CC BY
256
УДК 811.512.145
И.С. НАСИПОВ
О МАРИЙСКИХ ЗАИМСТВОВАНИЯХ В ТАТАРСКОМ ЯЗЫКЕ
Ключевые слова: финно-угорские заимствования, марийские заимствования, татарский язык, средний диалект, мишарский диалект.
Систематизированы и описаны марийские заимствования в татарском языке. Марийские слова проникали в татарский язык главным образом в устную речь и говоры. Больше всего таких лексем в говорах среднего диалекта. Меньше всего -в говорах мишарского диалекта и литературном языке.
I.S. NASIPOV
ABOUT THE MARI BORROWINGS IN THE TATAR LANGUAGE
Key words: the Finno-Ugrian borrowings, the Mari borrowings, the Tatar language, the Kazan Tatar dialect, the Mishar Tatar dialect.
In the piece of work the Mari borrowings in the Tatar language are systematized and fully described. The Mari words penetrated into the Tatar language, mainly, in the oral speech and dialects. There are most of such lexemes in the variants of the Kazan Tatar dialects. There are less of such lexemes the Mishar Tatar dialects and they are less revealed in the literary language.
Словарный состав татарского языка богат и разнообразен. Основу его составляет общетюркские и собственно татарские слова. В то же время в нем имеется значительное количество слов иноязычного происхождения, заимствованных из индоевропейских, семито-хамитских, уральских, алтайских и других языков. В данном сообщении мы хотели бы обратить внимание на марийские заимствования в татарском языке и его основных диалектах.
Марийские заимствования в татарском языке до сих пор не были системно изучены, по данной проблематике имеются лишь отдельные публикации Л.Ш. Арсланова, Р.Г. Ахметьянова, Ф.С. Баязитовой, Д.Б. Рамазановой, Т.Х. Хай-рутдиновой. Отдельные слова указаны в работах Н.Б. Бургановой, О.Н. Бяти-ковой, Л.Т. Махмутовой, Р.К. Рахимовой, З.Р. Садыковой, А.Г. Шайхулова. Ценными источниками для исследования таких лексических единиц являются толковые, диалектологические и этимологические словари татарского языка, а также башкирского, чувашского, русского и финно-угорских языков. В этом ряду необходимо отметить исследования С.И. Апсатаровой, Л.Ш. Арсланова, Р.Г. Ахметьянова, И.С. Галкина, Ф.И. Гордеева, Л.П. Грузова, Е.С. Гуляева, В.Г. Егорова, Н.И. Егорова, Ф.Е. Егорова, А.А. Илиевой, Н.И. Исанбаева, Д.Е. Казанцева, Г.В. Лукоянова, В.И. Лыткина, Н.Т. Пенгитова, М. Рясянена, А.А. Саватковой и др. Те заимствованные лексические единицы, которые зафиксированы в этих источниках, нуждаются в систематизации, классификации, научном анализе и монографическом описании.
Большинство исследователей справедливо отмечают, что марийский язык один из волжских финно-угорских языков, испытавший наиболее сильное влияние тюркских языков. Причем это влияние обнаруживается как на фонетикограмматическом, так и на лексико-семантическом уровнях. «Из 88 рассмотренных... словообразовательных суффиксов вместе с заимствованной лексикой из других языков в марийский язык вошло 24 суффикса, из которых 21 является вошедшим из тюркских языков и лишь 3 из русского или через посредство русского языка. Суффиксы тюркского происхождения. иногда способны даже конкурировать с собственно-марийскими суффиксами» [4, с. 160].
По степени влияния на финно-угорские языки тюркские языки Поволжья можно расположить в такой последовательности: 1) чувашский, 2) татарский, 3) башкирский. Такое расположение справедливо обосновывается и по отношению влияния тюркских языков на марийский язык во многих исследованиях, посвященных чувашско-марийским языковым контактам (Ф.И. Гордеев,
Д.Е. Казанцев, Г.В. Лукоянов, М.Р. Федотов и др). Однако ещё Н.И.Исанбаев отмечал, что по результатам своего воздействия татарский язык всерьез может поспорить с чувашским языком, оказавшим громадное влияние на марийский язык [7, с. 49].
