CC BY
268
АДМИНИСТРАТИВНОЕ ПРАВО;
АДМИНИСТРАТИВНЫЙ ПРОЦЕСС
& & &
ЛИЧНЫЙ ДОСМОТР, ДОСМОТР ВЕЩЕЙ КАК МЕРА АДМИНИСТРАТИВНОГО ПРИНУЖДЕНИЯ И СРЕДСТВО ПРЕДОТВРАЩЕНИЯ ТЕРРОРИСТИЧЕСКОЙ УГРОЗЫ
ГАПОНОВ Олег Николаевич
Аннотация. В статье рассматриваются проблемы правового регулирования личного досмотра, досмотра вещей, вытекающие из современной практики его реализации. Констатируется, что при применении данной меры административного принуждения достигается комплекс целей, в том числе эффективное противодействие террористической угрозе, с учетом чего анализируются отдельные аспекты, снижающие процессуальный и превентивный потенциал личного досмотра, досмотра вещей, предлагаются варианты их совершенствования на законодательном уровне.
Annotation. In article the problems of legal regulation ofpersonal inspection, examination of things following from modern practice of its realization are considered. It is noted that at application of this measure of administrative coercion the complex of the objectives is achieved, including effective counteraction to terrorist threat taking into account what the separate aspects reducing the procedural and preventive potential of personal inspection, examination of things are analyzed options of their improvement at the legislative level are offered.
Ключевые слова: административное принуждение, административное правонарушение, административное законодательство, досмотр вещей, личный досмотр, меры обеспечения, предупреждение правонарушений, террористическая угроза.
Keywords: administrative coercion, administrative offense, administrative legislation, examination of things, personal inspection, providing measures, prevention of offenses, terrorist threat.
Одной из основных задач каждого государства является противодействие любым видам противоправных деяний, а также обеспечение общественной безопасности во всех сферах жизнедеятельности общества. В современных условиях решение данной задачи должно осуществляться в постоянном режиме, независимо от текущей политический конъюнктуры, с использованием всех средств и методов, предоставленных действующим законодательством. При этом нужно учитывать, что именно в ситуациях начального выявления любых противоправных действий возникает большинство вопросов и неопределенностей, в ходе разрешения которых можно определить действительную степень общественной опасности деяний и осуществить их юридическую квалификацию. В таких случаях важным качеством законодательства является его адаптиро-ванность к применению в различных ситуаци-
ях служебной деятельности, позволяющая должностным лицам оперативно реагировать на любые возникающие угрозы, не нарушая при этом права и законные интересы граждан. В связи с этим в действующих нормативных правовых актах должны содержаться максимально простые и универсальные термины, а алгоритмы действий должностных лиц в различных ситуациях, регламентированные в них, -однозначно восприниматься исполнителями, не создавая при этом ненужных искусственных ограничений. Очевидно, что изложенные свойства прежде всего должны быть присущи административному законодательству, ибо именно оно комплексно решает не только вопросы пресечения противоправных действий и процессуального обеспечения привлечения к административной ответственности, но и вопросы предупреждения противоправных действий в самом широком смысле.
Анализ административного законодательства, действующего в настоящее время в Российской Федерации, показывает недопустимо низкую степень его готовности к решению подобных задач, причем одной из наиболее уязвимых является сфера применения различных мер административного принуждения, в том числе личного досмотра, досмотра вещей. В данном случае автор не будет продолжать достаточно длительную дискуссию о том, чем является личный досмотр: мерой административного предупреждения, мерой административного пресечения или мерой обеспечения производства по делам об административных правонарушениях - так как в конечном итоге большинство классификаций в юриспруденции можно считать условными в силу их инвариантности по отношению к событиям в реальной жизни. Мы же попытаемся посредством анализа применения данной меры в различных ситуациях и соответствующего этим ситуациям правового регулирования определить и осознать те исключительно комплексные цели, которые способна и должна решать данная мера административного принуждения.
