НАРРАТИВЫ СЕМЕЙНОЙ ПОЛИТИКИ В РОССИИ: ФОКУС НА РЕГИОНЫ Текст научной статьи по специальности «Социологические науки»

■н ■н

CD Ш

О <

С5 Ш СИ О

www.hjournal.ru DOI: 10.17835/2078-5429.2020.11.3.006-020

НАРРАТИВЫ СЕМЕЙНОЙ ПОЛИТИКИ В РОССИИ: ФОКУС НА РЕГИОНЫ

КАПОГУЗОВ ЕВГЕНИЙ АЛЕКСЕЕВИЧ,

доктор экономических наук, доцент, Омский государственный университет им. Ф.М. Достоевского,

г. Омск, Россия, e-mail: egenk@mail.ru;

ЧУПИН РОМАН ИГОРЕВИЧ,

кандидат социологических наук, научный сотрудник,

ИЭОПП СО РАН, г. Новосибирск, Россия, e-mail: roman-chupin@ya.ru;

о см

° ХАРЛАМОВА МАРИЯ СЕРГЕЕВНА,

го

^ ведущий инженер,

ОНЦ СО РАН, г. Омск, Россия, e-mail: hms2020@mail.ru

На сегодняшний день для российских семей актуальны те же тенденции, что происходили во второй половине XX века в развитых странах (рост среднего возраста вступления в брак, о незарегистрированных (фактических) браков, а также числа рождений вне брака и прочие). ^ В связи с этим опыт ведущих стран представляет особый интерес для прогноза результатов £ семейной политики в России, так какреализуемая концепция поддержки семей во многом дублирует некоторые международные практики. Доминирующим нарративом семейной политики в России, уже закрепленном конституционной реформой, является традиционная многодетная семья, на поддержке которой сосредоточена демографическая политика. Учитывая несостоятельность

данному сценарию национальный проект напрямую устанавливает цель по увеличению количества рождений на одну женщину до 1,7, что, согласно оценке авторов, как не учитывает региональной

с? реализации подобных идей семейной политики в США и Германии, российский сценарий может

^ не дать существенного эффекта в виде увеличения темпов демографического роста. Вопреки л о о с^ а

т дифференциации, так и сомнительно с точки зрения достижения данного целевого показателя. 2 В то время как меры, предусмотренные национальным проектом «Демография», направлены на р многодетные семьи и не ставят своей задачей создание благоприятных условий для регистрации ^ брака в отрыве от целей детопроизводства и поддержку семей с уже взрослыми детьми. Анализ региональных мер поддержки семей с детьми показал их преимущественно формальный подход к стимулированию рождаемости. Данные меры, с учетом важности региональной поливариативности семейной политики, в большинстве субъектов РФ требуют значительной § доработки. Исключением являются регионы, где утверждены и действуют социальные кодексы о поддержки семей и выстроена система социального контракта.

Ключевые слова: семейная политика; брак; рождаемость; демографическая политика;

5 меры поддержки семей; нарративы; демографический пакет; региональная поддержка семей <

СИ -

о © Капогузов Е.А., Чупин Р.И., Харламова М.С., 2020

Благодарность: Статья подготовлена по результатам исследований, выполненных за счет бюджетных средств по государственному заданию Финансового университета при правительстве Российской Федерации по теме «Семейные домохозяйства как экономический субъект».

FAMILY POLICY NARRATIVES IN RUSSIA: FOCUS ON REGIONS

EVGENY A. KAPOGUZOV,

Doct. Sci. (Econ.), Associate Professor, Dostoevsky Omsk State University, Omsk, Russia, e-mail: egenk@mail.ru;

ROMAN I. CHUPIN,

Cand. Sci. (Sociology), Researcher, Institute of Economics and Industrial Engineering, Siberian Branch of the Russian Academy of Sciences,

Novosibirsk, Russia, e-mail: roman-chupin@ya.ru;

o

CM

o

CM

od

d C

t-H

■H

MARIA S. KHARLAMOVA, o

Leading Engineer, £ Omsk Scientific Centre, Siberian Branch of the Russian Academy of Sciences,

Omsk, Russia, o

X

e-mail: hms2020@mail.ru § - m

The same trends that took place in the second half of the 20th century in developed countries are ^ relevant for modern Russian families (an increase in the average age at marriage, unregistered marriages o

CP

and the number of births out of wedlock, etc.). In this regard, the experience of developed countries is of ^ particular interest for forecasting the results offamily policy in Russia, since the implemented concept ^ of supporting families largely duplicates some international practices. The dominant narrative offamily ^ politics in Russia, as reflected in the constitutional reform, is the traditional large family, on the support g of which demographic policy is focused. Given the inconsistency of these ideas implementation in the c= United States and Germany, the Russian scenario is unlikely to have a significant effect in the form of JQ the demographic growth rate increase. Contrary to this scenario, the National Project directly sets a z goal to increase the number of births per woman to 1,7, which, according to the authors' assessment, p both does not take into account regional differentiation, and is not achievable. At the same time, the measures of the National Project "Demography" are aimed at large families and do not set the task of creating favorable conditions for registering a marriage in isolation from the goals of childbearing and supporting families with already adult children. Analysis of regional support measures for families with children showed their mainly formal approach to stimulating the birth rate. These measures, taking into account the regional variability offamily policy, in most subjects of the Russian Federation require significant improvement. The exceptions are the regions where Social Codes for Family Support have been approved and a system of social contract has been built.

Keywords: family policy; marriage; birthrate; demographic policy; family support measures; narratives; demographic package; regional support for families

<3 Ш

cc о

о о ш

LL

о <

Acknowledgement: The article was prepared on the results of studies carried out at the expense of budget funds on the state assignment of the Financial University under the Government of the Russian Federation on the topic «Family households as an economic entity».

