CC BY
54
С. Д. Мартынов S. D. Martynov
Модернизация и социальный капитал России
Modernization and Social Capital of Russia
о <
Мартынов Сергей Дмитриевич
Северо-Западный институт управления — филиал РАНХиГС (Санкт-Петербург)
Профессор кафедры финансов и государственного регулирования экономики Доктор экономических наук, профессор [email protected]
Ключевые слова:
модернизация, стратегия, реформы, общество, социальный капитал, доверие, согласие, власть, бизнес, население
В статье рассматриваются цели, пути и проблемы модернизации в России, акцентируется внимание на институциональные факторы. Используется понятие «социальный капитал» как ресурс доверия и сотрудничества всех участников модернизационных процессов: власти, бизнеса, населения. Накопление социального капитала, снижение дефицита доверия в обществе рассматривается как один из ключевых факторов успеха модернизации.
Martynov Sergey Dmitriyevich
North-West Institute of Management branch of the Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration (Saint-Petersburg) Professor of the Chair of finance and state regulating of economy
Doctor of Science (Economics), Professor [email protected]
Key words:
modernization, strategy, reforms, society, social capital, trust, consent, power, business, population
In the article the purposes, ways and modernization problems in Russia are considered, the attention to institutional factors is focused. The concept «the social capital» as a resource of trust and cooperation of all participants of modernization processes (authority, business, population) is used. Accumulation of the social capital, decrease in deficiency of trust in society is considered as one of key factors of success of modernization.
Россия последние два десятилетия живет в условиях перманентных реформ, цель которых — модернизация страны, преодоление отставания от высокоразвитых экономик мира. При анализе периода постсоветского развития может сложиться впечатление, что модернизации в России не было или она проходила крайне медленно. Так, показатель производительности труда в России по сравнению с США в 1989 г. составлял 33,1%, а в 2008 г. — 28,6% (индекс GK-по методу Гири-Камиса), т.е. отставание не сократилось, а увеличилось.
На самом деле модернизация происходила весь рассматриваемый период. Структура российской экономики стала рыночной, это несомненный позитивный результат. Но эффективность новой экономики низка из-за отставания институциональных преобразований. Если в
первом десятилетии реформы преобладала разрушительная фаза перестройки, то в последующем десятилетии начался процесс обновления основного капитала. Однако компенсировать потери деградации 1990-х гг. в начале нового века пока не удалось.
Проблему роста эффективности российской экономики в условиях рынка призван решить бизнес. Для этого ему требуется доверие общества и государственная поддержка, направленная на трансформацию рыночных институтов. Однако бизнес сегодня не проявляет особой заинтересованности в переходе к инновационной экономике, предпочитая использовать природную ренту. Правительство, понимая, что сырьевая экономика России не имеет перспектив, прилагает усилия для стимулирования модернизации (в СМИ используется даже
2 выражение «принуждение к инновациям»), ^ но пока без видимых результатов. Одна о из главных причин, на наш взгляд, зао ключается в дефиците социального капи-го тала в России. Речь идет о согласии и х доверии в деятельности отдельных участ-н- ников модернизационного процесса. < Принято различать модернизацию т технологическую и институциональную. Первая предполагает обновление технологий, оборудования, продукции, методов организации и управления, а также структурную перестройку экономики в отраслевом и региональном разрезах. Она непосредственно приводит к росту производительности труда, эффективности производства на основе потока инноваций. Вторая — институциональная — затрагивает практически все стороны жизни общества, включая политическую систему.
