CC BY
61
УДК 343.211.2
НАКАЗУЕМОСТЬ НЕОКОНЧЕННОГО ПРЕСТУПЛЕНИЯ В РАМКАХ ТЕОРИЙ УГОЛОВНОГО НАКАЗАНИЯ
Р.В. Килимбаев
Анализируется признак наказуемости неоконченного преступления. Для этого приводится краткий анализ признаков преступления, их взаимосвязи и иерархии. Рассматриваются основные теории уголовного наказания, центральные идеи которых сопоставляются с основными принципами действующего уголовного законодательства. Кратко анализируется наличие состава преступления в деяниях, образующих приготовление к преступлению и покушение на преступление. В завершении на основе всех полученных результатов формулируется вывод о наличии в деяниях, образующих приготовление к преступлению и покушение на преступление, признака наказуемости и целесообразности наказания.
Ключевые слова: неоконченное преступление, покушение на преступление, приготовление к преступлению, признаки преступления, наказуемость, теории уголовного наказания, уголовная ответственность, уголовное наказание.
Как известно, норма уголовного закона, предусматривающая конкретный состав преступления, не может формироваться в отрыве от санкции, содержащей соответствующее наказание, поэтому, наказуемость, безусловно, является одним из признаков преступления. Данный тезис подтверждается и частью 1 статьи 14 Уголовного кодекса Российской Федерации, содержащей определение преступления, согласно которому наказуемость, наряду с виновностью, общественной опасностью и противоправностью, выступает одним из признаков преступления.
Если же утверждать от противного, представив преступление в отрыве от наказания, то вся законотворческая деятельность по определению степени общественной опасности различных деяний и их последующей криминализации теряет свой смысл [1, с. 249], поскольку наказание фактически представляет собой конечный результат всей деятельности уголовного правоприменения [2, с. 37]. Наряду с этим, рассмотрение наказуемости отдельно от преступления противоречило бы и уголовно-правовому принципу о неотвратимости уголовной ответственности.
Анализируя все вышеуказанные признаки преступления, необходимо отметить, что они не равны по своему «качеству». Так, наказуемость, как и противоправность, является следствием признания деяния общественно опасным. В обосновании этого тезиса, кратко рассмотрим механизм процесса уголовного законотворчества.
Изначально, оценивая ту или иную меру поведения, законодатель анализирует характер вреда для общественных отношений, возникающего в результате содеянного. Если в результате такого анализа законодатель приходит к выводу о том, что вред в результате совершения данного деянии опасен для охраняемых общественных отношений, то такое деяние признается
общественно опасным. Таким образом, на этом этапе деянию придается признак общественной опасности.
Затем указанное деяние необходимо отразить в уголовном законе и запретить под угрозой наказания. Это реализуется посредством приведения основных признаков указанного деяния в диспозиции отдельной нормы Особенной части уголовного закона, описательная совокупность которых формирует состав преступления. С момента, когда признаки деяния отражены в уголовном законе, данное деяние уже характеризуется признаком противоправности.
Однако норма Особенной части уголовного закона наряду с диспозицией, отражающей состав преступления, содержит и санкцию, определяющую меру уголовной ответственности за совершение данного деяния. Таким образом, определение законодателем объема уголовной ответственности за совершение указанного деяния в санкции данной нормы и формирует признак наказуемости.
Еще одним признаком преступления, согласно части 1 статьи 14 Уголовного кодекса Российской Федерации, выступает виновность. Нам представляется, что данная категория представляет скорее не признак преступления, а условие (принцип), без наличия которого вся деятельность законодателя по признанию деяния преступлением и определения меры ответственности за его совершения не имела бы смысла. Так, насколько деяние бы ни было вредно, аморально или даже общественно опасно, если оно совершено без наличия вины, его ни при каких условиях нельзя будет признать правонарушением и уже тем более преступлением. Такой подход закреплен и действующим уголовным законом. Так, часть 1 статьи 5 Уголовного кодекса Российской Федерации устанавливает, что лицо подлежит уголовной ответственности только за те деяния, в отношении которых установлена его вина.
