CC BY
248
УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ КАЗАНСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО УНИВЕРСИТЕТА
Том 151, кн. 3
Гуманитарные науки
2009
УДК 811.512.145
ФИННО-УГОРСКИЕ ЗАИМСТВОВАНИЯ В БЫТОВОЙ ЛЕКСИКЕ ТАТАРСКОГО ЯЗЫКА
И. С. Насипов Аннотация
В статье анализируются заимствования из марийского, удмуртского и мордовских языков в бытовой лексике татарского языка, относящиеся к названиям домашней обстановки (мебели, посуды, домашней утвари). Все рассмотренные лексические единицы употребляются только в говорах.
Ключевые слова: языковые контакты, заимствования в татарском языке, финно-угорские заимствования, марийские заимствования, мордовские заимствования, удмуртские заимствования.
Татары в процессе исторического развития вступали в интенсивные и длительные связи с угро-финнами, прежде всего с удмуртами, марийцами и мордвой. Их многовековые политические, экономические и культурные взаимоотношения нашли отражение в словарном составе этих языков.
Общие вопросы тюркских и финно-угорских языковых контактов получили освещение в многочисленных публикациях. Например, удмуртско-тюркские языковые взаимосвязи нашли отражение в работах П. Андреева, В.И. Алатырева, В.К. Кельмакова, Р.Ш. Насибуллина, И.В. Тараканова и др. Материалы по ма-рийско-тюркским языковым контактам можно почерпнуть в работах Ф.Е. Егорова, Р.Е. Пенгитова, Д.Е. Казанцева, Ф.И. Гордеева, И.С. Галкина и др. Мордовско-тюркские контакты изучались А.П. Феоктистовым, М.Е. Евсевьевой, Д.В. Цыганкиным, Н.А. Агафоновой и др.
Наиболее изученными являются тюркские заимствования в марийском, удмуртском и мордовских (мокша, эрзя) языках. В наибольшей степени тюркскому влиянию подверглись марийский и удмуртский языки. В марийском языке зафиксировано более трех тысяч татарских лексических единиц, в удмуртском -около двух тысяч, а в современных мордовских языках - около четырехсот лексем тюркского происхождения. На марийский и удмуртский языки наибольшее влияние оказали говоры среднего диалекта татарского языка, мордовский интенсивнее взаимодействовал с говорами западного диалекта. Возможно, тюркских заимствований в этих языках было значительно больше, но многие из них в более позднее время были вытеснены словами из русского языка.
Таким образом, татарские заимствования в восточных финно-угорских языках представлены большим количеством примеров. Они детально изучены на всех уровнях языка.
Финно-угорские заимствования в татарском языке нашли отражение в работах Л.Ш. Арсланова, Р.Г. Ахметьянова, Ф.С. Баязитовой, Л.Т. Махмутовой, Д.Б. Рамазановой, Т.Х. Хайрутдиновой и др. Полезными являются исследования башкирских и чувашских ученых по данной тематике: В.Г. Егорова, Н.Х. Ишбу-латова, Н.Х. Максютовой, С.Ф. Миржановой и др.
Территория финно-угорских и тюркских языковых контактов раньше охватывала, возможно, большие площади, чем сегодня. Это подтверждается ономастическими исследованиями Л.Ш. Арсланова, З.Ф. Ахатовой, Ф.Г. Гариповой, Г.Ф. Саттарова, Ф.Г. Хисамутдиновой и др.
Несмотря на это, финно-угорские заимствования в татарском языкознании до сих пор не подвергались специальному системному изучению. Те лексические единицы, которые зафиксированы в указанных выше источниках, нуждаются в систематизации, классификации, научном анализе и монографическом описании.
В настоящей статье предметом исследования стали финно-угорские заимствования в бытовой лексике татарского языка.
Домашняя обстановка, мебель
БYкэн бир., перм., к.-уф., пар., нагорн.-трх., злт., менз., букен, пукен глз., нокр. пукин «табуретка», м.-кар., ичк. «сидение вообще, стул, табурет», «стул из обруба дерева», «чурбан, пенек», «стойка бревенчатого дома», пар. букен киезе «подстилка для стула». Абыйыца букэн китер, басып тор цый. - Брату принеси табуретку, а сам постой. - к.-уф. Каз пуйысын ереп тутыралар, коз-лар утыралар, козлар утырганда пукингэ асларына салалар, ул шартлап йары-ла, кызык табалар. - Гусиные пузыри надувают, девушки садятся, когда девушки садятся на табуретки, незаметно подкладывают под них, пузыри лопаются, смешным находят. - нокр.