Термины «личный досмотр», «досмотр вещей» содержатся в достаточно большом количестве нормативных правовых актов, в том числе в Федеральном конституционном законе от 30 мая 2001 г. № З-ФКЗ «О чрезвычайном положении»1, КоАП РФ2, Федеральном законе от 7 февраля 2011 г. № З-ФЗ «О полиции»3, Федеральном законе от 3 апреля 1995 г. № 40-ФЗ «О Федеральной службе безопасности»4 и др. В соответствии со ст. 11 Федерального закона от 6 марта 2006 г. № 35-Ф3 «О противодействии терроризму»5 допускается при проходе (проезде) на территорию, в пределах которой введен правовой режим контртеррористической операции проведение «досмотра физических лиц и находящихся при них вещей». Примечательно, что указанная норма содержит бланкетное предписание о том, что досмотр
1 Федеральный конституционный закон от 30 мая 2001 г. № З-ФКЗ «О чрезвычайном положении» // СПС «Консультант-Плюс».
2 Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях от 30 декабря 2001 г. № 195-ФЗ // СПС «Кон-сультантПлюс».
3 Федеральный закон от 7 февраля 2011 г. № 3-ФЗ «О полиции» // СПС «КонсультантПлюс».
4 Федеральный закон от 3 апреля 1995 г. № 40-ФЗ «О Федеральной службе безопасности» // СПС «КонсультантПлюс».
5 Федеральный закон от 6 марта 2006 г. № 35-ФЗ «О противодействии терроризму» // СПС «КонсультантПлюс».
физических лиц и находящихся при них вещей проводится в порядке, предусмотренном законодательством РФ, а ст. 13 Федерального закона «О полиции» устанавливает для сотрудников полиции право проводить личный досмотр, досмотр вещей «в порядке, установленном законодательством об административных правонарушениях... при наличии данных о том, что эти граждане имеют при себе оружие, боеприпасы, патроны к оружию, взрывчатые вещества, взрывные устройства, наркотические средства, психотропные вещества или их прекурсоры либо ядовитые или радиоактивные вещества». В то же время ч. 4 ст. 27.7 КоАП РФ регламентирует возможность проведения личного досмотра, досмотра вещей «при наличии достаточных оснований полагать, что при физическом лице находятся оружие или иные предметы, используемые в качестве оружия», и это явно не направлено на исключительное обеспечение достижения процессуальных целей и задач производства по делам об административных правонарушениях.
В этой связи в настоящее время процедуры применения личного досмотра, досмотра вещей необходимо рассматривать не только в процессуальном аспекте, но и как составную часть административно-правовых средств, направленных на предупреждение террористической деятельности, что предельно обостряет их актуальность и востребованность. Причем для выполнения превентивных функций реализация данной меры, ограничивающей личные права граждан, должна вестись в постоянном режиме, а не как временная реакция на определенные действия или угрозы. Поэтому в процессе выполнения своих обязанностей (в том числе и при производстве по делам об административных правонарушениях) должностные лица, осуществляющие личный досмотр, досмотр вещей, оказываются на гребне противоречия, обусловленного необходимостью осуществления принудительных методов противодействия террористической угрозе и потребностью недопущения необоснованного применения мер обеспечения, приводящего к нарушению прав граждан. Обе названные тенденции носят устойчивый характер в связи с большим количеством совершаемых административных правонарушений и существенным ростом опасности совершения террористических актов.