JEL: D10; B52; C71

Поскольку ни в указе Президента, ни в плане основных мероприятий Десятилетия детства нет четких целевых ориентиров, задача общественности — их предложить. Заместитель председателя Комиссии Общественной палаты РФ по поддержке семьи, материнства и детства

С. Рыбальченко

Нарративы как инструмент институционального регулирования

В последние десятилетия в экономической теории набирают популярность исследования влияния идей и нарративов на экономическое поведение (Ефимов, 2011; Вольчик; 2017) и эффективности институциональной среды (Вольчик и Маслюкова, 2018; Вольчик, 2020). Интерес исследователей к новой и, бесспорно, актуальной для России 8 (Лкег1о£ Snower, 2016) области во многом обусловлен поиском объяснений устойчивости 8 рудиментарных и исторически несостоятельных институтов. Так, в первой половине 2020 т года в России произошла конституционная реформа, которая существенным образом 2 ограничила возможности дрейфа консервативных норм и ценностей путем утверждения Й национальной идентичности. В том числе конверсии подверглись ключевые институты, ^ определяющие роль и место домохозяйств в социально-экономическом развитии страны. ^ Наиболее наглядным примером стала конверсия института брака (п. 1 ж.1) ст. 72

® Конституции РФ), а также признание детей «важнейшим приоритетом государственной ^ политики» (п. 4 ст. 67.1 Конституции РФ). Еще до момента легитимации конституционной реформы органами государственной власти были реализованы меры финансовой поддержки многодетных семей (льготная ставка и субсидирование выплат по ипотеке, скидки при покупке легкового автомобиля («семейный автомобиль»), налоговые льготы) и детей (единовременные, включая материнский капитал на первого и последующего ребенка, и ежемесячные денежные выплаты). В период кризиса, обусловленного пандемией СОУ1Б-19, властями инициированы прямые денежные выплаты в размере

< 10 тысяч рублей на детей от 3 до 16 лет, которые являются беспрецедентным случаем прямой финансовой помощи населению со стороны российского государства с начала пандемии. Семейная политика стала одним из основных нарративов при легитимации конституционной реформы.

о Органы власти с начала 2020 года повсеместно демонстрируют вовлеченность

" в деятельность по поддержке семей в России с момента принятия «первого о демографического пакета» вплоть до послания Президента РФ Федеральному собранию от 15 января 2020 года и принятия «второго демографического пакета». Вследствие этого ^ у домохозяйств расширился перечень государственных гарантий, но воспользоваться ¡^ ими возможно только в рамках, задаваемых консервативными идеями многодетности и

патриархальности системы публичной власти. о Согласно мнению В.Л. Тамбовцева, «воплощение распространяемых идей в жизнь

о существенно зависит от того, насколько убедительными будут аргументы, приводимые а в их пользу» (Тамбовцев, 2019: 34). В этом смысле нарративы способствуют диффузии о идей, сообщая участникам институциональных изменений о причинах и приоритетах

< происходящих событий и являясь одним из инструментов институциональной регуляции. Однако вопрос о том, в какой степени нарративы способствуют достижению

о целей государственной политики в России, остается нерешенным. Многие из

о

X

§

m

te ш о

œ

15 о о œ с

реализуемых государством мер растворились в общей волне кризиса (Kalabikhina, 2020) или вызвали обратный эффект в виде протестов со стороны либерально настроенных социальных групп (Edenborg, 2020). Кроме того, остается открытым вопрос о выявлении доминирующих нарративов семейной политики в России как с точки зрения определенной конституционной реформой траектории развития, так и с учетом региональной поливариативности семейной политики.

Нарративы семейной политики и эффективность «демографического пакета»

Несмотря на возрастающие дискуссии о легитимности государственного вмешательства в сферу семейных отношений (Cherlin, 2003), репродуктивное и матримониальное поведение домохозяйств традиционно является объектом государственного регулирования, ставящей своей задачей обеспечить устойчивость семейных отношений (Amato, Furstenberg, 2007; Randles, 2014). Опыт государственного регулирования в странах ЕС демонстрирует наличие положительных эффектов от семейной политики, в частности, выявлено, что созданные в результате материального стимулирования семьи характеризуются такой же стабильностью, что и браки, созданные без мер государственной поддержки (Frimmel, Halla, Winter-Ebmer, 2014). Однако исследователями также отмечается, что материальное стимулирование семей не влияет на репродуктивное поведение населения и не дает существенного прироста рождаемости (Klein, Weirowski, Künkele, 2016). Схожая проблема отмечается и в США, где с 2006 года в период действия Damage of Marriage Act инициированы три базовых пакета программ поддержки семей: Building Strong Families (BSF), Supporting Healthy Marriages (SHM) и Community Healthy Marriage Initiatives (CHMI). Аналитиками консалтинговой компании Deloitte отмечено, что меры государственной поддержки в США, включающие мероприятия по пропаганде традиционных семейных ценностей, ответственного отцовства и радостного материнства, не дали никаких результатов (Horn, Deloitte Consulting, 2014).

Опыт ведущих стран в начале XXI века представляет особую важность при оценке и прогнозе результатов семейной политики в России, так как реализуемая на территории РФ концепция поддержки семей во многом дублирует некоторые международные практики.

В постсоветской России исследователями ИСПИ РАН выделяется два периода: до 2007 года, когда начал действовать «демографический пакет», наиболее значимым элементом которого стал материнский (семейный) капитал, и после него. О том, как менялась рождаемость в оба периода российской семейной политики, говорят данные табл. 1, в которой приводится информация об изменении уровней рождаемости в 1999— 2018 годах. Эти годы разбиты на два периода: до введения мер (2000—2006) и годы их реализации (2007-2018).

