CC BY
8УДК 94(02)
МОЖНО ЛИ ПРИВАТИЗИРОВАТЬ ИСТОРИЮ? ОТВЕТ РЕЦЕНЗЕНТАМ КНИГИ
© 2017 г. Б.Р. Рахимзянов
Статья содержит ответ автора рецензируемой монографии на основные замечания рецензентов и разбор наиболее важных из них. Проводятся мысли о невозможности «приватизировать» отдельные сферы исторических исследований отдельными лицами, невозможности «единственно верного» взгляда на историческое прошлое нашей страны и необходимости плюрализма мнений в истории.
Ключевые слова: Московское государство, Золотая Орда, татарские ханства, дань, юрт.
В жизни каждого человека всегда присутствуют две стороны: материальная и духовная. Без материальной невозможно прожить в принципе, так как имеющееся у каждого тело требует его обслуживать, причем желательно качественно. Основой же всего является дух, то есть духовная составляющая человека. Без нее не было бы и тела. Эта духовная составляющая требует от нас совершать иногда странные, с точки зрения современного материального мира, вещи, такие, например, как написание книг. Материальных выгод от этого - никаких, а энергозатраты немалые. Однако что-то все же требует таких действий, и, полагаю, это не всегда только эго человека.
В этом контексте мне было весьма приятно получить столь широкий как по своей географии, так и по разбросу мнений отклик на свою монографическую работу. Сейчас, по прошествии времени, я понимаю, что где-то на подсознательном, нерациональном уровне я замышлял свою книгу скорее как повод задуматься. В этом плане я со своей задачей однозначно справился. Я искренне благодарю всех рецензентов за живой отклик на исследование. Как выражается научный редактор книги Дамир Исхаков, «каждый критик работает на критикуемого».
В.В. Пенской с присущей ему широтой взглядов сделал как обзор монографии в целом, так и указал на ее наиболее дискуссионные и, возможно, требующие дальнейших штудий моменты. И.Л. Измайлов сравнил появление работы «с дуновением рокового «ветра перемен», указав, что по заявленной автором тематике еще многое нужно сделать и переосмыслить. Р.А. Соколов отметил, что идея о Москве как об еще одном наследнике Золотой Орды не нова и предложена еще евразийцами, но оптимальное фактологическое наполнение она получила именно в рецензируемой монографии. Ф.Г. Ислаев акцентировал внимание читателя на том, что «автор монографии стремится донести до читателя понимание того, что история взаимоотношений Москвы с татарским миром -это неотъемлемая часть истории России»; по его мнению, работа «знаменует собой радикальный отказ от стандартов дореволюционной российской и советской историографии». Р.Ю. Почекаев с интеллектуальной едкостью строгого цензора тщательно исследовал монографию на присутствие в ней тематико-фактических минусов, не забыв при этом и про общие плюсы труда. С.А. Маслова, отметив, что «работа представляет собой независимый взгляд на роль Москвы в качестве игрока активной борьбы наследников Золотой Орды за власть», в финале своей рецензии пришла к выводу о том, что работа «заслуживает высокой оценки», что, безусловно, не может не льстить автору рецензируемой ей монографии. А.В. Аксанов досконально изучил ошибки и опечатки автора монографии и резюмировал, что основные выводы книги «сформулированы... на базе фактологических и концептуальных разработок последних десятилетий».
Учитывая изначально дискуссионный характер книги и твердую уверенность автора монографии в том, что окончательно разрешить исторические вопросы невозможно, я позволю себе абстрагироваться от мелких замечаний и отмечу наиболее важный, на мой взгляд, пункт дискуссии. Он был отмечен В.В. Пенским и И.Л. Измайловым. Это вопрос дани («выход» средневековых источников) в отношениях между Московским государством и татарскими политиями XV-XVI вв. и тесно связанная с ним тема взаимоположения Москвы и татарских государств в указанный период (была отмечена и другими рецензентами).
Этот пункт дискуссии имеет давнюю историю и вряд ли будет когда-либо «решен однозначно», как предлагают некоторые рецензенты. В книге я привел свое видение данного вопроса, ряд рецензентов, в том числе В.В. Пенской и в некоторых моментах И.Л. Измайлов, с рядом моих положений не согласились. И это нормально. И тот, и другой взгляды - интерпретация. Насколько она аргументирована, читатели могут судить сами. У меня нет желания «доказывать свою правоту». В то же время все заслуживающие внимания замечания рецензентов по этому (и другим) вопросам будут учтены мной в дальнейшей работе. Сам факт заострения внимания на этой тематике я отношу к плюсам своей работы.