Таким образом, признак виновности наряду с другими признаками, приведенными в части 1 стати 14 Уголовного кодекса Российской Федерации, представляется нам скорее принципом (необходимым «фоном»), а не специфической характеристикой преступного деяния.
Подводя итог краткому анализу признаков преступления, отметим, что общественная опасность, таким образом, является материальным и первообразным признаком преступления, наличие в деянии которого создает предпосылки для определения всех остальных признаков - запрета его уголовным законом и установления наказания.
Анализ наказуемости того или иного деяния невозможен без учета основных теорий о сущностном понимании наказания и целях его назначения. История развития данных концепций восходит к архаическим временам и представляет не столько юридический сколько философский подход в их интерпретации. Так, в современной теории права различают три основных теории уголовного наказания: абсолютная, относительная и смешанная [3, с. 109], каждая из которых по-своему определяет сущность наказания и цели его назначения.
Согласно абсолютной теории уголовного наказания целью наказания выступает соответствующее (равное по объему) возмездие за тот вред, который наступил в результате совершения этого преступления. Каких-либо иных целей или задач перед наказанием в рамках классической интерпретации абсолютной теории, как правило, не ставится. Иными словами, наказание выступает как самоцель, являясь логическим следствием совершенного преступления.
Такой подход к интерпретации наказания был известен еще со времен древнейших цивилизаций, однако как философско-юридическая доктрина абсолютная теория уголовного наказания окончательно была сформирована в трудах немецких классических философов, таких как, Иммануил Кант и Георг Вильгельм Гегель.
Абсолютная теория уголовного наказания из-за своей «суровости» и «принципиальности» всегда подвергалась и, наверное, будет подвергаться критике (В.С. Соловьев [4, с. 220], М.П. Чубинский [5, с. 291] и др.), однако все же необходимо констатировать тот факт, что она выдержала проверку временем. Так, центральная идея абсолютной теории, заключающаяся в соразмерном причиненному преступлением вреду воздаянии, находит своё отражение в уголовных законодательствах многих государств, что еще раз подтверждает ее актуальность.
В качестве еще одной фундаментальной теорий уголовного наказания можно выделить относительную, или как ее ещё называют «утилитарную» теорию наказания. В классической интерпретации относительной теории истинной и единственной целью применения наказания является предупреждение повторения преступления в будущем. В рамках этой теории, объем вреда, причиненного преступлением, если и учитывается, то не в первую очередь и не для соразмерности назначаемого наказания.
Истоки формирования данного учения берут своё начало в трудах античных философов, но как философско-юридическое учение окончательно сформированы в конце XVIII столетия в работах таких выдающихся мыслителей эпохи просвещения, как Чезаре Беккариа и Иеремия Бентам. Они отмечали, что цель наказания заключается в воспрепятствовании лицу вновь совершить преступление, а равно удержать других от совершения аналогичных деяний, представляющих вред общественному благу. Во всех иных случаях наказание не может иметь места в обществе [6, с. 90-92; 7, с. 221].
Центральная идея относительной теории о предотвращении лицом повторения преступления в будущем и удержании других от совершения аналогичных деяний путем устрашения в наше время также реализована в уголовных законодательствах многих государств.
Категоричность абсолютной и относительной теорий в подходах к определению цели и сущности наказания стала поводом для критических оценок в научных трудах множества ученых. Поиск «золотой середины» между основными идеями данных учений привел к разработке новой доктрины, суть которой сводилась к объединению основных постулатов абсолютной и относительной теорий наказания. Вследствие этого была предложена еще одна - «смешанная» теория уголовного наказания, в рамках
92
которой авторы пытались различными способами объединить рациональные идеи обоих приведенных учений об уголовном наказании. Указать, кто явился автором «смешанной» теории, наверно, невозможно, ввиду того, что каждый, кто работал над этим вопросом, изначально выступал сторонником либо абсолютной, либо относительной теории уголовного наказания.
