Лоббирование правотворческих решений Текст научной статьи по специальности «Право»

В.В. Лазарев

Лазарев Валерий Васильевич — доктор юридических наук, главный научный сотрудник Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации

Лоббирование правотворческих решений

Проблема лоббизма, лоббистской деятельности для науки не новая. Лоббизм широко распространен не только в правотворческой, но ив правоприменительной деятельности. Многообразны субъекты лоббистской деятельности. По причине распространенности и общественной значимости в ряде стран приняты законы, вводящие лоббизм в определенные рамки. Предпринималась такая попытка и в Российской Федерации. Задачи настоящей публикации ограничиваются одной основополагающей, хотя и частной, целью и рядом сопутствующих, позволяющих понять и оценить главную: автор полагает возможным исследовать явление лоббизма в том числе через призму деятельности Конституционного Суда РФ.

Прежде всего, лоббизм не следует замыкать на законодательстве и лоббистской деятельности в законодательном органе. В общетеоретическом подходе его следовало бы увязывать с соотношением гражданского общества и государства, с привлечением граждан к участию в делах государства. Поэтому в широком смысле лоббизм следует связывать с принятием любых властных решений в любом государственном органе.

Решения принимаются а) в процессе выработки правовой политики; б) в проявлении законодательной (правотворческой) инициативы; в) подготовке проекта акта; г) прохождении проекта в соответствующем органе; д) непосредственно при принятии акта; е) прохождении последующих стадий.

Лоббирование эффективно при принятии акта о придании акту юридической силы. Эффективно оно и в инициировании и подготовке официальных актов толкования права.

Возможно самое правильное — это связывать лоббирование с формированием источников права. Тогда сразу обозначается, насколько важна лоббистская деятельность, и сразу становится понятным, что органы и виды деятельности являются объектом лоббизма всегда, если там создается право, если имеет место деятельность по формированию источника права.

Источники права определяются по-разному. Для целей настоящей статьи рискую предложить новое определение.

Источником права является все то, что используется (предназначено к использованию) в качестве правового обоснования решения юридического дела. Попутно замечу, что такое определение в большей степени отвечает позициям социологической юриспруденции, одновременно не посягая на принцип верховенства закона.

Отсюда множественность источников права и, соответственно, плюрализм лоббистской деятельности. Деятельность человека в формировании источника права, так или иначе, связана с его волевым решением — отсюда и ставится вопрос о лоббизме в правотворческих решениях. Лоббистская деятельность всегда прагматична: она добивается такого решения, которое позволит обосновывать решение юридических дел к выгоде лоббиста1.

На лоббизм следует смотреть системно во всех его видах и проявлениях. Уже поэтому недостаточно лоббистскую деятельность связывать только с законодательной. Понятно, что закон — основной источник права. Но ловкие лоббисты не лезут на рожон, они изыскивают изначально лазейки, дабы свести затем реализацию принятых норм к угодному им результату. Связать лоббизм лишь с парламентом — значит изначально отвергнуть постановку главного вопроса в настоящем исследовании или, по меньшей мере, вызвать сразу неприятие у тех, кто видит много нормотворческого в деятельности Конституционного Суда РФ.

Нельзя дать однозначную общую оценку лоббизму. Он имеет как позитивные, так и отрицательные стороны. Отсюда необходимость Закона, в котором определялась бы сфера лоббизма, его границы, легальные средства и устанавливалась ответственность за увод этой деятельности в тень, использование запрещенных методов давления при принятии правотворческих решений. В России как на доктриналь-

1 Можно особо оговориться об официальном толковании как источнике права. Поскольку толкование нового к толкуемому акту ничего не прибавляет, оно не самостоятельный источник, а вливающийся в толкуемый, обогащающий его содержание для восприятия вовне. Любое толкование имеет нормативное действие, ибо нельзя истолковать норму для одного случая. Казуальное толкование — это толкование в связи с конкретным случаем, но это по сути своей общее толкование. Поэтому оно приобретает интерес для лоббиста.

ном, так и на легальном1 уровнях сложилось представление о связи лоббизма с коррупционной деятельностью и именно этим объясняется непринятие соответствующего закона2. Кто-то связывает борьбу с коррупцией с независимостью суда и признанием в этой связи прецедента3. Однако было бы совершенно ненаучно характеризовать сам институт лоббизма отрицательно только потому, что в российских реалиях он оказывается в грязных руках. Развитие института следует связывать с развитием прав и свобод граждан с их активным участием в публичной жизни государства и общества4.

