CC BY
27Экология языка и коммуникативная практика. 2016. № 2. С. 178-187
Моделирование языковой ситуации будущего в дистопии Т. Толстой «Кысь»: авторские
стратегии и тактики Е.Н. Широкова
УДК 811.161.1
МОДЕЛИРОВАНИЕ ЯЗЫКОВОЙ СИТУАЦИИ БУДУЩЕГО В ДИСТОПИИ Т. ТОЛСТОЙ «КЫСЬ»: АВТОРСКИЕ СТРАТЕГИИ И ТАКТИКИ
Е.Н. Широкова
В статье рассматриваются авторские стратегии и тактики имитации языка будущего в дистопии Т. Толстой «Кысь», такие, как изображение в гиперболизированном виде тенденций демократизации и экспрессивизации современного русского языка, десемантизация языковых знаков, актуализация несовпадения концептосфер персонажей. Описываются приемы языковой игры, основанные на активном использовании просторечий, в том числе союза али, его синтаксические и текстовые функции; показываются некоторые способы расширения синонимических рядов, а также трансформации значения лексических единиц; отмечаются функции лексических окказионализмов-космонимов и десемантизированных знаков в произведении.
Ключевые слова и фразы: языковая игра; моделирование языка; просторечие; окказионализмы; десемантизация; концептосфера; постмодернизм.
LINGUISTIC MODELLING OF THE FUTURE IN THE DYSTOPIA "THE SLYNX" BY T. TOLSTAYA: THE AUTHOR'S STRATEGIES AND TACTICS
E.N. Shirokova
The paper is devoted to the analysis of the author's strategies and tactics of the "language of future" imitation in the dystopia "The Slynx" by T. Tolstaya. The following strategies and tactics are analyzed: the hyperbolized depiction of the democratization and expressivization of the modern Russian language, the desemantization of the language signs, the actualization of the main characters conceptual spheres' discordance. The author describes the means of the word game based on the wide usage of the common language namely the conjunction "or" and its syntactic and text functions; reveals some of the ways of synonymic rows expansion and the lexical units transformation; points out the functions of occasionalism-cosmonims and desemantized signs in the novel.
Keywords and phrases: word game; language modelling; common language; occasionalisms; desemantization; conceptual sphere; postmodernism.
При создании художественного произведения, в котором изображается инокультурный мир прошлого или будущего, перед автором стоит задача таким образом организовать виртуальный мир текста, чтобы читатель ощущал инакость описываемого мира и одновременно не испытывал из-за этого затруднений при восприятии. Последнее особенно важно, если неотъемлемой частью изображаемого мира в произведении становится язык, включающий компоненты, с помощью которых моделируется язык другой эпохи. В этом случае, как отмечал Г.О. Винокур, отображение другого времени через язык «становится насущной художественной проблемой» такого изображения, которое «должно иметь
Экология языка и коммуникативная практика. 2016. № 2. С. 178-187
Моделирование языковой ситуации будущего в дистопии Т. Толстой «Кысь»: авторские
стратегии и тактики Е.Н. Широкова
художественное правдоподобие и убедительность» [Винокур 1991: 415]. Последнее непосредственно связано с проблемой восприятия и интерпретации произведения читателем, являющейся одной из центральных в рамках деятельностного подхода к анализу текста.
Цель данной статьи - описание способов имитации языковой ситуации будущего в художественном тексте. Очевидно, что способы и средства такой имитации зависят от художественно-эстетических задач автора, не последнюю роль при этом играет и сам характер моделируемого в произведении будущего. Так, в романе В. Пелевина «S.N.U.F.F.» в основе имитации языка будущего лежит языковая игра, построенная на отображении в актуализированном виде тенденций языкового развития и активных процессов, происходящих в современном русском языке и легко узнаваемых читателем, - тенденции интеллектуализации и демократизации, интернационализации и жаргонизации, а также такие явления, как неологизация, экспрессивизация, игра на билингвизме и неоднородности развитых национальных языков (см. об этом: [Широкова 2014]). Рассмотрим в этом аспекте язык дистопии Т. Толстой «Кысь», особенности которого непосредственно связаны с жанровой спецификой произведения и с его концептуальным содержанием. Так, в литературоведении и критике жанр «Кыси» определяется очень неоднозначно. Мы разделяем точку зрения, согласно которой данное произведение Т. Толстой представляет собой «деконструкцию советского утопизма» и является дистопией [Кабанова 2012: 90].
