CC BY
12П.А. Слепцов
культурно-просветительская деятельность православного миссионерства в Якутии (у истоков якутской филологии)
Из разносторонней деятельности православной религии в Якутии дореволюционного времени, согласно нашему сюжету, коснемся лишь культурно-просветительской деятельности церкви и миссионерства в аспекте функционального развития якутского языка (в частности, использования благоприятной языковой ситуации при переводе церковной литературы на якутский язык, богослужении), развития письменности и начатков просвещения на якутском языке. Как увидим в дальнейшем, вся эта деятельность в конечном итоге имела непосредственную связь с истоками или зачатками якутской филологии как науки и, прежде всего, якутского языкознания.
В дореволюционное время эта проблема частично освещалась в основном самими служителями епархии. Затем по известным идеологическим причинам тема была закрыта, и в настоящее время по ней нет ни одной серьёзной обобщающей работы. А между тем миссионерская начальная школа в Якутии насчитывает 380 лет.
Определение языковой ситуации в решении использования её для распространения христианства
Иннокентий (Вениаминов) и его сподвижники, в частности Димитрий Хитров протоирей, затем епископ Якутский и Вилюйский, четко раскрыли языковую ситуацию в Якутии первой половины и середины XIX в. Основной особенностью её была объективно-стихийно возникшая роль якутского языка как языка регионального межнационального (межэтнического) общения; были четко определены границы функционирования этого языка, простиравшегося по всей территории Якутии и за её пределами [1; 2, с.23-33, 95-100, 121-122, 126-142].
Ещё в 1852 г. в своей «Записке», представленной генерал-губернатору Восточной Сибири графу Н.Н. Муравьеву-Амурскому Иннокентий (Вениаминов), характеризуя языковую ситуацию в регионе, обратив внимание на глубину и широту распространения языка якутов как языка межнационального общения и, главное, его удивительную стойкость, он писал: «Двухвековой опыт показал, что якуты ... при настоящем положении обстоятельств никогда не переменят своего
П.А. Слепцов Культурно-просветительская деятельность православного миссионерства в Якутии^/ истоков якутской филологии)
природного языка на русский, как это сделали камчадалы и юкагиры; напротив того, заехавшие к ним русские волей-неволей принимают их язык». Поэтому святитель ставит одной из важных задач - «перевести на якутский язык несколько книг Священного Писания, нечто из богослужебных книг..., также перевести или составить несколько поучений на якутском языке первоначально о самых необходимых предметах. Это необходимо сделать, потому что Якутская область была населена многими народами, которые совершенно не знают русского языка, но между собой говорят на якутском языке [3, с.261].
Протоиерей Д. Хитров ко времени создания своей «Краткой грамматики якутского языка» (1858), в течении 17 лет объездивший Якутию и Амурский край с миссионерской целью, так обосновал необходимость своего труда в «простом общепонятном изложении начал якутского языка»: «Якутскую область населяют разные племена инородцев, как то якуты, тунгусы, ламуты, юкагиры и между ними в незначительном количестве русские. Все эти племена имеют свои собственные языки, но якутский язык есть преобладающий и общий между ними для всех. Им говорит и тунгус, и ламут, и юкагир, и даже русский, последний всегда свободнее, чем на родном своём языке. Вы услышите якутский язык и на притоках Амура (по рекам Бурее, Зее и др.), и по всему берегу Ледовитого океана от Колымы до Хатанги и далее, почти до устья Енисея» [4, с. 1-111].
Далее он подчеркивает что,«несмотря на такую общеупотребительность в живой речи, якутский язык не имеет руководства по грамоте». Он напоминает, что ныне по распоряжении Преосвященней-шего Иннокентия переведены на якутский язык многие необходимые богослужебные книги и «тем большая открылась нужда как для самих якутов, так и духовных лиц, поступающих на епархиальную службу из других губерний нужда в простом общепонятном изложении начал якутского языка, или в составлении якутской грамматики».
Основным предметом бурно развивающегося приоритетного направления современной науки о языке - социолингвистики - является языковая ситуация, то есть характер функционирования, взаимодействия языков; и это учение - научная основа языковой политики государства и фундамент развития духовной культуры народов в их взаимообогащении и взаимодействии. Иннокентий (Вениаминов) и его сподвижники на заре якутской филологии выдвинули фундаментальную проблему социолингвистики и, практически четко уяснив языковую ситуацию в регионе, концептуально приняли её за основу всей миссионерской деятельности.
Начало богослужения на якутском языке
Мудрый святитель Иннокентий, учитывая языковую ситуацию в регионе, придавал принципиальное значение переводу на якутский язык церковной службы. По этому поводу он писал: «Предполагается по отправлению торжественного молебна на якутском языке в первый раз, дозволить с того времени по якутским церквам отправлять службы вместо славянского на якутском языке. Следовательно, нынешний год для якутского края будет весьма замечательным, и в истории якутов должен составит эпоху» [3, с.27]. И вот 19 июля 1859 г. в Троицком кафедральном соборе впервые состоялась Божественная литургия на якутском языке. Во время службы Евангелие на якутском языке прочел сам святитель Иннокентий. С тех пор в течении почти 60 лет отправление церковной службы и проповедей на якутском языке становится обычным явлением по всей Якутии, тем более все священнослужители прекрасно владели якутским языком.