«Лобби», «лоббизм», «лоббист» — термины не новые, но может быть, именно поэтому за время долгого употребления и ухода от первоначального англоязычного происхождения они приобрели много разных, хотя и близких, смыслов, требующих оговорок при постановке конкретных исследовательских проблем5. Самое широкое понимание лоббиста — это когда словом лоббист обозначали просителя, приходившего в учреждение по своему делу. Представляется необходимым вывести из оборота такое понимание, поскольку «проситель», всякое заинтересованное в своем деле лицо, не имеет сущностных свойств лоббиста в наиболее распространенном понимании данного субъекта. Для лоббиста в нашем понимании свойственно скорее требовать, чем просить, скорее навязывать определенную позицию, чем защищать ту, которая прямо обозначена в законе, действовать скорее в чьих-то интересах, нежели в своих собственных. «Проситель» приходит в учреждение, чтобы реализовать принадлежащее ему право, просить о содействии ему в этом, ускорении дела и т. п. Лоббист приходит с явной или тайной целью провести угодное кому-то решение. В принципе речь всегда идет не о реализации, а об установлении права. Не случайно в большинстве определений лоббизм связывают с законодательной деятельностью. Разумеется, здесь не все просто, как может показаться на первый взгляд, и постановка вопроса в нашем случае позволяет раскрывать нюансы.

Навязывать правовые решения успешнее коллективно. Поэтому «лобби» — субъект (в отличии от лоббиста) коллективный6. Это группа представителей каких-то структур, оказывающих влияние. В общем политическом контексте — это «группы людей, представляющих и отстаивающих в различных организациях определенные интересы». По С.И. Ожегову, это «система контор и агентств монополий, оказывающих непосредственное давление на законодателей и чиновников». Из данного определения просматривается такое свойство «лобби», как организованность, системность. Но еще важнее отметить, что здесь вырисовываются признаки «лоббизма».

«Лоббизм» — это не просьба, не борьба за принадлежащее тебе право, это — «давление». И не только на самих депутатов, но и на чиновников, которые составляют аппарат соответствующего органа. Причем не только «непосредственное» давление, но и опосредованное, которое может оказаться не менее действенным. Например, учитывая, что основными субъектами права законодательной ини-

1 О Национальном плане противодействия коррупции на 2012—2013 годы и внесении изменений в некоторые акты Президента Российской Федерации по вопросам противодействия коррупции: указ Президента РФ от 13 марта 2012 года № 297 (см. специальный подпункт «а» п. 15). «Главная проблема в борьбе с коррупцией может быть решена, например, посредством принятия закона о лоббизме» — говорил В.П. Лукин (см.: Интернет-конференция Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации В.П. Лукина «Состояние российского законодательства в области прав человека и гражданина» (28 мая 2004 г.)).

2 Гаджимагомедов Г.А., Ивлиев Г.П. Участие Правительства Российской Федерации в законодательной деятельности. М., 2008 (глава 6).

3 Полагаю, уместны соображения Т.Г. Морщаковой как в плане возможности лоббирования прецедентных решений, так и в том плане, что прецедент сам по себе не предотвращает коррупцию. Вот что она говорит: «Создание определенного прецедента может стать целью незаконно действующих лоббистов, как сейчас создание нормы закона, — бесспорно. Кто-то может продавить закон, кто-то продавит и прецедент. Поэтому, считаю, прецедент ничего не добавляет в борьбе с коррупцией. Лоббирование путем недозволенных методов будет возможно как по отношению к закону, что мы имеем сегодня, так и по отношению к прецеденту» (см.: Бодрягина О. Прецедент: подсказка или указка?» (интервью с Т.Г. Морщаковой, заместителем Председателя Конституционного Суда РФ в отставке, советником Конституционного Суда РФ, заслуженным юристом РФ, профессором) // Эж-ЮРИСТ. 2010. № 15).

4 На мой взгляд, именно с развитием гражданского общества следует связывать тот факт, что к началу XXI века при институтах и органах Европейского союза «действовали от 10 до 15 тысяч лоббистов, которые представляли около 3000 «групп интересов» разнообразного характера. Наибольшее число среди них (около трети) — коммерческие ассоциации, выражающие интересы европейского бизнеса, однако немало представителей и других социальных групп и профессий (в том числе адвокатов)» (см: Кашкин С.Ю., Четвериков А.О., Калиниченко П.А. [идр.] Право Европейского Союза: учебное пособие / отв. ред. С.Ю. Кашкин. 3-е изд., перераб. и доп. М., 2011 (разд. 2)).

5 См. подробно, в том числе и о сути института: Любимов А.П. Конституционно-правовые основы формирования лоббистских отношений в открытом обществе (Антикоррупционный проект). М., 2000; Любимов А.П. Лоббизм как конституционно-правовой институт. М., 1998; Он же. История лоббизма в России. М., 2005.

