CC BY
21
Пат1и, дуда бер ч!вазе Анищалда вук!арав Инсул хабарги босун, Вуссана Дах!адада. Аваданго вугилан Нилъеде кагъталги хъван, Каранда унтиги ккун, Вук!ун вуго дур Дада [4, с. 95].
Пати, взглянуть на тебя Мечтавшем
О папе с вестью [печальной] Вернулся Дедушка [домой]. О прекрасном здравии В письмах нам писал, Но с больной душой Лежал твой Отец.
Поэт с болью изливает душу маленькой внучке; дедушка рассказывает, что не дождался ее отца, который, известив всех о хорошем самочувствии, лежал в госпитале в тяжелом состоянии и умер. Используя лирические мотивы личного характера, поэт создает оригинальное по своей поэтической структуре произведение, напоминающее своей возвышенностью и эмоциональной глубиной народную песню.
«Поздравление с рождением сына» - это стихотворение-посвящение, полностью состоящее из благопожеланий. Оно отличается от традиционных фольклорных посвящений тем, что поэт не пытается повторить народные эпитеты и метафоры, а приводит реальные примеры, подчеркивая те обновления, которые произошли в жизни горцев.
В фольклорных песнях желают, чтобы сын был красивым, как Камалил Башир (герой баллады, юноша неописуемой красоты), удачливым охотником, гордым, как орел. Излюбленными поэтическими образами в аварском фольклоре являются: «бурут!» - «козленок», «кьег1ер» - «ягненок», «катит!ин-ч!» - «котенок», «микки» - «голубка». Поэт же эти иллюзорно-сказочные пожелания заменяет на более реалистичные: чтобы новорожденный стал грамотным специалистом, профессионалом, знающим свое дело, тружеником, обновляющим жизнь; чтобы вырос хорошим человеком, полезным обществу, родной земле.
Библиографический список
- Школалда куцарав, Культураялъ къач1арав, Къвалакь т1ахьал ругьунав Философлъун лъугьаги. [4, с. 243].
Школой обученный, Культурой формированный, Любящий книги, Философом пусть станет
Поэт желает видеть среди горцев образованных людей, специалистов всех направлений: агрономов, строителей, садоводов, инженеров, философов, учителей - представителей интеллигенции, труд которых важен и социально значим. Г Цадаса переживает и о сохранении культурных ценностей, поэт хочет, чтобы среди подрастающего поколения выросли поэты и писатели, такие как А.С. Пушкин, М.Ю. Лермонтов, готовые вести борьбу с невежеством и способные «сохранить литературу в чистоте». Обращаясь к народному творчеству, Г. Цадаса создает совершенно оригинальное произведение, соответствующее духу времени.
Таким образом, общими для художественных и фольклорных колыбельных песен являются трудовые мотивы, отражающие различные формы хозяйства: охоту, земледелие, скотоводство. Для колыбельных песен Гамзата Цадасы отличительным является то, что идет детализация, усиливающая образ конкретного невымышленного героя, вместо характерного для фольклорной песни обобщенного образа маленького персонажа.
«Колыбельные, детские песни, песни-посвящения Гамзата Цадасы свидетельствуют о том, что поэт умел находить слова для людей любого возраста и подбирать соответствующие тон и интонацию, образы и язык, творчески перерабатывая культурное наследие предков, грамотно использовал фольклорное богатство» [8, с. 69]. Лейтмотивом многих колыбельных песен аварцев является духовно-нравственное воспитание подрастающего поколения, они носят дидактический характер, являются проявлением любви и заботы к новорожденному. В колыбельных песнях находит отражение история народа, его культура и быт, все, чем веками жил народ. Мир аварской фольклорной колыбельной песни удивительно колоритен и многогранен, он богат на эпитеты, метафоры, изобразительные средства, и совершенно очевидно, что фольклорные колыбельные песни нашли свое отражение в творчестве дагестанских поэтов, тем самым обогатив жанровое многообразие литературы.