М.Р. Федотов в марийском языке зафиксировал 1352 чувашских заимствования [12, с. 5]. Н.И.Исанбаев выделил около 3000 лексических единиц, вошедших в марийский язык из татарского и башкирского языков или общих для этих языков по своему морфемному составу: «Общее количество татарских и башкирских заимствований вместе с сомнительными словами и словами нетюркского (т.е. около 500-550 слов арабско-персидского, монгольского и др. языков, проникшие в марийский язык через татарский. - И.С.) происхождения достигает трех тысяч лексических единиц» [8, с. 163; 9, с. 2].
Марийских заимствований в тюркских языках значительно меньше. Так, М. Рясянен выделил в чувашском языке более 50 слов, бесспорно, по его мнению, заимствованных из марийского языка, и более 50 общих для этих языков слов [13, с. 238-274]. М.Р.Федотов в словарь марийско-чувашских заимствований включил 247 слов, которые отличаются как от чувашских и татарских заимствований в марийском языке, близких по своим фоносемантическим признакам к общетюркским формам, так и от других родственных финно-угорских слов настолько, что в ряде случаев трудно, а иногда совсем невозможно установить их принадлежность. В силу их этимологической неясности эти слова трудно отнести к одной из взаимодействовавших сторон [12, с. 298-322].
Л.Ш. Арсланов и Н.И. Исанбаев выделили в татарском языке около 70 слов, по их мнению, заимствованных из марийского языка. При этом они отмечают, что в марийском и татарском языках имеются немало общих лексем, источник которых остается неясным. При этом нужно учесть и наличие большого количества сложных слов и составных терминов, созданных по единому образцу [1, с. 104114]. Однако необходимо отметить, что среди этих выделенных лексем имеются, по нашему мнению, и слова, общие для сравниваемых финно-угорских языков.
В татарском языке зафиксированы 65 лексических единиц, определямых нами как непосредственные заимствования из марийского языка: актанасты заказан.-дуб. «помещение под полом сеней, подполье» (мар. агытан «петух» + тат. асты «низ»); алабай заказан.-атн. «ромашка (непахучая)» (тат. ала «пестрый» + бай / мар. вуй «голова», «колос»); баке, вэке лмб., кузн., хвл., стрл., карс., ^/эке чст., карс., мэке бир., минз., тпк., трбс. «прорубь» (мар. вакы); бартас «язь», бэрде «пескарь», «хариус», диал. бэрден, перде, ферде «хариус», бертэс, бэртэс, бэрдэс «голавль; язь», миш. диал. бэртэч «язь; сорожка» (мар.г. пардаш, мар.л., мар.в. пардаш «язь», фин. рагН1, раГНИа^та «язь»); балча заказан.-дуб. «кисть, гроздь», «плодоножка», бэлчэн заказан.-дуб. «кисть, гроздь», бэрчэ заказан.-атн. «колос овца или проса» (мар. велше