Особенность традиционной «имперской модели» реформ в России заключалась в том, что правящая элита всегда ограничивала круг проводимых преобразований теми, которые может контролировать. Модернизация снизу (демократическая), конечно, более рискованная, предполагает активацию частного бизнеса, вовлечение более широких слоев в предпринимательскую деятельность и самоограничение власти правящей элиты. На практике обычно осуществлялись преимущественно технологические изменения и по минимуму — институциональные, что приводило к снижению экономических результатов. Е. Ясин утверждает, что для реальной модернизации необходимы радикальные институциональные преобразования. По его мнению, «заряд возможностей, полученный от рыночных реформ, в России еще далеко не исчерпан, и, если его дополнить демократическими институтами, можно придать обществу уверенность в том, что новая Россия встанет вровень с другими развитыми странами. Стратегическая линия на модернизацию и привлечение к участию в ней широкого круга граждан должна сохраняться длительное время. Прежние методы, с помощью которых правители поднимали страну на дыбы, теперь к успеху не приведут» [6].
Очевидно, что государство должно определять стратегию и тактику реформ, которые теперь принято называть модернизацией. Однако решение сложных задач модернизации бюрократическими методами не обеспечить, необходимы консолидация общества, инициатива граждан. «Мы заведомо проиграем, — отметил В. Путин, — если будем рассчитывать только на решения чиновников и ограниченный круг инвесторов и госкомпаний. Мы заведомо проиграем, если будем опираться на пассивную позицию населения»1.
Картина современной жизни России значительно богаче и сложнее, чем в предыдущем веке. В советское время тоталитарное государство доминировало в общественной жизни, выполняя роль всеобщего управляющего, ответственного за все и вся. Сегодня в общественной структуре выделяются три основных участника отношений: государство — бизнес — население (общество), которые для успеха дела модернизации страны должны стать партнерами. На практике их поведение определяется уровнем доверия друг к другу как основы кооперации, а общий результат — согласием и консолидацией всех сил. Стратегия кооперации выгодна всем, и те сообщества, где она доминирует, в перспективе выигрывают.
Вопрос выбора стратегии связан с вариантом модернизации, осуществляемой в стране. Модернизация «сверху» или «снизу» — вот в чем вопрос! При модернизации сверху государство выступает инициатором действий, принимает законы и принуждает бизнес и общество выполнять свои предписания (например, инициативы, направленные на технологические и структурные изменения). Исполнение обеспечивается бюрократией, включая силовые структуры. Бизнес и общество не могут контролировать все правила игры, устанавливаемые государством. В этих условиях представители власти могут
1 Путин В. Россия сосредотачивается — вызовы, на которые мы должны ответить // Известия. 2012.01.16.
превышать свои полномочия, в том числе в личных и групповых интересах. Так возникают условия для коррупции.
Бизнес ориентирован на максимизацию своих доходов, но инициативы государства ограничивают его естественные устремления. Конкурентный механизм согласования интересов в этом случае не работает, в результате интересы бизнеса и государства при модернизации сверху расходятся. Тогда государство, не желая часто прибегать к принуждению, создает стимулы для отдельных предпринимателей. При этом остальные представители бизнеса оказываются в неравных условиях и, как следствие, в целом складывается обстановка взаимного недоверия. Отказаться от сотрудничества ни одна из сторон не может, но кооперативного поведения не возникает.
Общество (население), под которым понимается множество наемных работников и потребителей, лишенное возможности контролировать поведение государства и бизнеса, испытывает недоверие к обоим. Люди в таком случае думают, что все изменения будут происходить за их счет, к выгоде государства и бизнеса. Таким образом, политика модернизации сверху ведет к образованию «треугольника недоверия», где для всех участников характерно некооперативное поведение. В данной ситуации для обеспечения выполнения инициатив государства требуется создание дополнительных структур, ответственных исполнителей, повышается статус и сфера действия силовых структур, выстраивается «вертикаль власти». Лояльности бизнеса государство добивается путем усиления налогового давления на него, угрозами лишения прав собственности и др.
