CC BY-NC-ND
8
Дидактика языка: к постановке проблемы
УДК 37.091.4
Б01: 10.28995/2073-6398-2022-3-54-65
«Мне кажется, что истину я знаю и только для нее не знаю слов»: аргументация, ее особенности и возможности
Ирина Б. Антонова
Российский государственный гуманитарный университет Москва, Россия, heidel@rambler.ru
Аннотация. Проблема аргументации, обусловленная неоднозначностью и многофункциональностью самого феномена, относится к разряду неисчерпаемых.
В древности аргументация по праву считалась компонентом познания и средством доказательства истины. Сегодня ее функции заметно расширились - от систематизации знаний до риторического воздействия на взгляды и поведение людей. Еще более масштабные задачи аргументация выполняет, влияя на характер этических установок, а значит, и на социально-политический фон общества.
Обучение аргументированию - составная часть современной системы образования России. В соответствии с требованиями, которые зафиксированы в Государственном образовательном стандарте высшего профессионального образования РФ (2010), специалисты гуманитарного нелингвистического профиля должны демонстрировать способность критически мыслить, что, в свою очередь, предполагает умение логично и аргументированно формулировать свои мысли на родном и иностранном языках, вести аргументированные дискуссии, признавать или контраргументи-ровать чужое мнение по спорной тематике.
Ограничивая рассмотрение аргументации рамками деятельностного подхода, автор статьи предпринимает попытку проанализировать цели аргументации, соотнести понятия аргументация и доказательство, дать критическую оценку отношениям «преподаватель как аргументатор - студент как реципиент аргументации». В качестве дополнительной задачи статьи выступает рассмотрение факторов современного образовательного процесса, трансформирующих характер учебной коммуникации из информирующего в преимущественно аргументирующий, а значит, убеждающий, что предполагает приращение к традиционным функциям аргументации еще одной, дополнительной, функции: аргументация как способ воздействия.
Ключевые слова: аргументация, аргументатор, аудитория, реципиент, доказательство, истина, силлогизм, способ воздействия
© Антонова И.Б., 2022
Для цитирования: Антонова И.Б. «Мне кажется, что истину я знаю и только для нее не знаю слов»: аргументация, ее особенности и возможности // Вестник РГГУ. Серия «Психология. Педагогика. Образование». 2022. № 3. С. 54-65. DOI: 10.28995/2073-6398-2022-3-54-65
"It seems to me I know the truth but I have no words to express it": argumentation, its peculiarities and potentials
Irina B. Antonova
Russian State University for the Humanities, Moscow, Russia, heidel@rambler.ru
Abstract. The problem of argumentation caused by the ambiguity and multi-functionality of the phenomenon itself is ranked to be an infinite one.
In ancient times argumentation used to be rightly considered a component of cognition and a method to prove the truth. Its functions today have extended considerably - from systematizing the knowledge to influencing rhetorically human views and behavior. It fulfills even more ambitious targets affecting the essence of ethical standards and thus the social and political background of the society.
Teaching argumentation is a constituent of the modern educational system in Russia. In accordance with the requirements registered in the State Educational Standard for higher professional training of the Russian Federation (2010), experts in the humanitarian non-linguistic fields must demonstrate the ability to critical thinking which, in its turn, presupposes thinking and speaking logically in both - native and foreign - languages, holding, formulating logically one's thoughts in the native and foreign languages, holding argumentative discussions, accepting or counter arguing a debatable issue.
The author considers the phenomenon of argumentation applying the activity approach and thus analyzing its aims, correlating argumentation and proof concepts, and estimating teacher (argumentator) - student (recipient) relationships. In addition to this, the paper is aimed at considering the factors of transforming educational process from an informative to an argumentative (persuasive) one in which argumentation might be regarded as a method of impact.
Keywords: argumentation, argumentator, audience, recipient, proof, truth, syllogism, method of impact
For citation: Antonova, I.B. (2022), "'It seems to me I know the truth but I have no words to express it': argumentation, its peculiarities and potentials", RSUH/RGGU Bulletin. "Psychology. Pedagogics. Education" Series, no. 3, pp. 54-65, DOI: 10.28995/2073-6398-2022-3-54-65
Введение
В тему статьи вынесена строчка из стихотворения З. Гиппиус «Бессилье». Само название стихотворения - как и его содержание - передает сложность языкового выражения того, что, будучи еще не выражено языком, кажется доступным для понима-
ния. Кажется, но не является. Онтологическая сложность истины как философской категории требует, чтобы она выступала постоянным поводом для философской, лингвистической, коммуникативной и методической рефлексии, а значит, и поводом для того, чтобы найти, использовать и передать ее средствами языка. Наиболее трудным представляется в данном случае поиск аргументации, которая бы выступала и средством доказательства истины, и методом воздействия на тех, кто заинтересован в том, чтобы ее найти.
