CC BY
77
УДК 81'23
НЕКОТОРЫЕ КОГНИТИВНЫЕ АСПЕКТЫ ФОРМИРОВАНИЯ МЕТАФОРЫ
© 2010 О. С. Зубкова
канд. филол. наук, докторант каф. проф. коммуникации и иностранных языков e-mail: olgaz4@rambler.ru
Курский государственный университет
В статье рассматривается метафора как ментальная репрезентация и некоторые особенности ее существования в когнитивной базе индивида. Обосновывается подход к изучению метафоры как части семиотического континуума.
Ключевые слова: метафора, семиотическая карта, ментальные репрезентации, категоризация, образ метафоры.
Нельзя не отметить, что формирующееся в последнее время новое понимание изучения многих проблем языка возникло не внезапно, а имеет определенную историю. Так, еще В. фон Гумбольдт отмечал, что язык надо рассматривать не как мертвый продукт, но как созидающий процесс, и призывал обратить особое внимание на тесную связь языка с внутренней духовной деятельностью человека и взаимовлияние этих двух явлений [Гумбольдт 1998]. По своей природе язык продолжает оставаться знаковой системой, однако не замкнутым автономным образованием, а интегрированной частью среды, в которой живет и действует человек, и изучение языка с целью понять его устройство и функционирование естественным образом должно иметь эпистемологическую ориентацию [Кравченко 2004; 2008].
В современной науке о языке очевидна тенденция к интегрированию результатов исследований, проводимых в различных науках, связанных с изучением человека и его систем, с целью совершенствования метаязыка лингвистики и разработки адекватного концептуального аппарата не только для описания, но прежде всего для объяснения языковых явлений. Сложные связи между языком, мышлением и действительностью, многообразие и уникальность функционирования языка в процессах познания и коммуникации придают особую принципиальную значимость изучению и выявлению специфики феномена метафоры. На современном этапе развития лингвистической науки, характеризующемся антропоцентризмом, исследуемый феномен получает новую интерпретацию. Поскольку язык является знаковой системой, необходим ответ на вопрос об истоках, механизмах и особенностях формирования и функционирования языкового значения метафоры как особого рода информации.
Ф. де Соссюр подчеркивал, что синтагмы - это факты речи, поэтому говорил, что язык включает лишь «модели» синтагм, наполнение которых зависит от индивида. При этом ассоциативные или парадигматические отношения возникают вне процесса речи, в мозге человека на том основании, что слова, имеющие нечто общее, ассоциируются в памяти. По сходным чертам они могут объединяться в группы. Эти отношения не опираются на протяженность, локализуются в мозге и принадлежат языку [Saussure 2002]. Продолжая мысль Ф. де Соссюра, Л. Бискри отмечает, что «невозможно представить, чтобы слово было свободно от значения <...> Таким образом слова и выражения, снабженные смыслом, - это категориальные понятия,
появляющиеся в формах именных синтагм или высказываний, в которых запечатлены «этапы» рефлексии» [Biskri 1995: 41]. Именно такими «этапами» рефлексии являются, по нашему мнению, метафоры, языковое значение которых складывается на уровне когнитивных карт и когнитивных схем.
Развивая этот постулат, мы предполагаем наличие семиотической карты как некой матрицы, схематично представляющей знаки, концепции, ментальные схемы, формирующиеся в процессе речемыслительной деятельности индивида, абстрагирующего последние из своего перцептивного когнитивно-аффективного опыта (термин А.А. Залевской). Семиотическая карта «записывает» реальность, конденсирование которой, по замечанию Р. Барта [Barthes 2004], происходит в когнитивном познании (первичная обработка), а расшифровка и редактирование смысла - осуществляется в социальном развитии. Следовательно, семиотическая карта представляет метафору в закодированном виде, предварительно лишенную отвлеченных дискурсивных размеров, и при восприятии происходит восстановление смысла и установление последних. Это восстановление проходит через фильтр темы-передатчика и темы-приёмника, и метафора обретает свою целостность благодаря этому двойному господству. Метафора несет в себе след этого процесса, поскольку в ней отражаются семасиологический ракурс, выделяющий однонаправленную интерпретацию знаков, и ономасиологический, выделяющий продукцию знаков. Это замечание приобретает особую значимость в контексте семиологии, поскольку, как справедливо отмечает Р. Барт, «человек уже никогда не вернется в начальное представление реальности; напротив, фрагмент представленной реальности, во время его получения, обогащается новой сложностью и объект, являющийся частью этой реальности, является фрагментом двух сознаний человека (прошлого и настоящего). Лингвистическая демонстрация и ментальная репрезентация объекта свободно смешиваются и образуют бесконечное множество вариантов восприятия объекта» [Op.cit.: 87]. Для извлечения знаний о метафоре в языке-генотипе происходит распознавание семиотических отношений между составляющими метафоры, так как именно они задают семиотическую структуру исследуемого феномена. Этот постулат имеет особую значимость в научном дискурсе, в котором основной особенностью функционирования метафоры является «перераспределение» ее функций, то есть приоритетность познавательной, эвристической функции, позволяющей осмыслить новый объект исследования, опираясь на знания о других типах объектов. Метафора позволяет адресанту формулировать свое открытие, а адресату - понимать новизну и одновременно выстраивать свои стратегии интерпретации обсуждаемого явления. Метафору можно рассматривать и как своеобразный мнемонический приём в процессе создания новых научных теорий.