1. Далгат У.Б. Литература и фольклор. Москва: Наука, 1981.
2. Далгат У.Б. Введение. Роль фольклора в развитии литератур народов СССР. Москва: Наука, 1975.
3. Абакарова Ф.З. Дагестанский фольклор о трудовом воспитании детей. Махачкала: Дагучпедгиз, 1989.
4. Цадаса Г. Собрание сочинений: в 6 т. Махачкала: Дагкнигоиздат, 1988; Т. 3.
5. Аварские народные песни. Составитель С.М. Хайбуллаев. Махачкала: ИД «Новый день», 2001.
6. Халидова М.Р Малые дидактические жанры аварского фольклора. Махачкала, 1974.
7. Хайбуллаев С.М. Аварская народная лирика. Махачкала, 1973.
8. Майндурова РМ. Фольклорные традиции в творчестве Гамзата Цадасы. Махачкала: ИПЦ ДГУ 2017. References
1. Dalgat U.B. Literatura i fol'klor. Moskva: Nauka, 1981.
2. Dalgat U.B. Vvedenie. Rol' fol'klora v razvitii literatur narodov SSSR. Moskva: Nauka, 1975.
3. Abakarova F.Z. Dagestanskij fol'klor o trudovom vospitanii detej. Mahachkala: Daguchpedgiz, 1989.
4. Cadasa G. Sobranie sochinenij: v 6 t. Mahachkala: Dagknigoizdat, 1988; T. 3.
5. Avarskie narodnyepesni. Sostavitel' S.M. Hajbullaev. Mahachkala: ID «Novyj den'», 2001.
6. Halidova M.R. Malye didakticheskiezhanry avarskogo fol'klora. Mahachkala, 1974.
7. Hajbullaev S.M. Avarskaya narodnaya lirika. Mahachkala, 1973.
8. Majndurova R.M. Fol'klornye tradicii v tvorchestve Gamzata Cadasy. Mahachkala: IPC DGU, 2017.
Статья поступила в редакцию 27.11.20
УДК 811.511:142
Nakhracheva G.L., Cand. of Sciences (Philology), leading researcher, Ob-Ugric Institute of Applied Researches and Development (Khanty-Mansiysk, Russia),
E-mail: galina_h-m@mail.ru
METAPHORS OF EMOTIONS IN THE SEMANTIC STRUCTURE OF THE POLYSEMANTIC VERB OF THE KHANTY: MODELS OF MOTION AND PHYSICAL EFFECTS. The article analyzes the metaphorical meanings of the Khanty verbs of physical action and movement and the mechanisms of formation of secondary figurative meanings based on the material of the Kazym and shuryshkar dialects, considers metaphorical units whose direct nominative meanings indicate physical impact/movement in a certain space or likening feelings to a passive object of human influence/space in which a person moves, and secondary metaphorical values describe the emotional states of a person. The analysis of the verbal lexicon reveals two most frequency models of metaphoric transfer which develop derived meanings of verbs of motion and physical effects in the Khanty language: "actions ^ negative emotional distress", "move, or stay of an object in space ^ emotional state". The materials and conclusions of the study can be used in the compilation of dictionaries of the Khanty language, in the comparison of genetically related languages, as well as different structural languages.
Key words: lexical typology, Khanty language, verbs of physical impact, verbs of movement, semantics, semantic shift, metaphorization.