Можно отметить два основных пути моделирования языка в «Кыси»:
- гиперболизация, доведение до абсурда таких тенденций развития современного русского языка, как демократизация (даже люмпенизация) и экспрессивизация языка;
- десемантизация языковых знаков, когда знак утрачивает сигнификативную составляющую в силу исчезновения денотативно-референтной отнесенности.
Так, Т. Толстая для имитации языка утратившего культурные ценности общества активно использует просторечные слова. Одно из наиболее частотных слов - союз али, и синтаксические, и текстовые функции которого в произведении достаточно разнообразны.
Союз али употребляется во всех традиционных для разделительного союза функциях:
- для связи однородных членов предложения, частей сложносочиненного предложения, однородных придаточных или предложений в тексте: Может, мне по пояс али по титьки будет (11; здесь и далее цитируется по [Толстая 2002], в круглых скобках указывается страница); /.../ Такие рулады грянут, уж так сердце разогреют, словно летишь куда, али бегом с горы бежишь, али стихи Федора Кузьмича, слава ему, из малопонятных, вспомнились /.../ (35); Может, недоложили чего? Али сзади кто подкрался в переулке да и
Экология языка и коммуникативная практика. 2016. № 2. С. 178-187
Моделирование языковой ситуации будущего в дистопии Т. Толстой «Кысь»: авторские
стратегии и тактики Е.Н. Широкова
поживился, цопнул? (14); ...Али убивают друг дружку... Али любовь какую чувствуют... (160);
- для введения пояснительных членов предложения: Выучил Бенедикт азбуку, али, по-научному, алфавит, накрепко, - а это просто: А, Б, В, Г, Д, Е, можно и Ё, Ж, З, /.../- а еще, конечно, наука всякой букве, научное название дает: «люди», а то «живете», а то «червь» (22); /.../Берестяные книги выкладывают, в каждую ценник вторнут, али сказать, закладку: почем, дескать, товар (83); На эти бляшки, али, как другие говорят, «рваные», али «кровные», али еще «рубляшки», - ничегошеньки, конечно, не купишь (88).
Наряду с этим союз али встречается в экспрессивных конструкциях разговорного синтаксиса в несобственно-прямой речи персонажей. Такие предложения значительно распространены, строятся с нанизыванием присоединительных членов предложения или предикативных частей. Причем повторяющийся союз али нередко подчеркивает синтаксический параллелизм конструкций или маркирует присоединительные конструкции: /.../ Это, дескать, шурин мой, тоже хочет, а что у него шерсть, рога али вымя - дак это, голубчики, Последствие, али вы сами беленькие? - то-то (58); /.../И будто вдали блестит что - али то Море-окиян, про который в песнях поют? али то острова в море волшебные, с белыми городами, с садами, с башнями? али царство чужое, утерянное? али жизнь другая?.. (83).
Для имитации разговорной речи и усиления экспрессивности Т. Толстая нередко использует аноколуф, заключающийся в замещении позиции члена предложения однородным рядом, в котором чередуются члены предложения и предикативные конструкции, или в контаминации синтаксических конструкций: Ежели когда приколачиваешь указ о дорожной повинности, али чтоб не смели самочинно сани ладить, али у кого недоимки - мало мышиного мяса сдал, к примеру, - али Складской день в который раз переносят, - то щит не звенит, а глухо так побрякивает (24); А на животе у него вроде как сыпь, али будто кто его грязными ладошами обхлопал (45); А он, видать, простыл да надорвался, али другое что, - али с голодухи, али несвежего чего в Столовой избе поел, - кто знает? - да и свалился в жару, в лихорадке, и где вы нынче, дни золотые? (101); Ведешь, ведешь, всю горницу обведешь, али пока слюна не высохнет, тогда опять палец послюнишь и опять ведешь (179).
