CC BY
51
ББК 81.2(2Рос.-Калм.)
УДК 811.512.37
НОМИНАЦИИ ЛИЦ МУЖСКОГО ПОЛА ПО СТЕПЕНИ РОДСТВА В КАЛМЫЦКОМ ЯЗЫКЕ (на материале песенных текстов)*
В. С. Очирова, Э. У. Омакаева
Одним из важнейших исследовательских направлений современной лингвистики является изучение проблем номинации. Вместе с тем, далеко не все аспекты данной проблематики получили должное освещение. В частности, недостаточно исследованной в монголистике является специфика гендерной номинации лиц мужского пола по различным признакам, в том числе по степени родства.
Языковые данные в изучении родства, как известно, имеют первостепенное значение [Толстая 2009: 7]. Термины родства и свойства входят в основной словарный фонд любого языка и являются наиболее древним его пластом. Поэтому относительно немногочисленная терминология родства в монгольских языках не могла не привлечь внимания специалистов.
Источниковой базой для лингвистов чаще всего служат средневековые письменные памятники и словари, а также фольклорные тексты разных жанров [Омакаева, Бурыкин 1999; Бурыкин, Омакаева 2009; Рыкин 2005; 2009; Бадгаев 2009; Омакаева 2009; Пюрбеев 2013 и др.]. Так, в статье Г. Ц. Пюрбеева [2013] анализируется функционирование терминов родства в юридических текстах на материале памятника монгольского права «Халха джирум»). Слова, подвергшиеся анализу, определяют и подчеркивают специфику семейно-родственных отношений в монгольском обществе XVIII в.
Настоящая работа основывается на анализе оригинальных текстов калмыцких народных песен разных временных периодов, зафиксированных собирателями в XIX-хХ вв. (А. Д. Руднев [1909], Г. Рамстедт [1962], А. В. Бурдуков [1939], А. М. Листопадов [1999] и др.), как опубликованных в различных сборниках [Терскн hазрин дуд 1989], так и не введенных до сих пор в науч-
ный оборот, а также на собственных полевых материалах авторов (записи, сделанные в ходе экспедиционных выездов в районы республики в 2000-2013 гг.). Полевые материалы, собранные вышеуказанными учеными в ходе научных экспедиций в первой половине ХХ века на территории Калмыкии, ныне хранятся в архивных собраниях республики и за ее пределами [Омакаева 2000].
Актуальность заявленной в названии статьи темы обусловлена неразработанностью ряда сложных семантических проблем, связанных с гендерной номинацией в сфере лексики. Несмотря на имеющиеся исследования, посвященные изучению лексики разных тематических групп, включая термины родства, в т. ч. на материале песен [Убуши-ева 2013], проблематика в этой сфере ещё не исчерпана, что актуализирует описание рассматриваемых терминов сквозь призму гендера.
Гендерный фактор является одним из важнейших параметров личности и общества в целом. Как известно, понятие гендера было заимствовано для исследования социокультурных аспектов проблемы пола. Нас интересует прежде всего то, какими способами располагает калмыцкий язык для конструирования гендерной идентичности.
В современной литературе существует ряд работ, в которых рассматриваются способы языкового маркирования гендерной оппозиции «мужское/женское» [Кирилина 1998; 2000 и др.]. Среди средств лексического маркирования семантики «мужское» ключевую роль играют термины родства, под которыми мы имеем в виду группу слов, объединенную общей темой родства, гендерно маркирующую статус отношений в семье и в роде. Родственниками, как известно, считаются люди, связанные происхождением одного от другого (прямое родство) или от одного предка (боковое родство).
* Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ в рамках проекта № 14-24-03553.
42
«Математическое» выражение «алгебра родства» (термин Б. Малиновского [Malinowski 1930: 28]) подчеркивает сложность и иерархичность системы родственных отношений, связанной с этническими традициями и обрядами, с культами и ритуалами, с пищей, одеждой и другими компонентами материальной культуры. Интересы рода, забота о его продолжении и прославлении нашли отражение в развитой системе терминов родственных отношений, бытовавшей у калмыков.