Однако, как известно, любая сколько-нибудь осознанная деятельность всегда имеет собой конкретную цель. Искусственное добавление к ней еще одной или нескольких скорее отклонит результат этой деятельности от основной цели, что вряд ли приведет к желаемому результату. Проецируя этот тезис на анализируемые теории уголовного наказания, то есть объединяя идеи абсолютной и относительной теории в рамках единой концепции, неизбежно отодвинем на второй план либо соразмерность строгости наказания к вреду, который причинен преступлением, то есть откажемся от справедливости в назначаемом наказании, либо откажемся от идеи общей превенции. Поэтому «смешанная» теория, на наш взгляд, также не является универсальным подходом в решении вопроса о сущности и цели уголовного наказания.
Рассмотрев и проанализировав вышеуказанные теории уголовного наказания, отметим, что нам в большей степени импонирует концепция абсолютной теории уголовного наказания. Так, идея равенства между объемом и характером вреда, который был причинен в результате совершения преступления и объемом лишений и правоограничений, составляющих сущность применяемого наказания, обусловлена особенностями человеческой психологии. Человеческое сознание оценивает справедливость наказания, в первую очередь, сравнивая его с тем вредом, который был причинен в результате совершения преступления.
Однако самое важное в постулате абсолютной теории то, что идея соразмерности объема назначаемого наказания тому объему вреда, что было причинено преступлением, отражает собой сущность уголовно-правового принципа справедливости (статья 6 Уголовного кодекса Российской Федерации). Таким образом, абсолютная теория уголовного наказания отражает собой фундаментальный принцип действующего уголовного законодательства. С учетом этого вполне допустимо сказать, что абсолютная теория уголовного наказания в большей степени корреспондирует действующему российскому уголовному законодательству.
Рассмотрим теперь особенности относительной теории уголовного наказания. Так, идея о необходимости предотвращения совершения преступлений в будущем, безусловно, является в уголовном праве одной из центральных и вряд ли когда-либо потеряет свою актуальность. Однако история права подтверждает тот факт, что всегда присутствовали те категории граждан, которые уголовный запрет под страхом наказания не останавливал в намерениях совершить преступление. Это свидетельствует о том, что цель уголовного наказания, поставленная в рамках относительной теории, априори не всегда достижима.
На наш взгляд, достигнуть цели предотвращения совершения новых преступлений, если это вообще возможно, то посредствам большого числа
93
культурных, социальных и нравственных факторов, среди которых уголовный закон (установление наказания за отдельное деяние) определенно не будет иметь решающего значения.
Еще одной особенностью относительной теории является то, что отказ от понимания воздаяния за содеянное как самой цели наказания может изменить и основания применения этого наказания. Так, если цель наказания это недопущение совершения преступлений в будущем, то к уголовной ответственности в целях предотвращения совершения преступлений можно привлекать и лиц, которые ведут девиантный (антиобщественный) образ жизни и потенциально могут совершать преступления. Собственно говоря, такая практика известна даже нашей истории государства и права. Так, согласно Уголовному кодексу Российской Советской Федеративной Социалистической Республики 1922 года, смертную казнь или длительные сроки лишения свободы возможно было назначать уже лишь по причине принадлежности лица к социальной группе, чуждой советской власти: «буржуазия» (статьи 47, 58.4), «враги трудящихся» (статьи 20, 23, 27), «контрреволюционеры» (статьи 58.2, 58.11), «кулацкие элементы» (статья 61). Статья 7 Уголовного кодекса Российской Советской Федеративной Социалистической Республики в редакции 1926 г. давала возможность применения наказания не только к лицам, совершившим преступление, но и к тем, которые относятся к группе лиц, «представляющих опасность по своей связи с преступной средой или по своей прошлой деятельности» [8, с. 9].
Наконец, идея относительной теории о главенстве цели предупреждения преступлений в будущем может приводить к парадоксам: так, гражданин А. в результате своей преступной деятельности получил, к примеру, 1 миллион рублей, а впоследствии претерпел наказание в виде штрафа в размере 100 тысяч рублей, но после этого он больше никогда не совершал преступлений. В рамках относительной теории цель уголовного наказания следует признать достигнутой, поскольку А. впоследствии более не совершал преступлений, однако несправедливость назначенного ему наказания очевидна.
Анализ основных теорий уголовного наказания позволяет нам сделать вывод о специфической универсальности и сущностной близости абсолютной теории уголовного наказания действующему российскому законодательству. Поэтому при определении наказуемости деяний, запрещенных уголовным законом, в первую очередь следует учитывать положения абсолютной теории наказания о соразмерности и, как следствие, справедливости наказания.
