CC BY
34УДК 94(47)
МОСКОВСКОЕ ГОСУДАРСТВО И ПОСТ-ОРДЫНСКИЕ ХАНСТВА: НОВЫЙ ВЗГЛЯД НА ИСТОРИЮ ОТНОШЕНИЙ?
РЕЦЕНЗИЯ НА КНИГУ: РАХИМЗЯНОВ Б.Р. МОСКВА И ТАТАРСКИЙ МИР: СОТРУДНИЧЕСТВО И ПРОТИВОСТОЯНИЕ В ЭПОХУ ПЕРЕМЕН, XV-XVI вв.
СПб.: Евразия, 2016. 396 с.
© 2017 г. Р.Ю. Почекаев
В рецензии анализируется новая монография известного казанского исследователя пост-ордынского периода Б.Р. Рахимзянова, посвященная особенностям взаимоотношений Московского государства и постордынских государств в ХУ-ХУ1 вв. Автор анализирует эти отношения преимущественно на основе информации о выездах представителей татарской элиты (царевичей-Чингизидов и представителей княжеских родов менее знатного происхождения) в Москву и о владениях этих представителей в пределах Московского государства. Б.Р. Рахимзяновым предпринимается попытка доказать, что Москва в отношениях с пост-ордынскими государствами выступала как такой же наследник Золотой Орды, что и татарские ханства. В рецензии дается общая характеристика структуры и содержания монографии, выявляются ее достоинства и некоторые недостатки.
Ключевые слова: Московское великое княжество, Московское царство, тюрко-татарские государства, Казанское ханство, Крымское ханство, Астраханское ханство, Сибирское ханство, служилые Чингизиды, вассалитет, автономия.
Новая монография известного казанского историка Б.Р. Рахимзянова, в течение длительного времени занимающегося проблемами взаимоотношений Московского государства с поздней Золотой Ордой и ее наследниками, является своеобразным подведением промежуточных итогов его изысканий. Автор книги поставил своей целью представить новую концепцию отношений Москвы с государствами на пост-ордынском пространстве, центральным тезисом в рамках которой выступает утверждение, что Московское великое княжестве (а с середины XVI в. - Московское царство) являлось равноправным участником этих отношений, по сути - таким же наследником Золотой Орды, что и татарские ханства.
Актуальность рецензируемой монографии представляется несомненной, поскольку результаты исследований современных авторов по истории отдельных пост-ордынских государств (Казанское, Астраханское, Крымское Сибирское ханства, Ногайская Орда) и их отношений с Москвой нуждаются в своего рода систематизации, каковую, по сути, и предпринимает Б.Р. Рахимзянов в своей книге.
С методологической точки зрения несомненным достоинством монографии является тот факт, что автор не свел свое исследование к последовательному пересказу истории развития отношений Москвы с «татарским миром» в ХУ-ХУ1 вв. (хорошо известной как по источникам, так и по многочисленным исследовательским трудам), а предпочел рассмотреть отдельные, но весьма важные аспекты этих отношений - выезды представителей татарской элиты (царевичей-Чингизидов, князей, мурз и т.д.) в Москву и статус татарских владений (юртов) в Московском государстве. Анализ этих сведений и позволил Б.Р. Рахимзянову сделать вывод о вовлеченности Московского государства в политическую жизнь пост-ордынских государств как равноправного участника, использующего те же инструменты «сотрудничества и противостояния», какие использовались и другими участниками этого процесса - тюрко-татарскими ханствами.
Книга состоит из введения, обзора источников и историографии, двух глав, каждая из которых делится на три параграфа (в свою очередь, разделенных на небольшие подразделы), заключения, примечаний, библиографии (с дополняющим ее списком сокращений) и приложений, а также -сведений об авторе и резюме на английском языке.
Во введении (с. 7-11) автор определяет цель и задачи работы, ставит основной вопрос, на который намерен ответить в своей книге - была ли Москва внешним или внутренним участником отношений на пост-ордынском пространстве, раскрывает несколько ключевых понятий, которыми он в дальнейшем оперирует.
