CC BY
47
References
1. Sorokin A.S. Sochineniya. Vospominaniya. Pis'ma. Tobol'sk, 2012.
2. Obraz Altaya v russkoj literature XIX-XX vv. Antologiya: v 5 t. Barnaul, 2012; T.3.
3. Plehanova I.I. Russkaya literatura Sibiri. Ch. 2. Period revolyucii i sovetskogo stroitel'stva 20-30-h godov. Irkutsk, 2010.
4. Pervyj Sibirskij s'ezd pisatelej. Sibirskie ogni. 1926; 3.
5. Goncharova O.M. «Igra» v zhizni i tvorchestve Antona Sorokina. Kul'tura i tekst. Slavyanskij mir: proshloe i sovremennost': sbornik nauchnyh trudov: Sankt-Peterburg - Samara - Barnaul, 2001.
6. Anisimov K.V., Razuvalova A.I. Dva veka - dve grani sibirskogo teksta: oblastniki vs «derevenschiki». Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Filologiya. 2014; 1.
7. Loschilov I.E. «Luchshe byt' idiotom, chem Antonom Sorokinym!» Ob «Ekkleziaste pisatel'skom». Ural'skij filologicheskij vestnik. 2014; 4.
8. Shastina T.P. Ojrotiya na stranicah zhurnala «Sibirskie ogni»: nachal'nyj 'etap formirovaniya obraza sovetskoj nacional'noj okrainy. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Filologiya. 2014; 4.
9. Pyatiletie «Sibirskih ognej»: stenogramma. Sibirskie ogni. 1927; 2.
10. Gumilev N. Stihi. Pis'ma o russkojpo'ezii. Moskva, 1989.
11. Sorokin A. Pochemu uletela ptica. Sibirskie ogni. 1926; 5 - 6.
12. Pervyj Vsesoyuznyj s'ezd sovetskih pisatelej: Stenogramma. Moskva, 1934.
13. Yaroslavskij E.M. Bibliya dlya veruyuschih ineveruyuschih. Moskva, 1923 - 1925; Ch. 1 - 5.
14. Nikiforov N.Ya. Anosskij sbornik. Sobranie skazok altajcev. ZapiskiZapadno-Sibirskogo otdeleniya IRGO. 1915; T.37.
15. Vyatkin G. Altaj: lirika. Omsk, 1917.
16. Anohin A.V. Materialy po shamanstvu u altajcev. Sbornik Muzeya antropologii i 'etnografii pri Rossijskoj Akademii nauk. 1924; T. IV.2.
17. Ivanov Vs. Kogda rascvetaet sosna: rasskazy, skazki. Moskva, 1925.
18. Yanushkevich A.S. Mental'nye osobennosti i narrativnye strategii nemeckih i ital'yanskih travelogov V.A. Zhukovskogo. Rossiya - Italiya -Germaniya: literatura puteshestvij: kollektivnaya monografiya. Tomsk, 2013.
19. Mandel' B.R. Vsemirnaya literatura: Nobelevskie laureaty (1901-1930). Moskva-Berlin, 2015.
20. Kipling R. BogiAzbuchnyh istin. Available at: http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Fiction/Cipl/bg_azb.php
Статья поступила в редакцию 23.03.15
УДК 398.8.243
Tsybikova B-H., Cand. of Sciences (Philology), Senior Lecturer, Institute of Mongolia, Buddism and Tibet Studies (Ulad-Ude,
Russia), E-mail: [email protected]
CULT AND HERITAGE OF TIBETANS IN RELIGIOUS AND CULTURAL TRADITIONS OF THE MONGOLIAN PEOPLES (ON MATERIAL OF THE EXPEDITION IN 2014). The paper analyzes the influence of Northern Buddhism on religious outlook and cultural traditions of Mongolian peoples, as well as its transformation in the multi-ethnic and poly-confessional social space. The undertaken in-depth study of traditional archetypes of Buryats and Mongols of the Inner Mongolia Autonomous Region in comparison with the contemporary realities reveals the existence of the particular historical and current status of tradition, specifies the forms of its genesis and development and shows innovative features transformed on the ground of pan-Mongol ethnic and cultural traditions. Religion, being an integral part of the spiritual culture of the people, has absorbed many universal moral values, which have played a considerable positive role in society and human life. Buddhism for centuries has influenced the lives of many generations of Buryats and Mongols, as a symbol of their ethnic identity, it made a significant contribution to the nation, creating a peculiar national culture incorporated into the world culture.
