CC BY
82
НАУЧНЫЕ СООБЩЕНИЯ
МОТИВ БОГОПОДМЕНЫ В РОМАНЕ Ф.М. ДОСТОЕВСКОГО «ПРЕСТУПЛЕНИЕ И НАКАЗАНИЕ»
Ю.А. Юнгеров
Ключевые слова: богоподмена, мотив, Бог, антихрист.
Keywords: replacement of God, theme, God, antichrist.
В новозаветную эпоху, после пришествия Христа, в церковной среде стали популярными мотивы не столько богоборческие, сколько мотивы о подмене Бога ложным богом (обычно эта тема поднималась в связи с повествованием об антихристе или лжепророках). Этот мотив мы обозначим как мотив богоподмены. Впервые он использовался в текстах Нового завета: «Ибо восстанут лжехристы и лжепророки, и дадут великие знамения и чудеса, чтобы прельстить, если возможно, и избранных» (Матф. 24 : 24). Апостол Павел тоже говорит о возможности такой подмены: «сам сатана принимает вид Ангела света... и служители его принимают вид служителей правды» (2 Кор. 11 : 1315).
Известный церковный деятель Х1Х века епископ Игнатий Брян-чанинов в связи с темой антихриста говорит: «Явит себя антихрист кротким, милостивым, исполненным любви, исполненным всякой добродетели» [Брянчанинов, 2002, с. 289]. Епископ Игнатий обличает и еретические учения: «Ересь можно уподобить пище, имеющей по наружности прекрасный вид, но отравленной ядом... Ересь всегда со-путствуется лицемерством и притворством. Несравненно более людей уловлены в вечную смерть посредством ереси, нежели посредством прямого отвержения Христа» [Брянчанинов, 2002, с. 465-466]. Здесь заявлена мысль о том, что ложь можно принять за истину, бого-
хульство - за учение Божие и т.д. Именно это и является богоподме-ной.
В русской литературе наиболее последовательное воплощение мотива богоподмены мы можем наблюдать в творчестве Ф.М. Достоевского, не просто воплотившего этот мотив, но и сделавшего его центральным, особенно в поздних своих произведениях.
Достоевский показывает героя в постоянном поиске и борении, причем это борение происходит в между двумя ипостасями - божественной и диавольской. И поскольку поиск зачастую носит религиозный характер, к герою неизбежно приходят «искушения», навязывающие мысль о человекобожестве, о всемирной несправедливости и т.д. Конечно, не только в этих условиях возникает мотив богоподмены, но основа его кроется именно в непринятии Божьего мира, отрицании земного устроения и непонимании его принципа.
Данный мотив в полной мере воплотился в последнем романе Достоевского «Братья Карамазовы», однако появился он благодаря эволюции мотива богоборчества (связанного с человекобожеством), который начал принимать форму подмены уже в первом романе «Пятикнижия».
Идея Раскольникова о сверхчеловеке предполагает построение его системы на несправедливости мира. Поскольку мир несправедлив, то и сам принцип созидания на основе гуманизма им отвергается. Он идет в противоположном направлении и создает теорию «права на преступление» и двух разрядах людей: «...."необыкновенный" человек имеет право <... > перешагнуть <... > через иные препятствия, и единственно в том только случае, если исполнение его идеи (иногда спасительной, может быть, для всего человечества) того потребует» [Достоевский, 1976, с. 199]. Вопрос спасения человечества здесь стоит в связи с пролитием крови (тех же людей, которые составляют это человечество). Неверие в спасительную Жертву Христа приводит Рас-кольникова к этой мысли, однако таковое рассмотрение (лишь в парадигме неверия героя) его идеи видится нам слишком примитивным. Теория Раскольникова уже содержит в себе тот самый богоподменче-ский корень - человекобожество. Конечно, эти идеи здесь имплицитны, но в полной мере они откроются у Великого инквизитора. Необходимость спасения человечества - вот главный постулат теории Рас-кольникова. Это не просто некий личный подвиг ради самоутверждения, но еще не до конца осознанная система подмены Бога антихристом.