Обзор источников и историографии (под названием «Отражение позднезолотоордынской ситуации в текстах», с. 12-34) Б.Р. Рахимзянова демонстрирует отличное знание комплекса источников и исследовательских работ по проблематике своего исследования, что, конечно же, повышает доверие читателя к выстраиваемой им концепции и сделанным по итогам исследования выводам. Тем не менее, хотелось бы отметить, что сам «историографический раздел» книги в ее структуре представляется несколько «подвешенным в воздухе»: возможно, автору следовало бы либо включить его во введение, либо сделать первой главой своей работы. Кроме того, представляется, что, отразив степень разработанности темы книги в трудах отечественных и западных исследователей, Б.Р. Рахимзянов не учел работы восточных авторов, в частности - турецких. В своей книге он упоминает лишь две работы Х. Инальчика, а между тем, тематика отношений на пост-ордынском пространстве нашла отражение в трудах ряда и других авторов - в частности, А.Н. Курата, А. Мелек Озъетгин, С. Аджара и др. Интерес турецких авторов к проблематике, поднятой в книге Б.Р. Рахимзянова, представляется вполне объяснимым: ведь в этот период (в отличие от более раннего, золотоордынского) Османская империя существенно активизировала свою политическую деятельность на пост-ордынском пространстве, и ее отношения как с Москвой, так и с тюрко-татарскими государствами становились все более плотными и значительными.
Первая глава монографии посвящена проблеме «выездов» татар и связанной с ними политике Московского государства по отношению к пост-ордынским государствам (с. 35-142).
В первых двух параграфах главы автор рассматривает в хронологической последовательности особенности политических взаимоотношений Москвы с поздней Золотой Ордой (1430-1470-е гг.), а затем - с Большой Ордой и Крымским ханством (1470-1530-е гг.). Б.Р. Рахимзянов демонстрирует не только знание тематики, умение уместно привлекать источники и критически оценивать результаты ранее проведенных исследований, но и способность делать обобщающие выводы, тем самым внося существенный вклад в изучение тематики отношений Москвы и татарских ханств в рассматриваемый период. К числу наиболее важных наблюдений Б.Р. Рахимзянова, на наш взгляд, принадлежит особенность понятия «служба» применительно к выезжим Чиингизидам: на основе анализа документов автор книги приходит к мысли, что татарские царевичи не «служили» московским государям по меньшей мере до середины XVI в. (с. 118-124). Между тем другие исследователи употребляют термин «служилые царевичи» начиная с выездов в Москву в начале 1470-х гг. (см., напр.: Беляков, 2011, с. 376).
Однако третий параграф первой главы, посвященный «татарским юртам», который, несомненно, имеет прямое отношение к тематике книги, на наш взгляд не совсем логично включен в первую главу - поскольку «татарским анклавам» непосредственно посвящена вторая глава рецензируемой монографии.
Некоторая непоследовательность, впрочем, присутствует не только в структуре книги, но и в отдельных умозаключениях автора. Например, на с. 42 он в начале абзаца пишет, что «Кучук-Мухаммеду удалось выдворить Улуг-Мухаммеда», а в конце того же абзаца - что «Мангыты выбрали своим ханом Кучук-Мухаммеда, сместив Улуг-Мухаммеда». Возможно, Б.Р. Рахимзянову следовало бы как-то более подробно описать эту ситуацию, чтобы прояснить такое противоречие.
Некоторым доводам автора не хватает убедительности. На с. 53 автор утверждает, что Касимовское ханство было подвластно Улуг-Мухаммеду - подобный тезис, в общем-то, фигурировал и в первой его монографии (Рахимзянов, 2009, с. 56-57). Однако ссылок на достоверные источники (каковыми, в частности, могли бы выступать соответствующие официальные акты) при этом не приводится. Более того, уже на с. 55 автор повторяет свое утверждение, используя предположительный оборот «видимо».
Аналогичным образом на с. 102 он выказывает предположение, что русскому термину «поместье», обозначающему территории, переданные московскими государями выходцам из татарских ханств, «возможно» (sic!) соответствовал татарский термин «юрт». Несмотря на предположительный характер, автор книги тут же начинает развивать мысль о снижении статуса «юртов». А на с. 107 русские города во владении татарских выходцев уже однозначно называются автором книги юртами.
На с. 73 Б.Р. Рахимзянов утверждает, что Шейх-Ахмед был последним ордынским ханом, в зависимости от которого находилась Москва. Насколько нам известно, никаких свидетельств зависимости Московского государства от этого хана не имеется.
