CC BY
14История учений о праве и государстве
МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ ИСТОРИИ ПОЛИТИЧЕСКИХ И ПРАВОВЫХ УЧЕНИЙ КАК НАУКИ И УЧЕБНОЙ ДИСЦИПЛИНЫ
ФРОЛОВА Елизавета Александровна,
доктор юридических наук,
доцент кафедры теории государства и права и политологии юридического факультета Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова (МГУ). E-mail: frolova.msu@mail.ru
Краткая аннотация: На основе большого фактологического материала в статье рассматриваются методологические проблемы исследований в области истории политических и правовых учений, показываются трудности анализа и оценок политико-правовых концепций.
Abstract: On the basis of a large factual material in the article deals with the methodological problems of research in the field of the history of political and legal doctrines, showing the difficulty of analysis and assessment of political and legal concepts.
Ключевые слова: История политических и правовых учений, философия права, методология юридической науки.
Keywords: History of political and legal doctrines, philosophy of law, legal science methodology.
История политических и правовых учений занимается исследованием наиболее значимых учений о праве и государстве разных эпох у различных народов. Содержание политико-правовых доктрин, тем более, их оценка, вызывают много неясностей, разночтений, толкований, комментариев, возражений[1]. К методологическим трудностям, возникающим при изложении и анализе политико-правовых концепций, с которыми преподаватели, как правило, сталкиваются при чтении данного курса, традиционно относят следующие[2].
Во-первых, каким образом целесообразнее располагать содержание материала: по портретным характеристикам или в соответствии с идеологиями политико-правовых течений. Если выстраивать учебный курс «по мыслителям», не получатся ли очерки из серии ЖЗЛ, интересные своими фактами, описательностью, но малопригодными для анализа учения и преемственности доктрины? В этой связи отдельную сложность представляет тема соотношения имен и псевдонимов. Например, из 173 псевдонимов Мари Франсуа Аруэ наиболее известен -Вольтер, однако некоторые острополитические трактаты были написаны им под другими псевдонимами, поэтому можно предположить, что
последующая политико-правовая мысль так и не связала их с именем данного автора. Похожая ситуация сложилась с оценкой политико-правового учения Самуила Пуфендорфа, который ряд своих произведений (например, «О положении Германской империи», 1667 г.) издал под псевдонимом Серина де Монцамбано. Многие, впоследствии известные произведения, были опубликованы или под псевдонимами, или вообще без имени автора (например, «Богословско-политический трактат» Бенедикта Спинозы вышел в свет в 1670 г. без указания имени автора, кроме этого, в целях конспирации, было неправильно указано место издания (Гамбург) и имя издателя (Генрих Кюнрат. В действительности книга была издана Христофором Конрадом в Амстердаме[3]). Еще сложнее оценить авторство работ в среде гугенотов-монархомахов. Например, взгляды тираноборцев (монархомахов) отстаиваются в сочинении «Защита против тиранов» (1753 г.), вышедшем в свет под псевдонимом Юния Брута. Первоначально этот трактат приписывался перу Теодора Беза; через некоторое время стали утверждать, что авторство работы принадлежит известному гугеноту, писателю и дипломату ГюберуЛанге; позднее исследователи склонились в пользу другого гугенота -
Дюплесси-Морне[4]. Если руководствоваться ориентиром на течения общественной мысли (софисты, неоплатоники, перипатетики, левеллеры, индепенденты, диггеры, бабувисты, декабристы, славянофилы, западники, «левый» уклон, «правый» уклон, «центристы», социалисты, коммунисты, ревизионисты, либералы, консерваторы и др.), то не сольется ли предмет истории политических и правовых учений с политической социологией, заслонив интеллектуально-волевой (личностный) аспект формирования доктрины? Научное авторство при социальном характере сознания, всегда носит индивидуальный характер. На различия индивидуального и научного мышления обращал внимание Б.А. Кистяковский. Согласно его подходу, индивидуальное мышление представляет собой единичные комбинации между отдельными частями содержания мышления с точки зрения естественной необходимости; научное мышление имеет всеобщий характер, оно обязательно для каждого человека. Однако это не означает, справедливо полагает ученый, что научное мышление носит социальный характер: оно социально лишь настолько, насколько вообще всякое мышление является социальной функцией (знание языка, возможность общения людей и др.). Научное мышление не является коллективным или мышлением большинства, по своей сути оно всегда индивидуально^].
