CC BY
215
УДК 808.5
РОЛЬ ЦЕЛЕВОЙ УСТАНОВКИ ОРАТОРА В ОРГАНИЗАЦИИ СУДЕБНОЙ РЕЧИ
М. С. Мащенкова, Ю. С. Паули
THE ROLE OF THE SPEAKER’S PURPOSE IN THE ORGANIZATION OF A JUDICIAL SPEECH
M. S. Mashchenkova, Yu. S. Pauli
Исследование выполнено при поддержке Гранта губернатора Кемеровской области, 2012 г.
В статье анализируется, каким образом цели оратора влияют на построение аргументации, композицию и языковое оформление судебной речи.
The influence of the speaker’s purposes on argumentation development, composition and language use in judicial speech is analyzed in the article.
Ключевые слова: судебная речь, целевая установка,
Keywords: judicial speech, purpose, argument.
В контексте правовой реформы, проводимой в современной России, возникает необходимость в выработке подходов к описанию речевых навыков современного судебного оратора, осуществляющего правоприменительную деятельность в условиях особой публичности - в ситуации, когда адресатом сообщения, помимо профессионала, выступает юридически не подготовленный человек. Так, прокурор Кемеровской области А. П. Халезин следующим образом определяет задачи обвинителя в современных условиях: «...это требует от государственного обвинителя высокого профессионализма, повышает служебную и личную ответственность за судьбу лиц, в отношении которых проводится уголовное преследование и оперативное разрешение проблем потерпевших по защите своих прав» [4, с. 3]. Разработке теории современного судебного красноречия способствует изучение образцовых судебных речей практикующих ораторов, составление хрестоматий, содержащих наиболее удачные и неудачные тексты судебных ораторов. Таким примером может стать сборник «Речи государственных обвинителей», выпущенный прокуратурой Кемеровской области и Управлением по обеспечению участия прокуроров в рассмотрении уголовных дел судами в 2003 году. Особый интерес представляют судебные речи по делам, вызвавшим общественный резонанс, поскольку речевое поведение участников судебных прений, решения по этим делам привлекают к себе внимание широкой публики и требуют от судебных ораторов, помимо правовой, еще и общественную оценку.
Активизация исследований судебных речей привела к многоаспектному их изучению. Данная работа включена в контекст риторической традиции изучения стратегий убеждения в судебных речах (см. исследования Т. В. Артемовой, А. С. Александрова,
З. В. Баишевой, В. В. Девяткиной, Н. Н. Ивакиной, П. Сергеича). Судебный оратор, изучая обстоятельства дела и выстраивая свою аргументацию, формулирует свою целевую установку, которая организует текстовое оформление судебной речи.
Авторы учебного пособия [1] подразделяют цели судебной речи на дальние и ближние. Дальняя цель
аргументация.
судебной речи «сводится к тому, чтобы помочь суду и гражданам разобраться в фактических обстоятельствах дела, способствовать формированию убеждения судей, оказать воспитательное воздействие на граждан и при этом не привносить в разбирательство сведений, дотоле не известных суду» [1, с. 227 - 228]. Дальние цели определяют состояние адресата: его знания об обстоятельствах дела, его убеждения по поводу роли подсудимого в разбираемой ситуации, его отношение к этой ситуации. Ближняя цель «связана с выражением процессуальной позиции самого оратора, т. е. всего того, на основании чего слушатель способен принимать решение. Отсюда: ближняя цель речей, произносимых в ситуации судебных прений, выражается самим автором как акт просьбы (Я прошу суд...) и состоит в доказывании и вынесении предложения о мере пресечения» [там же]. Таким образом, ближняя цель выражает позицию адресанта судебной речи.
Цель данной работы - определить особенности текстового оформления замысла судебных ораторов, представляющих разные точки зрения по одному делу. Материалом исследования послужили обвинительная [5] и защитительная [3] речи по делу Н. А. Кулаева, принимавшего участие в событиях в Беслане 1 - 3 сентября 2004 года.