Автор классификационной системы обозначений родства Алфред Луис Кребер выделил 8 основных признаков, с помощью которых следует описывать термины родства: 1) поколение (дед и отец, отец и эго, эго и его сын); 2) прямое или непрямое (боковое) родство (отец и брат отца); 3) относительный возраст родственника внутри одного поколения (старший брат и младший брат, старший дядя и младший дядя); 4) пол родственника (мужчина или женщина: брат и сестра, дядя и тетя, сын и дочь); 5) пол эго; 6) пол родственника; 7) родство или свойство; 8) иное: жив ли родственник, принадлежность к определенной возрастной группе [Kroeber 1909: 78]. Но при рассмотрении терминов родства в разных языках лингвисты применяют разные подходы.
Системное исследование терминологии родства во многом основывается на методе компонентного анализа, связанном с гипотезой о том, что значение слова состоит из семантических компонентов (сем). Иными словами, семантика терминов родства в разных языках может быть описана путем комбинаций признаков.
Компонентный анализ терминов родства впервые был выполнен Т. П. Ломте-вым [1964] на материале русского языка. По мнению ученого, семантическое поле, выраженное терминами родства, стало своего рода полигоном, на котором испытываются разные методы анализа [Ломтев 1964: 108]. Семантико-функциональный подход к анализу русских терминов родства развивает в своем исследовании М. А. Кронгауз [2005].
Для обозначения родственных отношений в калмыцком языке предназначена детально разработанная терминология родства, основной оппозицией которой является маскулинность/фемининность. В калмыцком языке, как известно, отсутствует грамматическая категория рода, поэтому, в отличие от русского языка, трудно гово-
рить о родовой соотнесенности терминов родства.
Калмыцкие термины родства могут быть исследованы как в аспекте выявления того общего, что заложено в терминологиях родства разных языков вообще, так и с точки зрения наличия существенных межэтнических различий.
Известный американский исследователь терминов родства Д. Гринберг [Greenberg 1949; Borgers 1949] выявил три универсальных признака: 1) все языки стремятся иметь различные термины для обозначения родства разных поколений (различие между обозначениями внуков, детей, родителей и т. д.); 2) есть терминология для обозначения кровного родства и родства, установленного через брак (отец, тесть или свёкор); 3) все языки стремятся маркировать гендерные различия хотя бы между некоторыми родственниками (отец - мать, дочь - сын).
Исходя из этого, в калмыцком языке можно выделить две универсальные группы терминов родственных связей для обозначения лиц мужского пола: 1) по кровному родству (например, отец, сын, брат), 2) по некровному родству (свойству, браку, например, муж). Следует подчеркнуть, что принадлежность как к первым (родичам), так и ко вторым (свойственникам) налагала на члена родственного коллектива определенные обязанности. Универсальным признаком калмыцких терминов родства также является релятивность семантики.
Что касается специфических черт калмыцкой терминологии родства, то к ним относится наличие отдельных общих терминов для обозначения в целом родственников со стороны отца и матери. Как известно, родство у калмыков определяется по мужской (отцовской) и женской (материнской) линиям. Первое номинируют как aehHp, которые и считаются родственниками в собственном смысле слова, т. е. истинными родственники. Кстати, у калмыков есть род под таким названием. Отцовская линия считается родством по кости (ясн), а родня по матери (наЩнр) — по крови (цусн).
Из достаточно большого числа лексических единиц, определяемых нами как термины родства, в текстах калмыцких песен были выявлены «маскулинные» лексемы, различающие лиц мужского пола по линии родства, полу, возрасту:
1. Для обозначения отца в песнях используется слово аав, хотя в современном
калмыцком языке данный термин служит для номинации понятия ‘дед, дедушка‘. Термин аав, изначально предназначенный в монгольских языках для обозначения старших родственников класса отцов, видимо, какое-то время бытовал параллельно с эцк, но впоследствии был вытеснен последним.
