CC BY
36
Васильев Николай Леонидович, Жаткин Дмитрий Николаевич ЛЕКСИЧЕСКИЕ ПОВТОРЫ И КАЛАМБУРНЫЕ ПОДТЕКСТЫ ..
УДК 801:6:82-17:18
ЛЕКСИЧЕСКИЕ ПОВТОРЫ И КАЛАМБУРНЫЕ ПОДТЕКСТЫ В ПОЭЗИИ Е.А. БАРАТЫНСКОГО
© 2016
Васильев Николай Леонидович, доктор филологических наук, профессор, профессор кафедры русского языка Мордовский государственный университет им. Н.П. Огарёва, Саранск (Россия) Жаткин Дмитрий Николаевич, доктор филологических наук, профессор, заведующий кафедрой перевода и переводоведения Пензенский государственный технологический университет, Пенза (Россия)
Аннотация. В статье рассматриваются текстовые фрагменты произведений Е.А. Баратынского (1800-1844), связанные с «удвоением» поэтической формы и отчасти компонентов содержания, то есть с повторами слов, смыслов, с их однокорневыми и семантических вариациями в произведениях автора. Несмотря на многоаспектную изученность наследия писателя (тематика, жанровая система, специфика лирического героя, основные мотивы, циклизация, интертекстуальный диалог, стихосложение, художественный язык, лингвопоэтика, неологизация и т. д.), данный прием в творчестве поэта системно не осмыслялся и не анализировался в функциональных деталях. В результате проведенного исследования удалось установить, что Баратынский активно - на фоне своих современников - прибегал к редупликации лексических языковых единиц и их сем. Это было вызвано, вероятно, стремлением автора к поэтической «симметрии», гармонии, к тонкому, диалектическому построению фраз и рассуждений, к выявлению антитезности обыденного - и в целом к формированию неповторимого облика его лирического героя, не похожего на других своей рефлексией и отчасти поэтическими приемами. Гораздо реже Баратынский использовал популярную в его время каламбурную технику, игру слов, предпочитая игру смыслов... В этом тоже заключается его авторское своеобразие, по сравнению с другими, не менее глубокими, поэтами-мыслителями, среди которых выделяются, в частности, П.А. Вяземский и Н.П. Огарев, в большем степени, чем Баратынский, ориентированные на острословие.
Ключевые слова: Е.А. Баратынский, П.А. Вяземский, Н.П. Огарев, русская поэзия, пушкинская плеяда поэтов, лексические повторы, каламбуры, эстетические функции, историческая поэтика, лингвопоэтика, словари языка писателей, алфавитно-частотные словари, литературная эволюция, преемственность.
LEXICAL REPETITIONS AND PUN IMPLICATION IN E.A. BARATYNSKY'S POETRY
© 2016
Vasilyev Nikolay Leonidovich, doctor of philological sciences, professor, professor of the chair of the Russian language Ogarev Mordovia State University, Saransk (Russia) Zhatkin Dmitry Nikolayevich, doctor of philological sciences, professor, head of the chair of translation and translation studies Penza State Technological University, Penza (Russia)
Abstract. The article considers text fragments of works by E.A. Baratynsky (1800-1844) associated with "doubling" of the poetic form and, partly, components of the content, that is, with repetitions of words, meanings, of their single-rooted and semantic variations in the works of the author. In spite of the multi-aspect study of the heritage of this writer (thematic range, genre system, specificity of the lyrical character, main motives, cyclization, intertextual dialogue, prosody, art language, linguapoetics, use of neologisms, etc.) this technique in the works of the poet was not studied systematically and was not analyzed in functional details. As a result, the study was able to establish that Baratynsky actively - against the background of his contemporaries - used reduplication of lexical language units and their semes. This was caused, probably, by the author's seeking after poetic "symmetry", harmony, subtle, dialectical phrasing and reasoning, identification of antitheses of ordinary things and, in general, formation of the unique image of his lyrical character, different from others with his reflection and, partly, poetic devices. Much less Baratynsky used popular in his time pun, play of words, preferring play of meanings... That is his originality, in comparison with other, no less profound poets-thinkers, among who are, in particular, P.A. Vyazemsky and N.P. Ogarev, oriented in a greater degree than Baratynsky on wit.