Key words: Tibetan Buddhism, folklore, ethnocultural traditions of Mongolian peoples.
Б-Х.Б. Цыбикова, канд. филол. наук, доц., Федеральное государственное бюджетное учреждение науки Институт
монголоведения, буддологии и тибетологии Сибирского отделения Российской академии наук, г. Улан-Удэ,
E-mail: [email protected]
КУЛЬТОВОЕ И ПИСЬМЕННОЕ НАСЛЕДИЕ ТИБЕТЦЕВ В РЕЛИГИОЗНОЙ И КУЛЬТУРНОЙ ТРАДИЦИИ МОНГОЛОЯЗЫЧНЫХ НАРОДОВ (НА МАТЕРИАЛЕ ЭКСПЕДИЦИИ 2014 ГОДА)
В статье анализируются особенности влияния северного буддизма на религиозное мировоззрение, культурные традиции монголоязычных народов и его трансформации в условиях иноэтнического и иноконфессионального окружения.
Предпринятое исследование системы традиционных архетипов монголов и бурят Автономного района Внутренняя Монголия в сравнении с современными реалиями в комплексном аспекте позволяет выявить особенности исторического бытования и современного состояния традиции, конкретизировать генезис и формы её развития, показать инновационные и трансформировавшиеся черты на фоне общемонгольской этнокультурной традиции. Религия, будучи неотъемлемым элементом духовной культуры народа, вобрала в себя многие общечеловеческие моральные ценности, которые играли и играют немалую позитивную роль в жизни общества и человека. Буддизм на протяжении нескольких столетий влиял на жизнь многих поколений бурят и монголов, являясь символом их этнической идентичности, внёс весомый вклад в становление нации, в создание своеобразной национальной культуры, органически входящей в культуру мировую.
Ключевые слова: тибетский буддизм, фольклор, этнокультурные традиции монголоязычных народов.
Для исследования влияния тибетского буддизма на этно- логическим продолжением экспедиции предыдущего (2013) года,
культурные традиции шэнэхэнских бурят, проживающих в Авто- целью которой было изучение объектов культового и письменно-
номном районе Внутренняя Монголия Китая (АРВМ КНР), выход- го наследия тибетцев (тибетских автономных округов Восточного
цев из Агинского округа Забайкальского края, и баргутов, в 2014 и Центрального Тибета) в историческом и культурном единстве
году проведены экспедиционные исследования в Хулун-Буир- центральноазиатского сообщества. Кроме того, было заплани-
ском аймаке АРВМ КНР Полевые работы этого сезона явились ровано исследование локальных форм бытования, жанровых
модификаций и условий современного исполнения фольклора монгольских народов, выявление традиционных архетипов в контексте основных фольклорных жанров.
Научная новизна и значимость исследований определяются тем, что полученные данные позволяют сделать анализ изменений, произошедших в материальной, письменной, духовной культуре бурят Китая, исторической родиной которых является Приононье, выявить влияние на неё тибетской и китайской культур, показать инновационные и трансформировавшиеся черты локальной, в какой-то степени законсервировавшейся традиции на фоне общемонгольской культуры.
В ходе экспедиционных работ мы пришли к выводу, что тибетское влияние сохраняется в фольклоре и соблюдении бытовой обрядности шэнэхэнских бурят, при этом совершенно не прослеживается влияние китайской традиции. Особо показателен в этом отношении песенный жанр, в котором темы и сюжеты многих обрядовых и бытовых песен перенесены со старых мест проживания, потому имеют отчётливое буддийское содержание в рамках традиции гелукпа. Примечательной представляется запись песни-восхваления «Арьяа Баалын магтаал» («Восхваление Арья Баалы»), она исполняется специфически, напоминает молитву, в куплете троекратный повтор мантры:
Наши опросы по выяснению исполнения и бытования подобного восхваления Арьяа Баалы у российских бурят, в частности, еравнинских, не возымели успеха. Единственное, что удалось сделать, это уточнить смысл отдельных слов этой песни.