Указанные противоречия обостряются в силу того, что в действующем российском
законодательстве присутствует множество смежных и производных понятий, еще более запутывающих однозначное осознание смысла терминов «личный досмотр», «досмотр вещей». Например, применительно к уголовно-процессуальной деятельности ст. 184 УПК РФ6 регламентирована возможность проведения личного обыска в отношении подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления, при этом содержание действий, составляющих существо личного обыска в УПК РФ не раскрывается. Статья 85 Воздушного кодекса РФ7 предусматривает возможность проведения в отношении экипажа, пассажиров, багажа, вещей, находящихся при пассажирах, «предполетного досмотра», а также «послеполетного досмотра», который, к слову говоря, может быть проведен и в соответствии с Федеральным законом «О полиции» (ч. 1, 2 ст. 85 Воздушного кодекса РФ). Федеральный закон от 9 февраля 2007 г. № 16-ФЗ «О транспортной безопасности»8 оперирует понятиями «досмотр», «дополнительный досмотр», «повторный досмотр». Каких-либо разграничений между данными терминами в упомянутом законе не проводится, более того п. 57 Правил проведения досмотра, дополнительного досмотра, повторного досмотра в целях обеспечения транспортной безопасности9 закрепляет для указанных мер абсолютно одинаковые способы проведения досмотра.
Ситуация становится крайне противоречивой, если мы попытаемся немного глубже затронуть пласт ведомственного нормотворчества. Здесь мы можем наблюдать игнорирование фундаментальных положений законодательства составителями подзаконных нормативных правовых актов. Так, п. 266 Устава патрульно-постовой службы полиции относит к типовым тактическим действиям патрульных нарядов возможность проведения наружного осмотра одежды и вещей, указывая, что «в зависимости от обстоятельств наружный осмотр одежды и вещей, находящихся у задержанных,
6 Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18 декабря 2001 г. № 174-ФЗ // СПС «КонсультантПлюс».
7 Воздушный кодекс Российской Федерации от 19 марта 1997 г. № 60-ФЗ // СПС «КонсультантПлюс».
8 Федеральный закон от 9 февраля 2007 г. № 16-ФЗ «О транспортной безопасности» // СПС «КонсультантПлюс».
9 Приказ Минтранса России от 23 июля 2015 г. № 227
«Об утверждении Правил проведения досмотра, дополнительно-
го досмотра, повторного досмотра в целях обеспечения транспортной безопасности» // СПС «КонсультантПлюс».
производится немедленно или в более удобный момент, когда можно получить помощь от других сотрудников полиции или граждан»10. Уже упомянутый п. 57 Правил проведения досмотра, дополнительного досмотра, повторного досмотра в целях обеспечения транспортной безопасности в качестве первого способа осуществления досмотра, дополнительного досмотра, повторного досмотра недвусмысленно называет «визуальный осмотр материальных объектов досмотра и их содержимого». При этом ни в одном из вышеуказанных подзаконных правовых актов не раскрывается содержание действий, составляющих сущность реализации регламентируемых принудительных мер11. В чем состоит специфика любого из вышеприведенных понятий, а также их сущностное отличие от категорий «личный досмотр», «досмотр вещей», остается ненужной неразрешимой загадкой, однако очевидно, что подобное терминологическое изобилие отрицательно сказывается на качестве правоприменения в данной сфере.
Неудивительно, что и большинство опрошенных должностных лиц, реализующих вышеуказанные меры в рамках своих служебных полномочий, не смогли внятно и аргументированно объяснить их отличие друг от друга с точки зрения содержания действий. С другой стороны, выборочный опрос граждан, подвергнутых личному досмотру, показывает, что более половины из них считают недопустимыми и противоправными действия работников полиции, связанные со снятием верхней одежды и проверкой вещей, находящихся под ней, так как подобные действия, по их мнению, допустимы только при проведении личного обыска. Это обусловливает и нередко прямо про-
10 Приказ МВД России от 29 января 2008 г. № 80 «Вопросы организации деятельности строевых подразделений патрульно-постовой службы полиции (вместе с Уставом патрульно-постовой службы полиции» // СПС «КонсультантПлюс».