Keywords: E.A. Baratynsky, P.A. Vyazemsky, N.P. Ogarev, Russian poetry, Pushkin's pleiad of poets, lexical repetitions, pun, aesthetic features, historical poetics, linguapoetics, dictionaries of writers' language, alphabetic-frequency dictionaries, literature evolution, continuity.
Произведения Е.А. Баратынского не раз были предметом внимания как литературоведов, так и лингвистов [см. напр.: 1]. Изучены и продолжают осмысляться многие стороны творчества писателя - жанровые и тематические особенности, мировоззренческая установка автора, мотивы [2, с. 96-158], своеобразие лирического героя, циклизации, стихосложение [3; 4], в частности рифмы [5], диалог поэта с современниками, его языковые приемы [6], важнейшие концепты [7], неологизация [8] и другие элементы авторской поэтики [9; 10]. Можно констатировать даже определенную «моду» на обращение к феномену поэзии Баратынского, что выражается и в обилии изданий его произведений в последние годы [см., напр.: 11; 12; 13; 14; 15], и в растущем количестве публикаций (прежде всего диссертаций, статей), затрагивающих те или иные грани его литературного наследства.
Вместе с тем в изучении творчества классика еще немало пробелов. Так, актуальна подготовка словаря язы-
ка писателя, что важно и само по себе [16, с. 283], и в контексте системного исследования лексиконов поэтов пушкинской плеяды и их современников [17-21], исторической лингвопоэтики [22] и в аспекте общей теории лексикографии [23; 24; 25, с. 144-151]. В настоящий момент нами составляется алфавитно-частотный словарь Баратынского с толкованием архаичных, малоизвестных, окказиональных слов и онимов [см. также: 26-32]. В процессе этой работы выявилось немало интересных, новых деталей, касающихся творческой манеры автора. В задачи статьи входит проанализировать одну из них.
Яркой особенностью поэтики писателя является редупликация словесной формы, причем обычно без признаков каламбурного дискурса, например: «... Последний лист упал со древа, / Последний час его пробил. / <.> / К ней (могиле. - Н. В., Д. Ж.) часто матерь приходила. / Не приходила дева к ней!» («Падение листьев», 1823?); «Я минувшее люблю / И вовек утех забвеньем / Мук забвенья не куплю» («Лета», 1823);
Васильев Николай Леонидович, Жаткин Дмитрий Николаевич ЛЕКСИЧЕСКИЕ ПОВТОРЫ И КАЛАМБУРНЫЕ ПОДТЕКСТЫ ...