Во-вторых, в методологическом плане остается открытым вопрос - содержание политико-правовой доктрины должно, главным образом, отражать свою эпоху (академический аспект изучения теории) или оказывать влияние на нее (идеологический фактор исследования концепции)? Если учение только отражает характер политико-правовых проблем своего времени, то за рамки изучения выносится проблемный характер решаемых данной теорией вопросов и предложенный материал становится предметом скорее истории государства и права как своего рода данность определенной эпохи. Если же концепция оказывает влияние на политико-правовую реальность, то, с какого именно времени исчислять произведенное доктриной воздействие и с каких позиций его оценивать? Например, Гераклит - оригинальный древнегреческий мыслитель, сильная сторона
которого заключалась в гениальной интуиции, а не в специальном научном исследовании, сильно повлиял не на свое, а на последующее время: Платон в юности находился под его влиянием; не избежал этого и Аристотель, большое воздействие Гераклит оказал на натурфилософию стоиков, разрабатывавших учение о Логосе. Гегель, Лассаль, Шлейермахер также не избежали мудрости Гераклита. Другой пример. Сочинения Аристотеля спрятали от захвата пергамскими царями в сыром погребе (в Трое), где они пролежали три или два столетия до Р.Х., позднее они были доставлены в Афины, откуда Сулла увез их в Рим. Это относится к подлинным манускриптам Аристотеля. Затем, по свидетельству Плутарха, перипатетик Андроник с Родоса выпустил в Риме новое издание всех сочинений Аристотеля. Это издание лежит в основе текста, которым мы пользуемся. В печатном виде они были впервые изданы на латинском языке с комментариями Аверроэса в Венеции в 1489 г., затем по-гречески в 1495 г. там же, после этого они неоднократно переиздавались вплоть до 1688 г. Интерес к Аристотелю в это время угасает, и пробуждается снова в XIX в.[6] Далее, трактат «О добровольном рабстве» Ла Боэси был опубликован через 24 года после его написания (и 18 лет после смерти автора) - в условиях быстроменяющихся обстоятельств религиозных войн во Франции это было значимо. Трактат Гуго Гроция «Три книги о праве войны и мира» был опубликован в разгар Тридцатилетней войны (март 1625 г.), но уже с 1627 года был внесен в папский список запрещенных книг, в котором находился до 1900 г.[7] «Завещание» Жана Мелье вышло в свет спустя 100 лет после его написания. Книга немецкого мыслителя В. фон Гумбольдта «О пределах государственной деятельности» (1792 г.) была опубликована после смерти автора, однако повлияла на Дж. Ст. Милля (Англия) и Э. де Лабу-лэ (Франция). Работы Дж. Вико «О единственном начале и единственной цели всеобщего права» и «Основания новой науки об общей природе наций» получили признание спустя почти столетие. Первое полное издание «Путешествия из Петербурга в Москву» А.Н. Радищева вышло в свет только после революции 1905 г.[8], до этого времени его читали в основном
Екатерина II и ее приближенные. Проекты государственных преобразований М.М. Сперанского мало кто знал, кроме императора, «их разработка совершалась втайне от общества»[9]. Из восьми философических писем П.Я. Чаадаева было опубликовано только одно, а сам автор «излагал свои мысли легче и точнее на французском языке, нежели на русском»[10]. «Письма без адреса» Н.Г. Чернышевского читал преимущественно цензор, а опубликованы они были после 1905 г. При этом и сами формы влияния теории на современность оказываются достаточно широкими и противоречивыми в оценках. Таковы, например, разногласия в оценке выступления декабристов: «Немало исследователей оценивают его (выступление. -Е.Ф.) отрицательно, причем с противоположных позиций: одни сетуют на бестолковость и непрофессионализм стояния на Сенатской площади («надо было брать Зимний дворец!»), на неуклюжесть и несуразность блужданий Черниговского полка («надо было штурмовать Киев!»), другие, наоборот, рассуждают, что это выступление воспрепятствовало проведению правительственных реформ»[11].