Наиболее сильными эмоциями испокон веков являлись отрицательные. Это связано с природой человека, так как желание безопасности идет в эмоциональном ряду чувств первым. Поэтому неудивительно, что наибольшее количество печатных знаков в данном ответе будет связано с рецензией многоуважаемого коллеги, доктора исторических наук, в прошлом - доцента кафедры социально-культурного сервиса, туризма и межкультурных коммуникаций филиала Московского психолого-социального института в г. Рязани, ныне же - научного сотрудника Института российской истории Российской академии наук (г. Москва) Андрея Васильевича Белякова.
Если «отделить зерна от плевел», то содержательно постулаты А.В. Белякова, на мой взгляд, можно свести к следующим основным:
I. Текст книги полностью компилятивен и не несет самостоятельной научной ценности («нарезка из одного - двух десятков текстов разной степени переработанности с позаимствованными ссылками»); при такой авторской стратегии неудивительно, что у автора монографии налицо «некритичное отношение к заимствованным текстам» и «недостаточное владение материалом»;
II. Доказательная база исследования как таковая отсутствует: «Он (автор рецензируемой монографии. - Б.Р.) просто ссылается на авторитеты, не прибегая к собственной оценке того или иного явления».
К более мелким, но, тем не менее, «оставляющим странное послевкусие» недочетам работы можно отнести следующие:
A) Подбор использованной научной литературы крайне избирателен и игнорирует противоречащие концепции автора работы («За бортом обзора (историографического. - Б.Р.) оказались именно те исследования, которые явно противоречат концепции автора»);
Б) Автор не желает вступать в научную дискуссию с оппонентами и доказывать свою правоту («Данный факт можно объяснить нежеланием автора вступать в полемику и доказывать свою правоту»);
B) Автор монографии проводит чуждые российской ментальности ценности и установки: «... это делается для того чтобы быть ближе к «западной науке», к которой он (автор рецензируемой монографии. - Б.Р.) себя причисляет. Данный факт является своеобразной «родовой травмой» в судьбе автора как историка»;
Г) Идеи автора не выдерживают никакой критики признанными специалистами по истории татарского населения Московского государства (см. последние страницы рецензии А.В.Белякова).
При всем вышеуказанном автор монографии цинично пытается «придать большую академичность своему сочинению» путем «двойных отсылок», «жонглирования цитатами» и прочими ухищрениями, которые, впрочем, без труда выявляются рецензентом.
Рассмотрим, какие доказательства приводит А.В. Беляков в пользу своей точки зрения. Ведь он, в отличие от избравшего уклонистскую позицию Б.Р. Рахимзянова, явно желает «вступать в полемику и доказывать свою правоту».
Автор рецензии пишет, что в работе Б.Р. Рахимзянова имеются «заимствования из работ В.В. Трепавлова, М.В. Моисеева, А.В. Виноградова и целого ряда других исследователей». Но это не самое главное, так как «в случае с А.В. Беляковым подобные «совпадения» обнаружить несколько легче, так как в ряде случаев структура подачи материала рецензируемой и его книг явно совпадает, но приведена в несколько сжатом виде и в ряде мест со значительными добавлениями (с. 35-118, 144-154 и др.) [Беляков, 2011, с. 50-80, 265-292 и др.]». Таким образом, автор рецензии сообщает нам, что автор монографии заимствовал текст его книги со страниц 50-80 и трансформировал (? - не могу подобрать точного термина, отражающего суть ситуации) его в страницы 35-118 своей книги.
Что здесь можно сказать? Самое лучшее - ничего не говорить, а просто предложить читателю прочитать вышеуказанные страницы обеих книг и сравнить текст. Даже при непрочтении удивляет
несоответствие объема страниц «оригинальной» и «заимствованной» книг. Но это мелочи, ведь версия Б.Р. Рахимзянова «приведена в несколько сжатом виде и в ряде мест со значительными добавлениями». То, что «несколько сжатый вид» и «значительные добавления» сами по себе противоречат друг другу, автора рецензии не смущает.
