CC BY
131
ИСТОЧНИКОВЕДЕНИЕ
И ВСПОМОГАТЕЛЬНЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ДИСЦИПЛИНЫ
Д. О. Цыпкин
ИСТОРИЯ ЭКСПЕРТНОГО ИССЛЕДОВАНИЯ РУКОПИСНО-КНИЖНЫХ ПАМЯТНИКОВ В РОССИИ —
РОЖДЕНИЕ ФОТОМЕТОДОВ
Очерк посвящен началу разработки техники и методологии экспертного исследования рукописно-книжных памятников в России—первому этапу (1898-1918 гг.) в истории становления фотографических методов анализа исторических документов. Мы хотим предложить лишь самый общий абрис ранней истории этих методов. При этом речь идет не об истории технических решений, а об истории идей. К сожалению, сегодня лишь очень немногие отечественные историки и филологи, изучающие рукописи, имеют хоть сколько-нибудь систематические и адекватные представления об этом вопросе. Не нашел он отражения и в учебных пособиях по специальным историческим дисциплинам.
Если пытаться выбрать дату зарождения фотометодов исследования исторических документов в России, то больше всего подойдет 1898 г. В этом году Евгению Федоровичу Буринскому (1849-1912 гг.) была присуждена премия имени М. В. Ломоносова Императорской Академии наук за открытие, которое позволило, по мнению Академии, создать «новое орудие исследования, столь же могущественное, как микроскоп» и затрагивающее «интересы не одной отрасли знания, но всех, как естественных, так и исторических наук»1. Таким открытием стало открытие «фотографического цветоделения», позволившего, среди прочего, осуществлять «восстановление» частично утраченного письма исторических документов. Возможности нового метода («процесса Буринского») были продемонстрированы на рукописях, найденных в 1845 г. при работах в Московском Кремле. Грамоты, датировавшиеся по сохранившимся печатям XIV в. (княжением Дмитрия Донского), были выполнены на сыромятной коже чернилами. К моменту находки текст уже не читался: цвет кож, пролежавших несколько столетий в земле, фактически не отличался от цвета чернил. Попытки химической обработки рукописей результатов не дали. И вот, по инициативе академика А. А. Куника (директора Русского отделения Библиотеки Академии наук), в 1894 г. Академия обратилась к Буринскому с предложением попытаться использовать для решения этой задачи его разработки в области исследующей фотографии. Результат оказался блестящим2. Тексты грамот были в значительном объеме «восстановлены» и стали объектами анализа академика Куника и Н. П. Лихачева3.
Среди русских историков и филологов работы Буринского вызвали интерес не только у Куника и Лихачева. А. А. Шахматов—один из крупнейших специалистов в области истории языка и древнерусской письменности — выступил инициатором проведения
© Д. О. Цыпкин, 2008
экспериментов по исследованию микрорельефа (следов, оставляемых иглой фонографа на воске) с помощью метода Буринского4. Нам неизвестно, думал ли тогда Шахматов о возможностях применения фотографии для изучения эпиграфических материалов и анализа письма рукописей, но так или иначе, он оказался у истоков фотографических методов в трасологии (в том числе, в трасологическом изучении документов).
Состоявшееся в декабре 1898 г. академическое признание изобретения Буринского было и признанием всего создаваемого им научного направления — исследующей фотографии5. Одной из важнейших частей исследующей фотографии (ее истоком в России) было фотографическое исследование рукописей, из которого впоследствии развился фотоанализ и шире—техническое исследование и техническая экспертиза документов. Можно сказать, что 1898/99 г. является символическим годом рождения в России научной экспертизы исторических документов. Фактически одновременно с присуждением Ломоносовской премии Буринскому выходят статья А. Н. Пыпина «Подделки рукописей и народных песен» (1898 г.)6 и трехтомник Н.П. Лихачева «Палеографическое значение бумажных водяных знаков» (1899 г.)7. Каждая из этих работ открывала целую область в экспертном изучении рукописей.
Е. Ф. Буринский впервые в мире предложил фотографический метод успешного выявления удаленного текста палимпсестов, угасших и закрашенных записей, слабо-выраженных следов на документах. Однако важнейшим его вкладом в науку стала не разработка конкретной технологии, которая на практике оказалась исключительно сложной и потребовала значительной модификации (прежде всего трудами А. А. Попо-вицкош и В. И. Фаворского). Главным результатом творчества Буринского стало начало формирования в России целостной науки об экспертизе документа. Фундаментом этого направления является книга «Судебная экспертиза документов, производство ея и пользование ею. Пособие для гг. судей, судебных следователей, лиц прокурорскаго надзора, поверенных, защитников, судебных врачей и графических экспертов», вышедшая в 1903 г.8 Монографию Буринского принято считать первым оригинальным отечественным криминалистическим пособием, а созданную ее автором в 1889 г. Петербургскую судебно-фотографическую лабораторию—первой криминалистической лабораторией в нашей стране9. Однако это не позволяет сводить взгляды Буринского и роль его труда только к решению задач судебного исследования. К сожалению, такое «суженное» представление о наследии теоретика исследующей фотографии сегодня очень распространено, а основные положения его подхода к исследованию документа оказались сильно редуцированными последователями.