Такого рода тактика сначала не вызывает активного сопротивления в обществе, привыкшем к авторитаризму и уставшем от нестабильности. Наоборот, стабильность и более простые правила игры приносят позитивные результаты, поскольку выше уверенность в соблюдении порядка всеми участниками. Но это не оказывает положительного влияния на модернизацию,так как в рыноч-
ной экономике основной движущей си- 2 лой является бизнес, чьи права в этом ^ случае явно ущемлены. Усиливаются бю- о рократия и коррупция. Снижается уро- о вень деловой активности. т
Чтобы компенсировать потери, госу- х дарство берет на себя роль предприни- н мателя, организует крупные проекты с < государственными инвестициями и при- т влечением отдельных представителей частного бизнеса. Стимулируется частно-государственное партнерство. Но заметных результатов нет: модернизация связана с рисками, а в этой ситуации рисков избегают все.
Задача общества и государства заключается в том, чтобы, начав двигаться от ситуации «треугольника недоверия», постепенно прийти к «треугольнику доверия» и кооперативному поведению. Здесь уместно вспомнить о двух моделях М. Ол-сона [2]. Первая — государство на службе общества, когда институты настроены на работу в пользу граждан, вызывая с их стороны доверие и содействие. Вторая — общество на службе государства, когда первое выполняет функции «тяглового сословия», поставляющего ресурсы государству и «служивому сословию» с понятным взаимным недоверием. Модернизация «снизу» — процесс перехода от второй модели к первой, от законов, которые большинству выгодно нарушать, к законам, выгодным для большинства и поэтому исполняемым.
Для осуществления демократической модернизации необходимы реальное разделение властей, переход к политической конкуренции, обеспечение верховенства права и независимости судебной власти, подчинение бюрократии интересам общества и свобода СМИ. Необходимы также децентрализация государственного управления и возвышение роли местного самоуправления. «Граждане должны привыкать к тому, что власть начинается не в Кремле, а в муниципалитетах», — заявил Д. Медведев на Конгрессе местных и региональных властей. Речь идет о правах и свободах,гарантированных Конституцией РФ. Кроме того, необходимо ускоренное накопление социального капитала российского общества.
2 Отметим, что в последние годы в на-^ учный оборот все шире входят понятия о «социальный капитал» и «гудвил». Это, о по сути, нематериальные активы, наличие со которых обеспечивает рост эффектив-х ности хозяйства на общественном и фирн- менном уровнях соответственно. Эконо-< мисты обратились к социальному капи-т талу в поисках «недостающего звена» в существующих теориях, без которого не удается убедительно объяснить широкий круг явлений. В частности, успехи и неудачи государств в социально-экономическом развитии, дееспособность демократических институтов, отношения «власть—бизнес» и пр.
Исследователи рассматривают механизмы, через которые социальный капитал воздействует на экономические результаты. С одной стороны, этот капитал поддерживает порядок в экономике на основе доверия, взаимного уважения и учета индивидами общественных интересов. В этом смысле он выступает институциональной альтернативой государству и вносит прямой вклад в экономическое развитие в «горизонтальном» направлении, без участия государства. С другой стороны, от запасов социального капитала зависит эффективность формальных институтов и государственного управления. Тем самым социальный капитал воздействует на экономику и в «вертикальном» направлении.
С экономической точки зрения сформировалось понимание социального капитала как общественного ресурса, благоприятствующего инвестициям и торговле, способствующего решению социальных проблем. Данный капитал укрепляет доверие между партнерами, мобилизует ресурсы для общественных проектов, поддерживает благотворительность и иные формы социальной активности бизнеса. Все это позволяет рассматривать социальный капитал как ценный ресурс развития наряду с финансовым и человеческим капиталами.
Многообразие проявлений и функций затрудняют однозначное определение социального капитала. Приемлемой может быть трактовка его как способности сообществ к коллективным действиям
ради достижения общей цели. Проблема обеспечения коллективных действий возникает в связи с необходимостью предотвращений возможных «провалов рынка». Это происходит при несовпадении частной и общественной выгоды, когда действия участников исключительно в личных интересах не обеспечивают наилучшего использования имеющихся ресурсов. «Провала» помогает избежать координация действий, когда каждый участник отказывается от индивидуально лучшего решения ради общего блага и в итоге получает более высокий результат, нежели в некооперативном варианте. Координация требует самоограничения всех участников, чтобы не допустить чрезмерной нагрузки на ресурс («трагедия общины»).