6 В реальности констатируют, что в российском политическом обществе уже появились различные организации, партии, группы (объединения) граждан или отдельные граждане, а также должностные лица и чиновники, которые оказывают влияние в выгодном им плане на законодательные (представительные) и исполнительные органы федеральной государственной власти, включая Президента и Председателя Правительства Российской Федерации и их ближайшее окружение (Минченко Е.Н., Студеникин Н.В. Современные тенденции в технологіях лоббизма. УР1_: http://www.stratagema.org/publications/lobby/item_68.html).

циативы являются президент и правительство, на прохождение закона в парламенте может влиять успешное лоббирование соответствующих интересов в аппарате названных органов. Не случайно «лоббизм» в изначальном значении означает «коридор«, «крыльцо«, «галерея». Уже в коридорах власти начинается давление в пользу проведения соответствующего решения.

Есть общие закономерности, действующие в государственно- правовом пространстве. Лоббизм — одна из них. Нельзя себе представить, чтобы в борьбе, в противостоянии сторон не изыскивались бы средства (правовые если можно, и не правовые, если нельзя иначе) для поддержания заявленного. Трудно себе представить, что в открывшемся (или специально организованном) деле не использовались возможности его выиграть. Интересы с необходимостью требуют их обеспечения. Но опять же подчеркнем: вошедшее в обиход понятие «борьба за право» имеет два смысла: борьба за нахождение права, за установление определенного источника права (борьба за объективное право) и борьба за принадлежащее субъекту право, за реализацию существующих норм. Лоббизм охватывает первое. Причем без различия, идет ли речь о содержательно полезных или содержательно вредных (социально не оправданных) нормах1. Интерес того, в чью пользу проводится лоббирование, может в разной степени совпадать с иными интересами, может удовлетворять или не удовлетворять общественной потребности. Те, кто поддерживает законодательную легализацию лоббизма, исходят как раз из того, что в этом случае будет исключена теневая борьба за проведение сугубо частного интереса.

Итак, лобби — естественное явление. Но является ли оно необходимым, — вопрос дискуссионный. Теневая и подпольная лоббистская деятельность достаточных оснований для оправдания не находит. Запрещаем насильственный лоббизм. Неприемлемо давление с позиций интереса денежного мешка. Однако открытое противостояние интересов (в том числе и экономических), мягкое давление, навязывание позиции силой аргументов, указанием на прогнозируемый эффект от принятия решения — имеет позитивные стороны. Лоббизм предоставляет гражданам и их объединениям возможность участвовать в принятии правовых решений не только через своих представителей в парламенте, но использовать иные формы, проникать в те органы, в которых граждане непосредственно не представлены2. Лоббисты оказываются своего рода посредниками между гражданами и государственными органами власти. Между тем в толковом словаре системы «Гарант» дано такое понимание лоббизма, что эта деятельность свойственна прежде всего самим государственным органам: «Действия государственных органов, законодательных, исполнительных, судебных властей, направленные на поддержку отдельных отраслей и сфер экономики регионов, предприятий, социальных групп, продиктованные заинтересованностью, а иногда подкупом должностных лиц. Лоббисты (представители власти) способствуют своим подопечным в получении выгодных государственных заказов, кредитов, помощи, льгот, лицензий, благоприятных условий деятельности, создании новых фирм, подавлении конкурентов. Лоббизм — это влияние групп избирателей с особыми интересами на представителей власти (законодательной или исполнительной) с целью принятия выгодного для этой группы решения». Следует критически оценивать подобный поворот в характеристике лоббизма. Конечно, не исключено, что тот, кого лоббируют, сам по разным причинам заинтересован в этом и может способствовать лобби (экспертов выбирать, статью заказать и пр.). Но лоббизм все же предполагает давление на органы власти, а не действия самой этой власти. Впрочем, не исключается и та ситуация, что на государственные органы «давят» другие государственные органы — те, которые не имеют полномочий самостоятельного решения данного вопроса и которым не подчинены органы, наделенные соответствующей компетенцией3. Конституционный Суд РФ прямо называется или определенно предполагает-

1 В общем плане правильно утверждать, что лоббизм является одним из высокоэффективных способов борьбы за содержание права (см.: Толстик В.А., Трусов Н.А. Правотворческое лоббирование как средство борьбы за содержание права // Юридическая техника. 2012. № 6. С. 551, 552.