1. Обвинительная речь по делу Н. Кулаева: языковые механизмы достижения цели высказывания
Дальними целями обвинительной речи по делу Н. Кулаева являются:
- помочь суду и гражданам разобраться в фактических обстоятельствах дела. Эта цель сформулирована обвинителем прямо: «Для следствия важно полно и объективно исследовать все обстоятельства, связанные с данным уголовным делом. В этой связи мы тщательно исследуем и все показания, которые были даны в ходе судебного следствия»;
- способствовать формированию убеждения судей. Эта цель формируется прямо в обобщенном виде: «А сейчас наша задача дать правовую оценку деяниям подсудимого», а также системой доказательств, при-
веденных в тексте речи. На убеждение судей влияет и усиление эмоциональности речи;
- оказать воспитательное воздействие на граждан, чему способствуют воздействующие возможности языковых средств, посредством которых представлено и само описываемое событие, и подсудимый.
Ближняя цель определяется целевой установкой оратора - представить подсудимого как полноправного члена банды, что позволит отождествить его деяния с действиями всей банды, а это, как правило, расширяет возможности квалификации. Государственный обвинитель, включив деяния подсудимого в более широкий контекст - деяния бандформирования, квалифицирует их по статьям 209 ч. 2 УК РФ, 222 ч. 3 УК РФ, ч. 3 ст. 30 и статье 105 ч. 2 п.п. «а, б, в, д, е, ж, з» УК РФ, ч. 3 ст.30 и статье 206 ч. 3 УК РФ, ст. 206
ч. 3 УК РФ, 205 ч. 3 УК РФ, ст. 105 ч. 2 п.п. «а, б, в, д, е, ж, з» УК РФ, 317 УК РФ, а затем предлагает в качестве санкции исключительную меру наказания -смертную казнь. Ближняя цель сформулирована оратором прямо и помещена в заключение речи: «На основании части 3 ст. 69 Уголовного кодекса РФ, по совокупности преступлений, окончательно назначить наказание Кулаеву Нурпаше Абургкашевичу путем частичного сложения наказаний, в виде исключительной меры наказания - смертной казни».
Намеченные государственным обвинителем цели обусловливают аргументационную и композиционную организацию речи, ее языковое оформление.
Обвинительная речь по делу Кулаева Нурпаши Абургкашевича имеет традиционное трехчастное деление: вступление, основная часть и заключение.
А. Вступление. Вступительная часть определяется замыслом речи и является основой для дальнейшего исследования обстоятельств дела. Речь прокурора начинается с общественной и моральной оценки совершенного преступления, которая выражена прямо: «Перед участниками процесса вновь прошли кровавые события сентября 2004 года, которые пришлось пережить жителям Беслана. Трагедия, боль которой вместе жителями этого небольшого осетинского города разделил весь цивилизованный мир».
Помимо формирования предварительной оценки вступление также готовит адресата к доверительному восприятию последующих далее аргументов. Для этого оратор отходит от усиления эмоциональности, стремится к большей объективности в формулировании своей задачи: «Теперь настало время решить вопрос о виновности подсудимого и дать правовую оценку совершенным Кулаевым преступлениям»; «Следствием собраны убедительные доказательства того, что в составе банды подсудимым совершены: бандитское нападение, захват заложников, терроризм, убийства и другие преступления. Религиозная и национальная составляющие в них отсутствуют». Перечисляя преступления, вменяемые подсудимому, оратор указывает на позиции, с которых рассматриваются разбираемые факты (только с правовой точки зрения, не религиозной, не национальной и т. д.). Уже во вступлении он утверждает доказанность этих преступлений: «собраны убедительные доказательства
того, что...». Кроме того, он перекладывает ответственность на органы предварительного следствия, используя аргумент к авторитету: «Следствием собраны убедительные доказательства».
Б. Основная часть. Чтобы предложить санкцию -исключительную меру наказания - смертную казнь, обвинитель обосновывает ряд тезисов: (1) ‘Кулаев -полноправный член банды’, это базовый тезис, от которого зависит вся остальная аргументация оратора, а также квалификация деяний подсудимого; (2) ‘подготовленность Нурпаши Кулаева как террориста’; (3) ‘использование Кулаевым огнестрельного оружия, жестокое обращение с заложниками’.