11 Более того, говоря о наружном осмотре, регламентированном п. 266 Устава подразделений патрульно-постовой службы полиции, следует указать на весьма сомнительную легитимность данной меры в качестве меры административного принуждения, так как в соответствии со ст. 55 Конституции РФ ограничение прав и свобод граждан возможно только в соответствии с федеральным законом. Между тем ни в одном законодательном акте не упоминается о возможности осуществления наружного осмотра одежды и вещей граждан. Если же в данном случае наружный осмотр понимается исключительно как визуальное обследование гражданина и его вещей, то эффективность такой меры в отношении подозреваемых в совершении преступлений является очевидно низкой, а кроме того, непонятно, для чего в таких ситуациях необходима помощь других сотрудников полиции или граждан.
воцирует конфликты между сотрудниками полиции и гражданами, вносит путаницу в их правосознание, что осложняет не только осуществление должностными лицами производства по делам об административных правонарушениях, но и значительно снижает превентивный потенциал административно-принудительных мер, применяемых правоохранительными органами с целью противодействия совершению террористических актов.
Полагаем, что подобной терминологической путаницы можно было бы избежать, если бы в действующем законодательстве содержалось общее универсальное понятие «личный досмотр, досмотр вещей» с возможностью его конкретизации применительно к различным сферам. Следует поддержать мнение С.Н. Дмитриева, который, рассуждая о дополнительном и повторном досмотре в сфере обеспечения транспортной безопасности, приходит к выводу о том, что «в правоприменительной деятельности можно оперировать лишь такими мерами, как "досмотр", "личный досмотр", "досмотр вещей".», а «все без исключения "инновационные" меры могли бы применяться и без разработки каких-либо оригинальных дефиниций»12. Можно утверждать, что только подобная постановка вопроса справедлива, так как фактически, приступая к осуществлению процедуры личного досмотра или досмотра вещей нарушителя в целях обнаружения орудий совершения или предметов административного правонарушения, сотрудник полиции не знает, может ли у гражданина, кроме того, иметься при себе оружие или взрывчатые вещества. Например, при личном досмотре правонарушителя, совершившего потребление наркотических средств в общественных местах (ст. 20.20 КоАП) для обнаружения у него предмета правонарушения сотрудник полиции может выявить у данного лица оружие.
В другом случае при задержании мелкого хулигана появились достаточные основания полагать, что под верхней одеждой у него имеются предметы, которые он может использовать в качестве оружия для нападения на сотрудника полиции. В такой ситуации также присутствует необходимость осуществления именно тщательного досмотра, а не различных
12 Дмитриев С.Н. Дополнительный и повторный досмотр в целях обеспечения транспортной безопасности» // Транспортное право. 2016. № 4. С. 5.
половинчатых «псевдопринудительных» мер. Это необходимо не только для решения процессуальных задач, но и для обеспечения личной безопасности лица, проводящего досмотр, а также общественной безопасности. Поэтому на практике по содержанию действий чрезвычайно сложно разделить досмотр как меру обеспечения (ст. 27.7 КоАП), применяемую для обнаружения орудий и предметов правонарушения, и досмотр того же правонарушителя как меру, направленную на предупреждение угрозы совершения террористических актов или выявление и пресечение преступлений (в соответствии со ст. 13 Федерального закона № 3 -ФЗ «О полиции»). В большинстве случаев эти действия переплетены и взаимосвязаны, и в конечном итоге их можно разделить только после выполнения досмотра в зависимости от того, какие именно предметы были обнаружены при его осуществлении и соответственно какие юридические последствия могут наступить для данного гражданина.
Таким образом, изучение современного административного законодательства и практики его применения позволяет утверждать, что в настоящее время, по сути, системообразующим законодательным актом, где раскрываются критерии правомерности действий при проведении личного досмотра, досмотра вещей, а также регламентируются основания и порядок применения данной меры, является КоАП РФ. Поэтому абсолютно недопустимо в различных сферах административной деятельности произвольно пренебрегать терминологией и правилами, содержащимися в одном из основополагающих отраслевых кодексов, однако следует отметить, что и они далеко не безупречны.