«...В нескромной юности, нескромно петых мной...», «Леса угрюмые, громады мшистых гор, / <.> / Не долго, помню я, в печальной стороне / Печаль холодную вливали в душу мне», «.Наставлен давнею превратностью судьбины, / Учусь покорствовать судьбине я моей.» («Н.И. Гнедичу», 1823); «.На славу громкую надеждою согрет, / В трудах возвышенных возвышенный поэт» («Г<не-ди>чу», 1823); «Напрасно я себе на память приводил / И милый образ твой, и прежние мечтанья, / Я клятвы дал, но дал их выше сил» («Притворной нежности не требуй от меня.», 1823?); «.И говорю в тоске глубокой: / «Ужель обманут я жестокой? / Или всё, всё в безумном сне / Безумно чудилося мне? / О страшно мне разуверенье. / И об одном мольба моя: / Да вечным будет заблужденье, / Да век безумцем буду я.»» («Я безрассуден - и не диво!», 1824); «.Тогда беспечных муз беспечного питомца / Прими, философ мой, как старого знакомца» («Богдановичу», 1824); «Под небом лучшим обрести / Я лучшей доли не сумею; / Вновь не смогу душой моею / В краю цветущем расцвести» («Завыла буря, хлябь морская.», 1824); «Легко возлегшая на волны, / Легко скользит по ним она.», «.Он в песне радостной и сладкой / Как бы красы ее поет, / Как бы поет живую негу!», «.Он томно шею обвивает / Вкруг шеи девы молодой.» («Леда», 1824); «... Взойдет заря, / Мир озарит, души печальной / Не оза-ря» («Когда взойдет денница золотая.» (1824-1825); «.Благовоспитанный, степенный Гименей / Пристойно заменил проказника Амура, / И ветреных подруг, и ветреных друзей.» («К Д<ельвигу>. На другой день после его женитьбы», 1825); «Когда печалью вдохновенный, / Певец печаль свою поет.» («Когда печалью вдохновенный.», 1826); «.Дурной твой нрав дурной приносит плод» («В своих листах душонкой ты кривишь.», 1826); «.Ты всех загадок разрешенье, / Ты разрешенье всех цепей» («Смерть», 1828); «Но признаюсь - пустыни житель, / Покой пустынный в ней любя, / Комар двуногий, гость-мучитель, / Нет, не прощаю я тебя!» («.Люблю деревню я и лето.», 1828); «Венчали розы, розы Леля, / Мой первый век, мой век младой.» («Старик», 1828); «Старательно мы наблюдаем свет, / Старательно людей мы наблюдаем / И чудеса постигнуть уповаем: / Какой же плод науки долгих лет? / Что наконец подсмотрят очи зорки? / Что наконец поймет надменный ум / На высоте всех опытов и дум, / Что?» («Старательно мы наблюдаем свет.», 1828); «Перелетай к веселью от веселья, / Как от цветка бежит к цветку дитя.» («Перелетай к веселью от веселья...», 1827); «Как сладить с глупостью глупца? / Ему впопад не скажешь слова; / Другого проще он с лица, / Но мудреней в житье другого. / Он всем превратно поражен, / И всё навыворот он видит; / И бестолково любит он, / И бестолково ненавидит» («Как сладить с глупостью глупца?», 1827); «Я не любил ее, я знал, / Что не она поймет поэта, / Что на язык души душа в ней без ответа.» («Я не любил ее, я знал.», 1832); «.Знай, горняя иль дольная, она / Нам на земле не для земли дана» («Осень», 1836-1837); «Мою звезду я знаю, знаю, / И мой бокал / Я наливаю, наливаю, / Как наливал» («Мою звезду я знаю, знаю.», 1839); «Бедный старец! Слышу чувство / В сильной песне. Но искусство. / Старцев старее оно.» («Что за звуки? Мимоходом.», 1841) [здесь и далее цит. по: 12]. Это, на наш взгляд, объясняется стремлением к внутренней звуковой и смысловой гармонии, симметрии содержания и формы на уровне отдельных контекстов, что вообще характерно для поэзии и поддерживается такими ее атрибутами, как метрика, ритмика, строфика, рифмовка, анафоры, единоначатия и т. п. Среди «удваивающихся» частей речи в произведениях Баратынского - прилагательные, существительные, глаголы, наречия, местоимения, частицы, союзы и их взаимные комбинации.