2 В этом смысле следует согласиться с А.В. Авериным, развивавшим тезис о том, что «проблема совершенствования правотворчества нуждается в выходе за пределы этого вида государственной деятельности в сферу правоприменения, причем судебного» (см.: Аверин А.В. Судебное правоприменение и формирование научноправового сознания судей (проблемы теории и практики): автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. Саратов, 2004. С. 14).

3 Только в этом аспекте можно понять авторов (Гаджимагомедов Г.А., Ивлиев Г.П. Участие Правительства Российской Федерации в законодательной деятельности. М., 2008 (глава 6)), когда они на первое место среди лоббистов ставят государственные органы: «Субъектами лоббистской деятельности в Государственной Думе являются в первую очередь наиболее мощные и влиятельные государственные и гражданские институты, а также промышленнофинансовые корпорации, в числе которых: Президент РФ и его Администрация; Правительство РФ, Аппарат Правительства РФ; федеральные органы исполнительной власти; прокуратура РФ, высшие суды Российской Федерации (Верховный Суд РФ, Конституционный Суд РФ, Высший Арбитражный Суд РФ); Центральный банк РФ, банки, корпорации, фонды, финансовые комиссии; Совет Федерации; субъекты РФ, и в первую очередь города федерального значения и республики, этнические группы; отраслевые объединения, в том числе военно-промышленного комплекса, агропромышленного комплекса, газовой, нефтяной, энергетической, космической промышленности, производители алкоголя и табака, текстильщики, транспортники, связисты и телевизионщики, издатели печатной продукции, представители рекламных агентств и др.; партии, общественные организации, профсоюзы; отечественные конфессии, церковь, иностранные религиозные организации; иностранные государства и фирмы».

ся среди таких лоббистов1. Однако прежде чем это выяснится и будет понятно, просматриваются ли во влиянии на Конституционный Суд элементы лоббизма со стороны государственных структур, надо решить принципиально: уместно ли вообще ставить вопрос о лоббизме по отношению к данному учреждению?

Содержащиеся в Федеральном конституционном законе о Конституционном Суде РФ принципы конституционного судопроизводства ставят под сомнение позитивный ответ, поскольку вместе с общим конституционным принципом независимости судей указано на то, что судьи Конституционного Суда Российской Федерации выступают в личном качестве и не представляют кого бы то ни было, что они принимают решения в условиях, исключающих постороннее воздействие на свободу их волеизъявления. Какое бы то ни было вмешательство в деятельность Конституционного Суда Российской Федерации не допускается «и влечет за собой предусмотренную законом ответственность». Казалось бы, отрицательный ответ на поставленный вопрос напрашивается сам собой. Однако сразу заметим, что статья 294 УК РФ, предусматривающая такую ответственность, говорит о «вмешательстве в какой бы то ни было форме в деятельность суда в целях воспрепятствования осуществлению правосудия». Между тем лоббизм не имеет такой характеристики. Более того, он может быть представлен как деятельность, способствующая правосудному установлению справедливого во всех отношениях решения. Другими словами, в данном случае следует отбросить негативные смыслы лоббизма и, по возможности, принять его позитивное значение в установлении конституционно значимого решения высшей судебной инстанцией.

Степень и характер правового регулирования лоббизма зависит от многих обстоятельств. Прежде всего — от сферы отношений: публично-правовая, частно-правовая, сфера экономики, политики, культуры и т. д. Отсюда и по характеру дел можно проводить градацию, выявлять специфику. Может приобрести существенное значение место лоббирования, методы лоббирования. Они могут зависеть от особенностей правового регулирования и, в частности, от того, каким актом оно осуществляется: законом, регламентом, правительственным актом или, например, актом высшего судебного органа. Мы обязаны учесть все перечисленные обстоятельства, если хотим выявить и понять факты лоббистской деятельности применительно к Конституционному Суду РФ. И здесь мы изначально исходим из делений, согласно которым лоббизм — это своего рода институт политической системы, представляющий собой процесс по продвижению чьих-либо интересов в органах государственной власти, с целью добиться принятия выгодного для носителей этих интересов правового (политического) решения. Такое понимание лоббизма позволяет выделять в качестве одного из его видов лоббизм судебный, но непременно с той оговоркой, что судьи независимы (см, например, ст. 120 Конституции РФ). Суды общей компетенции по определению исключаются из числа учреждений, на которые можно оказывать давление. Вынесение решения под чьим-то влиянием — повод для обжалования и, возможно, для отмены. Но по факту «давление» часто имеет место. Косвенное — через СМИ, через митинги, пикеты и т. д.