Башк. букэн «короткий чурбан из обруба дерева»; диал. букэн «табуретка», «стул», «пенёк», «обрубок, чурбан», «подушка у телеги», «ступица», «нащепы (у саней и телеги)»; «сепараторный барабан», «гири у часов»; «пук (рябины)». Чув. пукан, покан первоначально «чурбан», «обрубок дерева», «стул», «табуретка», «гиря (у весов и часов)» [1, с. 441].
Общеизвестно, что слово букэн является заимствованием из финно-угорских языков: ср. мар. пукен «стул»; удм. пукон «стул, табуретка»; коми. диал. пукан джек «детский стульчик»; удм. пукыны «сидеть»; коми пукони, пу-кавны, пукалны, пукны «сидеть»; коми-перм. пукавны «сидеть»; мар. путаш «высиживать птенцов, сидеть на яйцах», путыш цывы «наседка-курица».
По мнению Ю. Вихмана, В.Г. Егорова, И.В. Тараканова и др., в татарский язык слово заимствовано из удмуртского; Л.Ш. Арсланов, Н.И. Исанбаев не исключают, «.что оно попало в татарский язык из марийского, о чем свидетельствует его фонетический облик (переднерядный гласный у)..:». В то же время Ю. Вихман не исключает возможность его происхождения из чувашского. Этого же мнения придерживаются В.И. Лыткин и В.И. Гуляев [2, с. 163; 3, с. 145-175; 4, с. 107; 5, с. 232].
Р.Г. Ахметьянов образование букэн «чурбан; табурет; стойка бревенчатого дома» связывает с корнем буг // бук «вздутость», «кочка»; ср. монг. богоно, бо-гони «низкорослый человек», бокон «горбатый», бурят. бухэн «горб»; в то же
время он не отрицает связи этого слова с финно-угорскими языками, сравнивая с мар. покэн, пукен, удм. пукэм, пукон «стул» [6, с. 150].
Патре балез., пэтери глз., пэтрэ нокр. «чердак, подволока», пэтери бас-кыч глз. «чердачная лестница». Пэтеригэ мендереп куйабыз итеклэрни. - Сапоги поднимаем на чердак. - глз. Пэтери баскыч аска кереп качтым. - Спрятался под чердачную лестницу. - глз. Ср. удм. патра, диал. петра «предам-барник», «чердак») [3, с. 166; 7, с. 130].
Покмар тмн., пукмар м.-кар., пот'мар кузн., пут'мар срг., пупмар м.-кар. «небольшие нары, устроенные напротив или наискосок от шестка печи и служащие одновременно кухонным столом и шкафчиком для посуды», «буфет для посуды», пут'мар карс. «ящик, устроенный на кухне с шестком печи и служащий для хранения картошки». Чыланда була путмар, ни дэ булса картук куйа торган. -В чулане бывает путмар, в котором хранят картошку. - карс. Ср. морд. э. потмар «шкаф для посуды»; морд. м. потмар «ящик под лавкой для посуды». Не следует путать морд. потмар с мишарским пут'ымар/путемар/путмар/бут' «женское украшение» (лит. хэситэ) [8, с. 157; 9, с. 33, 84; 10, с. 298].
Тэцгэл држ., трбс., тэнкел, тэнкэл, тэцкэл заказн.-дуб., заказн.-атн., на-горн.-крш. «стул, табуретка». Син икенче тэцгэлгэ утыр, моны мица бир. - Ты садись на другой стул, а этот отдай мне. - трбс.
В татарском диалектологическом словаре эти слова зафиксированы как заимствованные из чувашского языка: ср. тенкел, тенкёл «скамейка», диал. «стул», «школьная парта»; «скамейка для катания с горы». Л.Ш. Арсланов, Н.И. Исанбаев считают, что это верно только для дрожжановского говора татарского языка. Что касается заказанских говоров, то они восприняли их непосредственно из марийского языка: ср. мар. тенгыл «скамейка» [4, с. 158]. Солидарен с ними и В.Г. Егоров: «...В древности тюрки не пользовались скамейками и стульями; кочуя в обширных (безлесных) степях, они не имели возможности изготовлять их (без леса); в новое же время как саму скамейку, так и слово для нее восприняли от русских, а турки - от балканских славян: тат. скамья, башк. скэмйэ, азерб. скамя, тур. искемле; ср. кирг. отургуч, казах. отыргыш и т. д. Чуваши тенкел, вероятно, заимствовали от марийцев.» [2, с. 242].