Структура взглядов Буринского (из которых сформировались все фотоаналити-ческие, а затем и оптико-электронные методы изучения документа) базируется на следующих основаниях.
Во-первых, Буринский воспринимал свое творчество в области фотографии как развитие самой ее теории, как начало «целой отдельной области светописи»—исследующей фотографии. «Прежде она (фотография—Д. Ц.) сопровождала ученого; теперь ведет его за собою. Ранее фотографическая пластинка отмечала и зарисовывала то, что наблюдалась и без ее помощи; в настоящее время она сама открывает исследователю новые области для наблюдений, в которые иными путями нельзя проникнуть. <...> С момента, в который фотография переводит нас за предел непосредственного ощущения, она перестает быть запечатлевающей и становится исследующей». Исследующая фотография—это принципиально другое зрение для ученого. Зрение, гораздо более совершенное в способности различать цвета и оттенки; зрение, могущее «видеть невидимое» (например, с помощью применения рентгеновского излучения—с помощью
радиографии)10. Полномасштабная реализация такого подхода была бы возможна только при условии создания независимого, не скованного узостью ведомственных задач исследовательского центра академического типа11.
Во-вторых, он считал, что фотографическое исследование документов по своей методологии и методикам—единая целостная область исследования, а «судебную фотографию можно рассматривать как частное применение искусства восстановления рукописей или, правильнее письмен», т. к. «те же приемы» используются и для восстановления выцветших, стертых и смытых записей на исторических документах, а также на монетах, каменных плитах и т. п.12 Никакого методологического или технического отделения судебного исследования рукописей от исследования исторических памятников для автора «Судебной экспертизы документов» не существует—для него это единое направление.
В-третьих, Е. Ф. Буринский исходил из комплексного взгляда на экспертное исследование документа. Точнее всего определить это направление как документную экспертизу (которая в зависимости от специфики применения подразделялась на судебную экспертизу документов и на экспертизу исторических документов). Создаваемая им наука включала в себя и восстановление «утраченных» текстов, и выявление подделки, и анализ бумаги, и почерковедческое исследование. Буринский стал и основоположником российского почерковедения как науки13. Таким образом, в концепции Буринского объектом науки экспертизы является документ как целостный комплекс всех его структурных элементов (от бумаги до письма). При этом Буринским и его современниками и исследующая фотография, и экспертиза документов (методология исследования, а не юридическое действие) относились к области естественных наук14.
Естественнонаучная природа исследующей фотографии и экспертизы документов в подходе Е. Ф. Буринского органически сочеталась с их гуманитарным (историкогуманитарным) происхождением. Само возникновение этих дисциплин осознавалось их создателем как естественный переход от книговедения, археографии, букинистической «экспертизы» и т. п. (которые он, в духе своего времени, объединял в понятии «библиография»15) к естественным наукам. Такой подход ярко проявился в жизни Е. Ф. Буринского, в истории создания им фотометодов исследования документов. Вот как он сам говорил об этом: «Если мои почтенные корреспонденты дадут себе труд потребовать из Импер. публичной библиотеки журнал „Российская библиография" (за время его существования в 70-х годах), то легко убедятся, что редактором и главным сотрудником журнала был я, Буринский (см. также словарь Брокгауза—Ефрона, слово библиография). Библиограф не может не быть графологом, а занятия графологией (не психо- а физегра-фологией) неизбежно привели меня к изучению фотографии. Поэтому, я фотограф, потому что графолог, а не наоборот»16. «Библиограф» по определению должен был быть «графологом»17, а «графология» вела к «фотографии»—вот формула, по которой в России возникали экспертная наука о документах и фотографические методы исследования рукописей18. Можно сказать, что все творчество Буринского—это развитие восприятия документа как объекта, при котором гуманитарное (историко-гуманитарное) познание преображается в естественнонаучное, и наоборот. Очевидно, что конечной целью такого познания должен был стать человек (в том числе и человек во времени—человек исторический), человек как создатель и потребитель вещи (документа), человек, познаваемый через вещь—по его следам, запечатлевшимся в ней.
Первые двадцать лет в истории фотографического изучения исторических документов в России (1898-1918 гг.) можно с полным правом назвать «эпохой Буринского». Ближайшие последователи в целом остаются в рамках очерченных им базовых теоретических взглядов. Фундаментальных организационных изменений тоже не происходит.
