CC BY
118Д. О. Цыпкин
Несколько предварительных замечаний о единстве экспертной науки и о проблемах современного источниковедения
Идея публикации в альманахе «Фотография. Изображение. Документ» работы Александра Михайловича Зинина «Основы портретной идентификации в исследовании исторических источников: материалы к курсу лекций», на первый взгляд, может показаться странным решением редакции. Казалось бы, зачем изданию, носящему ярко выраженный академический характер и рассчитанному на представление новых исследовательских результатов и разработок, посвящать отдельную самостоятельную часть выпуска методическому пособию, даже если автором пособия является крупный ученый, ведущий специалист в области портретной экспертизы и классик отечественной криминалистики? Ответ на этот вопрос мы и предлагаем читателю в настоящей заметке, которая помещается здесь вместо редакционного предисловия.
Прежде всего, необходимо отметить, что публикация «Основ портретной идентификации» А. М. Зинина рассматривается нами как важная веха в развитии отечественного источниковедения, отмечающая новый этап в формировании его методологии. Этот этап связан с выделением в системе источниковедческой проблематики самостоятельной области экспертных исследований. Экспертные исследования — определенный вид исследований, проводимых с целью установления точного времени или места создания объекта, детальной реконструкции процесса его создания или бытования, определения первоначального состояния измененных и поврежденных объектов, идентификации (установления индивидуального тождества1) людей, орудий и т.д. и т.п. Такое исследование должно осуществляться специалистами-профессионалами (экспертами) на основании объективных, научно обоснованных методов и методик. Необходимо особо подчеркнуть, что далеко не всякий специалист в какой-либо области источниковедческих исследований может рассматриваться как эксперт, и далеко не всякое исследование, посвященное установлению места или времени создания того или иного памятника или попытке идентификации того или иного объекта, является экспертным исследованием. Проведение экспертного исследования требует от ученого, его осуществляющего, специальной методологической и методической подготовки. Во всех своих элементах оно обязательно должно быть основано на методической базе, доступной для всестороннего ознакомления и оценки, и гарантирующей полную проверяемость и строгую повторяемость результатов, однозначность и одновариантность (безальтернативность) выводов. Обязательным условием являются абсолютная, объективность и полная «прозрачность» экспертного исследования на всех его уровнях, что, в свою очередь, требует детально разработанной и максимально унифицированной структуры и логики 2 самого исследования, а также структуры описания и анализа рассматриваемых объектов. Принципиальным является то обстоятельство, что любое «заключение» даже самого авторитетного специалиста по тем вопросам, которые относятся к области экспертных исследований, если оно не соответствует всем указанным параметрам,
© Д. О. Цыпкин
должно рассматриваться только как субъективное авторитетное мнение, нуждающееся в проверке и доказывании, а не как полноценное объективное экспертное заключение.
Современное состояние экспертного направления в источниковедении требует сосредоточения серьезных усилий на разработке теории и методологии самих экспертных исследований, на формировании их унифицированного категориального аппарата, на определении места и функций экспертных исследований в системе источниковедения. Основной задачей такой работы является создание теоретического фундамента экспертной практики — своего рода науки об экспертизе исторических источников. В свою очередь, формирование полноценной теоретической базы экспертизы должно стать основой для преодоления специфического «знаточества», к сожалению, крайне распространенного во многих областях практических источниковедческих исследований. Такое «знаточество» представляет собой своеобразную традицию отношения к вопросам, входящим в круг экспертной проблематики, как к вспомогательным, сугубо «техническим», решающимся исходя из эмпирического опыта того или иного специалиста-источниковеда или «школы», иногда с привлечением доморощенных методологических «разработок», опирающихся на поверхностное знание самого предмета исследования (особенностей внешности человека, почерка и письма как психофизиологического явления, той или иной производственной технологии и т.д. и т.п.) и на еще более поверхностные представления о других областях знания и дисциплинах, специально этот предмет изучающих.