Поддерживает это мнение и М.Р. Федотов, который ставит в один ряд с тат. тэцгэл, чув. тенкел другие тюркские соответствия: тат., башк. тэцгэл «место» [11, с. 207]. Ср. тат. лит. тэгэл «соответствующий», «тождественный», диал. гай. «точно, точь-в-точь», ичк., к.-уф., гай. «прямо», минз., злт., кргл. «место», гай., минз,, стрл. «напротив», тэцкэл тпк. «время», «напротив».
Лаwсэ, лаwча, ылауча м.-кар. «верхняя полка на небольших нарах, служащих одновременно кухонным столом и шкафчиком для посуды». Икмэк кврэге лаwчада гына тора. - Хлебная лопатка лежит на верхней полке нар. В татарском языке из мордовского: морд. э. лався «кухонный шкафчик»; лався, лався лонга «полка», морд.м. лавця «полка», «широкая скамья для складывания одежды», «донце (ткацк.)». В мордовском языке считается заимствованным из русского лавица, связанное с лава «мостик», лавка «скамья» [11 с. 192-193]. Ср. рус., укр., блр., лава, болг. лавица «скамья», словен. !ауа «низкий буфет, сервант», < др.-рус. лавъка «скамья» [12, с. 444; 13, с. 206]. У мордвы-каратаев в этом же значении употребляется лэпэнэ.
Лэпэнэ м.-кар. «верхняя полка на небольших нарах (путмара), устроенных наискосок от шестка печи, служащих одновременно кухонным столом и шкафчиком для посуды», «просто полка», «вторая полка путмара». Бусы лэпэнэ, лстся дисэн дэ щарый. - Это лапана, можно назвать и лався. Ср. морд. лапана «(обычно открытая) полка в простенке») [9, с. 33, 46; 10, с. 298].
Сирж нокр., глз. «угол (помещения, дома)», серек, сирек, сэрэк глз., нокр., балез. «угол, пересечение двух улиц; перекресток», сирэк нокр., глз. «угол (помещения, дома)», глз. «край, сторона». Олча сиректе безнекесе бацча. - На углу этой улицы наш сад. - глз. Ср. удм. сэрег «угол, уголок» [3, с. 166; 14, с. 55-56]. В нукратском говоре мвгвш; «угол», ср. мвгвш чст., злт., мийеш минз., стрл. «угол».
Посуда, домашняя утварь
Лэнгэз нагорн., чст., лэнгэч чст., чпр. «посуда для хранения меда», лэнгэц чст. «квашня», лэнгэч чст. «деревянная посуда для соли», чст., чпр. «посуда для хранения меда», элэнгэц чпр. «маленькая деревянная кадушка для квашения теста из пшеничной муки», крг.-миш. «деревянная посуда для квашеного молока, катыка», элэнгэч чст. «маленькая деревянная кадушка для квашения теста из пшеничной муки», элэнгэз нагорн. «небольшая кадка, изготовленная из полого ствола дерева для хранения меда, соли, квашения теста из пшеничной муки», лэцгэс «небольшая кадка из полого дерева» Кумэчецне пичкэ тыццач уц элэнгэзецне щутып цуй, ату икенче щулы изгэндэ цамырыц эче булыр. - Как только калач положил в печку, сразу же нужно квашню помыть, а то следующий раз тесто окажется кислым. - кам.-уст.
Башк. диал. лэцкэс «четырехлитровый деревянный сосуд», «лагун», чув. ленкес «деревянное ведро; деревянная долбленая посуда». Ср. башк. диал. элэнгэс, элэцгэс «помост для сушки курута», рус. диал. (вят.) лянгдс «долгий бурак, высокий туес» [15, с. 741; 12, с. 552]. Мар.г. лангыш «деревянная кадушка», «ведро», мар.л. ленгыж «кадка»; ср. еще коми лянос «подойник»; удм. ля-нэс «туес, бурак (берестяная посуда цилиндрической формы)»; хант. йинет «круглая корзина»; эст. lannik «кадка (высокая деревянная посуда)»; общеперм. layes «вид цилиндрической посуды» [5, с.166; 3, с. 162; 4, с. 110; 10, с. 14; 12, с. 158].