Также, порой, вероятно, увлекаясь изучаемым материалом и желанием продвинуть собственную концепцию, Б.Р. Рахимзянов допускает не вполне корректные формулировки. Так, например, на с. 57 он упоминает среди «государств, ранее на разных условиях входивших в Улус Джучи», не только Московское великое княжество, но и Великое княжество Литовское. Дальнейший текст книги не позволяет понять, является ли это неправильной формулировкой, или же автор действительно считает, что Литва входила в состав Золотой Орды.
Нельзя не отметить и некоторые фактические ошибки автора, которые не были бы допущены в случае обращения автора к специалистам или, по крайней мере, если бы автор более осторожно обращался со специфическими терминами и категориями, нередко играющими важную роль в его концептуальных построениях. Так, на с. 36 он уверенно пишет о замене лествичной системы наследования престола на передачу его от отца к сыну, установленную, якобы, еще при золотоордын-ском хане Узбеке. Между тем, упоминаемый им случай - как раз исключение, тогда как в целом и для Золотой Орды, и для ее наследников (как, впрочем, и для других чингизидских государств на протяжении всего времени их существования) была характерна неопределенность в порядке престолонаследия, которая и объясняет многочисленные перевороты и гражданские войны Чингизидов. Приведем, в частности, пример, географически и хронологически относящийся к тематике рецензируемой работы: занятие трона крымского хана Гази-Гиреем I (сыном убитого Мухаммед-Гирея I) в 1523 г. не было признано членами рода, и вскоре он был свергнут и убит своим дядей Сафа-Гиреем I, претендовавшим на трон как раз как старший в роду.
На с. 74-75 Б.Р. Рахимзянов считает Ногайскую Орду одним из «позднезолотоордынских государств», а между тем основной исследователь ее истории В.В. Трепавлов (на которого автор рецензируемой работы неоднократно ссылается) считает ее либо «составным вождеством», либо, в крайнем случае, «зачаточным государством» (Трепавлов, 2001, с. 448-458). Также представляется сомнительным утверждение автора книги о «самой большой коннице (и, соответственно, военной силе в целом)» Ногайской Орды, правители разных частей которой никогда не объединяли все свои силы, действуя в разных частях бывшей Золотой Орды и нередко вступая в конфликты друг с другом.
В прим. 269 (с. 261) Б.Р. Рахимзянов называет Ибака «ханом Ногаев», что не представляется корректным: Чингизиды никогда не возглавляли Ногайскую Орду, и тот факт, что их поддерживали представители ногайского правящего рода, отнюдь не делало их «ханами Ногайской Орды», как их в свое время ошибочно обозначил Ж.М. Сабитов (Сабитов, 2009).
На с. 111 Б.Р. Рахимзянов называет Астраханское ханство наследником «Престольного владения» «в династическом смысле» и объясняет именно этим интерес Москвы к этому государству. Мысль о преемстве Астраханского ханства от Золотой Орды в династическом отношении в свое время высказал еще И.В. Зайцев (Зайцев, 2006, с. 61), но вряд ли стоит этим объяснять активный интерес Москвы к нему. Тем более, что в политическом смысле основным преемником Золотой Орды выступило не Астраханское, а Крымское ханство (см. подробнее: Collins, 1991).
Наконец, нельзя не выразить сожаление, что в ряде случаев важные наблюдения или утверждения Б.Р. Рахимзянова не находят развития в его монографии: он ограничивается лишь описанием или констатацией соответствующего факта. А между тем, если бы он уделил ему больше внимания, это существенно дополнило бы его концептуальные построения, сделало бы его версию анализируемых событий более аргументированной и убедительной.
Например, на с. 60 он пишет, что в 1480-е гг. «Москва оставалась плотно интегрированной в систему наследников Улуса Джучи», при этом приводя в качестве довода, что Иван III не стал удерживать у себя беглого царевича Джанибека «из-за его высокого положения». На наш взгляд, автору следовало бы развить эту мысль и как-то подкрепить ее, определить механизмы интеграции и т.п. Принятие беглых представителей правящих родов соседних государств с целью впоследствии использовать их в качестве политического инструмента было распространенной практикой во все времена и, как представляется, отнюдь не означает, что принимающее государство действовало в рамках традиций своих соседей. В частности, Российская империя в XVIII-XIX вв. давала убежище претендентам на трон или свергнутым правителям из монгольских (Джунгария) или среднеазиатских (Бухара, Хива, Коканд) ханств, при этом отнюдь не становясь одним из них, а выступая именно в качестве арбитра или даже сюзерена-протектора.