В целом аргументация обвинителя строится по сходной схеме: оценочное представление тезиса («Он не заблудшая овца, случайно оказавшаяся в стае волков», «В той ситуации, когда люди боролись за свои жизни и жизни своих детей, мало кто из заложников обращал внимание на поведение Кулаева, но некоторые испытали на себе насилие и жестокость с его стороны»). Оратор формулирует свои ключевые идеи в виде обобщенных оценочных суждений, в которых он опирается на общечеловеческие ценности, тем самым он придает тезису статус общественного мнения. Для обоснования тезиса судебный ритор использует метод наслаивания одного аргумента на следующий, в результате которого аудитория с большей степенью достоверности воспринимает выдвинутый тезис и считает его доказанным. При формулировании доводов он отходит от оценочности, эмоциональности и стремится к объективному представлению фактов. Основным видом аргументов, которые он применяет для обоснования тезиса, является аргумент к очевидному - показания свидетелей, подсудимого, следствия, что служит усилению эффекта достоверности изложения.
Наиболее разработана аргументация тезиса (1). Ее основой являются аргументы к очевидному - показания свидетелей: «Свидетель Мужихоева и в ходе предварительного следствия, и в этом зале опознала Нурпашу Кулаева как боевика, которого она видела в банде Басаева еще в мае 2003 года. Она подтвердила, что и подсудимый, и его брат Ханпаш, уничтоженный в Беслане, никогда не прерывали своей связи с экстремистской террористической организацией, действующей не только в Чеченской Республике, но и в других субъектах юга России», показания подсудимого «В своих показаниях суду Кулаев то и дело старался отделить себя от террористов и убийц, утверждая, что он не имел к ним отношения, не знал целей и задач банды».
При этом в аргументацию вставлены описание самой банды, ее деяний, а также оценка ее действий, а не только оценка действий обвиняемого, тем самым оратор разделяет виновность за все когда-либо совершенные преступления бандитской группировкой между членами банды и Кулаевым. Обвинитель раскрывает состав, цели и действия банды. Благодаря этому, он подчеркивает, что Кулаев - участник банды, он обозначает ее цели и действия, тем самым причисляя их подсудимому: «Но у бандитов и террористов,
как известно, нет ни национальности, ни совести, ни чести, ни достоинства. Один из них, Ваша честь, сейчас перед Вами». В виде вывода оратор использует оценочное высказывание, в котором указывает на отсутствие у подсудимого нравственных ценностей. В своих оценках он опирается на общечеловеческие и духовные ценности: «. грубо извращая человеколюбивую и гуманистическую суть этой религии (ислама), бандитские главари 1 сентября подло попрали священные законы дружбы и добрососедства, всегда чтимые на Кавказе. Подняли руку на детей и на их невинные жизни», что оказывает сильное психологическое воздействие на аудиторию. Это ценности всей аудитории, а не одного оратора, посягательство на ориентиры и нормы, на моральные ценности, являющиеся абсолютным стандартом для людей всех культур и эпох, вызывает потребность их защищать и враждебное отношение к подсудимому.
Тезис (1) обосновывается также с помощью косвенных аргументов, которые связаны с ним опосредовано. Например, аргумент, в котором разрабатываются цели банды и затем осуществляется проецирование этих целей на цели подсудимого Своей целью террористы ставили именно уничтожение заложников, построен в виде силлогизма, что усиливает его объективность:
(1) первая посылка, в которой перечислено вооружение банды и постепенно рассуждение подводится к описанию взрывных устройств, установленных в школе: «Об этом можно судить по тому количеству взрывных устройств, арсеналу оружия, которое они привезли с собой. По всему залу были развешаны и разложены как самодельные взрывные устройства осколочного поражения, так и противопехотные мины заводского изготовления с самодельной доработкой. На вооружении террористов находились реактивные и подствольные гранатометы, ручные гранаты и стрелковое оружие. Те взрывные устройства, которые удалось обезвредить во время операции по освобождению заложников, были начинены поражающими элементами в виде шариков, роликов и применены террористами для поражения наибольшего количества заложников. // Применение указанных взрывных устройств в спортивном зале школы № 1 г. Беслана убедительно свидетельствует об истинных намерениях террористов»;
(2) вторая посылка, которая сформулирована в виде аргумента к очевидному: «Эти обстоятельства подтвердили потерпевшие Дигурова А. П., Губие-ва Б. И., Ходов А. С., Кастуева А. В., Левченко Л. В., Гутиев З. Х. и многие другие, а также свидетели Ба-разгов Б. И., Тетов Э. Т. и другие»;
(3) вывод, в котором в контекст целей банды включаются цели подсудимого: «Указанные действия террористов неопровержимо свидетельствуют о том, что банда, в которую входил Кулаев, ставила своей целью учинить кровавую расправу над беззащитными и мирными людьми».