В соответствии со ст. 27.7 КоАП РФ личный досмотр, досмотр вещей является мерой обеспечения производства по делам об административных правонарушениях, ограничивающей личные неимущественные и имущественные права граждан, имеющей первоначальной целью установление фактических обстоятельств совершения правонарушения, а также обнаружение и фиксацию доказательств по делу об административном правонарушении. Часть 1 ст. 27.7 КоАП определяет личный досмотр как «обследование вещей, проводимое без нарушения конструктивной целостности». Конечно, можно спорить о том, содержит ли данная дефиниция определение личного досмотра, однако недопустимо, на наш взгляд,
усложнять в КоАП РФ данное определение указанием на то, что личный досмотр является мерой обеспечения производства по делам об административных правонарушениях, проводимой «с участием медицинского работника. в изолированном помещении, отвечающем санитарно-гигиеническим требованиям и исключающем доступ других лиц, в целях обнаружения орудий совершения или предметов административного правонарушения»13. Подобные предложения по изменению действующего административного законодательства в современных условиях представляются несколько абсурдными, так как лишают личный досмотр его основной ценности - оперативности и не позволяют достигать не только процессуальных целей (правонарушитель по дороге в изолированное помещение, отвечающее санитарно-гигиеническим требованиям, спокойно успеет избавиться от любых предметов, находящихся у него), но и обеспечить личную и общественную безопасность, а также адекватное противодействие террористической угрозе.
Однако нельзя не указать и на крайнюю неудачность критерия «конструктивная целостность» в действующей редакции ч. 1 ст. 27.7 КоАП РФ, при определении которого на практике возникают объективные и субъективные трудности14. Из этого буквально следует, что при проведении личного досмотра, досмотра вещей недопустимы действия, нарушающие единство их конструкции. В данном случае реализация такого критерия предполагает запрет на совершение действий типа отделения капюшона от куртки, снятия утепленной подстежки верхней одежды, поднятия стелек в обуви, твердого дна в чемодане и т. д.15, но тогда процедура личного досмотра или досмотра вещей теряет всякий смысл, так как при соблюдении таких условий изначально не могут быть достигнуты цели применения данной меры. Между тем наблюдение за действиями должностных лиц при осуществлении личных досмотров граждан и находящихся у них ве-
13 Соколов А.Ю. Меры обеспечения производства по делам об административных правонарушениях : моногр. М. : Норма, 2015.С. 183.
14 Отметим, что «целостный» принято понимать как «проникнутый единством» (см.: Ожегов С.И. Словарь русского языка. М., 1970. С. 650).
15 При осуществлении любого из вышеперечисленных действий имеет место нарушение конструктивной целостности, так как фактически единая конструкция в результате их совершения разделяется на несколько самостоятельных составляю-
щих элементов (деталей конструкции).
щей дает основание утверждать, что примерно в одной трети случаев именно в ходе реализации подобных операций становится возможным обнаружение предметов, орудий совершения противоправных действий либо оружия.
Некорректность термина «конструктивная целостность» как законодательного условия правомерности досмотра, на наш взгляд, очевидна. Выполнить это условие на практике далеко не всегда возможно, так как в таком случае существует запрет даже на частичную разборку досматриваемых предметов и вещей. При его соблюдении процедура досмотра приобретает формальный характер, так как различные объекты досмотра, например большие чемоданы или сумки, имеют множество полостей и замкнутых пространств, которые необходимо проверить, в том числе и нарушая целостность их конструкции. Представляется, что условием правомерности личного досмотра, досмотра вещей необходимо избрать не их конструктивную целостность, а необходимость сохранения функциональных качеств досматриваемых вещей после выполнения данной процедуры. Лексическое значение термина «функциональный» понимается как «зависящий от деятельности, а не от структуры, строения чего-нибудь»16, то есть в таком случае критерий правомерности действий будет определяться возможностью осуществления при досмотре таких нарушений целостной структуры досматриваемых вещей, которые не оказывают влияние на способность осуществления ими той деятельности, для которой данные вещи предназначены. Очевидно, что вышеописанные действия нарушают в целом конструктивную целостность изделий, однако она легко устраняется без какого-либо ущерба последним, непосредственно в ходе процедуры досмотра, так как в целом при их реализации сохраняются функциональные качества досматриваемых вещей.
