CC BY
141
ЛИТЕРАТУРНАЯ КРИТИКА КАК ЧЕТВЕРТЫЙ РОД ЛИТЕРАТУРЫ
М.Г. Куликова, С.В. Плевако
Ключевые слова: литературная критика, литературный род,
рефлексия, функция.
Keywords: literary criticism, literary genre, reflexion, function.
Исследование феномена литературной критики актуально в контексте ряда наук (литературоведение, история, философия, социология, политология). Критика 1 синтезирует в себе свойства, роднящие ее со смежными явлениями. Аналитичность критики позволяет сравнивать ее с наукой о литературе, в то же время творческая, художественная составляющая критики создает актуальность рассмотрения ее как объекта литературоведения; историзм критики, ее максимальная погруженность во временной контекст вызывает интерес историков к данному явлению; общественный характер и прагматичность критики позволяет говорить о критике как объекте общественно-политических наук.
Синкретичности критики сопутствует ее маргинальность: исследователи описывают критику в категориях «на грани» и «между»: между наукой и литературой, между автором и читателем, между чтением и наукой, между логикой и эстетикой, между субъективным и объективным и т.д. Онтология явления в таком случае размывается, замутняется. Преодолеть маргинальность можно лишь склонившись в одну какую-то сторону, например, декларируя научность, литературность или общественность критики как ее доминирующее свойство. Так, изначально в теории критики первостепенными считались аксиологичность, прагматичность, причем в их социологическом толковании. В истории западной критики смена общественной доминанты на научную породила течение «новая критика», что впоследствии привело к контаминации понятий «литературная критика» и «литературная наука».
1 Здесь и далее «критика» и «литературная критика» употребляются как синонимы.
Отечественные исследователи склонны определять литературную критику как особый феномен, обладающий константными свойствами: «род литературно-творческой и литературно-коммуникативной деятельности, направленной на понимание и оценку по преимуществу современных словесно-художественных произведений» [Прозоров, 2002, с. 7]. Феномен критики определяется через некое критическое начало, выраженное следующими категориями:
• аксиологичностъ («оценка»);
• идеологическая составляющая («отталкивается от господствующего общественного мнения», политических взглядов [Николаев, 2004]);
• прагматика («она подготавливает читателя к встрече с поэзией, целеустремленно или исподволь настраивает его на ожидание этой встречи <...>. Критик способствует успеху (равно как отторжению и неприятию) нового произведения, созданию или крушению литературных авторитетов, литературной славы и моды» [Прозоров, 2002, с. 8]);
• диалогичность («литературно-критическому труду зачастую сопутствует полемическая настроенность, азартный диалог-спор с автором, с коллегами-оппонентами, с предполагаемыми читателями» [Прозоров, 2002, с. 10]);
• публицистичность («публицистическая одушевленность, стремление соизмерять недавно созданное или опубликованное с давно известным и прошедшим уже испытание историческим временем» [Прозоров, 2002, с. 10]).
Традиционное понимание критики как «рефлексии по поводу словесного творчества» неизбежно влечет за собой постулирование вторичности критики по отношению к литературе: «Во взаимосвязи «художественная литература - литературная критика» всегда первична сама литература: ее рассматривают, осмысляют, анализируют,
комментируют и так далее. Литературно-критический текст призван вторить самой литературе с существенной поправкой на очевидное активное сотворчество критика» [Прозоров, 2002, с. 9]. Таким образом, критика мыслится как «металитературная сфера с доминатами аксиологичности, идеологичности и публицистичности» [Шелковников, 2002, с. 109].
Апеллируя к общественно-коммуникативным характеристикам явления и рассматривая отношения литературы и критики как бинарные, данный подход игнорирует самоценность литературной критики как словесного феномена и не выявляет ее онтологии.
Следует отметить, что критике свойственно проявлять себя как «зыбкую экзистенцию, озабоченную поисками собственного онтологического статуса» [Шелковников, 2002, с. 103]. В период «общественного и даже политического «диктата» по отношению к художественной литературе» [Николаев, 2004] критика (в силу определенных своих потенции) становилась рупором голоса власти, в силу чего преувеличивалась ее общественная значимость. Крах общественных доминант, рождение постмодернистских рефлексий подвигли критику на провозглашение собственной смерти2.