Г.Л. Нахрачева, канд. филол. наук, вед. науч. сотр. БУ ХМАО - Югры «Обско-угорский институт прикладных исследований и разработок»,
г. Ханты-Мансийск, E-mail: galina_h-m@mail.ru
МЕТАФОРЫ ЭМОЦИЙ В СЕМАНТИЧЕСКОЙ СТРУКТУРЕ ХАНТЫЙСКИХ ГЛАГОЛЬНЫХ ПОЛИСЕМАНТОВ: МОДЕЛИ ДВИЖЕНИЯ И ФИЗИЧЕСКОГО ВОЗДЕЙСТВИЯ
В статье анализируются метафорические значения хантыйских глаголов физического действия и движения и механизмы формирования вторичных переносных значений на материале казымского и шурышкарского диалектов, рассматриваются метафорические единицы, прямые номинативные значения которых указывают на физическое воздействие/движение (пребывание) в определенном пространстве или уподобление чувства пассивному объекту воздействия человека/пространству, в котором движется человек, а вторичные метафорические значения описывают эмоциональные состояния человека. В ходе анализа глагольной лексики было выявлено две наиболее частотных модели метафорического переноса, по которым развиваются производные значения глаголов движения и физического воздействия в хантыйском языке: «действия, совершаемые человеком ^ негативные психологические переживания», «движение либо пребывание объекта в пространстве ^ эмоциональное состояние человека». Материалы и выводы исследования могут быть использованы при составлении словарей хантыйского языка, при сопоставлении генетически родственных языков, а также разноструктурных языков.
Ключевые слова: лексическая типология, хантыйский язык, глаголы физического воздействия, глаголы движения, семантика, семантический сдвиг, метафоризация.
Данная статья посвящена описанию вторичных значений глаголов движения и глаголов физического воздействия.
Цель настоящей статьи - описать глагольную лексику, относящуюся к эмоциональной сфере, возникшую на основе метафорических сдвигов в семантической структуре хантыйских глагольных полисемантов со значением физического воздействия и движения в пространстве.
Исследование ведется в рамках структурной семантики и когнитивной лингвистики. Статья опирается на труды зарубежных и отечественных учёных, занимавшихся данной проблемой: Lakoff, Johnson [1]; Апресян В.Ю., Апресян Ю.Д. [2]; Croft [3]; Talmy [4]; Майсак [5]; Майсак, Рахилина [6]; Рахилина, Резникова [7]. Метафора обычно понимается как сравнение предмета либо явления с каким-либо другим на основе общего признака: исходная физическая ситуация проецируется на эмоциональную сферу. Так, глагол ара маншэтты - 'разорвать' в прямом значении относится к лексико-семантической группе глаголов разрушения (Сухэц ара маншэсцы. - 'Она разорвала ткань'), а в переносном употреблении может использоваться для описания выражений, в которых репрезентируется эмоциональная сфера (Цыкэцэн ара хащ щи маншэцы. - 'Злость = его чуть не разрывает на части'), которая и является в данной случае процессом метафоризации. В работах Московской семантической школы [8 - 10] в контексте определения метафоры находится изменение сочетаемостных свойств лексемы. При метафорическом переносе сдвиг в значении лексемы сопровождается изменением таксономического класса лексем, с которыми данная лексема сочетается.
Материалами для анализа послужили: картотека, собранная автором у информантов, также примеры из двуязычных словарей [11 - 14], из художественных произведений, фольклорных сборников, учебных и научных изданий, а также анкетирование информантов.
В работе применялись метод контекстного анализа, метод компонентного анализа и сравнительно-сопоставительный анализ значения лексемы.
В настоящее время в хантыйском языкознании существует ряд научных статей Ю.П Миляховой, В.Н. Соловар [15]; В.Н. Соловар [16]; В.Н. Соловар, Е.С. Молдановой [17], посвященных сфере эмоций. В частности, исследователи описывали семантику глаголов колебательного движения и глаголы деструкции в рамках сопоставления хантыйских и мансийских фразеологизмов с компонентом сам - 'сердце', репрезентирующих любовь, радость и страх; рассмотрели номинации внутренних качеств человека, его интеллектуальных способностей, способы выражения эмотивности на различных уровнях языка: лексическом, синтаксическом, морфологическом.
Внутренний психический мир, недоступный непосредственному наблюдению, моделируется языком по подобию внешнего мира. Языковые средства выражения эмоций в высшей степени метафоричны. Эмоция практически никогда не выражается прямо, но всегда уподобляется чему-то [1, с. 387].