Но в песенных текстах анализируемая лексема регулярно выступает в значении ‘отец‘: Аавин вгсн селвгинь ацхун болщ
ядлав ‘Советом, что дал мне отец, / По своей беспечности пренебрег‘; Аавин hанц чамаhан / Аашна гищ соцслав ‘Слышала я, что едешь ты, / Единственный сын (своего) отца‘.
В широко известной исторической песне о Галдаме, посвященной выдающемуся ойратскому военачальнику XVII в. [Лыткин 1861], герой обращается к своему отцу с просьбой отпустить его на войну: Хар мерн эцэд угад, / Харhа ^ид мокад угад, / Аав, тэв, шурhнав би ‘Пока вороной конь не утомился, / Пока сосновое копье не притупилось, / Отец, отпусти, я нападу’.
Что касается названия дедушки, то здесь имеет место гендерная дифференциация: дедушка по отцу именовался ввк; дед по матери — наЩ эцк, наЩ аав.
Следует отметить, что слово аав также используется при обращении не только к своему отцу (т. е. не только как термин родства), но и к любому лицу мужского пола преклонных лет.
2. Единой номинации для обозначения понятия «дядя» в калмыцком языке нет вообще. Необходимо знать, какой именно дядя имеется в виду, потому что дядя как брат матери по-калмыцки будет обозначаться одной лексемой, а для обозначения понятия дяди как брата отца в калмыцком использется совершенно другое слово.
Приведем пример со словом наЩх ‘дядя (по материнской линии)‘: НаЩ зе хой-ран яhад эс медвч? ‘Как же ты не знал, что вы являетесь родственниками по материнской линии?‘ (речь идет о том, что юноша не знал, что доводится своей возлюбленной дядей по материнской линии).
У калмыков было принято знать родственников по линии отца до девятого колена, делалось это для того, чтобы избежать кровосмешения. Что касалось родственников по материнской линии, то брак с ними запрещался: Зееhэн авхла, зел тасрдмн ‘Если женишься на родственнице по мате-
ри, / Прервется твой род (досл. порвется веревка для привязывания телят и жеребят)‘.
Интересно отметить, что в песенных текстах практически отсутствуют термины авh ‘дядя по отцу‘ и ав^р ‘родственники по отцовской линии‘, но довольно часто употребляется лексема наЩх ‘дядя по матери‘ и наЩнр ‘родственники по материнской линии‘, что, конечно, не случайно.
До установления патриархальной системы господствующую роль играло родство по материнской линии. Некоторые элементы матрилинейности прошлого сохранились и в современной структуре системы терминов родства.
В лирических народных песнях, исполняемых от лица вышедшей замуж девушки, часто упоминаются родственники по материнской линии. В подтверждение приведем и калмыцкие пословицы: Ээщин элгнд бууhад золhдг, / Аавин элгнд мврн деерэс золhдг ‘Родственников по матери приветствуют, спешившись с лошади, / Родственников по отцу приветствуют с коня’, Экин элгнд сууhад hардг, / Эцкин элгнд зогсад hардг ‘Навещая родственников по матери, уходят, немного посидев, / Навещая родственников по отцу, уходят, немного постояв’ [Пословицы 2007: 73, 74].
В трудные моменты именно родственники матери первыми приходили на помощь своим племянникам (зеенр). Так, в калмыцкой народной песне «Цаста цаИан уул» («Снежная белая гора») герой Лу-занг Шарап отправляется за поддержкой к родственникам матери: Заартын зандн бYШMYдтэ билэ, / ЗаЫма куцм борта билэ, / Заяни hанц Луузц Шарв / Заятахн наЩнран темцв ‘Был (у него) пропахший потом бешмет цвета сандала, / Был (у него) Серко, способный поймать кобчика, / Одинокий от рождения Лузанг Шарап / К счастливым родственникам по матери устремился‘.