Это была совершенно новая общественная функция якутского языка, для самих носителей настолько престижная, что родоначальники от имени всех якутов представили владыке Иннокентию просьбу, «чтоб 19 июля навсегда было днем праздничным», как бы днем родного языка, как носителя Божественного слова. Патриарх Алексий II в своём обращении к участникам Ассамблеи народов РС (Я) мудро заметил, что христианизация способствовала развитию национального самосознания народов Якутии. Именно указанный примечательный факт (тут следует иметь в виду ещё массу переведенной на якутский язык миссионерской литературы) является ярким проявлением национального самосознания якутского народа, т.к. национальное самосознание народа проявляется в национально-языковом самосознании. А языковое самосознание - гордость родным языком, сознательная любовь к родному языку - при благоприятных условиях является стимулом развития духовности, развития филологических наук.
Духовное образование и просвещение
Как было упомянуто, миссионерская школа в Якутии насчитывает 380 лет. Известно, что культурно-просветительская деятельность русской церкви и миссионерства - это реальный вклад в развитие начального, затем среднего образования в Якутии. По данным исследователя истории православия в Якутии И.И. Юргановой, на средства местного духовенства при Якутском Спасском монастыре была от-
П.А. Слепцов Культурно-просветительская деятельность православного миссионерства в Якутии^/ истоков якутской филологии)
крыта школа, действовавшая в 1736-1744 гг., и её первыми учениками стали 15 якутских детей [5, с. 63]. С тех пор во многих церквях, разбросанных по всей Якутии, открывались приходские школы.
Несмотря на то, что якутский язык в дореволюционных школах официально не допускался, в церковно-приходские и духовные школы он имел широкий и свободный доступ. Это была давняя и незыблемая традиция школы великого миссионера Иннокентия, анализируя практику обучения детей в церковно-приходских школах, ректор духовной семинарии протоиерей Ф. Стуков отмечал, что дети не знают русского языка и поэтому преподавание в продолжении первого года ведется на якутском языке, со второго года - на двух языках и только на третьем - на русском с объяснениями при помощи якутского языка. Якутский язык, как известно, изучался как предмет в духовной семинарии и училище, а также в учительской семинарии [6, с.242]. Таким образом, якутский язык в духовных учебных заведениях, церковноприходских школах и школах грамоты применялся достаточно широко.
Церковные школы в условиях почти отсутствия других видов просвещения были заметными очагами реальной культуры, дававшими азы образования. Один из основоположников и классиков якутской литературы А.И. Софронов, будучи уже знаменитым писателем, в своей автобиографии писал: «Когда мне исполнилось 16 лет, к моему счастью, недалеко от нас открылась церковноприходская школа» [7, с.35]. В церковных школах часто организовывались различные культурные развлечения, праздники, концерты силами учащихся и родителей [8, с.107-109].
Епископ Якутский и Ленский Зосима писал, что «к концу XIX в. в церковно-приходских школах училась и получила образование будущая элита якутского народа». При этом он ссылался на историка христианства в Якутии Е.С. Шишигина, который подчеркивал, что «многие из первых образованных якутян, внесших большой вклад в общественно-политическую и культурную жизнь Якутии, имели духовное образование» [9, с. 20].
Святитель Иннокентий первостепенное внимание уделял качеству подготовки духовных лиц для школ и церквей. Для решения кадрового вопроса он в 1853 г. с о.Ситха (Аляска) перевел в Якутск Новоархангельскую духовную семинарию, которая стала первым средним учебным заведением края. За двадцать с лишним лет своего существования семинария успела оставить о себе добрую память и воспитать целое поколение молодых священников-миссионеров.
Она поставляла на нужды епархии ежегодно 10-12 человек с богословским образованием. Её выпускники трудились на всей территории Восточной Сибири вплоть до Камчатки, Аляски и Русской Америки. При этот 77% духовенства составляли местные жители. Епископ Якутский и Ленский Зосима писал: «Роль православного духовенства в образовании и просвещении жителей края огромна, т.к. они были в те годы самыми образованными людьми в улусах, и им часто приходилось выступать в роли врачей, педагогов, писарей и судей. Некоторые из них занимались научно-исследовательской деятельностью, участвовали в работе различных экспедиций» [3, с.28].
Миссионерская литература у истоков якутского литературного языка
Разработкой системы якутского письма, переводом и изданием богослужебных книг и книг церковно-нравственного содержания, учебных пособий якутское миссионерство занималось долго и целеустремленно. Перевод молитвы «Отче наш» на якутский язык был сделан, очевидно, уже в XVII в. и в самом начале XVIII в. вышел в работе голландского ученого Н. Витсена (Амстердам, 1705 г.). Есть сведения о том, что «Символ веры» переводился в XVIII в.
Первая известная в настоящее время книга на якутском языке была издана миссионерами в 1812 г. в Иркутске и называлась «Молитвы, Символ веры и заповеди Божьи (Начатки вероучения)».