Если союз али соединяет парцелляты, неполные предложения и односоставные определенно-личные предложения, то его анофорическое употребление подчеркивает спонтанность и прерывистость речи и придает ей особую ритмичность: . Али богатства
Экология языка и коммуникативная практика. 2016. № 2. С. 178-187
Моделирование языковой ситуации будущего в дистопии Т. Толстой «Кысь»: авторские
стратегии и тактики Е.Н. Широкова
алчу? ...Али свободы?...Али помереть боюся?...Али куда уйти хочу?...Али вознесся дерзостью до высот своеволия /.../? (72).
Таким образом, союз али используется не только для моделирования инокультурной реальности, но и для имитации разговорной речи, изображения потока сознания, стирания границ между авторской и несобственно-прямой речью, усиления экспрессивности и эмоциональности речи.
Разговорные и просторечные слова в «Кыси» дополняются многочисленными окказионализмами, созданными от знакомых читателю слов по словообразовательным моделям, характерным для диалектной речи, а также по моделям со стилистической модификацией производного (см., например: [Литвинникова 2011: 17-18]). О плюсах и минусах такого моделирования языка иной эпохи, иной культуры писал Г.О. Винокур: «Это, с одной стороны, делает такую лексику понятной для читателя, а с другой - именно поэтому ему непонятно, зачем эта лексика нужна. Она обычно воспринимается как непонятное коверканье языка, искажение привычной русской речи. Это касается как вариантов лексики, так и вариантов словообразовательной формы» [Винокур 1991: 424]. В таком случае возможны два полярных пути развития отношений в тираде автор - текст - читатель. Читатель или принимает условия авторской языковой игры, которые ему не мешают при восприятии и интерпретации текста (в таком случае опосредованная текстом коммуникация между автором и читателем оказывается более или менее успешной), или же читатель не принимает авторские стратегии и тактики языковой игры, происходит его отчуждение от текста, что приводит к коммуникативной неудаче. Причем в постмодернистском тексте изначально запрограммированы оба сценария развития коммуникации: такой текст всегда нацелен на поиски своего читателя.
Все это приводит к далеко не однозначному восприятию языка, моделируемого в «Кыси» (см. обзор в [Богданова 2003: 85]). В частности, у О.В. Богдановой возникают сомнения относительно правомерности осуществленного Т. Толстой «лингвистического эксперимента», «центральной составляющей» которого является язык. При этом исследователь задает вопрос: «почему после свершившегося Взрыва голубчики заговорили не на старославянском, например не на древнерусском, не на современном русском (ведь "голубчики" - дети Прежних и перерожденцев и, следовательно, должны были бы говорить на языке своих родителей, т.е. языке, более или менее приближенном к современному), не даже на любого рода "эсперанто" /.../, а на неком полуязыке» [Богданова 2003: 91]. Сам
Экология языка и коммуникативная практика. 2016. № 2. С. 178-187
Моделирование языковой ситуации будущего в дистопии Т. Толстой «Кысь»: авторские
стратегии и тактики Е.Н. Широкова
«полуязык» при этом определяется как «псевдонародный изломанно-диалектный язык» [Богданова 2003: 91].
Очевидно, что ответ на вопрос, почему персонажи не заговорили на старославянском или древнерусском языке, содержится в самом вопросе. В момент Взрыва, отбросившего общество назад, уничтожившего материальную и духовную культуру, пережившие Взрыв говорили на современном русском языке. Перед писателем стояла задача изобразить итог двухсотлетней мутации языка деградировавшего общества. Т. Толстая пошла по пути доведенной до абсурда гиперболизации таких тенденций развития современного языка, которые в разных исследованиях определяются как «демократизация, либерализация, неологизация, экспрессивизация, жаргонизация, криминализация, люмпенизация, карнавализация» [Козырев и др. 2012: 36]. Что касается конкретных замечаний по языку «Кыси», высказанных в статье О.В. Богдановой, то не все из них представляются корректными. Так, автор статьи считает, что Т. Толстая неверно использует ряд слов. По мнению исследователя, слово «аховый» означает 'хороший', а слово «желвак» в значении 'шишка' Т. Толстая заимствовала у Даля, в современном русском языке такого значения у слова нет [Богданова 2003: 97]. Однако в словарях современного русского языка аховый определяется как 'прост. 1. Плохой, скверный. 2. Озорной, отчаянный' [Ожегов 1988; ССРЛЯ 1991: Т. 1; Ефремова 2001: Т. 1], а желвак как '1. Вздутие в виде шишки на теле человека, животного или на стволе дерева. 2. Мускул, показывающийся на лице при сжимании челюстей, жевании' [ССРЛЯ 1991: Т. 1; Ефремова 2001: Т. 1]. То же можно сказать и по поводу употребления слова мордоворот в значении 'лицо': в современных словарях у этого слова зафиксированы значения: 'разг. -сниж. 1. Очень некрасивое, уродливое лицо. 2. Человек с таким лицом' [Ефремова 2001: Т. 1; СТСРЯ 2004].