Реже это явление сопровождается, дополняется причинами иного эстетического порядка - высвечиванием
«внутренней формы» слов, гиперболизацией, стремлением к пластичности формы, точности формулировок, воссозданию разговорной интонации, антитезам, в том числе с помощью приема контекстуальной антонимии, например: «Пусть мнимым счастием для света мы убоги, / Счастливцы нас бедней, и праведные боги / Им дали чувственность, а чувство дали нам» («Поверь, мой милый друг, страданье нужно нам.», 1820); «Уж я не верю увереньям, / Уж я не верую в любовь.» («Разуверение», 1821); «Теперь вопрос я отдаю / Тебе на суд. Подумай, мы ли / Переменили жизнь свою / Иль годы нас переменили?» («Приятель строгий, ты не прав.», 1821); «.Оставим мудрость мудрецам.» («Живи смелей, товарищ мой.», 1821); «Немирного душой на мирном ложе сна / Так убегает усыпле-нье.» («Зачем, о Делия! сердца младые ты.», 1822?); ««Светильник мой укажет путь ко счастью! - / Вещала [Истина]. - Захочу - / И, страстного, отрадному бесстрастью / Тебя я научу»» («О счастии с младенчества тоскуя.», 1823); «И часто, пасмурный душой, / За то я вами недоволен, / Что недоволен сам собой» («О своенравная София!», 1823); «В борьбе с тяжелою судьбой / Я только пел мои печали: / Стихи холодные дышали / Души холодною тоской» («В борьбе с тяжелою судьбой.», 1825); «Она придет! К ее устам / Прижмусь устами я моими.» («Она придет! К ее устам.», 1825); «А мне, мне предоставь таить огонь бесплодной, / Рожденный иногда воззреньем красоты.» («Поверь, мой милый! твой поэт.», 1825); ««.Я знаю свет, - держусь Христа и беса, / С ханжой ханжа, с повесою повеса.»» («Эпиграмма», 1826); «Сначала мир явил мне дивный сад; / Везде искусств, обилия приметы; / Близ веси весь и подле града град.» («Последняя смерть», 1827); «Она: / Зачем в такие размышленья / Ты погружаешься душой? / Ужели нужны, милый мой, / Для убежденных убежденья?» («Отрывок», 1829); «.Закралося в сердце к ней / Лукавство лукавого» («Люблю я красавицу.», 1830); «Что ж? пусть минувшее минуло сном летучим!» («Запустение», 1832);
Иначе говоря, поэт почти всегда серьезен и вербаль-но ответственен; вместо «игры слов» он предпочитает «игру смыслов», выявление таким путем диалектики бытия, метафизические построения речи. В этом его отличие от художественной манеры других современных ему поэтов, склонных к интеллектуальной рефлексии, например Н.П. Огарева [33, с. 79-80, 85-86; 34; 35] и тем более П.А. Вяземского, не упускавшего случая обыграть смыслы и «формы» и делавшего это весьма виртуозно [30, с. 45-46], - что осознавал, впрочем, и сам Баратынский: «Я мало писал в прозе и сколько раз за нее ни принимался, всегда неудачно. <.>. Имея мало затейливости в уме, я думаю, что мне лучше удастся статья важная, нежели игривая» (Е.А. Баратынский -П.А. Вяземскому. Конец ноября 1830 г.) [11, с. 198]. Ср. также его лирическое признание: «Не ослеплен я музою моею: / Красавицей ее не назовут. / <.> / Приманивать изысканным убором, / Игрою глаз, блестящим разговором / Ни склонности у ней, ни дара нет.» («Не ослеплен я музою моею.», 1829).