Поскольку метафора с позиции семиотики и когнитологии [Kohler 2000, Ellis et al. 1993; Barthes 1985] это своего рода название основной универсальной модели образной деривации вторичных (производных) значений и знаков, то метафорическая деривация используется всюду, где имеет место образная аналогия. «Образный» понимается как чувственно-наглядный, живой, непосредственный, интуитивный. Понимаемая таким образом метафора - это путь к инсайту, гипотезам и озарениям, требующий доказательства и верификации знания, увиденного благодаря метафоре.
В основе метафорического переноса лежит когнитивный механизм перекатегоризации того или иного объекта мысли, то есть осознанного или неосознанного перевода его из одной семиотической рубрики в другую. Категоризация представляет собой фундаментальный способ, посредством которого человеческое существование структурирует собственный мир (см., напр.: [Растье 2001; Bestgen 2008; Brun 1985]). По мнению Y. Bestgen, категоризация подвижна и требует расширения
границ ментальных категорий в соответствии с бесконечным потенциалом возможных контекстов [Bestgen 2008]. Участники коммуникативного акта справляются с такой подвижностью благодаря знанию/чувствованию о допустимых границах каждой категории [Jackiewicz 1999; Goujon 2009]. В дискурсе на такие допустимые границы накладываются ограничения по отношению к специфической ситуации в ходе передачи некоторого смысла для достижения совместимых семиотических репрезентаций при интеракции. Такие сложные взаимодействия имеют своим результатом множественную «подгонку» ментальных репрезентаций под особые требования дискурса [Ibid.]. Такая «подгонка» осуществляется, по нашему мнению, в акте глубинной предикации (термин А. А. Залевской) с трактовкой его нейрофизиологической основы через динамические временные связи, основывающиеся на общих (совпадающих) элементах объектов, соотносимых в аналитико-синтетической деятельности мозга. Поскольку динамические временные связи при их повторении переходят в замыкательные, слово (в нашем случае - метафора) средоточием пучка связей, прямо ведущих к продуктам многочисленных актов глубинной предикации, что в совокупности со связями по линиям звуковой и графической формы слова дает многомерную систему связей [Залевская 2005].
Категоризация, участвующая в формировании семиотико-когнитивных схем, это не что иное, как мозг, категоризующий собственные действия. По мнению Ж. Пиаже, первичная категоризация обращена на события восприятия, вторичная категоризация -это сфера, в которой категоризуются уже сами проявляемые мозгом реакции восприятийной категоризации и формируются ментальные схемы [Piaget 1961]. Присущий мозгу потенциал рефлексии представляет собой важный элемент теории развития логико-математических структур, разработанной этим ученым. А.Р. Лурия отмечал, что при формировании концепций мозг формирует схемы собственных действий, не зависящие от внешней стимуляции, как при восприятии. В соответствии с принципами функциональной организации трех «блоков» головного мозга и принципом латерализации в работе больших полушарий выделяются зоны мозга, ответственные за концептуализацию, содержащие структуры, категоризующие, дискриминирующие и рекомбинирующие различные операции мозга, имеющие место в различных сферах общего картрирования. Подобные мозговые структуры заменяют категоризацию, происходящую вне пределов входных частей рецепторных модальностей, категоризуя части прошлого опыта в соответствии с модальностью общего картрирования, движения или статичности, связи или изолированности концептуальных категоризаций [Лурия 2007, 2008]. Концептуальная категоризация, как можно заключить из вышеизложенного, появляется как возможность в силу развития определённых структур и зон мозга. Однако источником концептуальной категоризации, по нашему мнению, является семиотическая категоризация, формирующаяся в семиотической карте и обретающая четкость черт в пространстве концепта.