Проблема терминологии
Феномен аргументации традиционно многозначен. Попытка его заужения неизменно приводит к тому, что исследованием аргументации занимаются разные науки, и аргументация выступает объектом рассмотрения среди специалистов в области философии, лингвистики, коммуникатологии, методики. Но и внутри каждой из перечисленных наук не обходится без заужения того содержательного потенциала, который таит в себе исследовательское поле аргументации. Философы и логики исследуют аргументацию как чистую логическую структуру (т. е. зачастую вне отношений между теми, кто участвует в ее создании и восприятии) (Ст. Тулмин, В. Греннэн, Дж. Чаффи), либо сводят ее к доказательству, которое учитывает аудиторию минимально (Х. Перельман). Иногда аргументация сводится к убеждению, которое, наоборот, не может существовать изолированно от того, кто это убеждение выстраивает и кому оно адресовано (Г. Джонстон). Приверженцы последнего подхода (аргументация как убеждение, направленное на управление аудиторией) наиболее близки к тем исследователям, которые рассматривают аргументацию как явление коммуникативное или как особого рода словесную или социальную деятельность (Амстердамская школа логиков).
Методикой обучения аргументации занимались философы далекого и недавнего прошлого: достаточно вспомнить «Топику» Аристотеля, «Эристику» А. Шопенгауэра, «Спор» С.И. Поварни-на, «Риторику» А.А. Ивина или Е.В. Клюева...
Современные методисты склонны к анализу аргументации с разных сторон, используя для этого междисциплинарный подход, который позволяет рассмотреть в некоторой (хотя и относительной) гармонии ее логический, коммуникативный и лингвистический аспекты. Учесть одновременно более одного-двух
аспектов аргументации в процессе ее исследования чрезвычайно сложно. Именно поэтому при попытке ее определения она зачастую сводится либо к совокупности аргументов, либо к средству убеждения/способу воздействия. Как только аргументация характеризуется как социальная или словесная деятельность, возникает вопрос систематизации этой деятельности, а значит, членения аргументационной деятельности в соответствии с разными критериями. Выбор в качестве критерия структуры и/или формы выражения аргументов требует подразделения аргументации на разговорную, математическую, научную, пояснительную (интерпретативную), юридическую, политическую. В соответствии с разнообразием целей аргументация бывает эмпирической, иллюстративной, системной и методологической, а в соответствии со способами построения аргументов - прямой, косвенной и разделительной.
Истоки есть, а теории нет
Своими истоками аргументация «уходит» в философию Аристотеля, идеализм Платона и Канта. Отталкиваясь впоследствии от этого положения, специалисты в области аргументации рассматривали ее как предмет теоретического исследования. Объем их научных работ столь многочислен и обширен, что его нередко принимают за теорию аргументации. О том, насколько корректно считать разноплановые подходы к аргументации единой теорией, предоставим судить специалистам в области логики и риторики:
Было бы заблуждением, основываясь на наличии термина «теория» полагать, что исследования здесь ведутся в рамках какой-либо единой развитой теории или хотя бы в рамках нескольких целостных конкурирующих концепций. В теории аргументации сегодня теории, строго говоря, нет [Алексеев 1991, с. 4].
Таким образом, отнесение аргументации к теоретическому уровню познания в какой-то степени следует считать условным. Скорее она принадлежит к эмпирическому знанию, в соответствии с которым на первоначальном этапе его формирования отбираются обоснования, связанные с защитой тезиса и впоследствии систематизируемые для дальнейшего использования в споре, дискуссии, дебатах.
В отсутствии единых теоретических скреп, рамками которых возможно было бы рассмотрение аргументации как некой целостности, ряд исследователей характеризуют как целостность самого человека, поскольку его нравственная позиция, отношение к истине, представление о чести и достоинстве объединяют некоторые теоретические выкладки об аргументации с практикой ее применения.
Преимущественно практический характер аргументации предполагает ее сближение (если не сказать сравнение) с такой логической операцией обоснования, как доказательство.