Зато активно развивается методический и методологический инструментарий. Самыми яркими именами в области фотографического изучения документов (после самого Бу-ринского) стали имена В. И. Фаворского и А. А. Поповидкого.
О том, каким методологическим арсеналом фотографического исследования документов обладала русская наука в «эпоху Буринского», лучше всего судить по работам Василия Ивановича Фаворского (1880-1935 гг.). Профессор Фаворский был одновременно и ученым—специалистом в области разработки фотографических методов исследования, и судебным экспертом-практиком (трудился в Киевском кабинете научносудебной экспертизы), и организатором отечественной экспертной науки (в 1925 г. он стал первым директором Киевского научно-исследовательского института судебных экспертиз)19. В 1912 г. Фаворский предложил первую по-настоящему разработанную и основанную на «фотографическом принципе» (в современном понимании—основанную на «оптике документа») систему классификации задач фотографического исследования документов20. Было выделено три «главных типа задач»:
A. Восстановление надписи «или вообще обнаружение каких-либо деталей по сохранившемуся рельефу» (например, восстановление изображений на стершихся старинных монетах; «письмен на камнях»; восстановление текста документа по листу бумаги, «служившему подложкой при писании»).
B. «Усиление ничтожных цветовых различий» (это задачи «цветоразличе-ния» по Буринскому: восстановление «светлого цветного текста», закрытого пятном другого цвета; определение одними ли чернилами написан весь текст документа; одновременно ли написан текст документа — определение возраста чернил по цвету и т. п.)21.
C. «Усиление очень малых контрастов» (задачи «цветоделения» по Буринскому).
Каждому из типов соответствуют противоположные задачи, которые «самостоятельно почти не встречаются», но «неразрывно связаны с задачами основных типов»:
А^ ослабление влияния рельефа;
В,) уменьшение «цветных различий»;
С^ уменьшение контрастов.
Указанные шесть типов были определены как «элементарныя задачи», которые, комбинируясь между собой различным образом, дают «сложныя задачи». При этом Фаворский справедливо отмечал, что на практике чаще всего приходится иметь дело со «сложными задачами»22.
Что касается методов и методик фотографического исследования, то для решения указанных задач применялись: работа с помощью различных типов освещения (косонаправленного, условно бестеневого); спектрозональная съемка в видимой области спектра (съемка, использующая «по возможности узкую часть спектра»)23; контрастирование и ослабление изображений с помощью различных фотоматериалов и режимов съемки и проявления (а также использование последовательной пересъемки негативов и диапозитивов); суммирование изображений (позитивных и негативных) по методу Буринского и с помощью его модификаций; маскирование мешающих элементов изображения (путем суммирования позитивного и негативного изображений)24. К этому необходимо добавить, что самим В. И. Фаворским (в Киевском кабинете научно-судебной экспертизы) к 1915 г. в фотографическом исследовании документов использовались и видимая люминесценция, и съемка в отраженных ультрафиолетовых лучах25. В то же время для анализа документов (для различения и выделения «мелких цветовых различий» объекта и фона) им применялась и цветная фотография26. В этот период в России развивается также микрофотографи-ческое исследование документов27. Наконец, нельзя забывать, что в «эпоху Буринского»
в рамках «запечатлевающей фотографии» уже использовалась съемка документов в проходящем освещении (воспроизведение филиграней и структуры бумажного листа28) и высококачественная репродукционая съемка рукописей29. Тогда же (в 1901 г.) было создано первое (и до сих пор единственное в своем роде) отечественное методическое пособие «Фотография в применении к славяно-русской палеографии» (А. И. Яцимирского), подробно описывающее технологию фотографической репродукции для исследовательских целей рукописно-книжных памятников в «полевых условиях»30. Если к этому списку добавить еще начало изучения в России памятников с помощью рентгенографий (правда, в это время речь шла о произведениях живописи, а не о документах)31, то возникает некоторое недоумение. В 10-е гг. XX в. (к концу «эпохи Буринского») в арсенале российской исследующей фотографии уже существовало, в той или иной форме, 80 % всех методов фотоанализа исторических документов, которые практически использовались при изучении рукописей вплоть до начала развития оптико-электронных методов (до начала 1990-х гг.). Представляется, что «эпоха Буринского» стала не просто истоком фотографического изучения рукописей, а его «большим взрывом», давшим одновременно порождающий заряд энергии и базовый состав идей для всего дальнейшего развития направления.
Однако утилитарно-практические результаты этого периода были далеко не такими значимыми. Нам не известны примеры сколько-нибудь значительного внедрения методов фотографического изучения в текущую практику исследования рукописно-книжных памятников. Очевидно, что причина не в отсутствии методического и методологического потенциала. Нет оснований говорить и о слабом контакте представителей историко-филологических дисциплин и специалистов в области фотографии и фотометодов. Напротив, взаимодействие и взаимопроникновение этих сред было столь глубоким, как цикогда потом за всю историю фотометодов исследования документов. Это была эпоха, в которой примеры пути из «библиографа» в «фотографы» не исчерпываются судьбой одного Бурплского. Достаточно вспомнить деятельность Вяч. И. Срезневского, А. И. Яцимирского или В.Н. Бенешевича.