Концептуальная категоризация представляет собой конечный результат процесса семиотической структуризации объекта/предмета. В семиотической карте происходит ментальная трансформация объекта, приобретающего физические очертания в концептуальном поле, благодаря способности индивида «отображать и вводить сознательный контроль действий» [Quere 1992: 150]. Семиотические схемы и сети представляют собой структурные организации действий (алгоритмы последовательности действий, выполняемых ради достижения результата), процессов и объектов. Подобного рода «структурная организация» образуется посредством семиотической категоризации. В когнитивной науке разработана модель управления ментальной деятельности, состоящая из трех уровней: автоматизированных операций,
базового уровня и пересмотра текущих репрезентаций (цит. по: [Оаиуат 2005: 48]). Базовый уровень соответствует обобщенному анализу ситуации, что позволяет создать приблизительный план «незавершенных» позиций и «встроить» текущую репрезентацию. «Незавершенные» позиции перерабатываются, и на основе такой переработки принимается решение. Иногда разрыв между ожидаемыми и наблюдаемыми параметрами поведения требует пересмотра репрезентаций, что соответствует наивысшему уровню функционирования инварианта.
Семиотическая категоризация прототипически обозначает объекты, предметы и явления окружающего мира, благодаря чему индивид обладает способностью формировать представление/обсуждать предмет, не имея его в зоне зрительного восприятия. Иными словами, индивид в речевой деятельности овеществляет концепции, выработанные семиотической категоризацией. Следовательно, семиотическая категоризация основывается на схемах перцептивного восприятия и схемах действия, «присваивая» объектный статус той или иной ментальной
репрезентации.
Обращает на себя внимание амбивалентный характер семиотической карты. Семические составляющие привносят множество сопутствующих деталей и характеристик объекта/явления окружающей действительности, заполняющих семиотическую карту. Подобное наполнение семиотической карты позволяет существенно сокращать скорость активации когнитивных схем, уменьшая количество экземпляров объекта, пригодных для категоризации.
Однако семиотическая карта - это не просто совокупность схем отдельных объектов. Она включают информацию об атрибутах символа, об образе понятия, его характеристиках, пространственных отношениях между объектами, об их положении в окружающей среде. Смещение фокуса внимания индивида порождает новую структуру стимуляций, что позволяет уточнить образ понятия, модифицировать его смысл, специфицировать форму, положение и взаимное расположение объектов в пространстве. В семиотической карте непрерывно трансформируются практически все грани воспринимаемого объекта, поскольку следы опыта постоянно активируют и перестраивают когнитивные сети и схемы [БеБС^ 1998]. По мере активации адресату открываются не только различные стороны объектов/явлений окружающей действительности, но и имеют место закономерные изменения семиотически проецируемых очертаний этих объектов. Любая собранная информация модифицирует семиотическую карту. Это означает, что изучаемый феномен всегда включает в себя как адресата, так и окружающую действительность, поскольку индивид и мир перцептивно неразделимы.
Важно отметить, что поскольку активация присуща всем уровням ментальных репрезентаций человека, то она имеет место также во время перехода от одного способа восприятия к другому, в концентрации, достигающей высшей степени при переходе в линейное лингвистическое пространство. Фактически, язык функционирует по исключительному способу индексности, поскольку обладает абстрактной основой. Однако язык лишен достаточного объема в самой ментальной репрезентации, поскольку «представляет собой иллюзию, линейную проекцию обозначения понятия» [РюосЬе 1994: 36]. Ментальные репрезентации очерчивают дискурсивный контекст (важное значение имеют при этом симультанность восприятия языкового окружения метафоры, последовательное, фрагментарное исследование объекта, накапливание результатов когнитивных «исследований» семических составляющих и их реконструкция в цельный образ, а затем с контекст). При этом наличие большого количества семических составляющих позволяет уточнять образ понятия (в нашем случае - метафоры), дополняя его различными характеристиками.
Образы способны стимулировать мышление, в случае изменения образными представлениями загрузки рабочей памяти (см., напр.: [Веккер 1998; Величковский 2006; Richard 1990; Vinzerich 2007]). Образы заполняют рабочую память деталями и способствуют формированию мысли. В случае формирования метафоры образ является основой аналогии биноминальных понятий. Происходит сначала семиотическая категоризация, результатом которой является формирование образного представления будущей метафоры, а затем посредством концептуальной категоризации
осуществляется присвоение определенного объектного статуса и конкретизация образа метафоры с последующим оформлением в языковом континууме.