Таблица 1

Показатели рождаемости населения в России в 1999-2018 гг.

Годы Суммарный коэффициент рождаемости Число рождений, тыс. человек Родилось на тысячу человек населения

Величина Прирост Величина Прирост Величина Прирост

1999 1,157 - 1214,7 - 8,3 -

2000 1,195 0,038 1266,8 52,1 8,7 0,4

2001 1,223 0,028 1311,6 44,8 9,0 0,3

2002 1,286 0,063 1397,0 85,4 9,7 0,7

2003 1,320 0,034 1477,3 80,3 10,2 0,5

О см о см

00

о с

■н

■н

§ т

х пз со

о <

Ф

15 о О

С

О

m

о §

з О ш ее о

о о ш

Ll_

о <

Окончание табл. 1

Годы Суммарный коэффициент рождаемости Число рождений, тыс. человек Родилось на тысячу человек населения

Величина Прирост Величина Прирост Величина Прирост

2004 1,344 0,024 1502,5 25,2 10,4 0,2

2005 1,294 -0,050 1457,4 -45,1 10,2 -0,2

2006 1,305 0,011 1479,6 22,2 10,3 0,1

2007 1,416 0,111 1610,1 130,5 11,3 1,0

2008 1,502 0,086 1713,9 103,8 12,0 0,7

2009 1,542 0,040 1761,7 47,8 12,3 0,3

2010 1,567 0,025 1788,9 27,2 12,5 0,2

2011 1,582 0,015 1796,6 7,7 12,6 0,1

2012 1,691 0,109 1902,1 105,5 13,3 0,7

2013 1,707 0,016 1895,8 -6,3 13,2 -0,1

2014 1,750 0,043 1942,7 46,9 13,3 0,1

2015 1,777 0,027 1940,6 -1,9 13,3 0,0

2016 1,762 -0,015 1888,7 48,1 12,9 -0,4

2017 1,621 -0,141 1690,3 -198,4 11,5 -1,4

2018 1,579 -0,042 1604,3 -86,0 10,9 -0,6

о см о см

го

■н ■н

о

х §

т

го ш

о ^

<

с? ф с^

15 о О с^ с

о т

о §

3

о ш СИ

о

о о ш

о <

Источник: демографический ежегодник России 2019. (https://gks.ru/bgd/regl/B19_16/Main.htm).

Меры демографического пакета способствовали остановке естественной депопуляции: впервые с начала 1990-х отмечен естественный прирост населения в размере 0,2%. Однако положительная динамика естественного прироста продержалась только три года, и уже с 2016 года показатели суммарного естественного прироста населения вернулись к отрицательным значениям. Данные тренды ставят под вопрос эффективность и результативность первого демографического пакета. Несмотря на это, в среде демографов присутствует определенный скептицизм к использованию категорий «эффективность» и «результативность» применительно к повышению рождаемости: «с определенной мерой условности понятие "эффективность" в демографической сфере можно было бы применить лишь к воспроизводству населения. В самом деле, если число детей, рожденных одной женщиной в течение ее репродуктивного возраста, превышает величину в 2,10—2,15, то это означает, что поколение родителей замещается поколением детей. Это — расширенное воспроизводство населения и потому оно — эффективно» (Архангельский, Иванова и Рыбаковский, 2016: 10). В данном контексте первый демографический пакет справился со своей задачей.

С 2019 года можно говорить о начальной фазе третьего периода, когда в рамках

национального проекта «Демография» началось действие «второго демографического

пакета». Пакет мер в рамках национального проекта «Демография» призван переломить

тенденцию «затухания» эффекта мер демографической политики 2007—2018 годов,

создав дополнительный набор стимулов для роста рождаемости в условиях сокращения

числа женщин в возрасте до 30 лет. Согласно официальному заявлению заместителя

председателя Комиссии Общественной палаты РФ по поддержке семьи, материнства и

детства С. Рыбальченко, «на демографической ситуации сказывается также тенденция

позднего появления первого ребенка в семье, поскольку еще 10 лет назад молодые матери

были гораздо моложе, а сегодня средний возраст первородящих 26 лет, и он будет расти»1.

Это сравнительно новая тенденция для России, но в развитых странах ее влияние уже

ощущалось во второй половине XX века, в том числе отмечены: рост среднего возраста

вступления в брак, увеличение удельного веса окончательного безбрачия наряду с

ростом незарегистрированных (фактических) браков, а также рост числа рождений вне

1 Срочно нужен третий // Российская газета. (https://rg.ru/2020/03/12/kak-izmenilas-demograficheskaia-situaciia-v-rossii-v-2019-godu.html - Дата обращения: 21.06.2020).

брака (Lesthaeghe, 1998). С. Рыбальченко считает, что изменить ситуацию в России сможет только демографическая политика государства, направленная на поддержку многодетных семей.