Понимание того, что экспертные исследования исторических памятников должны составлять самостоятельную область и иметь соответствующую полноценную теорию и методологию, возникло в отечественном источниковедении в связи с началом формирования в 1990-х-2000-х гг. такой дисциплины, как историко-документная экспертиза3. Одновременно стала выявляться и изучаться глубокая историческая связь возникновения экспертного направления в российском источниковедении (прежде всего в области изучения рукописно-книжных памятников и документов) с судебной экспертной наукой4. Естественно, область экспертных источниковедческих исследований не может быть ограничена только проблематикой изучения рукописно-книжных памятников и документов, а должна охватывать самый широкий круг источников. При этом представляется очевидным, что в своей теории и базовой методологии все виды конкретных экспертных исследований должны иметь единое основание: руководствоваться единой логикой и принципами. Большое значение для формирования такой единой теоретической и методологической системы экспертных исследований в источниковедении может иметь богатый опыт, накопленный в области судебной экспертной науки.
В то же время (в конце хх в.), когда в источниковедении начало складываться экспертное направление, в России завершился более чем пятидесятилетний процесс формирования общей теории судебной экспертизы как самостоятельной
фотография. изображение. документ. Вып. 3 (3)
отрасли знания. Процесс создания этой новой науки, в основном, шел путем ее выделения из криминалистики3. Сегодня, разрабатывая теоретическую и методологическую базу экспертных исследований в источниковедении, мы находим основу для такой разработки именно в теории судебной экспертизы. То, что теория судебной экспертизы должна стать отправной точкой в строительстве теоретической и методологической системы экспертных исследований исторических источников, представляется закономерным. Правомерность такого подхода определяется уже тем, что перед историческим и перед судебным исследованиями стоит, в широком понимании, общая задача: максимально объективно, полно и доказательно реконструировать конкретное событие прошлого по его следам. В этом отношении показательно, что еще в 1892 г. видный российский юрист (будущий министр юстиции) И. Г. Щегловитов отмечал, что «судебное исследование» подобно «всякому историческому — в широком смысле этого слова — исследованию»6. При таком взгляде становится очевидным: и в случае решения судебных задач, и в случае решения задач исторических экспертные исследования должны строиться на основании единой базовой теории и методологии. Характерно, что история становления отечественной судебной экспертизы и история возникновения экспертного направления в источниковедении оказываются очень тесно переплетенными — во многом у них прослеживается общий «корень». Это хорошо видно на материале истории начальных этапов развития в России такой важной области экспертной науки, как экспертиза документов. Автор первой оригинальной отечественной криминалистической монографии («Судебная экспертиза документов, производство ее и пользование ею», 1903) и создатель первой в мире научной судебно-фотографической лаборатории при Петербургском окружном суде (1889), от которой берет исток вся система российских экспертных учреждений,— Е. Ф. Буринский — начал исследования в области экспертизы с изучения исторических документов. В дальнейшем в течение всей своей практической и методологической экспертной деятельности он не проводил разделения методологии, методики или техники экспертного исследования на то, что предназначено для решения задач исторического исследования, и на то, что должно относиться к судебному исследованию. Такое же единство интереса к развитию судебной экспертизы и экспертного исследования исторических памятников мы можем видеть и в трудах ряда других основоположников экспертной науки в России, например, А. А. Поповицкого или В. И. Фаворского7.
Однако, если в начальный период становления научной экспертизы судебная экспертиза и экспертный подход в источниковедении во многом развивались в рамках единой системы и научной среды, то в дальнейшем формирование теории и методологии экспертного исследования в отечественном источниковедении оказалось на долгие годы «замороженным» на «эмбриональной» стадии, тогда как криминалистика и судебная экспертиза продолжали свое активное теоретическое и методологическое развитие. В результате к 1990-м гг., когда впервые встал вопрос о теоретическом развитии экспертного направления в источниковедении (в рамках формирования историко-документной экспертизы), судебная экспертиза ушла несопоставимо дальше по пути разработки теории и методологии экспертных исследований. К этому моменту уже активно складывалась система общей теории судебной экспертизы, фактически были сформированы такие ее элементы, как теория экспертной идентификации и теория экспертной диагностики, разработано (в рамках криминалистики) учение о следах и многое другое. В то же время в источниковедческих исследованиях дело ограничивалось лишь спорадическим употреблением самого слова «экспертиза», обозначавшим не теоретическую систему, а лишь конкретное исследовательское действие, в ряде случаев поддерживаемое специальными техническими средствами. Очевидно, что гораздо более плодотворное развитие теории и методологии судебной экспертизы имеет под собой
вполне объективные причины. Важнейшими из них являются: гораздо более высокая, чем в любых источниковедческих штудиях, социальная значимость результатов экспертных исследований и ответственность за их истинность и объективность в решении судебных задач, а также вытекающая из этого необходимость для судебных экспертиз иметь разработанную систему доказывания результатов экспертного исследования в условиях состязательного процесса. Вряд ли возникает сомнение в том, что при необходимости решения вопроса, кардинально влияющего на человеческую судьбу, или просто в условиях судебного состязания, экспертное заключение нельзя строить, опираясь лишь на опыт, научный авторитет или интуицию специалиста-эксперта, без предоставления исчерпывающей по полноте, строго логически обоснованной системы объективных доказательств. Между тем, подобные случаи представления выводов в условиях обычной академической публикации результатов источниковедческого исследования довольно часты.