По Российской Конституции Конституционный суд входит в судебную власть, которая осуществляется посредством конституционного судопроизводства. Таким образом, и с этой точки зрения постановка вопроса о лоббизме в Конституционном Суде РФ может подвергаться сомнению. Однако «судебная» деятельность данного органа носит весьма специфический характер и присущие ей особенности позволяют не только допустить, но в определенных пределах даже легализовать лоббирование в конституционном судопроизводстве. «...По самой природе, сущностным характеристикам и результатам деятельности статус Конституционнного Суда РФ не исчерпывается юрисдикционным правоприменением. Этот орган объективно и это становится все очевиднее для отечественной юриспруденции приближается в своих итогово-правовых характеристиках к нормативно-установительной практике, к правотворчеству»2.

Конституционное судопроизводство не ограничивается признанием прав за теми или другими субъектами. Невозможно игнорировать то обстоятельство, что по целому ряду объективных параметров решения Конституционного Суда являются источниками права.

Разумеется, проблема правотворческой деятельности Конституционного Суда, проблема его правотворческой роли, вопросы пределов такой роли связаны строго с проверкой конституционности законодательных актов и абсолютно только то, что Конституционный Суд выступает в качестве негативного законодателя, когда тот или другой акт признаны им неконституционным. Но уже одно при-

1 Такое предположение, в частности, вытекает из того, что «в контексте закрепленного в действующей Конституции Российской Федерации принципа разделения властей, судебную власть характеризуют качественно новые функции, заключающиеся в возможности оказывать активное влияние на решения и действия законодательной и исполнительной властей» (Голубицкая С.Г. Решения Конституционного Суда Российской Федерации в правовой системе Россиии (теоретические и практические вопросы): автореф. канд. дис. М., 2002. С. 9).

2 Бондарь Н.С. Российский судебный конституционализм: введение в методологию исследования. Формула права. М., 2012. С. 58.

знание специфической правотворческой деятельности за Конституционным Судом, как бы она не оговаривалась, ставит вопрос о ее лоббировании. Более того, можно предположить, что кому-нибудь удобнее и надежней лоббировать правотворческое решение именно через Конституционный Суд. Тем самым можно миновать парламентские процедуры. Правовая позиция Конституционного Суда станет обязательной для законодательного органа.

Решения Конституционного Суда РФ, вынесенные в условиях пробела в законе или конкретизирующие закон, содержат правовую позицию, отвечающую всем признакам права, если под правом понимать любое нормативное руководство для субъекта правовых отношений, которое носит официальный характер, то есть прямо или косвенно пользуется в данном обществе официальной защитой со стороны государства в качестве обязательного. Форма выражения названного руководства суть источник права.

В литературе, посвященной пристальному анализу решений Конституционного Суда, приводились многие убедительные аргументы в пользу признания их полноценными источниками права. И если признавать за решениями Конституционного Суда качество источника права, придется, по-видимому, положительно ответить и на вопрос развития им конституционного права. Л.В. Лазарев, автор полнокровной монографии о правовых позициях Конституционного Суда РФ, рассматривает правовые позиции в качестве источника конституционного и иных отраслей права (законодательства). Более того, правовые позиции приобретают у него характер конституционно-правовых норм и по юридической силе приравниваются к юридической силе самой конституции1. В таком мнении автор не одинок. С точки зрения Н.С. Бондаря, решения Конституционного Суда РФ являются «безусловным источником конституционного права» и конституционным источником права2. В онтологической структуре конституционного права, — пишет Г.А. Гаджиев — «чрезвычайно важную роль, помимо позитивного закона, то есть текста конституции и других законов, играют конституционные принципы и сложившиеся концептуальные представления об их нормативном содержании и правоприменительной практике, особенно решения высших судов, раскрывающие смысл юридических символов — принципов. Именно поэтому так называемое толкование конституционных норм на самом деле таковым не является.»3. Поэтому объективно возникает проблема влияния на процесс принятия правовых решений в Конституционном Суде. Становится актуальнейшим вопрос о том, как складываются соответствующие позиции, какое воздействие испытывает Конституционный Суд при их формировании и в какой степени необходима легализация лоббизма в этом государственном органе.

Федеральный Конституционный закон о Конституционном Суде РФ не дает прямых свидетельств о допущении лоббизма в конституционном судопроизводстве. Однако обращает на себя внимание узкая (исчерпывающая?) трактовка независимости: «независим в организационном, финансовом и материально-техническом отношениях от любых других органов», «самостоятельно и независимо осуществляет информационное и кадровое обеспечение своей деятельности». Вполне определенно только то, что конкретно судья не вправе «оказывать кому бы то ни было покровительство в получении прав и освобождении от обязанностей» (ст. 11). Здесь же содержатся и другие положения, расцениваемые нами как препятствующие осуществлению самим судьей лоббистской деятельности. Среди гарантий независимости судьи Конституционного Суда Российской Федерации (ст. 13) обязательность установленной процедуры конституционного судопроизводства, запрет какого бы то ни было вмешательства в судебную деятельность. Уровень их правовой защиты обеспечивается и иными гарантиями. Судья Конституционного Суда Российской Федерации неприкосновенен.