Учитывая провал подобных идей семейной политики в США и Германии, российский сценарий поддержки многодетных традиционных семей может не дать существенного эффекта в виде увеличения темпов демографического роста. Вопреки этому сценарию, национальный проект напрямую устанавливает цель по увеличению количества рождений на одну женщину до 1,7, не предлагая реального механизма по достижению целевого индикатора. Что же касается мер финансовой поддержки, предусмотренных национальным проектом «Демография», то они предполагают пролонгацию первого демографического пакета с некоторыми дополнениями в части льготной ипотеки и единовременной субсидии на погашение ипотечного долга. По мнению В.К. Фальцмана, «национальный проект "Демография" предусматривает дорогостоящий комплекс мер по стимулированию роста рождаемости и продолжительности активной жизни населения в период до 2024 г. Но одних этих мер для сдерживания депопуляции недостаточно» (Фальцман, 2020: 7). В том числе меры государственной поддержки, предусмотренные национальным проектом «Демография», направлены только на многодетные семьи и не ставят своей задачей создание благоприятных условий для регистрации брака в отрыве от целей детопроизводства и поддержку семей с уже взрослыми детьми. Так, А.А. Ткаченко g для нивелирования ошибок предлагал разделить меры по поддержке семей и меры по стимулированию рождаемости (Ткаченко, 2018). Однако в России государственная поддержка рождаемости и семей неразделима и формирует ядро семейной политики.

В соответствии с концепцией государственной семейной политики РФ «государственная семейная политика представляет собой целостную систему принципов, задач и приоритетных мер, направленных на поддержку, укрепление и защиту семьи как фундаментальной основы российского общества, сохранение традиционных семейных ценностей, повышение роли семьи в жизни общества, повышение i авторитета родительства в семье и обществе, профилактику и преодоление семейного I неблагополучия, улучшение условий и повышение качества жизни семей»2. В этой g связи целями государственной семейной политики являются «поддержка, укрепление m и защита семьи и ценностей семейной жизни, создание необходимых условий для выполнения семьей ее функций, повышение качества жизни семей и обеспечение прав членов семьи в процессе ее общественного развития». При этом выделяются «общественно значимые» функции семьи: «рождение, воспитание, содержание и социализация детей, участие в экономической деятельности государства, сохранение физического, психологического и эмоционального здоровья ее членов, а также духовное развитие членов семьи и всего общества, сохранение и укрепление традиционных семейных

00

■н

х со ш о

а ^

<

ь ф

а

15 о О а

ценностей». Последние понимаются как ценности брака — «союза мужчины и женщины, о основанного на государственной регистрации в органах записи актов гражданского ^ состояния, заключаемого в целях создания семьи, рождения и (или) совместного о воспитания детей, основанного на заботе и уважении друг к другу, к детям и родителям, <5 характеризующегося добровольностью, устойчивостью и совместным бытом, связанного

о ш

с взаимным стремлением супругов и всех членов семьи к его сохранению» .

Стоит отметить, что схожий нарратив заложен в новую редакцию Конституции РФ, в —

соответствии со ст. 72 п. 1 ж.1 в совместном ведении Российской Федерации и субъектов о

Российской Федерации находятся защита семьи, материнства, отцовства и детства; защита о

института брака как союза мужчины и женщины; создание условий для достойного ш

воспитания детей в семье, а также для осуществления совершеннолетними детьми о --_|

2 Концепция государственной семейной политики в Российской Федерации до 2025 года, утвержденная распоряжением <С Правительства РФ от 24.08.2014 №1618-р. (http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_167897/1ae3172271088ff17d13 ^ Ш2аЬШ6846524аЬ91/ - Дата обращения: 01.06.2020). =Э

3 Там же. —.

обязанности заботиться о родителях. Тем самым наличие совместного ведения предполагает деятельность по реализации семейной и демографической политики на национальном и субнациональном уровнях. В частности, в разделе VI Концепции «в субъектах Российской Федерации предусматривается проведение работы по совершенствованию региональных программ, направленных на улучшение положения семей, с учетом специфики региона (доли городского и сельского населения в общей численности населения, а также сложившейся модели семьи, обычаев и традиций)». Такая региональная поливариантность должна учитывать специфику развития регионов с позиций культурного контекста.

Возвращаясь к национальному проекту «Демография», следует упомянуть, что достижение целевого параметра рождаемости в 1,7 детей на одну женщину фертильного возраста к 2024 году в России не предполагает детализации по регионам, которые характеризуются различной демографической ситуацией (рис. 1).

о о ш и_

о <

Рис. 1. Суммарный коэффициент рождаемости (СКР) в регионах РФ за 2018 год Источник: Росстат (https://www.gks.ru/).

Из статистики следует, что более 40 регионов РФ существенно отклоняются от среднего значения (1,62 ребенка на одну женщину фертильного возраста). При учете нормативного

значения показателя СКР в среднем по России в 2024 году прирост выборочных СКР по регионам должен составить от 4 до 5%, тогда как без учета территорий с высоким уровнем СКР (свыше 2 детей) — на 7—8%. В связи с этим тезис об использовании расширенного воспроизводства в качестве метрики эффективности семейной политики требует детализации, так как существуют территориальные различия в уровне рождаемости: если в одних регионах наличие двух и более детей на семью является нормой, то в других значение параметра СКР существенно отклоняется от среднего.

При этом значение СКР, указанное в национальном проекте, не включает декомпозиции рождаемости на брачную и внебрачную. Если рассчитать СКР отдельно по брачной рождаемости, то среднее значение СКР по России составит 1,25 ребенка на одну женщину фертильного возраста (рис. 2). В этом случае для выхода на пороговое значение в 1,63 ребенка на одну женщину, рожденного в браке, необходим прирост целевого показателя в размере свыше 30% до 2024 года. Таким образом, повышается планка результативности не только семейной, но и демографической политики, что формирует необходимость финансового подкрепления и усиления мер «демографического пакета» с учетом тенденций брачной рождаемости.

45 40 35 1 0 № 1 20 | 1 15 10

■е

Э 0

[0,88, 1,00] (1,00, 1,12] (1,12, 1,24] (1,24,. 1,36] (1,36, 1,48] (1,48, 1,60] (1,60, 1,72] {1,72, 1,84] (1,84, 1,96]

Рис. 2. Суммарный коэффициент брачной рождаемости в регионах РФ за 2018 год Источник: рассчитано авторами по данным Росстата (https://www.gks.ru/).