Все же, какими бы объективными ни были причины лидирующего теоретического развития судебной экспертизы, они не могут оправдать полного отсутствия специализированной экспертной теории и методологии в источниковедении. К сожалению, именно так обстояли дела до 1990-х-2000-х гг., когда в связи с возникновением Лаборатории кодикологиче-ских исследований и научно-технической экспертизы документа Отдела рукописей Российской национальной библиотеки (1992) впервые встал вопрос о разработке теории и методологии источниковедческих экспертных исследований8. В этом отношении стоит с прискорбием отметить, что теоретический и методологический уровень многих областей современного источниковедения, занимающихся нетекстовой информацией исторических источников в решении задач экспертного характера, сегодня соответствует методологическому уровню отечественной криминалистики и судебной экспертизы периода первого тридцатилетия хх в. (до выхода в свет статьи С. М. Потапова «Принципы криминалистической идентификации» в 1940 г.9), т.е. уровню семидесятилетней давности. Так, в изучении рукописно-книжных памятников и документов — области, наиболее хорошо знакомой автору этих строк — при решении задач идентификации до сих пор повсеместно приходится наблюдать логические и методологические ошибки, которые в криминалистике подвергались анализу и критике еще в 1940 г., например, систематическое отсутствие у исследователей различения объектов идентификации на идентифицируемые и идентифицирующие или непонимание того, что идентификация по своей сути является установлением тождества объекта самому себе и только самому себе. Результатом опоры на такие, мягко говоря, «архаичные» теоретические представления образца 1930-х гг. становится массовое распространение изначально ошибочных методических подходов к анализу объектов исследования: выявление «тождественных» филиграней в различных документах10, поиск рукописей с «тождественными» начертаниями письменных знаков и т.д. Как уже отмечалось, до сих пор во многих случаях в повседневной работе исследователей при установлении точного времени и места создания исторических источников, при идентификации создателей и при решении других подобных вопросов господствует не строгая, разработанная, научно обоснованная методология, не всестороннее изучение следов и отображенных в них признаков объектов и явлений и не логически выверенная, развернутая, основанная только на объективных, однозначных фактах система доказывания, а установка на субъективный опыт («насмотренность») и интуицию, с опорой на приметоописательный подход — построение выводов на основе выделения нескольких «броских», «показательных примет», вместо анализа целостной системы признаков объекта.
Формирование полноценного экспертного направления сегодня является одной из наиболее актуальных задач развития отечественного источниковедения. Основу для разработки
полноценной экспертной теории в источниковедении, могущей быть фундаментом для проведения самого широкого спектра экспертных исследований, разумнее всего искать в теоретической и методологической базе «близкородственной науки» — судебной экспертизы. В этом отношении особенно важно, что, кроме общности основной решаемой проблемы, в широком смысле этого слова,— и в том, и в другом случае существует необходимость объективно реконструировать событие прошлого по его сохранившимся следам (отображениям в следах),— у судебной экспертизы и у экспертизы в источниковедческом исследовании существует и общность исследуемых объектов. Среди всего разнообразия объектов экспертного исследования в современном источниковедении, к которым относятся: документы, письмо, разнообразные изобразительные источники (фотографии, рисунки и т.п.), денежные знаки, оружие, орудия производства и производственные процессы (например, производство бумаги) и др., вряд ли могут быть встречены такие типы объектов, которые не являлись бы характерными и для судебных экспертных исследований.
