CC BY
13
Обращаясь к источникам
М. И. Демков
Матеиалы для истории русской педагогической
ЛИТЕРАТУРЫ XIX ВІКА* (Продолжение) Педагогическая литература первой половины XIX вЪка.
6. Правила о снособгъ ученія, извлеченный изъ сочиненій Ролленя. С.-Пб. 1823 г., стр. 230 ¡п 8°.
На иностранныхъ языкахъ, говорить иереводчикъ П. Наумові., весьма много писали о способі ученія, но никто не ыожетъ сравниться вь семъ роді сочиненія съ добрымъ, трудолюбивымъ и зна-меннтымъ Ролленемъ. Посвятивъ себя наукамъ и воспитанію юношества, онъ кажется поставлялъ всю славу свою въ томъ, чтобы діти, любя учеше, любили въ немъ благонравіе, какъ единственную ціль его. „Молодые люди, говорить П&ллиссотъ, нигді лучше не могутъ почерпнуть чистейшей нравственности, какъ въ сочиненіяхь почтен-наго Ролленя, и доколі имъ будуть руководствоваться въ народномъ воспитаніи, дотолі нельзя опасаться, чтобы науки пришли въ забве-нія“. Сочиненіе его „О способі ученія“ давно известно и на русскомъ язілкі; но какъ оно слишкомъ обширно, наполнено по большей части примерами изъ древнихъ авторовъ коихъ не всякій разум'Ьетъ, и самый псреводъ нисколько обветшалъ, то, желая содействовать отцамъ семействъ и наставиикамъ въ воспитаніи юношества, и саыыхъ дітей поручить надежному, вірному и доброму руководителю, я рішился издать въ переводі Правила о способі ученія, извлеченный изъ упо-мянутаго сочиненія (переводчикь добавляетъ, что онъ прнмірьі, взятые изъ французекихъ писателей, заміниль таковыми же изъ рус-скихъ). Счастливы будуть молодые люди, если полюбятъ Ролленя“.
„Если бы просвіщеиіе, говорить Роллень, иміло цілью украсить человіка одігами токмо свідініями и науками; если бы оно, образуя его умъ, не образовало еі’о сердца: то оно нимало не соответствовало бы наш имъ ожиданіямь. Если разсмотрнмъ свойство человіка, его наклонности и ціль: то легко увіримся, что онъ созданъ не для себя, а для общества. Онъ есть членъ тіла, о выгодахъ коего дол-женъ пещися, слідственно одна добродітель подаетъ ему снособъ хорошо исполнять сію обязанность. Одні добрыя качества сердца дають цізну другимъ, и отдавая истинную справедливость достоин-ствамъ человіка, ділають его также способнымъ дійствовать для блага общества (5). Вотъ ціль, предполагаемая хорошими учителями въ воспитаніи юношества. Они пе уважають обширнійшей учености, если она не соединена съ благонравіемь и, научая молодыхъ людей тому, что было прекраснаго у древнихъ, они не столько стараются сділать ихъ въ тоыъ искусными, сколько добродетельными добрыми сынами, добрыми отцами, добрыми друзьями и добрыми гражданами.
Вь человіческомь сепдиі кооется какая-то несчастная наклонность
* Известия по народному образованию. 1911. № 9. С. 264-324.
ко злу, которая скоро можетъ испортить въ дітяхь прочія добрыя расположенія, если отцы и наставники не будуть безпрестанно стараться о возвращеніи въ нихъ сихъ слабыхъ сЬмянъ добра, и если не будуть съ неутомимымъ иопечешемъ изторгать терній, произра-стающихъ на сей землі“ (стр. 6). „Правила, относящілея до благо-нравія, должны быть кратки, живы и быстры“ (стр. 8). Въ отділі: объ изученіи языковъ: языкъ россійскій *), авторъ говорить: „Римляне прим'Ьро.мъ своимъ ноісазали намъ: какъ должны мы учиться отечественному языку. У нихъ діти, отъ самой колыбели, пріучаемьі были къ чистоті языка, которую, послі нравственности, почитали они первымъ и существеннымъ д’Ьломъ, и о соблюденіи коей поручали пещись даже матерямъ, кормилицамъ и слугамъ. Имъ поставляли въ обязанность остерегаться, сколько возможно, чтобы, въ присутствіи дітей, не вырвалось у нихъ какое-либо неправильное выражеше или произношеніе, дабы сій первыя впечатлінія не соділались въ нихъ второю природою, которую въ послідствіи почти не возможно перемінить. Подобнымъ образомъ и мы должны стараться объ усовер-шенствованіи себя въ язьікі россШскомъ. Весьма немногіе знають его по правиламъ“ (стр. 11). „Учитель долженъ знать и разные недостатки языка или произношенія, свойственные каждой нровинціи, а иногда и городамъ, славящимся образованностью, дабы заставить дітей избегать оныхъ или поправить ихъ“ (стр. 12). „На русскомъ язык'Ь есть немало книгъ для наученія оному. При чтеніи ихъ должно обращать вниманіе на справедливость и основательность мыслей. Пусть замічають связь и расположеніе докадательствъ и частей річи; но предпочитаютъ всему прочему то, что можетъ образовать сердце, внушить чувства благородства, безкорьіетія, презрінія къ богатству, любви къ благу общественному, огвращенія о’п» несправедливости и обмана, словомъ: что ділаеть человіка честнымъ и добрьшъ гражданиномъ“. „Надобно заблаговременно пріучать ихъ любить везді истину и не уважать того, что ей противно, здраво судить о читаемыхъ ими сочине-ніяхь и давать отчетъ въ произносимомъ ими о нихъ суждеиіи“ (стр. 5).
О сочииеніи авторъ говорить: „Когда молодые люди будуть въ состоя ній что-либо произвести сами: тогда надобно упражнять ихъ въ сочиненіи на русскомъ язьші, начиная съ самаго легкаго и близкаго къ ихъ понятіямь, какъ то: съ басенъ и историческихъ повіствова-ній“ (стр. 19). „Послі сихъ первыхъ сочиненіи, пусть занимаюп. ихъ
’) Очевидно, въ поддчиникі стояло: отечественный языкг.
общими містами, описаніями, небольшими разсужденіями, краткими річами и тому подобнымъ. Пусть извлекаюсь ихъ изъ какого-нибудь хорошаго сочинителя, котораго они читають или часто подражаютъ“ (стр. 20). •
„Матерій для сочинен ія должны быть начертаны учениками вг виді плана, чтобъ они виділи, что должно сказать о данномъ имъ предметі“ (стр. 45). Что карается высокаго слога, то по мнінію а,втора: „Истинно высокое состоитъ въ великомъ, благородномъ и величе-ствениомъ образі мыслей, а по сему предполагать должно, что тотъ, кто пишетъ или говорить, удаленъ отъ всего низкаго и исполнен!, высокихъ понятій, благородныхъ чувствованій и какой-то благородной гордости, во всемъ обнаруживаемой. Возвышенность ума и слога должно быть изображешемъ и дійствіемь величія души“ (стр. 57).
„Память, говорить авторъ, есть хранилище всего, что мы виділи, читали и узнали отъ учителей или сами пріобріли, посредствомъ соб-ствонныхъ своихъ размьішленій. Она есть домашняя и естественная сокровищница, въ коемъ сохраняемъ мы безчисленныя и драгоцінньїя богатства. Безъ нее долговременное ученіе ділается безполезнымъ, не оставляетъ по себі ни какихъ слідовь, и безпрестанно, така, сказать, вытекаетъ изъ ума, какъ баснословіе говорить о воді Да-наидъ“ (стр. 20).