Материал, собранный в этом полевом сезоне, позволяет сделать вывод о том, что песни свадебные, обрядовые, обязательно содержат буддийское составляющее. Широко бытующая у шэнэхэнцев и в настоящее время обрядовая песня-наказ («уу-сын дуун»), которую исполняют для невесты на свадьбе, является ярким этому подтверждением. Бурятами Российской Федерации она практически забыта, исполняется сокращенный вариант, где есть мотив прощания с дочерью, которая выходит замуж, между тем слова наказа о том, чтобы не забывала поклоняться божествам, которые почитались родителями, возжигать лампадку, помнить, что на всё есть воля божья и т.д., забыты.
Нами зафиксировано исполнение песни, восхваляющей Цу-гольский дацан, состоящей из 18 куплетов [1], что, несомненно, явилось удачной находкой экспедиции этого года. В ней воспевается красота архитектуры Цугольского дацана, с любовью
описываются символы буддизма, нашло отражение глубокое почитание лам, возвращающихся в Лхасу. Содержание следующей песни из 8 куплетов, которую можно условно назвать «Будлантын уулын оройдо» («На вершине горы Будланты»), составляет мотив воспевания буддийского вероучения.
Песни подобного религиозного содержания в этнической Бурятии нами не зафиксированы, что может свидетельствовать об их безвозвратной утере.
Непременным сюжетным атрибутом в зафиксированных у шэнэхэнских бурят фольклорных произведениях является обращение героя (героев) к ламе за советом, объяснением, с просьбой о даровании детей (это в большинстве случаев), что в повседневной жизни всегда практиковалось бурятами: «Тиижай-тараа гэнтэ нэгэ хеерэлдэбэ ха, хойто нэгэ даяанша ехэ лама байгаа юм ха даа. Тэрэ ламаЬша, XYYГэдгYЙ гээшэ губди даа гэл-сээ ха даа, тиигээд хуугэдэй Ь|улдэ гуйжа тэрэ ламада ошхо гээшэ гу гэжэ. Тиигээд ошоод ерхэдэн, тэрэ даяанша ламаЬша Ь|ураа ха даа, хуугэдтэй болхо гээшэ губди гэжэ. Тиихэдэн тэрэ лама хэлээ ха:
- Хубуутэй болхота, хубуутэй болходоо, Андир Зади гэжэ нэрэ угеерэйгты, - гэжэ» («Так жили и однажды завели разговор, на севере жил один лама-отшельник. Детей у нас, похоже, нет,
надо пойти к тому ламе и у того ламы надо испросить счастье заиметь ребенка. Так сходили они, у того ламы-отшельника спросили они, будут ли дети. Тогда тот лама сказал:
- Родится у вас сын, когда сын родится, дайте имя Андир Зади, - сказал») - Сказка «Андир Зади» («Андир Зади»), исп. Батсухын Ханда.
Также молятся перед бурханом, чтобы он одарил жилищем, богатством, едой, одеждой: «Бурханайнгаа урда табяад лэ мур-гэе, - гэжэ. - Бидэ ядуу зомди, ури бэетэй болоЬюйбди, ушее зееритэй болоЬюйбди, эдихэ, умдэхэтэй, гэртэй, бараатай бо-лоЬюйбди, - гээд мургеед садхалан шэнги унташоо ха. YглеегYYр бодходоо, гэртэй, адуу малтай болшоЬюн, иимэ байба ха, юумэн хуу хусэшэЬюн» («Поставим перед бурханом и давай молиться, -говорит. - Мы бедные люди, пусть будут у нас дети, пусть ещё заимеем состояние, пусть появится у нас еда, одежда, дом, домашняя утварь», - сказав, помолившись, легли спать, как будто сытые. Проснулись утром, появилось у них жилище, скот-табун есть, так было, всё полностью исполнилось») - Сказка «Эрхии Мэргэн» («Эрхи Мэргэн»), исп. Батсухын Ханда [1].
Будлантын уулын оройдо Бурхан багшын субарга. Бусадхан HYгэлee наманшалжа, Бурхан болохо болтогой! На вершине горы Будланта (Есть) субарга бурхан багши. Замаливая все свои грехи, Пусть переродимся бурханом!
Агуулын оройдо Арьяа Баалын субарга. Алдадаа HYгэлee наманшалжа, Амитан болохо болтогой! На вершине высокой горы (Есть) субарга Арьяа Балы. Раскаившись в своих грехах, Пусть переродимся живым существом!
