по отношению к младшей снохе»); ал'а м.-кар. «стра-ший брат мужа», (морд. аля «мужчина»; морд.м. «отец», диал.
«муж»); ат'акыш м.-кар. «участник святочных игр (новогодних), который, нарядившись в маску, ходит из дома в дом»; мал. «глупый», «бестолковый», «бездарный» (морд. бтякш «букв. подобие мужчины, мужского рода» от атя «старик, дед, дедушка» + -кш); аука «бабушка со стороны матери, мать матери» (морд. ава «мать»); ашава м.-кар. «жизненное имя» (морд.э. аша «белая» + ава «женщина», ашава «молодая»); баса «конопля (не дающая семена, мужская особь)», ац баса тпк. «посконь», кара баса тпк., паса миш. диал., маса сиб. диал. «конопля» (морд. пан, поч «пасконь, конопля»); божу злт., быжу менз., нагрн.-трх., пожу байк., чпр., злт. пыжу байк., срг., чст., чпр., орнб., минз., злт., стрл. «вянуть, завянуть, дрябнуть» (морд. пужемс, пужомс «вянуть, завянуть», пбнжемс «цвести, расцвести, отцвести»); бугин'ай, дугинай м.-кар. «дорогой», «красавица» (морд.м. дуганняй «обращение сестер к старшему из младших братьев», морд.э. дугиней, пиже дугиней «обращение сестер к самому младшему брату»); ващи «младшая сестра отца или матери» (морд.); верэш м.-кар. «жена старшего брата матери» (морд.м. ир'аш, ур'аш «жена любого старшего брата», мокш.э. уряж «жена любого старшего брата», «жена старшего брата»); вырав, вырнавкыс м.-кар. «название вышивки» (морд.э. веравт «вышивка по плечу и вороту женской рубахи крестиком», ср.морд.э. верявкс «вышивка русским крестом»); дуги м.-кар. «девка» (морд.э. дуга «брат, братец», «сестра, сестрица», морд.м. дуган «младший брат (по отношению к сестре); кэркеш миш.диал. «веревка», «оборки», злт. «оборки лаптей», «бечевка»
(морд.м. кярькс «связка (ч.-либо)» от кярькс- (-амс) «нанизывать»); кифтай м.-кар. «самый младший брат мужа» (морд.м кефта, кифта, морд.э. кефта «деверь (брат мужа)»); цойгорош «птица (жеребенок, ягненок) счастья» (морд.. кой-горож «птица-змея»от морд.э. гуй, морд.м. куй «змея» + морд. э. корош «филин», морд. м. корож «сова; сыч»); цукунай м.-кар. «кукушка» (морд.м. куку, морд.э. куко «кукушка»); цумадун м.-кар. «фурункул», «чирей», «болячка» (командонь-бал морд.э. «фурункул крупный», «уст. золотуха», морд.м. «свинка», командонь пал «чирей, фурункуль»); кырд'ны м.-кар. «название вышивки», кырдйы м.-кар. «образец» (морд.э. курзя «вышивка в виде витой верёвочки»); кытсас' м.-кар. «второй младший брат после мазнас'а» (морд.); латсэ, латча, ылауча м.-кар. «верхняя полка на небольших нарах, служащих одновременно кухонным столом и шкафчиком для посуды» (морд.э. лався «кухонный шкафчик»; лався, лався лонга «полка», морд.м. лавця «полка», «широкая скамья для складывания одежды»); лэлэ м.-кар. «старший брат», «брат отца или матери; дядя» (морд.э. леля «старший брат», «дядя»); лэпэнэ м.-кар. «верхняя полка на небольших нарах (путмара), устроенных наискосок от шестка печи, служащих одновременно кухонным столом и шкафчиком для посуды», «просто полка», «вторая полка пупмара» (морд. лапана «(обычно открытая) полка в простенке»); мазай м.-кар. «брат моего мужа» ср. маз-нас; мазинай м.-кар. «красивый», «красавица», «красотка» (морд. мазы, мази «красивый», «прекрасный»); лапамб хвл. «огромный» (морд.м. лбпама «валек для белья»); мазнас, ма-знач м.-кар. «самый старший из младших братьев мужа» (морд.м. мазня «самый старший из младших братьев мужа»); макшу хвл. «стать дряблым, вялым (об овощах)» (морд.м. мбкша, морд.э. мбкшо «гнилушка», мбкшиямс «гнить (о дереве)», морд.э. макшов «гнилой; трухлявый»); нарву лмб., хвл., нарту срг. «настояться», «упреть, приобрести приятный вкус (о щах, молоке, каше)», пы'рн'у лмб., кузн., хвл., мел., порн'у «настояться», «заплесневеть, протухнуть», «упреть, гнить», пырн'ыгу байк. «упреть, вспотеть», пырн'ыту карс. «опреснить калину» (морд. пурьгиямс, пургиясь «плесневеть, заплесневеть (о жидкости)»); паз, баз м.-кар. «бог» (морд. паз «бог»); пази тмн., кузн., пачы тмн., пащи лмб. «конопля (мужская особь)», «посконь, дерганцы», пази стрл., пащи карс. пизе кург.-миш. «конопля», пэщи минз., стрл. «конопля», «конопляное волокно, пакля», стрл. «посконь» (морд. э. обл. пазе «посконь», морд.м. пазяй «кудель», «посконь»; ср. мар. пачаш «посконь», «кудель»); пакарач м.-кар. «головастик» (морд.м. пакарязь «головастик» от мокш.м. пря «голова», «макушка», «верхушка», морд.э. «голова», «вершина», «кончик»); пацгы