о см о см

О)

■н ■н

о

X

§

т

го ш

о <

с? ф

15 о О

С

О

m

о §

з О ш си о

о о ш

Ll_

о

_J <

Ключевая роль в подкреплении мер национального проекта отведена субъектам РФ, которые создают собственные механизмы реализации семейной политики и дополняют демографический пакет локальными мероприятиями. Стоит отметить, что региональная демографическая и семейная политика являются относительно «молодыми» явлениями, следовательно, не имеют институционального базиса и четкого научно обоснованного определения. В российском научном дискурсе под региональной демографической политикой понимается учет региональных особенностей при разработке и реализации мер федеральных властей по решению демографических проблем (Бойко и Садыкова, 2010). Аргументируется это тем, что демографические проблемы могут решаться только комплексно, тогда как региональные власти не имеют реальных полномочий и ресурсов для регулирования процессов естественного и механического изменения численности населения (Rybakovskiy, 2015). При этом, согласно западным исследователям, региональным и местным властям принадлежит роль координатора демографических процессов по принципу 'place-based' (Ferry, Vironen, 2011).

Посредством анализа программ, социальных кодексов и регламентов поддержки семей с детьми в 85 субъектах Российской Федерации выделены агрегированные группы региональных мер (за счет средств бюджета субъектов РФ) по поддержке семей с детьми:

1) пособие по беременности и родам;

2) единовременные выплаты в связи с рождением или усыновлением (удочерением) ребенка;

3) ежемесячные выплаты и пособия на ребенка (в том числе выплаты по уходу за детьми);

4) специальные ежемесячные выплаты на содержание ребенка инвалида и детей-сирот;

5) компенсация расходов на медицинскую помощь, санаторно-курортное лечение, приобретение лекарств и специальное (в том числе горячее) питание;

6) компенсация расходов на приобретение школьной формы, покупка канцелярских принадлежностей;

7) компенсация расходов на проезд, обучение в ДОУ, посещение музеев и иных учреждений культуры;

8) компенсация расходов на ЖКХ, возмещение расходов на газификацию и капитальный ремонт;

9) предоставление автотранспорта и сельскохозяйственной техники, социальный контракт;

10) предоставление жилого помещения или субсидии на улучшение жилищных условий;

11) региональный материнский капитал;

12) предоставление земельного участка.

По каждой из агрегированных групп был произведен расчет количества субъектов по федеральным округам, в которых реализуются те или иные меры, по состоянию на 2020 год в зависимости от статуса благополучателя (табл. 2).

Таблица 2

Распределение российских регионов по использованию мер поддержки семей с детьми (региональный уровень)

Мера ЦФО СЗФО ЮФО СКФО ПФО УФО СФО ДФО Итого

А. При рождении первого ребенка (для малообеспеченных и неполных семей)

A.1 3 1 2 1 4 1 1 3 16

A.2 4 3 2 2 4 3 2 2 22

A.3 7 9 3 2 8 4 2 4 39

A.4 3 1 2 2 3 3 1 2 17

Окончание табл. 2

Мера ЦФО СЗФО ЮФО СКФО ПФО УФО СФО ДФО Итого

А.5 3 5 1 1 3 0 0 0 13

А.6 0 1 1 0 2 1 0 0 5

А.7 2 0 0 1 2 1 1 0 7

А.8 1 1 0 1 2 1 0 1 7

А.9 1 2 0 0 0 0 0 2 5

А.10 3 3 1 2 3 1 2 4 19

А.11 0 0 0 1 0 0 0 0 1

А.12 3 0 0 0 0 1 1 4 9

Б. При рождении второго ребенка (для малообеспеченных и многодетных семей)

Б.1 3 1 2 1 4 1 1 4 17

Б.2 9 5 2 2 5 5 2 3 33

Б.3 10 6 2 4 7 6 2 4 41

Б.4 3 2 2 2 3 3 1 3 19

Б.5 4 5 1 1 3 0 0 0 14

Б.6 0 1 1 0 2 1 0 1 6

Б.7 2 0 0 1 2 2 1 0 8

Б.8 1 1 0 1 2 2 0 1 8

Б.9 1 2 0 0 0 0 0 2 5

Б.10 3 4 1 2 3 1 2 4 20

Б.11 0 0 0 1 0 0 0 3 4

Б.12 6 1 0 0 1 2 1 4 15

В. При рождении третьего и последующего ребенка (для многодетных семей)

В.1 3 1 2 1 4 1 3 4 19

В.2 9 7 2 3 5 5 3 3 37

В.3 11 6 3 4 8 6 2 4 44

В.4 3 2 2 2 3 3 1 3 19

В.5 8 7 2 3 4 2 1 0 27

В.6 5 6 2 0 2 2 0 1 18

В.7 7 5 3 3 3 2 1 0 24

В.8 8 5 2 5 3 2 1 1 27

В.9 4 3 1 2 0 0 0 2 12

В.10 6 6 1 2 4 1 3 5 28

В.11 3 5 1 3 1 0 2 4 19

В.12 14 6 2 1 7 3 4 6 43

Источник: составлено авторами на основе анализа региональных мер поддержки семей с детьми.

Следует отметить, что в российских регионах существуют три явные стратегии проведения семейной политики: 1) поддержка семей при рождении одного ребенка при условии, что семья является малоимущей; 2) поддержка семей при рождении второго и последующего ребенка при дополнительных условиях к материальному положению

о о ш и_

о <

адресатов ее получения; 3) поддержка многодетных семей (три и более детей, в регионах СКФО — от четырех детей). При этом субъекты самостоятельно определяют статус многодетной семьи, устанавливая требования к количеству детей и к доходам на одного члена семьи. Учитывая, что пороговым значением для малообеспеченной семьи является, как правило, доход на члена семьи ниже прожиточного минимума, то при условии одного работающего члена семьи и рождении третьего ребенка большинство многодетных семей зачастую попадают в категорию малообеспеченных.