В то же время в поэтической практике Баратынского встречаются вполне реальные каламбуры, например: «. Непостоянна ты во всем, / И постоянно ты прелестна» («Тебя ль изобразить и ты ль изобразима?» (1819?); «Безумна сих певцов новейшая орда, / Свой стыд поющая без всякого стыда!» («Г<неди>чу», 1823? - «другие редакции и варианты» [см.: 12, с. 349]); «Природных чувств мудрец не заглушит / И от гробов ответа не получит: / Пусть радости живущим жизнь дарит, / А смерть сама их умереть научит» («Череп», 1824?); «И ты поэт, и он поэт; / Но меж тобой и им различие находят: / Твои стихи в печать выходят, / Его стихи - выходят в свет» («Эпиграмма», 1826); «Ты ропщешь, важный журналист, / На наше модное маранье; / «Всё та же песня: ветра свист, / Листов древесных увяданье.» / Понятно
Васильев Николай Леонидович, Жаткин Дмитрий Николаевич филологические
ЛЕКСИЧЕСКИЕ ПОВТОРЫ И КАЛАМБУРНЫЕ ПОДТЕКСТЫ ... науки
нам твое страданье: / И без того освистан ты, / И так, подвалов достоянье, / Родясь, гниют твои листы» («Ты ропщешь, важный журналист...», 1826); «Откуда взял Василий непотешный / Потешного Буянова? Хитрец / К лукавому прибег с мольбою грешной» («Откуда взял Василий непотешный.», 1826); ««.Вот так-то ты свой век проводишь, / Хоть от ума, да неумно.»» («Бал», 1828); «Дружится праведной тобою / Людей недружная судьба.» («Смерть», 1828); «С тех пор я вышел из пеленок, / Между мужами возмужал.» («Слыхал я, добрые друзья.», 1828); «Сердечным нежным языком / Я искушал ее сначала; / <.>. / В ней разбудить огонь желаний / Еще надежду я хранил / И сладострастных осязаний / Язык живой употребил...» («Сердечным нежным языком.», 1829); «В одном беспредельном нашел он предел» («На смерть Гете», 1832); «.На земле / Оживил я недоносок. / Отбыл он без бытия: / Роковая скоротечность!» («Недоносок», 1835); «Филида с каждою зимою, / Зимою новою своей, / Пугает большей наготою / Своих старушечьих плечей» («Филида с каждою зимою.», 1838?); «Хотите ли, чтоб ум, воображенье, / Привел обед в счастливое броженье, / Чтоб дух играл с играющим вином, / Как знатоки Эллады завещали?» («Обеды», 1839); «На ум, на сердце мне излили / Вы благодатные струи / И чудотворно превратили / В день ясный сумерки мои» («С книгою «Сумерки» С.Н.К<арамзиной>» (1842); «.Парус развив, как большое крыло, / С бурной стихией в томительном споре, / Лодка рыбачья качается в море, / С брегом набрежное скрылось, ушло!» («Пироскаф», 1844). Они основаны на узуальной или речевой многозначности слов, их омо-ничности, обыгрывании прямого и фразеологического значений лексем, внутренней, т. е. этимологической, формы слов; дополняются иногда изящными мыслительными антитезами, далекими от шаблонного поэтического мышления романтиков.
Таким образом, «удвоение» поэтической формы, порой нарочитая «тавтологичность» повествования - бросающиеся в глаза особенности индивидуального стиля Баратынского; однако они не связаны со стилистической небрежностью или безудержным стремлением к игре словами. Как правило, это прием, с помощью которого автор подчеркивает диалектические обертоны своей мысли, усиливает «мелодические» и структурно-ритмические компоненты стиха, лишь изредка дополняя их каламбурными нюансами. В этом сказалась установка поэта на поиск способов самобытного воплощения лирического героя, поклоняющегося не просто музе, а избранной, с «ее лица необщим выраженьем»...
Учет рассмотренных в данной статье лексических структур, их «конфигураций» и эстетических функций в произведениях Баратынского, на наш взгляд, перспективен в плане сравнительно-сопоставительного осмысления эволюции (преемственности) конкретных компонентов исторической лингвопоэтики русского стиха как в творчестве представителей «пушкинской плеяды», так и их предшественников, современников и поэтов последующего времени, включая «серебряный век», реалистические и модернистские проявления второй половины XX столетия.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:
1. Евгений Абрамович Баратынский: Библиографический указатель / Сост.: И.В. Жданова, В.И. Задорожный, А.А. Соболева. Тамбов: Тамбовский филиал Московского государственного института культуры, 1989. 122 с.
2. Рудакова С.В. Основные образно-семантические категории поэтического мира Е.А. Боратынского. Магнитогорск: Изд-во Магнитогорского ун-та, 2013. 164 с.