Вячеслав Измайлович Срезневский—сын великого русского филолога, академика И. И. Срезневского, и брат видного специалиста по рукописной книге, члена-корреспон-дента Академии, организатора и первого руководителя Рукописного отделения Библиотеки Академии наук—Всев. И. Срезневского. Срезневский окончил историко-филологический факультет Санкт-Петербургского университета (1870 г.) и преподавал в нем в качестве приват-доцента дисциплины, связанные с историей языка. Он специализировался в области славистики (магистерская диссертация—«Древний славянский перевод Псалтыри»), но интересовался и историко-этнографическими вопросами (за работу «Северный Резной Календарь» удостоен Уваровской премии). Одновременно это был и один из крупнейших ученых-конструкторов исследовательской фототехники, организатор отечественной фотографической науки и подготовки кадров для нее (в 1918 г. вместе с А. А. Поповицким он стал одним из основателей Высшего института фотографии и фототехники в Петрограде). В 1926 г. в юбилейной статье в журнале «Советское фото» Л. Леонидов напишет о В. И. Срезневском: «Проф. В. И. Срезневский, филолог по образованию, начал свою практическую деятельность снимками фресок Киевского собора, осуществив труднейшую по тем временам задачу—для иллюстрирования труда своего отца, академика И. И. Срезневского. С тех пор, будучи профессором филологии, он все время неизменно занимается фотографией, соединяя в себе редкого практика с глубоким знатоком теории, общепризнанным авторитетом у нас и среди европейских ученых»32. К этому можно добавить, что уже в конце 1870-х гг. Срезневский выполнил репродукционные снимки для представленного на международной выставке в Генте
в 1880 г. издания ОЛДП (№ XIV) «Славянская буквица XVI века (свиток в 13 аршин длины, напечатанный светопечатью на старинной бумаге...)»33.
Как филолог-славист, археограф и палеограф известен сегодня Александр Иванович Яцимирский. Однако его методическая статья «Фотография в применении к славянорусской палеографии»34, написанная на основании богатого опыта профессионального фотографа—специалиста по исследовательскому воспроизведению рукописей, стала интереснейшим явлением в истории отечественной исследовательской фотографической репродукции рукописных памятников и в технике филигранографии.
Прежде всего как крупнейший отечественный византинист, историк канонического права, палеограф и археограф, известен и Владимир Николаевич Бенешевич. Однако он был еще и опытным фотографом-практиком, специализировавшимся на репродукционной фотографии памятников35. В 1925 г. именно Бенешевич, ученый-гуманитарий, стал организатором и первым руководителем фотокабинета (фотолаборатории) Государственной публичной библиотеки, в задачи которого входило и фотоисследование палимпсестов и съемка почерков рукописей36.
Почему же в «эпоху Буринского» при наличии благоприятной интеллектуальной среды и мощного методического потенциала, в стране, где была создана исследующая фотография (а рукописные памятники являлись одним из показательных объектов ее применения), фотографическое исследование так и не вошло в практику изучения исторических документов? На это имеется две основные причины.
Во-первых, несмотря на интерес к фотографическому изучению рукописных памятников, в России так и не возникло никакого специализированного центра для проведения таких исследований. Судебное исследование документов с помощью фотометодов было внедрено в практику и развивалось в рамках создававшихся в Российской Империи специализированных кабинетов научно-судебной экспертизы (появившихся в Петербурге, Москве, Киеве и Одессе из первой судебно-фотографической лаборатории Е. Ф. Буринского). Для начала же реальной практики массового изучения исторических документов никаких «археолого-фотографических», «палеографо-фотографических» или просто «фотографических» кабинетов ни при Императорской публичной библиотеке, ни при Императорском Санкт-Петербургском Археологическом институте, ни при Императорской Академии наук, ни при каком-либо ином учреждении создано не было.
Другой причиной являлось то, что для активного развития фотометодов в изучении исторических документов не хватало соответствующей «практической» источниковедческой концепции, в которой нетекстовая информация памятника рассматривалась бы на равных с текстом, как самостоятельный источник для изучения истории общества и человека. В условиях «вспомогательное™» нетекстовой информации документа по отношению к его тексту (в широком смысле этого слова) потребность в методах фотографического исследования исчерпывалась лишь потребностью в обеспечении прочтения нечитаемых или слабовидимых записей (если текст этих записей представлялся потенциально значимым). Характерно, что такой подход, в конечном счете, был принципиально противоположен формировавшейся криминалистической логике изучения документа, в которой нетекстовая информация изначально имела самостоятельное (равноценное, а зачастую и большее) значение в реконструкции и понимании события преступления, в познании человека, необходимом для установления истины.