На с. 100 Б.Р. Рахимзянов упоминает о передаче татарским выходцам городов «со всеми пошлинами» (в данном случае - Серпухова, Хотуни и Каширы Мухаммед-Амину в 1497 г.). Как представляется, именно на таких моментах автору следовало бы сосредоточиться более подробно, развить мысль о статусе такого владетеля и подвластных ему территорий в отношениях с московскими государями. Это стало бы ценным дополнением к его построениям о специфике взаимоотношений Москвы с «татарским миром». Увы, автор опять ограничивается констатацией...
На с 126 Б.Р. Рахимзянов упоминает, что Иван IV стал «старшим государем» по отношению к ряду татарских государств. Здесь автору, опять же, следовало бы больше внимания уделить этому институту «старших государей», который, и в самом деле, использовался в тюрко-монгольской государственной традиции (см., напр.: Султанов, 2006, с. 94-95, 302). Если бы автор книги уделил внимание этому аспекту, его тезис о прямой вовлеченности Москвы в политические реалии «татарского мира» выглядел бы куда более убедительным. Но и в данном случает автор не выходит за рамки краткого наблюдения.
Вторая глава книги (с. 143-232) посвящена «татарским анклавам», и здесь также следует обратить внимание на некоторое структурное логическое несоответствие. Речь (как и в первой главе!) идет о последнем параграфе, который, как нам представляется, является, пожалуй, самым важным и концептуальным в книге, но при этом совершенно неуместным во второй главе. На наш взгляд, он вполне мог бы быть вынесен (при условии некоторого увеличения объема) в самостоятельную главу.
Наряду с достоинствами (важными наблюдениями и прекрасно проведенным анализом источников и мнений исследований) в этой главе присутствуют некоторые недостатки, во многом перекликающиеся с выявленными нами в первой главе.
Например, на с. 161 автор упоминает, что татарские владетели Касимова и Романова сами осуществляли всю полноту административной и судебной власти. Далее же следует «повисшая в воздухе» фраза: «Татары получали денежные доходы с этих городов». Как представляется, автору следовало бы гораздо более подробно проанализировать совокупность полномочий татарских правителей в упомянутых городах. Получение доходов отнюдь не свидетельствует о каком-то особом статусе получателя: еще в раннем средневековье в Западной Европе использовалось понятие «бенефиций», т.е. некое владение, с которого номинальный владетель получал доходы, но не вмешивался в управление соответствующей территории. Если же владетель имел исключительные права и иммунитеты в административной и судебной сфере, то он являлся полноправным «феодалом» (в русской терминологии - удельным правителем). Именно на этом, по нашему мнению, и надо было строить свою аргументацию Б.Р. Рахимзянову, который «традиционно» ограничивается констатацией факта и неким общим выводом.
Досадную ошибку Б.Р. Рахимзянов допускает на с. 163, когда пишет о «номинальном подчинении» хану Мухаммед-Амину в походе князей Ф. и И. Палецких, считая их «наблюдателями» московского государя при хане, возглавлявшем одно из воинских соединений в походе. Почему-то автор книги игнорирует явление местничества, которое в это время имело широкое распространение в Московском государстве, и выходцы из татарских ханств прекрасно вписывались в эту систему. Более того, ряд исследователей полагает, что даже сама система местничества имела ордынское происхождение (см., напр.: Леонтович, 1879, с. 268-269; Камалов, 2016, с. 201-202; ср.: Авер-киев, 2015, с. 66-67). Полагаем, что подобный факт, опять же, мог бы послужить дополнительным доводом в пользу концепции автора книги о «вовлеченности» Москвы в отношения постордынских государств в качестве равноправного участника, действующего в той же системе политико-правовых традиций, что и они.
Во второй главе также встречаются примеры не вполне удачных попыток Б.Р. Рахимзянова разобраться в правой природе некоторых аспектов взаимоотношений Москвы с татарскими выходцами и их «юртами». Так, на с. 170 он пишет, что «Джучид как бы замещал великого князя в качестве сюзерена данной территории». Слово «замещал» представляется в данном контексте совершенно неудачным: московский великий князь в силу своего статуса юридически и не являлся «сюзереном» каждой отдельной территории (волости, уезда и пр.), входившей в состав его владений; каждой такой территорией владел назначенный им наместник, которому великий князь делегировал определенную совокупность властных полномочий в соответствующих территориальных пределах.