Также вызывает недоумение, почему исследователь считает некорректными синонимические замены (желвак - шишка), в том числе включающие окказионализмы и гиперонимы (ложка - ложица, бляшки - деньги - рубляшки), а кроме того, выступает против использования слов с трансформированным значением [Богданова 2003: 96-97]. И синонимические замены, и семантические трансформации являются неотъемлемой составляющей художественной речи. Так, в «Кыси» выстраивается синонимический ряд: лицо - личико - рыло - морда - мордоворот - мордовасия - харя. Приведем примеры из речи главного героя, Бенедикта: /.../Мужики тебе по шеям накладают, не посмотрят, что ты государственный писец, казенный голубчик, - разворотят тебе мордовасию; а ежели какой малый мурза дознание учинит - клясться будут и божиться, что это так и было, что
Экология языка и коммуникативная практика. 2016. № 2. С. 178-187
Моделирование языковой ситуации будущего в дистопии Т. Толстой «Кысь»: авторские
стратегии и тактики Е.Н. Широкова
синяя харя - это у тебя обычное Последствие, что и у родителев твоих такое же рыло неудобосмотримое на морде висело, и у бабушки (53); Личики такие, будто в даль какую глядят (129); /.../ Тот на костыликах клякает, у того глаз выбит али мордоворот на сторону съехамши (100); У ней, по правде сказать, весь мордоворот как бы на сторону съехамши, будто ей кто оглоблей в личико ударил (103). С помощью такого синонимического ряда Т. Толстая не только моделирует язык, создающий иллюзию инокультурной среды, но и отражает активные процессы, происходящие в современном русском языке, для которого характерно расширение синонимических рядов за счет сниженной и сленговой лексики. Причем слово личико в тексте употребляется как нейтральное, утратившее уменьшительно-ласкательную окраску: Ох-ти, охтеньки, а нам, малым да сирым, в ночи на крыльце стоять, вдыхать морозную тьму, выдыхать тьму чуть теплую, переступать с ноги на ногу, задирать личико к далекому небесному Веретену, слушать, как слезы мороженым горошком шуршат, скатываются в заросли бороды /.../ (73). При этом происходит столкновение узуальной стилистической окраски слова личико с его окказиональным употреблением как нейтрального, а также со сниженной окраской других компонентов синонимического ряда (рыло - морда - мордоворот - мордовасия -харя). В результате такие синонимы оказываются полифункциональными. Помимо моделирования мира будущего, частью которого является изображаемый, мутировавший вместе со своими носителями язык, они являются средством создания иронии, усиления эмоциональности и экспрессивности текста, а также в речи персонажей выполняют характеризующую функцию.