В 1909 г. В. И. Фаворский писал, что «в недавнее, сравнительно время, когда применение фотографии в науке стало всеобщим и почти обязательным, роль ея значительно расширилась. Стали замечать, что фотография может не только регистрировать уже виденное ученым, но также показывать ему вещи, которых без нея он не увидал бы ни-
каким другим способом. Фотография, таким образом, стала методом изследования, или, вернее, принципом на котором теперь основано много различных методов изследования»37. Однако уже через три года (в 1912 г.) тот же Фаворский отмечал, что «благодаря полной разобщенности между представителями различных специальностей, методы эти (применяемые в „судебной фотографии”—Д.Ц) остаются, по большей части, совершенно неизвестными никому кроме лиц, занимающихся исключительно экспертизой документов и незнакомых с задачами и методами науки. Это привело к тому, что попытки использования ,дветоделительнаго“ метода в минералогии, в физиологии человека, в микроскопическом изследовании клеточки, возникшия под первым впечатлением широко прославившейся работы Буринскаго, никогда впоследствии не повторялись и теперь совершенно забыты, несмотря на то, что некоторыя из них были очень успешны»38. Хотя Фаворский был активным адептом единства исследующей фотографии (как отдельной области—как самостоятельного «принципа» исследования) и разрабатывал пути ее применения в разнообразных областях знаний (например, в цитологии), в 1912 г. он был вынужден констатировать процесс разрушения этого единства. Наступал период научно-отраслевой ориентированности в развитии исследующей фотографии. Идеи Буринского о независимом универсальном центре исследующей фотографии уходили в прошлое. Зато развивалась экспертиза документов, в рамках которой методы исследующей фотографии играли исключительно важную роль. При этом, хотя в фотографических исследованиях и выделялись «судебно-фотографические» и «археологические работы»39, как показывает та же статья Фаворского, исследующая фотография документов пока оставалась единой областью. Однако к началу Первой мировой войны в Российской Империи завершилось формирование системы учреждений судебной экспертизы40, что косвенно означало окончание «детства» фотометодов исследования документов. Предстоял этап «самоопределения». Важно, что никакого единственно возможного варианта развития событий на тот момент не существовало, а логика ситуации допускала как минимум два сценария. С одной стороны, все магистральное развитие фотометодов изучения документов могло окончательно перейти в область криминалистики («судебной фотографии»). В этом случае экспертное исследование исторических документов становилось просто частным случаем применения методологии и методик криминалистической экспертизы документов. С другой стороны, фотографическое исследование исторических документов (или шире—памятников «материальной культуры» в целом) мото пойти по пути обособления, постепенно становясь областью «археологии», «дипломатики» и т. п. В любом случае, выбор какого-либо из этих путей определял начало уже нового этапа в жизни фотографического исследования исторических документов. И особую роль в этом выборе суждено было сыграть А. А. Поповицшму.
Имя Александра Александровича Поповицкого (1869-1923 гг.) объединяет два периода в развитии отечественных методов фотографического изучения исторических документов—первый период 1898-1918 гт. («эпоху Буринского») и время 1919-1934 гг. («период Института Археологической Технологии ГАИМК»). На протяжении большей части своей профессиональной карьеры (с 1892 г.) Поповицкий—химик по образованию, крупный специалист в области фотографии, фото-химии, фото-оптики и полиграфической технологии, инженер-изобретатель—служил в Экспедиции Заготовления Государственных Бумаг (современное объединение Гознак)41. В конце XIX—начале XX вв. Экспедиция (ЭЗГБ) являлась самостоятельным крупным научно-практическим центром в области изучения производства и технологического анализа ценных бумаг, бумаги, палеографической продукции и т. п. В ЭЗГБ работали высококвалифицированные специалисты, имелись необходимое исследовательское оборудование, историко-технологический музей. В научном плане она функционировала как самостоятельный отраслевой институт. В начале своей
деятельности Поповицкий работал под руководством Н. А. Резцова—создателя отечественного исторического бумаговедения (включая технологическую экспертизу исторических бумаг). Экспедиция была и своеобразным самостоятельным экспертным центром, проводившим экспертное изучение ценных бумаг и «комплексные» экспертизы документов криминалистического характера (судебно-фотографическое исследование, экспертизу письма)42. Учитывая все это, ЭЗГБ можно назвать своего рода институтом технологии документа и печати Российской Империи. С 1899 г. фотографией и фототехническими мастерскими Экспедиции заведовал А. А. Поповицкий43. Во время своей работы в ЭЗГБ Поповицкий активно и успешно занимался проблемами исследующей фотографии и экспертизы. Значительно развив и модифицировав «цветоделительный метод» Буринского, обоснованно уточняя его взгляды на методологию почерковедческого исследования, он в то же время в концептуальном плане в целом оставался последователем Е. Ф. Буринского и был типичным представителем «эпохи Буринского». Как и Буринский, он шел по пути применения комплексного подхода к документу как к объекту экспертного исследования, сочетая фотоисследование, технологический анализ и почерковедческое исследование44. Как и Буринский, Поповицкий объединял в своих экспертных интересах документ современный (как объект судебной экспертизы) и документ исторический45; он был представителем единой исследующей фотографии документов. При этом Поповицкий участвовал и в фотографическом изучении живописи46. Очевидно, в период работы в ЭЗГБ он рассматривал исследующую фотографию и экспертизу документов так же, как и Е. Ф. Буринский—как дисциплину естественно-научного плана. Во всяком случае, его статьи в «Записках Императорского Русского Технического Общества», в «Известиях Императорской Академии Наук», в «Сборнике технических статей» ЭЗГБ и в журнале «Фотограф-любитель» С. М. Прокуцина-Горского не дают оснований для какой-либо другой интерпретации его взглядов47.