«осыпавшийся»); биштар «котомка, заплечный мешок», бистэр, бичтэр «приспособление для ношения грузов на спине», пичтэр бир., пиштэр менз. «котомка»; печтэр заказан.-мам., пичтер глз., пичтир нокр., пичтэр заказан.-мам., пиштэр трбс. «четырехугольное лукошко, сделанное из лубка, надевают на спину» (мар. пестер «пестерь, берестяное лукошко», поштыр «котомка, ноша»); бутыш крш. «языческий дух - хозяин природных объектов», «водяной» (мар. вадаш, водош, мар.л., мар.в., водыж, мар.г. вадыж, «название низшего божества»); щен заказан., менз. «сухожилие, пищевод», йен менз., тпк. «пищевод»; ср. мал. «затылок», йенчек, ж,енчек перм. «голень», йен тамыры «загривок» (мар. шYн, шон, CYн, коми, удм. сон, финн. зиот «пищевод; сухожилие»; мар. г. шYн «жилы», «резинка», шYнан «жилистый», удм. сон «жила, сухожилие»); игарца серг., игэрче хвл. «мелкие хлебцы, лепешка», нагорн.-кам.-уст. «маленький круг-
лый хлебец для подаяния» (мар. эгерче, мар.г. эгерцы «пресная лепешка, которую варят в бульоне, как клецки»); йар заказан.-лш. «пленка», йары менз. «сало животных до топления», «пленка, образованная на молоке после кипячения», лит. яры «пленка, кожица» (мар. йар «пленка на мясе, на глазу»); йома «марийский бог» (мар. юмо «бог»; ср. фин. ]ита!а «бог; божество»); кэкэм заказан.-мам. «форма обращения к младшим сестрам и братьям», «ласковое обращение к любому человеку, чаще моложе себя» (мар. какам «тетка, тетя»); кэлчэк диал. «чехонь» (мар. кылчак «красноперка», диал. «чехонь»; ср. коми кельтчи, келчи «плотва, сорога», лив. коіїак); кэрэз, перм. керес «медовые соты»; кэрэзле «сотовый», кэрэзле бал «сотовый мед» (мар.г. караш, мар.л. караш; ср. морд.м. кя-ряст «медовые соты»); кэттэ «большой», «знатный, важный, влиятельный», «горделивый», кас. «возлюбленный (парень)», нагорн., кузн. «самый лучший» (мар. катчы, каче, кацы, каце «парень», «жених»; ср. манси кащ, кас «младший брат», «молодой человек»); кесийэ нагорн.-крш. «синица» (мар. кёсиа, киса, кёса, мар.г. кысиа; ср. удм. киса «синица»); киндерэ «тонкая свитая веревка», «бечевка, шнур», чабата киндерэсе «оборки лаптей», глз. «стебель конопли», перм. «одинарное крученое лыко, вставляемое по краям лаптей, обешник или кайма»; киндерэлек минз. «часть ноги, где завязываются оборки лаптей» (мар.г. кадыра, мар.л., мар.в. кандыра «веревка, бечевка», ср. венг. квпсівг «конопля», «пенька»); кирэм диал. «веревочная лестница (чаще для лазанья на дерево)», ст.тат. хэрэм «шнур, скань (проволочный узор в ювелирном деле)» (мар. керём «шнур, аркан», мар.г. керем «веревка»); квшел «ворох намолоченного зерна на току», ср. диал. «ворох», квшвл есте заказан.-лш. «время изобилия чего.-л. (надо считать осенью, после уборки урожая)» (мар.л. кышыл, мар.г. кышыл «куча зерна», «тощее зерно», «отруби», мар.г. кышыллаш «скучивать, сгребать (в одну кучу зерна на току»); кукшэ «сойка», кукша нагорн.-крш. «лысый, плешивый» (мар. кукшо «сухой, засохший»); кутэмэ «малёк (вид мелькой рыбы)», «голец», «пеструшка», «пескарь», заказан.-трх. «пескарь», заказан.-крш., менз. «речная рыба» (мар.г. кадама «пескарь», мар.л. котама «форель»); кугыл бир. «пирог из тыквы и крупы» (мар.л., в. когыльо, мар.г. кагыль «пирог»; ср. удм. кукли «пирог», эст. кикке! «маленький каравай хлеба; хлебец», лив. коидо! «коврига, каравай»); кукамай «прабабушка; женщина, которая старше прабабушки», «миф. бессмертная старуха; баба-яга», «перен. безобразная старуха; старая карга» (мар. кувай, диал. кугавай, кугу авай «тетушка; бабушка»; ср. удм. гугама, диал. (бесермян.) кукамай «баба-яга», перм. гуг «оборотная сторона, изнанка», «тыльная часть руки, которой действовали при знахарстве»); цупшанцы «жук» (мар. копшанге «жук», мар.