Наказуемость за неоконченную преступную деятельность также следует устанавливать исходя из положений анализируемых теорий уголовного наказания. Основной целью наказуемости неоконченной преступной деятельности в отечественном законодательстве является создание возможности карательного применения уголовного закона на ранних стадиях развития преступной деятельности для предупреждения наступления общественно опасных (вредных) последствий [9, с. 71].
Как видно, наказуемость неоконченной преступной деятельности отражает идеи относительной теории уголовного наказания о необходимости
94
недопущения совершения преступлений в дальнейшем. Однако, на наш взгляд, такой подход далеко не безупречен. Так, при назначении уголовного наказания за неоконченную преступную деятельность, на наш взгляд, не берется во внимание то, что в подобных действиях может и не содержаться состава преступления. Однако согласно статье 8 Уголовного Кодекса Российской Федерации основанием уголовной ответственности может являться совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления. Назначение наказания за неоконченную преступную деятельность, не взирая на это, ведёт не только к нарушению принципов уголовного законодательства, но и к тому, что осужденный скорее не воспримет такое наказание, как справедливое, что не будет способствовать предупреждению совершения преступлений в будущем.
В связи с этим рассмотрим вопрос о наличии состава преступления в приготовлении и покушении на преступление. Так, совершая деяние, образующее приготовление к преступлению, лицо еще не приступает к выполнению объективной стороны преступления, а лишь выполняет приготовительные действия, которые еще не способны причинить собой вред и не создают реальную угрозу причинения вреда охраняемым общественным отношениям. Примером этому может служить изготовление или приспособление инструмента для вскрытия дверного замка квартиры или изучение графика работы собственников для последующего проникновения в жилище в целях хищения, предварительный сговор на передачу и хранение планируемого к хищению имущества и др. Во всех этих действиях еще не содержится состава ни одного из видов хищений, предусмотренных уголовным законом, и даже их неоднократное совершение не причинит вред охраняемым общественным отношениям и не создаст реальной угрозы его причинения. Более того, лицо, совершив приготовление, впоследствии может вообще отказаться от совершения задуманного преступления, поэтому наказуемость за подобные деяния лишит лицо возможности добровольного отказа (статья 31 Уголовного кодекса Российской Федерации).
Таким образом, деяние, представляющее собой приготовление к преступлению, не содержит состава преступления, а поэтому в соответствии со статьей 8 Уголовного кодекса Российской Федерации лицо, его совершившее, не должно подлежать уголовной ответственности и, как следствие, наказуемости.
Иная ситуация возникает при совершении лицом покушения на преступление. Исходя из определения покушения, содержащегося в части 3 статьи 30 Уголовного кодекса Российской Федерации, покушение характеризуется непосредственной направленностью на совершение преступления, то есть, лицо уже приступает или даже полностью выполняет деяние, представляющее объективную сторону преступления. Вред охраняемому объекту уже причиняется либо создается реальная непосредственная угроза причинения такого вреда.
Таким образом, в содеянном уже содержится состав преступления, за исключением некоторой «погрешности» в одном из признаков объективной стороны - последствиях. Поскольку преступление не доводится до конца,
95
последствия наступают не в том объеме, который охватывается умыслом субъекта, но, тем не менее, вред объекту причиняется либо создается реальная угроза его причинения. Не останавливаясь на отдельных деталях этого вопроса, отметим, что деяние, представляющее собой покушение на преступление, содержит состав преступления.
С учетом всего вышесказанного проанализируем обоснованность наказуемости приготовления и покушения в контексте абсолютной теории уголовного наказания, которая, как мы уже говорили, в большей степени соответствует принципам действующего законодательства. Так, согласно постулату абсолютной теории о необходимости определения строгости назначаемого наказания, исходя из объема вреда причиненного деянием, следует, что покушение на преступление ввиду причинения вреда охраняемым законом отношениям, безусловно, заслуживает применения уголовной ответственности, в том числе и уголовного наказания. Однако такое наказание должно быть менее строгим в сравнении с наказанием за оконченное преступление.