Рискну сделать предположение. Может быть, автор рецензии считает, что он первый писал по этому поводу? А как же другие авторы, как минимум В.В. Вельяминов-Зернов, да и некоторые другие исследователи, они ничего не писали по этой практически «хрестоматийной» проблематике? Или они тоже «заимствовали» у А.В. Белякова? Или А.В. Беляков заимствовал у них, а потом его «переиначил» Б.Р. Рахимзянов? Ответы могут появиться, как я уже сказал, после сравнительного прочтения этих как минимум трех книг.
Рискну сделать еще одно предположение. Возможно, автор рецензии считает, что по одному и тому же сюжету нельзя писать дважды, так как более позднее сочинение будет являться вторичным по отношению к более раннему. Но как в таком случае быть с тем, что все исследования субъективны, и каждый не может стопроцентно дублировать мысли другого человека? Не наблюдаем ли мы, в случае верности моего предположения, желание «приватизировать» некоторые темы исторических исследований и «застолбить» их только за собой?
Второй пример заимствования мы можем видеть в сравнении страниц 144-154 монографии Б.Р. Рахимзянова и 265-292 А.В. Белякова. Здесь ситуация принципиально иная, нежели в первом случае, и ее суть отражена в ссылке 615 (с. 284) монографии Б.Р. Рахимзянова, которая гласит: «Учитывая, что полный список и фактография владения этими городами татарской знатью была достаточно полно приведена А.В. Беляковым (см.: Беляков А.В. Чингисиды в России ХУ-ХУИ вв.: Просопо-графическое исследование. Рязань, 2011. С. 265-297), и в то же время имея в виду концептуальную значимость данного раздела для собственного исследования, я счел возможным опираться на его текст, внеся необходимые дополнения, сокращения и исправления». Более того, далее по всему тексту идут постоянные (несмотря на уже имеющуюся ссылку 615) ссылки на монографию А.В. Белякова. К тому же текст Б.Р. Рахимзянова не вполне идентичен тексту А.В. Белякова, как и якобы «заимствованные» сноски, в чем читатель может опять-таки убедиться сам, прочитав оба варианта. Тем не менее это действительно заимствование, однако вполне корректное и оправданное.
Почему оправданное? Действительно, логично поставить вопрос: для чего Б.Р. Рахимзянов произвел это заимствование? Тут возможны два ответа: 1) автор монографии намеревался увеличить объем монографии с целью придания ему «большей академичности» (или, возможно, с целью получения большего гонорара от издательства?); 2) автор монографии думал в первую очередь о читателе книги - а именно о том, чтобы облегчить ему работу в плане поиска информации - как ученому, так и пресловутому «простому любителю истории». В какую версию поверить, выберет сам читатель книги и рецензии к ней.
Вообще же относительно заимствований скажу, что они в моей работе, безусловно, есть (возможно ли написать работу по столь широкой теме и для широкого круга читателей без учета историографического опыта, накопленного предыдущими исследователями?), однако все они имеют ссылку на источник заимствования и оправданы тематикой и целью собственного исследования. Согласно А.В. Белякову, автор монографии, судя по всему, является изобретателем нового стиля исторических исследований - «нарезки из чужих работ с собственными выводами». В чем «некорректность» произведенных автором монографии заимствований, А.В. Беляков не поясняет. Те самые дефиниции методологического характера, в отсутствии которых А.В. Беляков обвиняет автора рецензируемой монографии, в его принципиальных, судьбоносных, не побоюсь этого слова, обвинениях не обозначены. Это дает нам почву для размышлений о той самой «кухне» теперь уже автора рецензии.
Если отбросить в сторону оценочные прилагательные и проговорки в стиле «изобилует», «значительное (курсив мой. - Б.Р.) количество мелких недочетов и неточностей», «список замечаний можно продолжить. Мы не видим необходимости заострять внимание на них», «в отдельных случаях», «побоимся надоесть читателю длинными цитатами», «при желании количество подобных примеров мы можем увеличить» и т.д., то автор привел только одно «доказательство» «некорректного заимствования».