И.В. Тараканов считает чув. слово ленкес заимствованным из удмуртского языка, Л.Ш. Арсланов, Н.И. Исанбаев тат. лэцгэч относят к марийским заимствованиям [3, с. 162; 4, с. 110]. М.Р. Федотов со ссылкой на В.И. Лыткина считает, что «рассматриваемое слово является производным от лян, ср. коми-перм лян «созоватый, имеющий гнилую сердцевину, созину», лянэда пу «дерево с гнилой сердцевиной» [1, с. 337].
В татарском языке зафиксировано слово тозлэцгэч м.-кар., чст. «деревянная цилиндрическая посуда для соли» (от тоз «соль» + лэцгэч «деревянная посуда») [9, с. 84].
Лыбы заказн.-крш. «сумка из липовой коры». Лыбыны цурыстан щасыйлар. - Лыбы делают из лыка. - заказн.-крш. Ср. дубъяз. тимYШкэ «сплетенная из лыка сумка или мешок» [10, с. 36].
Чув. лйпй «корзинка для сена, сплетенная из прутьев», «кузов, сплетенный из лыка»; у М.Р. Федотова со ссылкой на Н.И. Ашмарина чув. лапа «глубокая корзина из прутьев; ее верхний край - из деревянного обруча, а низ - из редкого веревочного плетения, сквозь которое ягнята вытаскивают корм» [1, с. 335]. Р.Г. Ахметьянов, в отличие от Т.Х. Хайрутдиновой, не связывает лыбы с рус. липа [6, с. 143; 1, с. 335; 10, с. 36]. Считается, что слово заимствовано из марийского языка [2, с. 127]. Ср. мар. лупо «куча хвороста, валежника») [4, с. 109].
Мошко глз. «берестяная люлька, в которой носили ребенка на спине», «берестяное ведро»: Аркага асып йерде мошко, dYpm пычмаклы ул, бала йата ан-да. - На спине носили люльку, она четырехугольная, ребенок лежит в ней. Мошко туздан ясалган була, ку_рсэтермен менэ келэттэ. - Мошко делают из бересты, покажу сейчас в клети.
Печтер перм. «лукошко, кузовок из лубка». Печтергэ салып-салып аласыц зернаны, салып-салып барасыц.- В лукошке хранишь зерно, постепенно наполняешь. - перм. Ср. сиб. тат. пистер (тюм.) «корзина». Зафиксированы ещё и другие фонетические и семантические варианты этого слова (см. биштзр).
Башк. диал. бистеркз «корзина, плетенная из ивы», пистер «плетеный сундук».
Т.Х. Хайрутдинова биштэр, печтэр, печтер, пичтэр возводит к рус. пестерь [10, с. 35-36]. В других источниках, в свою очередь, рус. пестерь, пе-щерь, пехтер, пихтер, пестёрка считают заимствованным из исчезнувших финно-угорских языков, связанных с мар. пбштыр, пешыр, пуштыр «пестерь» [15, с. 260; 16, с. 250; 17, с. 445]. Более полный список русских вариантов и заимствований из русского в языках Сибири см. у А.Е. Аникина [18, с. 444; 17, с. 445-446].
Р.Г. Ахметьянов приводит несколько других сопоставлений: перс. bistar, урду. bistam (Platts) «полог, ковер», «заплечная ноша»; тадж. пуштора, пуш-тара «заплечная ноша»; а мар. пуштыр, поштыр «заплечная ноша» может быть результатом контаминации [6, с. 129].
Сэурэ, сэYри нокр., сэYре глз. «бурак, маленькое ведерко из бересты для квашеного молока». Бер сдYрз цатыц ясадым. - Сделал целое ведерко катыка. -нокр. Сравнивается с удм. сарба, сарва «бурак, маленькое ведерко из бересты», «туес» [3, с. 166; 10, с. 33].
Интересный обряд существует у удмуртов, которые бросали сарба, сарва «бураки» и другую домашнюю утварь в определенное место, поминая усопших. Место это называлось сарва куян инты.