Исходное значение слова предоставляет говорящим на данном языке своего рода ментальную схему (семантическую модель) для осмысления других типов ситуаций, подводимых (в той или иной мере) под эту схему [9, с. 201]. Одними из наиболее многозначных полей-источников, используемых при переносе в сферу эмоциональных процессов, являются предикаты физического воздействия и движения в пространстве. Единицами исследуемого материала являются метафоры хантыйских глаголов данной семантики, анализируются также устойчивые выражения с метафорическим значением: фразеол. Самцац теп а| похцэт. - 'Пусть только они не испугаются (букв.: сердца их только пусть не лопнут)'.
Метафорические единицы глаголов данной семантики выявляются в рамках двух метафорических моделей:
1) действие, совершаемое человеком ^ причинение душевного дискомфорта (уподобление чувства физическому воздействию на объект);
2) движение либо пребывание объекта в пространстве ^ эмоциональное состояние человека.
Под метафорической моделью, по мнению Л.Н. Коберник, понимается ментальная схема уподобления явлений одной понятийной сферы объектам, ситуациям других понятийных сфер человека, отражаемая на языковом уровне
как взаимодействие типа исходной семантики, типа результативной семантики и метафорического основания, реализованное в лексических и лексико-фразе-ологических единицах [18, с. 296]. Эмоции концептуализируются и выражаются глаголами вторичной семантики, в основе эмоций лежит переосмысливание внешних физических процессов и соотнесение их в зону психо-эмоциональной деятельности человека.
Метафора физического воздействия
Механизм метафорического переноса глаголов физического действия в сферу эмоциональных состояний - довольно частое явление в хантыйской языковой картине мира.
Негативное воздействие (разрушение, деформация, нежелательное изменение каких-либо свойств объекта) является наиболее частотным видом физического воздействия.
Метафорический перенос, основанный на давлении, разрушении, деформации, предполагает неодушевленный объект действия и представлен следующими глаголами тохэнты - 'скучать, тосковать (от тохты 'рваться')', тохты -'рваться, порваться', 'кричать резко, громко, выражая отрицательные эмоции (букв.: рваться)', ара маншэты - 'разорвать', ара епэтты - 'лопнуть', мерыты -'ломаться, сломаться; растрескаться', похты - 'раскалываться, растрескиваться, трескаться', похэнты - 'лопнуть, разорваться', хуцт похты - 'испытывать страх (букв.: разорваться (о сердце))' (разрушение). Для таких метафорических переносов существует взаимосвязь эмоционального состояния с телом человека: негатив эмоций направлен на такие органы, как грудь, сердце (в основном на сам - 'сердце'), функционирующие как вместилища (контейнеры) эмоций и чувств: Самэц тохэнэц. - 'Скучает он' (букв.: сердце = его рвется); Самцац теп ал похцэт. - 'Пусть только они не испугаются' (букв.: сердца = их не лопнут пусть); Цыкэцэн ара хащ щи маншэцы. - 'Злость = его чуть не разрывает на части'; Щи уйэцэн ара щи епэтэц. - 'От большой удачи чуть не лопается'; Самэц щи по-хэнэ|. - 'Испытывать' (сердце чуть разрывается (букв.: лопнет), (о состоянии сильного страха)'.
В основе семантического сдвига лежит перенос эмоциональных переживаний в зону физической боли: внутренние душевные ощущения сопоставляются с тем, чтобы мог испытывать человек, если бы он испытал негативному воздействию, приводящему к разрушению, давлению либо разделению на части и т.п.: ху|т похты - 'испытывать страх (букв.: разорваться (о сердце))'.
Изменение качества, состояния объекта. Ситуация ощущения страха подобна ощущению холода телом. Например, глагол мерыты - 'раскалывать' указывает на физические негативные температурные изменения, произошедшие в человеке под воздействием эмоций: Щи мурта лыкэц, ньур потэм тунты веншэц мерыйэц. - 'Такой злой человек, лицо = его, как мерзлая береста раскалывается', Нац эцтэн самэм хоший|. - 'Я беспокоюсь за тебя (букв.: о тебе мое сердце ноет)'.