Конечно же, при таком определении условий правомерности процедур реализации досмотра существует опасность того, что правоприменитель может истолковать его как разрешенные действия, которые в общем не нарушают функциональные качества досматриваемых вещей, но повреждают последние, чем приносят ущерб их владельцам. Например, надрезы подкладки одежды либо мягкой обшивки сумки в целом не влияют на их функ-
16 Ожегов С.И. Словарь русского языка. С. 845.
циональные свойства, однако повреждают данные изделия и наносят материальный ущерб их обладателям. Поэтому при осуществлении досмотра такие действия недопустимы, и их совершение должно быть исключено, для чего в КоАП РФ необходимо установить запрет на возможность повреждения досматриваемых вещей. Таким образом, применительно к процедуре личного досмотра, досмотра вещей в КоАП РФ целесообразно заменить термин «конструктивная целостность вещей» на «сохранение функциональных качеств». Соответственно редакцию ч. 1 ст. 27.7 КоАП возможно представить в следующем виде:
«1. Личный досмотр, досмотр вещей, находящихся при физическом лице, то есть обследование вещей, проводимое без нарушения их функциональных качеств и повреждений, осуществляются в случае необходимости в целях обнаружения орудий совершения либо предметов административного правонарушения».
Говоря о процессуальной регламентации личного досмотра, досмотра вещей в соответствии с КоАП РФ, нельзя обойти стороной застарелую проблему привлечения понятых при реализации указанных мер. Достаточно длительное время административное законодательство основывалось на аксиоме общего та-буирования осуществления личного досмотра, досмотра вещей без участия понятых. При этом обязанность привлечения понятых при осуществлении личного досмотра, досмотра вещей не только не решала задачу обеспечения прав и законных интересов граждан, подвергаемых досмотру, а, напротив, повсеместно провоцировала должностных лиц к поиску всевозможных нелегитимных способов «обхода» данного требования и сознательной фальсификации данных в соответствующих процессуальных протоколах. В правоприменительной практике существует достаточно много ситуаций, когда в силу удаленности места совершения правонарушения от населенного пункта, совершения противоправных действий в ночное время привлечь понятых объективно невозможно, при этом нельзя не сказать и о том, что в других случаях должностные лица действовали в соответствии с произвольно сложившимися в практике
17
«упрощенными» алгоритмами .
17 Более подробно об этом см.: Гапонов О.Н. Проблемы применения мер обеспечения при производстве по делам об административных правонарушениях, посягающих на общественный порядок : моногр. Брянск, 2007. С. 108.
Неслучайно в последнее время в российском законодательстве наметился долгожданный «откат» в сторону здравого смысла в сфере привлечения понятых к реализации мер обеспечения производства по делам об административных правонарушениях. Так, Федеральным законом от 14 октября 2014 г. № 307-Ф3 в КоАП РФ были внесены изменения, позволяющие в рамках применения мер обеспечения задействовать не только понятых, но и применять видеозапись. Действительно, зачем обрекать должностных лиц совершать заведомо бесплодные попытки выполнить требования закона, когда в законодательстве можно заранее предусмотреть легальные и эффективные альтернативы? Более того, если рассуждать об уровне законности в исследуемой сфере, то он, несомненно, повысится, так как на современном этапе технического прогресса в распоряжении не только каждого должностного лица, но и правонарушителя имеется мобильный телефон, оснащенный функцией достаточно качественной видеозаписи.