Туйыз перм., трбс., менз. «береста». Цайыннан туйыз твшерэлэр. - С березы сдирают бересту. - перм. См. тырыс.
Тырыс «кузовок, кузовок из бересты», «туес, туесок». Тырыс тутырып щилэк щыйдым ярлар вчен. - Полный кузовок ягод собрал для любимой. Башк. уст. тырыз «берестяная посуда типа кузовка, с крышкой и с дужкой из веревки»; чув. тарас «род бурака» [11, с. 197]; рус. диал. сиб. туесъ, кстр. туесъ, влад. туйсъ, перм. туясъ, вят. туезъ, арханг. туюс, рязн. тузик «бурак, бурачок, берестяная кубышка, с тугой крышкой и со скобой или дужкой» [18, с. 863, 864, 865].
В тюркских языках считается заимствованием из финно-угорских языков: из удмуртского - туй «береста, берестовый»; из коми и удмуртского языков, ср. рус. туес «коробка из бересты с деревянной крышкой для яиц, молока, муки, сливок, соли, грибов, ягод» из коми tujes, Ыръ, удм. ШЛ тж. [19, с. 115; 11, с. 197]. И.В. Тараканов считает башк. тырыз из удм. туй «берёста; берёстовый», туйыс «туесок», «туесок из бересты» [3, с. 168].
Нам кажется, туйыз и тырыс - две самостоятельные лексические единицы, обе заимствованные из финно-угорских языков. Тат. диал. туйыз перм., трбс., менз. «береста», башк. диал. туйыз «кузов», «береста», «туесок из бересты», из коми туйыс «туесок», «туесок из бересты», удм. туй «берёста; берёстовый, берестяной». По мнению А.Е. Аникина, манс. tujis «круглый короб из березовой коры, туесок», хант. tujes, tujэskэ, tэjэskэ «туес, берестяной короб», «табакерка», якут. tйjas «туес с крышкой, берестяной бурак, кузов», коми tujis «бурак» заимствованы из рус. туес, восходящий к др. коми *tojis «туес» < о.-перм. *tojis < уральск. *Оэ «береста», ср. финн. tujainen «маленькая фляга из бересты», удм. туй «береста» [17, с. 618-619].
Коми туйис «бурак, цилиндрическая берестяная посуда» В.И. Лыткин и В.И. Гуляев считают производным от слова той «береста», которое сохранилось в составе соланъ-той, солалъ-той «солоница», то есть «солонка (берестяная посуда для соли)». В современном коми языке «береста» выражается словом сюмод, а исконное той вышло из употребления. Коми-зырянское слово туйис (орф. туис) «бурак», возможно, обратное заимствование из севернорусских диалектов. Ср. удм. туй «береста» [5, с. 280].
Тат. тырыс «кузовок из бересты», башк. тырыз «кузовок, кузов, короб из бересты», чув. тйрйс «бурак, туес», «берестяной короб» из марийского языка: ср. мар. в. тырыс «кузовок из бересты для ягод» [4, с. 111]. Однако тат. тырыс, башк. тырыз, как и тат. турсык «ларец», «кузовок», «небольшой мешок (из цельного куска кожи мелких животных)», башк. турыщ «небольшая посуда из кожи (типа мешочка)», диал. турсык «бурдюк», алт., кирг. торсущ «бурдюк для хранения и перевозки жидкости», ног., к. калп. торсык «посуда из кожи», якут. турсущ «небольшое ведро (подойник) из кожи, используемое при изготовлении кумыса», могут быть и от *торос < турс «березовое вздутие, шишка». Ср. рус. турсук «малый кожаный мех для кумыса», «бурдюк» [17, с. 624; 18, с. 444, 557, 571-572; 19, с. 125].
Пуйы (удм.) «ламповое стекло» [7, с. 130].