г. капшанкы «жук», «козявка», «букашка»); цьібрьі диал. «щеголь, щеголиха» (мар.л. ковра, мар.л. кавыр «щеголь, франт», «гордый»); цьійшаннау орнб., к.-уф., злт., менз. «кривляться, представляться», кыйшаннак злт. «кокетливый», «жеманный» (мар. койышланаш «рисоваться, представляться, жеманиться»); лабра менз. «жидкая грязь», «неряшливая (о женщине)» (мар. лавра «грязь»; ср. удм. напра «гуща, жижа», «осадок»); лапас «хозяйственная постройка, открытая с одной или двух сторон, с плоской или чуть с наклоном крышей для хранения сена, соломы на ней и предметов упряжи, экипажа, для укрытия скота от ветра и дождя, снега», перм. «деревянная мышеловка», минз., стрл. «любой вид хлева, но не срубный», минз. «любой вид хлева вообще», ла-паш, лэпэш срг. «абзар, лабаз с плоской крышей», латасты тмн., лмб., кузн. «навес», лапас башы злт., карс. «крыша лапаса (букв.)», «сушилка для сена под навесом, сеновал», менз. «сеновал любого хлева» (мар. леваш, лепас «навес, крыша, кровля», «покрышка», «покрывало, одеяло»; ср. удм. лапас, диал. лабас «навес», «сарай», «лабаз», коми лобос «шалаш, балаган», морд.м. лапаз «навес, крыша», «шалаш», «полка для посуды», лапаскя «насест»; луп - в морд.э. лу-
поньбря «настил (под потолком в амбаре)», а также лоб - в коми лобос «кладовая при охотничьей избушке», саам. lйpps «место для посуды и продуктов», эст. loov «(длинный) навес, шалаш»); лaпшык, ласпык, ласбык диал. «растрепанный» (мар. лапцака «вдавленный, сплющенный»); лaпы диал. «валежник», ла-пылык «густой лес», «место в лесу, покрытое валежником», лапылы урман «лес, изобилующий валежником», перм. «куча мусора, хвороста» (мар.л. лупо «куча хвороста, валежника»); лaч заказан.-мам., лэч, лэчкелдэгэн заказан., лэчлэмэ нгб.-крш, лэчтекэ минз., лэчтэ закзан., минз., перм., лэчэккэ зай.-крш., тачка нагорн.-кам.-усть., нокр. «сырой, непропеченный (о хлебе)» (мар. лаза «низкое болотистое место», лазыра «водянистый»; ср. венг. lady «мягкий, нетвердый»); лэпэк трбс. «мошкара» (мар.л. лыве, мар.г. лыпы «бабочка», «мошкара»; ср. фин. liippo, эст. liblikas, хант. лыбынды, манс. лабати, венг. lepke, «бабочка», коми лэб-, удм. лоб-, венг. lebeg «парить, висеть в воздухе»); лэпшY, лэпшэйу диал. «становиться вялым, дряблым (о мускулах)»; «вянуть, завянуть (о листьях)» (мар. л., мар.в. лывыжгаш, мар.г. ль/вь^ш «вянуть, увядать, блекнуть (о листях, зелени)»; ср. ляб коми «невыносливый», «чувствительный к боли», «слабый», «изнеженный»; удм. «слабый, тихий»; морд.м. ляпе, -пт «мягкий»); лэтчэ, йэтчэ бир. «ласка» (мар.); леп, леп-леп «имитатив мягкому, теплому воздействию (воды), мягкому удару (сердца), взмаху крыльев бабочки»; лепелдэк «лепесток; крыло бабочки; нечто порхающее; мелкая бабочка с мохнатыми крылышками»; лепелдэY, лепкелдэY «мягко хлопать на ветру (о лепестках), махать крылышками (о бабочке); мягко биться (о сердце)» (см. лэпэк); лепкэ, лYпкэ «родничок, темя младенца», ст.