Резюмируя, можно констатировать, что в регионах развита практика поддержки

именно многодетных семей с выплатой ежемесячных пособий (в дополнение к

федеральным выплатам), единовременные выплаты на третьего и последующего

ребенка, а также меры в рамках регионального материнского (семейного) капитала,

субсидий на приобретение жилья и предоставления земельного участка. Однако в

2018—2020 годы многие регионы стали распространять упомянутые меры на семьи,

имеющие одного ребенка. Например, Пермский край одним из первых регионов ввел

существенные единовременные региональные выплаты при рождении первого ребенка,

что привело к распространению данной меры в регионах Приволжского и Центрального

федеральных округов. Однако претендовать на данные выплаты могут женщины в

возрасте от 18 до 24 лет включительно, что явно свидетельствует о формальном подходе ° /

см к стимулированию рождаемости (к сокращению среднего возраста матери при рождении см первого ребенка).

^ Вместе с тем ряд регионов, в частности Центрального федерального округа, отменили

вследствие сложившейся системы межбюджетных отношений, приостановили или не ■н продлили действие эффективных региональных демографических мер по поддержке

0 рождаемости. Как отмечалось в 2019 году министром труда РФ М.А. Топилиным, «действие регионального материнского капитала не продлено в Ивановской области и

® Московской области. В 2016 году эти регионы свернули свои программы материнского ^ капитала. Смоленская область — в 2017 году размер регионального семейного

1 материнского капитала снижен со 163 тыс. руб. до 80 тыс. руб. Костромская область ^ — материнский капитал снизили в 2016 году с 300 до 200 тыс. руб. Воронежская со область — ввели ограничения на получение материнского семейного капитала»4. Также § следует отметить, что в большей части субъектов РФ региональный материнский

(семейный) капитал не распространяется на случаи усыновления или удочерения детей. Исключением является Калининградская область, где усыновителю полагается единовременная выплата в размере 615 тыс. руб. ££ Манипуляции с требованиями к благополучателям осуществляются практически

во всех регионах. Например, в ХМАО и ЯМАО установлены дополнительные суммы к выплатам для представителей коренных народов севера. В других регионах суммы единовременных выплат могут существенно отличаться для военнослужащих, которые фактически приравниваются к малоимущим. Однако самой интересной новацией о региональной семейной политики является установление барьера для получения государственной поддержки в форме «конкурса»: на меры государственной поддержки могут претендовать только люди, имеющие особую награду «Материнская доблесть», а: «Материнская слава» и т.п., либо семьи, имеющие сертификат или удостоверение — многодетных. Так, в Кабардино-Балкарии с вручением награды производится выплата о единовременного денежного вознаграждения из расчета 10 тыс. руб. на каждого ребенка о матери, родившей и достойно воспитавшей (воспитывающей) 5—9 детей. Женщинам, ш воспитавшим (воспитывающим) 10 и более детей, предоставляется микроавтобус. о Формальный подход к поддержке семей с детьми также подтверждается стремлением

—I

< региональных властей продемонстрировать количество проведенных мероприятий на ос

3

о

о о с^ с

о т

4 Регионам следует предусматривать собственные меры по поддержке рождаемости // Минтруд России. (https://mintrud.gov. ru/social/demography/137 - Дата обращения: 28.07.2020).

уровне, соответствующем федеральному. Это приводит к явному занижению значимости проводимых мероприятий, как, например, с дроблением ежемесячных пособий на несколько различных выплат с минимальными суммами по 200—500 руб. в месяц. Также некоторые регионы практикуют выдачу федеральных мер поддержки за свои собственные без указания соответствующего отдельной мере федерального закона или постановления правительства.

Интересно также то, что демографические меры не связаны исключительно с финансовой составляющей и включают элементы социальных инноваций. Так, в Самарской области подчеркивается, что изменение семейного уклада требует обновления используемых социальных технологий. В Республике Алтай введены особые меры поддержки НКО, реализующих социальные проекты по развитию традиционных семейных отношений и защите детства. В Свердловской области финансовая поддержка семей при рождении детей предполагает производство телевизионных и радиопрограмм, телевизионных документальных фильмов, направленных на сохранение семейных ценностей, поддержку материнства и детства.

В целом, на наш взгляд, региональные меры поддержки семей с детьми в большинстве субъектов РФ требуют значительной доработки. Исключением являются регионы, где утверждены и действуют социальные кодексы поддержки семей и выстроена система социального контракта. Например, в Калининградской области посредством социального ^

см об

о с

поведение акторов» (Вольчик и Маслюкова, 2018: 161). Иными словами, через мемы репрезентируются доминирующие в обществе нарративы, которые являются более обобщенными и легкими для восприятия репликациями идеи (Вольчик и Маслюкова, 2018: 162).

В рамках идеационного поворота в экономической науке большое значение придается содержанию нарративов как действенной формы представления содержания

5 Встреча с многодетной семьей Сыропятовых // Президент России. (http://kremlin.ru/events/president/news/60965 - Дата обращения: 02.08.2020).

