CC BY
57Вопрос «С кем вы, мастера культуры?» стал самым насущным вопросом времени. Нежелание писателя адаптироваться к тем требованиям общества, которые он не разделял, приводило в итоге к эмиграции, ценой которой становилась потеря связей с Родиной и в итоге-потеря и читателя, который думает, чувствует на его языке и имеет с ним одну национальную и ментальную общность.
А.Куприн был вынужден избрать этот нелегкий путь, так как не видел для себя как художника возможности служить исполнению, так называемого «социального заказа».
Художественное произведение неизбежно подвергается процессу читательской интерпретации. Авторский замысел и читательская интерпретация далеко не всегда адекватны. Ю.Айхенвальд утверждал по этому поводу, что «никогда читатель не прочтет всего того, что написал писатель» [7, с.19]
Уровень и степень читательского восприятия зависят от уровня образованности этого читателя, от характера его личности и степени заинтересованности в той философской или морально-этической проблеме, которая легла в основу авторской темы и идеи.
Проблема состоит и в том, что художественную ценность произведения читатель часто оценивает по шкале совпадения авторских выводов с его собственными. На эту особенность авторской и читательской взаиморецепции указывал Ю.Лотман, предостерегая от «агрессивности» такого читателя. [9]
Эмоциональный фон, чувства и ощущения, воспроизводимые писателем в литературном тексте, могут не совпадать с читательскими. В науке даже утвердился специальный термин - «горизонт ожидания». С одной стороны, автор ждет определенной реакции на свое произведение со стороны читательской аудитории. А с другой стороны, читатель ждет оправдания собственного мнения или своих оценок о книге, которую он взял в руки.
Популярность созданного произведения возникает в результате совпадения этих ожиданий. Читатель с удовольствием погружается в художественный мир автора, и выбранная тема кажется ему актуальной и интересной. Создается ситуация, когда писатель чувствует отклик и понимание своей концепции со стороны читателя, что приводит его к удовлетворению своей работой и стимулирует к новым литературным горизонтам и открытиям.
Литература
1. Смелкова З.С. Литература как вид искусства. Книга для учителя и учащихся лицеев, гимназий, школ с углубленным изучением гуманитарных предметов / З.С. Смелкова. - М.: Флинта, Наука, 1998. - 280с.
2. Введение в литературоведение. Основные понятия и термины: учебное пособие / Под ред. Л.В. Чернец. - М.: Высшая школа, 1999. - 556с.
3. Науман М. Литературное произведение и история литературы /М. Науман - сб. статей. - М., 1984. - 424с.
4. Парандовский Я. Алхимия слова. - М.,
1982. - 528с.
5. Левицов А.М. Автор-образ-читатель. - Л.,
1983. - 350с.
6. Чехов А.П. Полн. собр. соч. и писем в 30 томах. - Т. 14. - М., 1978. - 927с.
7. Айхенвальд Ю. Иван Бунин // И. Бунин Избранная проза. - М., 1999. - 656с.
8. Голубков М.М. Творческое поведение писателя как социокультурный механизм (1920-1930-е годы) / М.М. Голубков // Вестник Московского университета. Серия 9. Филология. - М.: Изд-во Московского у-та. - 2001. - №3, - с. 20-39.
9. Лотман Ю.М. Об искусстве: структура художественного текста / Ю.М. Лотман. - СПб.: Искусство, 1998. - 704с.
МОРАЛЬНО-ЭТИЧЕСКАЯ КОНЦЕПЦИЯ ХУДОЖЕСТВЕННОЙ ПРОЗЫ А. КУПРИНА
Ломова Е.,
ассоциированный профессор Казахский Национальный Университет имени Абая
Хавайдарова М., ассоциированный профессор Казахский Национальный Университет имени Абая
Есимбек С. ассоциированный профессор Казахский Национальный Университет имени Абая
THE MORAL AND ETHICAL CONCEPT OF LITERARY HERITAGE OF A. KUPRIN
Lomova E.,
associated professor Kazakh National University named after Abai
Khavaidarova M., associated professor Kazakh National University named after Abai
Yesimbek S. associated professor Kazakh National University named after Abai
АННОТАЦИЯ
Понимание сущности человеческого счастья имеет в произведениях А. Куприна весомую составляющую, в которой любовь занимает ключевое место, ибо без нее жизнь не может быть полнокровной и гармоничной.