Новый гуманизм Раскольникова предвосхитил ницшеанство: поклонение сверхчеловеку, который может «преодолеть человека», пренебречь свободой другого ради утверждения своей человекобожеской сущности. По сути, это создание новой религии, в основе которой стоит уже не Богочеловек, а человекобог.
Признает Раскольников и некое мессианское предназначение у разряда «особенных» людей: «Первый разряд всегда - господин настоящего, второй разряд - господин будущего. Первые сохраняют мир и приумножают его численно; вторые двигают мир и ведут его к цели» [Достоевский, 1976, с. 200-201]. Если рассматривать эти слова в духе христианского эсхатологизма, то цель, о которой говорит Раскольников, вполне очевидна и прозрачна - это историческое воплощение идеи человекобога (антихриста). Но в данной теории он пока только подразумевается во множественном числе - то есть люди «особенные», готовящие новое будущее
Но уже очень скоро Раскольников начинает подвергать сомнению свою собственную избранность (при этом, однако, продолжая быть уверенным в истинности своей теории): «Старуха была только болезнь... я переступить поскорее хотел... я не человека убил, я принцип убил! Принцип-то я и убил, а переступить-то не переступил...» [Достоевский, 1976, с. 211].
Убежденность в идее у Раскольникова сменяется душевным диссонансом при встрече с Соней Мармеладовой. Он видит в ней родственную душу (она тоже «перешагнула»), однако Соня уповает не на свою «избранность», но считает себя грешной и возлагает надежды только на Бога. Именно здесь для Раскольникова впервые звучит имя Божие, поэтому поначалу он пытается все свести к богохульству: «Да, может, и Бога-то совсем нет» [Достоевский, 1976, с. 246]. После Раскольников целует ногу Сони, обосновывая это тем, что он поклонился «всему страданию человеческому». Несмотря на столь смиренный жест героя, нельзя не заметить, что это тоже органически может входить в его теорию о «необыкновенных людях». Страдания человеческие для него соотносятся не со страданием за грехи, которыми обременен всякий человек (и через скорби призван очиститься) и все человечество: они являются следствием несправедливого устроения мира, против которого бунтует герой. В связи с этим и возникает недоумение Раскольникова: «как этакой позор и такая низость в тебе рядом с другими противоположными и святыми чувствами совмещаются? Ведь справедливее, тысячу раз справедливее и разумнее было бы прямо головой в воду и разом покончить!» [Достоевский, 1976, с. 247]. Соня
на это отвечает «А с ними-то что будет??» [Достоевский, 1976, с. 247], и Раскольников понимает, что у нее «то же самое», но он упускает из виду то, что Соня это делает не «вследствие», а «вопреки». Идея Рас-кольникова зиждется на отвержении в человеке образа Божьего, идея же Сони - на любви к этому самому образу в человеке и на жертвенности (хоть эта жертвенность и основывается у нее на грехе в связи с ее положением). Соня не борется против мира, не бунтует и не признает его виновником содеянного ею греха. Соня соотносит себя лишь с Божьим миром и не может видеть мир человеческий иначе, как через призму божественной милости ко всем людям. Осознав это, Раскольников приходит к мысли, что она помешанная: «Разве в здравом рассудке так можно рассуждать, как она? Разве так можно сидеть над погибелью, прямо над смрадною ямой, в которую уже ее втягивает, и махать руками, и уши затыкать, когда ей говорят об опасности? Что она, уж не чуда ли ждет?» [Достоевский, 1976, с. 248]. Действительно, чудо для Раскольникова не существует, оно столь же небытий-но для него, как и Сам Бог, подающий это чудо для других. Он знает один способ исправления ситуации - активное сопротивление, действия человеческие, но не надежда на Бога. Ключевым является вопрос Раскольникова: «А тебе Бог что за это делает?» [Достоевский, 1976, с. 248]. Здесь - суть его бунта и последующих героев «Пятикнижия» Достоевского (в том числе и самого яркого бунтующего - Ивана Карамазова). Раскольников не видит справедливость в этом мире и если и признает бытие Божие, то требует немедленного ответа от Бога. Видя практическую безответность Бога на молитвы людей, он делает вывод, идущий вразрез с теодицеей. Если Бог несправедлив и не может предотвратить зло в этом мире, то можно брать инициативу в свои руки и заменить собою Бога (стать сверхчеловеком).