Шабалка, шабала нокр., глз. «половник». Цызалдычларны кейэу шабалка белэн щасага (ысла) сала-сала сыйлап йврей. - Девушек, сопровождающих невесту в дом, жених угощает из половника. Н.Б. Бурганова тат. шабалка, И.В. Тараканов башк. диал. шабала «дуршлаг», «совок», «лопатка, которой очищают лемех во время пахоты», «предплужник» считают заимствованным из удмуртского (шабала «лемех») [3, с. 168; 14, с. 55-56]. В первой книге «Диалектологического словаря татарского языка» шабалка обозначена как заимствование из удмуртского, шабала «железный совок с отверстиями» - из русского; во второй книге шабалка, а также во втором томе «Словаря башкирского языка» шабала - как заимствование из русского. Учитывая рус. диал. шабала, ша(е)балка кострм., перм. «всякая щепная посуда, ковш, чашка и др.», «кашик,
шумовка, большая дырчатая ложка, плоская поваренка, которой снимают пену, достают сваренные яйца, пельмени и др.», «баклуша, осиновый чурбан, из которой точат щепную посуду», вят. «сошной отвал, полица», можно считать слово заимствованным из удмуртского. Ср. удм. шабала «отвал (в плуге)»; коми шабала «сошный отвал». В коми языке и в удмуртском считается из чув. $аЪа1а [13]. То же у М. Фасмера: рус. шабала вят. «отвал плуга», кострм., перм. «шумовка» со ссылкой на М. Рясянена отмечено как заимствованное из чув. шебала, себала «ложка, черпак» [19, с. 391]. Это предположение поддерживает Т.Х. Хайрутдинова [10, с. 46].
Шабала крг.-миш., нгб.-крш. «железный совок с отверстиями», минз. «палка с развилинами, применяемая для замешивания месива, корма для скота» [1, с. 509], рус. диал. шабала, шебала рязн., тамб. «лоскут, тряпка», архнг. «чурка», «башка (ругат.)», южн. шабала, шабалда «болтун, врун» [18, с. 1383-1389; 19, с. 390]. Возможно, образованы от неизвестного глагола шаб/шеб «расщеплять, выдалбливать», «копать, вычерпывать». Ср. тат. чабагач, бир., закзн.-блт. ша-багач «цеп: специальный инвентарь для молотьбы снопов, сделанный из длинной жерди с железной цепью на конце», минз. чабагач/шабагач «цеп», «специальная лопатка с железным обручем для вытаскивания из печи горошка», баш. шыбагас «цеп: специальный инвентарь для молотьбы снопов, сделанный из длинной жерди с железной цепью на конце», «ось челнока». Ср. также общ. тюрк. шабала «ложка, лопата», чув. шабала, сапала, алт. чабала, самнак, хакас. диал. самалак, санмак, тув. шопулак, шамлак, тур. сапылык «ложка», «шумовка с длинной ручкой», узб. сопол, др.-тюрк. сапал «половник» от др.-тюрк. основы сап-/сапы- «работать с ковшом или лопатой».
Шэнчек м.-кар., нагрн.-крш. «короб, сундучок, сделанный из липы». Кэзер сындык дибез, элек шэнчек дигэннэр. - Сегодня говорим сундук, раньше говорили шэнчек. - м.-кар. [9, с. 83].
Таковы основные финно-угорские заимствования в татарском языке, относящиеся к бытовой лексике. Необходимо отметить, что татарские названия предметов домашнего обихода и связанные с ними термины в большинстве своем представлены исконными словами. Среди заимствованной бытовой лексики большинство слов проникли в татарский язык из русского, арабского и персидского языков, а слова из финно-угорских языков представляют небольшой пласт. Несмотря на это, наличие терминов финно-угорского происхождения, связанных с домашним обиходом, указывает на древние тесные культурно-экономические связи татарского населения с марийцами, мордвой и удмуртами.
Большая часть рассмотренных нами заимствованных слов носят локальный характер. Сферы употребления и распространения этих лексем не всегда одинаковы: одни характерны для нескольких говоров, другие функционируют лишь в определенном регионе. Фиксация того или иного слова, относящегося к терминам домашнего быта, зависит, прежде всего, от особенностей этнолингвистического контакта отдельной группы татар с тем или иным финно-угорским народом. Лишь тырыс «кузовок, кузовок из бересты», «туес, туесок» можно отнести к общеупотребительным словам.
В целом, если взять весь объем слов, заимствованных из финно-угорских языков, систематизированных нами из различных источников, то их количественный состав на сегодня не превышает 300 слов. Это создает отдельные трудности как при их лексико-тематической классификации, так и при определении степени влияния финно-угорских языков на татарский. Тем не менее исследование выявленных лексических единиц дает возможность проследить их территориальное распространение, степень их употребления в литературном языке, семантическое оформление слова в историческом развитии и на современном этапе. Лексико-семантические группы выступают как показатели важнейших социально-исторических процессов, происходивших в ходе формирования народа. Они являются ярким примером того, как изменения культурно-исторических условий жизни влияют на состав определенной лексической группы.
