CC BY
319
УДК 75.68 ББК 987
Начёрная Светлана Владимировна
кандидат филологических наук, доцент г. Тамбов Nachernaya Svetlana Vladimirovna Candidate of Philology Assistant Professor Tambov
Судебная защитительная речь - аргументированная речь в аспекте юридической риторики Speech for the Defence Is an Argumentative Speech in the Aspect of Legal Rhetoric
В статье говорится, что состязательный процесс в судебных прениях построен на риторическом методе познания. Убедительность речи зависит от аргумен-тативности. Аргументация может быть направлена либо на связь элементов, либо на их разделение. Именно поэтому аргументация в суде рассматривается не как логическая, а как риторическая. Позитивное право (в отличие от естественного права) управляется четко определенными текстами, и поэтому составляет особую область аргументации в рамках защитительной речи.
The article deals with the problem of argumentation. Debatable process in the judicial pleading is based on the rhetorical method of knowledge. Persuasiveness of speech depends on advance arguments. Argumentation in court is considered not as a logical, but as a rhetorical one. In contrast to natural law positive law is operated with definite texts. That is why it is a particular field of argumentation in the frames of speech for defence.
Ключевые слова: юридическая риторика, процесс, аргументация, аргумент, защитительная речь, доказательство, убеждение, аудитория, факт, метод познания.
Key words: Legal rhetoric, process, argumentation, argument, speech for the defence, evidence, persuasion, audience, fact, method of knowledge.
Юридическая риторика - это, прежде всего, научная методология исследования дела, а только затем искусство судебной речи и мастерство юридической техники. Она тесно взаимосвязана с различными отраслями права, гуманитарными науками и является одним из прикладных разделов научной риторики.
Юридическая риторика как научная дисциплина изучает весь спектр проблем, связанных с аналитической подготовкой и убедительным представлением оценочных выводов о юридически значимых фактах в процессе их изучения и принятия решений правового характера. Предметом юридической риторики является убеждение в правовой сфере коммуникации.
Состязательный процесс в прениях построен на риторическом методе познания. Обе стороны убеждают суд в правоте и справедливости своих позиций.
Убедительность речи зависит от аргументативности. Аргументация может быть направлена либо на связь элементов, либо на их разделение. Под связью понимается единство или близость понятий, их систематизация, такая организация, при которой ценность одного элемента влияет на ценность других.
Каждому месту в процессе аргументации может быть противопоставлено другое, а сама дискуссия может вестись в планах критики посылок, их выбора и представления в речи [1: 89,113].
Риторическая аргументация основана на некоторой неопределенности посылок и действует за счет принятия этих посылок всеми, большинством, или наиболее мудрыми (Аристотель), или за счет их приемлемости в универсальной аудитории (Перельман).
Отличительная черта риторической аргументации - способность убеждать в высокой степени. Она вполне сопоставима с логическим или математическим доказыванием, но не основывается на точных и истинных посылках и способах рассуждения.
Убеждение близко доказательству по своей природе, но не тождественно ему. Оно шире, поскольку может опираться не только на доказательства. Сообщение в процессе убеждения основано на логической аргументации.
По форме риторическая аргументация напоминает логическую, что дало основание Перельману назвать ее «квазилогической». В отличии от логического доказательства, которое всегда точно, но может оказаться ненужным. Квазилогическое доказательство может быть формально неточным, но, тем не менее, значимым, и даже основополагающим для принятия решения, в том числе и судебного.
Именно поэтому аргументация в суде рассматривается не как логическая, а как риторическая.
Позитивное право (в отличие от естественного права) управляется четко определенными текстами, и поэтому составляет особую область аргументации.
Однако правовые нормы не являются правовыми текстами. На это указывали еще Перельман и Ольбрехт-Титека: «Существенным является то, что тексты позитивного права... образуют исходный пункт новых типов рассуждения. Юридическая аргументация. развивается в определенной системе; а это выносит на передний план ряд проблем, а именно проблемы, связанные с интерпретацией текста» [1:118].
Юридическая аргументация непосредственно связана с отстаиванием различных точек зрения на одну проблему. А когда мы имеем дело с вопросом отстаивания своей точки зрения, то нельзя отрицать полностью психологические и социальные условия, без которых аргументация становится беспредметной.
Изменение аргументативной ситуации неизбежно ведет к изменению в толковании прежних норм права, и меняет убеждающую силу прежних аргументов. При этом одна и та же аргументативная ситуация может по-разному восприниматься различными людьми, что накладывает отпечаток на процесс аргументации.