В 1918 г. в судьбе А. А. Поповицкого наступает новый этап. В этом году он вместе с Вяч. И. Срезневским и с другими специалистами создает в Петрограде Высший институт фотографии и фототехники (современный Санкт-Петербургский государственный университет кино и телевидения) и становится его первым директором (декан научнофотографического факультета—Вяч. И. Срезневский). В Институте организуется криминалистическая кафедра «Судебно-фотографической энциклопедии» под руководством
В. Л. Русецкого. Кафедру последовательно возглавляют эксперты—специалисты по исследованию документов Русецкий и А. А. Захарьин, а среди дисциплин преподается экспертиза документов (Захарьин)48. С созданием кафедры «Судебно-фотографической энциклопедии» сбылась давнишняя мечта Буринского и самого Поповицкого об организации в России вузовской подготовки судебных экспертов49, а в 1919 г. началась организация Института археологической технологии Российской (позже Государственной) Академии истории материальной культуры (ГАИМК), в котором Поповицкий станет «ученым сотрудником» и для которого сформулирует концепцию применения фотографии в изучении памятников материальной культуры50. С созданием Института археологической технологии в истории фотографического исследования исторических документов закончится первый этап «эпоха Буринского» и настанет новый период.
1 Отчет о присуждении премии имени М. В. Ломоносова, читанный в торжественном собрании Императорской Академии Наук 29 декабря 1898 года непременным секретарем, академиком Н. Ф. Дубровиным//Известия Императорской Академии наук. 1899. Февраль. Т. X. № 2. С. 205, 207.
2 Буринский Е. Ф. Судебная экспертиза документов, производство и пользование ею. М., 2002. С. 92-97.
3 Буринский Е. Ф. Судебная экспертиза... С. 126.
4 Буринский Е. Записка об усовершенствованиях, достигнутых в фотографии // Известия Императорской Академии наук. 1896. Март. Т. IV. № 3. С. 338-339.
5 БуринскийЕ. Записка... С. 338-340; Отчет о присуждении премии имени М.В. Ломоносова... С. 205-207.
6 ПыпинА.Н. Подделки рукописей и народных песен // Памятники древней письменности. СПб., 1898. Вып. CXXVII.
7 Лихачев Н. П. Палеографическое значение бумажных водяных знаков: В 3 ч. СПб., 1899.
CXVI.
8 В 2002 г. она была переиздана {БуринскийЕ. Ф. Судебная экспертиза...).
9 Белкин Р. С. История отечественной криминалистики. М., 1999. С. 15, 19.
10 Буринский Е. Ф. Судебная экспертиза... С. 70-71; Известия Императорской Академии наук. 1895. Апрель. Т. И. № 4. С. CLXVIII-CLXIX; Буринский Е. Записка... С. 317-318.
11 Так в 1893 г. Е. Ф. Буринский отказывается от предложения чиновничьей должности присяжного фотографа в канцелярии прокурора Петербургской судебной палаты, а в 1896 г. заявляет Академии наук о необходимости «соорудить специальную лабораторию» для использования цветоделения в различных областях познания (Буринский Е. Опасное недоразумение (Ответ на письмо Г. Львова)//Юридическая газета. 1897. № 58; БуринскийЕ. Записка... С. 338).
12 Буринский Е. Ф. Судебная экспертиза... С. 75. При этом Императорская Академия наук определила судебную фотографию как «искусство открывать всякого рода подделки и изменения в судебных документах» (Отчет о присуждении... С. 206).
13 Буринский Е. Ф. Судебная экспертиза... С. 147-322. При этом, основываясь на принципе единства в самой концепции экспертизы документа как науки, он строго разделял на практике области «фотографической» и «графической» экспертизы документов {БуринскийЕ. Опасное недоразумение...).