Совершение же приготовления к преступлению, исходя из отсутствия наступления вреда (или реальной его угрозы) охраняемым отношениям, не должно быть наказуемо. Иными словами, как скоро в результате совершения приготовления отсутствует вред охраняемым общественным отношениям, так и наказуемости такое деяние подлежать не должно. Создание же теоретически домысливаемой и опосредованной возможности угрозы охраняемым общественным отношениям еще не означает их реального нарушения.
Таким образом, полагаем, что признак наказуемости характерен только деянию, образующему покушение на преступление. Еще раз отметим, что лицо подвергшееся наказанию за совершение приготовительных действий, то есть, еще не причинив вреда общественным отношениям, вряд ли будет воспринимать такое наказание как справедливое и обоснованное. Отсюда осознанная лицом несправедливость такого наказания скорее не будет способствовать предупреждению совершения новых преступлений.
Подводя итог анализу признака наказуемости в неоконченном преступлении, следует сделать вывод, что наказуемость покушения на преступление, согласно абсолютной теории уголовного наказания, безусловна и необходима. Наказуемость же приготовительной к преступлению деятельности, предусмотренная действующим уголовным законом, исходя из идей абсолютной теории уголовного наказания, недопустима, а ее превентивная цель весьма неоднозначна.
Список литературы
1. Дорогин Д.А. К вопросу о наказуемости как ключевом признаке преступления для целей исключения уголовной ответственности // Шестой пермский конгресс ученых-юристов: материалы Междунар. науч.-практ. конф. (г. Пермь, 16-17 окт. 2015 г.) / отв. ред. О.А. Кузнецова. Пермь: Перм. гос. нац. исслед. ун-т, 2015. С. 248-250.
2. Уголовное наказание: социально-правовой анализ, систематизация и тенденции развития: монография / под ред. В. Ф. Лапшина. М.: Юрлитинформ, 2018. 408 с.
3. Уголовно-правовое воздействие: монография / под ред. А.И. Рарога. М.: Проспект, 2012. 288 с.
4. Философия уголовного права / сост., ред. и вступ. ст. Ю.В. Голика. СПб.: Юрид. центр «Пресс», 2004. 348 с.
5. Чубинский М.П. Курсъ уголовной политики. Ярославль: Тип. губ. правл., 1909. 450 с.
6. Беккариа Ч.О. преступлениях и наказаниях / сост. и предисл. В. С. Овчинского. М.: Инфра-М, 2004. 184 с.
7. Бентам И. Введение в основания нравственности и законодательства. М.: РОССПЭН, 1998. 416 с.
8. Трайнин А., Меньшагин В., Вышинская З. Уголовный кодекс РСФСР: комментарий / под ред. и с предисл. И.Т. Голякова. М.: Юрид. изд-во НКЮ СССР, 1946. 280 с.
9. Безуглый С.Н. Ответственность за неоконченное преступление по уголовному законодательству Российской Федерации: проблемы теории и практики: дис. ... канд. юрид. наук: Белгород, 2017. 203 с.
Килимбаев Роман Валерьевич, соискатель, [email protected], Российская Федерация, Рязань, Академия ФСИН России.
THE PUNISHMENT OF AN UNFINISHED CRIME IN THE FRAMEWORK OF CRIMINAL
THEORIES
R.V. Kilimbaev
The article analyzes the sign ofpunishment of an unfinished crime. To do this, the beginning gives a brief analysis of the signs of a crime, their relationship and hierarchy. Then, the basic theories of criminal punishment are considered, the central ideas of which are compared with the basic principles of the current criminal law. The following briefly analyzes the presence of the composition of the crime in the acts that constitute the preparation for the crime and the attempt on the crime. In conclusion, on the basis of all the results obtained, a conclusion is formulated on the presence in the acts constituting preparation for a crime and attempted crime, a sign of punishability and appropriateness of punishment.
Key words: unfinished crime, attempted crime, preparation for a crime, signs of a crime, punishability, criminal punishment theory, criminal liability, criminal punishment.
Kilimbaev Roman Valerievich, Applicant, [email protected], Russian Federation, Ryazan, Academy of the Federal Penitentiary Service of Russia.