Цель судебной аргументации заключается в достижении согласия по поводу исхода конкретной ситуации. Судебная аргументация носит характер обоснования точки зрения, положенной судом в основу решения, и опровержения точек зрения оппонентов.
Брутян Г. А. определяет аргументацию как «.способ рассуждения, в процессе которого выдвигается некоторое положение в качестве доказываемого тезиса. Рассматриваются доводы в пользу его истинности и возможные противоположные доводы; дается оценка основаниям и тезису доказательства, равно как основаниям и тезису опровержения; создается убеждение в истинности тезиса и ложности антитезиса как у самого доказывающего, так и у оппонен-тов»[2:78]
Структурную сторону аргументации можно смоделировать следующим образом: «субъект - это аргументатор, объект - это реципиент и средство аргументации - это содержательная аргументационная конструкция.
Характер аргументации определяется отношением аргументации к компонентам аргументационной деятельности и к отношениям между ними.
Однако, не все воздействия на взгляды и поведение человека, которые осуществляются через текст защитительной речи, являются аргументацией и, соответственно, не каждый текст может быть аргументированным. Для аргументационного текста характерно наличие тезиса аргументации, и ее оснований. Тезис и каждое из оснований - это суждения, выражаемые в предложениях. А задача защиты заключается в том, чтобы аудитория восприняла именно его точку зрения.
Аргумент в риторике, по мнению Волкова А.А., - это «.отдельная и завершенная, словесно оформленная мысль, которая оценивается аудиторией как истинная, правильная, уместная и приемлемая» [3:45], а аргумент в праве может выступать в различной роли в зависимости от цели.
Цицерон описывает аргумент как «рассуждение, которое вещь сомнительную делает достоверной».[5:134]
Основными средствами, формулирующими доказательное содержание защитительной речи, являются композиция и язык речи.
«... Речь предстает перед слушателем как целостная композиция, в которой каждый смысловой блок занимает свое место. Организация речи подчинена не формальной схеме построения композиции, а идейному содержанию» [4:42].
Аргументирующая речь по своей природе конструктивна, то есть, направлена не на разрушение взглядов, а на их формирование с учетом поставленной проблемы, на поиск определенного решения. Задача речевого воздействия заключается в изменении речевого поведения или позиции собеседника в нужном для оратора направлении.
Античный канон композиции выделял в судебной речи такие части как вступление, повествование, доказательство, опровержение и заключение.
Цицерон выводил композицию из самой природы красноречия, которая требовала от оратора «... сначала сделать вступление, затем объяснить дело,
потом доказать его правоту, укрепляя доводы и опровергая противные. Закончить следует заключением и концовкой» [5:192].
Каждая из композиционных частей подчинена общему замыслу речи, но имеет и самостоятельные задачи. Композиционные части рассматриваются в риторике как самостоятельные риторические аргументы. Канон их расположения не является сколько-нибудь жестким, но важен для общего представления о принципах построения речи. Современные речи в суде редко строятся по такому композиционному канону.
Однако теоретические представления о композиции судебного выступления во многом обязаны сегодня риторическим правилам, поскольку они не только возникли из их творческого осмысления, но и не противоречат каноническим устоям обвинения и зашиты.
Причиной изменения композиции судебных речей стало изменение самого уголовного процесса, в котором появилась стадия судебного доследствия. При нынешней организации процесса, когда каждая речь является как бы отчетом одной из сторон о проведенном судебном следствии, они уже не могут произноситься с учетом рецепта древних ораторов.
Защитительная речь представляет собой единое законченное целое речевое произведение. Защитительная речь распадается на три основные части: вступление, центральную (главную часть) и заключение.
Все в начальном фрагменте речи (от композиционной организации микротекста, до внутреннего самоощущения оратора) подчинено задаче установления коммуникативного контакта с судом.
В основной (главной) части сосредоточены тема речи и ее содержание. Основная часть речи состоит условно из трех разделов: повествование, опровержение, изложение, доказательства и доводы.
Правила построения повествовательной части были разработаны античной риторикой. Они заключаются в следующем: найти наиболее выгодную для изложения точку зрения, затронуть только основные и наиболее правдоподобные
факты, говорить кратко, образно, помнить о том, что интерес к речи зависит от интереса к повествованию.