миш. диал. «гриб», пэцге курш.«гриб, грибы», кайын пацгысы кузн. «белянка», колак пангысы мел. «дождевик», пацгы баш «бездарный, глупый, бестолковый», сыйр пацгы «гриб-масленка» (морд.м. панга, морд.э. панго «гриб»); пэеч, пэййч, пэййц диал., кутыр «короста на детской головке», касмак, элпэ «поскребки, пленка на поверхности кипяченого молока», «поскребки, накипь, нагар на дне или стенке посуды», пэййч мел. «поскребки, накипь, нагар на дне или стенке посуды», пэйещ шрл. «накипь на поверхности мясного бульона», пэйес былу злт. «засаливаться, замусолиться (об одежде)» (морд.м. пяезь, пяезькс «пенка на молоке, варенье»); петэй злт., чст., чпр., петей бир., пети заказн.-дуб. «сосок у коровы», злт., чпр., хвл. «грудь женская» (морд.э. потя «грудь (женская)», «сосок (у животных)», «соска»); пизел лмб., кузн., тмн., карс. «рябина» (морд.м., морд.э. пизел, мар. пизле, пызле «рябина»); покмбр тмн., пукмар м.-кар., пот'мбр кузн., пут'мбр срг., пупмар м.-кар. «небольшие нары, устроенные напротив или наискосок от шестка печи и служащие одновременно кухонным столом и шкафчиком для посуды», «буфет для посуды», пут'мбр карс. «ящик на кухне с шестком печи для хранения картошки» (морд.э. потмар «шкаф для посуды»; морд.м. путмар «ящик под лавкой для посуды»); прамыш лмб. «шмель», «оса», шрл. «мелкий овод», йынныпрамыш, йонноп-рамыш «шмель; букв. волосатый шмель» (морд.э. брумо «шмель»); пукыл' лмб. «кусок», «комок; глыба», «мотушка ниток», чпр. «кусок», мел. «комок; шишка», пукел мел., пукил кмшл. «кусок». (морд. поколь «кусок, комок»); пусча, пуча, пуча «дед со стороны отца или матери» (морд.э. покштя «дед, дедушка»); пытыршан м.-кар. «кушанье, приготовленное из молозива (типа омлета)» (морд.); сав м.-кар. «хлопчатобумажный фартук без вышивки» (морд.м. шава, морд.э. ишава «пустой, т.е. без вышивки»); тэтэ м.-кар., заказан.-крш., нгб.-крш «отец», (морд.э. тетя, тетей «отец»); удата, уд'ата «вдова», «вдовец» (морд.э. од ава «мачеха»); уку «дочь брата матери» (морд. ука «младший брат», «младшая сестра»); учакай, утся-кай м.-кар., Yзакай лмб. «старшая сестра», «тетка по отцу или матери», «младшая (иногда и старшая) сестра бабушки» (морд.м. оцю «большой, крупный») + акай «сестра», ср. удм. ачка «старшая сестра», «золовка»); Yчэлэй м.-кар. «старший брат отца или матери», «брат бабушки и» (морд.м. оця, морд.м. диал. оцяля, «старший брат отца»; ср. морд.э. аля «мужчина», «дядя»); Yченбаш м.-кар. «молитва», «мольба» (морд. оцю «большой» + паз «бог»); чакан'а «кушанье, приготовленное из листьев свеклы» (морд.); челги хвл. «бородавка», лмб. «прыщ», «угорь», мал., стрл. «бородавка». (морд.м. цил-ге, морд.э. сильге «бородавка»); чирахман тмн., лмб., кузн. «град» (морд. цярахман «град»); чурэле м.-кар. «название вышивки» (морд. ґУига, морд.э. зиг'е, лиге, морд.м. з'иг'д «нитки», лаЬаґ или лЛауаґ «бог помощь»); чыткыс' м.-кар. «женский пояс с кистями на концах» (морд.); шава м.-кар. «бабушка по матери», шавай «форма обращения к бабушке по матери» (морд.м. шщава «бабушка со стороны матери»); шэнчек м.-кар., нагрн.-крш. «короб, сундучок, сделанный из литі»; ыразныс' м.-кар. «младший брат мужа»; ышшаба, ыщщаба, шаба м.-кар. «жена эщщэнэ, т.е. старшего брата матери, старшего или любого брата свекра» (морд.м. щаба «бабушка по матери»); эстернэч, эстернэс', эстерняс м.-кар. «старшая из младших сестер мужа» (мокш.диал. стердня, стередня «младшая сестра мужа»); эшшенэ, эщщенэ м.-кар. «старший брат моей матери», «старший или любой брат отца мужа» (морд.м. щеня «дядя по матери»);
Необходимо отметить, что из рассмотренных нами заимствованных слов из мордовских языков ни одно не входит в состав татарской нормативной лексики.