В художественном мире «Кыси» нет коней. В связи с этим приведем еще одну цитату из статьи О.В. Богдановой: «Любопытно, что в тексте Толстой бытуют понятия, сопутствующие слову "конь": "коренник", "пристяжные", упряжка - "тройка", "шлея", "запрягать", "выпрягать" и даже "конница", что вряд ли может иметь хоть какие-то лингвистические основания без слова, организующего семантическое "гнездо". Скорее всего Толстая-филолог не проявила должного внимания к правилам языковой игры и ее организации, игра не по правилам завела текст в тупик» [Богданова 2003: 92]. Глаголы запрягать, выпрягать употребляются по отношению к упряжному животному, например к собаке. Поскольку в «Кыси» вместо лошадей используются перерожденцы, то употребление по отношению к ним этих слов вполне уместно. Такое употребление создает основу для лексической трансформации других слов и поддерживается как их синтагматическими и парадигматическими связями, так и созданным по аналогии с тройкой лексическим
Экология языка и коммуникативная практика. 2016. № 2. С. 178-187
Моделирование языковой ситуации будущего в дистопии Т. Толстой «Кысь»: авторские
стратегии и тактики Е.Н. Широкова
окказионализмом шестерка (перерожденцев): /.../ На работу Оленьку в санях отвозят, после работы опять сани ждут, да не простые: тройка. Под шлеей перерожденцы ногами топочут, перебирают; коренник норовистый, того и гляди зубами хватит, а пристяжные и того пуще (24); А по улице идешь, и вдруг посвист и гиканье: Красные Сани несутся, а в них шестерка перерожденцев запряжена (45); Жар, и свист, и хрипло дышит шестерка, и комья грязи из-под полозьев ... и пронеслись (46).
Что касается утверждения о невозможности «выявить хоть какую-то лингвистическую логику» в написаниях типа МОГОЗИН, АРУЖЫЕМ, ОНЕВЕРСТЕЦКОЕ АБРАЗАВАНИЕ, ОСФАЛЬТ, ЭНТЕЛЕГЕНЦЫИ, ТРОДИЦЫЮ, РИНИСАНСА [Богданова 2003: 97], то сошлемся на книгу М.А. Кронгауза «Самоучитель Олбанского», в которой автор описывает игровой характер нарушений традиционной орфографии, причем не только в интернете, но и у футуристов, и у ученых-лингвистов. У последних «игра состояла в том, чтобы записать слово всеми возможными способами, не меняя его произношения. Среди них были и написания, максимально отличающиеся от правильного, общепринятого. Так, правильному аспирант противостоит "самое неправильное" - озперанд, в котором сделаны все возможные орфографические ошибки, не влияющие на прочтение» [Кронгауз 2013: 79]. В произведении Т. Толстой с помощью такого написания маркируются десемантизированные языковые знаки, то есть такие знаки, которые утратили сигнификативную составляющую в силу отсутствия у них денотативно-референтной отнесенности. «Десемантизация вбирает в себя сигнификативные, денотативные, компаративные и синтагматические аномалии, приводящие к абсурдизации отдельных высказываний или целых фрагментов текста» [Кравченко 2009: 115], тем самым актуализируется абсурдность моделируемого мира.
Наличие таких знаков репрезентирует несовпадение концептосфер переживших Взрыв (Прежних) и перерожденцев, с одной стороны, и их потомков (голубчиков) - с другой. Последнее проявляется в том числе и в используемых онимах, прежде всего топонимах и космонимах. Так, лексические окказионализмы-космонимы актуализируют концептуально значимые для мира «Кыси» предметы: Прямо над головой у Бенедикта, всегда над головой, куда ни отойди, - и Корыто, и Миска, и пучок Северных Хвощей, и ярко-белый Пупок, и россыпь Ноготков, и мутно, тесно, густо сбитое, полосой через весь ночной небосвод Веретено /.../ (71). Наличию двух концептосфер соответствуют и две относительно замкнутые языковые системы - язык Прежних и перерожденцев и язык голубчиков. Из первой сферы во вторую время от времени транспортируются концепты вместе с объективирующими их словами и обозначаемыми предметами или понятиями: Говорят,
Экология языка и коммуникативная практика. 2016. № 2. С. 178-187
Моделирование языковой ситуации будущего в дистопии Т. Толстой «Кысь»: авторские
стратегии и тактики Е.Н. Широкова
надумал он из дерева кривую палицу резать, да в дугу ее гнуть, а называть ее велено будет коромыслом. Нам все равно, хозяин - барин, можно и коромыслом, а зачем, почему - не наше дело. И носить на той дуге жбаны с водою, чтоб руки не оттягивало. Может, к весне кому эти коромысла в Складе и выдадут (23); Брови - дугой, али, как теперь велено будет звать, коромыслом /.../ (24); Праздновать Праздник Новый Год. Энтот праздник чтоб праздновался Первого марта навроде Майских выходных. Тоже выходной. /.../ Энтот Праздник Новый Год праздновать так: обрубить в лесу дерево /.../ (74). В результате корреляции этих концептуально-языковых систем формируется «новая гиперреальность», отражающая «тотальную симуляцию в жизни и искусстве» [Воробьева 2012: 56].