К.Л. Луцкий, комментируя рекомендации Квинтилиана, отметил, что повествование должно отличаться не только ясностью, но и правдоподобием: «Истина не всегда правдоподобна, поэтому недостаточно только привести ее, но надо ей придать еще характер правдоподобия. Обстоятельства дела должны быть изложены так, чтобы подготовить ум судей к тем доказательствам, которые будут приведены в дальнейшем» [6:45].
Необходимым качеством хорошего повествования, по мысли
Квинтилиана, является «очевидность». Понятие очевидности более точно отражает то, что многие авторы называют правдоподобностью.
А.Г. Тимофеев сформулировал идеал очевидности, как процессуальную достоверность (неопровержимость). Она «получается тогда, когда событие, по законам человеческого мышления, не может быть представлено в другой форме» [7:81].
Артистотель считал, что основными частями ораторской речи являются изложение и способ убеждения, при этом он подчеркивал, что в изложении «... факты всем известные, нужно только напоминать, для большинства таких случаев рассказ вовсе не нужен». Такой подход к повествованию определяется исходной риторической парадигмой, согласно которой, «в риторике только доказательства обладают признаками, свойственными ораторскому искусству, а все прочее аксессуары» [8:157].
Современная судебная речь не вполне укладывается в эту парадигму, так как сам речевой отрезок повествования можно рассматривать как самостоятельный аргумент.
Методологическое содержание частей античного канона композиции оказало влияние на композиционную организацию современной судебной речи в том, что доказательство определяет структуру всей защитительной речи. Оно раскрывает логику исследуемого судом события и, исходя из этой логики, реконструирует образ, представляющий собой основу для познания дела.
Делая переход от повествовательной части к системе аргументации, защитник может сосредоточиться исключительно на том, чтобы доказать верность и бесспорность уже представленного образа, расставить логические и юридические акценты на тех доказательствах, которые, по его мнению, прежде всего занимали внимание суда в процессе повествования. Появляется возможность оперировать только значимыми доказательствами.
Судейское убеждение, в отдельных случаях, может формироваться исключительно из логики аргументов. Если такая ситуация очевидна, то композиция речи сводится к опровержению и подтверждению.
Аргументативная часть композиции есть не во всякой речи. Обычно она состоит из «опровержения» и «подтверждения», либо ограничивается одним из этих методов построения доказательства.
Опровержение также как и повествование может быть либо отвергнуто оратором в силу процессуальной ненужности, либо задействовано как отдельная часть защитительной речи, либо принято в качестве композиционной основы. Необходимо отметить опровержение, как композицию построения речи, и опровержение, как схему повествования, - в последнем случае доводы против обвинения только помогают логически организовать изложение защитительной версии.
Речи - опровержения не содержат, в отличие от повествовательных, подробного описания событий и заключаются исключительно в разрушении аргументов обвинителя. Принцип построения такой опровергающей
композиции соответствует общему каноническому правилу построения опровержения: «Все существенное в речи обвинителя должно быть
опровергнуто, все несущественное отброшено» [9:389].
В любой доказательной речи уделяется внимание заключительной части.
Квинтилиан советовал: «завершая речь, .надо кратко повторить главное в речи, но повторить с силой, с мнениями и фигурами - не надо показывать недоверчивость к памяти судей» [9:418].
При усилении нравственно-эмоционального воздействия речи заключение требует патетики - именно здесь отводится место кульминации. Убеждение суда - это не только логический, но и эмоциональный процесс.
Как верно заметил Г.М. Резник, «... мышление никогда не бывает независимо от эмоций и чувств. Чувства служат побуждающим стимулом умственной работы» [10:93].
Традиционное понимание задач уголовной защиты относит защитительную речь в разряды речей совещательных и судебных. Это деловая публичная речь судебная по типу и совещательная (по отношению к суду) по характеру. Она жестко определяется рамками жанра, специфической
ситуацией профессиональной деятельности.
Защитительная речь обладает и определенными отличительными чертами: она ограничена сферой применения; ее отправителем может быть только лицо, допущенное в качестве защиты; ее предмет ограничен материалом рассматриваемого дела; ей присущ оценочно-правовой характер; она полемична.
Риторический жанр защитительной речи имеет сложную стилистическую природу, которая формируется почти всеми известными функциональными стилями литературного языка. Эта сложность определяется тем, что судебный оратор так строит свою устную речь, что в ней широко используется стилистика письменной речи и черты разговорной речи.