Также позволим себе не согласиться с выводом Б.Р. Рахимзянова об «автономности» Мещеры на основании послания Ивана III кафинцам 1474 г., в котором он снимает с себя ответственность за грабеж касимовцами торгового каравана и выказывает отсутствие интереса к тем, кого касимовский владетель принимает на службу или увольняет от нее (с. 182). На наш взгляд, если опираться
на этот документ, касимовский правитель и предстает перед нами простым наместником великого князя, имеющим право самостоятельно набирать себе штат чиновников и обязанным поддерживать порядок на вверенной ему территории (в т.ч. и безопасность торговых путей). Полагаем, что для подтверждения автономного статуса Касимовского ханства (Мещеры) Б.Р. Рахимзянову следовало бы опираться на другие источники.
Как уже отмечалось выше, третий параграф второй главы представляется наиболее важным и последовательным с точки зрения логики и концептуальности. Однако впечатление от него также снижается за счет нескольких не вполне корректных утверждений автора.
Например, на с. 197 присутствует довольно странная фраза: «Чингизиды воспринимали подчиненные славянские территории как единый «русский улус» и в то же время как совокупность княжеств - улусов Монгольской империи». Автор и тут остается «верным себе»: он не развивает эту мысль, которая при соответствующем развитии могла бы стать, возможно, важным элементом выстраиваемой им концепции, а в имеющемся виде представляет некоторую загадочность для читателя...
Также не считаем возможным принципиально согласиться со следующим утверждением Б.Р. Рахимзянова: «Вместо того, чтобы пытаться интегрировать татар в социальную структуру Московского княжества-государства [кстати, и сам данный термин выглядит немного странным. -Р.П.], московские правители воспроизвели степной институт, юрт, на своей территории, во главе с великим князем в традиционной степной роли «распределителя юртов»« (с. 199). По нашему мнению, татарские царевичи и другие представители знати были в достаточной степени интегрированы в сановную и военную иерархию Московского государства, а в их «юртах» действовала московская система налогов и сборов, традиционная система социально-экономических отношений, не говоря уж о русских чиновниках, «прикрепленных» к татарским владетелям в качестве «наблюдателей» (о которых выше упоминает и сам автор книги).
Таким образом, анализ основного содержания рецензируемой книги позволяет высоко оценить уровень научной разработки рассматриваемой проблематики Б.Р. Рахимзяновым, владение источниками и литературой, способность к анализу, систематизации и грамотную аргументацию своей позиции. Тем не менее, неизбежные в рамках столь масштабного исследовательского проекта недостатки все же имеют место быть и служат причиной некоторой уязвимости позиции автора книги по ряду исследуемых им аспектов и сделанных выводов.
Библиографический отдел монографии (с. 314-355), как и вышеупомянутый обзор источников и литературы, отражает хорошее знание автором историографии вопроса и учет им степени разработанности тематики исследования. Однако несколько смущает его название «Избранная библиография», на наш взгляд, более уместное в научно-популярной или учебно-методической работе. Увидев его, читатель не может не задать себе два вопроса: 1) в какой мере автор книги учел все более-менее значимые работы по тематике своего исследования, если сам обозначил библиографию как «избранную»? 2) все ли источники и исследования, вошедшие в библиографию, были изучены автором и использованы им при написании книги?
Полезными представляются приложения, включенные автором в издание. Первое, хронология событий, анализируемых в монографии (с. 357-362), несомненно, поможет читателю лучше ориентироваться в их последовательности. Второе, словарь терминов (с. 363-369), конечно же, необходим для читателей, не являющихся специалистами по проблемам истории, государства и права тюрко-монгольских государств, хотя, помимо «экзотических» терминов (имеющих тюркское или монгольское происхождение), автор счел целесообразным включить также и термины, имеющие русское (волость, дети боярские, уезд и др.) или западное (патронат, фронтир) происхождение. Что же касается третьего раздела, «Personalia» (с. 370-386), то он имел бы куда большую полезность, если бы представлял собой не аннотированный список имен, а указатель на страницы книги, на которых тот или иной деятель упоминается автором. Впрочем, данное пожелание - скорее, не к автору книги, а к ее издателю.
Несколько необычным, но, на наш взгляд, органично вписывающимся в структуру рецензируемой монографии элементом являются «Сведения об авторе» (с. 387-388), в которых Б.Р. Рахимзянов кратко описывает основные этапы своей биографии, направление исследований, приводит сведения о своем происхождении. «Смешение кровей автора» (с. 388), по-видимому, в какой-то мере объясняет как интерес его к теме, раскрытой в книге, так и оригинальность выстраиваемой им концепции взаимоотношений Москвы и «татарского мира».