Существует и близкая типология решаемых экспертных задач. В экспертизе в источниковедении могут быть выделены два основных типа экспертных задач, которые также характерны и для судебной экспертизы. Во-первых, это идентификационные задачи, предполагающие отождествление объектов (установление индивидуального тождества) по их отображениям. Во-вторых, это диагностические задачи, к которым относится установление природы, свойств и состояний объектов, включая определение процессов, механизмов, условий и ситуаций формирования и функционирования объекта и его элементов, а также определение информационного потенциала (с точки зрения потребностей экспертного исследования) следов, обнаруживаемых на объектах исследования11.
Теория судебной экспертизы, безусловно, является оптимальной моделью для формирования теоретических и методологических основ экспертизы в источниковедении. Однако говоря, что теоретическая и методологическая база судебной экспертизы должна сыграть ключевую роль в становлении теории и методологии источниковедческих экспертных исследований, мы ни в коем случае не собираемся утверждать, что экспертные исследования в источниковедении должны рассматриваться просто как своеобразный «частный случай» судебной экспертизы. Такое утверждение нелепо уже потому, что, хотя любое судебное исследование, в широком смысле слова, очевидно, может рассматриваться как историческое, но лишь в исключительно редких случаях непосредственно «историческое» исследование (в нашем случае — источниковедческое) является судебным. Каждое судебное исследование так или иначе направлено на решение правовых задач, тогда как для источниковедческих исследований эти задачи являются «экзотикой». Несмотря на явную типологическую близость объектов экспертных исследований в источниковедении с объектами судебной экспертизы они имеют и свою значимую специфику, которая чаще всего не позволяет просто копировать методический арсенал судебных экспертных исследований для исследования аналогичных объектов в источниковедении!2. Осознание всех этих обстоятельств ведет нас к пониманию того, что, с одной стороны, экспертные исследования в источниковедении неизбежно должны опираться на те же теоретические и методологические основы, что и судебная экспертиза, но, с другой стороны, они никак не могут быть отнесены к области судебной экспертизы. Очевидно, наиболее логичным будет говорить о том, что у судебной экспертизы и у экспертных исследований в источниковедении должна существовать общая теоретическая и методологическая база, которую нам представляется точнее всего определить, воспользовавшись в несколько измененном виде очень удачным термином, предложенным Е. Р. Россинской, как общеэкспертная теория и методологияДо сего дня общеэкспертная теория и методология развивалась, прежде всего,
в рамках теории и методологии судебной экспертизы (начав свое формирование еще внутри криминалистики), но в будущем есть все основания ожидать серьезного вклада в эту область научного знания и со стороны источниковедения. Однако для того, чтобы этот вклад стал возможен, общеэкспертная теория и методология должна быть интегрирована в источниковедение. Она должна органично войти во все его области, где существует потребность в экспертных исследованиях и где такие исследования так или иначе ведутся, а не только в историко-документную экспертизу, как сейчас.