3. Шахвердов С.А. Метрика и строфика Е.А. Баратынского // Русское стихосложение XIX в.: Материалы по метрике и строфике русских поэтов. М.:
Наука, 1979. С. 278-328._
4. Гаспаров М.Л. Стихосложение Баратынского-лирика // Боратынский Е.А. Авторская книга лирики: [В 4 кн.]. [Кн. 4]: Справочный том. М.: Пашков дом, 2003. С. 78-94.
5. Shaw J.-Th. Baratynskii: A Dictionary of the Rhymes and a Concordance to the Poetry. Second edition, revised // Shaw J.-T. Collected works [in 11 vol.]. Vol. 9. Idyllwild, Calif., 2001. 840 pp.
6. Чернышев В.И. Язык и стиль стихотворений Е.А. Баратынского // Чернышев В.И. Избранные труды: В 2 т. М.: Просвещение, 1970. Т. 2. С. 112-182.
7. Пилыциков И.А. Понятия «язык», «имя» и «смысл» в концептуальной системе поэтического мира Баратынского // Wiener Slawistisher Almanach. 1992. С. 5-30.
8. Никульцева В.В. Словотворчество Е. Боратынского в контексте русской литературы XIX-XX вв. // Рус. язык в школе. 2014. № 7. С. 46-51.
9. Алтабаева Е.В. Образные средства поэзии Е.А. Боратынского // Культура русской провинции: проблема изучения лит. наследия Тамбовского края / Под общ. ред. Л.В.Поляковой. Тамбов: ПИИ, 1993. Вып. 2. С. 61-68.
10. Кожевникова Н.А., Шестакова Л.Л. Образный строй лирики Евгения Боратынского // Рус. язык в школе. 2005. № 2. С. 63-71.
11. Баратынский Е.А. Стихотворения. Письма. Воспоминания современников / Сост. С.Г. Бочаров; вступ. ст. Л.В. Дерюгиной; прим. Л.В. Дерюгиной и С.Г. Бочарова. М.: Правда, 1987. 480 с.
12. Баратынский Е.А. Полное собрание стихотворений / Вступ. ст. И.М. Тойбина; сост., подгот. текста и прим. В.М. Сергеева. Л.: Сов. писатель, 1989. 464 с.
13. Баратынский Е.А. Полное собрание стихотворений / Вступ. статьи Е.В. Невзглядовой и Л.Г. Фризмана; сост., подгот. текста и прим. Л.Г. Фризмана. СПб.: Акад. проект, 2000. 528 с.
14. Боратынский Е.А. Полное собрание сочинений и писем. М.: Языки славянской культуры, 2002-2012 (изд. не закончено). Т. 1. Ред. А.Р.Зарецкий, А.М.Песков, И.А.Пильщиков. 512 с.; Т. 2. Ч. 1. Ред. О.В.Голубева, А.Р.Зарецкий, А.М.Песков. 440 с.; Т. 3. Ч. 1. Ред. А.С.Бодрова, Н.Н.Мазур. 608 с.
15. Боратынский Е.А. Поэзия. Проза / Тютчев Ф.И. Поэзия. Публицистика / Сост. С.Г. Бочаров; коммент. А.Е. Тархова. М.: Слово/Slovo, 2001. 680 с.
16. Шестакова Л.Л. Русская авторская лексикография: Теория, история, современность. М.: Языки слав. культур, 2011. 464 с.
17. Жаткин Д.Н. Актуальные вопросы подготовки словарей языка писателей пушкинского времени (на материале языка А.А. Дельвига) // IV Житниковские чтения: Актуальные проблемы лексикографирования науч. иссл.: Материалы межвуз. науч. конф. (20-21 апреля 2000 г.): В 2 ч. Челябинск: ЧГУ, 2000. Ч. 1. С. 217-225.
18. Васильев Н.Л. Словари языка писателей как источник изучения поэтики русской литературы XIX века // Проблемы изучения лирики в школе: К 200-летию со дня рождения Ф.И. Тютчева. Арзамас: АГПИ, 2003. С. 152-162.