В заключение следует отметить, что книга уже успела вызвать интерес и конструктивную критику со стороны коллег, что дополнительно подтверждает ее актуальность, важность поднятой в ней темы. Полагаем, что замечания - как сделанные коллегами автора ранее в разных форматах, так и изложенные в настоящей рецензии - никоим образом не умаляют многочисленных достоинств монографии Б.Р. Рахимзянова и имеют целью лишь стимулировать автора на дальнейшие исследования в рамках выбранного им научного направления, столь плодотворно им осваиваемого.
ЛИТЕРАТУРА
1. Аверкиев С.С. Влияние татар на жизнь русского народа / Сост. И.В. Зайцев, отв. ред. И.М. Мирга-леев. Казань: ЯЗ, 2015. 292 с.
2. Беляков А.В. Чингисиды в России XV-XVII веков: просопографическое исследование. Рязань: Рязань. Mip, 2011. 512 с.
3. Зайцев И. В. Астраханское ханство / 2-е изд., испр. М.: Восточная литература, 2006. 303 с.
4. Камалов И.Х. Золотая Орда и русский улус (татарское влияние на Россию) / Пер. с тур. И.М. Мирга-леева. Казань: Ин-т истории АН РТ, 2016. 304 с.
5. Леонтович Ф.И. К истории права русских инородцев: Древний монголо-калмыцкий или ойратский устав взысканий (Цааджин-Бичик) // Записки Императорского Новороссийского университета. Т. XXVIII. Одесса, 1879. Приложение. С. 1-282.
6. Рахимзянов Б.Р. Касимовское ханство (1445-1552 гг.). Очерки истории. Казань: Татарское книжное изд-во, 2009. 207 с.
7. Сабитов Ж.М. Ханы Ногайской Орды // Средневековые тюрко-татарские государства. Вып. 1. Казань: Ин-т истории АН РТ, 2009. С. 138-141.
8. Султанов Т.И. Чингиз-хан и Чингизиды. Судьба и власть. М.: АСТ, 2006. 445 с.
9. Трепавлов В.В. История Ногайской Орды. М.: Восточная литература, 2001. 752 с.
10. Collins L. On the Alleged «Destruction» of the Great Horde // Byzantinische Forschungen. Bd. XVI: Manzikert to Lepanto: The Byzantine World and the Turks, 1071-1571 / Ed. by A. Bryer, M. Ursinus. Amsterdam: Adolf M. Hakkert Publ., 1991. P. 361-399.
R.Yu. Pochekaev
MOSCOW STATE AND POST-GOLDEN HORDE KHANATES: A NEW WAY OF LOOKING ON THE HISTORY OF RELATIONS?
BOOK REVIEW: RAKHIMZIANOV B.R. MUSCOVY AND THE TATAR WORLD: COOPERATION AND CONFRONTATION IN THE AGE OF CHANGE, 15th - 16th CENTURIES.
St. Petersburg: Evraziya, 2016. 396 p.
The review is devoted to new monograph of Kazan historian Bulat R. Rakhimzianov known for his studies of post-Golden Horde period. Monograph is about specific features of relations between the Moscow state and postGolden Horde states in the 15 th-16th cc. Author analyses these relations on a base of information on arrivals of representatives of the Tatar elite (Chinggissid princes and members of other noble families) to the Moscow and on their possession within the Moscow states (iurts). B. Rakhimzianov attempts to prove that Moscow was an equal participant of these relations such as other successors of the Golden Horde (Tatar khanates). The goal of review is to characterize the structure and content of the monograph, its strengths and several weaknesses.
Keywords: Moscow Grand Duchy, Moscow Kingdom, Turkic-Tatar states, Kazan Khanate, Crimean Khanate, Astrakhan Khanate, Siberian Khanate, Chinggissids on the Moscow service, vassalage, autonomy.
Сведения об авторе:
Почекаев Роман Юлианович - кандидат юридических наук, доцент, профессор, заведующий кафедрой теории и истории права и государства Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики» в Санкт-Петербурге (г. Санкт-Петербург); ropot@mail.ru
Pochekaev Roman - Candidate of Juridical Sciences, Associate professor, Professor, Head of the Department of Theory and History of State and Law, National Research University Higher School of Economics in St. Petersburg