Summary
I.S. Nasipov. Finno-Ugric Borrowings in Tatar Household Vocabulary.
The article views borrowings from the Mari, Udmurt and Mordva languages in Tatar household vocabulary describing the names of household units, furniture, dishes and house utensils. All lexemes analyzed are used only in dialects.
Key words: language contacts, borrowings in the Tatar language, Finno-Ugric borrowings, Mari borrowings, Mordva borrowings, Udmurt borrowings.
Литература
1. Федотов М.Р. Этимологический словарь чувашского языка: в 2 т. - Чебоксары: ЧГИГН, 1996. - Т. 1. - 470 с.
2. Егоров В.Г. Этимологический словарь чувашского языка. - Чебоксары: Чуваш. гос. изд-во, 1964. - 355 с.
3. Тараканов И.В. Заимствованная лексика в удмуртском языке (Удмуртско-тюркские языковые контакты). - Ижевск: Удмуртия, 1982. - 188 с.
4. Арсланов Л.Ш., Исанбаев Н.И. К вопросу о марийских заимствованиях в татарском языке // Сов. финно-угроведение. - 1984. - № 2. - С. 104-114.
5. Лыткин В.И., Гуляев В.И. Краткий этимологический словарь коми языка. - М.: Наука, 1970. - 386 с.
6. Эхмэтщанов Р.Г. Татар теленец этимологик CYЗлеге: 4 т.- Бирск: БГСПА, 2005. -Т. 1. - 233 б.
7. Баязитова Ф.С. Взаимовлияние татарского и удмуртского языков в говорах приче-пецких татар // Пермистика-2: Вихман и пермская филология / Отв. ред. В.К. Кель-маков. - Ижевск: Удмурт. НИИЯЛ, 1991. - С. 126-132.
8. Махмутова Л. Т. Некоторые наблюдения над лексикой мишарских говоров (К ми-шарско-мордовским взаимосвязям) // Вопр. лексикологии и лексикографии татарского языка / Отв.ред. Л.Т. Махмутова. - Казань: КФ АН СССР, 1976. - С. 152-159.
9. Мордва-каратаи: язык и фольклор / Отв. ред. Д.Б. Рамазанова. - Казань: ИЯЛИ, 1991. - С. 71- 85.
10. Хайрутдинова Т.Х. Бытовая лексика татарского языка (посуда, утварь, предметы домашнего обихода). - Казань: ИЯЛИ, 2000. - 128 с.
11. Федотов М.Р. Этимологический словарь чувашского языка: в 2 т. - Чебоксары: ЧГИГН, 1996. - Т. 2. - 509 с.
12. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: в 4 т.- М.: Прогресс, 1986. -Т. 2. - 671 с.
13. Цыганенко Г.П. Этимологический словарь русского языка. - Киев: Радянська шк., 1989. - 511 с.
14. Бурганова Н.Б. Говор каринских и глазовских татар // Материалы по татарской диалектологии / Отв. ред. Л.Т. Махмутова.- Казань: ИЯЛИ, 1962. - Вып. 2. - С. 1956.
15. Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. - М.: Универс, 1994. - Т. 2. - 912 с.
16. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: в 4 т.- М.: Прогресс, 1986. -Т. 3. - 831 с.
17. Аникин А.Е. Этимологический словарь русских заимствований в языках Сибири. -Новосибирск: Наука, 2003. - 788 с.
18. Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка: в 4 т. - М.: Универс, 1994. - Т. 4. - 864 с.
19. Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: в 4 т.- М.: Прогресс, 1986. -Т. 4. - 863 с.
20. Аникин А. Е. Этимологический словарь русских диалектов Сибири. - Москва, Новосибирск: Наука, 2000. - 783 с.
Поступила в редакцию 11.03.08
Переработанный вариант 09.06.08
Насипов Илшат Сахиятуллович - кандидат филологических наук, заведующий кафедрой татарской и чувашской филологии Сгерлитамакской государственной педагогической академии.
E-mail: nasipov2004@rambler.ru
