CC BY
37
УДК 8G1.55
МИФОЛОГИЧЕСКИ-СИМВОЛИЧЕСКАЯ И КОЛИЧЕСТВЕННО-НОМИНАТИВНАЯ ФУНКЦИЯ ЧИСЛИТЕЛЬНЫХ В БАШКИРСКОЙ ЯЗЫКОВОЙ КАРТИНЕ МИРА
© Г. Д. Ибрагимов
Башкирский государственный университет Россия, Республика Башкортостан, 450074, г.Уфа, ул.З.Валиди, 32 E-mail: [email protected]
В статье рассматривается функционирование числительных и категорий числа в башкирской языковой картине мира и в тюркских языках, исследование которых в этом направлении проводилось явно не достаточно. Анализ категории и понятия числа в тюркских языках ведется в общем плане. В современных литературных текстах, а отчасти в произведениях изустной словесности можно видеть, как мифологически-символическая функция числительных, свойственная древним текстам, постепенно сменяется количественно-номинативной в современных текстах.
Ключевые слова: категория числа, число, числительные, функционирование категории числа, символическая функция числительных, номинативно-количественная функция.
Категория числа и соответственно числительные всегда играли очень важную роль в мифопоэтических воззрениях народа. Закономерности окружающего мира, ритм, повторение событий с завидной регулярностью не могли не вызывать интереса и не отразиться в пословицах, поговорках и т.д.
При этом следует отметить, что среди всего многообразия числовых закономерностей, которые мы можем наблюдать в окружающем нас мире, наибольшее значение придавалось числам первого десятка и лишь некоторым из первой сотни.
Наиболее интересно в этом плане функционирование категории числа в тюркских языках, исследование которых в этом направлении проводилось явно недостаточно. Это связано, с одной стороны, с тем, что данная проблема пока еще не выделялась в качестве самостоятельной лингвокультурологической проблемы, несмотря на отдельные изыскания в этой области. С другой -ныне анализ понятия числа и его категорий в тюркских языках ведется в общем плане.
Противопоставление определенности/неопределенности, конкретизируемое преимущественно в случаях конситуативной недостаточности, категорией числа выступает логически исходной категориальной оппозицией для тюркских языков. В то время как категории единственного и множественного числа используются лишь при необходимости конкретизации и уточнения некоторого определенного количества. И зависит это от той или иной конкретной ситуации и контекста. В этом плане особо следует отметить работы К. М. Любимова, А. М. Щербака, Н. К. Дмитриева, С. А. Соколова, Дж. Г. Киекбаева и др., которые указали, что грамматическая категория числа в тюркских языках не совпадает с категорией числа европейских языков [1]. Дж. Г. Киекбаев, в частности, попытался в свое время построить целостную теорию определенности/неопределенности и на ее основе описал морфологический строй алтайских (шире - урало-алтайских) языков [2]. Однако с сожалением приходится констатировать, что дальнейшие исследования в этом направлении не были продолжены его учениками и последователями.
Можно указать, например, две характерные особенности употребления числительных и категории числа в литературных произведениях. Во-первых, сохраняется сам принцип функционирования категории числа и соответственно числительных в том виде, как он исторически сложился в процессе становления и развития башкирского языка и литературы; во-вторых, в употреблении числительных мы можем отметить особенности их функционирования именно на современном этапе развития языка и литературы.
В современных литературных текстах, а отчасти и в произведениях изустной словесности можно видеть, что символическая функция числительных постепенно сменяется количественнономинативной. В первую очередь, это касается текстов, появившихся в последние полтора-два столетия. Так, в исторических песнях, легендах и преданиях можно наблюдать, что число выполняет как символико-мифологическую, так и количественнономинативную функцию:
Эй... ЬаКмар зына ныу^ыц буй^арында
Тутый ялан кеуек тэ ер Кай^а?
Эй... Егерме лэ йэштэ кантон булзан
Элмвхэмэт кеуек ир Кай^а?
(«Альмухамет кантон»)
В произведениях современных писателей символическая функция числительных практически сведена к нулю, не считая использования в текстах художественных произведений устойчивых речевых оборотов, которые всегда выполняют именно символическую функцию. Причем степень фразео-логичности числительных возрастает в том случае, если автор обращается к событиям давнего прошлого. Это особенно хорошо заметно в исторических романах. В произведениях, отражающих реалии современности, число несет чисто количественные и номинативно-количественные функции:
Шулай $а Нинел йортКа килеп етте. У^е йэшэгэн подъезза ла инде, всвнсв Кат Ка кутэрелеп, етенсе фатирзаяКынлашты (Т. Сэгитов).