Информация в судебной речи выдается речевыми сегментами различного строения (они могут совпадать с предложением, словосочетанием, одним словом) в силу закона устности. Специфика устного высказывания
заключается в том, что в каждой временной точке осуществляется только один речевой сегмент, вследствие чего нарушается фиксирование всех смысловых и синтаксических связей, что ведет к неструктурированности текста.
Фактор устности оказывает большое влияние на защитительную речь в связи с тем, что устная форма произношения провоцирует в ней проявления спонтанности и в какой-то степени импровизационности, а, следовательно, и определенное количество устно-речевых недочетов.
В то же время официальность ситуации, в которой произносится судебная речь, сложность содержания и определенная заданность тематики приближают ее к книжным стилям литературного языка с обязательным использованием модифицированных языковых средств.
Таким образом, защитительная речь находится на границе между письменным литературным языком и его устной разговорной разновидностью.
Речевая форма аргумента включает не только выбор слов, основанный на принципе, согласно которому в аргументации допустимо и нейтральное словоупотребление, но и синтаксическую организацию.
Синтаксический аспект аргументации определяется последовательностью тезисов и аргументов в процессе диалога.
Текст защитительных речей характеризуются определенной спецификой: в них происходит преобразование общеязыковых средств под воздействием индивидуально-авторского идейного замысла.
С точки зрения речевых стратегий, риторический подход к анализу текста обнаруживает наибольшую лингвистическую ориентацию, так как объектом исследований служат языковые единицы не сами по себе, а как способ решения аргументативной задачи, порождающие особый тип текста - судебная защитительная речь.
Библиографический список
1. Perelman Ch., Olbrechts - Tyteca L. The New Rhetoric. A Treatise on Argumentation. -Notre Dame - London, 1969. 89, 113, 256 р.
2. Брутян Г.А. Аргументация (Общая характеристика) // Вопросы философии. 1982. Вып. 11. С. 46.
3. Волков А.А. Неориторика Брюссельской школы // Неориторика. Генезис. Проблемы. М.,1987. С. 45-69.
4. Кохтев Н.Н. Риторика. Уч. пособ. М.: Просвещение, 1994. С. 42.
5. Цицерон. Топика // Цицерон. Эстетика: Трактаты, речи, письма. М., Искусство, 1994. С. 192.
6. Луцкий К.Л. Судебное красноречие. СПб.: 1913. С.45.
7. Тимофеев А.Г. История красноречия с древнейших времен. М.,1893. С. 81.
8. Аристотель. Риторика // Античные риторики / Под ред. А.А. Тахо - Годи. М.: МГУ, 1978. С. 157.
9. Квинтилиан Марк Фабий. Двенадцать книг риторических наставлений / Пер. с лат. А. Никольского. Ч. 1 - 2. СПб., 1834. С. 389.
10. Резник Г.М. Внутреннее убеждение при оценке доказательств. М.: Юрид. лит. 1977. С. 93.
Bibliography
1. Aristotle. Rhetoric // Ancient Rhetorics / Edit. of Takho-Godi. - M.: MSU, 1978. - P. 157.
2. Brutyan, G.A. Argumentation (General Characteristics) / G.A. Brutyan // Questions of Philosophy. - 1982. - Iss. 11. - P. 46.
3. Cicero. Topika / Cicero // Cicero. Aesthetics: Treatises, Speeches, Letters. - M., Art, 1994. - P. 192.
4. Kokhtev, N.N. Rhetoric: Manual / N.N. Kokhtev. - M.: Prosveshchenie, 1994. - P. 42.
5. Lutsky, K.L. Legal Oratory / K.L. Lutsky. - SPb., 1913. - P.45.
6. Perelman Ch., Olbrechts - Tyteca L. The New Rhetoric. A Treatise on Argumentation. -Notre Dame - London, 1969. 89, 113, 256 p.
7. Quintilian, M. F. Twelve Books of Rhetorical Precepts / Tr. From Latin by A. Nikolsky. -P. 1 - 2. - SPb., 1834. - P. 389.
8. Reznik, G.M. Moral Certainty While Evidence Estimating / G.M. Reznik. - M.: Legal Literature, 1977. - P. 93.
9. Timofeev, A.G. History of Eloquence From Ancient Times / A.G. Timofeev. - M., 1893. -
P. 81.
10. Volkov, A.A. Neorhetoric of Brussels School / A.A. Volkov // Neorhetoric. Genesis. Problems. - M., 1987. - P. 45-69.