тат. элфкэ «темя, венец» (мар.г. лепка «лоб», леплу «теменная кость», вуйлеп «темя»); лыбы заказан.-крш. «сумка, сделанная из липовой коры» (мар. лупо «куча хвороста, валежника»); лыпыш менз. «раствор глины и песка», «грязь в осенне-весенний период, жидкое месиво» (мар. лапаш «болтушка (мука, замешанная с водой)», «полужидкая масса»); меле менз. «малёк (мелкая рыба)» (мар. мыле «уклейка, башклейка (речная рыба)»; ср. коми мали «мелкая рыба»); миран заказан.-атн. «заяц» (мар. мерац «заяц»); HaMb/стымыс диал. «бесстыжий, бессовестный» (мар. намысдыме «бесстыдный, бессовестный»); нaшмaк «головной убор невесты в виде широкой ленты, прикрывающей лоб и лицо (остаются видными только глаза)», «вуаль; покрывало» (мар.г. нашмак «головное украшение замужней женщины»); ньщы чст., неж,е тмн. «большой чирей», «злой дух», ныкъ1 курган чст. «йадау» (мар.г. мыж «болезнь», мужо «дух больного, проклятие», уштымыж «лихородка», «малярия», цамамыж «мыт (болезнь лошади)»); онго дубъ. «кольцо для прикрепления серпа или косы к черенку» (мар. онго «кольцо, петля», мар.г. онгы «петля», ср. фин. onki «удочка», удм. угы «серьга»); печмэн ср.диал. «весенний праздник, празднуемый в три приема» (бэлэкэй печмэн - «малый печмэн», икенче печмэн
- «второй печмэн», вченче печмэн - «третий печмэн») (мар.г. пысман «полоса, межа», «граница», мар.в. писман «межа, полоса», пысман немыр «межевая каша
- охранительный обряд на засеянной полосе»; ср. удм. бесмен, бисьмен «межа, граница (отделяющая земельные угодия двух населенных пунктов», «звено в изгороди»); печтер перм. «лукошко, кузовок из лубка» (мар. поштыр, пешыр, пуштыр «пестерь»); пыкыш чпр. «плюсна, соплодие орехов» (мар. пукш, диал. пукыш, пугыш, мар.г. пукш «орех»; ср. морд.м. пакш «часть чего-л.», «кусок земли, хлеба и т.д.)», «отрез, кусок, лоскут (материи)», «клок (волос)»); сеян, диал. свйэм заказан., свйэн заказан.-атн., заказан.-мам., менз., елб.-крш. «липа, с которой снято лыко» (мар.в. суйем «ободранная липа; лыко»; ср. удм. суыны, диал. суйыны «обрубить (сучья, ветки)»; коми сувйыны «очищать от сучьев»); CYрэкэ крш. «вид женского головного убора (у крещеных татарок)», «вышитый платок, повязываемый на голову», менз. «головной убор наподобие калфака» (мар.л. со-
рока «вид головного убора замужних женщин», мар.г. сорока, сорака «название гловного убора замужних луговых (заволжских) женщин»); тэцгэл држ., трбс., тэнкел, тэнкэл, тэцкэл заказан.-дуб., заказан.-атн., нагорн.-крш. «стул, табуретка» (мар. тенгыл «скамейка»); терке перм., к.-уф. «молодая сосна» (мар. тырке «молодая сосна»); тырыс «кузовок, кузовок из бересты», «туес, туесок» (мар.в. тырыс «кузовок из бересты для ягод»); чэберчек «бесплодный, неопло-дотворенный, неосемененный (о яйце, которое попало под курицу-наседку)», «тухлый, протухший», чаберчек йомырка «тухлое яйцо», ч8берчекл8HY диал. «тухнуть, протухать (о яйцах), ч8берчеклек «бесплодность (о яйцах кур, гусей)» (мар.