С тех пор до начала ХХ в., как отмечала ещё в 40-х гг. ХХ в. Е.И. Убрятова, «все важнейшие церковные книги были переведены на якутский язык» [10, с.4]. Наибольшее количество книг, перевод которых организовал святитель Иннокентий, под наблюдением и с корректурой Д. Хитрова было издано в 1857, 1858 гг. в Москве в Синодальной типографии. Среди 8 книг имеются такие объёмистые, как «Священное Евангелие»(вышло в двух изданиях 1857. 504 с.; 1858, 456 с.), «Апостол с книгою Бытия» (1858, 534 с.). К этому времени были переведены все 27 книг Нового Завета, бытие и псалтырь из Ветхого Завета. По предварительным данным историка якутской книги Е.П. Гуляевой миссионерами были переведены и изданы свыше шестидесяти богослужебных, духовно-нравственных и учебных книг [11, с.76].
Ещё в 1841 г. архипастырь Иннокентий в письме к священнику Д. Хитрову обязал и благословил его «употребить все силы и старания на перевод священных книг на местный язык». При этом он был убежден в том, что книги, переведенные на языки инородцев, не столько
П.А. Слепцов Культурно-просветительская деятельность православного миссионерства в Якутии^/ истоков якутской филологии)
необходимы для обучения их символам Веры,«сколько для введения между ними собственной грамотности и письменности» [11, с.31]. Эта благородная, гуманистическая идея святителя в известной мере была осуществлена.
Чтобы издавать такое количество книг, миссионеры упорно работают над разработкой и совершенствованием системы якутского письма. Развитие миссионерской письменности в графико-орфогра-фическом и собственно языковом отношении прошло два четко выраженных этапа:
1. с издания первых книг до сер. 80-х гг. XIX в.
2. с сер. 80-х гг. XIX в. до Октябрьской революции.
Первый этап в целом характеризуется приспособлением для якутского письма церковнославянского и русского алфавитов без введения букв для обозначения специфических якутских звуков, непоследовательной и недостаточной выдержанностью орфографии, потому часто невразумительным слогом. Такое состояние миссионерских переводов прежде всего объяснялось тем, что по этой письменности якутский язык должен был быть усвоен с помощью русских графико-орфографических и орфоэпических навыков самими образованными миссионерами и поэтому звуковая якутского языка и отчасти даже грамматика (синтаксис) были специально адаптированы к русскому письму.
Поэтому для этого письма характерными являются написания типа ютюгяй - хорошо, хороший, мунняхтарыгар - на их собраниях, ыяга - закон его, оюлгулан - взяв за образец, день - сказав, керсе -умный, беринняхъ - щедрый, нилун - пресный (сильно смягченный - нь перед я, и), кымни - кнут, оегость - ребро и т.д. Система миссионерской письменности первого этапа получила дальнейшее развитие и закрепление в «Краткой грамматике якутского языка» Д.Хитрова.
Есть основание предполагать, что миссионерская традиция подобного приспособления русской графики для якутского письма способствовала распространению личной переписки на якутском языке (в архиве ЯНЦ сохранилась переписка между священниками и якутами, в которой соблюдаются эти принципы). Такое письмо уже в середине XIX в. считалось «общепринятым способом правописания» [12, с. 67].
Миссионеры достаточно ясно сознавали несовершенство системы письма и недостатки своих переводов. С 1870-х гг. Хитров приступил к переработке старых и работе над новыми переводами. И действительно, переводы, изданные в Казани в конце XIX в., выгодно
Выпуск 4
отличаются тем, что они, как писали рецензенты, «в отношении соблюдения законов внутреннего строения якутского языка и близости к разговорному языку и вследствие этого удобопонятности, далеко превосходят все доселе бывшие переводы» [13, с.6]. Язык нового перевода «Евангелия» (Казань, 1898) в целом положительно оценил Э.К. Пекарский, весьма скептически относившийся к языковой стороне миссионерской литературы [14, с. 3-4]. В наше время профессор Краковского университета (Польша) Марек Стаховский издал книгу по исследованию языка этого перевода и фактически открыл один из источников зарождающегося якутского языка [15].
Резкое улучшение качества миссионерской литературы было достигнуто благодаря сильнейшему влиянию казанской востоковедческой науки (проф. Н.И. Ильминский, проф. Н.Ф. Каганов). Кроме того, к переводам, редактированию, а также составлению учебных пособий были привлечены образованные якутоязычные студенты вузов. Был разработан и принят новый алфавит, так называемая «казанская транскрипция» (1895 г.), затем Н.Ф. Кагановым была сделана её модификация. Эти алфавиты и основанные на них системы письма хорошо отражали фонемный состав якутского языка.
С середины 1880-х гг. начался второй этап развития миссионерской письменности. Однако, говоря об этом этапе, следует особо выделить язык учебных пособий, издававшихся именно в 1890-х гг. и в начале ХХ в. Это 5 букварей, 4 учебника русского языка для якутов. Анализ языка этих пособий показывает, что в своей якутской части они постоянно совершенствовались и к концу XIX в. и началу ХХ в. в литературно-языковом отношении стали почти образцовыми, по литературной обработанности и нормативности практически мало чем отличаются от современных литературных образцов. На страницах учебных пособий впервые были по достоинству оценены «Воспоминания» А.Я. Уваровского (1848) как произведение оригинальной художественной литературы и образцы якутского фольклора, а также чеканные формулы из Евангелия, введенные как хрестоматийный материал.