Идея ‘Кулаев - полноправный член банды’ выражается не только организацией аргументов, но и посредством языкового оформления замысла автора.
Так, при перечислении совершенных бандитской группировкой преступлений обвинитель, указывая на субъект действия, обязательно называет и подсудимого, и банду в целом, тем самым подчеркивая связанность подсудимого с ней: «Согласно обвинительному заключению, Кулаев Нурпаша Абургкашевич обвиняется в том, что в августе 2004 г. вошел в состав устойчивой вооруженной группы (банды) под непосредственным руководством жителя Республики Ингушетия Хучбарова Р. Т. ... // «В результате преступных действий Кулаева и других участников банды погибло 317 заложников, 1 житель Беслана не из числа заложников и 2 сотрудника МЧС, 728 заложников получили ранения разной степени тяжести. Кроме того, при проведении сотрудниками спецподразделе-ний операции по освобождению заложников, Кулаевым и другими членами банды, вооруженными огнестрельным оружием, объединенными единым преступным умыслом, направленным на лишение жизни, было убито 10 сотрудников центра специального назначения ФСБ Российской Федерации и ранено 55 работников правоохранительных органов и военнослужащих. // В результате преступных действий Кулаева и членов банды было разрушено здание школы № 1 г. Беслана, а также постоянным обстрелом боевиками близлежащих зданий, учреждений и домовладений граждан был причинен материальный ущерб на общую сумму более 34 млн рублей»; «Действуя в составе организованной группы, Кулаев Н. А., совместно с другими членами банды, незаконно приобрел огнестрельное оружие и боеприпасы различной модификации, а также самодельные взрывные устройства, которые хранил, носил, перевозил, а 1 -3 сентября 2004 г. использовал при нападении на школу и удержании заложников». Стилистически такой повтор недопустим, но оратор использует его для усиления уже доказанной им идеи о включенности Кулаева в состав банды. Здесь также важна идея выделения подсудимого из состава банды, которая также представлена посредством языковых единиц. Для аудитории Н. Кулаев - единственный известный член банды, а следовательно, все ее деяния соотносятся у слушателей только с ним.
В. Заключение. Предложение санкции - композиционный элемент, входящий в состав основной части, однако автор этой речи помещает его в заключение. Исключительность рассматриваемого дела и санкции, которую он обосновывает, определяет особую подготовку аудитории к ее принятию. В заключении речи обвинитель утверждает смертную казнь как единственно приемлемую меру наказания с точки зрения закона, гуманности и религии (более подробно анализ заключения обвинительной речи по делу Н. А. Кулаева см. в [Паули, 2009, с. 190 - 202]. Воздействующий эффект здесь создается и с помощью выразительных языковых средств. Так, оратор использует фигуры умолчания: Говорят, что время стирает все, даже горе. Может быть... ; прямое обращение, сочетающееся с риторическим восклицанием: Ваша
честь! Право суда карать или миловать!; парцелляцию: Я склоняю голову перед памятью погибших... И
от их имени, во имя справедливости и правосудия прошу суд признать Кулаева виновным и назначить ему наказание... Сочетание слов в однородную связь позволяет представить оценку рассматриваемого события: Он должен подействовать отрезвляюще на тех, кто готовится стать на путь варварства и террора (значит, террор = варварство).