Метафора перемещения в пространстве. В процессе метафоризации у глаголов движения наблюдаются некоторые семантические особенности, чувство предстает как субъект, который двигается или находится в каком-либо пространстве (субъектная метафора), человек при этом может выступать ориентиром движения эмоции или место, в котором она находится: Сам ецты йиты амэт. - 'Радость сердца (букв.: радость идет от сердца)'.
Метафоры же объектного типа уподобляют эмоцию пространству, в котором движется или находится человек: |ув мурта ашэмса. - 'Он в такую ярость пришел'; |ай вура, пит вура шйшэмты. - 'Разозлиться (букв.: в темную кровь, в черную кровь шагнуть)'.
Исходя из прямого значения предикатов движения, метафоры данной модели распределяются на следующие параметры: приближение или проникновение, удаление, движение по вертикали, пребывание в пространстве.
Приближение, проникновение. Глаголы движения со значением приближения и проникновения характеризуют появление эмоционального состояния у человека. Для хантыйского языка характерны метафоры субъектного типа, когда чувство либо эмоция предстают как самостоятельные субъекты движения в пространстве: Sem tut \resa jewtltet Сэм лул вэса йевтыцэц. - 'Сердце до рта
доходит (о состоянии страха)'; Щи мурт ханнехе цыкэц, жур потэм тунты веншэц мерыйэц. - 'Так сильно разозлился (букв.: злость его пришла), лицо его стало, как старый собачий кал'.
Удаление. Глаголы движения с семантикой удаления описывают ситуацию прекращения - исчезновения проявления эмоции либо ее ослабление, угасание: Самем холты манэс. - 'Я очень испугался' (букв.: сердце = мое куда-то ушло); Самем манэс. - 'Я испугался' (букв.: сердце = мое ушло); Самем пуйа манэс. - 'Испугался' (букв.: сердце = мое в зад ушло)'; Ин не самэц щи манэс. -'Эта женщина испугалась (букв.: сердце = ее ушло)'; Ин хопэн омсэм йохцац щи самцац мансэт. - Люди, сидевшие в лодке, испугались (букв.: сердца = их ушли); Икэн цыкэц манэс. - Муж = твой не злится (букв.: злость = его ушла); Упэн |ык сухэ| манэс. - 'Сестра твоя перестала злиться (букв.: шкура зла ушла'); ||ы-кэ| манэс. - 'Он перестал сердиться'.
Движение по вертикали. Глаголы со значением перемещения по вертикали могут характеризовать следующие метафорически именуемые события или ситуации: появление эмоции, изменение эмоционального состояния, прекращение проявления чувства: Самэц ицы хатэмэс. - 'Обрадовался' (букв.: сердце = его вниз сдвинулось).
Пребывание, нахождение в пространстве. Метафоры с данным исходным значением характеризуют промежуточную фазу процесса пребывания в эмоциональном состоянии. Выражения объектного типа характеризуют эмоцию
Библиографический список
как пространство, в котором находится человек: фразеол. |ыкэ| ньу| тыйэн |о-ийэ|. - 'Он сердится' (букв.: злость = его висит на носу).
Таким образом, в сознании человека происходит переосмысление физических действий и процессов и перенос их в сферу эмоций. Внутри каждой из двух основных групп метафорических моделей, описанных в данной работе, наблюдается определенная взаимосвязь. Для моделей движения характерна взаимозаменяемость метафор субъектного и объектного типа: в каждой модели предикаты со сходными значениями могут описывать одну и ту же ситуацию, при этом различаются только позиции субъекта и объекта. Эмоция позиционируется либо как субъект движения (субъектная разновидность метафор): |ыкэ| манэс. - 'Он перестал сердиться (букв.: злость = его ушла)'; |ыкэ| ньу| тыйэн цоийэц. - 'Он сердится (букв.: злость = его на кончике носа висит)', либо как само пространство, в котором находится человек (объектная разновидность): Щи уйэцэн ара щи епэтэц. - 'Он от большой удачи чуть не лопается'.