Таким образом, в учебных пособиях и в лучших переводах церковных книг были продемонстрированы образцы зарождающегося литературного языка и первые ростки якутской художественной литературы2. Несмотря на такое название, в подобных учебных пособиях основная часть обычно состоит из якутского материала. Этот учебник
2 В этом отношении характерным является 3-е издание «Первоначального учебника русского языка для якутов» (1907).
П.А. Слепцов Культурно-просветительская деятельность православного миссионерства в Якутии^/ истоков якутской филологии)
- вершина достижений миссионерской письменности, литературы в процессе освоения и разработки норм литературного языка. Здесь авторы уже вплотную подошли к осознанию новых признаков литературного языка. Это, например, отчетливо проявляется в следующих моментах: орфография основана на полном учете звукового строя якутского языка и построена как самостоятельная фонетико-орфо-графическая система, свободная от влияния ассоциаций русского письма - в многовариантных словах, как правило, закрепляется как литературная норма одна, наиболее распространенная, и поэтому общепонятная форма; по сравнению с предыдущими изданиями масса слов, заимствованных из русского языка, стабильно закрепляется в той форме, в какой она освоена в общенародном разговорном языке (лэппиэскэ, ырбаахы, телиэгэ); вся якутская лексика состоит из активно употребляющихся слов общенародного фонда. При этом авторы специально работали над дифференциацией, уточнением значений слов, что является несомненным признаком обработки лексики (ыалдьар, ырытыйар - больной, ыарь^ах, ыарытыган - хворый, тулуйумтабай, киэк кобустеех - терпеливый, куттамсах, хоргус
- трусливый); практически хорошо разработаны знаки препинания; введен довольно богатый хрестоматийный материал из лучших образцов фольклора, «Воспоминаний» Уваровского - апробированных образцов чистой литературной речи. И наконец, синтаксис пособия безукоризненный, в нём нет инверсий, избыточности или опущений, характерных для непринужденной языковой речи. В этом отношении пособие от начала до конца - продукт обработанной письменной литературной речи. Это наиболее важный результат культурно-просветительской деятельности миссионеров, что даёт основание считать его одним из истоков современного якутского литературного языка.
Итак, культурно-просветительская деятельность русской церкви стала одним из истоков, первоначальной основой литературного языка филологических наук, в частности, якутского языкознания.
Это выражается в следующих моментах:
1. В учебных пособиях и в лучших переводах духовной литературы были продемонстрированы образцы зарождающегося литературного языка и первые ростки якутской художественной литературы и фольклора. Именно на страницах учебных пособий впервые были по достоинству оценены «Воспоминания» А.Я. Уваровского (1848) как произведение оригинальной художественной литературы (этот тезис до недавнего времени подвергался сомнению со стороны отдельных ли-
тературоведов, но затем «Воспоминания» нашли своё законное место в истории якутской художественной литературы). В учебных пособиях были введены образцы из якутского фольклора - загадки, пословицы, поговорки, большой отрывок из впервые изданного олонхо Уваровско-го «Многострадальный муж Одинокий», язык которого считается устным литературным языком. Это наиболее важный, можно сказать фундаментальный результат культурно-исследовательской деятельности миссионеров-переводчиков, что дает основание считать его одним из истоков современного якутского литературного языка.
А национальный литературный язык является объединяющей, сплачивающей народ силой, обеспечивает преемственность поколений и поступательное развитие самой нации на пути прогресса и цивилизации. Таким образом, национально-общественное, социально-культурное значение развитого литературного языка трудно переоценить.
2. Вся миссионерская литература наравне с другой дореволюционной письменной продукцией на якутском языке введена в научный оборот О. Бётлингком и особенно Э.К. Пекарским - как материал для изучения якутского языка.
3. О. Бётлингк писал, что «этимологическую часть» своей знаменитой грамматики он составил на основе «Катехизиса» и «Миддендор-фовых бумаг» [12, с.443].
4. Из среды миссионеров выдвинулись замечательные знатоки якутского языка, которые непосредственно внесли значительный вклад в якутское языкознание. Это Д.В. Хитров, «Грамматика» которого имеет не только культурно-историческое значение как первое нормативное пособие, по которому училось целое поколение учащихся, но и научное, которое до сих пор высоко оценивается специалистами. Верный помощник Э.К. Пекарского, удостоенный чести быть вынесенным на всех выпусках его знаменитого словаря «при ближайшем участии прот [оирей] Д.Д. Попова», который дал безвозмездно все свои материалы, накопленные за многие годы работы и до самой смерти принимавший постоянное участие в работе Пекарского над словарем, вёл с ним переписку чисто лингвистического характера, дав «ответы более чем на 1000 вопросов» [16].
Краткая грамматика якутского языка, составленная протоиереем Д. Хитровым - первая миссионерская нормативная грамматика якутского языка
Для миссионерской литературы, письменности первого этапа её развития грамматика Д.В. Хитрова была официально признана руко-
П.А. Слепцов Культурно-просветительская деятельность православного миссионерства в Якутии^/ истоков якутской филологии)
водящей основой для изучения грамматической системы якутского языка [17, с.98].
Е.И. Убрятова писала: «Эта грамматика, несомненно, сыграла важную роль в распространении грамоты на якутском языке. По ней учились не только будущие священники, но и будущие учителя, которых также готовила духовная семинария. По той же грамматике учились политссыльные» [18, с.175].