2. Защитительная речь по делу Н. Кулаева: языковые механизмы достижения цели высказывания
Дальними целями защитительной речи по делу
Н. Кулаева являются:
- помочь суду и гражданам разобраться в фактических обстоятельствах дела. Эту цель судебный оратор формулирует прямо: «Моя задача - отыскать в деле все факты, оправдывающие или смягчающие положение моего подзащитного»;
- способствовать формированию убеждения судей. Эта цель также формулируется прямо во вступлении: «Вся моя деятельность - это не дать ошибиться суду, помочь суду разобраться в истине дела, ибо нам всем известны случаи судебных ошибок. И я надеюсь, что вы меня поймете», а также реализуется системой опровергающих или уточняющих доказательства обвинителя аргументов;
- оказать воспитательное воздействие на граждан. Эта цель защитительной речи не так ярко выражена, как в обвинительной речи. Но своей оценкой описываемых событий он участвует в формировании его общественной оценки. Большим воспитательно-дидактическим потенциалом обладает отстаиваемая адвокатом идея об объективности позиции суда: «Сегодня я защищаю не преступление, а отстаиваю права подзащитного своего. ... Вся моя деятельность - это не дать ошибиться суду, помочь суду разобраться в истине дела, ибо нам всем известны случаи судебных ошибок».
Ближняя цель защитительной речи определяется целевой установкой оратора - требованием пересмотра доказательств по делу, выдвинутых стороной обвинения. Адвокат обращается к суду: «Прошу внимательно взвесить все представленные доказательства, дать оценку показаниям моего подзащитного. И прошу уважаемый суд вынести справедливый приговор». При этом особенностью этой речи является то, что оратор не предлагает санкцию, он апеллирует к общественным ценностям - правовая объективность суда.
А. Вступление. Вступительную часть своего выступления оратор строит, используя прием ораторской предосторожности, который позволяет привлечь на свою сторону адресата и сформировать нужное убеждение судей. Так, в отличие от вступления обвинительной речи, в котором дается общечеловеческая оценка событиям Беслана и утверждается достоверность найденных следствием доказательств виновности подсудимого, это вступление крайне личностно:
. я хотел бы принести свои искренние соболезнования..., Поверьте мне, я был рядом с вами в Беслане в те же дни, . мне, как человеку, было нелегко знакомиться подробно с материалами данного уголовного
дела, находиться вот уже 10 месяцев с вами в зале заседания, видеть вас, убитых горем. Хотя защитник не говорит прямо об ошибках следствия, но задача, которую он ставит: «Вся моя деятельность - это не дать ошибиться суду, помочь суду разобраться в истине дела, ибо нам всем известны случаи судебных ошибок», в пресуппозиции предполагает их возможность.
Б. Основная часть.
Целевая установка адвоката - показать нарушения в ходе следствия и добиться пересмотра доказательств по делу определяет построение его речи как опровержение и/или как уточнение аргументации обвинителя по следующим тезисам: (1) нарушение процедуры задержания; (2) нарушение процедуры проведения экспертизы, которая могла бы установить, стрелял ли Н. Кулаев из оружия. Перечисление списка оратор заканчивает тем, что он неокончателен: «И повторюсь еще раз, это не единственные нарушения и недочеты органов предварительного расследования». Оратор указывает на недостаточность характера доказательств, приведенных прокурором для той или иной предложенной им квалификации, что, в свою очередь, формирует убеждение судей о недоказанности тезисов, выдвинутых стороной обвинения, и, следовательно, является фактом, смягчающим положение подсудимого.
Для достижения вышеописанных целей оратор обращается к анализу положений, выдвинутых стороной обвинения, для их опровержения в силу недостаточной доказанности. Он ставит перед собой задачу доказать непричастность Кулаева к банде: «Так, Ку-лаеву инкрементируется участие в устойчивой вооруженной группе, банде и в совершении ею нападения». Показать суду недоказанность тезиса ‘Кулаев -полноправный член банды’ - значит показать полную несостоятельность аргументации обвинителя. Также он опровергает такие вспомогательные тезисы: ‘Кулаев является подготовленным террористом’, ‘Кулаев обвиняется в убийстве, умышленном причинении смерти другому человеку, 2 или более лиц, лица, заведомо для виновного находящегося в беспомощном состоянии, равно сопряженного с похищением человека или захватом заложников’ и ‘Кулаев обвиняется в незаконном приобретении, передаче, хранении, перевозке, ношении оружия’.