„Весьма часто умные и любящіе чтеніе люди жалуются, что они не могуть запомнить того, что читали. Часто сей недостатокъ происходить отъ небреженія. Стараются боліє читать много, нежели мало, но съ пользою. Пробігають все поспішно и хотятъ всегда видіть новые предметы. Послі сего, неудивительно, что сій предметы, умножившіеся до безконечности, и на кои едва нміють время взглянуть, производять слабое виечатліиіе, которое тотчасъ изгла-ждается изъ иамяти. Самое лучшее средство помнить есть читать гораздо медленніе, повторять одно и тоже нісколько разъ, и давать въ томъ отчетъ самому себі“ (стр. 22).
7. О умственномг воспитаніи дгътскаго возраста. Сочиненіе доктора Ястребцева. Москва. 1831 г. стр. 104 іп 8°.
8. О системп наукъ, приличныхъ въ наше время дітямь, назна-чаемымъ къ образованнійшему классу общества. Сочиненіе доктора Ястребцева. Москва. 1833 г. стр. 247 іп 8°.
Второе сочиненіе есть только расширенное и дополненное первое. Оба весьма замічательньї для своего времени и достойны нашего вни-манія, тімь боліє что въ педагогической литературі они почти не
подвергались разбору. Такъ какъ во второмъ сочиненіи есть все то, что находимъ и въ первомъ, и много новаго, то мы на немъ и остановимся.
По мнЄнію автора, „Воспитаніе есть по преимуществу усовершенствованно высшихъ способностей человека* (стр. 8). „Каждой способности должно отвечать свое особенное воспитаніе; и сколько находится первыхъ, столько должно быть видовъ послЄдняго“ (ІЬ.). „Че-ловЄкь состоитъ изъ души и тіла, душа изъ ума и воли; отсюда происходятъ троякія силы человека: тЄлєсньія, умственныя и нрав-ственныя. Соответственные симъ силамъ роды воспитанія будуть: воспитаніе физическое, умственное и нравственное“ (стр. 9). Стихіи человека суть тЄлєсньія, нравственныя и умственныя способности, идеалъ воспитанія состоитъ въ современномъ и пропорціонально рав-номъ развитіи сихъ стихій (стр. 14). „Чтобы не пропустить ничего изъ разд'Ьленія воспитанія, я долженъ еще упомянуть о такъ назы-ваемомъ свЄтскомь воспитаніи. По существу своему оно ничтожно; ибо учить только тому, ч'Ьмъ казаться, а. не тому, чЬмъ быть; казаться напр, красивымъ, снисходительнымъ, услужливымъ и прочее. Оно есть ничто иное какъ призракъ, маска истинной благовоспитанности, сообщающей чоловіку действительно помянутыя качества: однако и оно нужно“ (стр. 26).
„ЗамЬтимъ правило: человекъ наслаждается найболіе своими способностями, каковы бы онЄ нн были, только въ кругу подобныхъ себ'Ь: здЄсь онъ чувствуетъ себя на своеыъ мЄстЄ; дышитъ, такъ сказать, свободно; ибо окружающая его атмосфера сродна ему. Но когда люди, съ которыми онъ жпветъ, не разделяютъ съ нимъ его понятій и склонностей; когда онъ не понимаетъ своего общества, или когда общество не понимаетъ его, тогда онъ находить себя какъ бы связаннымь; движеніе способностей его затруднено; успіхамь, следовательно наслажденіямь, путь прегражденъ; и жизнь становится тяжелою“ (стр. 34).
Авторъ высоко ставить просвЄщеніе. „Какую худую будущность приготовляють родители своимъ дЄтямь нераденіемь о нхъ просвЄ-щеніи, и коей подвергаются ответственности передъ совестью? Если худое нравственное воспитаніе делается источникомъ великихъ не-счастій; то и худое умственное воспитаніе бываетъ также причиною многихъ бЄдствій. Это законъ природы: ибо не должно забывать, что просвЄщеніе не есть что-нибудь условное, изобретенное, оно основано на сущности души, есть необходимое ея слЄдствіє. ЧєловЄкь одаренъ волею и умомъ; воля назначена для нравственности, умъ для проевЄще-
ніл также какъ глаза для зрінія, или руки для работы. Худая нравственность не рідко избігаеть наказанія въ здішней жизни, ей определено оно въ будущей: но худая образованность всегда наказывается въ здіш-ней. И иначе быть не можетъ; ибо что есть просвіщеніе? Пріобрітеніе средствъ извлекать наибольшую пользу пзъ всего того, ч'Ёмъ природа окружила человека. Кто иміеть много просвіщенія, тотъ иміеть и много средствъ для благосостоянія и напротивъ“ (стр. 46—47). „Люди знатные и богатые! не пренебрегайте просвіщеніемь; пришло время основательнаго ученія. Вы ищете власти надъ тіми, которые стоять ниже васъ; сія власть пріобрітаетея и сохраняется личными достоинствами, а не однимъ богатствомъ и пменемъ; васъ будуть уважать, если вы добродетельны; васъ будуть слушаться, если вы умны п просвещены: но если вы не иміете сихъ достоинствъ, то какія могутъ быть ваши требованія, и гдЬ они найдуі"ь твердую опору“ (стр. 48—49). „Просві-щеніе ближнихъ—вотъ важная обязанность человіколюбія“ (стр. 60).
Г. Ястребцева особенно занимаетъ вопросъ ‘о системі наукъ, не-обходимыхъ для дітскаго возраста. „Система наукъ должна предшествовать методі ученія. Метода есть ничто иное какъ средство для пріобрітенія свідіній; какая же польза въ методі, если не оаре-діленіл еще, или худо определены, ті свідінія, для которыхъ она служить должна какъ орудіе? Сперва нужно разобрать, чему учиться, потомъ уже—какъ учиться. Совершенство системы ученія требуетъ, чтобы въ ней заключалась полнота свідіній, безъ излишества“ (стр. 66). „Спрашивается: какія же свідінія нужны и какія излишни или ненужны? Нужны безъ сомнінія, только свідінія полезный, т. е. ті, которыя могутъ служить къ удовлетворенно нуждъ“ (стр. 67).
„Какія свідінія наиполезнійшія? Пользу ихъ должно искать относительно: 1) себя или личности, 2) отечества, 3) человічества и 4) также относительно ихъ самихъ собственно, какъ орудій“ (стр. 77).
„Ціль личнаго воспитания состоитъ въ раскрытш и усовершенство-ваніп тілесньїхь, умственныхъ и нравственныхъ способностей чоловіка, такъ чтобы быть: по тілу, здоровымъ и кріпкимь — по уму, умнымъ и просвіщенньїмь — по волі, добрымъ и благочестивымъ. Средство для этого состоитъ въ томъ, чтобъ: упраоюнять тлълесныя и душевныя способности, потому что способности погибаютъ оть не-уцражненія, а отъ упражненія совершенствуются. Оставьте руку вашу, въ продолженіе нісколькихь неділь, безъ всякаго движенія; сей произвольный параличъ руки кончится дійствигельньшь параличемъ ея. То же можно сказать и о всіхь прочихъ душевныхъ и гЬлесныхъ
способностяхъ. Упражненіе, напротииъ того, увеличиваешь ихъ силу, и можешь довести ее до высокой, удивительной степени“ (стр. 77).
„При этомъ не надобно забывать, что воспитаніе только раскрываешь и совершенствуешь способности, а не даегь ихъ. Большая ошибка учить дЬтей тому, къ чему они не имЄють способности. Можно ли, наприм-Ьръ, выучить прекрасно танцовать того, кому природа отказала въ грацій... Природа дала каждому человеку способность къ чему-нибудь полезному; старайтесь раскрыть сію способность и откажитесь отъ такихъ въ которыхъ вамъ уже отказано“ (стр. 78).
Г. Ястребцевъ советуешь упражнять душевныя и тЬлесныя способности соразмерно съ ихъ силами, иначе сій способности потеряются также, какъ и отъ недостатка упражненія. Ничего слишкомъ: вотъ условія и законъ всего полезнаго (стр. 80—81).