Автор поставил перед собой цель «просто и общепонятно» изложить начала якутского языка «как для самих якутов, так и для духовных лиц, поступающих на епархиальную службу из других губерний». Таким образом, работа Д.В. Хитрова по своему замыслу являлась первой нормативной грамматикой якутского языка. Для достижения этой практической цели он построил грамматику таким образом, чтобы можно было усвоить её с помощью фонетической и отчасти грамматической системы русского языка.
Якутская фонетика специально адаптирована, чтобы образованные (даже просто грамотные) по-русски могли усвоить звуки якутского языка с помощью своих графико-орфографических и орфоэпических навыков. Именно этой методической установкой, проведенной довольно последовательно через всю грамматику, в основном объясняются отмечаемые исследователями непоследовательности в обозначении звуков с точки зрения самой якутской фонетики и основанной на ней письменности, когда одни и те же буквы употребляются для обозначения различных якутских звуков или, наоборот, иногда для обозначения одного и того же звука употребляются различные буквы. Кроме того, очень существенно и то, что автор, овладевший якутским языком практически «на слух», старается отразить различные модификации звуков в потоке речи, воспринимая эти модификации через призму фонетической системы своего родного русского языка. Это привело к осложнению системы якутских гласных (у него их 10) и обозначению одной и той же фонемы различными способами. Так звук Э обозначается тремя буквами: Э, Е, Я. Звук, обозначаемый буквой Э считается «густым», т.е. задним. Стоит в основном абсолютном начале слова (эдерь - молодой, эльбях - много) и это также миссионерская традиция; Е - мягким (передним), идентичным русскому Я, произносится «несколько гуще русского Я и ближе к А (киситяярь, кюнняярь) [4, с.7]. При этом автор считает нужным заметить, что «в потоке речи большая часть гласных слышится неясно; например, Я слышится похожим на Е и обратно: даже вместо бяргяся слышится бергеся» [4, с.3]. Это чисто фонетический транскрипционный приём
письма автор старается (хотя и непоследовательно) провести по всей грамматике.
Рассмотрим с точки зрения этой методологической установки как обозначены в алфавите и в тексте самой грамматики специфические знаки якутского языка.
Д.В. Хитров сознаёт, что для обозначения специфических якутских гласных «следовало бы изобрести особые буквы», но не видит «особенной надобности идти против привычки» и поэтому, придерживаясь традиции, установленной с самого начала миссионерской письменности, звук Yобозначает через ю, а в через ё.Эти-ми буквами звукиуи о пердаются последовательно (ючугей сиръгя тюспют - семя, попавшее на хорошую землю, сёгёбюн - удивлясь, кёнё - прямой). Однако эти же русские буквы употребляются «по славянской ассоциации» (С.А. Новгородов) и для обозначения других звуков: суруюмух - давай не напишем, оёгос - ребро, суруёгум -напишу.
Дифтонги имеют особые обозначения iе, уо (ы'э или ыа, ю'е, где знак ' означает краткость узкого гласного), но в самой грамматике вместо них, исходя из принципов русского письма, иногда употребляется соответственно е, о, ё: м'ехя - мне, но бисехя - нам, уолум
- мой сын, но чогурь - пестрый, тохъ - что; ютюё - добро, кю'ёль
- озеро, но кёрсё (керсуе) - умный. Здесь обращает внимание то, что эти написания по принципам русского языка вносятся в основном в тех случаях, когда их произношение отчетливо выявляется в основном перед гласными типа онорумаябын, хая, суруюм. При этом подобное написание представляет собой систему, которой автор старается придерживаться последовательно. Некоторые русифицированные отступления специально оговариваются. Так, в примечании автор пишет: «Будущее совершенное время собственно должно писать су-руйуогум или суруйуом. Но как буква ё достаточно заменяет звук йуо, то мы сочли за лучшее писать суруёгум вместо суруйуогум или суруйуом [4, с.59].
Русский о довольно часто употребляется вместо дифтонга у'о так как по акустическому впечатлению они почти идентичны.
Долгие гласные, как и дифтонги должны «произноситься протяжнее, как бы за две» [4, с.8]. Долгота обозначается надбуквенной чертой, но нерегулярно.
О звукенвничего не говорится, но судя по материалам грамматики, Д.В. Хитров принял во внимание и этот звук, передавая его мягкость по русскому графико-орфографическому способу, иногда
П.А. Слепцов Культурно-просветительская деятельность православного миссионерства в Якутии(у истоков якутской филологии)
поступаясь для этого законом гармонии, который во всех других случаях соблюдается: беринняхъ - щедрый, минигэсь - сладкий, нилун -пресный, кымни - кнут и т.д.
О законе гармонии гласных ничего прямо не говорится, но в грамматике практически гармония проводится последовательно.Так, для этого Хитров как бы официально узаконил последовательное употребление ъ в конце слов с густыми (задними), ь - для слов с мягкими (передними) гласными. Такой и была традиционная миссионерская письменность. Кроме того, вся система аффиксации проводится со строгим учетом последних гласных основы, что подчеркивается неоднократно. В связи с этим своеобразным косвенным признанием закона гармонии можно считать «правило» автора, по которому «слова, кончающиеся на согласную, выговариваются густо и мягко, смотря по предпоследней гласной, например, кылгас выговаривать следует кылгасъ.