Для источниковедческого изучения таких важных исторических источников, как кинофотодокументы, картины, рисунки и т.п., особое значение имеет идентификация запечатленных на них людей (исторических лиц). Эту задачу можно рассматривать как типичную экспертную задачу в источниковедческих исследованиях изобразительных источников. На сегодня в данной области еще во многом господствует «знаточеский» подход. Отсутствуют в ней и какие-либо источниковедческие учебные или методические пособия. Это обстоятельство делает публикацию работы А. М. Зинина «Основы портретной идентификации в исследовании исторических источников: материалы к курсу лекций» особенно актуальной. Безусловно, «Основы портретной идентификации» имеют большое практическое значение для всех специалистов, изучающих изобразительные источники и, в первую очередь, фотодокументы, но, осуществляя это издание, редакция альманаха «Фотография. Изображение. Документ» преследует, прежде всего, методологические цели. По нашему глубокому убеждению, наиболее эффективным путем внедрения общеэкспертной теории в источниковедение на современном этапе его развития является публикация именно методических работ, посвященных отдельным видам экспертных исследований. Такого рода работы позволяют спе-циалистам-источниковедам на уровне конкретного материала, привычного для их исследовательской практики, познакомиться с основами логики экспертного исследования, с базовыми теоретическими и методологическими принципами экспертизы, с ее понятийным аппаратом. Все это и должно привести к творческой интеграции того большого опыта, который уже накоплен в отечественной экспертной науке, в различные области источниковедения, что, в свою очередь, будет способствовать активизации развития в нем собственного экспертного направления. В этом отношении не случайна и сама форма материалов к курсу лекций, которая избрана для труда А. М. Зинина. Такие материалы представляют собой структурную схему и теоретическую и методическую основу, опираясь на которую в дальнейшем могут быть сформированы соответствующие курсы для подготовки специалистов-источниковедов. Эта публикация рассчитана, в первую очередь, не на обучающихся, а на тех ученых, которые сами стремятся разрабатывать соответствующие учебные курсы и пособия. Ее основная задача не столько пропедевтическая, сколько методологическая: мы надеемся на то, что она даст импульс к развитию источниковедческой мысли, к возникновению в отечественном источниковедении новых областей исследования и преподавания. Стоит особо подчеркнуть, что для альманаха «Фотография. Изображение. Документ», данная публикация является первой в своем роде, но отнюдь не последней. В самое ближайшее время в нашем альманахе планируется издание и другой подобной работы: «Теоретические и методологические основы курса исторического почерковедения», подготовленной автором этих строк.
В заключение нашей вводной заметки необходимо сказать несколько слов о самом авторе предлагаемых читателю материалов к курсу лекций «Основы портретной идентификации в исследовании исторических источников». Александр Михайлович Зинин — заслуженный юрист рф, доктор юридических наук, профессор кафедры судебных экспертиз Московской государственной юридической академии им. О. Е. Кутафина, главный эксперт Российского федерального центра
ФОТОГРАФИЯ. ИЗОБРАЖЕНИЕ. ДОКУМЕНТ. ВЫП. 3 (3)
судебных экспертиз при Минюсте России. Он один из крупнейших отечественных ученых-экспертов, специализирующийся на криминалистической габитоскопии (исследовании внешних признаков человека) и, в частности, на портретной экспертизе. А. М. Зинину принадлежит свыше 240 научных и учебно-методических работ, в том числе монографии, учебники, статьи и методические пособия. Практический опыт экспертной работы А. М. Зинина представляет собой более чем сорокалетнюю деятельность в экспертных учреждениях органов внутренних дел и Минюста России. Особенно важно то, что А. М. Зинин самым активным образом занимается экспертным исследованием исторических «портретных» источников. Результаты некоторых его изысканий в этой области были опубликованы и в нашем альманахе14. Пожалуй, не будет преувеличением сказать, что А. М. Зинин является сегодня не только ведущим отечественным специалистом в области криминалистической габитоскопии, но и обладает самым большим среди русских судебных экспертов опытом в изучении исторических источников.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Имеется в виду установление тождества того или иного объекта самому себе по его отображениям (например, по отображению личности в таком историческом источнике, как фотография).
2 Говоря о детально разработанной и унифицированной «логике» исследования, мы имеем в виду как принципы и методологию установления тех или иных фактов в ходе экспертного исследования, так и принципы и методологию представления (доказывания) результатов этого исследования.
3 Цыпкин Д. О. 1) Формирование историко-документной экспертизы в России: 1898-1963 гг. (концепции, учреждения, ученые): автореф. дисс. ... канд. ист. наук. спб., 2009; 2) От «исследующей фотографии» к историко-документной экспертизе // Труды Объединенного научного совета по гуманитарным проблемам и историко-культурному наследию. 2010 / Санкт-Петербургский научный центр ран. спб., 2011. С. 163-184.
4 Цыпкин Д. О. 1) История экспертного исследования рукописно-книжных памятников в России — рождение фотометодов // Вестник Санкт-Петербургского университета. Сер. 2. История. 2008. Вып. 1. спб., 2008. С. 182-192; 2) Формирование историко-документной экспертизы в России. С. 12-16; 3) От «исследующей фотографии» к историко-документной экспертизе ... С. 164-168.