После беседы Раскольникова с Соней о вере идет сцена чтения Соней Евангелия о воскрешении Лазаря. Здесь впервые появляется Божие слово для Раскольникова. Оно здесь идет как бы в противостояние тому, что до этого говорил и думал герой. На все его неверие, непонимание, даже возмущение был дан ответ - Евангелие.
Некоторые исследователи считают, что эта сцена - начало воскрешения и самого Раскольникова Христом (Степанян, 2005), однако герой здесь - еще «слепой иудей», ждущий своего мессию, могущего избавить его от страданий. Его неверие пока явно. Об этом говорит и Соня: «Зачем вам? Ведь вы не веруете?..» [Достоевский, 1976, с. 249]. Вследствие того, что Бог ему предстает недостаточным для разреше-
ния всех спорных вопросов, возникающих в связи с видением им этого мира, он еще не может принять Его, хотя и слышит откровение Слова.
После признания в убийстве старухи перед Соней Раскольников говорит: «...кто крепок и силен умом и духом, тот над ними и властелин!.. Кто на большее может плюнуть, тот у них и законодатель, а кто больше всех может посметь, тот и всех правее!» [Достоевский, 1976, с. 321]. И «Соня поняла, что этот мрачный катехизис стал его верой и законом» [Достоевский, 1976, с. 321]. Здесь - явная отсылка к тому, что между мыслями Раскольникова и катехизисом проводится аналогия. Вера Раскольникова - в сверхчеловека, поэтому он и не может уверовать во Христа, Который не только не взял все, но еще и претерпел многое от людей. В системе его идеи Христос не может быть Богом, потому что Он не просто не воспользовался той безраздельной властью, которую имел, но еще и отдал Свою жизнь, потерпев поругание. Бог же Раскольникова - сверхчеловек, могущий взять «дары» и воспользоваться ими для власти над человечеством, это именно антихрист, подменяющий подвиг Христа «тайной, чудом и авторитетом». Это тот человек, который «посмеет наклониться и взять ее» (власть -Ю. Ю.) [Достоевский, 1976, с. 321].
Во время своих признаний Соне Раскольников еще не испытывает покаяния, ибо его теория до сих пор жива. Рушится же его видение самого себя: «...если уж начал я себя спрашивать и допрашивать: имею ль я право власть иметь? - то, стало быть, не имею права власть иметь» [Достоевский, 1976, с. 321]. Именно это и стало причиной его крушения и мнимого покаяния. Бог в его сознании все еще не перестает подменяться сверхчеловеком, который готов во имя справедливости проливать кровь. «Я просто убил; для себя убил, для себя одного... мне надо было узнать тогда, и поскорей узнать, вошь ли я, как все, или человек? Смогу ли я переступить или не смогу! Осмелюсь ли нагнуться и взять или нет? Тварь ли я дрожащая или право имею...» [Достоевский, 1976, с. 322] Теория Раскольникова, таким образом, строится не просто на преступлении и переступании, а на желании в самом себе увидеть «право имеющего». Как личный опыт бого-познания и богообщения необходим для твердой веры, так и убийство Раскольникова было необходимым условием для веры в сверхчеловека. Именно поэтому разрушение в самом себе образа право имеющего рушит всю его теорию. Им теперь движет раскаяние в том, что он не смог соответствовать своей теории и не посмел «наклониться и взять»: «Я себя убил, а не старушонку! Тут так-таки разом и ухлопал себя, навеки!..» [Достоевский, 1976, с. 322].