г. цывырцык, мар.л. шувырчык «яйцо-болтун», мар.г. цывырцыкангаш «портиться при высиживании (о яйцах)»); шакшы «грязный, нечистоплотный», «кливетническое слово», шакшы заказан.-блт., заказан.-лш. «гадкий, плохой, скверный» (мар. шакше; ср. удм. шакшы «грязный; неряшливый, нечистоплотный», «дурной, нехороший, плохой»); шамбы, жумба «налим», шамба каз.ар.-лш., шамбы перм. «щука», «налим», жумба заказан.-блт., закзан.-атн. «сом», за-кзан.-мам. «щука» (мар. шамба, шамбе «налим»; ср. фин. ватррі, ханты. воріі «осетр», венг. сотро «карп»); шэмкэ, шэмкэлек менз. «молодой сосняк», шэмнек трбс. «стропило» (мар.г. шангы «сухой хворост, валежник», пушангы, мар.л, в. пушёнге «дерево»; ср. мар.г. шангы «сухой орешник, валежник», фин. вапкі «жниво», саам. вадде «колышек», «палочка», «вязальная игла», хант. танк «колышек»); шэшке, чэшке «норка», башк. шэшке «норка», чув. шашка «норка» (мар. шашке, мар. г. шашкы «норка», ср. фин. Наапка «болотная выдра», вепс. ЬаЬк, удм. шашака); шекэ, швкэ, шокэ пэрийе заказ. «гном, старик маленького роста, обитающий под корнями дерева» (мар. шика, мар.г. шига, шишига «леший», «гном»); швлтвш, свлтвш «зажор, снежная каша» (мар.л. шултыш «льдинка, сало», шултыш «льдинка», мар.г. шылтыш «мелкий лед, сало (во время ледохода)»; ср. коми шоль «талый, зернистый весенний снег», манс. сульх «сало (во время ледохода)»); швшле, чвшлв минз. «кочедык (для плетения лаптей в виде плоского шила, немножко с кривом» (мар.л., мар.в. сузло, мар.г. шужыль «кочедык, кодочик (инструмент для плетения лаптей)», шуж «отверстие», мар.л. «ось колосьев»); шуйэк заказан.-атн. «шутник; обманщик», шуйэклэну заказан.-атн «шутить; обмануть» (мар.г. шая «речь», «молва», «рассказ», «предложение, краткое сообщение», «пустой разговор, вымысел», шая веле, сай «сомнительно» мар.л. шоя «небылица, вымысел», шояче «лгун, врун, лжец»); шуберле нагорн.-кам.усть. «бесноватый; злой дух» (мар. шувыр «пузырь, волынка», шувырлы «черт с пузырем» или мар. шугарла «могильный дух; кладбище», шугар «могила, кладбище»); шуйыт пар. «семена тмина», «семена аниса» (мар. шуй + тат. ыт / ут «трава»); шыйлыц крш. «весеннее полевое моление с жертвоприношением», «торжественный выезд в последний, заключительный день свадьбы, после которого гости расходятся», шыйлык буткасы нгб.-крш. «каша, которая варится в день сабантуя», «(досл.) праздничная каша» (мар. шелык «престол», «божница», диал. «место моления у языческих марийцев», мар.г. шилык «место для свадьбы, устраиваемое обычно во дворе»); ыштыр «онуча, обмотка, портянка» (мар. эстер «суконная онучка», ыштыр «портянка»; ср. удм. ыштыр «шерстяная онуча (портянка)», диал. «полотняная онуча», фин. Ьа#ага); элпэ уст. «эмаль; перепонка» (мар. алпа, ылпа «эмаль; перепонка»); ятьмэ, ж,этмэ, заказан.-атн., бир., перм. этмэ «сеть (для рыбной ловли)», «бредень», менз. «сетка для сена, сплетённая из веревки» (мар. атма «рыболовный сачок на черенке», «наметка», «бредень», мар.г. атма «большая наметка с узким дном», «черпак») [5, с. 158-256].