На современном этапе онтологические блуждания литературной критики обретают новой виток. Мы являемся свидетелями сосуществования в пространстве культуры и языка двух систем: системы «пост» и системы «прото». Приставка «пост-» уступает свое место префиксоиду «прото-», определяющему особую важность категории проективности. Именно «проективность» является ключевым понятием новой гуманитарной парадигмы. Проективное знание понимается как творческое, креативно-дополнительное по отношению к дескриптивности, описательности. «Проект не есть нечто запланированное, встроенное в некий исследовательский алгоритм, а нечто внедряемое в плоть культуры самим актом провозглашения той или иной концептуальной возможности» [Шелковников, 2008, с. 34]. В современной теории литературы существует некая лакуна, потенция четвертого рода, провоцирующая исследовательские интенции к ее заполнению: «В литературоведении XX века неоднократно делались попытки дополнить традиционную «триаду» (эпос, лирика, драма) и обосновать понятие четвертого (а то и пятого и так далее) рода литературы. Рядом с тремя «прежними» ставились и роман (В.Д. Днепров), и сатира (Я.Е. Эльсберг, Ю.Б. Борев) и сценарий (ряд теоретиков кино)» [Хализев, 2002, с. 355]. Следуя тенденции овозможнивания, критика предлагает себя в качестве недостающего компонента квадры: «критика - это не просто второстепенный
окололитературный жанр, но четвертый род литературы, наряду с эпосом, лирикой, драмой, со своим особым образом мировидения, особым, только ей свойственным, языком и способом изложения» [Рудалев, 2007, с. 65].
2 См.: Беляков С. Новые Белинские и Гоголи на час // Вопросы литературы. 2007. N° 4; Зоркая Н. Литературная критика на переломе эпох // НЛО. 2004. № 69; Рудалев А.В ожидании критики // Вопросы литературы. 2007. № 4; Шайтанов И. Профессия -критик // Вопросы литературы. 2007. № 4.
Рассмотрение критики как четвертого литературно рода дает новый импульс к прояснению ее онтологического статуса: через понятие «художественное».
В отечественной науке первыми шагами на пути выявления художественного начала критики стали исследования критических жанров и методов (Л.П. Гроссман, М.Я. Поляков, Ю.В. Манн и др.). Своего рода обобщением данных изысканий стала работа Б.Ф. Егорова «Мастерство литературной критики», в которой автор проделывает попытку «рассмотреть в целом разнообразие и динамику форм в русской литературной критике XIX века в тесной связи с разнообразием и динамикой методов и идей» [Егоров, URL]. Егоров ставит вопрос об эстетической сущности критики. Однако исследователь не выходит за рамки сложившегося понимания онтологии критических текстов: художественное, по мнению исследователя, явлено в критике на уровне фрагментарном и вторичном по отношению к собственно критическому. Упоминание о возможной самостоятельной роли критики («особая форма литературной жизни» [Егоров, URL]) не получает должного освещения, критика мыслится «помощницей литературы», ее доминирующими свойствами остаются научность,
внеиндивидуальность, объективность и идеологичность.
Возникающие препятствия на пути исследователей при выявлении художественности критики обусловлены, на наш взгляд, «конфликтностью» заявленных оснований: художественного и
критического.
«Художественное» понимается в его «онтологическом аспекте, как своего рода первоматерия, порождающая Вселенную, природу и находящая свое претворение в результатах эстетической деятельности людей» [Карпенко, 2001, с. 30]. Доминантами художественного являются целостность, эмоциональная рефлексия («переживание переживания»), закон внутренней адресованности, закон индивидуации (творческая оригинальность, самовыражение индивидуальности). Художественное является сотворением новой (художественной) реальности [Тюпа, 2000, с. 466].
Критическое же определяется через аксиологичность, идеологичность, публицистичность, аналитичность. Последовательное описание художественности возможно только при отказе от этих оснований. Подобный опыт демонстрирует Карпенко в монографии «Возвращение Белинского»: «Предметом <...> разговора будет русская литературная критика, воспринимаемая как форма эстетического сознания. В центре внимания ее находится текст (точка порождения).
Критика рассматривается не с точки зрения такой характеристики, как оценочность, а как литературно-художественный феномен, несущий собственный образ мира» [Карпенко, 2001, с. 32].
Определяя собственную исследовательскую позицию, отметим, что мы интерпретируем критику как часть литературы, что влечет за собой выбор адекватных для деконструкции этих дискурсов методологических рефлексий. Для понимания художественно-критической системы необходим какой-то критерий, метакатегория. В нашем случае это язык. Он онтологичен. Язык - центральная философская и филологическая категория как XX, так и XXI века. Именно поэтому нам представляется возможным рассмотрение литературной критики в рамках текстоцентристского подхода (текст ради текста, взгляд изнутри), предполагающего иную расстановку акцентов, пересмотр сложившихся доминант.
Рассмотрение критики как литературно-художественного феномена предполагает отказ от такой ее характеристики, как оценочность. Вообще, вероятно, аксиология не может присутствовать на онтологическом уровне. «Аксиологичность - гносеологическая тенденция, характеризующаяся разделением познаваемого бытия на две сферы: бытие как таковое и бытие как ценность» [Шелковников, 2002, с. 110]. Для критика не все ценно в произведении (в отличие от литературоведа), то есть критик сам берет на себя ответственность (или безответственность) определять, привносить из вне априорную оценку качества художественного. Он как бы дискредитирует саму область художественной тайны, переводит с сакрального творящего языка на прафанный интерпретирующий язык. «Оценка вне эстетического может пониматься как разрушительная сила» [Кондаков, 1992, а 107]. Текстоцентристский подход к изучению критики актуализирует ее творящую функцию, что противоречит сложившемуся пониманию критики как деструктивного явления. Аксиологичность в дискурсе критики возникает на уровне темы или даже лейтмотива.