Наиболее репрезентативными единицами модели «Действие, совершаемое человеком ^ причинение душевного дискомфорта (уподобление чувства физическому воздействию на объект)» являются метафоры, характеризующие злость и страх, и глаголы деструктивного воздействия: рваться, разорвать, лопнуть, ломаться, сломаться; растрескаться, раскалываться. Чаще всего метафора эмоций глаголов воздействия появляется в сочетании с лексемами сам - 'сердце', |ык - 'злость'.
1. Лакофф Д., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем. Теория метафоры. Москва: Прогресс, 1990: 387 - 416.
2. Апресян В.Ю., Апресян Ю.Д. Метафора в семантическом представлении эмоций. Вопросы языкознания. 1993; № 3: 27 - 35.
3. Croft W. The role of domains in the interpretation of metaphors and metonymies. Metaphor and metonymy in comparison and contrast. Berlin: Mouton de Gruyter, 2002: 161 - 205.
4. Talmy L. Semantics and syntax of motion. Syntax and Semantics. 1975; № 4: 181 - 238.
5. Майсак Т. А. Типология грамматикализации конструкций с глаголами движения и глаголами позиции. Москва: Языки славянских культур. 2005.
6. Майсак Т.А., Рахилина Е.В. Глаголы движения по воде: лексическая типология. Москва: Индрик. 2007.
7. Рахилина Е.В., Резникова Т.И. Фреймовый подход к лексической типологии. Вопросы языкознания. 2013; № 2: 3 - 31.
8. Падучева Е.В. Динамические модели в семантике лексики. Москва: Языки славянских культур, 2004.
9. Кустова ГИ. Типы производных значений и механизмы языкового расширения. Москва: Языки славянских культур, 2004.
10. Рахилина Е.В. Лингвистика конструкций. Москва: Азбуковник, 2010.
11. Steinitz W. Dialektologisches und Etymologisches Wörterbuch der ostjakischen Sprache. Akademie Verlag. Berlin, 1966 - 1991; Vol. I - XV.
12. Соловар В.Н. Хантыйско-русский словарь (казымский диалект). Тюмень: ФОРМАТ, 2014.
13. Соловар В.Н. Хантйско-русский словарь (казымский диалект): более 9000 слов. Новосибирск: Издательство СО РАН, 2020.
14. Диалектологический словарь хантыйского языка (шурышкарский и приуральский диалекты). Екатеринбург: Баско, 2011.
15. Миляхова Ю.Г, Соловар В.Н. Национально-культурные особенности языковых единиц сферы психоэмоционального состояния и поведения человека (на материале шурышкарского и казымского диалектов хантыйского языка). Вестник угроведения. 2013; № 2 (12): 44 - 49.
16. Соловар В.Н., Молданова Е.С. Номинации человека по внутренним параметрам (на материале казымского диалекта хантыйского языка). Вестник угроведения. 2011; № 3 (6): 33 - 37.
17. Соловар В.Н. Способы выражения эмотивности в хантыйском языке. 2012; № 3 (10): 60 - 68.
18. Коберник Л.Н. Метафорический подход к изучению семантических описаний чувств и эмоций. Вестник науки Сибири. 2012; № 1 (2): 294 - 301. References
1. Lakoff D., Dzhonson M. Metafory, kotorymi my zhivem. Teoriya metafory. Moskva: Progress, 1990: 387 - 416.
2. Apresyan V.Yu., Apresyan Yu.D. Metafora v semanticheskom predstavlenii 'emocij. Voprosyyazykoznaniya. 1993; № 3: 27 - 35.
3. Croft W. The role of domains in the interpretation of metaphors and metonymies. Metaphor and metonymy in comparison and contrast. Berlin: Mouton de Gruyter, 2002: 161 - 205.
4. Talmy L. Semantics and syntax of motion. Syntax and Semantics. 1975; № 4: 181 - 238.
5. Majsak T.A. Tipologiya grammatikalizacii konstrukcij s glagolami dvizheniya i glagolamipozicii. Moskva: Yazyki slavyanskih kul'tur. 2005.