Коллективным действиям способствуют социальные сети — они необходимы для обмена информацией и достижения договоренностей между участниками. Второй важный компонент в механизме формирования и развития социального капитала — просоциальные нормы поведения, отражающие не только личный, но и общественный интерес. Наконец, третий компонент для успешного взаимодействия в обществе — доверие между участниками социальных процессов. Это важнейший компонент, явление культуры, которое философ Ф. Ницше назвал «языком добра и зла».
Сети, нормы и доверие составляют «триаду социального капитала». Все элементы «триады» связаны друг с другом. Сети формируют доверие между участниками и способствуют распространению просоциальных норм поведения, а общность ценностей и взаимное доверие расширяют социальные сети и контакты. Доверие и нормы поведения выступают элементами культуры народа. Национальная культура формируется поколениями в конкретных исторических условиях и всегда специфична для страны. В более развитой форме просоциальные нормы не только удерживают индивида от антиобщественного поведения, но и побуждают его контролировать поведение окружающих. Социальные сети повышают
эффективность подобных «горизонтальных санкций». Хорошим примером здесь может служить экологическое движение, которое набирает силу в России.
Социальный капитал снижает издержки беспорядка в экономике и обществе. Экономическая деятельность при остром дефиците социального капитала атоми-зируется и становится более примитивной, а возможности экономики — недоиспользованными. Сказывается наличие социального капитала и на государственном управлении. При повышении уровня консолидации общества снижается потребность в государственном присутствии в экономике, в необходимости формальных институтов, ряда органов власти. При достаточном запасе социального капитала корпоративные общественные структуры могут частично замещать государство в его функциях, в частности принимая на себя ответственность за содержание объектов инфраструктуры, поддержание общественного порядка, охрану окружающей среды, контроль качества продукции и др. [4].
Иногда из возможности замещения формальных институтов социальным капиталом делают обратный вывод о том, что дефицит социального капитала можно компенсировать более энергичным проведением институциональных реформ по инициативе государства, т. е. сверху. Вместе с тем, как показывает мировой опыт, надежды, возлагавшиеся на институциональные реформы в странах с переходной экономикой оправдались лишь частично. Наиболее часто разочарование возникало по поводу политических реформ, связанных с усилением демократических начал в государственном управлении. Реформы проходят, а ситуация мало меняется, поскольку бюрократия мимикрирует, приспосабливается к новой ситуации, сохраняя позиции. Выход опять же в накоплении социального капитала, от запасов которого зависит эффективность формальных институтов.
Действенный контроль общества над властью, бюрократией требует социального капитала особого рода, известного под названием гражданской культуры.
Основу гражданской культуры составляет 2 чувство ответственности человека за со- ^ стояние дел в стране, городе, поселке. о И восприятие государства как своего, о родного, требующего поддержки граж- т дан. Массовое сознательное участие на- х селения в политической жизни предот- н вращает коррупцию и злоупотребление < властью, обеспечивает верховенство за- т кона, защиту прав собственности и проч. Социальный капитал влияет и на стимулы чиновников, на мотивацию их поведения. Политические элиты, являясь частью общества, не обосабливаются, а становятся носителями преобладающих в нем норм и ценностей.
Государство нуждается в социальном капитале для надлежащей работы. Между формальными органами власти и общественными институтами существуют элементы взаимозаменяемости и дополняемости. Существует «парадокс социального капитала», когда в обществах с дефицитом доверия и гражданской культуры высокий спрос на государственное регулирование сочетается с недоверием к государству и недовольством работой органов власти.