О

■Н

■н

контракта региональные органы власти оказывают помощь семьям в открытии собственного дела. Преобладающим числом регионов используется и воспроизводится нарратив традиционной многодетной семьи, который, согласно статистике брачной рождаемости, работает выборочно и не соответствует образу усредненного российского домохозяйства. Наглядным примером применения такого нарратива при проведении семейной политики является регулярное общение Президента РФ с многодетными семьями, во время которого глава государства получает информацию об имеющихся проблемах в получении государственной поддержки и ее полезности для конечного i благополучателя5. «Встреча с многодетной семьей Сыропятовых» и подобные кейсы | приобрели характер мема в российском и международном медиадискурсе.

Согласно позиции В.В. Вольчика и Е.В. Маслюковой, «распространение мемов m как единиц информации очень подходит для анализа распространения через средства массовой информации нарративов, в которых, например, отражается

восприятие кризисных явлений в экономике и что, в свою очередь, может повлиять на о.

<

ф

о

X

о о с^

В этом смысле, основываясь на предложенной данными авторами классификации, о

мемы о многодетных семьях являются политическими, тогда как мем о традиционных ^

семейных отношениях — идентификационным. Следует отметить, что возникающие в о

Ь?

российской культуре мемы вступают в противоречие с провозглашаемыми государством <5 нарративами семейной политики и воспринимаются властью как «окно Овертона» £3 традиционных семейных ценностей. Однако, основываясь на опыте реализации сс BSF в США, противоречие между нарративами власти и мемами общества ставит — доминирование первых под знак вопроса. о

о

Заключение ш

о <

идеи. Вместе с тем, как отмечает В.Л. Тамбовцев, для того чтобы идея воплотилась в действие, у индивида (или субъекта, принимающего и/или реализующего решения) должен быть необходимый ресурсный потенциал и стимулы к действию, в частности, его ожидаемые выгоды должны превышать ожидаемые издержки (Тамбовцев, 2019: 34). Применительно к демографической политике помимо ресурсов (в широком смысле, как финансовых, так и политико-административных) необходимо учитывать совокупность стимулов, создаваемую существующей архитектурой принятия решений на региональном уровне. Через нарративы возможен поиск меры по институциональному усилению и подкреплению, а также выявление условий для спецификации региональной демографической политики с точки зрения используемых инструментов и механизмов. Не менее важными являются и элементы организованной части гражданского общества, как с точки зрения реализации отдельных элементов демографической политики с использованием потенциала НКО, так и через обратную связь и экспертную оценку реализуемости и результативности тех или иных мер демографической политики.

Учитывая практики поддержки семей с детьми в субъектах РФ в рамках национального проекта «Демография», можно выделить следующие базовые нарративы семейной политики:

1) акцент на поддержку рождения не первого, а второго и последующих детей, 8 что обусловлено спецификой рождаемости второй половины 2010-х годов, которая см сопровождается высокой вероятностью развода родителей и предпочтением безбрачности; ^ 2) поддержка рождения первенцев у женщин в возрасте от 18 до 24 лет с целью

снижения среднего возраста матери при рождении первого ребенка и увеличения ■н вероятности рождения второго и последующего;

0 3) комплементарность федеральных и региональных мер поддержки семей с детьми в рамках национального проекта «Демография». Первоочередная задача семейной политики связана с ростом среднего суммарного коэффициента рождаемости в России.

^ Однако, учитывая региональные различия в уровне СКР, задача по увеличению

1 СКР не является только федеральной. Многие регионы подходят с высокой степенью ^ формальности к организации мер поддержки, утверждая множество ежемесячных т выплат с минимальными суммами и символические меры поддержки в виде § ежемесячного посещения музеев и подарочного автобуса от 10 детей;

го 4) региональная специфичность мер. На сегодняшний момент в регионах существуют

& три явные стратегии поддержки семей с детьми, но все они связаны исключительно <

с поддержкой малообеспеченных домохозяйств. Возникает ситуация, при которой для ££ получения государственной поддержки необходимо подтверждать несколько статусов, что требует значительных временных затрат. Несмотря на это, также существуют

CP

15 о

о. успешные практики реализации социального контракта.

с

о m

о ш си о

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Архангельский, В. Н., Иванова, А. Е., Рыбаковский, Л. Л. (2016). Результативность демографической политики России. М.: Экон-Информ, 307 с.

Бойко, Ю. П., Садыкова, Э. Л. (2010). Региональная демографическая политика в контексте национальной безопасности России // Народонаселение, (1), 11—18.

Вольчик, В. В. (2016). Культура, поведенческие паттерны и индуктивное мышление // Journal of Institutional Studies (Журнал институциональных исследований), 8 (4),

8 28-39. ш

Ll_

О <

СИ 3

о

Вольчик, В. В. (2020). Нарративы и понимание экономических институтов // Terra Economicus, 18 (2), 49-69.

Вольчик, В. В., Маслюкова, Е. В. (2018). Нарративы, идеи и институты // Тerrа Economicus, 16 (2), 150-168.

Ефимов, В. М. (2011). Дискурсивный анализ в экономике: пересмотр методологии и истории экономической науки (часть 2) // Journal of Economic Regulation (Вопросы регулирования экономики), 2 (3), 5—79.

Тамбовцев, В. Л. (2019). Идеи, нарративы и изменения в экономике // Terra Economicus, 17 (1), 24-40.

Ткаченко, А. А. (2018). Государственная политика и национальный проект «Демография» // Народонаселение, 21 (4), 23-35.

Фальцман, В. К. (2020). Россия: факторы роста в контексте мировой экономики // Современная Европа, (1), 5-13.

Akerlof, G. A., Snower, D. J. (2016). Bread and bullets // Journal of Economic Behavior & Organization, (126), 58-71.

Amato, P. R., Furstenberg, F. F. (2007). Strengthening marriage is an appropriate social policy goal [with response] // Journal of Policy Analysis and Management, 26 (4), 952-964.