19. Васильев Н.Л., Жаткин Д.Н. О проекте «Словаря языка А.А. Дельвига» // Проблемы авторской и общей лексикографии: Материалы Международной науч. конф. Брянск; М.: РИО БГУ, 2007. С. 106-109.
20. Васильев Н.Л., Жаткин Д.Н. О проекте «Словаря поэтического языка П.А. Вяземского» // Проблемы истории, филологии, культуры. 2009. № 2 (24). С. 841-845
21. Васильев Н.Л. Словари языка поэтов пушкинского времени: проект будущего, проекция прошлого. // II Международная конференция «Русский язык и литература в международном образовательном пространстве: современное состояние и перспективы». Гранада, 8-10 сентября 2010 г.: В 2 т. Granada: Rubiños-1860, S.A., 2010. Т. II. С. 2006-2010._
22. Васильев Н.Л. Новые горизонты в писательской лексикографии и в изучении исторической лингвопоэти-ки русской литературы // Международный журнал экспериментального образования. 2016. № 1. С. 150-153.
23. Васильев Н.Л. Словари языка поэтов XIX в. как один из источников исторической и «синхронической» лексикографии // Материалы Международной конференции, посвященной 150-летию со дня рождения академика А.А. Шахматова. СПб.: Нестор-История, 2014. С. 84-85.
24. Васильев Н.Л. Словари языка поэтов XIX в. как один из источников исторической и «синхронической» лексикографии // Академик А.А. Шахматов: жизнь, творчество, научное наследие: Сб. ст. к 150-летию со дня рождения ученого. СПб.: Нестор-История, 2015. С. 993-1001.
25. Васильев Н.Л. Теория языка. Русистика. История советской лингвистики. М.: Ленанд, 2015. 368 с.
26. Васильев Н.Л. Словарь языка А.И. Полежаева. Саранск: Изд-во Мордов. ун-та, 2001. 88 с.
27. Васильев Н.Л., Жаткин Д.Н. Словарь языка А.А. Дельвига. М.: Флинта; Наука, 2009. 148 с.
28. Васильев Н.Л. Словарь поэтического языка Н.П. Огарева. Саранск: Изд-во Мордов. ун-та, 2013. 124 с.
29. Васильев Н.Л., Жаткин Д.Н. Словарь Н.М. Языкова. М.: Флинта; Наука, 2013. 120 с.
30. Васильев Н.Л., Жаткин Д.Н. Словарь поэтического языка П.А. Вяземского (с приложением малоизвестных и непубликовавшихся его стихотворений). М.: Флинта; Наука, 2015. 424 с.
31. Васильев Н.Л., Жаткин Д.Н. Поэтический язык П.А. Вяземского в словарной интерпретации // Russian Linguistic Bulletin. 2016. № 1 (5). С. 22-24.
32. Васильев Н.Л., Жаткин Д.Н. Словарь поэтического языка Д.В. Давыдова. М.: Флинта; Наука, 2016. 100 с.
33. Васильев Н.Л. Из наблюдений над поэтикой Н.П. Огарева // Alexandro Il'usino septuagenario oblata. М.: Новое издательство, 2011. С. 71- 89.
34. Васильев Н.Л. Реальные и виртуальные каламбуры в поэзии Н.П. Огарева // Вторые Конкинские чтения: Сб. материалов Всеросс. научн. конф. с международным участием (29-30 сентября 2011 г., г. Саранск). Саранск: Изд-во Мордов. ун-та, 2012. С. 57-62.
35. Васильев Н.Л. Каламбуры и каламбурные рифмы в поэзии Н.П. Огарева // Вестник Сибирского института бизнеса и информационных технологий. 2013. № 4 (8). С. 63-65.
Васильев Николай Леонидович, Жаткин Дмитрий Николаевич
ЛЕКСИЧЕСКИЕ ПОВТОРЫ И КАЛАМБУРНЫЕ ПОДТЕКСТЫ ...