5 Россинская Е. Р., Галяшина Е. И., Зинин А. М. Теория судебной экспертизы: учебник. М., 2009. С. 38-44.
6 Буринский Е. Ф. Судебная экспертиза документов, производство ее и пользование ею. М., 2002. С. 62. Пользуясь случаем, хочется особо отметить тот вклад, который внес И. Г. Щегловитов в становление научной экспертизы в России. Именно ему принадлежат честь «открытия» для русской судебной науки основоположника научной экспертизы документов и судебного почерковедения в России — Е. Ф. Буринского и начало популяризации его деятельности в русской юридической среде (см., например: Щегловитов И. Г. 1) Фотографическая экспертиза при исследовании документов // Юридическая летопись. 1891. № 3. Март. спб., 1891. С. 201-214; 2) Судебная экспертиза документов // Журнал гражданского и уголовного права. 1891. Кн. 6. Июнь. спб., 1891. С. 45-72).
7 Цыпкин Д. О. 1) История экспертного исследования рукописно-книжных памятников ... С. 182-192; 2) От «исследующей фотографии» к историко-документной экспертизе ... С. 164-169. Интересным примером единства судебного и исторического экспертного исследования может служить экспертиза древнерусского документа, проведенная в 1922 г. одним из ведущих российских криминалистов того времени — А. А. Захарьиным. Несмотря на чудовищность повода (вскрытие мощей св. Александра Невского в связи с реквизицией церковных ценностей большевистским правительством) сама эта экспертиза, в проведении которой Захарьину помогали ведущие специалисты по древнерусским рукописным памятникам акад. Н. К. Никольский и акад. И. Ф. Бычков,
представляет собой одновременно и образцовое для своего времени криминалистическое исследование, и прекрасный пример историко-документной экспертизы (Крылов И. Ф. Избранные труды по криминалистике. спб., 2006. С. 155-160).
8 Цыпкин Д. О. Формирование историко-документной экспертизы в России ... С. 29-31; 2) От «исследующей фотографии» к историко-документной экспертизе ... С. 182-184.
Впервые методологические основы экспертных исследований в источниковедении (в виде методологических основ историко-документной экспертизы) были представлены научной общественности автором в 2005 г. в форме доклада «Историко-документная экспертиза: проблемы теории и практическое применение в изучении, сохранении, учете и публикации памятников культурного наследия», прочитанного 15.06.2005 г. на заседании секции «Экспертные исследования в изучении, сохранении, учете и публикации рукописно-книжных памятников: современное состояние и перспективы» международной конференции «История в рукописях — рукописи в истории», проходившей 14-16.06.2005 г. в Российской национальной библиотеке, и в 2006 г. в выступлении «Modern problems and methods of optic-electronic research and modelling of manuscripts (on the material of Greek, Slavonic and Old Russian documents)» 21.01.2006 г. на международной конференции «Digital Philology — Problems and Perspectives», проходившей 20-22.01.2006 г. в Гамбургском университете (Universität Hamburg)).
9 Потапов С.М. Принципы криминалистической идентификации // Советское государство и право. 1940. № 1. С. 66-81. Эта работа С. М. Потапова стала одной из важнейших вех в становлении экспертной науки. Очевидно, от нее необходимо отсчитывать историю развития отечественной экспертной теории. Хотя в последующем сама теория экспертной идентификации естественно развивалась и претерпела значительные изменения (см., например: Колдин В.Я. Судебная идентификация. М., 2002), многие положения работы Потапова остаются актуальными и до сих пор.