Cherlin, A. J. (2003). Should the government promote marriage? // Contexts, 2 (4), 22-29.

Edenborg, E. (2020). Russian LGBT Politics and Rights. In Oxford Research Encyclopedia of Politics. (https://oxfordre.com/politics/view/10.1093/acrefore/9780190228637.001.0001/ acrefore-9780190228637-e-1262).

Ferry, M., Vironen, H. (2011). Dealing with demographic change: regional policy responses // Geopolitics, History & International Relations, 3 (1), 25-58. g

Frimmel, W., Halla, M., Winter-Ebmer, R. (2014). Can pro-marriage policies work? An ^ analysis of marginal marriages // Demography, 51 (4), 1357-1379.

Horn, W. F., Deloitte Consulting LLP (2014). Marriage matters: Family structure and the decline of the middle class. (http://www.umdcipe.org/conferences/ DecliningMiddleClassesSpain/Papers/Horn.pdf).

Kalabikhina, I. E. (2020). What after? Essays on the expected consequences of the COVID-19 pandemics on the global and Russian economics and population // Population and Economics, 4 (2), 1-3.

Klein, M., Weirowski, T., Künkele, R. (2016). Geburtenwende in Deutschland - was ist dran und was sind die Ursachen? // Wirtschaftsdienst, 96 (9), 682-689.

Lesthaeghe, R. (1998). On theory development: applications to the study of family m formation // Population and development review, 24 (1), 1-14. s

Randles, J. M. (2014). Partnering and Parenting in Poverty: A Qualitative Analysis of ^ a Relationship Skills Program for Low-Income, Unmarried Families // Journal of Policy o. Analysis and Management, 33 (2), 385-412. ^

Rybakovskiy, L. L. (2015). Demographic policy concept in Russia: experiences in development ^

15 о О CL

REFERENCES о

со

and ways of improving // Sotsiologicheskie issledovaniya [Sociological Studies], (9), 62-70.

о

о ш си о

Akerlof, G. A., Snower, D. J. (2016). Bread and bullets. Journal of Economic Behavior & Organization, 126, 58-71.

Amato, P. R., Furstenberg, F. F. (2007). Strengthening marriage is an appropriate social policy goal [with response]. Journal of Policy Analysis and Management, 26 (4), 952-964.

Arkhangelsky, V. N., Ivanova, A. E., Rybakovsky, L. L. (2016). Effectiveness of Russia's demographic policy. Moscow: Econ-Inform, 307 p. (In Russian.)

Boyko, Y. P., Sadykova, E. L. (2010). Regional demographic policy in the context of z national Russia. Population, (1), 11-18. (In Russian.) o

Cherlin, A. J. (2003). Should the government promote marriage? Contexts, 2 (4), 22-29. ll Edenborg, E. (2020). Russian LGBT Politics and Rights. In Oxford Research Encyclopedia _i of Politics. (https://oxfordre.com/politics/view/10.1093/acrefore/9780190228637.001.0001/ i acrefore-9780190228637-e-1262). §

Efimov, V. M. (2011). Discourse analysis in economics: revision of the methodology and history of economic science (part 2). Journal of Economic Regulation, 2 (3), 5-79. (In Russian.)

Fal'tsman, V. K. (2020). Russia: growth factors in the context of the world economy, (1), 5-13. (In Russian.)

Ferry, M., Vironen, H. (2011). Dealing with demographic change: regional policy responses. Geopolitics, History & International Relations, 3 (1), 25-58.

Frimmel, W., Halla, M., Winter-Ebmer, R. (2014). Can pro-marriage policies work? An analysis of marginal marriages. Demography, 51 (4), 1357-1379.

Horn, W. F., Deloitte Consulting LLP (2014). Marriage matters: Family structure and the decline of the middle class. (http://www.umdcipe.org/conferences/ DecliningMiddleClassesSpain/Papers/Horn.pdf).

Kalabikhina, I. E. (2020). What after? Essays on the expected consequences of the COVID-19 pandemics on the global and Russian economics and population. Population and Economics, 4 (2), 1-3.

Klein, M., Weirowski, T., Künkele, R. (2016). Geburtenwende in Deutschland - was ist dran und was sind die Ursachen? Wirtschaftsdienst, 96 (9), 682-689.

Lesthaeghe, R. (1998). On theory development: applications to the study of family formation. Population and development review, 24(1), 1-14. 8 Randles, J. M. (2014). Partnering and Parenting in Poverty: A Qualitative Analysis

CM of a Relationship Skills Program for Low-Income, Unmarried Families. Journal of Policy ™ Analysis andManagement, 33 (2), 385-412.

Rybakovskiy, L. L. (2015). Demographic policy concept in Russia: experiences in ■h development and ways of improving. Sotsiologicheskie issledovaniya [Sociological Studies], § (9), 62-70.

Tambovtsev, V.L. (2019). Ideas, narratives and economic change. Terra Economicus, 17 • (1), 24-40. (In Russian.)

i Tkachenko, A. A. (2018). State policy and the national project "Demography". Population,

1 21 (4), 23-35. (In Russian.)

g Volchik, V. V. (2016). Culture, Behavioral Patterns and Inductive Thinking. Journal of

m Institutional Studies, 8(4), 28-39. (In Russian.)

S Volchik, V. V. (2020). Narratives and understanding of economic institutions. Terra

ro Economicus, 18(2), 49-69. (In Russian.)

q. Volchik, V. V., Maslyukova, E. V. (2018). Narratives, Ideas and Institutions. Тегга

Economicus, 16(2), 150-168. (In Russian.)

<

CD 15

О С

m

о ш си о

о о ш

Ll_

о <