При опровержении положений, доказываемых стороной обвинения, защитник каждый раз использует одну и ту же стратегию: определяет основное понятие (банда, терроризм и т. д.), соотносит его с действиями подсудимого, доказывает недостаточность аргументации, приведенной стороной обвинения в доказательство данного положения. Например, при опровержении базового тезиса ‘Кулаев - полноправный член банды’ судебный оратор вначале приводит значение термина ‘банда’: «Банда - это устойчивая вооруженная группа лиц, квалифицирующими признаками которой соответственно являются вооруженность и устойчивость». После этого он приступает к соотнесению действий своего подзащитного и действий, входящих значение слов банда. Для этого он приво-
дит аргументы к очевидному - показания свидетелей: «Допрошенная в качестве свидетеля Зарема Мужа-хоева показала, что какое-то время проживала в одном доме с Кулаевым Нурпашой. За это время она никогда не видела у моего подзащитного оружия, никаких неправомерных действий за этот период он не совершал», заканчивает разработку этого аргумента выводом, в который повторяет тезис: «И это еще раз подтверждает тот факт о том, что Кулаев не состоял ни в какой устойчивой вооруженной группе, в банде». В тексте небольшое число оценочной лексики, в сравнении с обвинительной речью, что соотносится с приемом ораторской предосторожности и целевой установкой - «помочь суду разобраться в истине дела».
В. Заключение. В заключении адвокат не предлагает санкций, а просит суд дать объективную оценку действиям подсудимого: «И в заключение, прошу уважаемый суд дать объективную оценку действиям Кулаева. Прошу внимательно взвесить все представленные доказательства, дать оценку показаниям моего подзащитного. И прошу уважаемый суд вынести справедливый приговор». Подобное завершение
защитительной речи свидетельствует о том, что целью судебного ритора является не предложение меры наказания, а формирование убеждения судей в пересмотре доказательств фактов по данному делу и нахождение фактов, «оправдывающих или смягчающих положение подзащитного».
После анализа обвинительной и защитительной речей по делу Н. Кулаева можно сделать вывод о том, что оба судебные ритора организуют структуру и содержание своей речи, исходя из намеченной целевой установки. В основе правильно построенного высказывания, независимо от его объема, жанровой принадлежности, формы публикации, лежит одна идея, которая должна быть отчетливо сформулирована ритором. Если у автора нет ясного представления о том, что он предлагает аудитории, ему не удастся развернуть последовательную аргументацию, а следовательно, достичь поставленной цели. Ведь судебная речь - это способ оказать целенаправленное и эффективное воздействие на суд, способствовать формированию убеждения судей и присутствующих в зале суда граждан.
Литература
1. Катышев, П. А. Ортология судебной речи: на материале речей по уголовным делам / П. А. Катышев, Т. В. Князькова // Риторика / под. ред. П. А. Катышева. - Кемерово: Кузбассвузиздат, 2006.
2. Паули, Ю. С. О значении риторического анализа в процессе формирования речевой компетенции студента / Ю. С. Паули // Лингвоперсонология и личностно-ориентированное обучение языку: учебное пособие. - Кемерово, 2009.
3. Плиев, А. А. Защитительная речь по делу Н. А. Кулаева / А. А. Плиев [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http ://www .pravdabeslana.ru/61-160206.htm
4. Речи государственных обвинителей. - Кемерово, 2003.
5. Шепель, Н. И. Обвинительная речь по делу Н. А. Кулаева / Н. И. Шепель [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://www.pravdabeslana.ru/59-090206.htm
Информация об авторах:
Мащенкова Марина Сергеевна - студентка Кемеровского государственного университета, [email protected].
Mashchenkova Marina Sergeevna - student at KemSU.
Паули Юлия Сергеевна - кандидат филологических наук, доцент Кемеровского государственного университета, [email protected].
Pauli Yulia Sergeevna - Candidate of Philology, Associate Professor at the Department of Stylistics and Rhetoric of KemSU.