Аргументация и доказательство: о соотношении феноменов
Существует, как минимум, три точки зрения на соотношение феноменов аргументация и доказательство: доказательство как разновидность аргументации (В. Греннэн, Е.К. Войшвилло, Ю.В. Ивлев), доказательство как составная часть аргументации (Г.А. Брутян, А.А. Старченко, Ш. Бовао) и, наконец, аргументация как противоположность доказательству. Отношения последнего типа - аргументация vs доказательство - были описаны Х. Перельманом, который охарактеризовал аргументацию как деятельность, а доказательство - как деятельность особого рода [Perelman 1970]. Целью доказательства в этом случае выступает демонстрация истинности некоторого утверждения (тезиса), выводимого из посылок (оснований), уже установленных в качестве истинных. Цель аргументации - принятие аудиторией (в качестве допустимой / недопустимой, вероятной / маловероятной, заслуживающей / не заслуживающей дальнейшего рассмотрения) точки зрения (тезиса), которая может быть обоснована либо с помощью фактов и / или статистики, либо посредством апелляции к авторитетным источникам. При этом первые два аргумента - факты и статистика - оцениваются как сильные. Что касается апелляции к авторитетным источникам, процесс обоснования тезиса с ее помощью резко осложняется, поскольку основания, предлагаемые авторитетными представителями соответствующего научного направления, будут восприняты как сильные только той частью аудитории, которая априори поддерживает именно это направление, и как слабые - теми, кто воспринимает в качестве сильного аргумента апелляцию к представителям альтернативной научной школы.
Аргументация vs доказательство: отношение к истине
Адресатом аргументации выступает аудитория. Адресатом доказательства, помимо аудитории, выступает тот, кто доказывает. При этом существует мнение, согласно которому доказательство если и учитывает аудиторию, то учитывает ее минимально. Минимальная апелляция к аудитории, а в некоторых ситуациях ее игнорирование объясняется объективацией той истины, которая устанавливается в процессе доказательства: будучи доказанной, истина начинает «жить» вне зависимости от ее оценки или отношения к ней со стороны аудитории или даже того, кто ее доказал. Демонстрация истины (как цель доказательства) заложена в самом процессе доказывания, и ее принятие аудиторией совсем не обязательно, ибо истина по своей природе объективна.
Примером демонстрации истины может считаться хорошо известный силлогизм:
Все люди смертны.
Кай человек.
Значит, Кай смертен.
Силлогизм о Кае принадлежит к так называемым демонстративным аргументационным конструкциям, поскольку в них буквально (а не имплицитно!) демонстрируется истинность заключения (Кай смертен), выводимая из истинности посылок (Все люди смертны. Кай человек). Примеров такого рода силлогизмов немало:
Все металлы пластичны.
Висмут - металл.
Висмут пластичен.
Или:
Если небо чистое, то погода будет хорошей.
Сегодня небо чистое.
Погода будет хорошей.
Такие - и многие другие, аналогичные варианты силлогизмов - называются дедуктивными умозаключениями, в основе которых лежат логические законы:
...именно они [логические законы], действуя независимо от наших желаний и воли, заставляют в процессе дедуктивного рассуждения с необходимостью принимать одни утверждения вслед за другими и отбрасывать то, что не совместимо с принятым [Ивин 2003, с. 60].
То обстоятельство, что мы «с необходимостью» вынуждены принимать определенные утверждения, отбрасывая те, которые «не совместимы с принятыми», продиктовано наличием того самого логического закона, выступающего в качестве источника давления, несвободы и принуждения к принятию. Не в нашей власти отрицать очевидное, выводимое на основании логического закона. Но силой своей воли мы можем прервать рассуждение об очевидном, если считаем его нежелательным для себя. Так, чтобы не принимать до поры до времени очевидную и трагическую для большинства из нас мысль о неизбежности смерти, достаточно усилием воли заставить себя прервать рассуждение о Кае. Или выстроить такую систему убеждений, которая бы в соответствии со своей метафизической сущностью опровергала очевидную реальность, связанную с бренностью человеческой жизни. Предположим, например, что силлогизм о Кае предложен в качестве истинного верующей аудитории. Будет ли он принят ими как истинный? Вызовет ли сомнение или даже неприятие со стороны убежденных сторонников бессмертия души человеческой? Или от аргументатора потребуются пояснения столь очевидных для атеиста понятий, как «смертен» и / или «бессмертен»? Так или иначе, степень истинности силлогизма, претендующего на истину (в связи с его выводимостью из истинных посылок), оказывается в некоторой степени условной, поскольку зависит от жизненных (в том числе религиозных) установок аудитории, которой этот силлогизм адресован.
То, что, казалось бы, роднит силлогизм и доказательство -т. е. неизбежность принятия истинности утверждений, выведенных из ранее доказанных, - на практике оказывается крайне уязвимо: помещенные в рамки деятельностного подхода, и доказательство, и силлогизм в значительной степени зависимы не только от «качества» аудитории, но и от характера обратной связи между ней и тем, кто доказывает.