По мнЄнію автора „въ систему ученія должны входить свЄдЄнія только соответственный состоянію отечества, а все несообразныя съ симъ состоя ніемь должны быть исключены изъ нея“, хотя подробно этой мысли не раскрываешь. Въ коицЄ концовъ авторъ предлагаешь формулу: „Система ученія должна заключать въ себе все те, съ необходимыми вспомогательными, свЄдЄнія, которыя соотвЄтствують внешнимъ п внутреннимъ, средствамъ учащагося, состоянію его отечества и духу времени“ (стр. 98).
Согласно съ тремя періодами жизни человеческой, ученіо можешь быть разделено на первоначальное, сроднее и высшее. „Сіє раздЄ-деніе не произвольно; оно основано на всликомъ различіи хЪлеоныхъ и душевныхъ силъ, обнаруживающихся въ названные три возраста“ (стр. 100).
„Въ среднемъ воспитаніп должно приготовиться ко всему; въ БЫСШСМЪ —• стремиться къ одной какой-нибудь определенной цЄли. Чтобы приготовиться ко всему, надобно обо всемъ получить понятія; чтобы стремиться къ одной какой-нибудь определенной цЄли, должно сосредоточить въ одииъ пунктъ все разнообразіе свЄдЄній. Энцикло-недія срсдняго воспитанія не есть знциклопедія глубокая; энцикло-педіи глубокой и быть не можетъ; это противно ея свойству". Моно-педія требуешь глубины... И такъ монопедизмъ для высшаго ученія, энциклопедизмъ—для средняго (стр. 102). Но всякой монопедіи должна предшествовать, какъ необходимое приготовленіе, возможная знциклопедія, т. е. среднее и умственное воспитаніе (стр. 103).
Авторъ считаетъ игрушки средствами просвЄщенія въ дЄтскомь
возрасте. Но чтобы ОН’Ь были въ полной мере полезны, но должно давать ихъ готовыл дЬтямъ; надобно чтобы сами дети приготовляли пхъ себе: игрушки, сделанныя другими, теряютъ большую часть своей пользы; ибо лишаютъ младенца случае въ и побужден1я изощрять свою изобретательность (стр. 109). Авторъ ставить ушшя: 1) чтобы начинать учете детей съ самаго ранняго возраста, 2) чтобы препода-ваемыя сведЬшя, развивая умственныя способности детей, способствовали, сколько можно, къ развитие и телесныхъ ихъ силъ (стр. 119), 3) чтобы преподаваемыя с веден ¡я образовывали соответственно нынешнему духу времени. Духъ времени, говорить онъ, показываегь степень развипя, следовательно-, степень совершенства человечества (стр. 127).
По автору, просвещеше открываетъ средства управлять природою. Уме.ть употребить все произведетя природы въ свою пользу, или физическую, или умственную, или нравственную, есть идеальная цель просвещетя (стр. 151). Но человекъ не только долженъ научиться управлять природою, но и управляться съ подобными себе. Средства управляться съ подобными себе составляютъ особую ветвь просве-щешя, которая известна подъ именемъ гражданственности, граждан-ственнаго просвещетя. „Идеальная цель гражданстреннаго просвещетя есть возможность пользоваться плодами просвещетя вообще не только безъ всякаго препятстгпя со стороны блилсняго, но и съ его помощью. Средство для достижешя сей цели есть определеше и утвер-ждете правъ и обязанностей каждаго члена общества“ (стр. 152).
„Теперь не трудно определить: какихъ наукъ требуетъ особенно нынЬшшй духъ времени, и увидеть, соответствуешь ли употребляемая система детскаго учетя: 1) для усилешя промышленности машинами, нынешнШ векъ требуетъ особенно наукъ математическихъ и физп-ческихъ. 2) Для сообщетя съ разными краями света и народами, онъ требуетъ особенно знашя лсивыхъ языковъ. 3) Для утверлсдетя обязанностей и правъ каждаго члена общества, онъ требуетъ особенно сведетй политическихъ, гражданскихъ“ (стр. 153). „Вообще все начи-нають признавать, что пора оставить школу словъ и вступить въ школу вещей. Такъ называемое классическое ученье приходить теперь въ упадокъ въ образованнейшихъ частяхъ Европы. Классическое ученье слишкомъ отвлекаетъ человека отъ Mipa действительнаго, погружая его въ Mipb неопределенной, мечтательной мысли. С1Я неопределенность, мечтательность мысли свойственна юности человечества, какъ и юности человека. Но возрастъ юности прошелъ для человечества;
оно вступаетъ уже въ возрастъ зрелости; и классическое ученье, ВМ'ЬС'ГЬ СЪ MipOM'b среднихъ В'ЁКОВЪ, должно исчезнуть съ лица земли, какъ орудое устарелое, неприличное нашему веку“ (стр. 158).
Г. Ястребцевъ старается уяснить, какая идея нашего отечества и какая роль принадлежитъ ему въ будущемъ. „Идея эта должна быть отлична огь идей собственно европейскихъ; ибо до сихъ поръ Росмя составляла какъ бы особенный Mip'b въ Европе. Рогая не участвовала ни въ одномъ изъ техъ великихъ двилсен!й умовъ, которыя приготовили нынешнюю Европу. Не было для нея ни крестовыхъ похо-довъ, ни феодализма, ни вл1яшя классицизма, ни реформащи, поколебавшей умы и сердца въ глубочайшихъ ихъ основашяхъ. Безъ пре-дашй, безъ памятниковъ минувшаго, она какъ будто родилась только вчера, и опоздала войти въ светь европейскШ. Въ европейскомъ свете развились такая стихш, которыя и не вошли еще въ составъ Poccia. Оттого Европа не чувствуетъ великаго севернаго государства своимъ. Ея писатели исторш рода человеческаго даже забывали вовсе о его существованш, полагавъ, что человечество находится собственно въ Европе. И однако Промыслъ конечно не безъ намерешя отдалъ во владете русскому народу шестую часть земного шара, почти все климаты, основательный умъ, силу терпешя и богатый языкъ. Не безъ намерешя Промыслъ положилъ и отличныя стихш образования сему народу предъ прочими народами европейскими. Назовемъ новую европейскую цивилизацш, для краткости, скандинавскою; по той причине, что скандинавы были первыми ея виновниками. Человечество, въ высшемъ своемъ развитш, находится теперь въ сей скандинавской цивилизащи. Различные народы, иринадлежашде къ ней, трудятся каждый, различнымъ образомъ, въ пользу человечества. Герман1я, напримеръ, служить полемъ сражешя высшихъ отвлеченностей. Англ1я превращаетъ Teopiio въ практику, и симъ образомъ восходить на вершину цивилизацш. Франщя распространяетъ ciio цивилизацш по всей Европе. На границахъ сей, такъ сказать, скандинавской Европы, находится ИберШскШ полуостровъ съ африканской стороны, и Poccifl съ аз1ятской. ИберШскШ полуостровъ и Росия назначены, какъ мно-пя причины заставляютъ думать, для высокихъ ролей въ драме человечества. Вероятно, cie назначете состоитъ въ томъ, чтобы скандинавскую цивилизацш передать въ надлежащемъ виде, съ одной стороны Азш, съ другой Африке. Просвещеше, какъ явлеше развитая рода человеческаго, переходить огь одного народа къ другому, изменяясь сообразно свойству народовъ. Скандинавская цивилиэащя
•и' прилична, въ собственно.мъ ея виді, ни для Лзін, ни для Африка.
1.л:і той и другой она должна быть переработана, изменена. Пола* гасмъ, что идея нашего отечества состоять въ такомъ превращена скандинавской цивилизаціи, какое необходимо для міра азіятскаго, и что идея Испаніи иміеть подобное назначеніе для міра африканского" (стр. 193). По мкінію автора, „Нспанія и Россія назначены, кажется быть, въ свое время, такими же центрами цивилизаціи для двухъ частей світа, каадыъ центромъ цивилизаціи служить теперь Англія для Европы“ (стр. 194).