Однако по необъяснимой причине рассматриваемые «революционные» новации остались незавершенными и не коснулись порядка осуществления личного досмотра, который по-прежнему должен проводиться только в присутствии двух понятых одного пола с досматриваемым. Абсурдность подобного «законодательного анахронизма» особенно ярко проявляется в ситуациях, когда необходимо провести, например, досмотр сумки, находящейся в руках у правонарушителя, который отказывается добровольно открыть ее или передать в руки должностных лиц для проведения досмотра, заявляя, что там находятся личные вещи. Нужно ли в такой ситуации обращаться к помощи понятых или допустимо провести досмотр с применением видеозаписи? А если правонарушитель, зная, что личный досмотр можно проводить только с участием понятых, специально перекладывает орудия совершения правонарушения в карман одежды, сознательно затягивая время и выжидая удобного момента, чтобы избавиться от улик? Ответы на эти и многие другие вопросы остаются крайне неоднозначными с учетом действующей редакции ч. 3 ст. 27.7 КоАП РФ. Эти в большей степени искусственные сложности могут быть легко разрешены, если к порядку личного досмотра будут применяться общие как для досмотра вещей, так и для всех иных мер обеспе-
чения правила, позволяющие задействовать видеозапись в качестве альтернативы понятым. Более того, тогда отпадает необходимость и в ч. 4 ст. 27.7 КоАП РФ, предусматривающей возможность проведения личного досмотра без понятых «в исключительных случаях при наличии достаточных оснований полагать, что при физическом лице находятся оружие или иные предметы, используемые в качестве оружия», и это само по себе логично, так как любой подобный случай - исключительный!
Можно найти еще много пробелов и коллизий в правовом регулировании как личного
досмотра, так и антитеррористической защищенности, но ясно, что только комплексный подход к его анализу через призму правоприменения позволяет выявить их в наибольшем количестве. Общеизвестно философское утверждение о том, что практика является одним из критериев истины. Его не нужно забывать законодателю, а в особенности многочисленным авторам ведомственных нормативных правовых актов, поскольку любая правовая норма хороша ровно в той степени, в которой можно без препятствий реализовать ее требования в социальной действительности.
Библиографический список
1. Воздушный кодекс Российской Федерации от 19 марта 1997 г. № 60-ФЗ // СПС «Консуль-тантПлюс».
2. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18 декабря 2001 г. № 174-ФЗ // СПС «КонсультантПлюс».
3. Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях от 30 декабря 2001 г. № 195-ФЗ // СПС «КонсультантПлюс».
4. Федеральный закон от 3 апреля 1995 г. № 40-ФЗ «О Федеральной службе безопасности» // СПС «КонсультантПлюс».
5. Федеральный конституционный закон от 30 мая 2001 г. № 3-ФКЗ «О чрезвычайном положении» // СПС «КонсультантПлюс».
6. Федеральный закон от 6 марта 2006 г. № 35-ФЗ «О противодействии терроризму» // СПС «КонсультантПлюс».
7. Федеральный закон от 9 февраля 2007 г. № 16-ФЗ «О транспортной безопасности» // СПС «КонсультантПлюс».
8. Федеральный закон от 7 февраля 2011 г. № 3-ФЗ «О полиции» // СПС «Консультант-Плюс».
9. Приказ МВД России от 29 января 2008 г. № 80 «Вопросы организации деятельности строевых подразделений патрульно-постовой службы полиции (вместе с Уставом патрульно-постовой службы полиции» // СПС «КонсультантПлюс».
10. Приказ Минтранса России от 23 июля 2015 г. № 227 «Об утверждении Правил проведения досмотра, дополнительного досмотра, повторного досмотра в целях обеспечения транспортной безопасности» // СПС «КонсультантПлюс».
11. Гапонов, О.Н. Проблемы применения мер обеспечения при производстве по делам об административных правонарушениях, посягающих на общественный порядок : моногр. - Брянск, 2007.
12. Дмитриев, С.Н. Дополнительный и повторный досмотр в целях обеспечения транспортной безопасности» // Транспортное право. - 2016. - № 4.
13. Ожегов, С.И. Словарь русского языка. - М., 1970.
14. Соколов, А.Ю. Меры обеспечения производства по делам об административных правонарушениях : моногр. - М. : Норма, 2015.