Далил жэ^ртэйл шубуунда лэ Дабаан гэжэл байдаг^й. Дасан хиидэй орондо Дайсан гэжэ байдаг^й. Птице с крыльями-опереньями Не бывает перевалов (непреодолимых). В стране дацанов-храмов Не бывает врагов.
Yдэл жэ^ртэй шубуунда лэ Yндэр гэжэ байдаг^й. Yржэн Хандын орондо Yхэл гэжэ байдаг^й. Птице с крыльями-перьями Не бывает высот (недосягаемых) В стране Уржэн Ханды Не бывает смерти.
(Исп. Содномой Дэжэд) [1]
ТэбYYH сэлэн ерэгсэдэн бэетэй, С расправленным, светлым, гармоничным телом
Тэгэс хамаг номуун алдар гэгээнтэй, Прославленный своим неугасающим учением,
Тогоологсон Шэгэмааниин шамада Всемогущий Шакьямуни тебе,
Тодоорхолсон санан бэеэ MYргэмэ. Ясным умом, мыслями молюсь.
Арьяа Баала ом маани бад меэ хум, Арьяа Бала ом мане пад ме хум,
Арьяа Баала ом маани бад меэ хум, Арьяа Бала ом мане пад ме хум,
Арьяа Баала ом маани бад меэ хум, Арьяа Бала ом мане пад ме хум,
(Исп. Баа Базарай Шойжид, Содномой Дэжэд) [1].
Фрагменты из песни «Будлантын уулын оройдо»
Показательны комментарии сказительницы по поводу существующей линии перерождений, глубоко укоренившейся в сознании простых мирян в рамках учений ламаизма: «Эхэ эсэгэ MYнхэ бэшэ, Yри хYYГэд залгаа юм бэ даа, тиигэжэ т^рэлее олжо TYPДэг гэЬ|эн удхатай» («Мать и отец не вечны, дети-ребята - связующее звено (поколений), так они перерождаются в потомках») [1].
Своеобразное переплетение сказочных мотивов с использованием имён божеств из буддийского пантеона составляет особенность исполнения устных произведений шэнэхэнскими бурятами. Пример, иллюстрирующий один из таких моментов: «Носолдобаа хоюулаа, Хоншон Боди Садиин урдуур хорин табан хоног носолдоо, Арьяа Баалын урдуур арбан табан хоног носол-доо, тиигээд носолдоод лэ, арай гэжэ диилээ ха даа» («Стали бороться оба, двадцать пять дней перед Хоншон Боди Сади боролись, пятнадцать дней перед Арьяа Балой боролись, так поборовшись, кое-как одолел его») - сказка «Гунан Улаан баатар» («Гунан Улан батор»), исп. Батсухын Ханда [1].
Анализ текстов устных произведений, записанных в Шэнэхэ-не, позволяет сделать следующий вывод: религиозные мотивы в них отражаются в той степени, в какой воспитаны наши информанты-бабушки - их мировосприятие основано на буддийской духовности, её нравственных ценностях.
Параллели с тибетским вариантом находим в записанном нами сказочном сюжете «1пама бурхан тухай» («О богине Лха-мо»), повествующем о богине, которая родилась в бедной семье (сказительница убеждена, что хорошие люди с божественными функциями рождаются у неимущих, бедных людей) и которую шолмос насильно сделал своей женой, от него родился ребёнок, потенциально представлявший угрозу роду человеческому. И эта женщина умертвила своего ребенка, тем самым предотвратила эту угрозу, хотя этот поступок противоречит десяти заповедям благих деяний, но он оправдан высоким предназначением богини Лхамо. По тибетской легенде, первоначально она была красивой девушкой, которая вступила в сексуальную связь с демоном, чтобы умиротворить его. Впоследствии выяснилось, что она забеременела. Монах сообщил ей, что она имеет во чреве страшного демона, тогда она из милосердия к людям убила своего сына [2]. Таким образом, в отличие от исходного тибетского варианта в бурятском изложении богиня переродилась в обличье женщины, чтобы исполнить свое предназначение - защитить людей от уничтожения: «Тэрэ басаганшни 1пама бурхан еерее бай-гаа. Тэрэ 1пама бурхан Ьша яагаа гээш таа: тэрэ хаанай Yри хYYГэд гарЬшн Ь|аа, юундэш диилдэх^й муухай амитан болхо байгаа. Тэрээниие хэбэлдээ хэжэ, тэрэ XYHэй Ьшмган болжо, тэрээндэ ду-раа XYргэжэ, тиигэжэ тэрэ дайсаниие дараа гэЬюн удхатай юм бэ даа» («Та девушка была сама богиня Лхамо. Та богиня Лхамо вот что сделала: тот ребенок ханский если бы родился, то он стал бы никем не победимым злодеем. Его-то она поместила в свое чрево, став женой того человека, влюбив его в себя, таким образом она победила этого врага, вот такой смысл») - «1пама бурханай TYYXэ» («История богини Лхамо»), исп. Батсухын Ханда [1].