Любовная тема в прозе писателя подтверждает тезис о том, что только это чувство способно возвысить человеческую душу и дать истинную жизнь сердцу. Чувство любви вдыхает жизнь во все, к чему прикасается человеческая душа и плоть. Любовь — это начало жизни и победа над смертью.
Художественные образы в прозе А. Куприна в связи с раскрытием любовной темы наполнены глубокой символикой. Читательское восприятие соприкасается со множеством мифологических мотивов и образов, высвечивающих внутреннюю глубокую связь единичного и общего, мгновенного и вечного.
Погружаясь в авторские описания продажной любви, читатель ясно понимает, что это не только жуткий быть отдельного публичного дома. Они, как в зеркале, отражают размеры общественного нравственного падения и природу людей, принимающих такую социальную действительность.
ABSTRACT
Concept of essence of human happiness took a place as a significant component in the literary heritage of A. Kuprin. According a writer's point of view, love occupies a key place in human existence and provides it to be harmonious and filled with joy.
"Love Theme" in the novels of writer confirmed the authors opinion according love feeling could revive human soul and lift spirit and get genuine life. The feeling of love breathed life into everything touched the human soul and body in the works of A. Kuprin.
The writer convinced the reader that love was beginning of human life and became a victory over death. Artistic images in Kuprin's novels in connection with the disclosure "love theme" were filled with deep symbolism. Reader's perception formed through interrelation many mythological plot conflicts, high highlighting the inner deep correlation definition of single and general, instant and eternal.
A reader shared the author's descriptions of venal love and not only circumstances of creepy life of a separate brothel. The writer reflected the dimensions of social moral decline and the nature of people accepting such way of human relations.
Ключевые слова: литературное наследие, человеческое существование, любовная тема, символизм, восприятие, мифологические сюжетные коллизии, соотношение, авторское описание.
Keywords: literary heritage, human existence, "love theme", symbolism, perception, mythological plot conflicts, correlation, the author's descriptions.
Человек и сущность его природы всегда сохраняет центральное место в творчестве писателя. Понимание сущности человеческого счастья имеет в произведениях А. Куприна традиционную составляющую. И любовь занимает в его понимании человеческого существования ключевое место, ибо без нее жизнь не может быть полнокровной и гармоничной.
В повести «Суламифь» сочетаются лирический, философский исторические аспекты. Историческая панорама событий воссоздается автором с опорой на исторические легенды и те исторические процессы, современниками которых были его герои.
Соломон предстает, согласно библейской традиции, как философ и мудрец,и читатель имеет возможность погружения в поток его мыслей и глубоких размышлений.
Любовная тема подтверждает тезис о том, что только это чувство способно подарить человеку бессмертие, ибо это бессмертие его души и сердца. Чувство любви вдыхает жизнь во все, к чему прикасается человеческая душа и плоть, и потому оно неподвластно времени. Для Куприна любовь-это предтеча жизни и победа над смертью: «нежная и пламенная, преданная и прекрасная любовь, которая одна дороже богатства, славы и мудрости, которая дороже самой жизни, потому что даже жизнью она не дорожит и не боится смерти» (1, Ш,с.20).
Соломон и Суламифь были благословлены любовью, и это великое чувство обессмертило их имена в памяти бесчисленных потомков.
Содержание этих образов наполнено глубокой философской символикой. Читательское восприятие соприкасается со множеством мифологических ассоциаций, высвечивающих глубинную, внутреннюю связь единичного и общего, мгновенного и вечного. Куприн стремится к емкости своих художественных образов и в тоже время подчеркивает их обобщающий характер.
Художественный текст строится на многокрасочности оттенков и тенденции к использованию символики и ярких, насыщенных цветов. Читатель погружается в чарующие переливы красного, голубого, золотого, черного, розового и белого,и это многоцветие подчеркивает красочную картину окружающего мира.
В повести А.Куприна благоухает букет ароматов Востока, где издавна культивировалось наслаждение. Его пряный и завораживающий воздух манит запахами зреющего винограда,вина и пьянящими дуновениями буйно цветущих трав. Восточная культура пропитана искусством наслаждения различными благовониями и ароматами. Без этой культуры, которая впитывается с первых дней жизни, для жителя этого благословленного региона невозможно вхождение в объемную картину реальности, невозможно постижение разнообразных красок и оттенков жизни. Это мир, который полон чарующих, призывных звуков бубна, нежных переборов флейты, голосов разнообразных зверей и трелей ярких птиц. Это мир, где красота царствует среди гранатовых деревьев, оливковых рощ, гордых кипарисов, сочных яблок и тонкого аромата резеды.