Автор ввел дополнительные буквы для обозначения специфических согласных якутского языка: дь и ни дал вполне доступное и практически приемлемое описание их произношения. Однако весьма показательной и типичной для системы письма Хитрова и вместе с ней всей миссионерской письменности первого этапа являются трактовка звуков 5 и ^ Автор пишет: «Буква г произносится двояко: или как латинское д или русское г, а также как латинское h или славянское г. И потому можно было бы для сего изобрести особенную букву, ибо звуки, выражаемые ею, совершенно различны: но, сколько можно было заметить, таковые случаи можно подвести под следующие правила»:
1. Г, стоящее в начале слова, выговаривается всегда как латинское д или русское г в слове город, например гынабын -делаю («таких слов не наберется и десяти» - справедливо замечает автор - П.С.)
2. Г, стоящее между гласными, выговаривается как латинское И или славянское г, например ага - отец, догоръ - товарищ, за исключением из сего весьма немногих слов, например югюсь - много. В последнем слове г произносится как д, но и тут якуты одни произносят как д, а другие - как И, только несколько грубее.
Итак, интервокальные И и д восприняты не как самостоятельные звуки, а варианты звука г. Во всей миссионерской литературе до конца сохранялась эта традиция последовательного употребления г вместо 5 [19, с. 19, 25, 26]. Но Д.В. Хитров насколько возможно уточнил произношение этих звуков г как славянское г (т.е. ближе к 5), И грубее (также ближе к 5).
Интересна также трактовка звука смежду гласными, который выговаривается «среднее между г и х». При этом даётся такое примечательное положение: «Впрочем, если букву с, произносить всегда, как русское с, то звук этот поймет всякий. И такое произношение никому не покажется ни странным, ни непонятным, потому что в некоторых местах и сами якуты произносят её безразлично от русского с» [4, с.7]. Такое разъяснение, безусловно, является подтверждением точки зрения академика О. Бётлингка о сравнительно недавнем переходе с в И, который произошёл не у всех якутов и поэтому он везде оставил интервокальный сбез изменений.
Для современного потребителя якутского литературного языка трактовка Хитровым этих звуков может показаться неприемлемой, но если иметь в виду разговорный язык времен Хитрова и учесть методологическую ориентацию миссионерской письменности, такая трактовка имела вполне реальное обоснование. Это видно даже из описания фонологического состава якутских фонем при их классификации профессором Н.Д. Дьячковским [20, с.8]. Так, г является шумным заднеязычным согласным, 5 - также шумным щелевым увулярным, очень близким к заднеязычому, И- шумным, щелевым, фарингальным, близким к увулярному. В потоке речи признаки эти приближаются, иногда даже сливаются.
Фонетическая часть грамматики содержит различные пояснения, где автор сделал весьма тонкие и верные наблюдения. Так, например, он считает, что все гласные якуты произносят грубее (т.е. гуще), согласные звуки произносятся густо и мягко, смотря по гласной, перед которой они стоят; о произношении двухгласных (дифтонгов) - так, чтобы начав с одной неприметно кончить другою; в многосложных словах, особенно, когда г находится между однородными гласными, она едва слышна, звук г в слове догоръ слышится почти как ^озоръ (з - знак выбрасывания: точь в точь как произносит наша сегодняшняя якутская молодёжь, и это даже проникло в художественную литературу, в диалогах пишут - «доор .'»). Автор также замечает, что ударение всегда бывает на конце, включая весьма немногие слова, например: аргы - недоумок, сары - обувь, субу и сити - этот, битэръ - или и т.д.
Д.В. Хитров подметил почти все ассимилятивные явления, в том числе на стыке слов, но сознательно отказался от их обозначения на письме, за исключением случаев типа: а^абыт - а^абыкка, балык -балыгы, тайах - тайа^ы, ыт - ыппытым, сап - сабабын.
Признав фонетическую трансформацию заимствованных слов в якутском разговорном языке, автор, тем не менее, применяет услов-
П.А. Слепцов Культурно-просветительская деятельность православного миссионерства в Якутии(у истоков якутской филологии)
ный принцип их написания в русском начертании, для чего выделены буквы, обозначающие русские звуки. Такая традиция с незначительными отклонениями последовательно проводилась во всей миссионерской литературе.
Итак, на протяжении всего семи страниц Д. Хитров сумел, как сам выразился,«просто и общепонятно» изложить фонетическую систему якутского языка. При этом он практически и по-своему признал все звуки якутского языка, «главные» (слова Д.В. Хитрова), из которых он включил в алфавит, «графически легкий и доступный для массового пользования» [21, с.292]. Грамматика Д.В. Хитрова подвергалась критике в основном в её фонетической части из-за очевидного смешанного обозначения якутских звуков средствами русского языка, которое получилось из-за стремления максимально облегчить освоение якутского языка, прежде всего, для русскоговорящих миссионеров. Но поскольку школа работала на русском языке, подобная методологическая установка, по замыслу автора, должна была облегчить усвоение якутского письма и якутскими учащимися.