Если такова, въ самой вещи, идея нашего отечества, то для Росши нужно узнать Азію во всіхь ея отношешяхъ. Однимъ изъ средствъ для этого можетъ служить зианіе азіятскихь языковъ, азіятской литературы (стр. 195). Г. Ястребцевъ вірить, что „Россія способна къ великой силі просвіщеній“ (стр. 196). „Не въ томъ только предвидимъ высокую участь Россіи, что она можетъ заимствовать много у дру-гихъ, и обратить въ пользу свою чужіє труды, но въ томъ особенно, что она, но прошедшей своей жизни, и характеру народа, можетъ еділать свой выборь съ полною свободою, можетъ принять и отбросить псе что ей угодно, т. с. принять все полезное, и отбросить все вредное“ (стр. 200).
ЗагЬмъ авторъ переходить къ рішенію вопроса, какихъ наукъ особенно требуетъ теперешнее положеніе нашего отечества? „Положе-иіе Россіи можемъ разематривать, для нашей ціли въ двухъ отноше-ніяхь: 1) въ отношеніи къ разпымъ классамъ ея народа и 2) въ отношеніи къ разнымъ ея обитателямъ. Главныхь 'классовъ народа, какь извістно три: низшій, ередній и вьісшій. Для низшаго класса народа достаточно такъ называемое основное ученіе. Въ деревняхъ: чтеніе, писаніе и четыре правила ариометики. Въ городахъ и ману-фактурныхъ селошяхъ кромі чтенія, писанія и ариометики, еще первоначала геометрій и механики и даже нікоторьіхь другихъ наукъ. остествознанія, смотря по М’Ьстиымъ надобносгямъ“ (стр. 206—207). „Естественную жажду народа къ наукамъ доказало у насъ многократное переиечатанье Курганова Письмовника, который служить длл простонародія родомъ ея энциклопедш или СопуегзаЦоп-Ьехісоп. Для класса среднихъ званій нельзя оереділить здісь какихъ либо наукъ особенно; для него нужна вся знциклопедія; ибо въ немъ развивается жизнь народа во всіхь ея силахъ. Классъ среднихъ званій есть источ-никъ всякаго рода діятельности; поэтому нужды его чрезвычайно разнообразны. Нулсдн высшаго класса имЬютъ боліє опреділитель-
ности. Подъ выешимъ классомт. рлзум'Ьемъ пи міст пои дворянство. Учсніс дворянина иміеть троякую и;1;ль: 1) сділаться образованными
2) приготовиться кь государственной службі, особенно Kl. военной.
3) быть хорошнмъ поміщикомь своего владінія. Русскій дворянинъ начинаетъ обыкновенно свою службу въ военномъ званій; но часто изъ военнаго званія переходить въ гражданское, или выходить со-всімь въ отставку. Хотя онъ предопреділеиь для занятія высшихъ мість и въ военной и въ гражданской службі; но главное назиаче-ніе его военное. Итакъ нужно; чтобы въ составъ ученія его входили: фортификація, артиллерійская наука, инженерное искусство, тактика, стратегія, познаніе образованія и судопроизводство. Мы бы прибавили сюда, если бы, кромі умственнаго воспитанія, иміли въ виду и физическое: фехтованіе, верховую ізду, плаваніе и пр. Вообще для занятія высшихъ государственныхъ мість полезны живые языки, особенно французекій, німецкій и англійскій“ (стр. 208—209).
„Главныя средства, которыми могутъ уничтожиться містньїя раз-личія жителей одного государства, относятся собственно къ государ-ственнымъ расиоряжешямъ управленія, а не къ выбору иаукъ. Есть однако и средство учебное для сплавленія различиыхъ племенъ. Си-средство состоите въ распространены отсчсстиеинаго языка *). Еще древніе римляне понимали важность вліянія языка на правы, и потому старались везді вносить съ оружіемь и языкъ свой“ (стр. 210). „Для вс'Ьхъ русскихъ нужно знаніе отечествепнаго языка, пріобрітае-мое русскою грамматикою и чтеніем-ь образцовыхъ русскихъ писателей“ (стр. 212). Авторъ „знаніе чистаго русскаго языка почитаетъ обязанностью россіянина и пользою государственною“.
Къ числу предметовъ необходимыхъ для дітскаго возраста г. Ястреб-цевъ относить: чтеніе, писаніе, черченіе, ариометику, геометрію, ми-нералогію, ботанику, зоологію, физику, химію, русскую грамматику, чтеніе образцовыхъ русскихъ писателей и живые языки (стр. 212). При атомі, совітуеть науки расположить такимъ образомъ, чтобы передавалось дітямь тімт. больше свідіній, переходящих!, къ уму чрез-!, собственный чувства дітей, особенно чрезъ чувство зріпія, чімь сила размьшленія ихъ слабіє (стр. 220). Изъ всіхь наукъ ни одна столько но передаетъ уму свідіній чрезъ всі чувства вообще, и особенно чрезъ чувство зрінія, какъ натуральная иоторія, слідо-вательно, она пронадлежитъ къ самымъ прпличнійшимь наукамъ діт-
*) Курси m. ua:i!i,
•каго возраста. Этого мало, она не только весьма прилична д-Ьтямъ, но должна служить основашемъ всему первоначальному ученію; потому что никакая наука не отвічаеть всімь условіямь хорошаго умственнаго воспитанія дітей, какъ натуральная исторія (стр. 220— 221}.
9. Мысли о начальном» воспитагпи или семейная школа. Авторъ, ::акъ видно изъ посвященія, г. Бланкъ. С.-Иб. 1839 г., стр. 236 іп 8°.
Книга открывается разговоромъ о томъ, кто и какь долженъ воспитывать.
Д'Мствіе, по автору, происходить въ Веребкахъ—небольшомъ, ни хорошо устроенномъ сельці одной изъ внутреннихъ губерній Россіи. Влад'Ьлецъ ихъ Добровъ, человЪкъ прекрасныхъ качествъ души и сердца, умеръ и послі него осталась вдова съ 4-мя дітьми: Петрушей—13 літь, Варенькой—10 літь, Васей—8 и Машей—6 літь. Въ Веребки пргЬхалъ дідушка, и чрезъ иісколько дней по пріізді г-жа Доброва пришла однажды совітоваться съ нимъ о своихъ ді-тяхъ: не нужно ли по приміру ирочихъ, для приготовленія старшего сына въ казенное учебное заведеніе, а вмісті съ тЬмъ и для обу-ченія другихъ дітей языкамъ и наукамъ, нанять имъ какого-нибудь пожилого свідущаго учителя-иностранца. Дідушка вполні одобрилъ дать сыновьямъ общественное образованіе, приносящее столько вы-годъ какъ характеру, такъ и уму молодого человіка, основательно подготовленнаго и утвержденнаго родителями съ самаго ніжнаго діт-ства въ хорошей нравственности, но дідушка, однако, не согласился поручить это приготовленіе, равно какъ и ученіе прочихъ дітей, наемному учителю, особливо же иностранцу, говоря, что въ виборі наставниковъ легко можно ошибиться. При этомъ дідушка взялъ на себя обязанности наставника, и тутъ же высказалъ свой взглядъ на восиитаніе.