В словарном составе татарского языка употребляются около 30 лексических единиц, рассматриваемых как общие финно-угорские приобретения, т.е. они могут быть связаны и с марийским, и с удмуртским, с мордовским, с коми языками и др. При этом география их распространения не дает возможности раграничить их с определенным языком: они зафиксированы в большинстве татарских говорах, функционир-вующих в контактных зонах, а отдельные являются общенародными лексемами. Среди них в мордовских языках пред-
ставлены следующие лексемы: бышымны чабата «лапоть с холщевым верхом», бышымны цынщырыц «обувь из шкуры с холщовым верхом» (корень быш- из финно-угорских языков: коми, удм. пыш «кудель, конопля»; мар.г. муш «пенька, кудель»; морд.м. мушка «волокно», «кудель»; морд.э. мушко «конопля», «кудель», общеперм. *pъu «конопля»); дегэшкэй, дегэчи, диал. дигэшкэй, дашкай «гусёнок» (удм. диго, дигонь «гусыня; гусёнок», морд. э. дига (поэт.), дьига, карел. дьига, селькуп. тека, txkü «гусь»); лап нокр. «низменность», заказн.-блт. «ровный», лапа чст. «пологий, покатый», лап щир диал. «равнина», «низменность» (мар.г. лап «низина», удм. лап «пологий», «низкий», «приземистый», коми ляпкыд «низкий, мелкий, неглубокий», морд.э. лапужа «сплюснутый», морд.м. лапе «плоский, плоскость», венг. lap «плоский», фин. lappea «тонкая железная пластинка»); мэте зай.-крш., менз., стрл., кргл., злт., тнк. «жидкая грязь», мэте перм., байк., мэте балчыц перм., мэте балчыгы кмшл. «глина; глинозем» (мода морд.э. «почва; земля», морд.м. «земля; почва; суша», финн. muta «ил, грязь»); мэшкэ перм., эчк., кр.-уф., менз., злт. «гриб, грибы», менз. «гриб из семейства трутовиковых на стволах деревьев», перм., нгб.-крш., кр.-уф. «пробка», мэшкэк трбс. «гриб, грибы», злт. «гриб из семейства трутовиковых на стволах деревьев», менз. «головня, ржавчина», менз., стрл. «плесневый грибок», злт. «пробка»; май мэшкэ, урыс мэшкэ к.-уф. «гриб-масленок», мэшкэ чир перм. «цинга»; мэшкэклэнY злт., трбс. «вянуть, дрябнуть», мэшкэклэY менз., стрл. «окуривать», мэшкэлэщ кмшл. «покрыться ржавчиной, плесневеть», перм. «делаться мягким, набухать» (мар.г. мдкш «гнилушка, гнилое дерево», мдкшан «гнилой (о дереве)», мар.л., мар.в. мекш «гнилушка, гриб-трутовик»; морд.м. макша, морд.э. макшо «гнилушка», макшиямс морд. «гнить (о дереве))», морд.э. «черстветь (о хлебе)», «заплесневеть (о хлебе)», макшов морд.э. «гнилой, трухлявый, заражённый гнилостью (о дереве)», *«старый, дряхлый», макшо варя «дупло (букв. гнилая дыра)», морд.м. макшу «гнилой, трухлявый», «чёрствый (о хлебе)», др.-морд. *maksг; саам. mieska, meitks «гнилой (о древесине)»; ср. mahi, mahea «гнилой», эст. mahi «трещина в коре (особ. хвойного) дерева»); милэш, мэлэш тмн., кузн., хвл., чст., нагорн., злт., курш., стрл., мелиш гай., милэйеш перм., милеш, милэц, милэч, мулиш, мYлuш, милэч «рябина» (удм. пальэзь, мар. пилзе, пизле, морд. пизёл, пизыль коми. пелысь, пелдизь, пелыш, финн. pihlaji, *pislaja); мошко хвл., кузн., мышкы тмн., лбм., кузн., хвл., чст., шрл. «конопля», «конопляное волокно; пакля», мышцы менз., мышкы карс. «конопляное волокно; пакля», «стебель конопли», кара мошко / кара мышкы кузн. «конопля, не дающая семена (т.е. мужская особь)», стрл. «посконь, дерганцы», сары мошко / сары мышкы кузн., стрл. «семенная конопля; матерка, матка», кыр мошкосы стрл. «дикая конопля» (коми, удм. пыш «кудель, конопля», мар. муш «пенька, кудель», морд.м. мушка «волокно», «кудель», морд.э.