Оно касается случая с «Новгородом на Оке». Однако А.В. Беляков почему-то «забыл» об упомянутой мной ссылке 615 моей книги (с. 284 моей монографии). Более того, автор рецензии забыл еще одну деталь. Этот действительно заимствованный Б.Р. Рахимзяновым у А.В. Белякова пассаж имеет у А.В. Белякова ссылки на работы Д.М. Исхакова, В.В. Вельяминова-Зернова, П.Н. Чермен-
ского, М.К. Любавского. Все они опубликованы и доступны заинтересованному читателю. Возникает логичный вопрос: а что мешало Б.Р. Рахимзянову выписать в библиотеке те же книги и поработать с ними самому? Возникает и ответ - ничего не мешало. Почему же в таком случае нельзя было сделать ссылки на эти работы, если автор рецензируемой монографии сам проработал (после А.В. Белякова, что и отражено в ссылке 615) эти исследования? Причем приведенный А.В. Беляковым пассаж касается исторических фактов, на которые и имеются отсылки к работам исследователей. Можно ли «приватизировать» данные источников и литературы (особенно если это опубликованные данные) и сами исторические факты?
В итоге, А.В. Беляков привел одно «доказательство» своей «правоты», которое разбивается о контраргументы. «Кухня» автора рецензии налицо.
Еще одно «концептуальное», по логике автора рецензии, упущение автора книги состоит в том, что доказательная база исследования отсутствует: «Он (автор рецензируемой монографии. -Б.Р.) просто ссылается на авторитеты, не прибегая к собственной оценке того или иного явления». Автор рецензии, видимо, вновь не улавливает сути обзорного обобщающего труда. В нем невозможно осветить все вопросы в одинаковой мере. Какие-то моменты, которые автор исследования мыслит как принципиальные, он аргументирует сам. Более же мелкие сюжеты, особенно если они уже получили адекватную оценку в историографии, он может доверить и «авторитетам» (термин А.В. Белякова), особенно если они таковыми, по мысли автора исследования, для него являются. Если, по мнению автора книги, В.Д. Назаров адекватно отрецензировал книгу А.В. Белякова и прибавить тут нечего, почему бы не сослаться на «авторитет»? Или принципиально важно заново изобретать велосипед?
При этом в данном вопросе автор рецензии противоречит сам себе. Говоря о второй главе книги Б.Р. Рахимзянова, в частности о параграфе три, он отмечает, что автор монографии занимается «спекуляциями путем жонглирования цитатами из источников». Значит, автор рецензируемой монографии все же поработал с источниками (хотя, впрочем, мог и «нарезать» их у кого-нибудь другого, сложно ли), правда, в своем «фирменном» стиле извратив саму суть исторического исследования. Ведь настоящие исследователи занимаются извлечением фундаментальной информации из источников, а фальшивые, эрзац-исследователи, материалами источников спекулируют и жонглируют, исходя из «заранее заданных установок». Кого же к какому лагерю отнести, читатель, видимо, должен решить после прочтения рецензии А.В. Белякова.
Перейдем к рассмотрению обвинений «меньшей тяжести». «Мостиком» между первой и второй группой нам послужит постулат автора рецензии о том, что автор рецензируемой работы не желает вступать в научную дискуссию с оппонентами и доказывать свою правоту: «Данный факт можно объяснить нежеланием автора вступать в полемику и доказывать свою правоту. Построить свою концепцию игнорируя «неудобные» исследования значительно проще».
Здесь А.В. Беляков узрел самую суть принципиальной позиции автора книги. Я действительно крайне неохотно вступаю в полемику и уж совсем не хочу никому доказывать свою правоту. Почему?
1) Полагаю, что полемика лучше всего воспринимается в письменном виде - или в виде рецензии, или, еще лучше, в виде концептуально оформленной позиции автора в статье в серьезном журнале или, лучше всего, в виде монографии. Нежели критиковать, лучше самому что-либо написать. Этот текст или внесет что-то новое, или не внесет. Кто-то согласится с мнением автора, сочтя его аргументы убедительными. Кто-то однозначно не согласится, приведя свои аргументы. Однако восприятие каждого аргумента все равно будет у каждого человека разным, в силу особенностей человеческой психики. Судить всегда читателям. Все, что я могу и хочу сказать, я оформляю в виде статей и книг. Вступать же в словесные баталии на конференциях, как и на страницах различных изданий, особого смысла не вижу. Каждый имеет право на свое мнение, которое мной всегда бывает услышано и учитывается (но не всегда используется). Я вообще придерживаюсь мысли о малоэффективности позиции «судья». По-моему, лучше выглядит позиция «игрок» (в нашем - академическом - случае - автор напечатанного текста).