Из указанных лексических единиц более половина употребляются в говорах среднего диалекта татарского языка, в среднем диалекте мариизмы больше всего обнаруживаются в группе говоров нагорной стороны. Здесь в глаза бросается
активность употребления мариизмов в говорах крещеных татар. В мишарском диалекте зафиксированы лишь следующие примеры: игэрца серг., хвл.; кэттэ кас., нагорн.-крш., кузн.; кесийэ нагорн.-крш.; бутыш нагорн.-крш.; кукша на-горн.-крш.; ныщы чст., неж,е тмн., нык;ы курган чст.; пыкыш чпр.
Около 20 лексических единиц употребляются в литературном языке и зафиксированы в толковых и двуязычных словарях татарского языка: биштэр, бэке, бэртэс, зый; яры, кэрэз, квшел, ку.кшэ; кутэмэ; лапас; лапшык, леп, лепкэ, свя, тырыс; чэберчек, шамбы, шакшы, швшле, ыштыр; элпэ. Степень их употребления разная, большинство из них сегодня относятся к пассивному составу лексики и помечены как устаревшие слова. Многие из них имеют в говорах (в основном, среднего диалекта) диалектные эквиваленты, различающиеся по фонетическим, словообразовательным или семантическим особенностям. Лишь два слова (нашмак, швлтвш) не обнаружены в татарских словарях, но были нами определены из других источников.
В словарном составе татарского языка употребляются около 30 лексических единиц, рассматриваемые как общие финно-угорские приобретения, т.е. они могут быть связаны и с марийским, и с удмуртским, с мордовским, с коми языками и др. При этом география распространения не дает возможности разграничить их с определенным языком: они зафиксированы в большинстве татарских говорах, функционирующих в контактных зонах, а отдельные являются общенародными лексемами. Среди них в марийском языке представлены следующие лексемы: алан «лесная поляна», «прогалина в лесу», диал. «крытая площадка»; бYкэн «сидение, табуретка», «стул из обруба дерева», «чурбан, пенек», «стойка бревенчатого дома»; бышымны чабата «лапоть с холщевым верхом», бышымны кын^ырык «обувь из шкуры с холщовым верхом» (корень быш-); курыс «лыко»; лап «низменность», «ровный», «пологий, покатый», «равнина», «низменность»; мэшкэ «гриб, грибы», «пробка»; милэш «рябина»; мошко «конопля», «конопляное волокно; пакля»; мвщв, вмвж,в «малина»; поши «лось»; соса «челнок»; теш «ядро (орешка)»; чыжым, чы^ым «усики у растений»; ылыс «хвоя; ветка».
Около 20 финно-угорских слов заимствованы в татарский язык через русский язык. Из них 14 слов относятся к названиям рыб и 2 слова к названиям рыболовных снастей. Среди них в марийском языке представлены 2 слова: нэрэтэ, мэрэтэ мэрэшкэ «мерёжа, невод, бредень, рыболовные сети» (мар. диал., удм. диал. нарата «невод, морда», удм. диал. мерожа «мерёжа (рыболовная снасть)», фин. теїіа «мережа; морда»); морда, мурда, мырда нурда «верша, морда, рыболовная снасть из прутьев» (мар. морда, удм. мурдо, коми морда «морда, верша (рыболовная снасть)», фин. теїіа «обл. морда», «мерёжа»; мар.г. жакы «морда (рыболовная снасть)», «сачок», удм. диал. морда «морда (рыболовная снасть)» [5, с. 158-256].