3. В системе калмыцких терминов родства значимую роль играет возрастной признак, что обусловлено традицией уважительного отношения к старшим не только в пределах семьи или рода, но и социума в целом. В качестве примера можно привести такой термин, как ах ‘старший брат‘: Хээрлдг ахнрнь болхла / Хэрщ ирэд, двцнэд суув ‘Что касается милостивых старших братьев, / То, возвратившись, поддержали (нас)‘.
4. Для обозначения младшего брата используется термин дY ‘младший брат‘: Генн
баh дуунртэн /Герл орулщ вргщYлий ‘Наивных, легковерных младших братьев своих / Просветим и будем способствовать их развитию‘.
5. В качестве обобщенного названия фигурирует сложное слово ахнр-дуунр ‘ братья ‘: Ахнр-дуунр гищ / Амнлщ маниг дуудла ‘Считая нас братьями, / Призвал нас‘.
6. Некоторым терминам родства в калмыцком языке присущи дополнительные значения. Так, термин кввYн ‘мальчик; сын‘ обозначает не только ребенка мужского пола по отношению к своим родителям, но и представителя мужского пола определенного возраста: КввYн баh насндан куукнлэ бичэ наадич ‘В молодом возрасте (досл. в возрасте мальчика) не играй с девочкой‘.
В песенных текстах данное слово встречается и в первом значении: Альхн чинэн / Цааснднь, гинэ, / Эвэн кввYн Бадмнь /Бичэд вгдг билэ ‘На бумаге, размером в ладонь, говорят, / Бадма, сын Аби, / Обычно писал‘.
7. Названия мужчины и мужа в калмыцком языке совпадают: залу ‘мужчина, муж‘: Зурhан, гинэ, давхр-ла Москван чолун вргэднь / Залусин сээдYднь хурад, куундэд бээнэлэ ‘В московской шестиэтажной каменной палате, говорят, / Лучшие из мужчин, собравшись, ведут беседы‘.
Приведенные выше калмыцкие термины родства и свойства с этимологической точки зрения представлены в основном общемонгольскими словами, но они претерпели определенные фонетические и семантические изменения, в т. ч. в силу социальной специфики калмыцкой семьи.
На основе анализа номинаций лиц мужского пола по степени родства в калмыцких песенных текстах можно выделить следующие факторы, определяющие сложившуюся систему родства: дифференциация кровных родственников и свойственников; обозначение одним термином целой группы лиц различных степеней родства; разграничение отцовской и материнской линий родства; дифференциация терминов родства по старшинству и полу и др.
В заключение отметим, что выявленные нами в калмыцких песенных текстах «мужские» лексемы, номинирующие степень родства, являются важным индикатором отношения того или иного народа к родственным связям, к роли каждого члена семьи в жизни рода. В системе калмыцких терминов родства отражается этнокультурная модель традиционной семьи.
Данные калмыцкого языка показывают, что прототипическая калмыцкая семья многочисленна (внр), ценностно ассиметрична (есть более и менее ценные родственники), для нее характерны патрилинейность и ан-дроцентризм. Значимость возраста эго и возраста связующего родственника свидетельствует об идентификации степени родства сквозь призму семьи.
Литература
Бадгаев Н. Б. Фонетические особенности некоторых терминов родства и свойства в монгольском глоссарии «Мукаддимат Ал-Адаб» // 7 Конгресс этнографов и антропологов России (Оренбург, 1-5 июля 2009 г.). Оренбург: Издат. центр ОГАУ, 2009. С. 530-531.
Бурыкин А. А., Омакаева Э. У. Система родства и нормы гендерного этикета у калмыков как возможная причина изменения лексического фонда монгольских языков // 7 Конгресс этнографов и антропологов России (Оренбург, 1-5 июля 2009 г.). Оренбург: Издат. центр ОГАУ, 2009. С. 533-534.
Кирилина А. В. Развитие гендерных исследований в лингвистике // Филологические науки.
1998. № 2. С. 51-58.
Кирилина А. В. О применении понятия гендер в русскоязычном лингвистическом описании // Филологические науки. 2000. № 3. С. 6774.