Участниками экспедиции для сравнительного анализа записаны сведения о бытовой обрядности бурят и баргутов. Собранный материал свидетельствует о сходных во многих случаях элементах в отправлении ежедневных религиозных потреб у бурят и баргутов. Необходимо также констатировать, что материал, записанный у бурят, проживающих в нашей республике, и у бурят, проживающих в Китае, подтверждает существующую единую в отправлении бытовых потреб традицию, имеющую тибетское происхождение, т.е. начитывание ежедневных мантр, похоронная обрядность, гимны-восхваления отдельным крупным божествам не подвергаются разночтениям, соблюдаются и практикуются как бурятами Китая, так и религиозными бурятами России, за исключением отдельных новшеств, которые введены в новейшее время некоторой частью бурят. Имеется в виду современное проведение обряда по усопшему - «сангарил». На наш вопрос: «Практикуется ли начитывание вслед за ламой обрядовых текстов во время сангарил?» наш информант в Шэнэхэне ответила: «Уншалсаха хаана эрьдим байба гээштээ» («Откуда знания будут, чтобы читать вместе?»), т.е. не практикуется. В то время как в Бурятии кроме приглашенного священнослужителя (священнослужителей) активное участие в чтении священных текстов «Этигэл», «Ногоон Дара эхэ», «Сагаан Дара эхэ», «Санжад Мон-лом» принимают женщины почтенного возраста (в основном), мужчины (их немного), а в последние годы усиливается тенденция омоложения состава участников сангарила. Как пояснила Валентина Шойдоковна Раднабазарова, которая наизусть знает вышеперечисленные тексты, раньше такой практики не было,
нынешняя ситуация стала наблюдаться, по её мнению, с 1990-х годов, с возрождением религиозных духовных ценностей [3].
Кроме того, бытуют легенды и предания о ламах и дацанах, также привезённые со старой Родины и почти не подвергшиеся трансформации. Нами зафиксированы тексты об известном ламе-зурачине (художнике) Сойдон, который для достижения совершенства своих произведений бесчисленное количество раз сжигал эскизы, переделывал, снова создавал, пока не был удовлетворён результатом. Не перестаешь удивляться, как бережно хранят пожилые люди TYYXЭ (истории), которые слышали от своих предков о Цугольском дацане и его высокообразованных священнослужителях, знаменитых лекарях - эмчи-ламах. С сожалением констатирует Баа Базарай Шойжид, что канули в лета времена выдающихся, образованнейших лам, которые собственноручно, кропотливо собирали лекарственное сырье, перерабатывали и составляли ценнейшие лекарства. С горечью она говорила, что нынче зачастую больного считают безнадёжным и оставляют наедине с болезнью, раньше не было таких случаев, потому что эмчи-ламы, получившие фундаментальное образование в Тибете, были способны излечить человека от любых болезней («ямарш Yбшэнии аргалжайха шадал-тай байгаа»).
Нами обследован крупнейший храмовый комплекс бар-гутов - Ганжуур сумэ. В народе его называют «Баргын Улаан Ганжуур CYM» - дословно «Баргутский красный храм», красный, потому что храмовый комплекс покрыт красной черепицей и издалека виден именно этот красно-бордовый цвет.