Поначалу Раскольников отказывается от предложения Сони донести на себя, но, не видя возможности выйти из диссонирующего состояния, решает прийти с повинной. Это не является актом покаяния, но безвыходности. В последней своей беседе с Соней Раскольников, судя по всему, сам не понимает, зачем ему это нужно. Он должен каким-то образом избавиться от страдания, которое сам на себя наложил, он увидел этот шанс в том, что предложила ему Соня. Когда она надевает на Раскольникова крест, то он говорит: «Это, значит, символ того, что крест беру на себя, хе-хе! И точно, я до сих пор мало страдал!» [Достоевский, 1976, с. 403]. Крест для него в данный момент является лишь символом собственных страданий, но не символом пострадавшего за него Христа. Все эти «моменты неверия» Раскольникова указывают на то, что проще уподобиться «блудному сыну» (вернувшемуся к Отцу), обыкновенному разбойнику, блуднице или даже открытому богоборцу, чем тому, кто в своей идее подменил Бога на собственного бога (без «недостатков»). В этом и открывается истинная суть богоподмены: сложность (или даже невозможность) покаяния. Это тот самый «прекрасный вид» пищи заблуждения, от которого сложно отказаться в связи с его привлекательностью.
Раскольников не воскресает в романе, но лишь в какой-то степени движется к этому. Однако истинное раскаяние пока для него невозможно: «И хотя бы судьба послала ему раскаяние - жгучее раскаяние, разбивающее сердце, отгоняющее сон, такое раскаяние, от ужасных мук которого мерещится петля и омут!.. Но он не раскаивался в своем преступлении» [Достоевский, 1976, с. 417].
Теория Раскольникова разоблачается во сне, пришедшем к нему в болезни. Суть этого сна отображает возможное воплощение теории Раскольникова в жизни. Сон носит характер апокалиптический и говорит о некой язве, отсылающей нас к Откровению Иоанна Богослова: «язва» там упоминается больше десяти раз и означает гнев Божий. Эта язва во сне Раскольникова поражала душу и ум человека, чем приводила людей к безумию и невозможности осознания того, что есть добро, а что - зло. Этот сон о непонятных трихинах есть антиоткровение, показывающее бессмысленность и несостоятельность теории Раскольнико-ва. Познание Бога пришло к герою во время болезни, и ему было суждено начать свой крестный путь не через катафатику, а через апофати-ческое познание. Это познание страшно и мучительно, однако именно этот путь должен был пройти Раскольников в ожидании будущего своего обновления: «Раскольникова мучило то, что этот бессмысленный бред так грустно и так мучительно отзывается в его воспоминани-
ях... » [Достоевский, 1976, с. 420]. Отсутствие смысла и основания в его идее приведет в конечном итоге Раскольникова к Евангелию, которое пока лежит еще под подушкой (как бы под покровом). Именно через него возможно будущее обновление героя, поскольку в нем он может найти живое основание для своей жизни.
Теория Раскольникова и ее воплощение, скорее, богоборческая концепция, чем концепция богоподмены. Однако при ее воплощении и подаче в романе «Преступление и наказание» можно увидеть и мотив богоподмены. Идея Раскольникова (пока довольно «сырая» и неоформленная) предполагает будущее развитие - появление уже одного человекобога, который бы не просто бунтовал против Бога, нынешнего порядка и несправедливости, а попытался бы подменить Его и восстановить «справедливость» в земном устроении мира.
Литература
Библия. Книги священного Писания Ветхого и Нового Завета. М., 2007.
Брянчанинов И., епископ. Полное собрание сочинений в 8 томах. Т. IV. М., 2002.
Достоевский Ф.М. Полное собрание сочинений в тридцати томах. Т. VI. Л., 1976.
Степанян К.А. «Сознать и сказать». «Реализм в высшем смысле» как творческий метод Ф.М. Достоевского. М., 2005.
АБЗАЦНОЕ ЧЛЕНЕНИЕ ТЕКСТА КАК ПОКАЗАТЕЛЬ ЕГО РАСЧЛЕНЕНИЯ
(на материале художественных текстов рубежа ХХ-ХХ1 веков)
О.В. Марьина
Ключевые слова: абзац, текст, синтаксис, дезинтеграционные
процессы.
Keywords: paragraph, text, syntax, disintegrate processes.
В последнее время исследование абзацев, абзацного членения текста вообще и художественного текста в частности выходит на новый уровень. Помимо традиционных подходов к изучению функций абзацев (Н.С. Валгина, С.Ю. Крючков, Л.М. Лосева, Л.Ю. Максимов, Е.А. Покровская), выявлению соотношений абзацев и сложных синтаксических целых, фрагментов (С.Ю. Крючков, П.А. Лекант,