14 При присуждении Ломоносовской премии академик Н. Ф. Дубровин повторил формулировку Буринского о том, что фотографическое цветоделение—это орудие, «обещающее ввести естествоиспытателя (разрядка моя—Д. Ц.) в новый мир, доселе ему совершенно неизвестный и недоступный» (Отчет о присуждении... С. 205.), а доклад самого Е. Ф. Буринского в Академии в 1896 г. был прочитан на заседании ее Физико-математического отделения {БуринскийЕ. Записка... С. 315-340.), так же, как и его записка 1895 г. в Академию наук «о восстановлении письмен при помощи фотографии» была отнесена к разделу «Физика и физика земного шара» Известий Академии (Известия Императорской Академии наук. 1895. Апрель. Т. II. № 4. С. CLXII-CLXIX). О почерковедении же в «Судебной экспертизе документов» сказано, что «этой отрасли знания суждено, без всякого сомнения, сделаться когда-нибудь одной из важнейших отраслей антропологии, не менее важной, по крайней мере, чем антропометрия, с которой почерковедение очень тесно связано». Кроме того, почерковедение имеет «все данные, чтобы сделаться точной наукой, потому что материал, с которым она оперирует, поддается измерению, а исследуемые ею явления правильному наблюдению и эксперименту» (Буринский Е. Ф. Судебная экспертиза... С. 207-208).
15 См. например, статью «Библиография» в Энциклопедическом словаре Брокгауза—Ефрона: Энциклопедический словарь / Под ред. проф. И. Е. Андриевского Изд. Брокгауз Ф. А.— Ефрон И. А. Г. Т. III* (6). СПб., 1891. С. 742.
16 БуринскийЕ. Опасное недоразумение...
17 Под «графологией» («физиографологией» в отличие от «психографологии») Буринский понимал элементы современного почерковедения как науки (Буринский Е. Ф. Судебная экспертиза... С. 244—322). Поэтому для Буринского библиограф не мог не быть почерковедом.
18 Известия Императорской Академии наук. 1895. Апрель. Т. II. № 4. С. CLXII-CLXIV.
19 Белкин Р. С. Указ. соч. С. 92-96.
20 Фаворский В. Задачи и методы изследующей фотографии. I. Изследование документов // Вестник фотографии. Издание Русского Фотографического Общества в Москве. 1912. Август. № 8. С. 5-7 (отдельный оттиск).
2! Различение объектов по «спектральному составу, отражаемого ими света» (по его различию).
22 Фаворский В. Задачи... С. 6-8. По мнению В. И. Фаворского, характерный пример сложной задачи представляет «возстановление прежняго текста палимпсестов». Технология восстановления первичного текста палимпсестов продемонстрирована Фаворским на примере иллюстраций из немецкого издания О. Менте и А. Варшавера (Mente О., WarschauerA. Die anwendung der photographie fUr die archivalische praxis. Leipzig, 1909). В другой своей статье он отмечает, что «Буринскому удавалось прекрасно даже возстановление полимпсестов, т. е. пергаментов, служивших в течение веков по несколько раз, при чем каждый новый раз старая надпись тщательно удалялась» (Фаворский В.
Обнаружение и прочтение невидимых надписей с помощью озобромнаго процесса // Вестник фотографии. Издание Русского Фотографического Общества в Москве. 1909. Сентябрь. № 9. С. 204).
23 Поповицкий А. А. О жидких светофильтрах и о применении их в области ортохроматической фотографии//Записки Императорскаго Русскаго Техническаго Общества. 1899. Июнь—июль. № 6-7. С. 447, 452.
24 Фаворский В. Задачи... С. 6-7, 14.
25 Крылов И. Ф. В мире криминалистики. Л., 1989. С. 56.
26 Фаворский В. О новом применении цветной фотографии. (Предварительное сообщение) // Вестник фотографии. Издание Русского Фотографического Общества в Москве. 1915. Июнь. № 6. С. 1-7 (отдельный оттиск).
27 БуринскийЕ.Ф. Судебная экспертиза... С. 334-335, 349-350.
28 Прекрасным примером являются позитивные фотографические снимки в Приложении к книге Н. П. Лихачева «Палеографическое значение бумажных водяных знаков» (Лихачев Н. П. Палеографическое значение бумажных водяных знаков: В 3 ч. Ч. 1. Изследование и описание филиграней. СПб., 1899. СХУ1. Приложение. С. I—IX.), а также предложенная А. И. Яцимирским методика контактного фотографического воспроизведения филиграней (Яцимирский А. И. Фотография в применении к славяно-русской палеографии//Фотографическое обозрение. 1901. Март. № 5. С. 171).
29 Например, съемка, послужившая основой для цветного факсимильного издания-реплики Архангельского Евангелия 1092 г. (М.: Товарищество Скоропечатни А. А. Левенсон, 1912).