В-третьих, можно отметить следующий методологический диссонанс в рассмотрении материала. В процессе изучения и преподавания история политических и правовых учений сложилась в основном как история концепций с наиболее разработанным теоретическим содержанием. В методологическом плане такой подход вполне оправдан, если только при этом достаточное внимание уделяется и менее содержательным доктринам, борьба с которыми и обусловила значимость изучаемых концепций^]. Такие пробелы произошли в науке с реакционными и консервативными направлениями политико-правовой мысли (например, учениями Берка, де Местра, де Бональда), рассмотрение которых заслонялось разбором прогрессивных на тот исторический момент политических и правовых теорий. Искусственная выборка изучения доктрин по принципу «моды», «распространенности», «прогрессивности» и др., как представляется, искажает общую картину науки истории политических и правовых учений как арены борьбы и страстного диалога между участниками-оппонентами, каждый из ко-
торых стремится обосновать свои политико-правовые воззрения, идеалы, программы, совпадающие с интересами социальной группы, представителем которой он является. В связи с этим стоит заметить, что изучению и оценкам политических и правовых учений подлежат не только «господствующие» в свое время, но и оппозиционные им государственно-правовые теории. Оценка обоснованности положений, логики построений, востребованности общественным сознанием требований, предлагаемых той или иной концепцией права и государства, проявляется в наибольшей степени именно через очную или заочную полемику, борьбу идейных течений. Согласимся с точкой зрения Б.Н. Чичерина, согласно которой каждая теория политической и правовой мысли содержит в себе относительную истину. Каждая теория о праве и государстве может в большей или меньшей степени быть востребованной своей эпохой, но при этом она имеет право на свое теоретическое существование, которое временем не предустановлено. Любое политико-правовое учение включает в себя арсенал политико-правовых механизмов разрешения проблем политики, права, государства, однако, если этот арсенал (относительная истина, по терминологии Чичерина) абсолютизируется, т.е. забывается, что данная теория не единственная, что существуют и другие подходы к решению политико-правовых проблем, тогда возникает односторонность, проявляющаяся в ложных посылках и выводах. Например, либерализм имеет своим основным началом свободу, но если это начало абсолютизируется, свобода сменяется анархизмом. Социализм выстраивается исходя из высшего начала государственной жизни, общего блага, но, развивая это начало в ущерб другим, отрицается свобода, семья, частная соб-ственность[13].
В-четвертых, в истории политических и правовых учений остро стоит проблема обеспеченности этой науки источниками. Для установления фактической стороны главным источником являются, прежде всего, первоисточники. Для Нового времени, начиная с эпохи книгопечатания, эти источники были уже обширны. Новые находки, опубликование отдельных сочинений, писем, принесли некоторые ценные дополнения в частностях, вместе с тем, в сравне-
нии со всей массой уже известного, не изменили в корне нашего мировоззрения. По отношению к средневековой схоластике специалисты также были достаточно хорошо осведомлены благодаря сохранившимся оригинальным произведениям. Однако этого нельзя сказать о древней философии. По оценкам исследователя марбургской школы неокантианства Карла Форлендера, наибольшая проблема изучения первоисточников существует с античной литературой досократовского периода - до нас дошли лишь случайные отрывки, а из греческой философии после Аристотеля немногим более. Из-за явной недостаточности исторических свидетельств сложно оценить реальный вклад того или иного мыслителя в постановку и решение философских, этических, политических вопросов. Так, например, происходит с философией Фалеса. По мнению Аристотеля, его попытка объяснить возникновение мира носит уже не мифологический, а научный характер, однако это одни предположения, так как от Фа-леса никаких сочинений не осталось, и вопрос, существовали ли они вообще, в научной литературе открыт[14]. Анаксимандр в своем сочинении «О природе» первый изготовил металлическую земную карту, ему приписывается изготовление небесной сферы и введение в Греции в употребление солнечных часов, однако до нас дошло всего несколько строк его произведения. Демокрит занимался обстоятельнее своих предшественников вопросами этики, излагал свои взгляды в виде коротких моральных сентенций, однако то, что до нас дошло - это 230 фрагментов этического содержания, которые ему только приписываются, удостовериться в его авторстве не представляется возможным. Пифагорейцы разрабатывали теорию чисел. От Пифагора не осталось ни одной строки, поэтому сложно достоверно утверждать его взгляды. Протагор - наиболее значительный из софистов старшего поколения, странствовал, долгое время провел в Афинах, где приобрел в образованных кругах своих сторонников, высоко ценился Периклом и Эврипидом. Его сочинения касаются в основном этики, права, политики, педагогики, но из источников дошло всего 20 строк, остальное мы узнаем только из вторичных источников - из диалогов Платона[15].