Прагматика и идеологическое наполнение критического дискурса теряют актуальность при исследовании внутритекстовых особенностей критики. В контексте философских интерпретаций прагматичность (полезность) является первичным атрибутом политикоцентристского сознания, основной принцип которого - «поставить явление на нужное место». Нахождение внутри политикоцентристского архетипического сознания обуславливает давление внешней целесообразности. Искусство, как явление иррациональное, внеположено данному архетипу, нецелесообразно, стихийно. Идеологичность как «социально-
психологическая тенденция, характеризующаяся формированием автономной системы ценностей в определенной социальной группе» [Шелковников, 2002, с. 110], является переменной критического дискурса и также не может быть выявлена внутри художественного текста.
Диалогичность критики коррелирует с «законом внутренней адресованности» художественного текста: «произведение - в силу своей условной целостности (замкнутости и сосредоточенности) - заключает в себе уготованную читателю-адресату внутреннюю точку зрения, с которой оно только и открывается во всей своей целостности» [Тюпа, 2000, с. 465].
Вопрос о вторичности критики разрушается при ее герменевтическом рассмотрении: «Истолкование лежит в той области духовной свободы, которую предоставляет художественное произведение всякому, кто хочет освоить его. Произведение в чем-то подобно губке - оно впитывает смысл, как воду. Оно обладает внутренним полым пространством, способным к заполнению. Благодаря истолкованиям произведение растет во времени, пополняя свой смысл» [Эпштейн, 1980, с. 309]. Обращаясь к литературному произведению, критик наполняет потенциально существующие в нем пустоты смыслами, вскрывает свое виденье и говорит, таким образом, не о произведении, а о себе.
Постмодернистская тотальность языка снимает оппозицию литературы и критики: «В рассуждениях всякой критики непременно подразумевается и суждение о себе самой (пусть даже в сколь угодно иносказательной и стыдливой форме), критика произведения всегда является и самокритикой; по выражению Клоделя, познание (connaissance) другого происходит в со-рождении (co-naissance) на свет вместе с ним» [Барт, 1989, с. 272]; «метаязык сам для себя выступает предметом рефлексии, фактически обретая функциональный статус языка-объекта» [Барт, 1989, с. 132].
Таким образом, в контексте современного гуманитарного знания зарождается новое толкование отношения внутри диады «литература -критика»: критика - это часть литературы, рефлексия литературы над собой, ее самосознание (автометаописание). В литературе происходит не только творчество, но и осмысление этого процесса (также творческое). Критика, как составляющая литературного процесса, находится в равноправных, ризоматичных отношениях с собственно литературным произведением, с литературоведческими текстами. Создание, моделирование преобладает над описанием. У критики есть только одна
формативная или онтологическая функция - функция перевода, истолкования, интерпретации.
Литература
Барт Р. Избранные работы : Семиотика : Поэтика. М., 1989.
Егоров Б.Ф. О мастерстве литературной критики: Жанры, композиция, стиль // Русская литературная критика. [Электронный ресурс].
URL : http://kritika.nm.ru/histeo/egorov1.html.
История русской литературной критики. М., 2002.
Карпенко Г.Ю. Возвращение Белинского: Литературно-художественное сознание русской критики в контексте историософских представлений. Самара, 2001.
Кондаков И.В. Покушение на литературу (О борьбе литературной критики с литературой) // Вопросы литературы. 1992. Вып. 2.
Николаев П.А. Литературная критика // Словарь по литературоведению. 2004. [Электронный ресурс]. URL : http://nature.web.rU/litera/6.3.html
Рудалев А.В ожидании критики // Вопросы литературы. 2007. № 4.
Смирнов И.П. Критика критики критики // Генезис. Философские очерки по социокультурной начинательности. СПб., 2006.
Тюпа В.И. Художественность // Ведение в литературоведение. Литературное произведение. Основные понятия и термины. М., 2000.
Хализев В.Е. Теория литературы. М., 2002.
Шелковников А.Ю. Критика критики. Отражение отражения. Королевство умных зеркал, или дискурс в п-ой степени // Интегральная поэтика Гумилева. Семиотика акмеизма. Барнаул, 2002.
Шелковников А.Ю. Телесность мысли и мыслимость тела (о серии философских трудов «Тела мысли») // Философские науки. 2008. № 5.
Эпштейн М.Н. Литературное произведение и его критическое истолкование // Актуальные проблемы методологии литературной критики (Принципы и критерии). М., 1980.