Однако среди основных принципов деятельности Конституционного Суда Российской Федерации обозначены коллегиальность, гласность, состязательность и равноправие сторон. Каждый из них интерпретируется скорее в пользу возможности лоббизма в конституционном судопроизводстве. Коллегиальность исключает коррупционное влияние на судей. Гласность для того и устанавливается, чтобы привлечь внимание к проблеме и возможным путям ее решения. Состязательность напрямую предполагает борьбу за принятие решения в интересах одной из сторон. Равенство сторон, в свою очередь, предполагает равные возможности вовлечения в производство всех тех, кто имеет прямую заинтересованность в исходе дела.

Сам факт того, что основанием к рассмотрению дела является обнаружившаяся неопределенность в вопросе о том, соответствует ли Конституции Российской Федерации закон, иной нормативный акт, договор между органами государственной власти, не вступивший в силу международный договор, или обнаружившееся противоречие в позициях сторон о принадлежности полномочия в спорах о компетенции, или обнаружившаяся неопределенность в понимании положений Конституции Российской Федерации, или выдвижение Государственной Думой обвинения Президента Российской

1 См.: ЛазаревЛ.В. Правовые позиции Конституционного Суда России. М., 2006. С. 96.

2 См.: Бондарь Н.С. Российский судебный конституционализм: введение в методологию исследования. Формула права. М., 2012. С. 65.

3 Гаджиев Г.А. Онтология права. М., 2013. С. 188.

Федерации в государственной измене или совершении иного тяжкого преступления, — говорит о возможности разных позиций по делу, а принцип состязательности предполагает борьбу сторон. Объективно, таким образом, наличествуют обстоятельства, вызывающие потребность воздействия в интересах одной из них или в интересах третьей.

Некую общую академическую посылку для обоснования лоббизма в Конституционном Суде РФ дает теория разделения властей. Государственная власть не представляется единой и, следовательно, разные власти могут преследовать в том числе и свои интересы и, соответственно, бороться за их проведение в жизнь. Здесь неизбежно проявляются сугубо ведомственные интересы1. Поскольку есть вопросы, которые решаются только в Конституционном Суде, поскольку решения эти окончательны, приходится предпринимать в том числе и лоббистские усилия для их проведения. Ко всему прочему прибавляется то обстоятельство, что государство в современных рыночных условиях проявляет себя не в общегосударственном, а в частном интересе соответствующих юридических лиц. Отсюда неизбежны столкновения, отсюда возникает проблема предпочтения одного «государственного» интереса такому же «государственному» другому. На таком фоне не исключено, что сугубо частные организации, преследуя свои интересы, способствуют истинно правовым целям и подлинно государственным интересам в большей степени, чем государственные. Сказанное говорит в пользу официального признания лоббизма в строго установленных границах. Почему бы не признать, например, возможность союза промышленников и предпринимателей посылать своего представителя для отстаивания своих интересов в случаях рассмотрения дела, затрагивающего принципиальные вопросы предпринимательской деятельности. При этом важно подчеркнуть: речь не идет о лоббировании конкретных интересов конкретной организации, являющейся стороной в деле. Союз мог преследовать стратегическую цель формирования (воздействия на формирование) правовой позиции, которая затем будет определять взаимоотношения хозяйствующих субъектов. Кстати, вполне допускаю возможность лоббирования своих интересов субъектами Федерации по делам, так или иначе связанным с федеративными отношениями. Как известно, при принятии определенных федеративных законов обязательно запрашивается позиция субъектов федерации. Нечто похожее могло быть и при формировании конституционно- правовых позиций Судом.

Пока лоббизм вообще не признан (никто лицензии на него не получал), хотя и не запрещен напрямую. Это дает основания предположить о существовании теневой лоббистской работы2. Уже тогда, когда зреет вопрос об обращении в Конституционный Суд и затем в процессе подготовки запроса разные силы проявляют свой интерес и зондируют относительно перспектив предстоящего решения. При этом вовсе не исключены определенные шаги влияния на администрацию президента, Государственную Думу, Совет Федерации и Правительство с учетом того обстоятельства, что каждый из этих органов имеет своих постоянных представителей в Конституционном Суде3. Характер и существо предстоящего дела позволяет с большой точностью определить, мнения каких ведомств будут запрошены судьей докладчиком по делу, кто может быть приглашен непосредственно в судебное заседание. Отсюда лоббистская работа может быть направлена и по этому каналу.