„Діло воспитанія—развить внутреннія способности человіка и гЬмъ самымъ содійствовать ученію, которое составляетъ только одну его отрасль. Ни чему не научишься, слушая уроки, читая книги: для этого нужно заставить дійствовать всі вообще нравственныя и умственныя силы, которыя ділають насъ способными: замічать, понимать, сличать, судить, выбирать, примінять къ разнымъ обстоятельствамъ жизни“. На замічаніе же г-жи Добровой „да, такь вы совершенно разділяете воспитаніе отъ ученія“, дідушка говорить: „Разуміется; потому что предметъ воспитанія составляетъ, такъ сказать, весь человікь; тогда какъ ученіе ограничивается только однимъ его умомъ, точно также
какъ иравоученіе—однимъ сердцемъ, а усовершенствоваше физиче-скихъ способностей—однимъ гЬломъ. Но такъ какъ человЬкъ заклю-чаетъ въ себі качества физическія, умственныя и нравственныя, то и воспитаніе иміеть всі эти три отрасли. У насъ какъ будто вошло въ обычай поручать: первую нянькамъ, вторую иностраниамъ, а третью... кому? частенько судьбі, а еще чаще товарищамъ и рома-иамъ. Скажи же мні: какую роль при этомъ играютъ родители? Самую жалкую... роль иостороннихъ людей, потому что другой они себі не оставили“. На это г-жа Доброва замічаегь: „грустно убедиться, что объ этомъ (восиитаніи) никто но заботится: насъ лсенщшгь, съ самаго ніжнаго дітства, готовятъ боліє для гостинной, нежели для семейства“ (стр. 27). Дідушка на это говорить: „Изъ этого самаго ты видишь, что надо, прежде всего, понять назначеніе человіка, а потомъ уже дать сообразное съ тімь направленіе его воспитанію. Кто можетъ вникнуть въ этотъ важный предметъ, какъ не родители, всякій человік'ь иміегь двоякое назначеніе въ жизни: одно общее всімь, какъ людямъ, другое различное и особенное для каждаго, смотря по его полу, состоянію, даже сиособностямъ. Отсюда и воспитаніе бы-ваетъ двоякое, ибо оно тісно соединено съ назначешемъ каждаго человіка.: общее приличное для всёхъ и особенное, приспособленное къ положенію каждаго въ світі. „Поприще восиитанія гораздо обшир-ніе, нежели какъ привыкли думать: оно есть діло цілой жизни— отъ колыбели до могилы; ибо челов’Ькъ долженъ безпрестаино совершенствоваться. .. “
На вопросъ дідушки: „какъ понимаешь ты назначеніе дітей въ жизни?“ г-жа Доброва отвічаеть: „Діти мои должны быть: достойными христіанами, истинно русскими, вірними подданными и полезными сынами отечества. Какъ христіане—они должны віровать православному ученію церкви, благоговіть предъ Святою Троицею, чтить Творца боліє міра сотвореннаго и твердо ступать по пути, указанному Спасителемъ, трудясь во времени для блаженной вічности. Какъ рус-cicie—они должны нераздільно любить своего царя и Россію; должны быть преданы волі Помазанника Божія и жертвовать для него вс'Ьмъ, даже жизнью. Какъ добрые подданные и сыны отечества они должны посвятить всі свои силы, способности, свідінія на службу царскую, на пользу своего семейства и соотечественниковъ. Вотъ троякая ихъ ціль“. ДЬдушка подтверждаетъ, что „эта ціль общая для всякаго изъ насъ. Итакъ воспитаніе должно внушить имъ (дЬтямъ) полное понятіе объ ихъ важныхъ обязанностяхъ, пріучить ихъ стремиться
къ своему поз пан но, дать имъ возможность исполнить его. Съ самой колыбели оно должно быть направлено къ той мысли, чтобы ничто не противоречило въ нихъ цели жизни, для которой они предназначены. Оно все должно быть проникнуто чувствомъ религюзной нравственности, преданности къ царю и отечеству; оно должно развить каждую изъ ихъ способностей не для блеска, но для пользы: ибо имъ мало слыть прштными и любезными въ гостинныхъ, не пристало влачить дни свои въ праздности, легкомыслш, неге и роскоши, прилепляться къ модному свету и пустой суетности; нетъ, имъ предстоитъ быть твердыми въ добродетели, строгими къ самимъ себе, справедливыми ко всемъ, деловыми на службе, расчетливыми въ оборотахъ, неутомимыми въ трудахъ, главами своихъ семействъ; конечно, я говорю это о сыновьяхъ твоихъ. Но девушка—девушка должна готовиться составить благоаолуч1е своего мужа и семейства: нежностью, добротою, ирмтностыо, талантами дополнить одностороннюю важность мужчины, сделаться его сотрудницею и составить съ нимъ одно счастливое целое, называемое супружескимъ союзомъ: она не можетъ быть ни его потехой, ни рабою, ни куклою на паркете, ни затворницею въ тереме; она должна соединить въ себе милую, домовитую хозяйку: образець пр!ятной обходительности и скромности, добродетельную, привлекательную жену и истинную мать, полагающую все радости свои, все блаженство въ дЬтяхъ“ (стр. 33).
Дедушка началъ свои занятая съ детьми разговоромъ о познаю и и учеши. Обращаясь къ детямъ, онъ сказалъ: „Я вамъ буду раз-сказывать про все те вещи, который вы видите вокругъ себя и на которыя смотрите такъ равнодушно, какъ будто оне недостойны вашего любопытства. Вы увидите: какъ занимателенъ всяшй камушекъ, воякШ червячскъ, вы узнаете, для чего сотворены они, кашя занятая каждаго животнаго, какую пользу приносятъ человеку и прочее“. Дедушка далее развиваетъ ту мысль, что дети должны все сами видеть, сами узнавать, для упражненья асе въ слоге доллшы вести лсурналъ утреннихъ и послеобедснныхъ беседъ. Такимъ образомъ, говорить авторъ, въ Веребкахъ учредилась маленькая семейная школа сократическаго образоватя. Ея занятая были по большей части на открытомъ воздухе: они переменялись, разнообразились безпрестанно; образъ учешя состоялъ въ разеуждешяхъ детей съ дедушкой о раз-личныхъ иродметахъ, во взаимиомъ объясненш Ихъ детьми другъ другу и въ безпрерывныхъ различныхъ упражиешяхъ въ томъ, что уже ясно умомъ было постигнуто. Ученики много пользовались по-
сторонними пособіями: они, какъ намъ известно, подъ наблюденіемь дЬдушки, составляли сами для себя краткіе журналы и руководства по всЬмъ почти отраслямъ науки, сообразные ихъ нозрасту, поня-тіям'ь и иаписанные языкомъ для нихъ совершенно :шакомымъ; они также чертили для себя карты и планы, дЄлали глобусы, разныя модели, нЄкоторьія простыл машины и т. п. Время трудовъ и удоволь-ствій расположено было у нихъ по назиаченію дідушки, который часто говаривалъ, что порядокъ есть душа всего, и что занятіл суть верное лекарство оть скуки и единственный саособъ провесть жизнь пріятно и съ пользою. Но утрамъ, нозавтракавъ, дЄти работали въ саду или въ огороді и занимались рукодельями, искусствами и гимнастикою, чтобы начать день телесными упражненіями, разбивающими силу, гибкость, проворство, ловкость и укрепляющими мускулы (стр. 83).
Въ восемь часовъ утра дЄти иногда приходили въ дедушкинъ кабинетъ, у нихъ и не было особенной классной комнаты; ихъ классная была везде,—и въ саду, и въ рощЄ, и въ оранжерее, и въ огороді, и на иолЄ, и на гумне, и въ деревне... Дедушка обращалъ вниманіе дЄтєй на все окружающіе ихъ предметы, на все происшествія, не иревьішающія ихъ понятій, и заставлялъ ихъ сам ихъ извлекать изъ всего точныя и определенный иознанія,—такъ сказать, неприметно составлять самимъ для себя науку (стр. 85).