2) Я не хочу и не могу «доказывать свою правоту» по причине того, что я не знаю, прав я или нет. Данным знанием владеют только высшие силы, но вряд ли как автор книги, так и автор рецензии и «примкнувшие к ним заинтересованные лица» напрямую подключены к ним и владеют высшим знанием, истиной, которая единственная позволяет говорить нам о том, кто прав, а кто нет. Кстати, психологи однозначно свидетельствуют, что желание кому-либо что-либо доказывать говорит о незрелости человеческой натуры.
Автор рецензии отмечает, что подбор использованной Б.Р. Рахимзяновым научной литературы крайне избирателен и игнорирует противоречащие концепции автора работы: «за бортом обзора (историографического. - Б.Р.) оказались именно те исследования, которые явно противоречат концепции автора». Приводится пример - (Моисеев, 2011; Моисеев, 2012а; Моисеев, 2016). Последнюю работу автор рецензии сам отсеивает по причине невозможности познакомиться с ней до публикации. Выдвигается гипотеза, что подобный подход можно «объяснить их (авторов игнорируемых работ. - Б.Р.) принадлежностью, по классификации Б.Р. Рахимзянова, к «московско-рязанским коллегам» [Рахимзянов, 2012, с. 118]». Не вполне понятно, как «московско-рязанские коллеги» подвергаются игнорированию Б.Р. Рахимзяновым, ведь в историографическом разделе книги Б.Р. Рахимзянова содержится обзор работ А.В. Виноградова (с. 26), А.В. Белякова (с. 30).
Выбор - важнейшая функция исследователя. Именно автор исследования решает, какую информацию нужно использовать, а какую можно и оставить за бортом работы. Использовать все работы невозможно, иначе это будет не исследование, а бессистемная «каша» большого объема и отсутствующей генеральной линией исследования и рыхлой, исчезающей структурой, что мы иногда и наблюдаем. Это не значит, что «необозренные» работы не были прочитаны автором или что автор упрощает себе жизнь, не вступая в дискуссию. Автор отрезает лишнее и прибавляет нужное, способствующее раскрытию обозначенной им цели и решению поставленных им задач. А диспуты - это отдельный стиль, не входящий в приоритеты монографических исследований (по крайней мере моих).
Логика же А.В. Белякова по поводу неких «московско-рязанских коллег» мне кажется странной. Почему же тогда в историографическом обзоре также отсутствует упоминание работы Р.Ю. Почекаева (Почекаев, 2012), которого трудно отнести к «московско-рязанским коллегам» (автор живет и работает в Санкт-Петербурге), опубликованной в том же издании, что и работа М.В. Моисеева (Моисеев, 2012б), членом редколлегии которого является Б.Р. Рахимзянов? Информация об этих работах автору монографии была более чем доступна. А ведь работа Р.Ю. Почекаева концептуально стоит как раз на тех же позициях, которых придерживается Б.Р. Рахимзянов. Логика А.В. Белякова по поводу того, что «построить свою концепцию игнорируя «неудобные» исследования значительно проще», здесь вновь дает сбой.
Я не вступал в полемику с авторами достаточно большого количества прочитанных мной работ, с которыми я не согласен, не потому, что мне нечего сказать, а потому, что данная полемика существенно «утяжелила» бы восприятие текста читателями, как «простыми», так и «учеными» читателями. Полагаю, монография - неподходящее место для таких дискуссий. Эту полемику лучше вести в специально посвященных этому статьях в специализированных журналах.
Разобрав «огрехи» автора монографии и придя к выводу, что «перед нами в значительной степени нарезка из одного - двух десятков текстов разной степени переработанности с позаимствованными ссылками», автор рецензии перешел к «работе над выводами» (идеями) автора. Выглядит это нелогично. Ведь если работа Б.Р. Рахимзянова несамостоятельна, какой смысл разбирать ее идеи, раз они получены без работы с первоисточниками? Таким идеям грош цена. Логично было бы на этом поставить точку. Автор рецензии в своих логических построениях вновь противоречит сам себе.
Однако одну тенденцию, не касающуюся непосредственно автора этих строк, но от того не менее показательную, я хотел бы отметить. Она касается всех историков и подхода к исторической науке в целом. Касаясь вопроса дани, автор рецензии отмечает, что «без однозначного (sic! - Б.Р.) ее решения продуктивного движения вперед невозможно». Автор рецензии, видимо, забыл, что однажды история уже была «решена однозначно» в виде «Краткого курса истории ВКП(б)». Тогда у историков возможности для люфта и всяческих девиаций закончились. Положительным ли был тот советский опыт, мы знаем из дискуссий 1990-х годов.