1 Предпринимаются попытки запретить лоббирование интересов ведомств. Так, в соответствии с пунктом 8.27 Приказа МПР РФ от 9 августа 2007 года № 205 «Об утверждении регламента Министерства природных ресурсов и экологии Российской Федерации» (с изменениями и дополнениями) «руководители федеральных служб и федеральных агентств при работе с законопроектами, рассмотрении вопросов на заседаниях комитетов и комиссий в палатах Федерального Собрания Российской Федерации, участии в парламентских слушаниях и иных мероприятиях, проводимых палатами Федерального Собрания Российской Федерации, обязаны обеспечить позицию Президента Российской Федерации и Правительства Российской Федерации и не допускать ведомственного лоббирования».

2 Положение теоретика права, избравшего предметом исследования общую (фундаментальную) проблему, позволяет выдвигать такие гипотезы, которые рассчитаны на подтверждение или опровержение в ходе последующих, в том числе социологических, анализов. В то же время не следует подозревать здесь своего рода граммато-центризм как результат деконструктивизма («культура означающих без означаемых, обращенных в замкнутую цепь самореференций» — см.: hpsy.ru/public/x3028.htm). Здесь не идет речь о так называемой реификации, которая с позиций постмодернизма представляет собой овеществление, процесс превращения абстрактных понятий в якобы реально существующие феномены, приписывания им субстанциональности, в результате которой они начинают мыслиться как нечто материальное (см.: postmodernism.academic.ru/110/реификация; vslovare.ru/slovo/ reifikatzija). Лоббизм рефлексируется мной в качестве реалии.

3 В Модельном законе «О регулировании лоббистской деятельности в органах государственной власти» (принят постановлением Межпарламентской Ассамблеи государств — участников СНГ от 15 ноября 2003 г. № 22-16) и в законопроекте, вносимом затем в Г осударственную Думу, содержалось, например, такое ограничение на занятие лоббистской деятельностью: лоббистами в смысле закона не могут быть: а) лица, занимающие должности в федеральных органах власти, б) назначаемые или приглашаемые федеральными органами государственной власти Российской Федерации эксперты, консультанты и советники — по вопросам их экспертной деятельности; при этом информация, предоставляемая ими федеральным органам государственной власти по запросам последних, не рассматривается в качестве лоббистской. Надо полагать, что норма предлагалась неспроста. И поскольку в России такая норма не действует, на деле факты лоббизма через названных субъектов имеют место быть.

Открытым каналом лоббирования остаются средства массовой информации. Мощное лобби, организованное и спонтанное, идет через Интернет1. Позиции известных блогеров, даже не являющихся специалистами в том или ином деле, могут оказывать серьезное влияние. На Конституционный Суд (часто на его Председателя) обрушивается вал чаще всего критических суждений со стороны активной оппозиции. Разумеется, «караван идет», но, при всей приемлемости демократического мнения, часто просматривается прямая необходимость в мнении квалифицированном. Конституционный Суд имеет возможность противостоять любому неквалифицированному мнению и вообще любым необоснованным лоббистским устремлениям приглашением от своего имени признанных специалистов в качестве экспертов.

Едва ли не самым действенным путем лоббистского влияния на конституционный суд являлось бы вовлечение в эту работу научных работников. Последние в силу характера своей деятельности могут демонстрировать независимость и беспристрастность, что может в действительности использоваться и в противоположных целях. Однако сам факт появления, например, солидной статьи солидных авторов в солидном журнале с трактовкой проблемы в заранее определенных интересах может сыграть свою роль. Теоретически, кстати, можно также представить, что ученые могут лоббировать интересы научного учреждения, имеющего финансирование концептуально проработанной проблематики. Решение Конституционного Суда, в особенности признающее закон неконституционным, может перекрывать осуществление деятельности, признававшейся ранее законной.