Таким образом, языковая игра, направленная на имитацию языка будущего в «Кыси» Т. Толстой, нацелена на поиск читателя, принимающего авторские стратегии и тактики, целью которых является моделирование языка иной эпохи, иной культуры; стирание границ между авторским повествованием, несобственно-прямой и прямой речью персонажей; создание иронии; усиление экспрессивности и эмоциональности текста. Основными тактиками реализации авторского замысла при этом становятся: гиперболизация, доведение до абсурда таких тенденций развития современного русского языка, как демократизация (даже люмпенизация) и экспрессивизация языка; десемантизация языковых знаков; актуализация несовпадения концептосфер персонажей.
Список литературы
Богданова О.В. Филологическая проза, или лингвистический эксперимент в «Кысь» Татьяны Толстой // Вестник Санкт-Петербургского университета. 2003. Сер. 2, вып. 3 (№ 18). С. 85-101.
Винокур Г.О. О языке художественной литературы. М.: Высш. шк., 1991. 448 с. Воробьева С.Ю. Филологическая рефлексия как средство эстетической самоидентификации автора в прозе Т. Толстой // Вестник Волгоградского государственного университета. 2012. Сер. 8. Литературоведение. Журналистика. Вып. 11. С. 53-57.
Ефремова Т.Ф. Новый словарь русского языка. Толково-словообразовательный. М.: Рус. яз., 2001. Т. 1. 1232 с.
Кабанова Д.С. Будущее в прошедшем: постсоветская дистопия // Известия Саратовского университета. Серия: Филология. Журналистика. 2012. Т. 12. № 2. С. 88-93.
Козырев В.А., Черняк В.Д. Современная языковая ситуация и речевая культура: учеб. пособие. М.: ФЛИНТА: Наука, 2012. 184 с.
Кравченко О.В. Десемантизация как семиотический механизм порождения лингвистического абсурда // Вестник Волгоградского государственного университета. Сер. 2. Языкознание. 2009. № 2 (10). С. 114-118.
Экология языка и коммуникативная практика. 2016. № 2. С. 178-187
Моделирование языковой ситуации будущего в дистопии Т. Толстой «Кысь»: авторские
стратегии и тактики Е.Н. Широкова
Кронгауз М.А. Самоучитель Олбанского. Москва: АСТ: CORPUS, 2013. 416 с. Литвинникова О.И. Актуализация смысло- и словообразования в современной художественной литературе // Филоlogos. 2011. № 1 (8). С. 14-23.
Ожегов С.И. Словарь русского языка. М.: Рус. яз., 1988. 750 с.
ССРЛЯ: Словарь современного русского литературного языка: В 20 т. Т. 1. М.: Рус. яз., 1991. 864 с.
СТСРЯ: Современный толковый словарь русского языка / гл. ред. С.А. Кузнецов. М.: Ридерз Дайджест, 2004. 960 с.
Толстая Т. Кысь: роман. М.: Подкова, 2002. 320 с.
Широкова Е.Н. Языковое творчество и «лингвистическая археология» В. Пелевина // Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского. 2014. № 5-1. С. 145-150.
References
Bogdanova O.V. Filologicheskaya proza, ili lingvisticheskij ehksperiment v «Kys'» Tat'yany Tolstoj [Philology Prose or Linguistic Nature of Tatyana Tolstaya's "Kys"]. Vestnik Sankt-Peterburgskogo universiteta. 2003. Ser. 2. Issue 3 (№ 18). Pp. 85-101.