Таким образом, социальный капитал воздействует на состояние общества и экономики горизонтально и вертикально. В первом случае функция социального капитала состоит в координации действий экономических участников по предотвращению провалов рынка без участия государства. При этом сокращаются издержки беспорядка. Во втором случае социальный капитал способствует консолидации и политической активности граждан, а целями коллективных действий выступает эффективная работа государства и правильное функционирование его институтов. Одна из задач в использовании социального капитала и состоит в защите этих институтов от нецелевого использования. Речь идет о возможности злоупотреблений чиновников и извлечения частной выгоды за общественный счет. При этом общество несет значительный урон вследствие такого парапредприни-мательства. Опыт показывает, что государство далеко не всегда способно
< Таблица 1
Уровень доверия граждан к различным организациям, % доверяющих [6]
о __
Страна Организация
Правительство СМИ Бизнес НГО
Нидерланды 66 55 60 61
Швеция 57 29 56 29
Япония 53 41 52 55
США 38 43 53 57
Италия 32 33 42 62
Франция 26 27 28 60
Германия 24 29 31 39
Великобритания 16 19 44 41
Китай 78 68 67 56
Индия 41 55 67 52
Польша 17 46 45 49
Россия 32 35 39 27
должным образом оградить институты от нецелевого использования [3].
Социальный капитал следует отличать от человеческого капитала. В последнем речь идет о личных активах индивидуума (здоровье, образование, профессиональные навыки, мотивация и др.). Социальный капитал — общественный ресурс, он проявляется при совместных действиях того или иного сообщества ради достижения общей цели. Но цели могут быть разные. Если цель работает на общественное благо, то в этом случае социальный капитал считают открытым, его задача — «наведение мостов» между людьми. В то же время нередки ситуации, когда та или иная группа преследует собственные клубные, корпоративные цели и мобилизует для этого закрытый капитал. Тогда отдача для общества может быть «нулевой» и даже «отрицательной».
Социальное взаимодействие, как ресурс, на котором основан социальный капитал, является сложным явлением, и разработка методик комплексных оценок относится к числу еще нерешенных задач. Из составляющих «социальной триады» на практике относительной оценке подлежит лишь уровень доверия, который можно уловить методом социологического опроса. В 2009 г. ВЦИ-
ОМ в рамках международного проекта, охватывавшего десятки стран, провел исследование в России. Выделялось два аспекта:
1) обобщенное межличностное доверие к «людям вообще»;
2) институциональное доверие, т.е. доверие к правительству, бизнесу, СМИ, негосударственным организациям (НГО).
Выяснилось, что эти две разновидности доверия могут значительно отличаться между собой. Что касается институционального доверия, то здесь также наблюдались значительные перепады в показателях по странам (см. табл. 1).
Полученные данные не подтверждают предположение, что в России самый низкий уровень доверия к ведущим институтам общества. Показатели скорее средние. Значит, причины высокого дефицита социального капитала в нашей стране надо искать среди других факторов, в частности в нормах, этике бизнеса и государственных служащих [5].
Интересная картина наблюдается в США. Большинство американцев искренне верят, что их политическая система — самая лучшая в мире. И в то же время по результатам опроса института
Геллапа, 64% американцев оценили уровень честности законодателей как «низкий или очень низкий». Доверие к своей системе более основано на том, что при нарушении на дороге полицейский честно выпишет штраф, а не выманит взятку. Что суд рассудит по закону, а не по звонку. Что на выборах важно, кто и как голосует, а не кто и как считает. Америка недаром именуется «страной законов», ее граждане склонны любые отношения, чуть ли не самые интимные, оформлять юридически. И при первом поводе обращаться в суд. Но разве это не свидетельствует о том, что на слово здесь никому не верят? Характерно мнение русского эмигранта, давно живущего в США: «Верить никому нельзя ни на грош. Самого меня тысячу раз обманывали и „подставляли", особенно на работе»1. Но, тем не менее, общим местом, стереотипом у американцев стала мысль, что в России не верят вообще никому, кроме родных и близких друзей. И что это способствует закреплению в обществе антидемократических тенденций, поскольку управа друг на друга гражданам все-таки нужна, а обращаться за ней, кроме как к властям, не к кому.