Библиографический список
мушко «конопля», «кудель», отсюда мишар. мошко, общеперм. *ръи «конопля»); мвщв перм., энещи лмб., эмеще, вмвщв перм., к.-уф. «малина» (мар. ынгыж «малина»; морд. м. инези, морд.э. инзей «малина», морд.м. инзеиямс «созревать (о малине)», вединзей «ежевика (ягода)»; удм. эмезь; коми цмидз «малина»; общеперм. ете£' «малина»); чыжым, чыщым заказан.-мам. «усики у растений» (общеперм. иик «родиться» + афф.-ым; коми чужны «родиться», «появиться», «прорасти», удм. чыжы или чыжы-выжы «родня». «род», мар. шочаш «родиться, возникнуть», морд.-э. чачомс «родиться, уродиться») [2].
Около 20 финно-угорских слов заимствованы в татарский язык через русский язык. Из них 14 слов относятся к названиям рыб и 2 слова к названиям рыболовных снастей. Среди них нет слов, относящихся к мордовским языкам.
Таким образом, количество мордовских слов, проникших в татарский язык, сравнительно небольшое. Однако эти слова указывают на древние и длительные тесные культурноэкономические связи татар с мордвой. Заимствования из мордовского языка в татарский осуществлялись в процессе непосредственного общения и проникали главным образом в устную речь и говоры. Мордовские слова обнаруживаются в говорах мишарского диалекта и в тех говорах среднего диалекта, которые сформировались под влиянием мишарского диалекта [3, с. 298]. Это подтверждается и исследованиями тюр-ко-татарских заимствований в мордовских языках. Мордовские языки интенсивнее взаимодействовали с говорами ми-шарского диалекта. Как показывает анализ материала, в мокшанском языке тюркских (мишарских) заимствований больше, нежели в эрзянском [4, с. 153]. В современных мордовских (мокша и эрзя) языках зафиксированы около четырехсот лексем тюркского происхождения. В мокша и эрзя языках тюркских заимствований, возможно, было значительно больше. Однако многие из них в более позднее время в силу социально-исторических условий, возможно, были вытеснены словами, заимствованными из русского языка [5].
В целом, если взять весь объем заимствованных слов из финно-угорских языков в татарском языке, собранных нами из различных источников, то их количественный состав на сегодня не превышает 300 слов. Это создает некоторые трудности как при их классификации, так и при определении степени влияния финно-угорских языков на эти языки. Тем не менее исследование выявленных лексических единиц дает возможность проследить их территориальное аспространение, степень их употребления в литературном языке и в говорах, семантическое наполнение слова в историческом развитии и на современном этапе. Они выступают как показатели важнейших социально-исторических процессов, которые происходят в ходе формирования народа.
1. Мордва-каратаи: язык и фольклор. - Казань: ИЯЛИ, 1991.
2. Насипов, И.С. Лексико-тематические группы финно-угорских заимствований в татарском языке / И.С. Насипов // Ф.Ф. Гафарова, И.С. Наси-пов, Д.Б. Рамазанова. Сравнительно-историческое исследование системы лексико-тематических групп татарского языка. - Уфа: Гилем, 2007.
3. Махмутова, Л.Т. Некоторые наблюдения над лексикой мишарских говоров (К мишарско-мордовским взаимосвязям) / Л.Т. Махмутова // Вопросы лексикологии и лексикографии татарского языка. - Казань: КФ АН СССР, 1976.
4. Хайрутдинова, Т.Х О некоторых мордовско-татарских лексических параллелях / Т.Х. Хайрутдинова // Финно-угристика на пороге III тысячелетия. Материалы II Всероссийской научной конференции финно-угроведов «Финно-угристика на пороге III тысячелетия (филол. науки), 2-5 фев. 2000 г. - Саранск: Красный Октябрь, 2000.
5. Бутылов, Н.В. Тюркские заимствования в мордовских языках / Н.В. Бутылов. - Саранск, 2005.
Статья поступила в редакцию 1.06.09