Къ шести часамъ прекращались уроки, и все семейство, напившись чаю, шло гулять въ лЄсь, въ деревню, на мельницу, по берегам;. реки, обходило гумно, овчарню и другія хозяйственный учре-жденія, или ездило на поля, на сенокосъ и въ недавно выселенный хуторъ, гдЄ находился скотный дворъ. Осенью, зимою и вообще во время дурной погоды, когда поневоле надо было сидЄть дома, всі собирались въ диванную, тамъ начиналось чтеніе: дЄти читали но очереди, прочіс слушали, а дЄіючви занимались иритомъ руводЄліями. Любимымъ чтешемъ были: отрывки изъ отечественной исторіи, ире-восходныя творенія для юношества: Шишкова и Карамзина, басни Крылова, изъ которыхъ большую часть дЄти знали наизусть; читали они также произведенія французскихъ, нЄмецкихь п англшскихъ писателей. Преимущественно же дЄдушка обращалъ все свое вниманіе на сердце, душу и совесть дЄтєй. Онъ заставлялъ ихъ решать разные нравственные вопроси и задачи, размышлять: какъ бы кто изъ нихъ поступилъ въ техъ или другпхъ обстоятельствахъ, вызывая этимъ ихъ самнхъ въ сужденіямь и къ составление себе правилъ жизни, основанныхъ на высокомъ ученій вЄрьі (стр. 91).
„Въ этой семейной школі, говорить авторъ, давали маленькимъ Добровымъ понятіс о промышленности, домоводстві, практической сельской экономш, садоводстві и разкыхъ ремеслахъ и рукодельяхъ: старшая дочь вела сама счетъ домашнему хозяйству: нередко также посылали ихъ на кухню. Дедушка говаривалъ своимъ внучатамъ: „вы готовитесь на службу Царскую, друзья мои, следовательно, вы должны имЄть все познанія, нужныя для воина, судьи и Русскаго дворянина вообще. Но вы со временемъ возвратитесь, можетъ быть, въ деревню и сделаетесь помещиками или и на службе еще получите такое назначеніе, где нужны вамъ будуть свЄдЄнія и въ ремеслахъ и въ художествахъ и рукодельяхъ и въ такихъ наукахъ, какъ на-примеръ: промышленность, торговля, сельское хозяйство; по этому не худо, ежели пріобрЄтете заранЄе, по крайней мере, понятіе о по-добныхъ предметахъ, тЄмь более, что это сделается вовсе безъ ио-тери времени. Наконецъ, вы не можете знать куда васъ закинетъ судьба и въ какихъ вы будете обстоятельствахъ: потому что судьбы Божій неисповедимы: следовательно, чЄмь болЄе вы обогатитесь свЄ-дЄніями, тЄмь болЄе приготовите себя ко всЄмь переворотамъ счастія, и только для васъ самихъ будетъ лучше (стр. 111). И такъ не пренебрегайте ни какими занятіями, а старайтесь изучать все, что бы вамъ въ жизни ни встретилось: чЄмь чєловЄкь свЬдуіцЄе и на все способнее, тЄмь онъ полезнее для общества и для самого себя. Помните всегда пословицу: вЄкь живи, вЄкь учись“.
Въ заключеніе авторъ говорить, что цЄлью своей книги онъ по-ставиль показать необходимость соединенія умствеинаго воспитанія съ нравственньшъ и физическимъ и выгоду приспособлять къ образованно юношества упрощенную систему ученія или обьясненія по-нятій, называемую сократическою илн разговорною, съ присоедине-ніемь къ тому взаимныхъ упражненій дЄтєй между собою, сходно способу Ланкастера, и практическихъ повтореній уроковъ, по руководству Жакото (стр. 114). Въ лицЄ дЄдушки соединены все тЄ качества, которыя знаменитые педагоги почитають необходимыми для наставниковъ и воспитателей юношества.
ЗатЄмь въ этой же книгЄ г. Бланка мы находимъ отдЄльньія статьи: о порядке ученія, о начальномъ образованіи вообще и раз-дЄленіи онаго по классамъ народа, о системе образоваиія сократической или разговорной, о методе всеобщаго обученія Жакото.
10. О нсблагоразумнпмъ и превратномъ домагинемъ воспитании дгыпей въ примЄрахь по способу Сальцмана. Книга для родителей и
наставниковъ. 1831 г. ч. I, стр. XXII -f- 244 и ч. II, стр. XLIII + YIII-t-245 iii 16®.
Въ предисловіи къ 1-й части говорится: „Здоровыя, веселыя и добрыя діти составляюсь неоціненное для родителей благо: бол'Ьзненныя же и порочныя отравляютъ всі радости временной жизни. Хотя многоразличный постороннія причины, независимо отъ родителей, могутъ йміть вредное вліяніе на дітей и повреждать какъ гЬлесныя, такъ и душевныя ихъ расположенія; но мы, оставляя на сей разъ всі прочія причины безъ вниманія, обращаемъ взоръ свой только на ті, вслідствіе коихъ родители бываютъ виновны въ тілесньїхь и душев-ныхъ недостаткахъ собственныхъ своихъ дітей. Сій причины суть вообще: 1) наслідственное зло 2) предразсудки 3) дурные приыЬры
4) безпечность родителей и недостатокъ въ надзорі и 5) иогрішность въ воспитаніи. Авторъ предлагаетъ въ своемъ сочиненіи: 1) о небла-горазумномъ воспитаніи касательно тіла 2) о неблагоразумномъ вос-иитаніи, касательно мыслительныхъ или иознавательныхъ способностей
3) о неблагоразумномъ воспитаніи касательно способности чувство-ванія 4) о неблагоразумномъ воспитаніи касательно способности же-ланія, т. е. воли“.
Авторъ считаетъ, что одно изъ иервыхъ потребностей дитяти есть движеніе.
Для сохраненія здоровья дітей столько же нужно движеніе, сколько пища и сонъ (стр. 87). „Способность человіка къ общественнымъ діламь основывается не только на многихъ познатяхъ, но и на внутреннемъ образованы душевныхъ силъ“ (стр. 103). „Все, чтб предпринимается для образованія ума, должно быть соразмірено съ силами души нашей. Какъ излишнія яства разслабляютъ пищеварительную силу тіла, такъ излишнее напрялсеніе ума производить разсла-бленіе умственныхъ способностей“ (стр. 108). „Нужно каждой способности дитяти давать свойственное ей направленіе. Какъ же сему пособить? спросятъ меня. Противъ безсмысленнаго попугайства занимайте дітей прилежніе частями математики, ариеметики и геометрій. Противъ мечтательности вы можете дійствовать естественной исто-ріей“ (стр. 111).
Игры, говорить авторъ (разуміется не азардныя), иміюгь великую важность при воспитаніи дітей.
„Если воспитатель столько успіль, что діти по окончаніи учеб-ныхъ часовъ уміють заняться чімь-нибудь, пріятньїмь и полезнымъ образомъ, и употреблять свои науки, то онъ тімь уже много выиг-
ралъ. Скука удалена навсегда; они будуть упражняться, а ему остается только присматривать и иногда давать свои совітьі“ (II ч. г. ХШ). Авторъ высокаго мнінія о ручныхъ работахъ: „Польза отъ ручныхъ работъ для юности неймовірна. Во-первыхъ: природное имъ побужде-ніе къ деятельности удовлетворяется и иредотвращаетъ всімь шало-стямъ, возрождающимся отъ нечего-ділать. Во-вторыхъ, діти всегда будуть довольны и веселы: ибо какая для нихъ радость, начать что-нибудь, усиівать, приближаться къ ціли своего предиріятія и нако-нецъ достигнуть оной! Въ-третьихъ, миогія ихъ силы находять при сихъ работахъ пищу и упражненіе. Духъ, питаемый во время ученія чулсими понятіями и представленіями, здісь уже самъ дійствуеть, самъ изобрітаеть, око привыкаетъ къ разміру и отношенію величинъ, мышцы укріпляютсл многоразлпчнымь образомъ; что дітямь весьма полезно во многихъ случаяхъ въ будущей жизни. Человікь, не при-викшій съ юныхъ л'Ьтъ употреблять свои руки, остается навсегда иакъ-то неловкимъ и зависимымъ отъ другихъ людей. Наконецъ, въ-четвертыхъ: кто можетъ быть увірень въ будущей своей судьбі, хотя бы онъ происходилъ отъ самыхъ знатныхъ и богатыхъ родителей?“
И. Благовоспитанное дитя, или какъ должно жить въ світі, сочиненіс Жозефины ле Бассю. Съ французскаго. С.-Пб. 1838. 188 стр. in 16°.