Показательны в этом отношении высказывания отечественной фотографической прессы о результатах выставки в Генте в 1880 г. Журнал «Фотограф» писал по поводу выставки, что «для нас, русских, представляет особый интерес, что наш известный фотограф-светопечатник, заслуживший почетную известность в ученом мире своими палеографическими трудами, Рейнгардт, удостоился медали „за фототипическое воспроизведение древних русских рукописей*1». (Результаты международной выставки фотографических произведений в Генте // Фотограф. Орган У-го отдела Императорского Русского Технического Общества по светописи и ея применениям. 1880. Сентябрь. № 4. С. 113).
30 Яцимирский А. И. Указ. соч. С. 123-128. С. 166-172.
31 Волынский А. Л. Рафаэль Санцио и Леонардо да-Винчи. По новооткрытым материалам//Аргус. 1915. № 6. С. 51.
32 Леонидов Л. 77-летний пионер//Советское фото. Ежемесячный журнал фого-любительства и фото-репортажа. 1926. Июль. № 4. М., 1926. С. 121.
33 Результаты международной выставки... С. 113. Имеется в виду издание, описанное в каталоге изданий ОЛДП как: «XIV. Буквица языка Словенского—Спб. 1877, в лист болыпаго формата, листов 2 (введение) + 20. Воспроизведение рукописного свитка Императорской Публичной Библиотеки» (Памятники древней письменности и искусства. I. Описание изданий Императорскаго Общества Любителей Древней Письменности//Памятники Древней Письменности. ЬХ VI. СПб., 1888. С. 6).
34 Яцимирский А. И. Указ. соч.
35 Герд Л. А. Дополнение: Фотоархив В. Н. Бенешевича // Медведев И. П. В. Н. Бенешевич: судьба ученого, судьба архива//Архивы русских византинистов в Санкт-Петербурге. СПб., 1995. С. 381— 388.
36 ВольфцунЛ.Б. В. Н. Бенешевич (1874—1938)—исследователь и хранитель греческих рукописей // История в рукописях и рукописи в истории. Сборник научных трудов к 200-летию Отдела рукописей Российской национальной библиотеки. СПб., 2006. С. 192.
37 Фаворский В. Обнаружение... С. 201.
38 Фаворский В. Задачи... С. 13-14.
39 Там же. С. 3.
40 Белкин Р. С. Указ. соч. С. 90.
41 Александр Александрович Поповицкий//Фотограф-любитель. 1904. Ноябрь. № 11. С. 404-406; Н. Е. (Ермилов Н. Е.). 25-ти летний юбилей А. А. Поповицкого // Фотографическия новости. 1917. № 8. С. 110-112.
42 См., например: Буринский Е. Ф. Очерк деятельности С.-Петербургской судебно-фотографической лаборатории за время с 11 сентября 1889 г. по 11 сентября 1892 г.//Фотографический ежегодник П. М. Дементьева. СПб., 1893. С. 94; Извлечения из протоколов заседаний Академии. Физико-математическое отделение. Заседание 17 ноября 1899 года//Известия Императорской Академии наук. 1899. Ноябрь. Т. XI. № 4. С. ХЫУ; Поповицкий А. А. Требования, которыя следует предъявлять к судебно-фотографической экспертизе на основании современнаго развития фотографии и фототехники // Фотограф-любитель. 1908. Март. № 3. С. 76.
43 Александр Александрович Поповицкий... С. 404; Н.Е. Указ. соч. С. 111.
44 Поповицкий А. А. Требования... С. 71-76.
45 Поповицкий А. А. О некоторых свойствах фотографии, важных для археологических исследований//Известия Института Археологической Технологии. 1922. Вып. 1. С. 61.
46 Там же. С. 60.
47 Поповицкий А. А. О жидких светофильтрах... С. 439-452.; Он же. О фотографическом разделении оттенков, не различимых глазом, при помощи сухих бромжелатиновых пластинок // Известия Императорской Академии наук. 1900. Март. Т. XII. № 3. СПб., 1900. С. 307-311; Он же. Трехцветная фотография и трехкрасочная печать. (Сообщение, сделанное в Русском обществе деятелей печатного дела 10-го и 24-го Октября 1901 г.) // Сборник технических статей. Издание Экспедиции Заготовления Государственных Бумаг. 1902. № 7. Приложение № 6. С. 1-4; № 9. Приложение № 7. С. 5-12; Поповицкий А. А. Требования... № 2... С. 46-48; № 3... С. 71-76.
48 Белкин Р. С. Указ. соч. С. 90-91.
49 Поповицкий А. А. Требования... № 3... С. 76.
50 Фармаковский М. В. Институт Археологической Технологии // Известия Института Археологической Технологии. 1922. Вып. 1. С. 2-6.