Кронгауз М. А. Семантика: Учебник для студ. лингв. фак. высш. учеб. заведений. 2-е изд., испр. и доп. М.: Издат. центр «Академия», 2005. 352 с.
Ломтев Т. П. Конструктивное построение смыслов имен с помощью комбинаторной методики. Термины родства в русском языке // Филологические науки. 1964. № 2. С. 108120.
Лыткин Ю. Хошоутовский нойон Галдама // Астраханские Губернские ведомости. Астрахань, 1860. № 45-46; 1861, № 7-8, 13, 15, 16, 18, 20, 22, 26-29.
Омакаева Э. У. Материалы о калмыках в архивных собраниях Калмыкии и за ее пределами // Архивные материалы о монгольских и тюркских народах в академических собраниях России. СПб.: Петербург. востоковед, 2000. С. 78-83.
Омакаева Э. У. Термины родства аав и ээж в монгольских и калмыцких пословицах // 8 Конгресс этнографов и антропологов России. (1-5 июля 2009 г.). Оренбург: Издат. центр ОГАУ, 2009. С. 532-533.
Омакаева Э. У., Бурыкин А. А. Система терминов родства и свойства калмыков // Алгебра родства. Родство. Системы родства. Системы терминов родства. СПб.: МАЭ РАН,
1999. Вып. 4. С. 212-221.
Пюрбеев Г. Ц. Термины родства и семейнородственных отношений в памятнике монгольского права XVIII в. «Халха джирум» // Вестник КИГИ РАН. 2013. № 3. С. 121-123.
Рыкин П. О. Семантический анализ термина aqa в среднемонгольском языке: к проблеме реконструкции ностратической терминологии родства и свойства // Алгебра родства. СПб.: МАЭ РАН, 2005. Вып. 9. С. 32-44.
Рыкин П. О. Семантический анализ терминов родства и свойства в среднемонгольском языке // Вопросы филологии. Серия “Урало-алтайские исследования”. 2009. № 1(1). С. 80-91.
Толстая С. М. Категория родства в этнолингвистической перспективе // Категория родства в языке и культуре. М., 2009. С . 7-22.
Убушиева Б. Э. Лексика калмыцких народных песен (когнитивно-семантический аспект): автореф. дис. ... канд. филол. наук. Элиста, 2013. 26 с.
Borgers A. Review: Joseph H. Greenberg, The Logical Analysis of Kinship. Journal of Symbolic Logic. 14 (2). 1949. 135-136 рр.
Greenberg J. The Logical Analysis of Kinship // Philosophy of Science. 16 (1). 1949. Рр. 58-64.
Kroeber A. L. Classificatory systems of relationship // Journal of the Royal Anthropological Institute of Great Britain and Ireland. Vol. 39. 1909. Рр. 77-84.
Malinowski B. Kinship // Man. 1930. Vol. 30. № 17. Рp. 9-29.
Источники
Бурдуков А. В. Рукопись. Научный архив КИГИ РАН. Ф. 21. Оп. 1. Ед. хр. 59, 83, 144.
Листопадов А. Калмыцкие песни, записанные в Денисовской станице Сальского округа в ноябре 1902 года / публикация В. Шивляно-вой // Из истории русской фольклористики: Сб. науч. статей. СПб.: Пушкин. Дом, 1999.
С. 541-562.
Пословицы, поговорки и загадки калмыков России и ойратов Китая / сост. Б. Х. Тодаева. Элиста: НПП «Джангар», 2007. 839 с.
Руднев А. Д. Мелодии монгольских племен // Записки ИРГО по отделению этнографии. СПб., 1909. С. 395-430.
Тврскн hазрин дуд. Хальмг улсин кезэцк болн едгэ цага дуд / Цуглул^, дигл^, барт белдснь Окна Б.; Ред. Буджала Е. На калм. яз. Элиста: Калм. кн. изд-во, 1989. 241 с.
Ramstedt G. J. Kalmukische Lieder. Helsinki: Suomalais-Ugrilainen seura, 1962. 96 р.