ІЖК 1998-4812 Вестник Башкирского университета. 2010. Т. 15. №3(1)
993
Бе$ мэ^эниэт хе^мэткэр^эренэ яр^ам йв^внэн
эшкэ юрист алдыК. Уза 23 50 38 телефоны аша шылтыратып, кэрэкле консультация алып була [3].
Числительные выполняют в языке целый ряд функций, ведущими из них являются, на наш взгляд, коммуникативная (семасиологическая) и номинативная. Коммуникативно-семасиологическая функция состоит в указании на количество: количество вообще (биш, КырК, йв$ илле, мец); количество предметов (биш тауыК, КырК дэфтэр, йв$ илле бит, мец йыл); порядок следования предметов
и явлений друг за другом (бишенсе квн, Кыр Кынсы
булмэ, йв$ илленсе хат, меценсе азас).
Кроме этого, числительные дают наглядное представление о системе счета, принятой в данном языке и культуре, выполняя при этом двойную функцию: указывают на число, которое обозначают, и дают характеристику объекта, входящего в систему счета. Например, в словосочетании «ете квн» числительное указывает, с одной стороны, на количество некоторых объектов, а с другой - на саму систему счета: один, два, три, четыре...
В фольклоре тюркских народов среди наиболее употребительных числительных следует назвать такие, как один, три, пять, семь, тридцать, сорок, семьдесят, тысяча. Причем отличительной особенностью употребления именно этих числительных является то, что они, помимо своего количественного значения, несут и магически-символическое. Например, борон-борон заманда булзан, ти, бер бабай менэн бер эбей. Ясно, что в данном случае числительное один имеет не количественное значение, а символическое, служит для указания на некие неопределенные обстоятельства. Большая степень определенности наблюдается в употреблении числительного три: вс батыр, вс квн, вс нынау, вс твн, где каждая единица несет строго определенную функцию, а все вместе они образуют целостность, части которой дополняют возможности друг друга.
Довольно значительное место в башкирской картине мира занимает числительное сорок, которое очень широко употребляется почти во всех
фольклорных произведениях: Кы^лы йортКа КырК
ат бэйлэнэ, КырК ну^гэ етеу, КырК ата баланы,
КырК тврлв и т.п. Как видно из примеров, оно также не имеет строго количественного значения, а выступает показателем неопределенного множества. Также часто встречается в произведениях устного народного творчества числительное тысяча, которое, как и в предыдущих примерах, имеет значение неопределенного и очень большого множества: У^е бер Карыш наКалы мец Карыш; Беррэхмэт
мец бэлэнэн КотКара и т.д.
Если по поводу исследования категории числа в тюркских языках, с точки зрения общих с другими языками форм реализации и функционирования,
можно говорить как о факте свершившемся, то этого мы пока не можем сказать о специфике, особенностях проявления, что как раз и определяет своеобразие языковой картины мира тюркских народов. Особый интерес в этом плане представляют фразеологизмы.
В составе фразеологических оборотов в основном употребляются числительные первого десятка, реже - первой сотни.
Анализ пословиц и поговорок показывает, что число в них употребляется не в своем собственном численном значении, а функционирует в символико-мифологическом аспекте, т.е. отражает не количественные характеристики изображаемого, описываемого объекта, а его мистико-символические свойства, как они сложились в процессе культурноисторического развития народа. Причем в состав пословиц, поговорок, различного рода фразеологических оборотов входят отнюдь не все числа даже первого десятка.
Число «бер» (один). Ике тин - бер аКса (ике
тейен - бер аКса) - букв. «две копейки - денежка». По предположениям тюркологов, слово тин происходит от тейен «белка». А беличьи шкурки использовались в качестве самой мелкой денежной единицы. Причем деньги имели самую разную форму своего существования: это могли быть шкуры, раковины, драгоценные и полудрагоценные камни и лишь впоследствии всеобщим эквивалентом стоимости стали выступать медь, серебро и золото.
Само происхождение слова «аКса» историки и лингвисты связывают с появлением серебряных денег. Вполне вероятно, что в данной поговорке отразилось соотношение между стоимостью двух беличьих шкур и мелкой серебряной монеты.
В настоящее время обозначает нечто, не имеющее никакой ценности.