А.Куприн тонко умело воссоздает бытовые реалии древней культуры Ближнего Востока, ставшего во многом базовой платформой для будущих культурных завоеваний европейской цивилизации. Читатель оказывается полностью поглощенным тем прекрасным миром, которой доверчиво отрывал ему свои краски, неповторимые оттенки, вкусные ароматы, удивительные черты, примечательные детали и незабываемые особенности.
Суламифь воплощает в повести А.Куприна самые лучшие черты ближневосточной красавицы. Ее ментальность включает все то, что дорого самому писателю. Суламифь обладает непосредственностью юности, мягкостью и доверчивостью сердца, кротостью нрава, непоказной стыдливостью и, в тоже время, смелостью и умением доказать и проявить свою любовь. Ветхозаветный текст обрел у А.Куприна новое дыхание, но еще раз проявил авторское понимание любви как лучшего и высочайшего человеческого чувства, освещающего своей духовной силой все жизненные устремления человека.
Авторские интонации и оценки пронизывают художественный текст, который насыщен отступлениями, размышлениями о самых основополагающих категориях человеческого бытия, включающих жизнь, смерть, красоту и гармонию. В силу свой личностной позиции автор описывает и портреты, и поступки своих персонажей.
Если сравнить «Суламифь» с другой повестью А.Куприна «Яма», то следует заметить, что реакции на нее были далеко не ординарны. Например, К.Чуковский принял это творение писателя и определил его как «книгу великого гнева». (2, с.141)
В противоположность этой оценке Л.Толстой отметил некую степень любования А.Куприным теми картинами продажной любви, которые он предложил читателю. Л.Толстой не видел в этом нравственного посыла и считал, подобные сюжеты не имеют художественной ценности: «очень плохо, ненужно, грязно» ...(3, с.300).
Литературоведы также разошлись в оценке упомянутой повести А.Куприна.
Так, А.Волков не видит в описываемых автором коллизиях публичного дома истинного пафоса осуждения, хотя и признает за Куприным мастерство в описании нравов и характеров персонажей: «пафос обличения не вытекает непосредственно из картин жизни.» (4, с.294,)
Это точка зрения представляется совершенно не убедительной в том плане, что автор намеренно не навязывает свою точку зрения, а позволяет читателю самому вжиться в открывшийся ему мир продажной любви. Но эта позиция не лишает его рассказ глубокого воспитательного значения. Отсутствие видимой дидактичности, которая часто присутствует в прозе Л.Толстого, напротив, лишь усиливает степень эмоционального и воспитательного воздействия на читателя. Так, Н.Жегалов в предисловии к произведениям Куприна отмечал: «страшный материал преподнесен слишком спокойно», но «еще никто в русской литературе не предпринимал такого широкого его исследования» (4, с.39). Еще более продуманной и доказательной представляется позиция другого критика куприн-ской прозы Н.Афанасьева: «беспристрастие автора
вовсе не означает бесстрастия.. сознание героя, сохраняя внутреннюю независимость, постоянно преломляется в призме авторского восприятия , авторской оценки »(6,с .83)
А.Куприн тщательно готовит читателя к той страшной картине, которая объективно является и составной частью реальности, и самого читателя. Уже в экспозиции повести подчеркивается привычность и беспощадная обыденность происходящего: «И так без конца, день за днем, месяцы и годы, живут они в своих гаремах странной, неправдоподобной жизнью, выброшенные обществом, семьей, жертвы общественного темперамента, клоаки для избытка городского сладострастия, оберегатель-ницы семейной чести четыреста глупых, ленивых, истеричных, бесплодных женщин» (88, 1,с.8).
А.Куприн подчеркивает не исключительность, а схожесть быта, законов и нравов заведений подобного рода, и это сила обобщения раскрывает их преступную природу.