Въ этой маленькой книжкі излагаются „правила общежитія и віжливости“, во многомъ она напомипаетъ Петровское „Юности честное зерцало“ х). .
Авторъ говорить о священныхъ обязанностяхъ (любви къ Богу), любви къ родитслямъ, братскихъ чувствахъ, объ обращеніи съ наставниками (слушайте ихъ со внимашемъ и почтеніемь), о трудолюбіи, прогулкі, віжливости, кротости, угожденіи, деликатности, порядкі и точности, власти надъ самимъ собою и пр. О томъ, какъ должно вести себя въ обществі, ле-Бассю говорить: „Не должно думать, что наружныя качества не достойны никакого вииманія. О человікі прелсде всего судять по наружности, цока не ознакомятся съ нимъ покороче. Къ наружнымъ качествамъ относятся пріемьі, обращеніе, вьіраженіе лица“ (стр. 131). „Хорошо воспитанные люди отличаются благородными иріемами, ласковостью и иріятньїмь видомъ... Молодой чолові къ, сидя въ креслахъ или на стулі, долженъ не облокачиваться на спинку его, и не развалнватьсн, а также и не садиться на край, ипачо положенії;
1) См. Демковъ М. Исторія русской педагогш, ч. II.
его будетъ смішно и неловко. Т1змъ боліє неприлично качаться на сгулі, протягивать ноги, или класть ихъ одна на другую, поправлять галстухъ, обдергиваться и являться въ общество бвзъ перчатокъ“ (стр. 132). „Вскакивать со стула, бігать по комнатамъ, ударять ио коліну ИЛИ ПО плечу ТОГО, СЪ КІМ'Ь говорите, неприлично, нодобнаго рода обращеніе не можетъ бить терпимо въ хорошемъ обществі“ (стр. 135). „Есть еще другого рода неучтивости, не меніе предосуди-тельныя, какъ напримірг: держаться кріпко за ручку креселъ, на которыхъ сидите, схватывать первую попавшуюся подъ руку вещь, и потом'ь заниматься ею, забавляться цараианьемъ мебели, вертіть шляпу въ рукахъ, сморкаться безъ нужды, закручивать кончикъ носо-ваго платка, грызть ногти, принимать хватскія положеній, растягиваться на дивані и т. д. Точно также неприлично изъяснять громко свое восхищеніе или удивленіе, хохотать, что называется во все горло, или дышать въ лицо тому, кто съ вами говорить“ (стр. 135).
„Если вы просите о чемъ-нибудь, старайтесь говорить такимъ обра-зомъ: „Будьте такъ добры, или сділайте одолженіе или позвольте просить васъ и т. д.“ (стр. 139).
„Наступили-ль вы кому-нибудь па ногу, толкнули-ль кого, или только заділи, извинитесь тотчасъ же: вамъ скажуть ничего, если-бъ даже и почувствовали боль“ (стр. 140).
• „Въ разговорі не прибігайте кънасмішкамь, колкимъ замічаніямь, оскорбительнымъ остротамъ и никогда, для остроумія, не жертвуйте истиной. Пусть основашемъ бесідьі вашей будуть учтивость, кротость и желаніе доставить удовольствіе вашему слушателю“ (стр. 141).
Авторъ совітуеть даже, какъ слідуеть писать письма. „Чтобы письма иміли приличный видъ, выбирайте бумагу потоньше. Какъ бы письмо коротко ни было, складывайте бумагу на двое; писать на ло-скуткі неучтиво (стр. 143). Въ письмахъ къ равнымъ можно означить число въ началі или въ конці; въ письмахъ высшимъ необходимо выставлять его внизу. Письма къ особамъ почтеннымъ не терпятъ ни замарокъ, ни выносокъ, а тімь меніе поправо къ, или черниль-ныхъ нятенъ, и потому лучше переписать его почище“ (стр. 144). „Письма должны выражать наши мыслп и чувства и пустой наборъ словъ никогда ихъ не замінить“ (стр. 154).
12. Метода всеобщаго обученія Жакото. Изложеніе основныхъ на-чалт» методы всеобщаго обученія. Москва 1834 г., 249 стр. іп 8°.
Въ нредисловіи нереводчикъ В. Можевичъ говорить: „Быстро распространяется метода Жакото въ просвіїценньїхь государствахъ: ато
доказываетъ превосходство ея надъ старыми методами. Посему можно надіяться, что она найдетъ себе пріють и въ нашемъ отечестве. Насъ, русскихъ, первый познакомилъ съ этой методой, какъ и со всеми почти замечательными явленіями въ умственномъ міре—ревностный делатель на. полЄ русскаго просвЄщенія Н. А. Полевой, издатель Московскаго Телеграфа, помнится еще въ 1830 г. Но съ того времени мало однако же обращали на нее вниманіе (V). Въ прошед-шемъ (1833 г.) обратили на нее вниманіе лекторъ Московскаго университета г. Кистеръ и издатель иедагогическаго журнала г. Гугель“. Переводчикъ этой книги пользовался сочиненіемь Ье (Ме <іе Ьазіеу-гіе, дающимъ достаточное понятіе о методе всеобщаго обученія. По мнЄнію его: „Всеобщее обученіе есть изобрЄтеніе счастливое, достойное того, чтобы подумать объ немъ и испытать во всЄхь странахъ, где просвЄщеніе почитается первою потребностью народа (стр. 4). Жакото нашелъ такую методу, которая съ выгодою можетъ заменить всЬ старыя. Онъ назвалъ ее методою всеобщаго обученія, потому что ее можно приложить къ преподаванію всехъ родовъ знаній. Одно пзъ важнейшихъ преимуществъ ея состоитъ въ томъ, что по ней можетъ учить всякій, даже тотъ, кто самъ не имЄєть свЄдЄній, которыя же-лалъ бы передать другимъ, мало того ученикъ одинъ, безъ помощи объясняющаго учителя при легкомъ пособіи и посредствомъ книгъ, можетъ достигнуть до высокой степени образованности. Вотъ почему остроумный изобретатель этой методы назвалъ ее умственнымъ воз-вьшіеніемь“ (стр. 2). „Одно изъ отличительнейшихъ качествъ этой методы, самое важнейшее, состоитъ въ томъ, что она облегчаетъ ученика до такой степени, что всякій чєловЄкь, одушевленный твердою волею и постоя ннымъ внимашемъ, какія бы ни были впрочемъ его умственныя способности, можетъ, следуя этой методе, дойти собственными силами и безъ всякой посторонней помощи до высокой степени совершенства во многихъ родахъ познаній“ (стр. 28).