Под занавес своего ответа отмечу некоторые заслуживающие внимания моменты авторского стиля и «исследовательского метода» А.В. Белякова.
Автор рецензии часто употребляет выражения и словесные обороты, которые, при отсутствии доказательной базы, видимо должны оставить «странное послевкусие» от работы Б.Р. Рахимзянова (или от текста рецензии?), как то: «список замечаний можно продолжить. Мы не видим необходимости заострять внимание на них» (читатели, думаю, увидели бы такую необходимость), «при желании количество подобных примеров мы можем увеличить» (но не увеличиваем), «здесь мы также вправе задать вопрос» (но не задаем, а что мешает это сделать?), «это замечание следует отнести и к иным разделам рецензируемой книги» (хотелось бы конкретики), «особо не афишировать
данный факт» (как это?), «как ни странно (курсив мой. - Б.Р.), Б.Р. Рахимзянов справился с поставленной перед собой задачей» (действительно, это странно).
Непонятно, что имеет в виду автор рецензии, называя себя во множественном лице.
Мне также весьма импонирует мягко подкравшаяся эволюция списка тех, у кого заимствовал Б.Р. Рахимзянов: если в начале рецензии это были «В.В. Трепавлов, М.В. Моисеев, А.В. Виноградов и целый ряд других исследователей», то в самом конце рецензии этот список сократился до «исследователя (курсив мой. - Б.Р.), по возможности подробно освятившего эти явления». О фамилии этого исследователя «мы можем только догадываться».
Заключая, могу сказать, что приватизировать отдельные сферы исторических исследований не получится, как бы ни хотелось этого некоторым «заинтересованным лицам». Мир идей в некоторых своих моментах принципиально отличается от мира материального. Жаль, что не все это понимают.
ЛИТЕРАТУРА
1. Беляков А.В. Чингисиды в России ХУ-ХУ11 веков: просопографическое исследование. Рязань: Рязань. М!р, 2011. 512 с.
2. Моисеев 2012а - Моисеев М.В. «Казанский вопрос» в русско-ногайских отношениях конца XV - первой половине XVI столетий // Средневековые тюрко-татарские государства. Казань, 2012. Вып. 4. С. 107-112.
3. Моисеев 2012б - Моисеев М.В. Некоторые аспекты взаимоотношений Московского государства с постордынскими государственными образованиями // Средневековые тюрко-татарские государства. Казань, 2012. Вып. 4. С. 204-213.
4. Моисеев М.В. Посольские дары - «поминки» в контексте взаимоотношений России с постордынскими государствами: проблемы изучения // От Смуты к Империи. Новые открытия в области археологии и истории России ХУ1-ХУШ вв. М.; Вологда: Древности севера, 2016. С. 163-171.
5. Моисеев М.В. Эволюция и содержание посольских даров - «поминков» в Русско-Ногайских отношениях XVI века // Локус: люди, общество, культуры, смыслы. 2011. №4. С. 17-31.
6. Почекаев Р.Ю. Дары или дань? К вопросу о «золотоордынском наследии» в отношениях Московского государства с тюрко-татарскими ханствами // Средневековые тюрко-татарские государства. Казань, 2012. Вып. 4. С. 200-203.
B.R. Rakhimzianov
IS IT POSSIBLE TO PRIVATIZE HISTORY?
REPLY TO BOOK REVIEWERS
The article contains the answer of the author of the reviewed monograph to the basic objections of reviewers, and analysis of the most important ones of them. The main author's idea is impossibility of «privatization» of certain spheres of historical research by some ambitious academics. Also, it is an idea of necessity of pluralism in historical research.
Keywords: Muscovy, Golden Horde, Tatar khanates, tribute, iurt.
Сведения об авторе:
Рахимзянов Булат Раимович - кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Отдела новой истории Института истории им. Ш.Марджани Академии наук Республики Татарстан (Казань); bulatraim@mail.ru
Rakhimzianov Bulat - Candidate of Historical Sciences, Senior Scholarly Researcher of the Department of Modern History, Sh. Marjani Institute of History of Tatarstan Academy of Sciences (Kazan)