В повести «Яма» меняется позиция рассказчика. Здесь нет его персонификации, и намеренно введена некая дистанцированность его от описываемых событий. Но отсутствие пространных авторских комментариев и сниженный эмоциональный тон авторского голоса вовсе не лишает читателя явного понимания истинного авторского отношения и к событиям, и его героям. Несмотря на описание глубокого равнодушия доктора в сцене медицинского осмотра, полное отсутствие не только его сострадания к своим пациенткам, но и отсутствие любых эмоций и почти механическую обработанность жестов, введенный авторский риторический вопрос ясно высвечивает позицию человека, защищающего милосердие и человеческую гуманность: «Думал ли он когда-нибудь о том, что перед ним живые люди, или о том, что он является последним и самым главным звеном той страшной цепи, которая называется узаконенной проституцией?» (1, IV, с.269-270).
Однако автор все же выделяет среди других героев один персонаж, который все же близок его собственной позиции. В повести это голос репортера Сергея Ивановича Платонова. Именно он высказывает те суждения о счастье, смерти, человеческом горе, радости и человеческой душе, которые разделяет и сам писатель: «Человек рожден для великой радости, для беспрестанного творчества, в котором он-бог, для широкой, свободной, ничем не стесненной любви ко всему: к дереву, к небу, к человеку, к собаке, к милой, кроткой, прекрасной земле. А человек так изолгался, испопрошайни-чался и унизился!» (1, IV, с.88).
И именно к его пониманию и состраданию прибегают и другие героини повести. Монолог проститутки Женьки не только помогает понять степень страданий героини, но и проявляет понимание автором степени морального падания его персонажей: «Понимаете ли вы, Сергей Ивановыч, какое это ужасное слово? Публичная! Это значит ничья: ни своя, ни папина, ни мамина, ни рязанская, а просто -публичная! И никому ни разу в голову не пришло подойти ко мне и подумать: а ведь это же человек, у него сердце и мозг, он о чем-то думает, что-то чувствует...»(1,^,с.259).
Помимо греховности автор видит очевидное присутствие в падших женщинах не убитой на корню доброты, мягкости сердца и способности к состраданию и прощению. Но писатель понимает и другую нелицеприятную истину, заключающуюся в том, что все эти женщины- жертвы беспощадной действительности и потому неизбежно придут к своему трагическому финалу. Их бытие убивает и убьет в них все возможные ростки добра, справедливости и стремления к чистоте и красоте человеческой души.
Форма монолога позволяет писателю передать различные позиции героев-мужчин. В этом смысле раздумья Лихонина четко выявляют его цинизм, и это выходит намного ярче, чем бы это было бы сделано при помощи прямых авторских комментариев: « Она нравится Симановскому, а ей разве не все равно: он или я, или третий? Объяснюсь-ка я с ним начистоту и уступлю ему Любку по-товарище-ски»(1,ГУ,с.219).
Лихонин театрально разоблачает позорное явление проституции и продажной любви и призывает к борьбе с этим социальным злом, но в решительный момент предпочитает уйти в сторону «.. .хоть бы застать их как-нибудь вдвоем,-думал он дальше,-в какой-нибудь решительной позе, поднять крик, сделать скандал.Благородный жест.немного денег и убежать» (1,ГУ.с.219). От себя лишь автор сухо замечает, что это «был все-таки для него наилучший выход. И сцена разыгралась именно так, как он о ней мечтал» (1,ГУ, с.221).
Форма внутреннего монолога подчеркивает не только душевную пустоту Лихонина, но и его полную безответственность и эгоизм. Его раздумья после отъезда из публичного дома с Любкой полных самолюбования и уверенности в собственном нравственном превосходстве: «Да, он поступил, как человек, как настоящий человек, в самом высоком смысле этого слова! Вот и теперь он не раскаивается в том, что сделал .. А сделал ли кто-нибудь из коллег какой-нибудь действительный шаг к освобождению женщины от гибели? Ну-ка? А то есть еще и такие, что придет к этой Сонечке Мар-меладовой, наговорит ей турусы на колесах, распишет всякие ужасы, залезет к ней в душу, пока не доведет до слез, и сейчас же сам расплачется и начнет утешать, обнимать, по голове погладит, поцелует сначала в щеку, потом в губы, ну, и известно что. Тьфу! А вот у него, у Лихонина, слово с делом не расходится» (1,ГУ,с.148).