Для объективной оценки политико-правового учения важна логика теории, последовательность изложения и аргументация доводов в защиту той или иной позиции. Например, коль скоро в естественном состоянии права и свободы каждого индивида недостаточно обеспечены, гарантом естественных прав и свобод должно стать государство, причем - с разделением властей - с тем, чтобы лишить его всякой возможности узурпировать эти права и свободы (Локк) и др. Методологически важно, чтобы не происходило смешения теорий - из разных доктрин собрать наиболее рациональные идеи и механически свести их воедино. Человеческий род в своих идеях глобализации и интегрирования, конечно, тяготеет к синтезированию знаний и вполне возможно, что подобный эксперимент интересен и оправдан для иных наук и культуры в целом, однако вряд ли применим к истории политических и правовых учений. Дело в том, что каждая политико-правовая теория - закономерна (появилась в силу определенных обстоятельств и условий своего времени), правомерна (возникла как проявление свободного творчества и самостоятельных оценок мыслителя), необходима (решает актуальные проблемы государства и права конкретно-исторического общества). Кроме того, каждая доктрина обнаруживает себя в полемике с другими концепциями (например, историческая школа права - в борьбе с теорией естественного права, а последняя - с теорией юридического позити-визма)[16]. На протяжении многих веков истории сложилось большое количество политико-правовых учений, конкурирующих между собой и временами вытесняющих друг друга (например, в середине XIX в. теория естественного права сменилась юридическим позитивизмом, а на смену последнего к концу XIX в. пришла доктрина «возрожденного» естественного права). Методологически оправданно изучать политико-правовые учения на равных началах, анализируя каждую парадигму решения политико-правовых проблем государства и права.
Большинство методологических проблем истории политических и правовых учений находится в сфере доктринального мышления, они являются отражением деидеологизации предмета данной науки. Дискуссии среди специалистов
порождают новые подходы к решению политико-правовых вопросов, а, следовательно, переосмыслению прошлого, ответы на сегодняшние запросы государства и права, а также, отчасти, предвидение будущего развития политико-правовых явлений. В постановке этих вопросов история политических и правовых учений, как было замечено, примыкает к философии права. Политико-правовые теории не остаются вечными и неизменными, они, как произведения человеческой воли, подлежат оценке, которые в свою очередь также изменяются в соответствии с потребностями своего времени, места и субъективными взглядами мыслителей. Меняются не конструкции/механизмы / парадигмы решения проблем государства и права - меняются оценочные характеристики учений. Это, например, произошло с морально-право-вой философией Канта. В СССР в 60-е гг. утверждалось, что «учение Канта о морали несостоятельно. Он пытается установить вечные правила морали, общие для всех времен и народов. Учение Канта о морали основано на теоретически несостоятельном противопоставлении необходимости и свободы»[17]. Без излишнего экскурса в историю философии заметим, что именно на этом различении категорий должного и сущего, свободы и необходимости создавались многие социально-этические доктрины, школы, направления в философии (например, марбургская и баденская школы неокантианства). Конкретно-исторические оценки вклада теории Канта в политико-правовую идеологию также имеют преходящий характер. «...Кант обнаруживает свою боязнь революции и нежелание радикально переделать государственный строй и правопорядок в Германии. [...] Не революция, а эволюция - путь развития, сообразный разуму. Эти взгляды Канта на постепенный ход развития, исключающий революцию, были использованы позднее вождями реформизма в рядах социал-демократических партий»[17, с. 383]. Реформизм учения Канта, подлежащий объяснимой критике с позиций марксистской идеологии, в настоящее время оценивается противоположным образом. Путь
Библиография:
социального переустройства общества, исключающий революционные потрясения общества справедливо считается заслугой кенигсбергского мыслителя: «Не до конца осмыслены и пресловутый реформизм Канта, его осуждение революции. Так ли уж оппортунистически звучат его суждения о тупости правительств, медлящих с проведением назревших реформ, что и порождает кровавый хаос революций?»[18].