Основная часть критики О. Бётлинга посвящена фонетическим неточностям, связанным с приблизительной передачей якутских звуков с помощью русских букв [22, с.269-275]. О. Бётлингк указывал, что у Хитрова один и тот же звук часто обозначает более чем одно звуковое достоинство и один и тот же звук обозначается разными способами.
С.А. Новгородов дал лаконичную негативную характеристику системы письма Д.В. Хитрова. Он признал, что она была приспособлена к русскому читателю:«Доказательством тому служит графическая сторона всех знаков и чисто славянские фонетические ассоциации, связанные с каждой отдельной графемой. В результате одна и та же фонема стала передаваться на письме посредством нескольких графем, следствием чего явилось употребление одной и той же графемы для обозначения совершенно разных фонем». Новгородов решительно заключил: «очевидно, что эта транскрипционная система слишком практична и слишком ненаучна» [23, с.33].
О.Н. Бётлингк, осуществив исключительно глубокое и всестороннее изучение фонетики якутского языка со строгой научной достоверностью настолько, что оно поражает и современных исследователей, не мог, конечно, не отозваться и не указать на очевидные недостатки и неточности в работе Д.В. Хитрова. Что касается С.А. Новгородова, то его суждения не совсем справедливы. Во времена Хитрова учение о фонеме ещё не получило развития, да и не существовало. Поэтому
его отступления от «стандартной» фонемы понятны - это были звуки речи. Притом связной речи. Тем не менее, Хитров сумел выделить «главные звуки, необходимые для произношения и понимания собственно якутских слов» и включить буквы, обозначающие их, в свой алфавит.
Как мы постарались показать выше, система Д.В. Хитрова имела свои основания. При всех своих недостатках она была вполне достаточной для практических целей [10 с.16]. Впоследствии алфавит Хитрова был заменен более совершенными алфавитами. Но грамматика Хитрова была стабильным учебником в духовной семинарии, использовалась до октябрьской революции. Поэтому не справедливым является утверждение, что Д.В. Хитров, не имея специального филологического образования, не мог справиться с поставленной задачей [21, с.294].
В морфологической части работы, написанной по схеме русских учебников, якутская грамматика представлена достаточно полно и в нормативном отношении весьма основательно. В ней представлены все части речи. Удивительно полно представлены все основные формы и категории якутской морфологии: падежная система имен (у него как в современных грамматиках восемь падежей), склонение существительных представлено как неопределенное (безличное) и притяжательное (как личное), типы склонений имен и их парадигмы. Очень подробно, почти как в современных грамматиках, представлен глагол (этот раздел занимает 60 страниц из 137 страниц всей книги).
Первой, кто по достоинству оценил эту часть грамматики Д.В. Хитрова, была Е.И. Убрятова. Она фактически вывела её из забвения и показала её научное значение. При этом Убрятова указала на причину объективности наблюдений Хитрова. Она писала: «Автор при описании частей речи шел от значения формы. И это позволило ему показать, например, якутский глагол очень выпукло. Во всяком случае, формы глагола представлены в грамматике Д. Хитрова значительнее полнее, чем у самого Бётлингка» [10, с.17]. Эту мысль, но в несколько других выражениях, Е.И. Убрятова подтвердила и много позже, указав на то, что по сравнению с парадигмой спряжения якутского глагола в практической «Краткой грамматике якутского языка» Д.В. Хитрова, выделенной по семантическому принципу, система глагола у О. Бётлингка выглядит очень бедной».
Исследователь основной категории глагола Е.И. Коркина очень высоко оценивала вклад Д.В. Хитрова в разработке наклонений глагола. Она убедительно показала, что в выявлении и описании форм
П.А. Слепцов Культурно-просветительская деятельность православного миссионерства в Якутии(у истоков якутской филологии)
изъявительного наклонения Хитров явно превзошел своего знаменитого предшественника Бётлингка и не менее известных своих современников - Радлова и Ястремского. Д.В. Хитров установил и в целом,верно описал парадигму пяти наклонений: повелительное, изъявительное, условное, возможное и неокончательное. При этом под названием условного наклонения он объединил три разных наклонения: собственно условное, утвердительное и сослагательное. Коркина считает поразительным то, что Хитров сумел уловить три широко употребительных варианта спряжения сослагательного наклонения [24, с.6-7].
Также Д.В. Хитров в своей грамматике зафиксировал, описал и дал парадигму четырех основных форм деепричастий -ан, -аат, -аары, -а/-ыы [25, с.3,4].
Таким образом, якутская морфология в грамматике Д.В. Хитрова представлена с большой полнотой. При этом не только имена и глагол подвергались подробному описанию, но и неизменяемые части речи. Так, Л.Н. Харитонов отметил, что в грамматике представлены непроизводные наречия с разбивкой на 12 семантических групп [26, с.4]. Также широко представлены разряды междометий.