Аргументация vs доказательство: отношение к обратной связи
Помещая доказательство в рамки учебной коммуникации, зададимся вопросом, должен ли тот, кто занят процессом доказывания, столь же минимально учитывать реакцию аудитории, как если бы этот процесс не был образовательным? Очевидно, что учитель геометрии, доказывающий теорему ученикам восьмого класса, обязан учитывать их реакцию. Но чем, как правило, ограничивается эта реакция? Хорошо, если после того, как учитель закончит доказательство, у учеников появляются вопросы, не ограниченные лишь такой примитивной обратной связью, как «понял - не понял», хотя практика показывает, что обсуждение доказательства теоремы зачастую сводится именно к такой реакции. Причина лежит на поверхности и объясняется специфическим языком доказательства, который есть не что иное, как идеальный образец демонстрации (выведения) истины из ранее доказанных утверждений. Но не будем забывать, что, помещенное в особые условия учебной коммуникации, доказательство приобретает дополнительные коммуникативные свойства, и его адаптация «под аудиторию» становится обязательной, то есть требует от преподавателя моделирования той системы заданий, которые были бы направлены не только на понимание и дальнейшую репродукцию, но и на осознание заключенного в доказательстве знания.
В ситуации, когда доказательство «освобождается» от бремени учебного приема на уроке геометрии и «возвращается» к своей традиционной функции - демонстрации истинности некоторого объективного знания, оно (доказательство) «возвращает» себе то безличие и ту безадресность, которые отличают его от аргументации.
Таким образом, содержательная интерпретация доказательства изначально задана, безадресна и в большинстве случаев безлична. Другое дело - аргументация. Ее содержательная интерпретация задается автором и может вызывать у реципиентов неоднозначную реакцию: от ее полного принятия до крайнего неприятия. Широта диапазона в данном случае зависит от того, до какой степени содержание аргументации соответствует -или, наоборот, не соответствует - той реальности, которую реципиенты воспринимают и оценивают как реальность. Расхождение в восприятии аргументации, ее оценке и реакции на нее заложено в ее традиционно гуманитарной (исторической, политической, политологической, юридической) природе.
Аргументация лишена той самодовлеющей объективной ценности, которой обладает доказательство. Помещенная в рамки учебной коммуникации, аргументация - не только деятельность, в процессе которой происходит обоснование тезиса посредством аргументов, но и дидактический метод убеждения. Преподаватель нередко пользуется этим методом в учебной аудитории, не всегда, впрочем, осознавая, что в это время он демонстрирует особые аргументационные умения, которые требуют от обучающихся обязательного реагирования на заявленный тезис и / или его обоснование. Более осознанно методом убеждения пользуются на занятиях по иностранным языкам, когда в качестве образца аргументации выступает аргументационный текст. Даже не снабженный системой заданий по обучению аргументированию, такой текст может служить идеальным учебным материалом, на основании которого школьники и студенты имеют возможность обучаться формулированию своего (нередко критического) отношения к заявленному тезису и аргументам, развивая одновременно умения логического, критического и системного мышления. Но даже самый логичный текст, против аргументов которого, казалось бы, не сможет возразить даже самая скептически настроенная аудитория, - не повод для аргумента-тора ждать его единогласного принятия со стороны обучающихся, если только последние не выступают в роли «реципиентов поневоле»...
«Реципиенты поневоле»
В отличие от силлогизма и доказательства аргументация содержит посылки, достоверность которых весьма условна, поскольку выводима не из логических законов, а из фактических, статистических, оценочных оснований. Очевидно, что оценочные основания наиболее субъективны, а значит, наименее истинны, хотя в силу тех или иных экстралингвистических причин могут выглядеть более убедительными, чем факты и статистика. Субъективность оценочной аргументации, как и аргументации гуманитарного характера вообще, не следует считать ее слабой стороной, тем более если она становится образцом и одновременно методом обучения логичной убедительной речи в процессе учебной коммуникации. То, что аргументация вероятна, но не истинна, открывает широкие возможности для критического реагирования на нее со стороны студентов: от сомнения до полного неприятия, которое может быть выражено в виде построения
контраргументации, а на ее основании - контртезиса. Для того чтобы студенты захотели воспользоваться свободой внутреннего реагирования на предлагаемую преподавателем аргументацию, им необходимо почувствовать свободу внешнего выражения ее оценки. Но всегда ли студент свободен в этом отношении? И можно ли вообще говорить об абсолютной свободе реципиента в выражении своей оценки аргументации? Основанием для отрицательного ответа на оба вопроса можно считать доведенное до уровня философского обобщения утверждение из книги А.П. Алексеева «Аргументация. Познание. Общение»:
Абсолютно свободный реципиент возможен лишь в абсолютно свободном от всех ограничений обществе, а такого не существует. Поэтому имеет смысл рассматривать идеального реципиента как свободного в выражении своей оценки в определенных ситуациях... в то время, как в других ситуациях он может быть ограничен в выражении своих оценок какими-либо внешними силами [Алексеев 1991, с. 113].