К сожалению, нет оснований отрицать наличие в России ряда проблем, связанных с дефицитом доверия и социального капитала. Некоторые из них усилились с тех пор, как страна свернула на путь развития капитализма. Коммерческий подход, жесткий прагматизм и цинизм стали нередким явлением в отношениях, особенно в среде молодежи. Забыт советский лозунг «Человек человеку друг, товарищ и брат», с «душой нараспашку» никто не живет. При этом традиция правового нигилизма сохраняется.
1 Шитов А. Верят ли американцы друг другу? // Российская газета. 2012. 2 марта.
Представляется, что в изменении норм 2 поведения граждан, как рядовых, так и ^ находящихся при власти, и кроются воз- о можности роста социального капитала, о консолидации общества. Анализ норм т поведения, определяемых как законами х писаными (право), так и неписаными н (этика), требует внимания исследовате- < лей. В предвыборной статье В. Путин от- т мечал: «Перед нами стоит еще один вызов. За общими фразами о согласии и пользе благотворительности открывается недостаточный уровень доверия людей друг к другу, нежелание заниматься общественными делами, заботиться о других. Неумение подняться над частными интересами — это серьезный и застарелый недуг нашего общества... Доверие между людьми складывается только тогда, когда общество скреплено общими ценностями, и люди не утратили способность к вере, честности, чувству справедливости. А уважение к закону возникает только тогда, когда он один для всех, всеми соблюдается, и в основе его — правда... Общество будет успешным, только когда у наших граждан не будет сомнений в его справедливости»2.
Важно, что нравственный императив осознан политическим лидером, но проблема заключается в способности власти создавать атмосферу справедливости и доверия в обществе. Граждане и бизнес оценивают это не по декларациям, а по конкретным достижениям. Например, в деле обуздания коррупции во властных структурах. Накопление социального капитала и гражданской культуры в обществе в процессе модернизации становится ключевым фактором успеха.
2 Путин В. Россия сосредотачивается — вызовы, на которые мы должны ответить // Известия. 2012.01.16.
Литература
1. Доверие в современной России (компаративистский подход к «социальным добродетелям») / М. Сасаки [и др.] // Вопросы экономики. 2010. № 2. С. 83-102.
2. Олсон М. Возвышение и упадок народов. Новосибирск, 1998.
3. ПолищукЛ. Корпоративная социальная ответственность или государственное регулирование: анализ институционального выбора // Вопросы экономики. 2009. № 10. С. 4-22.
< 4. Полищук Л., Меняшев Р. Экономическое значение социального капитала // Вопросы эко-
S номики. 2011. № 12. С. 46-65.
q 5. Рукавишников В. О. Межличностное доверие: измерение и межстрановые сравнения //
1 СОЦИС (Социологические исследования). 2008. № 2. С. 17-25.
2 6. Ясин Е. Институциональные ограничения модернизации, или Приживется ли демократия
® в России // Вопросы экономики. 2011. № 11. С. 4-24.
< References
m 1. Trust in modern Russia (comparative approach to «social virtues») / M. Sasaki [etc.] // Voprosy Economiki. 2010. N 2. P. 83-102.
2. Olson M. Eminence and decline of the people. Novosibirsk, 1998.
3. Polischuk L. Corporate social responsibility or state regulation: analysis of an institutional choice // Voprosy Economiki. 2009. N 10. P. 4-22.
4. Polischuk L. Economic value of the social capital / L. Polischuk, R. Menyashev // Voprosy Economiki. 2011. № 12. P. 46-65.
5. Rukavishnikov V. O. Interpersonal trust: measurement and intercountry comparisons // SOCIS (Sociological studies). 2008. N 2. P. 17-25.
6. Yasin E. Institutional restrictions of modernization, or whether the democracy in Russiawill get accustomed // Voprosy Economiki. 2011. N 11. P. 4-24.