Как было сказано, грамматика Д.В. Хитрова было практической, нормативной. Морфологическая часть пестрит различными нормативными разъяснениями, иногда весьма тонкими. Например, указывается, что от слова киЛи форма дательного падежа будет некиЛигэ, а киЛиэхэ, а в других падежах это слово склоняется по общей схеме [4, с.12]; мн.ч. от дьахтар не дьахтардар, «как следовало бы по общему порядку», а дьахталлар, от до5ор - до5оттор, а не добордор [4, с.14], от уол«по большей части употребляется уолаттар, а не уоллар [4, с.16], «весьма многие имена, кончающиеся на нъ, нь, букву н во мн.ч. переменяют на т, и наращение в именах сих начинается также буквою т»: тойон - тойоттор, хотун - хотуттар, кэргэн - кэргэттэр. Автор вполне справедливо считает, что трудно определить, какие из подобных имен удерживают букву н и какие теряют [4, с.17]. Он также делает разъяснения по нормативной предпочтительности форм в многовариантных словах: «ЭЛиги гораздо правильнее, нежели и Лиги, хотя и то, и другое у якутов употребляется одинаково [4, с.47]; из вариантов типа таптыа5ым - таптыам, оноруо5ум - оноруом «якуты гораздо более любят употреблять усеченную форму, нежели полную» [4, с.98] и др.
Д.В. Хитров последовательно отмечает удвоенные гласные как в основах слов, так и в окончаниях. Однако в случае с окончанием да-
тельного падежа за норму им принят вариант с одним н, как в современном литературном языке. Наиболее слабой частью грамматики в нормативном плане является синтаксический строй предложений, подверженный заметной интерференции русского синтаксиса.
В заключении следует подчеркнуть, что грамматика Д.В. Хитро-ва имеет несколько необычную ориентацию. Автор во главу работы ставит живой устный язык, которым великолепно владеет, поэтому она оказалась необычной, оригинальной, отличной от традиционных схем нормативных грамматик. Как верно заметила Е.И. Убрятова, Д.В. Хитров, прежде всего, исходил из значения форм, выделяя их по семантическому принципу.
А это основной принцип ныне активно дискутируемой функциональной грамматики. Лидер этого направления грамматики А.В. Бон-дарко пишет: «Функциональная грамматика предполагает определяющую роль подхода «от семантики к средствам её выражения» как основной исходной позиции, обуславливающей построение грамматики» [27, с.14], Таким образом, в грамматике Д.В. Хитрова мы видим основу функциональной грамматики в своём первоначальном воплощении.
Литература
1. Барсуков И.П. Иннокентий митрополит Московский и Коломенский по его сочинениям, письмам и рассказам современников. М.: Синод.тип., 1883. 805 с. (второе издание, М., 1997).
2. Спиридонов Г.И., Янкова Н.В. митрополит Московский и Коломенский Иннокентий (Вениаминов)// «На службе Богу и якутскому народу», Материалы православных конференции. Якутск, 2006.
3. Зосима (Давыдов), епископ. Служение Русской православной церкви в Якутском крае)// «На службе Богу и якутскому народу», Материалы православных конференции. Якутск, 2006. С.22-32.
4. Хитров Д. Краткая грамматика якутского языка. М., 1858.
5. Юрганова И.И. Из истории духовного образования в Якутии.// Православие в Якутском крае. Сб. статей. Иркутск: Изд-во ИГУ, 2016. 299 с.
6. Якутские епархиальные ведомости. 1902. № 15.
7. Софронов А.И. Избранные произведения. Т.1. Якутск. 1964.
8. Попов Г.М. В Якутской глуши. Иркутск, 1910.
9. Шишигин Е.С. Якутская епархия (краткий исторический очерк и проблемы возрождения). Мирный. 1997. 143 с.
10. Убрятова Е.И. Очерк истории изучения якутского языка. Якутск. 1945.
11. Гуляева Е.П. Книга в Якутии (1812-1916). Якутск. 2004. 207 с.
12. Бётлингк О. О языке якутов. Новосибирск, 1990. 646 с.
П.А. Слепцов Культурно-просветительская деятельность православного миссионерства в Якутии^/ истоков якутской филологии)
13. Якутские епархиальные ведомости. 1898. № 22.
14. Якутские епархиальные ведомости. 1899. № 15.
15. Stachowski M. Studien zum Wortschatz der jakutischen UberzetzungderNeuenTestaments. Krakov: Enigma Press, 1995.
16. Пекарский Э.К. Словарь якутского языка.б/м.
17. Тюнгюрядов З.Т. Первые книги на якутском языке//Хотугу сулус. 1976. № 4.
18. Убрятова Е.И. Распространение письменности среди якутов и алтайцев// Ученые записки Алтайского ИЯЛИ, 1971.
19. Слепцов П.А. Якутский литературный язык. Новосибирск: Наука, 1986.
20. Дьячковский Н.Д. Звуковой состав якутского языка. Якутск. 1977.
21. Об этом см. Попов В.П. Краткая история развития якутского письма./ Приложение к книге Харитонов А.А. Современный якутский язык. Якутск, 1947.
22. BohtLingk O. Zur jakutischen Grammatik. -Bulletin de la Classendes Science... St. Petersbourg, 1859. B.XVI.
23. Новгород С.А. Первые шаги якутской письменности. М., 1977.
24. Коркина Е.И. Наклонение глагола в якутском языке. М.: Наука, 1970.
25. Коркина Е.И. Деепричастия в якутском языке. Новосибирск: Наука, 1985.
26. Харитонов Л.Н. Неизменяемые слова в якутском языке. Якутск, 1943.
27. Бондарко А.В. Теория функциональной грамматики. СПб, 1987.