Семиотический характер образа метафоры заключается не в простом отражении реальности, но в реконструкции, реституции части окружающего мира, проведенных с применением «фильтра» ментального пространства индивида. По ту сторону мир также не является тем, чем кажется, поскольку то, на что обращает внимание индивид, является лишь углом зрения особого вида, способного к бесконечным изменениям. Фундаментальной характеристикой схематизации на ментальном уровне является разделительный способ представления сущности понятия. Этот процесс непрерывен. По мнению Ж. - П. Декле [Descles 1998], это вызывает определенную трудность: формирующаяся схема, значение которой наиболее близко к тому, что говорящий желает выразить, оказывается часто слишком специфической и не всегда может быть подкреплена лингвистическим коррелятом. Мы полагаем, что это одна из базовых характеристик семиотического характера образа метафоры.
В рамках семиотической карты осуществляется непрерывная связь между образом метафоры и перцепцией, обусловленная их взаимодействием, вызываемым появлением предмета, на котором фиксируется внимание. Эта связь, по нашему мнению, состоит из различных соединений следующих составляющих:
• репрезентативная основа, появляющаяся из «иллюзии» глубины объекта/предмета окружающей действительности, характеризующаяся относительной автономностью;
• реальная основа, отражающая то, что находится за биодинамической тканью. Эта основа соединяет пространство-время ткани образа с пространством-временем рецепторного восприятия предмета индивидом;
• инвариантная основа, на которой проходит компиляция потоков перцептивного и диспозитивного сознания, обусловливающих непосредственно рецепцию и интерпретацию; индивид видит и понимает воспринимаемые объекты/предметы в зависимости от контекста, и то, на чем он фиксирует своё внимание, есть лишь форма, меняющаяся в зависимости от диффузности инвариантной основы, в которой она наполняется смыслом.
В действительности эти три типа основ формируются и функционируют только в ментальной пространстве индивида, концентрирующегося на частном элементе и «оставляющем» на заднем плане весь перцептивный и концептуальный «остаток» окружающей среды. Этот задний план затеняется под воздействием инварианта, необходимого для появления образа, и ассимилируется с чувственным полем (см., напр.: [Letalleur 2007]).
Таким образом, именно в рамках семиотической карты происходит кодирование/раскодирование ментальных и языковых репрезентаций, поиск и установление корреляций между концептуальными репрезентациями и семантическими репрезентациями. Понимание новых значений зависит от освоенности иных значений, входящих в семиотическое поле, выделяемое в результате категоризации.
Согласно теории интеграции признаков, чем большим количеством признаков отличается целевой стимул, тем сложнее его идентифицировать. В случае
идентификации метафоры в семиотической карте происходит сначала категоризация и объединение признаков сравниваемых лексем, а затем, благодаря «эффекту выскакивания», - автоматическое «обнаружение» целевого стимула.
Опираясь на теорию сходства Дж. Дункана и Г. Хамфриса [Duncan & Humphreys 1989; Shapiro et al. 1994], полагаем, что процесс идентификации образованной метафоры в семиотической карте включает три основных этапа:
(1) стадию построения «перцептивного описания», или структурированной репрезентации стимулов в семиотическом поле;
(2) стадию отбора, производимого посредством сопоставления этих репрезентаций с внутренними шаблонами (схемами), описывающими инвариант метафоры;
(3) стадию передачи отобранной информации в систему ограниченной емкости -кратковременную память, что необходимо для осознания этой информации.
Важно отметить, что когнитивные схемы и сети не определяются как таковые в ментальном пространстве индивида. Человек пользуется представлением о результатах использования схем, фиксируя их в языковых формах и конструкциях. Языковая форма фиксирует результат сравнения, резюмирует проведенные мыслительные процессы анализа и синтеза признаков предметов. Степень когезии языковых форм со способностью индивида к познанию определяется в семиотической карте.
Из сказанного выше очевидно, что изучение метафоры не может вестись сегодня без принятия в расчет ментального пространства и отражения в нем языка. Человек пользуется представлением о результатах использования схем, фиксируя их в языковых формах и конструкциях. Языковая форма фиксирует результат сравнения, резюмирует проведенные мыслительные процессы анализа и синтеза признаков предметов. Формирование и восприятие метафоры не может абстрагироваться от когнитивных оснований, эксплицируемых в аффективный, перцептивный, познавательный этнологический, социокультурный опыт индивида.