Vinokur G.O. O yazyke khudozhestvennoj literatury. [On the Language of Literature]. M.: Vyssh. shk. Publ., 1991. 448 p.
Vorob'eva S.Yu. Filologicheskaya refleksiya kak sredstvo ehsteticheskoj samoidentifikatsii avtora v proze T. Tolstoj [Reflection as a Means of Philology Aesthetic Self-identification of the Author in Prose T. Tolstaya]. Vestnik Volgogradskogo gosudarstvennogo universiteta. 2012. Ser. 8. Literaturovedenie. Zhurnalistika. Issue 11. Pp. 53-57.
Efremova T.F. Novyj slovar' russkogo yazyka. Tolkovo-slovoobrazovatel'nyj [New Dictionary of Russian Language. Sensible-Word-formation]. M.: Rus. yaz. Publ., 2001. T.1. 1232 p.
Kabanova D.S. Budushhee v proshedshem: postsovetskaya distopiya [The Future-in-the-past: Post-Soviet Dystopia]. Izvestiya Saratovskogo universiteta. Ser. Filologiya. Zhurnalistika. 2012. Vol. 12. No. 2. Pp. 88-93.
Kozyrev VA., Chernyak V.D. Sovremennaya yazykovaya situatsiya i rechevaya kul'tura: ucheb. рosobie [Contemporary Linguistic Situation and Speech Culture]. M.: FLINTА: Nauka Publ., 2012. 184 p.
Kravchenko O.V. Desemantizatsiya kak semioticheskij mekhanizm porozhdeniya lingvisticheskogo absurda [Desemantization as a Semiotic Mechanism of Linguistic Absurdity Creation]. Vestnik Volgogradskogo gosudarstvennogo universiteta. Ser. 2. Yаzykoznanie. 2009. No. 2 (10). Pp. 114-118.
Krongauz MA. Samouchitel' Olbanskogo [Teaching "Olbanian"]. Moskva: АST: CORPUS Publ., 2013. 416 p.
Litvinnikova O.I. Аktualizatsiya smyslo- i slovoobrazovaniya v sovremennoj khudozhestvennoj literature [Actualization of Sense- and Word-Formations in Modern Fiction]. Filologos. 2011. No. 1 (8). Pp. 14-23.
Ozhegov S.I. Slovar' russkogo yazyka [Dictionary of Russian Language]. M.: Rus. yaz. Publ., 1988. 750 p.
SSRLYA: Slovar' sovremennogo russkogo literaturnogo yazyka: V 20 t. [Dictionary of Modern Russian Literary Language: In 20 v.]. T. 1. M.: Rus. yaz. Publ., 1991. 864 p.
STSRYA: Sovremennyj tolkovyj slovar' russkogo yazyka. Gl. red. SA. Kuznetsov [Modern Defining Dictionary of Russian Language]. M.: Riderz Dajdzhest Publ., 2004. 960 p. Tolstaya T. Kys': roman [The Slynx]. M.: Podkova Publ., 2002. 320 p.
Экология языка и коммуникативная практика. 2016. № 2. С. 178-187
Моделирование языковой ситуации будущего в дистопии Т. Толстой «Кысь»: авторские
стратегии и тактики Е.Н. Широкова
Shirokova E.N. Yazykovoe tvorchestvo i «lingvisticheskaya arkheologiya» V. Pelevina [V. Pelevin's Language Creativity and «Linguistic Archeology»]. Vestnik Nizhegorodskogo universiteta im. N.I. Lobachevskogo. 2014. No. 5-1. Pp. 145-150.
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ:
Широкова Елена Николаевна, доктор филологических наук, доцент, профессор кафедры русского языка и культуры речи.
Нижегородский государственный педагогический университет им. К. Минина Россия, 603005, г. Нижний Новгород, ул. Ульянова, 1 E-mail: [email protected]
ABOUT THE AUTHOR:
Shirokova Elena Nikolaevna, Doctor of philology; Associate professor; Professor of the Department of the Russian Language and Culture of Speech Minin Nizhny Novgorod State Pedagogical University 1 Ulyanova str., Nizhny Novgorod 603005 Russia E-mail: [email protected]