10 Здесь необходимо подчеркнуть, что словосочетание «тождественные знаки» как традиционный термин системы графической классификации филиграней, закрепившийся в языке отечественных исследователей, прежде всего, в связи с популярностью классификационной системы филиграней А. А. Амосова (Амосов А.А. Проблема точности филигранологических наблюдений. 1. Терминология // Проблемы научного описания рукописей и факсимильного издания памятников письменности: материалы Всесоюзной конференции. Л., 1981. С. 80), возражений не вызывает. Однако, когда специалист, изучающий рукописи, вместо того, чтобы выявить и показать в следах сетки листоотливной формы (маркировочного знака, закрепленного на сетке), существующих на различных бумажных листах, признаки, указывающие на факт принадлежности этих листов к продукции одной листоотливной формы, пытается доказать факт «тождественности» друг другу филиграней этих листов, он однозначно совершает логическую и методическую ошибку. Следствием такой ошибки является использование наложения друг на друга «прорисей» филиграней различных бумажных листов в качестве доказательства того, что перед нами продукция одной формы. Такое наложение может быть поисковым инструментом, помогающим сузить круг проверяемых объектов, но никак не основным способом установления и доказывания тождества листоотливной сетки (идентифицируемого объекта) самой себе по ее следам на листах бумаги (идентифицирующих объектах).
11 Кроме указанных двух типов экспертных задач, естественно, существуют еще и классификационные задачи, но они не являются специфическими экспертными задачами и должны относиться к разряду общенаучных.
12 Показательным примером может служить ситуация с экспертным исследованием письма рукописей. Отечественное судебное почерковедение имеет давнюю традицию и серьезные фундаментальные разработки в этой области. Достаточно указать только на такие издания как: Манцветова А. И., Орлова В. Ф., Славуцкая И. А. Теоретические (естественнонаучные) основы судебного почерковедения. М., 2006; Судебно-почерковедческая экспертиза: общая часть: теоретические и методические основы / под науч. ред. В. Ф. Орловой. М., 2006; Судебно-почерковедческая экспертиза. Особенная часть: исследование
рукописных текстов. М., 2007. Однако принципы и методики судебного почерковедческого исследования сформированы для задач изучения современного письма, существующего в условиях общеобязательного курсива как базовой формы письма и в ситуации известных образцов обучения (прописей). Такого рода методологическая и, тем более, методическая база не может быть просто перенесена в историческое почерковедение для изучения уставного, полууставного и других подобных типов письма и для периодов с другой системой обучения письму и письменной практики.
13 Россинсная Е. Р. Общеэкспертные методы исследования вещественных доказательств и проблемы их систематизации // 50 лет нии криминалистики: сборник научных трудов. М., 1995. С. 46-52.
14 Зинин А.М. 1) Изучение признаков внешности человека по историческим фотографиям // Фотография. Изображение. Документ: научный сборник. Вып. 1 (1). спб.: росфото, 2010. С. 43-48; 2) Проблемы идентификации человека по признакам внешности при исследовании портретов — произведений изобразительного искусства // Там же. С. 49-54.
ЛИТЕРАТУРА:
Зинин А. М. Изучение признаков внешности человека по историческим фотографиям // Фотография. Изображение. Документ: научный сборник. Вып. 1 (1). спб.: росфото, 2010. С.43-48.
Зинин А. М. Проблемы идентификации человека по признакам внешности при исследовании портретов — произведений изобразительного искусства // Фотография. Изображение. Документ: научный сборник. Вып. 1 (1). спб.: росфото, 2010. С. 49-54.
Колдин В.Я. Судебная идентификация. М.: ЛексЭст, 2002. 528 с.
Потапов С. М. Принципы криминалистической идентификации // Советское государство и право. 1940. № 1. С. 66-81.
Россинская Е. Р., Галяшина Е. И, Зинин А. М. Теория судебной экспертизы: учебник / под. ред. Е. Р. Россинской. М.: Норма, 2009. 384 с.
Цыпкин Д. О. История экспертного исследования рукописно-книжных памятников в России — рождение фотометодов // Вестник Санкт-Петербургского университета. Сер. 2: История. 2008. Вып. 1. спб.: спбгу, 2008. С. 182-192.
Цыпкин Д. О. От «исследующей фотографии» к историко-документной экспертизе // Труды Объединенного научного совета по гуманитарным проблемам и историко-культурному наследию. 2010 / Санкт-Петербургский научный центр ран. спб.: Наука, 2011. С. 163-184.
Цыпкин Д. О. Формирование историко-документной экспертизы в России: 1898-1963 гг. (концепции, учреждения, ученые): автореф. дисс. ... канд. ист. наук. спб.: рнб, 2009. 34 с.