Как результат, многие из тех, кто имеют дело с аргументацией, выраженной этими «внешними силами», оказываются «реципиентами поневоле» либо по отношению к определенного типа текстам, либо по отношению к определенного типа людям. Примером такого типа текста можно считать политический дискурс власти:
Главной онтологической характеристикой политического дискурса является «власть» - власть, которую приобретает правильно организованный контент над теми, кто читает или внемлет этому контенту, власть над волей и умами людей [Халилова 2021, с. 31].
Не менее действенной внешней силой для студента может выступать преподаватель. Освященный статусом, преподаватель передает некоторое знание, которое по определению не должно вызывать сомнений, а тем более неприятия со стороны студентов. Вне зависимости от того, какова степень «безукоризненности» этого знания (а оно может быть совсем не безукоризненным, то есть требующим оценочного, критического отношения к себе), студент зачастую воспринимает его как обязательное к принятию, исходя из того, что оно воспроизводится преподавателем.
Еще одна причина безусловного принятия аргументации преподавателя студентом может быть связана с прагматической,
но весьма распространенной установкой: с преподавателем (как и с представителем любой власти) лучше не спорить.
Вследствие трех вышеназванных причин оценка аргументации, как правило, заранее принимается, а значит, заранее предопределена, но предопределена не содержанием аргументов, а самим аргументатором в лице преподавателя и отношением к нему студентов.
Вместо заключения
Главное, на наш взгляд, что могло бы скорректировать отношения «преподаватель в роли аргументатора - студент в роли реципиента», - это инициирование преподавателем и сохранение силами преподавателя и студентов той этической установки, которая бы «работала» на сокращение дистанции между ними. Трансформируя процесс обучения из информирующего (где даже аргументация воспринимается как информация, поскольку априори принимается реципиентами) в убеждающий, преподаватель обязан пользоваться аргументацией как средством, стимулирующим критическую реакцию студентов. Только тогда (хотя для кого-то это прозвучит парадоксально) аргументация начнет выполнять роль метода воздействия на взгляды, принципы и даже поступки тех, кому она адресована.
Литература
Алексеев 1991 - Алексеев А.П. Аргументация. Познание. Общество. М.: Изд-во МГУ, 1991. 150 с.
Ивин 2003 - Ивин А.А. Риторика: искусство убеждать: Учеб. пособие. М.:
ФАИР-ПРЕСС, 2003. 304 с. Халилова Л.А. 2021 - Халилова Л.А. Политический дискурс: стремление к простоте или изяществу? // Вестник РГГУ. Серия «Психология. Педагогика. Образование». 2021. № 3. С. 31-40. Perelman 1970 - Perelman Ch. Opinions and truth // Perelman Ch. The ideas of justice and the problem of argument. New York: Humanities Press, 1970. Р. 131-138.
«Мне кажется, что истину я знаю.. References
Alekseev, A.P. (1991), Argumentatsiya. Poznanie. Obshchestvo [Argumentation. Cognition. Society], Izd-vo MGU, Moscow, Russia.
Ivin, A.A. (2003), Ritorika: iskusstvo ubezhdat [Rhetoric: art to persuade], FAIRPRESS, Moscow, Russia.
Khalilova, L.A. (2021), "Political discourse: pursuit of simplicity or sophistication?", RSUH/RGGUBulletin. "Psychology. Pedagogics. Education", no. 3, pp. 31-40.
Perelman, Ch. (1970), "Opinions and truth", The ideas of justice and the problem of argument, Humanities Press, New York, USA.
Информация об авторе
Ирина Б. Антонова, кандидат педагогических наук, доцент, Российский государственный гуманитарный университет, Москва, Россия; 125047, Россия, Москва, Миусская пл., д. 6; heidel@rambler.ru
Information about the author
Irina B. Antonova, Cand. of Sci. (Pedagogics), associate professor, Russian State University for the Humanities, Moscow, Russia; bld. 6, Miusskaya Square, Moscow, Russia, 125047; heidel@rambler.ru