Строительство его было начато по согласию Манчьжурских властей в 1773 году и завершено в 1785 году. В то время он был одним из крупнейших культурных и торговых центров Китая, т. к. в период проведения больших молебнов-хуралов он превращался в центр не только сборища верующих, но и торговли, куда стекались торговцы из Пекина, Шанхая, Цицикара, Харбина, Мукдена (Шэньяна), которые предлагали на продажу чай, стёгна мяса, соль, рис, промышленные товары и т.д. Количество штатных лам составляло две тысячи человек. Вокруг храма было очень много домов, принадлежащих священнослужителям. Но в 1964 году (в период «культурной революции») храм был сожжён, ламы репрессированы, священные писания тоже преданы огню. Во времена оккупации японских войск остатки храма служили своего рода военной ставкой, поэтому, по мнению нашего информанта, сооружение не подверглось разрушению. Новое возрождение -реставрация храма началось в 2003 году, этому предшествовала большая подготовительная работа - предпринята поездка в Тибет, изучались архитектурные особенности многих храмовых комплексов, осуществлены поиски проекта старого облика дацана. Как пояснил наш гид Элбэрэлтын Энх-Баяр), к счастью, нашёлся человек - баргут, прятавший и сохранивший рисунок прежнего Ганжуур сумэ. Самое большое вложение средств на восстановление храма выделено государством, конечно, не обошлось без добровольных пожертвований мирян в виде денег, скота, посильного участия в строительстве дацана. На вопрос, кто были строители, оказалось, что в основном участвовали в строительных работах китайцы (строила Мукденская строительная компания). В настоящее время насчитывается 60-70 лам, но в наш приезд, к сожалению, лам в дацане не было. В полном составе ламы собираются только в дни больших хуралов во время праздника Майдари, в дни сагалгана (празднование нового года по лунному календарю) и т.д. Такая же особенность наблюдается в случаях посещения баргутскими прихожанами дацана, оказывается, они массово приходят в храм в основном только в дни больших хуралов - в летний, зимний, осенний молебны. В будние дни «дежурные» ламы принимают своих прихожан в отдельном, менее помпезном, дацане, который назвается Арша-ан CYM, расположен рядом с целебным источником, посещается активно из-за своих лечебных свойств, он полезен для желудочно-кишечного тракта.
В храмовом комплексе Ганжуур сумэ нельзя не заметить оригинальное явление при составлении алтаря, заключающееся в смешении изображений буддийских божеств, как монгольских, так и китайских. Практически на каждом алтаре представлена богиня позднего китайского пантеона Гуаньинь. В Китае культ этой богини, истинной «матушки-заступницы» (изначально она была известна как буддийское божество бодхисатва Авалокитешвара), считается самым благожелательным среди божеств. Кроме того, непременным составляющим алтаря является китайский бог богатства, или смеющийся Будда большого счастья (Майтрейя или Ми Ло Фо).
Процесс объединения разнородного мифологического материала ярко представлен на своеобразном алтаре, посвящённом властителю (хозяину) водной стихии - Лусад хану, изображенному с головой мифического дракона. Как нам пояснили, здесь помещены китайские божества природы и стихий (бог грома Лэй-гун, богиня молнии Дяньму, божества ветра, вод), рядом с ними соседствуют буддийские персонажи - Авалокитешвара, Амитаюс и Балдан Лхамо.
Как отметил наш информант, обряд почитания духов водной среды входит в число обрядов, основная функция которых заключается в улучшении жизнедеятельности человека - устранении проблем, связанных с отсутствием дождя, дарование обильного урожая, счастья и благополучия для жителей данной местности. Они выполняются в так называемые «дни лусов».
Библиографический список
В целом, в отношении религиозной ситуации баргутов на современном этапе наблюдается, с нашей точки зрения, так называемый религиозный синкретизм, что выражается в тенденции «окитаизирования» архитектуры культовых сооружений, оформления внутреннего убранства храма, появлении сводного пантеона божеств. Это касается баргутов. Для Шэнэхэнского дацана абсолютно не характерно влияние китайских элементов.
В целом же, анализ полученного в полевом сезоне 2014 года экспедиционного материала показывает, что традиция тибетского буддизма, прочно вошедшая в национальную культуру монголоязычных народов, нашла отражение в мировоззрении, бытовой религиозности, произведениях устного народного творчества, стиле буддийской храмовой архитектуры бурят, и в основе своей не подверглась трансформации.
1. Фонды Центра восточных рукописей и ксилографов Федерального государственного бюджетного учреждения науки Института монголоведения, буддологии и тибетологии Сибирского отделения Российской академии наук. Инв. № 2892.
2. Сыртыпова С.-Х. Культ богини-хранительницы Балдан Лхамо в тибетском буддизме (миф, ритуал, письменные источники). Москва, 2003.