Таким образом, количество марийских слов, проникших в татарский язык, сравнительно небольшое. Однако эти слова указывают на древние и длительные тесные культурно-экономические связи татар с марийцами. Заимствования из марийского языка в татарский осуществлялись в процессе непосредственного общения и проникали, главным образом, в устную речь и говоры.
В целом, если взять весь объем заимствованных слов из финно-угорских языков в татарском языке, то их количественный состав, по нашим данным, не превышает 300 слов. Это создает некоторые трудности как при их классификации, так и при определении степени влияния финно-угорских языков на эти языки. Тем не менее исследование выявленных лексических единиц дает возможность проследить их территориальное распространение, степень употребления в литературном языке и говорах, семантическое наполнение слова в историческом развитии и на современном этапе. Они выступают как показатели важнейших социальноисторических процессов, происходивших в ходе формирования татарского народа.
Литература
1. Арсланов Л.Ш. К вопросу о марийских заимствованиях в татарском языке / Л.Ш. Арсланов, Н.И. Исанбаев // Советское финно-угроведение. 1984. № 2. С. 104-114.
2. Ахметьянов Р.Г. Общая лексика духовной культуры народов Среднего Поволжья / Р.Г. Ахметьянов. М.: Наука, 1981. 144 с.
3. Ахметьянов Р.Г. Общая лексика материальной культуры народов Среднего Поволжья/ Р.Г. Ахметьянов. М.: Наука, 1989. 200 с.
4. Галкин И.С. Историческая грамматика марийского языка. Морфология / И.С. Галкин. Йошкар-Ола: Мар. кн. изд-во, 1966. Ч. 2. 348 с.
5. Гафарова Ф.Ф. Сравнительно-историческое исследование системы лексико-тематических групп татарского языка / Ф.Ф. Гафарова, И.С. Насипов, ДБ. Рамазанова. Уфа: Гилем, 2007. 296 с.
6. Гордеев Ф.И. Историческое развитие лексики марийского языка / Ф.И. Гордеев. Йошкар-Ола: Мар. кн. изд-во, 1985. 244 с.
7. Исанбаев Н.И. Лексико-семантическая классификация татарских заимствований в марийском языке / Н.И. Исанбаев // Вопросы марийского языка. Йошкар-Ола: Мар. кн. изд-во, 1978. С. 3-50.
8. Исанбаев Н.И. Марийско-тюркские языковые контакты / Н.И. Исанбаев. Йошкар-Ола: Мар. кн. изд-во, 1994. Ч. 2: Словарь татарских и башкирских заимствований. 208 с.
9. Исанбаев Н.И. Марийско-тюркские языковые контакты / Н.И. Исанбаев. Йошкар-Ола: Мар. кн. изд-во, 1989. Ч. 1: Татарские и башкирские заимствования. 176 с.
10. Казанцев Д.Е. Истоки финно-угорского родства / Д.Е. Казанцев. Йошкар-Ола: Мар. кн. изд-во, 1979. 114 с.
11. Лукоянов Г.В. Марийские заимствования в чувашском языке / Г.В. Лукоянов. Чебоксары: Чуваш. кн. из-во, 1973. 120 с.
12. Федотов М.Р. Чувашско-марийские языковые взаимосвязи / М.Р. Федотов. Саранск: Изд-во Сарат. ун-та, 1990. 336 с.
13. Rasanen M. Die tschuwassischen Lehnworter im Tscheremissischen / M. Rasanen // Me-moires de la Societe Finno-Ougrienne, XLVIII. Helsinki, 1920. 276 s.
НАСИПОВ ИЛШАТ САХИЯТУЛЛОВИЧ - кандидат филологических наук, доцент, заведующий кафедрой татарской и чувашской филологии, Стерлитамакская государственная педагогическая академия, Россия, Стерлитамак ([email protected]).
NASIPOV ILSHAT SAKHIYATULLOVICH - candidate of philological sciences, associate professor, Tatar and Chuvash philology department chairman, Sterlitamak State Pedagogical Academy, Russia, Sterlitamak.