„Привычка, пріобрЄтаемая учащимися, привычка действовать собственными силами, есть одно изъ первыхъ благодЄяній этой методы. Такимъ образомъ всякая работа, всякій трудъ не только сопряжены у нихъ съ упражненіемь памяти, но даже, что еще гораздо важнее, необходимо требуютъ содЄйствіс размьішленія, сужденія и всЄхь дру-гихъ способностей ума. Именно для развитія, для укрепленія въ нихъ этихъ способностей, заставляють ихъ давать отчетъ въ каждомъ слове, букве, фразе, понятіи, фактахъ, цыфрахъ и ихъ взаимномъ отноше-ніи, во всемъ, что они учать, читають, говорять, пишуть. Выучивши
наизусть, они сравнивают!,, повЄряють, повторяють и нечувствительно доходять до полнаго познанія предметовъ, составляющихъ сущность ихъ ученія“ (стр. 32). „Частое повтореніе извівстнаго числа страницъ и иногда н'Ьсколькихь словь книги, которая даже выучивается наизусть чрезъ это повтореніе, составляетъ некоторымъ обра-зомь основаніе ученія по методі Жакото (стр. 38). Однимъ и тЄмь же способомь изучается отечественный языкъ и иностранные; исторія, географія, математика, музыка и пр. Выучиваютъ известное число реченій, фактовъ, теоремъ, арій и т. п., къ которымъ безпрестанно подводять новые предметы, представляющіеся вь продолженіе ученія. Этимъ-то сравненіемь неизвЄстнаго сь изв'Ьстнымь, этою-то поверкою одного другимь, находять всі матеріальї, необходимые для прі-обр'Ьтенія новыхь свЄдЄній; воть что Жакото разумЄеть нодь выра-женіемь: „все во всемь“ (стр. 39). Подражаніе єсть одинь изь употре-бнтельиеіішихь способовь ученія вь методе Жакото: учаїдемуся дають какой-нибудь предметъ, котораго выборь часто предоставляется совершенно на его волю; чтобы хорошо сделать заданное ему упра-жненіе, онъ долженъ стараться подражать какому-нибудь місту изъ сочиненія или части сочиненія уже знакомаго ему, и даже такого, которое онъ училъ наизусть; такимъ образомъ онъ, ни мало не отдаляясь отъ образца, подражаетъ вь сочиненіи своемъ плану, ходу, идеямъ, выражешямъ, встречающимся вь сочиненіи, находящемся предъ его глазами (стр. 39).
Жакото, убежденный въ томъ, что хорошая книга, выученная наизусть и безпрестанно обдумываемая, есть лучшая рамка, въ которой бы можно было сосредоточить свои идеи, избралъ для сего Телемака, какъ основаніе ученія, не предписывая однакожъ исключитель-наго употребленія этой книги (стр. 45). И такъ знайте первую книгу Телемака, применяйте ее къ самимъ себе и ко всему окружающему; читайте вторую и разсказывайте дЄтямь до тЄхь поръ, пока будете совершенно знать ее; сравнивайте новыя лица, которыя вы въ ней встретите съ лицами, являющимися въ первой книге, съ самимъ собою; поверяйте точно такимъ же образомъ факты, группы этихъ фактовъ и вы увидите, что всякая книга состоитъ изъ небольшого числа основ-ныхъ началъ, которыя воспроизводятся подъ различными формами (стр. 50). „Эта привычка—относить все къ главной книге, изучаемой и въ ея цЄломь и въ малейшихъ ея подробностяхъ, чудеснымъ образомъ развиваетъ умъ. Отъ того-то ученики по системе всеобщаго обученія находять отпошенія между такими предметами, которыя по
своей формі меніе всего, повидимому, иміють аналогій (стр. 53). „Всі науки, всі искусства, излагаемый не на отечественномъ язьікі, изучаются не чрезъ правила, которыя суть ничто иное, какъ выводы изъ фактовъ, но чрезъ самые факты, изъ которыхъ ученикъ выводить потомъ правила носредствомъ размьішленія“ (стр. 54).
13. Руководство къ педагогикгь или наукі воспитанія, составленное по Нимейеру Александромъ Ободовскимъ, инспекторомъ классовъ Импе-раторскаго С.-Петербургскаго воспитательнаго дома. С.-Пб. 1835, стр. 234 in 8°.
„Система воспитанія, излагаемая въ сей книгі. говорить составитель, есть по большей части, сокращеніе славнаго Нимейерова сочи-непія „Grundsätze der Erziehung und des Unterrichts“. Кь изданію оной побудили меня, съ одной стороны, недостатокъ руководствъ по части педагогики, которую преподаю уже нісколько літь въ С.-Петербург-скомъ воспитательномъ домі дівицамь, поступающимъ въ званіе наставниць, а съ другой, усердіе къ великому ділу воспитанія въ оте-честві вообще. Такимъ образомъ въ изложеніи я руководствовался сколько потребностью моихъ слушательныцъ, столько и желаніемь соді-лать книгу мою общеполезною и практическою“. Г. Ободовскій думаетъ, что „руководство сіє особенно небезполезно будетъ для тіхь, кои, посвящая себя педагогическому званію, не могутъ пользоваться ні-мецкою литературою, богатійшею сочиненіями сего рода“.
„Воспитаніе въ тісномь смьіслі есть обдуманное развитіе и образование всіхь, чело віку дарованныхъ силъ, направленное такъ, чтобы онъ могъ достигнуть наилучшимъ образомъ своего назначенія. Добрые родители, любовь, дружба, здоровье, семейственное и гражданское благосостояніе, образованность, простота нравовъ—однимъ словомъ, всі блага жизни должны соединяться для того, чтобы воспитаніе увінчано было совершеннымъ успіхомь. Если воспитаніе, съ одной стороны, должно производиться по плану, то съ другой, внішнія обстоятельства должны оному споспішествовать“ (§ 4, стр. 4).
„Воспитаніе ничего извні не сообщаешь человіку, но умножаеть только деятельность силъ врожденныхъ въ каждомъ иеділимомь; уче-ніє же сообщаетъ понятіе, познанія и опыты, руководствуясь особенными правилами и методами“ (ib). „Обученіе должно вмісті наставлять и воспитывать, а почему никто не можетъ обучать надлежащимъ образомъ безъ основательнаго познанія правилъ и искусства воспитанія (стр. 5). Полное и систематическое изложеніе теорій воспитанія, т. е. правилъ и методъ, относящихся къ воспитанію, называется наукою
воспитатя или педагогикою (й>). Качества, въ коихъ воспитатель наиболее нуждается для надлежащаго исполнешя своей должности, суть: любовь къ оной, привычка къ точности, кротость, всегда одинаковое расположеше духа, мужественная твердость, скромность и сознаше своего достоинства“ (стр. 12).
О заняияхъ, олужащихъ къ упражнешю физическихъ силъ, г. Обо-довскШ говорить: „ОнЬ могутъ быть различны по временамъ года. Лучшее изъ таковыхъ занятШ есть садоводство, къ коему везде/почти, а особенно въ деревне, имеется удобный случай“ (стр. 34).
Авторъ настаиваетъ, „что всякую вещь, всякШ признакъ вещи должно называть правильно, дабы дети имели ясныя и определенный понятая и сами прюбретали чрезъ то способность правильно выражаться, ибо ясныя понятая не существуютъ безъ словъ“ (стр. 49).
„Главное правило при образовании силы суждешя состоитъ въ томъ, чтобы возбудить въ питомце самом ышлеше. Не чрезъ слепое последовате мнен1ямъ другимъ, или чрезъ повторете чужихъ мыслей научается питомецъ употреблять свой собственный смыслъ, но только чрезъ самостоятельную деятельность ума“ (стр. 60).
По поводу нравственнаго воспитатя г. ОбодовскШ замечаетъ: „все системы воспиташя, сколь различно ни выражаются, согласны въ томъ, что человеку можетъ быть приписываемо истинное достоинство только въ такой мере, въ какой онъ обнаруживаете нравственное совершенство и чистоту въ номышлетяхъ и постушсахъ, и что все его качества, какъ душевныя, такъ и тЬлесныя, заслуживаютъ уважешя условно, а именно: если они облагорожены нравотвеннымъ направлешемъ характера. Нравственность характера должна проистекать изъ глубины человеческой природы, тамъ пустить свой корень и отъ него приносить цветы н плоды всякой добродетели. Она не состоитъ въ отдельныхъ помышлешяхъ или поступкахъ“ (стр. 96).
Къ наградамъ и наказашямъ авторъ советуете относиться осторожно: „Употреблете награждена! и наказанШ требуетъ величайшаго благоразулия и осторожности. Вообще должно сколько можно реже употреблять какъ те, такъ и друпя; ибо опытъ показываете, что человехсъ, привыкши! при всякомъ добромъ деле своемъ ожидать выгоды и награды, а при избежанш отъ дурныхъ делъ управляться страхомъ, теряете мало по малу расположеше къ добру и удерживаете въ себе мало отвращешя отъ зла“ (стр. 131).
(Продолжение следует)