6. Majsak T.A., Rahilina E.V. Glagoly dvizheniya po vode: leksicheskaya tipologiya. Moskva: Indrik. 2007.
7. Rahilina E.V., Reznikova T.I. Frejmovyj podhod k leksicheskoj tipologii. Voprosy yazykoznaniya. 2013; № 2: 3 - 31.
8. Paducheva E.V. Dinamicheskie modeli v semantike leksiki. Moskva: Yazyki slavyanskih kul'tur, 2004.
9. Kustova G.I. Tipy proizvodnyh znachenijimehanizmyyazykovogorasshireniya. Moskva: Yazyki slavyanskih kul'tur, 2004.
10. Rahilina E.V. Lingvistika konstrukcij. Moskva: Azbukovnik, 2010.
11. Steinitz W. Dialektologisches und Etymologisches Wörterbuch der ostjakischen Sprache. Akademie Verlag. Berlin, 1966 - 1991; Vol. I - XV.
12. Solovar V.N. Hantyjsko-russkijslovar'(kazymskijdialekt). Tyumen': FORMAT, 2014.
13. Solovar V.N. Hantjsko-russkij slovar' (kazymskijdialekt): bolee 9000 slov. Novosibirsk: Izdatel'stvo SO RAN, 2020.
14. Dialektologicheskij slovar' hantyjskogo yazyka (shuryshkarskij ipriural'skij dialekiy). Ekaterinburg: Basko, 2011.
15. Milyahova Yu.G., Solovar V.N. Nacional'no-kul'turnye osobennosti yazykovyh edinic sfery psiho'emocional'nogo sostoyaniya i povedeniya cheloveka (na materiale shuryshkarskogo i kazymskogo dialektov hantyjskogo yazyka). Vestnik ugrovedeniya. 2013; № 2 (12): 44 - 49.
16. Solovar V.N., Moldanova E.S. Nominacii cheloveka po vnutrennim parametram (na materiale kazymskogo dialekta hantyjskogo yazyka). Vestnik ugrovedeniya. 2011; № 3 (6): 33 - 37.
17. Solovar V.N. Sposoby vyrazheniya 'emotivnosti v hantyjskom yazyke. 2012; № 3 (10): 60 - 68.
18. Kobernik L.N. Metaforicheskij podhod k izucheniyu semanticheskih opisanij chuvstv i 'emocij. Vestnik nauki Sibiri. 2012; № 1 (2): 294 - 301.
Статья поступила в редакцию 25.11.20
УДК 81'42
Ostrovskaya K.Z., Cand. of Sciences (Philology, "Theory of language"), senior lecturer, Head of Department of Foreign Languages, Don State Agrarian University
(Novocherkassk, Russia), E-mail: ya.xenija555@yandex.ru
NEW APPROACH TO STUDYING METACONCEPT «(SACRAL) SPACE» IN THE CONCEPTOSPHERE OF A FOLK FAIRY TALE. The article discusses the theoretical prerequisites for the analysis of the structure and content of the metaconcept (sacral) space in the conceptosphere of a folk fairy tale. The metaconcept space is presented in indissoluble unity with the metaconcept time, which together form a fantastic chronotope of a fairy tale narration. The work is based on the classical works of the fairy tale researchers and mythological space. The author comes to the conclusion about the peculiar nature of the fairy tale space, which is distinguished by heterogeneity and, like time, has the so-called "breaks". The author approaches the study of the "sacral space" concept in a folk fairy tale from a new perspective, applying the methods and techniques of such a scientific branch as sacred geography. The conclusion is that the sacral space is an object of semiotic analysis, the purpose of which is to study the representation of mythological and folklore ideas in the texts of folk fairy tales. Following many scientists, the author distinguishes between fairy-tale loci and topoi and believes that the main units of fairy-tale space are precisely fabulous topoi, which are defined as locally