3. Информант: Раднабазарова Валентина Шойдоковна, 1947 года рождения, родилась в местности Арын Горхон (рядом с аршаном Муухэй) Еравнинского района, род - бодонгууд. Отец - репрессированный лама Раднабазаров Шойдог Аюшеевич, 1908 года рождения, уроженец с. Шандали Дульдургинского района Забайкальского края. Мать - Цынгуева Цыремжит Очировна, уроженка Еравнинского района, 1908 года рождения.
References
1. Fondy Centra vostochnyh rukopisej i ksilografov Federal'nogo gosudarstvennogo byudzhetnogo uchrezhdeniya nauki Instituta mongolovedeniya, buddologii i tibetologii Sibirskogo otdeleniya Rossijskoj akademii nauk. Inv. № 2892.
2. Syrtypova S.-H. Kul't bogini-hranitel'nicy Baldan Lhamo v tibetskom buddizme (mif, ritual, pis'mennye istochniki). Moskva, 2003.
3. Informant: Radnabazarova Valentina Shojdokovna, 1947 goda rozhdeniya, rodilas' v mestnosti Aryn Gorhon (ryadom s arshanom Muuh'ej) Eravninskogo rajona, rod - bodonguud. Otec - repressirovannyj lama Radnabazarov Shojdog Ayusheevich, 1908 goda rozhdeniya, urozhe-nec s. Shandali Dul'durginskogo rajona Zabajkal'skogo kraya. Mat' - Cyngueva Cyremzhit Ochirovna, urozhenka Eravninskogo rajona, 1908 goda rozhdeniya.
Статья поступила в редакцию 27.03.15
УДК 8142: 81'371
Danilova Yu.Yu., Cand. of Sciences (Philology), Department of Russian Language and Contrastive Linguistics, Yelabuga Institute
of Kazan Federal University (Yelabuga, Russia), E-mail: [email protected]
Nurieva D.R., student, Yelabuga Institute of Kazan Federal University (Yelabuga, Russia), E-mail: [email protected]
SOVIET POSTERS AS A MEANS OF VISUAL AND VERBAL POLITICAL PROPAGANDA. This article considers posters as a means of visual and verbal propaganda in the Soviet society. In fact posters occur as creolized texts (further - CT) representing the unity of verbal and iconic components, which are caused by a communicative and cognitive tasks of the sender, pronounced manipulative function, use of rational reasoning strategy and belief. The authors of the research state that the pragmatic potential of the Soviet posters is caused by their multifunctionality, for the functions of an iconic component are closely interconnected, interact with each other. All this, in turn, is defined by the socio-political importance of posters. The authors believe that this is the ideology of socialism that puts the collective beginning in the predominating position. Unlike the new types of CT, the image in the poster carries out the satirical function whereas the comic one more often isn't observed or is minimized.
Key words: Soviet political poster, creolized text, iconic component functions, communicative tactics and strategy, propaganda, ideology.
Ю.Ю. Данилова, канд. филол. наук, доц. каф. русского языка и контрастивного языкознания Елабужского института
ФГАОУ ВПО «Казанский федеральный университет», г. Елабуга, E-mail: [email protected]
Д.Р. Нуриева, студент Елабужского института ФГАОУ ВПО «Казанский федеральный университет», г. Елабуга,
E-mail: [email protected]
СОВЕТСКИЕ ПЛАКАТЫ КАК СРЕДСТВО ВИЗУАЛЬНО-ВЕРБАЛЬНОЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ АГИТАЦИИ
Авторами данной статьи рассматриваются плакаты как средство визуально-вербальной агитации в советском обществе. По сути своей плакаты являются креолизованными текстами (далее - КТ), представляющими единство вербального и ико-нического компонентов, которое обусловлено коммуникативно-когнитивной задачей адресанта, ярко выраженной манипу-лятивной функцией, использованием стратегий рационального аргументирования и убеждения. Прагматический потенциал советских плакатов обусловлен их полифункциональностью: функции иконического компонента тесно взаимосвязаны, взаимодействуют друг с другом. Все это, в свою очередь, определяется социально-политической значимостью плакатов: идеология социализма, ставившая коллективное начало в главенствующее положение. В отличие от новых типов КТ, изображение в плакате чаще выполняет сатирическую функцию, тогда как юмористическая в данном типе КТ не наблюдается или сведена к минимуму.
Ключевые слова: советский политический плакат, креолизованный текст, функции иконического компонента, коммуникативные тактики и стратегии, агитация, идеология.