Философия права для оценки различных политико-правовых концепций предлагает «общие начала» («руководящие принципы»), которые сообразны с природой человека и не основываются на эмпирических данных. К таким основополагающим принципам с позиции науки философии права, как правило, относят начала «свободы и равенства», конкретное содержание которых меняется на протяжении истории, однако общий принцип - по идее метафизический -сохранялся и получал формальное закрепление в самых разных государственно-правовых системах. Познание политико-правовых явлений в рамках философии права происходит с помощью рациональных начал, в этом смысле, философия права - это всегда метафизика, хотя философские основания доктрин различны (кантианство, гегельянство, шеллингианство, марксизм, ницшеанство, фрейдизм, феноменология и др.). Идеальные по своей методологии построения философии права основываются, прежде всего, на оценках концепций о государстве и праве. Именно история политических и правовых учений предоставляет основания для выбора доктрин, подлежащих оценке в более широком и абстрактном смысле, т.е. как оценки юридического мышления эпохи в целом - философией права. В процессе таких исследований важно отстаивать и последовательно развивать положения политико-правовых теорий. При этом методологически важным представляется не отрываться от анализа исторического хода событий (для истории политических и правовых учений) и, восполняя концептуальные пробелы, сохранять все то, что выдержало проверку логики и опыта (для философии права).
1. Жуков В.Н. Юридическая наука: многообразие в единстве // Кроткова Н.В. История и методология юри дической науки («Круглый стол» кафедры теории государства и права и политологии юридического фа
культета МГУ им. М.В. Ломоносова и журнала «Государство и право») // Государство и право. 2016. № 4. С. 7-10.
2. История политических учений в системе юридического образования. Проблемы совершенствования юридического образования в СССР // Правоведение. 1972. № 4. С. 85, 86.
3. Лейст О.Э. Учение Бенедикта Спинозы о государстве и праве. Госюриздат. М., 1960. С. 7; Галкин И.В.
Политико-правовые идеи в монистической философии Бенедикта Спинозы. Автореф. дисс..... на соиск.
канд. юрид. наук. М., 2013; Он же. Бенедикт Спиноза как политический и правовой мыслитель: опыт юридической метафизики. М., 2014.
4. Кечекьян С.Ф., Галанза П.Н., Покровский С.А. История политических учений: Учебник. Ч. 1. М., 1948. С. 247-248.
5. Кистяковский Б.А. В защиту научно-философского идеализма // Кистяковский Б.А. Философия и социология права. СПб., 1998. С. 129.
6. Форлендер К. История философии: Античность. Средние века/ Пер. с нем.; под ред. В.А. Савальского. 2-е изд., испр. М., 2011. С. 113, 114.
7. Саккетти А.Л. Гуго Гроций и его трактат «О праве войны и мира» // Гуго Гроций. О праве войны и мира: Репринт. с изд. 1956. М.: Ладомир, 1994. С. 8.
8. Радищев А.Н. Избранные философские сочинения / Под общ. ред. и с пред. И.Я. Щипанова Л.: Госполитиздат, 1949. С. 514-516; Жуков В.Н. Политико-правовые взгляды А.Н. Радищева: современная интерпретация // Право и государство: теория и практика. 2016. № 1. С. 40-43.
9. Сперанский М.М. Юридические произведения / Под ред. и с биограф. очерком В.А. Томсинова. М., 2008. С. 92, 93, 95 и др.
10. Чаадаев П.Я. Сочинения и письма. Т. 2. С. 272 // Чаадаев П.Я. Статьи и письма. 2-е изд. М.: Современник, 1989. С. 37.
11. История политических и правовых учений. Учебник / Под ред. О.Э. Лейста. М., 1999. С. 477.
12. Политология. Курс лекций: Уч. пособие / Под ред. М.Н. Марченко. М.: Изд-во МГУ, 1993. С. 22.
13. Чичерин Б.Н. История политических учений. Т. 1 / Подгот. текста, вступ. ст. и комм. И.И. Евлампиева. СПб.: Изд-во РХГА, 2006. С. 29.
14. Аристотель. Метафизика I, 3. Цит. по: Форлендер К. История философии: Античность. Средние века / Пер. с нем.; под ред. В.А. Савальского. 2-е изд., испр. М., 2011. С. 19.
15. Форлендер К. История философии: Античность. Средние века / Пер. с нем.; под ред. В.А. Савальского. Изд. 2-е, испр. М., 2011. С. 24-28.
16. Фролова Е.А. Методология юридической науки: неокантианский подход // Кроткова Н.В. История и методология юридической науки («Круглый стол» кафедры теории государства и права и политологии юридического факультета мГу им. М.В. Ломоносова и журнала «Государство и право») // Государство и право. 2016. № 4. С. 24 - 27.
17. История политических учений. Учебник / Под ред. С.Ф. Кечекьяна и Г.И. Федькина. 2-е изд. М., 1960. С. 382. (глава написана проф. П.Н. Галанзой).
18. История политических и правовых учений. Учебник / Под ред. О.Э. Лейста. М., 1999. С. 401.