Однако у суда есть большой потенциал и широкие возможности при желании противостоять самому квалифицированному (необоснованному) лоббизму. И не только через привлечение независимых и признанных экспертов. Конституционный Суд РФ имеет своих экспертов, досконально прорабатывающих материалы по каждому поступающему делу. А главное состоит в том, что сами Судьи являются профессионалами самого высокого уровня. Конституционный Суд располагается на передовой юридической науки. Сюда идут не академические запросы, но ответы на них требуют глубоких научных знаний и научного обоснования — позитивно-правового и естественноправового. Jus проявляется здесь во всей полноте. Все сколько-нибудь важные проблемы государственно-правовой жизни в ходе конституционного правосудия по необходимости не просто осмысливаются, но и решаются так или иначе. В публичных слушаниях имеют место дискуссии экспертов и специалистов высшего уровня. Решения Конституционного Суда активно вовлекаются в научноисследовательскую деятельность по всей России. Юристы часто высказывают претензии к законодателю, поскольку он не всегда учитывает позиции науки. Конституционный Суд почти не дает оснований для подобных упреков и здесь есть все условия избежать негативного влияния на выносимые решения.

В заключение следует сказать об американском опыте лоббирования судебной деятельности. Американский закон о лоббизме не распространяется на суд. Отсюда сложилось устойчивое мнение о его независимости и исключении лоббизма из данной сферы. Однако реалии свидетельствуют о другом, да и теоретические посылы позволяют оспорить распространенный тезис. «Во-первых, при всей своей особой независимости судебная ветвь — относительно самостоятельное звено политической системы США, но в то же время взаимоувязанное со звеньями законодательной и исполнительной власти общегосударственными функциями, а также механизмом сдержек и противовесов. Лоббизм как институт отражает сущностные характеристики политической системы. Отсюда следует, что в таком отражении не может полностью отсутствовать какое-либо из звеньев этой системы — в данном случае судебное. Во-вторых, общеизвестно, что американские суды не только разрешают те или иные правовые споры, но и активно участвуют в том же политическом процессе, в котором имеет место лоббизм. Так, в свое время судья федерального апелляционного суда М. Уилки жаловался на то, что «Конгресс вынуждает юристов законодательствовать в судах, поскольку у него не хватает мужества разъяснять подробности принимаемых им законов». Здесь важно подчеркнуть, что суды, решая вопрос о «деталях», по сути осуществляют квазизаконодательную функцию, а это такая деятельность,

1 22 апреля 2013 года Конституционный Суд РФ принял Постановление № 8-П «По делу о проверке конституционности статей 3, 4, пункта 1 части первой статьи 134, статьи 220, части первой статьи 259, части второй статьи 333 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, подпункта «з» пункта 9 статьи 30, пункта 10 статьи 75, пунктов 2 и 3 статьи 77 Федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Российской Федерации», частей 4 и 5 статьи 92 Федерального закона «О выборах депутатов Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации» в связи с жалобами граждан А.В. Андронова, О.О. Андроновой, О.Б. Белова и других, Уполномоченного по правам человека в Российской Федерации и регионального отделения политической партии СПРАВЕДЛИВАЯ РОССИЯ в Воронежской области», которым ряд нормативных положений признал неконституционными. Через Интернет и официальные СМИ оказывалась активная поддержка заявленным требованиям. Имело ли место лоббирование соответствующих позиций, в какой степени материалы прессы были (и должны ли быть) известны участникам судопроизводства, имеют ли они какое либо значение — все эти и другие вопросы нуждаются, с моей точки зрения, в специальном анализе.

которой заинтересованные группы объективно уделяют не меньше внимания, чем деятельности Конгресса»1.

Подведем итоги.

1. Лоббизм — давление на субъекта, компетентного принимать соответствующее решение.

2. Это давление в интересах третьих лиц.

3. Субъектами лоббистской деятельности могут быть граждане, организации граждан, должностные лица и органы государства. В отсутствие специального закона ограничения в статусе и пределах лоббистской деятельности даются в отраслевом и ведомственном законодательстве.

4. Онтология российского конституционализма не отвергает лоббизм в рамках права, включая и лоббизм в Конституционном Суде РФ.

5. Лоббизм в конституционном судопроизводстве обусловлен тем обстоятельством, что там происходит правообразование, что решения Конституционныго Суда приобретают силу источников конституционного права.

6. Лоббизм в конституционном судопроизводстве ограничен процедурно-процессуальными рамками и направлен на развитие конституционных реалий в направлении удовлетворения тех интересов, которые по условиям современности в большей степени служат правовой справедливости.

7. Есть необходимость законодательного закрепления определенных форм лоббизма в конституционном судопроизводстве.

Общее основание для наших выводов находим в статьях 3, 30, 32, 33 и 45 Конституции Российской Федерации.

1 Зяблюк Н. Лоббизм и судебная система США. ЫЯЬ: И1:1р://1оЬЬу1пд.ги/рг1п1:.рИр?аг1:1с1е_1С=5068. Автор приводит впечатляющие факты и документы, неоспоримо свидетельствующие, что лоббизм, при любых оговорках и акцентах на его специфику, имеет место и в судебной системе США.