Библиографический список
Веккер Л.М. Психика и реальность: единая теория психических процессов. М.: Смысл, 1998. 685 с.
Величковский Б.М. Когнитивная наука: Основы психологии познания: в 2 т. Т. 1. М.: Смысл; ИЦ «Академия», 2006. 448 с.
Гумбольдт В. Избр. тр. по языкознанию. М.: Прогресс, 1998. 397 с.
Залевская А.А. Психолингвистические исследования. Слово. Текст: избр. тр. М.: Гнозис, 2005. 543 с.
Кравченко А.В. Язык и восприятие: Когнитивные аспекты языковой
категоризации. 2 изд., испр. Иркутск: Изд-во Иркут. гос. ун-та, 2004. 206 с.
Кравченко А.В. Когнитивный горизонт языкознания. Иркутск: Изд-во БГУЭП, 2008. 320 с.
ЛурияА.Р. Лекции по общей психологии. СПб.: Питер, 2007. 320 с.
Лурия А.Р. Высшие корковые функции человека (дополнен. изд.). СПб.: Питер, 2008. 624 с.
Растье Ф. Интерпретирующая семантика. Н. Новгород: Деком, 2001. 368 с.
BarthesR. L'Aventure semiologique. Paris: Ed. Du Seuil. 1985. 358 p.
Barthes R. Essais critiques. Paris, Seuil, 1991. OCR & Spellcheck: SK, Aerius, 2004.
Bestgen Y. Representation de l’espace et du temps dans le modele situationnel construit par un lecteur. Discours, 3 | 2008. ISSN electronique 1963-1723. Paris - Sorbonne-Paris IV. http.// revus.org/
Biskri I. La Grammaire categorielle combinatoire applicative dans le cadre des grammaires applicatives et cognitives: These de doctorat. Universite Paris IV Sorbonne. 1995. 290 p.
Brun J. L'homme et le langage. Paris: Presses univ. de France, 1985. 254 c.
Descles J.-P. Les representations cognitives du langage sont-elle universelles? // Essais sur le langage, logique et sens commun. Suisse: Edition Universitaire, 1998. P. 53-81.
Duncan J., Humphreys G.W. Visual search and stimulus similarity // Psychological Review. 1989. Vol. 96. № 3. P.433-458.
Ellis H.C., Hunt R.R. Fundamentals of cognitive psychology. Madison (Wisc.): Brown., 1993.449 p.
Gauvain Ph. Les notions de movement et de changement en relation avec les theories contemporaines de l' aspectualite et de la cognition: These de doctorat. Universite Paris IV Sorbonne, 2005. 393 p.
Goujon B. Utilisation de l’exploration contextuelle pour l’aide a la veille technologique. Realisation du systeme informatique VIGITEXT: These de doctorat en informatique. Specialite : Informatique linguistique, l’Universite de Paris IV - Sorbonne, Institut des Sciences Humaines Appliquees (ISHA), 2009. 484 p.
Jackiewicz A. Causalite et prise en charge enonciative // Etudes Cognitives. Academie Polonaise des Sciences, Varsovie, Pologne, 1999. № 3. P. 249-269.
Kohler W. Psychologie de la forme (1929). Serge Bricianier, trad. Paris : Folio, 2000.
410 p.
Letalleur S. Reflexion croisee sur la notion de focalisation en langue et dans les theories des representations: These pour obtenir le grade de Docteur de l’universite de Paris ; Sorbonne. Paris- IV, 2007. 425 p.
Piaget J. Les mecanismes perceptifs. Paris, 1961. 238 p.
Picoche J. Precis de lexicologie fran9aise : l'etude et l'enseignement du vocabulaire. Paris: Nathan, 1990. 181 p.
Quere H. Intermittences du sens : etudes semiotiques. Paris: P.U.F, 1992. 186 p.
Richard J.-Fr. Les activites mentales. Comprendre, raisonner, trouver des solution. Paris: Armand Colin, 1990. 446 p.
Saussure F. Ecrits de linguistique generale / Bouquet S. et Engler R. Paris: Gallimard, 2002. 350 p.
Shapiro K.L., Raymond J.E., & Arnell K.M. Attention to visual patterninformation produces the attentional blink in rapid serial visual presentation // Journal of Experimental Psychology: Human Perception and Performance. 1994. Vol. 20. № 2. P. 357-371.
Vinzerich A. La semantique du possible : approche linguistique, logique et traitement informatique dans les textes: These de doctorat. Universite de Paris-Sorbonne, 2007. 398 p.