ЬуКыр бер тин - букв. «одна слепая денежка, копейка». Сопоставление с поговорками других тюркских народов дает возможность предположить, что первоначально, видимо, было «соКор бер тин», т.е. монета, не имеющая ценности, дырявая или даже фальшивая. В настоящее время эта поговорка используется по отношению к вещам, не имеющим никакой ценности.
Бер Катлы - букв. «однослойный». Используется по отношению к человеку простому, бесхитростному, глуповатому.
Число «ике» (два). Башы ике TYгел / башы икеме ни - букв. «(у него) не две головы / разве у него две головы». Используется по отношению к человеку достаточно осторожному, не вступающему в сомнительные мероприятия, или же говорится человеку в качестве предостережения.
Ике Канат, бер КойороК - букв. «два крыла, один хвост». Происхождение этого фразеологизма не вполне ясно, поскольку сопутствующие ему
культурно-исторические реалии оказались утраченными. В настоящее время он употребляется по отношению к человеку, всегда готовому к чему-либо, выпячивающему себя перед другими.
Ике арала бер уртала - «попасть в переплет», «попасть в неприятную, безвыходную ситуацию». Буквально означает «меж двух, в середине». Соответствует русской пословице «Куда не кинь - всюду клин».
Число «ДYрт» (четыре). ДYрт ягыц Кибла -букв. «все четыре стороны (указывают) на Каабу (Мекку)», т. е. «можешь делать все, что хочешь». Происхождение фразеологизма, надо полагать, связано с тем, что человек, обладающий высокими моральными качествами, обычно пользуется повышенным доверием со стороны окружающих, т. е. ему не надо постоянно доказывать окружающим свое право на что-либо. Позднее стало, видимо, употребляться по отношению к любому человеку, имеющему возможность выбора.
Число «биш» (пять). Биш былтыр - букв. «пять раз прошлый». Указывает на событие, явление, случай, который произошел очень давно и уже не представляет ни для кого никакого интереса.
Y?е бише биш - букв. «только его пять пять» употребляется по отношению к человеку, думающему только о своей выгоде, блюдущему только свои интересы.
Число «пять», как и числа «один», «два», «четыре», часто встречается в составе пословиц и поговорок.
Число «ете» (семь). В отличие от предыдущих, число «семь» имеет, по всей видимости, наибольшую частотность употребления в составе различного рода фразеологических оборотов.
Егэрленец Кулы ете - букв. «у работящего семь рук».
Бер яКшы Кы? ете улга тора - букв. «хорошая девушка семерых сыновей стоит».
Етем КорhаFы ете Кат - букв. «у сироты живот семислойный». В определенной мере соответствует русской пословице «Сколько волка не корми - все в лес смотрит».
Число <Аиге?» (восемь). Ьиге? ^шыр
а^ыраFансы, hиме? hыйыр а^ыра - букв. «вместо восьми коров лучше одну упитанную содержать».
Ьиме^ец аяFы hиге? - букв. «у жирного (барана) восемь ног».
Как видим, числа широко используются в составе пословиц, поговорок, различных фразеологических оборотов, хотя и не все. Например, число три довольно редко встречается в составе пословиц и поговорок. Числа девять, десять, тридцать, сорок, пятьдесят, шестьдесят, семьдесят также активно используются в составе пословиц и поговорок.
Таким образом, можно сделать вывод, что картина мира любого народа структурирована не только качественно, но и количественно, причем здесь имеет место не столько строго количественное определение границ объектов и их местоположение, сколько выявление степени их определенности / неопределенности, что, надо полагать, было в древности важнее для определения себя и своего места в мире.
ЛИТЕРАТУРА
1. Любимов К. М. О числовом значении нулевой формы тюркских существительных // Современная тюркология. 1972. №5. С. 78-83.
2. Щербак А. М. Очерки по сравнительной морфологии тюркских языков (Имя). Л., 1977. 191 с.
3. БашКортостан Кы?ы. 1991. №1.
4. Дмитриев Н. К. Грамматика башкирского языка. М.-Л., 1948. 276 с.
5. Соколов С. А. Категория числа в турецком литературном языке и ее взаимосвязь со смежными лексико-грамматическими категориями // Современная тюркология. 1970. №4. С. 71-81.
6. Киекбаев Дж. Г. Введение в урало-алтайское языкознание. Уфа, 1972. 151 с.
Поступила в редакцию 01.07.2009 г.