Автор не скрывает иронии по отношению к своему герою, обыгрывая пафосный лексический налет, который присущ словам «гибель» и «освобождение». Подобное восприятие героя сопровождается и соответствующей авторской оценкой: «Сердца студента смирилось и трепетало: и от красоты блаженного утра, и от радости существования, и от сладостного воздуха, освежающего его легкие после ночи, проведенной без сна. Но еще больше умиляла его красота и возвышенность собственного поступка» (1,ГУ,с.148).
Напыщенность и тщеславие Лихонина все более усиливаются за счет включения в текст повести следующего монолога :«Люба, дорогая моя! Милая многострадальная женщина! Посмотри, как хорошо кругом! Господи! Вот уже пять лет, как я не
видел , как следует , восхода солнца. То карточная игра, то пьянство, то в университет надо спешить. Посмотри, душенька, вон там заря расцвела. Это твоя заря, Любочка! Это начинается твоя новая жизнь. Ты смело обопрешься на мою сильную руку. Я выведу тебя на дорогу честного труда.» (1,^,с.148-149).Несерьезность и пустозвонство этих фраз соответствуют реплике Любки, которая и не думала поверить в эти пышные словеса: «Ишь, хмель-то еще играет»(1,^,с.149)
В повести А.Куприна «Яма» описательный план нарратива подменяет собой отсутствие подробных авторских комментариев, поясняющих для читателя канву сюжетных событий. В этом случае автор очень внимательно относится к отбору лексического материала стилистическому рисунку рассказа и отдельным деталям.
Например, трагическая смерть бедной Женьки сопровождается будничным описанием прибытия доктора: «На крики пришел доктор. Именно пришел, а не прибежал» (1,^.с.241).Низкая частотность авторских комментариев не умоляет возможности для читателя почувствовать истинное отношение автора к освещаемым им событиям и поступкам его персонажей. Куприн, в частности, подчеркивает искусственность и фальшь певицы Ровинской, захватившей своим «искусством» «падшую» публику. Красивые фразы и ничего не значащие, фальшивые жесты и очевидная неискренность особенно проявляются в эпизоде, когда Ровинская посещает Тамару: «Ей уже рисовалась роль заступницы, прекрасная фигура гения, милостивого к падшей женщине. Это оригинально, экстравагантно и, в то же время, театрально-трогательно» (1,ГУ,с.286).
А.Куприн прибегает в повести «Яма» к ярким контрастным ассоциациям. В мире, где существует продажная любовь, искренность переплетается с фальшью, недосегаемая мечта противостоит грязной и пошлой действительности, а желаемое никогда не станет реальным и настоящим. Читатель при этом ясно понимает, что это не только неразрешимые противоречия, свойственные отдельно взятому жуткому быту публичного дома. Они, как в зеркале, отражают контрасты и противоречия всего социального устройства российского общества, да и не только. В таких же противоречиях сосуществуют и сами люди, принимающие такую социальную действительность.
Автор стремится к объективной направленности своего художественного нарратива. Реалистический подход как художественный метод воссоздания и отображения окружающей человека реальности определил в литературе свои особые каноны и принципы: «В реалистический литературе рубежа веков очень часто на происходящее писатель смотрел на происходящее глазами своего героя-интеллигента. Подобный подход давал возможность опосредованной оценки того главного, что волновало автора, но не было им окончательно освоено.» (7,с.9).
Писатель не стремится ни к морализации, ни к готовым решениям. Очевидно, что такого решения столь значительной социальной проблемы у него просто нет, но он поворачивает читателя к этой
мрачной стороне его реального бытия, побуждая задуматься о ней и осознать размеры общественного нравственного падения.
Литература
1. Куприн А.И. собр. сочинений в 5 томах. - Т. 1-5. - М., 1982.
2. Хван А.А. Метафизика любви в произведениях А.И. Куприна. - М., 2003. - 103с.
3. Толстой А. Собр. сочинений: в 10 томах. -Т.З. / А. Толстой. - М., 1982. - 606с.
4. Волков А. Творчество А.И. Куприна. - М.,
1981. - 360с.
5. Жегалов Н. Река жизни // Александр Иванович Куприн. Собр. сочинений: в 5 томах.- Т. 1.-М.,
1982. - 404с.
6. Аффанасьев В. Александр Иванович Куприн. Критико-биографический очерк. - М., 1972. -174с.
7. Драгомирецкая Н. Автор и герой в русской литературе XIX - начала XX веков. - М., 1991. -379с.
КОНЦЕПТУАЛЬН1 Б1НАРН1 ОПОЗИЦП ЯК НАЙВАЖЛИВ1ШИЙ ПРИНЦИП КАТЕГОРИЗАЦИ
Д1ЙСНОСТ1
Подсевак К.С.
Кшвський нацюнальний лгнгвгстичний утверситет, старший викладач
Кш'в
CONCEPTUAL BINARY OPPOSITIONS AS THE MOST IMPORTANT PRINCIPLE OF
CATEGORIZING THE REALITY
Podsievak K.
Kyiv National Linguistic University, Senior Lecturer
Kyiv
АНОТАЦ1Я
У статп визначено когнгтивш засади вивчення бшарно1 опозицп як засобу категоризаци навколиш-ньо1 дшсностг Зокрема, розмежовуються термши «антиконцепт», «антонiмiчний концепт» i «концепт-опо-зицiя», що дозволяе упорядкувати термшолопю у сферi вивчення бiнарних опозицш. Бiнарну опозицш представлено як основу штерпретацп соцiальних стосунк1в та взаемодп культур. Виявлено аксiологiчнi параметри бшарних опозицiй та ïx структуру та акцентовано увагу на таких якостях бшарно1 опозицiï, як асиметричнiсть, наявшсть спiльноï iнтегральноï ознаки, приналежнiсть до одного концептуального поля, природна аксюлопчшсть, бiнарний тип ввдношень на понятшному, образному та цiннiсному рiвняx.
ABSTRACT
The article describes the cognitive foundations of studying binary opposition as a means of categorizing the reality. In particular, the terms "anticoncept", "antonymous concept" and "concept-opposition" are distinguished which allows to order the terminology in the sphere of studying binary oppositions. Binary opposition is presented as the basis for the interpretation of social relations and interaction of cultures. The axiological parameters of binary oppositions and their structure are revealed, and attention is paid to such qualities of binary opposition as asymmetry, presence of a common integral feature, belonging to one conceptual field, axiological nature, binary type of relations at conceptual, figurative and evaluative levels.
Ключовi слова: бшарна опозищя, антиконцепт, антонiмiчний концепт, концепт-опозищя, когнгтивна лшгвютика, категоризащя дшсностг
Keywords: binary opposition, anticoncept, antonymous concept, concept-opposition, cognitive linguistics, categorizing the reality.
Постановка проблеми. Проблема отримання, вщтворення, переробки та видозмши шформацп у вербальнш формi у сввдомосп людини, що стала дом^ючою у сучасних лшгвокогнггавних досль дженнях [3; 8], зумовлюе сьогоднi новi пвдходи, ас-пекти у вивченнi концептiв. Вербалiзуючись у мовi, концепти розкривають зафжсоваш в мовнiй свщо-мостi етностльноти прототипнi й стереотипнi уяв-лення про явище [26, с. 7]. 1х аналiз як понять «жит-тево! фiлософii», як «вербалiзованих культурних смислiв», як фреймiв свiдомостi дозволив виявити рiзнi закономiрностi функцюнування мовно! пам'ятi [25, URL].
За О. Б. Сахаровою, переважна бiльшiсть кон-цептiв зберiгаеться у мовнiй сввдомосп у виглядi 6i-нарних опозицш, i ключовi дихотомй' сшвввдно-сяться з численними паралелями, якi вщобража-ються в емоцiйному контекстi [25, URL].
Дискретизация концептiв пiд кутом зору аксюлопч-но! семантики допускае !х протиставлення за принципом позитиву i негативу, оскiльки концептуаль-ний корпус мови формуеться цшшсними орiенти-рами не тiльки зi знаком «плюс», а й зi знаком «мшус» [15, с. 161], що дозволяе говорити про бь нарну опозицiю як про принцип категоризаци дшс-ностi та уможливлюе вивчення бшарно! опозицii з позицiй когнггивно! лiнгвiстики.
Аналiз останнiх досл1джень i публiкацiй. Термiн «концепт», який остаточно запанував як ключове поняття когштивно! лiнгвiстики, отримуе щораз глибше й детальшше теоретичне обгрунту-вання [17, с. 138]. Своею чергою, статус концептуально! опозици тдтверджуе фундаментальний характер !! елементiв, розумшня останнiх як онтоло-гiчних ментальних моделей [11, с. 181], адже бшаршсть - основний принцип упорядкування кон-
